В месте, где, нет ни рассвета, ни заката, во влажных сумрачных объятиях раскинулся город Сол-Глориум. Его границы начинались от Светлых земель, с озерами и реками, окрашенными золотом последних солнечных лучей, до Сквернолесья. Где высокие деревья, тянулись темными широкими листьями, к остаткам красных огней на темном небосводе. Их тонкие и голые стволы утопали в густом тумане, ползущим со стороны Вечной ночи и разбивающимся о крепкие каменные стены – главная защита города. Лес в народе прозвали скверным потому как именно с него начинался путь к краю света.
Десятки домов на метровых бревенчатых опорах расположились на равнине, поросшей диким кустарником и голубым мхом. Влажный чернозем испещрили тропы из белого камня, вдоль которых горели газовые фонари. Такие же фонари висели на острых крышах дома, собирая тьму беспокойных жужжащих насекомых. Они крутились вокруг вечного пламени и искали брешь в железной сетке, чтобы проникнуть поближе к огню и бесследно сгореть.
Из-за безветренной погоды, запах в городе стоял однообразный. Смесь сырой земли, свежей рыбы, горелой древесины с отголосками тухлых яиц. Совершенно невыносимый для редких гостей, этот аромат был привычен для жителей города, которые умудрялись среди всего этого многообразия определить сладковатый запах Лунной лилии, редко растущей вдоль берегов озер.
По главной улице ведущей к площади, выстланной белым камнем, стройно шла процессия людей, облаченных в белые мантии. В их руках горели свечи. Шли они, ступая правой ногой в ритм барабанщика, завершающего колонну. Люди со свечами, с масляными лампами, выходили из домов и присоединялись к шествию. За ними, высунувшись из окон, молча наблюдали остальные жители города. Не такие суеверные, но все же свято чтившие древние традиции.
Человек, чьи плечи украшали золотые эполеты с вышитым на них солнцем, тихо и плавно, словно боясь потревожить тишину, запел. Постепенно люди, бредущие следом подхватили этот грустный мотив, наполняя улицы гипнотическим звучанием.
Дойдя до площади, которая заканчивалась белокаменной часовней, люди выстроились кругом, подражая солнцу и его лучам, возле статуи из белого камня. Ее посвятили человеку, установившему первый фонарь за Краем света, благодаря чему столетия назад, они смогли отвоевать у Ночи часть земли.
Фигура из камня достигала трех метров высотой, и изображала мускулистого мужчину, вбивающего колышки в основание фонаря. Сам же фонарь был полый, края его вершины почернели от огня, а основу исписали углем: имена людей грядущей смены.
Старейшина поднял свою свечу и народ разом затих.
– Осветим наш путь! – громко сказал он.
– Осветим наш путь! – хором повторили люди.
Эту фразу они повторили трижды, прежде чем тяжелые двери часовни пришли в движение. Сквозь образовавшуюся щель, ударил яркий свет, заполняя собой все пространство. В часовне горели одиннадцать фонарей, полностью избавляя помещение от теней. Вместе с тем, по площади пролетел колокольный звон, который подхватили барабанщики.
Из часовни вышел высокий мужчина, облачённый в красную мантию, расшитую красным янтарем и желтым сапфиром. В лучах света камни играли и искрились, создавая иллюзию живого пламени. В руках он держал посох из чистого золота, вершину которого обмотали вымоченной в масле тканью.
Люди расступились пропускаю магистра Солнца к статуе.
Старец сделал несколько шагов и остановился.
– Сегодня, в день нового цикла, мы приветствуем новую смену, – начал он свою речь скрипучим голосом, – имена храбрецов известны и отрадно, что среди них есть как и бывали фонарщики, так и совсем юные, чей путь начнётся совсем скоро.
По толпе прошла волна одобрительного мычания.
– Чей огонь осветит их путь? – обратился Магистр к темно-серому небу.
Ответ последовал от старейшины с золотыми солнцами на плечах.
– Свет наш, – обратился он к Магистру, – юная Ирма избрана народом, свет внутри нее чист, как первые рассветный луч, потому ее огонь надежно осветит путь новой смены!
К магистру подошла молодая девушка. Ее кожа даже под желтым светом огней все равно осталось мертвецки бледной. В больших серых глазах плясало пламя свечи. Светлые, подобные серебру волосы ниспадали на ее костлявые плечи.
– Подойди, свет мой, – проскрипел Магистр, маня девушку худым пальцем с длинным черно-желтым ногтем.
Девушка покорно подошла, держа в трясущихся руках свечу.
– Для кого бережешь свет свой? – спросил Магистр. Он старался вести себя ласково, но из-за глубоких морщин его лицо выглядело хмурым.
– Для новой смены, – с едва скрываемым страхом произнесла девушка.
– Это большая ответственность, девочка моя, – старик понизил голос, – твоя жизнь и твой свет отныне принадлежит новой смене.
– Да будет так, – сдерживая слезы ответила она.
Магистр поджог край своего посоха от ее свечи и громко произнес:
– Осветим наш путь!
– Осветим наш путь! – хором ответили жители города и Магистр поднес горящий посох к каменному фонарю статуи. Огонь моментально перекинулся, осветив площадь и обдав ближайших людей жаром.
Народ взорвался радостными криками. Если огонь так себя повел, значит ничего дурного с новой сменой не случиться. Под всеобщие одобрительные возгласы Магистр стал зачитывать имена, написанные на каменном основании.
С пологой крыши дома в три этажа за обрядом наблюдал Аларис. Молодой парень с узким, немного угловатым лицом, большими серыми глазами. Из-за необычного разреза они выглядели вечно удивленными. Волосы ему остриг отец, оставив непослушный ежик. Он вздрогнул, услышав от Магистра свое имя, начертанное углем на белом камне. Он знал, что оно там есть, отец предупредил его задолго до смены цикла, но все равно, мысль о том, что предстоит переступить край света и отправиться во тьму, пугали парня. Наступил его шестнадцатый цикл жизни, период истинного взросления, как говорил отец. Вот только в отличие от многих, в том числе и своего брата, Аларис не чувствовал в себе достаточной отваги и зрелости, чтобы решиться на такое путешествие.
Он подошел к краю крыши и посмотрел вниз. Прыжок с такой высоты точно его не убьет, но можно сломать руку или ногу и тогда Фонарщики уйдут без него. Аларис провел ногой по древесной кромке. Что он скажет отцу? Глазел за церемонией и оступился? Отец точно не поверит. Но он же не потащит травмированного человека за край.
Его взгляд устремился к черному горизонту. Где-то там, куда не дотягивались первые лучи солнца, начиналась вечная ночь. Иногда морозный ветер приносил с той стороны могильный холод. Те, кто гуляли по Сквернолесью уверяли, что этот ветер несет запах трупов, со временем первой войны, которые медленно разлагаются во льдах черных земель. В голове сразу же возникли образы погибших солдат, чьи тела обглодали жуткие существа, о которых в мире света даже не подозревают.
Аларис втянул носом воздух стараясь разобрать его аромат, но кроме запаха горящего масла и лунной лилии ничего не почувствовал. Но это его не успокоило. Темный горизонт пугал, но и манил своими тайнами.
Развернувшись Аларис, посмотрел на горные вершины, за которыми пряталось солнце. Где-то там, если верить рассказам странствующих торговцев, простирается райская земля, с зелеными цветущими полями, яркими садами полными сладких фруктов и улыбчивых людей, не знающих страха перед тьмой. Рассветные земли, прошлый край человечества. И зачем они только…
Аларис снова посмотрел вниз. Земля притягивала к себе, шепотом сухой травы советовала сделать шаг. Страх снова липким потом выступил на спине и затылке. Всего один шаг и ты свободен от новой смены и от тьмы, которая тебя ждет.
– Ты что понырять собрался? – звонкий голос брата застал Алариса врасплох. Тот подскочил и чуть было не сорвался с крыши.
Брата только позабавила такая ситуация.
– Ардвин, будь ты неладен, – осторожно выругался Аларис, все же брат был старше его на пять циклов.
Высокий, широкоплечий он всем своим видом походил на отца. От матери унаследовал мягкие черты лица. Его щеки и подборок покрывала редкая щетина, которую он гордо называл бородой.
– Любуешься обрядом? – сказал он, подойдя к краю и положил руку на плечо Алариса. – Знали бы они, кто зажег свет на этот раз, – философски протянул Ардвин и усмехнулся.
Аларис посмотрел на него круглыми от тревоги глазами.
– Что это значит? – голос дрогнул.
– Вчера ее свет принадлежал мне, – он сжал плечо Алариса и легонько встряхнул его, – Видел бы Магистр, как светились ее глаза в этот момент…
Волнение, которое удалось побороть накатило на Алариса с новой силой. Таких слов перед отправкой за край он не ждал услышать.
– Она не невинна, – он выдавил из себя полушепот, боясь, что Магистр услышит его с такого дальнего расстояния.
– Ну и что? – пожал плечами Ардвин, – неужели ты веришь в эти странности?
– Не зря же народ говорит… Что свет должен нести невинный… – он не договорил, – страх, медленно ползущий из недр встревоженной души, достиг шеи и сковал связки.
– Братец не будь таким суеверным, народ чтит эти традиции по доброй памяти, – он положил обе руки на его плечи посмотрел прямо в серые глаза, – это моя пятая смена, и как видишь я цел и невредим. А что до девки, то знай, она такая не первая и не последняя. – Ардвин улыбался.
Его слова немного успокоили Алариса, но, с другой стороны, он все равно поступил необдуманно.
– Ирму накажут, если Магистр узнает. Ты же это понимаешь?
– Понимаю, но что мне делать? Я ухожу на весь цикл за Край, а там девок нет, так что извини. К тому же Ирма сама этого хотела. Разве можно от такого устоять? – он толкнул брата локтем в бок, отчего тот смутился.
Суеверный страх понемногу отступал, однако Алариса не покидало дурное предчувствие. Он поднял голову, и чтобы успокоиться втянул носом воздух и выдохнул ртом.
Со стороны Вечной ночи, гонимые могильным ветром, медленно плыли вытянутые серые тучи с рваными краями. За свой вид в сумеречном народе их прозвали пальцы старухи или пальцы мертвеца. Тучи обычно достигали гор и в том районе оборачивались белыми облачками. Но здесь они давили, неся с собой влагу и холод.
Первая капля дождя попала Аларису на лицо. Он решил, что показалось, но следом упала еще одна. Через мгновение дождь заливал центральную улицу и площадь, туша свечи и фонари.
Народ испуганно заохал – потому как дождь во время обряда дурной знак.
– Что ты наделал? – сказал Аларис, сверля брата глазами.
– Ты думаешь дождь пошел из-за меня? – он хохотнул, но от былой уверенности не осталось и следа, он повернулся и посмотрел на процессию.
Магистр, проклиная все на свете тянул Ирму за руку в двери часовни. Девушка сопротивлялась, упиралась ногами в каменные плиты на земле, но уступала в силах старику. Ему на помощь пришли несколько суеверных граждан. Они подхватили девушку за руки и за ноги и помогли ей оказаться внутри часовни.
– Жаль Ирму, – вздохнул Ардвин, – теперь ее точно проверят, – он подошел к люку ведущему с крыши на второй этаж.
– Скажи обо всем Магистру, – сказал ему Аларис, – сделаете как положено.
– Нет, моя невеста живет за горами, – ответил брат, поводив в воздухе указательным пальцем.
– Ирма может пострадать… – не отступал Аларис.
– Только если мы не вернемся, а это невозможно, – он подмигнул брату, – пойдем, а то промокнешь до нитки.
Аларис еще раз посмотрел в сторону площади. Потревоженные дождем люди расходились по домам. Кто-то от дождя укрывал ладонью огонек свечи. Другие просто оставили погасшие свечи и фонари возле статуи и брели, понурив голову. Но главный факел, тот, что держал в своих руках каменный гигант горел, вопреки погоде. Это пламя немного успокоила юношу, но совсем ненадолго. Как-только он вернулся в темную комнату, страх с новой силой терзал его душевный покой.
До выезда Новой смены оставалось не так много времени. Песок в полуметровых напольных часах, в бронзовой оправе практически полностью пересыпался в нижнюю чашу. Как только последняя песчинка из края Вечного дня окажется внизу настанет тот самый момент, когда Новая смена заступит на свой рубеж.
На первом этаже громко топал отец. Он не пропускал ни одной смены. Иной жизни и не видел. Во время перерывов он бывал за горами, но яркий свет солнца, тех мест, больно резал глаза. Да и к тому же слишком там жарко. Куда уж лучше жить в прохладе сумерек, на страже покоя всего мира.
Сумки для путешествия его сыновья собирали сами, но под его чутким руководством. Правда это не помешало ему, когда те уснули в ожидании поездки, снова проверить их содержимое.
Магистрат Солнца обеспечивал фонарщиков всем необходимым. Будь то походное снаряжение или провизия. Каждый малый оборот главных часов они отправляли на рубежи телеги со всем, что могло пригодиться Смене. Вот только всегда лучше иметь и свой запас, так учили предки. И такой совет никогда не был лишним.
Каждый мальчик, рожденный в городе Сол-Глориум становился фонарщиком. Ты мог строить дома, ловить рыбу, лечить людей, но как только твое имя писали углем на центральном фонаре из белого камня ты становился частью смены. Каждый юноша по достижению шестнадцатого цикла взросления обязан был заступить на смену. Вернувшись, он обретал уважение в городе и мог заниматься чем угодно. Правда многие выбирали вновь поход за Край света. Это сулило хорошую плату и возможность попасть в Магистрат и в будущем, связать свою судьбу с девушкой из края Вечного дня.
Бахар Темный, рождённый в пещере Сквернолесья, был самым опытным среди всех фонарщиков. Под два метра ростом, он был выше своих земляков на целую голову. Под крупным носом с горбинкой висели собранные в косы длинные усы. Бороду и волосы он сбривал, демонстрируя жуткий шрам из трех рваных полосок на затылке. Родителей своих он не знал и был воспитан Старейшиной, потому верил в свой светлый долг, сторожить рубежи и прокладывать новый путь сквозь Вечную ночь.
– Подъем, – пробасил Бахар и постучал посохом в потолок первого этажа. – Не песчинки не прожду вас!
Первым спустился Ардвин, с небольшим мешком на плече.
– Что у тебя там? – спросил Бахар глядя из-под густых бровей на сына.
– Припасы, – ответил тот и поправил лямку, отчего звякнуло стекло.
– Доставай, – он постучал краем посоха по выпирающей сквозь мешковину бутылке.
– Но отец… – наигранно взмолился Ардвин, – нас ждет такой долгий и скучный путь…
Бахар вмиг помрачнел. Воспитав сотню отличных фонарщиков, он не терпел, когда его приказы игнорировали. И тем более, когда это делали его отпрыски.
Он с силой ударил железным посохом по мешку. Звонко разбилось стекло, ткань пропитала бурая жидкость. Комнату наполнил кислый запах вина.
– Никакого вина, – строго сказал он.
– Но…
– Никаких, но! – взорвался Бахар, его голос походил на раскаты грома, – путь до заставы полон опасностей, – он повернулся к сыну спиной и указал на затылок, – мне разве нужно напоминать каких?!
– Нет, отец, – тихо ответил Ардвин. – Просто это моя пятая смена, и ничего…
– Какая разница! – взревел Бахар и стукнул посохом об пол. То ли от его голоса то ли от удара дом пошел ходуном. – Тебе напомнить какие твари водятся за Сквернолесьем? Сумеречные плакальщицы, Темноцветы, Гниломоры! Мне продолжить?!
– Нет…
На этих словах спустился Аларис. Под глазами выступили синяки от бессонницы, к тому же бледное от природы лицо обрело зеленоватый оттенок. Лучше бы он этого не слышал. Только-только убедил себя, что никакой опасности нет, как громкий голос отца разрушил слабую надежду.
– Долго, – сказал Бахар, – разве так я вас воспитывал?
В юном возрасте они лишились матери. Аларис только-только научился говорить и звать ее по имени, как ее жизнь забрала болезнь. Траур длился недолго. После похорон, глядя на зареванные лица мальчишек Бахар решил, что отныне воспитает в них стойкость и силу. И избавит от всякой слабости. В том числе и от слез.
Каждый день они вставали раньше остальных, усердно тренировались, много работали, и раньше всех проваливались в сон. В таком режиме они рослы все эти циклы, с перерывами на отцовскую смену. Отец оставлял их на попечительство своего товарища Торнса, но его эти два оборванца совсем не заботили. И если они пропускали тренировки, то он относился к этому спокойно.
– Прости отец, не мог уснуть, – вяло сказал Аларис. В нос ударил кислый запах, и юноша посмотрел на брата, затем на сумку, лежащую рядом. Ардвин пожал плечами и состроил гримасу подражая хмурым бровям отца.
На улице прозвучал горн – сигнал сбора Новой Смены.
– Берите сумки и пошли, – сурово произнес Бахар, все еще сетуя на то, что сыновья лишены дисциплины.
Он помог младшему сыну накинуть мешок на спину и подвязать поясную сумку. Ремень затянул потуже, поправил лямки и внимательно, хмуря густые брови посмотрел на него.
– Переживаешь? – тихо спросил Бахар, но голос все равно басил.
– Немного, – ответил Аларис, пряча глаза.
– В первый раз я тоже боялся, особенно Арахнилоков, – заметив испуганные глаза Алариса, он поправился, – только их паутину давно не видели в Сквернолесье, да и опасности они большой не представляют. К тому же тебе повезло, твоя смена начинается в компании ветеранов Света. Наш рубеж стерегут и освещают настоящие герои, так что доберемся без проблем.
– Но ты сказал…
– Твой брат иначе бы ничего не понял, каждый раз одно и то же. К тому же лучше быть готовым к худшему и добраться без происшествий, чем наоборот. Ну что идем?
– Идем, – обреченно ответил Аларис.
Городские стены, с остатками рассвета остались позади и колону новой смены окружила полупрозрачная темнота. Шли по широкой каменной дороге, выстланной десятки циклов назад. Вдоль дороги горели фонари – пятиметровые каменные столбы с металлическими чашами, похожими на цветочных бутон, на вершине. В них пылал ярко красный огонь освещая округу в радиусе тридцати метров.
Колону тот же человек, что и вел ритуальную процессию. Только поверх мантии он надел золотые латы, отражающие лучи света.
Аларис, как и другие новички ехал на телеге. Его брат, как опытный фонарщик должен был идти пешком, но выменял за три апельсина у одного пухлого подростка право занять место рядом с Аларисом. Толстяку витамины и тем более пешая прогулка была нужнее.
– О чем думаешь? – спросил Ардвин.
– Думаю, что напрасно всех подряд тащат за край света. – ответил Аларис.
Несмотря на компанию опытных странников, закаленного в путешествиях отца и брата, который в пятый раз едет на дальний рубеж, тревога не отступала, а наоборот с каждым пройдем километром, только нарастала.
– Мы рождены в сумерках, мы хорошо видим во тьме, кто если не мы?
– Кто угодно…
– Тебе там понравиться, увидишь иной мир, особенно когда свет погаснет.
Мысли о вечной ночи, об окружающей тьме тисками сдавили юношу. Да так сильно, что тот непроизвольно выдохнул воздух со свистом.
– Чего ты так переживаешь? Вот увидишь…
– Я плохо вижу в темноте, – выпалил Аларис и замолк, боясь, что сболтнул лишнего.
Ардвин поморщился, будто проглотил что-то неприятное.
– Быть такого не может, – не поверил он брату. – Твои глаза просто не видели настоящей темноты.
Ответа на эту фразу не последовало. Аларис закрыл глаза и сославшись на то, что устал, притворился спящим. В споре не было смысла, да и вообще зря это сказал. Теперь старший брат будет его этим доставать. Главное, чтобы не узнал отец. В народе ходили слухи, что Бахар обладает уникальным зорким глазом, ничуть не уступающим Ночным Вагари. И как отнесутся фонарщики, если узнают, что его сын слепец.