В одном городе было старое кладбище…
Мальчику Мише из 5-го "А" задали доклад по истории города. Миша учился хорошо – на четвёрки, но до этого докладов никогда не делал, поэтому он подошёл к учительнице по истории Натальи Ивановне и спросил, как его делать.
– Тебе нужно сначала написать его, а потом пересказать перед классом, – объяснила учительница. Миша задумался: написать – про что?
– Надо выбрать какое-нибудь историческое событие, связанное с нашим городом, или какую-нибудь достопримечательность и написать, откуда она взялась, и почему люди приходят на неё посмотреть.
Теперь Мише стало понятнее, хорошо бы ещё учительница сама сказала, какую достопримечательность выбрать, и откуда она взялась. Миша с надеждой посмотрел на Наталью Ивановну, но она не заметила этого и стала вытирать тряпкой доску. Переспрашивать он постеснялся и пошёл домой.
Дома после обеда, Миша спросил маму, какие местные достопримечательности она знает. Мама вспомнила памятник Ленину. "А он давно стоит?" – спросил Миша. Мама сказала, что давно, а вот кто его поставил, не знала. А ещё оказалось, что люди не ходят к нему, чтобы посмотреть; а то, что у него назначают свидания – не считается (об этом Миша, как-то сам догадался). Потом мама вспомнила Вечный Огонь, каждый год 9-го мая к нему несут цветы. "Это больше похоже на примечательность", – решил Миша. Когда его построили, мама тоже не знала, зато хорошо знала, зачем и почему. Правда, Миша это и сам знал, у него даже была книга про войну. Он пошёл за этой книгой. Скоро доклад был готов. Он заканчивался словами: "Вот почему на Пионерской улице стоит Вечный Огонь. Это достопримечательность нашего города".
Папа Миши – Олег Иванович Взоров, тоже готовил доклад. Доклад ему задали на работе. Он делал доклад о смертности в городе за последние 100 лет. Получалось, что смертность росла – людей с каждым годом умирало больше. Но когда он посмотрел на данные переписи населения, то увидел, что и население города с каждым годом становится больше. "Как же так,– рассуждал Олег Иванович, – если население было 100 тысяч человек, за 10 лет умерли 15 тысяч человек, то должно остаться 85 тысяч человек, а по переписи получается, что их 110!" Он позвонил своему другу – профессору статистики – Башкатову Дмитрию Степановичу. "Дима, здесь в переписи ошибка!" – закричал он в трубку. Башкатов выслушал его и сказал, что никакой ошибки нет, и что он должен был учесть рождаемость! Ведь кто-то же родился за эти 10 лет. Взоров почесал в затылке: "Этого я, действительно, не учёл". Он снова принялся за свои расчеты. "Значит так, – снова начал он рассуждать, – каждые 10 лет смертность растёт, и население города тоже растёт, и рождаемость растёт – всё растёт". Он вспомнил доклады своих коллег, у них всегда если что-то росло, то обязательно что-то и снижалось. А у него нет. "Может я опять что-то не учёл?" – подумал Взоров и снова позвонил Башкатову. "Олег, во-первых, ты путаешь понятия смертность и количество смертей – это не одно и то же! – ответил Башкатов. – Во-вторых, лучше сам приезжай ко мне, и посмотрим, что ты там понаписал. А в-третьих, давай отложим это до завтра, уже первый час ночи!" Олег посмотрел на часы и согласился с Башкатовым. Он связал статистические справочники, которые ему дали в библиотеке, в две высокие стопки и поставил будильник на 7 утра.
В то самое время, когда Миша выступал перед классом со своим докладом про Вечный Огонь, Олег Иванович Взоров позвонил в дверь своего друга – профессора статистики. Тот радушно встретил его и усадил за стол, чтобы попить чая с сушками и обменяться новостями. После дружеского чаепития Олег выложил на стол другу две толстые пачки справочников и два листка со своими заметками. Башкатов надел очки, принялся изучать листки и сверять их со справочниками. Он часто хмыкал, зачёркивал жирным чёрным маркером то, что написал Олег, и тонкой гелевой ручкой делал собственные записи. Маркер навис над очередной вредной для статистки записью Олега Иванович и вдруг замер.
"Не может быть", – пробормотал Башкатов. Олег уже давно потерял интерес к скучным цифрам своего доклада, и увлечённо наблюдал в окно за собаками, играющими на детской площадке, поэтому неожиданная реплика друга пролетела мимо его ушей. Тем временем Дмитрий Степанович раскрыл оба справочника и, перескакивая взглядом с одного на другой, быстро-быстро их перелистывал. Время от времени он повторял: "Не может этого быть!"
Миша снова получил четвёрку (за доклад), и был доволен. Он шёл домой, размахивая портфелем. Ему хотелось написать ещё десять докладов на любую тему, потому что теперь он знал, как это делается. С ним шли Сергей и Андрей. Оба были задумчивы. Миша не замечал их задумчивости и весело рассказывал, как напишет доклад про фильмы "Месть ниндзя" и "9 смертей ниндзя". Но Андрей и Сергей были настолько погружены в свои мысли, что ни перечисленные сверхспособности ниндзя, ни кровавые способы убийств с использованием всего арсенала восточных единоборств, которые должны были войти в доклад, не вызвали в них должного отклика. Они продолжали думать свою мысль, которая, по всей видимости, была у них одна на двоих. Когда источник Мишиного вдохновения начал уже иссякать, и доклад обогатился паузами из долгих "мммм…" и "ээээ…", оба молчаливых товарища встрепенулись. Первым заговорил Андрей.
– А ты слышал, Решетов пропал?
Миша удивился.
– Как пропал? Я же его сегодня видел.
– Да не Васька Решетов, а Костя – его брат, – пояснил Сергей тоном человека, который устал повторять очевидные факты. – На прошлой неделе. Все пришли домой, а его нет. Ждали-ждали. Потом в милицию пошли, но милиция его тоже не нашла.
– Может ещё найдут, – равнодушно сказал Миша, которого эта история не очень заинтересовала.
– Нет! – отрезали Сергей и Андрей хором. – Не найдут!
– Почему? – всё ещё не очень веря в окончательную пропажу человека, ответил Миша. – Может сам придёт.
– На чём? – полушёпотом, и загадочно сощурив глаза, спросил Андрей. Сергей с таким же таинственно-испытывающим видом глядел на Мишу.
– В смысле? – не понял Миша.
– На чём он придёт домой, – снова спросил Андрей, – если ему ходить НЕ НА ЧЕМ?
Тут Миша понял, что не всё так просто; и что судьба васькинова брата, о котором он до этого дня и слыхом не слыхивал, не случайно так заботила его друзей.
Взоров был доволен, как и Миша. Его доклад тоже был оценен и принят «на ура», ну или на столько хорошо на сколько можно принять доклад о смертности. Во всяком случае, никаких статистических ошибок замечено не было. И за это Олег Иванович был очень благодарен своему другу Башкатову. Возможно, доклад удался ещё и потому, что смертность всё-таки снижалась вопреки всем расчётам Олега Ивановича, о чём очень логично и даже немного красочно написал для него Дмитрий Степанович. В свою очередь Олег Иванович указал имя своего друга, как главного специалиста по смертности и его личного консультанта по подготовке доклада. Но этих почестей Олегу казалось мало, ему хотелось по-настоящему отблагодарить друга, и он думал, какой бы подарок ему преподнести. По дороге с работы он зашёл в букинистический магазин, ведь только там можно было найти редкую книгу из тех, что любил собирать Дмитрий Степанович. Магазин назывался "Лавка Букиниста". На самом деле в этом магазине были не только редкие книги. Весь первый этаж был заставлен только новыми и самыми популярными книгами, а за редкими нужно было спускаться по лестнице вниз – в подвал. Сам Олег Иванович не очень интересовался редкостями, ему хватало совсем нередких, но до сих пор непрочитанных книг из домашней библиотеки, а на чтение новинок у него совершенно не было времени. Поэтому в этом подвале он оказался впервые. Он не мог на глазок определить действительную редкость и ценность выставленных там книг, зато их пыльность и потрепанность отметил сразу же. И это его обрадовало, потому что точно такими же потрёпанными выглядели книги в шкафу у Дмитрия Степановича. А значит, здесь можно было найти что-нибудь подходящее. Он пошёл вдоль полок, пробегая глазами по корешкам книг. Здесь были как загадочные названия – "Изготовление голема в домашних условиях (серия "Сделай Сам")" или "Большая энциклопедия магической гомеопатии", так и вполне обычные и хорошо известные – "Война и мир", "Преступление и наказание", "Мастер и Маргарита" и другие. Выбор был велик, у Взорова разбегались глаза. Тут ему пришло в голову, что, как и всё в этой жизни, самое интересное запрятано дальше всего. И он задрал голову, чтобы рассмотреть верхние стеллажи. Он сделал шаг и услышал душераздирающее "Мяяяяяяяяяяяяяяяяяяя-у!". От неожиданности Олег Иванович подпрыгнул на месте и больно ударился коленкой о стеллаж. Стеллаж покачнулся, и Олег Иванович испугался ещё сильнее, что стеллаж сейчас упадёт – возможно, даже на него. Он зажмурил глаза и втянул голову в плечи, но стеллаж устоял. Взоров облегчённо вздохнул и, как оказалось, преждевременно – что-то рухнуло ему на голову. "Как обухом!" – подумал Олег Иванович, оседая на пол и наблюдая мельтешение ярких пятен перед глазами.
Мама Решетова не спала всю ночь. Она уже обзвонила всех друзей и знакомых, все больницы и даже морги, но её старшего сына нигде не было. Рассвет она встретила, лёжа в постели, с открытым глазами. Рядом раздавался нервный храп мужа. Она не знала, что ещё можно сделать, чтобы найти Костю, и это её тяготило больше всего. Наконец, она встала и, шаркая тапочками, пошла на кухню. По дороге она заглянула в спальню детей. На кровати сопел Васька. Она грустно посмотрела на пустой диван Кости и тихонько закрыла дверь. На кухне она зажгла газ и поставила чайник на огонь. За окном в небе розовели облака, двор был покрыт яркой весенней зеленью, утро было чудесным, но в доме как будто царил мрак.
Маме Кости показалось, что в дверь постучали. Кто бы это мог быть в такую рань? Она подумала, что это может быть старушка-соседка, она страдает бессонницей; может быть, у неё кончились спички, и она пришла попросить взаймы, а в звонок не позвонила, чтобы всех не разбудить. Она подошла к двери и посмотрела в глазок – никого не было. Мама Кости почему-то расстроилась. То ли она надеялась поболтать с соседкой и отвлечься от тяжёлых мыслей, то ли думала, что кто-то принёс вести про сына. Не успела она дойти до кухни, как снова услышала стук. Она вернулась к двери и снова заглянула в глазок. Но у дверей никого не было. Она проверила, закрыта ли цепочка на двери, повернула замок и приоткрыла дверь. В узкую щель она видела весь коридор, но там было пусто. Она открыла дверь пошире и вскрикнула.
Оправившись от внезапного удара, Олег Иванович поднялся с пола и стал отряхивать ладонями брюки. Тут он заметил, что у его ног лежит довольно увесистый том в чёрном кожаном переплёте с узором из потёртой позолоты. Олег поднял его и сдул пыль с обложки. Под пылью, улетевшей оранжевыми облачками, открылся заголовок – "CONTRA DOMINUS".
– Контра… дОминус, – прочитал Олег Иванович, – или домИнус?
Он расстегнул кожаный ремешок, запиравший книгу. Здесь были изображения гравюр – по виду очень старинных. На одной гравюре человек смотрел на реторту, в которой сидел маленький человечек. На другой были изображены созвездия, обрисованные в соответствии с их названиями. Созвездие Стрельца было представлено кентавром с луком. Орёл – орлом, Скорпион – скорпионом, хотя сходство было весьма отдалённое. Но особенно Олегу Ивановичу понравилось созвездие Змееносец. Он был нарисован в виде античного бородача в красной тоге, который держал в руках ядовитую змею. Из одной руки торчало созвездие Хвост Змеи, а из другой – Голова Змеи.
Потом шли пожелтевшие листы, где на каждой странице было по два столбика текста, набранного готическим шрифтом; это Олегу Ивановичу тоже очень понравилось, так как (по его мнению) добавляло книге редкости и старинности. Он закрыл книгу, застегнул на ней ремешок и поздравил себя с удачным выбором: "Вот это "Контра" – так "Контра"! Башкатов будет в восторге!"
Решетовы – папа и Васька – проснулись от непрекращающегося свиста закипевшего на плите чайника. Оба надеялись, что сейчас этот звук прекратится, поэтому вставать не торопились. Наконец, они почувствовали, что что-то тут не так, вылезли из постелей и столкнулись в коридоре.
– Доброе утро, Васёк, – поздоровался отец, думая, что потерпи он ещё немного, и не надо было бы подниматься, Вася выключил бы плиту.
– Привет, пап, – ответил сын, терзаемый теми же мыслями.
Но тут они увидели то, что моментально прогнало все остатки сна.
На полу у входной двери лежала мама. Лицо было белым, и было не понятно, дышит она или нет. Папа охнул, приподнял её и принялся тормошить. А Васька оторопел и не знал, что предпринять. Через минуту мама открыла глаза и что-то прошептала. Папа не расслышал и поднёс ухо к самому её рту, Васька тоже подобрался поближе. Мама снова зашевелила губами. "Выключите чайник…"– прошептала она. "Вась, выключи чайник!" – передал папа. Васька побежал на кухню и выключил конфорку, на которой надрывался охрипший чайник, и сразу же прибежал назад. "Люда, что случилось?" – спросил с дрожью в голосе перенервничавший папа. "Там", – мама указала рукой на дверь. Только тут отец и сын заметили, что входная дверь была открыта и держалась только на цепочке. Вася снял цепочку и открыл дверь настежь. И все увидели, что на коврике перед дверью стоит ботинок, а из ботинка торчит нога, одетая в чёрный носок. Чуть выше этого носка нога кончалась…
Папа снова охнул, потому что мама опять потеряла сознание.
– Это был ботинок его старшего брата, – закончил рассказ Андрей.
Наступила торжественная тишина, Миша переваривал жуткую историю, а Андрей и Сергей наслаждались произведённым эффектом.
– А нога… то, что было в ботинке, было от ноги васькиного брата? – спросил Миша.
– А от чей же ещё?
– Может это была нога того, кто надел его ботинок, или нога вообще была ненастоящей, – предположил Миша. Андрей и Сергей захихикали:
– Нет, нога была настоящей. Её положили в ящик со льдом и увезли на экспертизу.
– А что потом?
– Потом они скажут, чья это была нога. Но Васька Решетов сказал, что узнал эту ногу – это нога Кости – его брата.
– Как же он её узнал.
– По бородавке!
Миша замолчал, больше предположений и возражений у него не было. Они как раз проходили мимо дома, где жили Решетовы. Не сговариваясь, ребята остановились и, задрав головы, посмотрели на окна седьмого этажа, где жили братья. И тут Мишу осенила идея:
– А давайте поднимемся и посмотрим!
Андрей и Сергей переглянулись, им эта идея показалась жутковатой.
– Там всё равно уже ничего нет, – пробурчал Сергей, – ногу же увезли.
– А ботинок?
– Ботинок, сняли и положили в специальный пакет. И тоже отправили на экспертизу. – ответил Андрей.
– А кто же снял? – удивился Миша, представив себе эту малоприятную процедуру.
– Не знаю, – продолжил Андрей. – Чего тут стоять, пойдём уже. – и было двинулся дальше, но Миша дёрнул его за рукав.
– Подожди. Ну, давайте сходим.
– Давай, сходи, – ехидно предложил Сергей.
– Давай-давай, – поддержал его заулыбавшийся Андрей, – расскажешь, что видел. А мы ,если что, на помощь позовём.
Почему Мише могла понадобиться помощь, Андрей не уточнил.
– Ладно, – согласился Миша, – только вы меня обязательно дождитесь.
Друзья закивали.
Миша вошёл в подъезд. После солнечной улицы в подъезде была такая темень, что он едва не споткнулся о ступеньки лестницы. Лифт был, но он, как назло, не работал. Миша пошёл наверх пешком.
На лестнице, через этаж между пролётами, были окна. На пятом этаже Миша выглянул вниз и увидел ожидавших его друзей. Он дошёл до шестого этажа. От цели его отделяло всего два пролёта. И тут лёгкий холодок пробежал по его спине. «А работал ли той ночью лифт? – подумал Миша (или ботинок с ногой, как и он, поднимался к двери пешком?). – Если и работал, то вряд ли он поехал на лифте». Миша не мог представить, как ботинок сам вызывает лифт, заходит в него и нажимает кнопку с цифрой семь. Тут сзади послышался какой-то шорох. Как по команде, стаи мурашек побежали по мишиной спине – снизу до самой макушки, и он с ужасом посмотрел вниз. Больше всего он боялся увидеть второй ботинок из пары, который отстал от своего брата где-то по дороге, а теперь догоняет его, бодро прыгая по ступенькам с торчащей из него ногой. Но внизу никого и не было. Миша чувствовал себя пойманным в ловушку – ему казалось, что наверху его кто-то поджидает, но когда он смотрел назад, то думал, что этот кто-то мог подбираться и снизу. Он нажал кнопку вызова лифта, лифт молчал. Миша представил, что он может проторчать здесь до темноты, и это ему очень не понравилось.
В это время мишин папа – Взоров Олег Иванович – снова шёл к своему другу-статисту Башкатову Дмитрию Степановичу, чтобы поблагодарить и вручить подарок. Он решил наведаться к нему без приглашения на правах старого друга. Идти ему было недолго, Дмитрий Степанович жил недалеко от букинистического магазина. В подъезде Дмитрия Степановича сидела консьержка, она узнала Взорова, так как тот был здесь частым гостем, и сразу сказала ему, что Башкатова нет дома. Олег Иванович не расстроился. Конечно, ему хотелось поскорее вручить книгу Башкатову, но с другой стороны он мог бы сам полистать её на досуге, а потом подарить товарищу. Книга – это не такой подарок, который, использовав сам, уже не подаришь другу. «Скорее даже наоборот, – подумал Взоров, – если книга неинтересная, то её лучше и не дарить. А как об этом узнать, если сам её не читал?» Хотя на счёт этой книги он был уверен –Башкатову она понравится.
Олег Иванович вышел на улицу, увидел подъезжающий к остановке автобус и спринтерским рывком влетел в закрывающиеся двери. Автобус шёл полупустым, и Взоров выбрал понравившееся ему место в конце салона, уселся и раскрыл книгу. В этот раз он наткнулся на самолёт.
– Чего-то он долго. – произнёс Сергей.
– Минут десять. – предположил Андрей.
– Не меньше пятнадцати. – уточнил Сергей. Ни у того ни у другого часов не было.
Мише становилось всё страшнее и как-то теснее: казалось, расстояние между этажами сжимается. Впрочем, ничего не происходило. Но он так и не решался сдвинуться с места – ни вниз, ни вверх. И тут ему пришло в голову, как обмануть свой страх. Он перестал бесконечно переводить взгляд с верхней лестницы на нижнюю и назад, а сначала посмотрел в потолок, и даже подумал «А что это там на потолке?» (хотя на потолке ничего не было). Потом взглянул на пол, уложенный красными и розовыми плитками и от того похожий на шахматную доску и прошептал: «Конь ходит буквой Г…». Потом сосчитал за сколько ходов конь дошёл бы от него до другого края поля, и неожиданно для себя (а уж для страха тем более) шагнул вперёд на первую ступеньку. Теперь главное было не останавливаться. И он, не торопясь, но и не замедляясь, ровным шагом прошёл первый пролёт ступеней. Он старался не думать о том, что вот-вот кто-нибудь выскочит на него из-за угла, но всё равно ему было очень не по себе. Миновав первый пролёт, он тут же развернулся и зашагал дальше наверх, но немного медленнее. Он уже видел верхнюю часть двери Решетовых. С каждой ступенькой его взгляду открывалось всё больше – он увидел глазок… ручку… замочную скважину.
Миша стоял у двери Решетовых. Там ничего не было, даже коврика. Он внимательно разглядел обивку двери, заглянул в глазок – там было темно, прошёлся по этажу и, наконец, почувствовал свою миссию выполненной – он пришёл, всё осмотрел, а то, что ничего интересного ему не попалось, – уже не главное.
Вниз он шёл полубоком – очень уж ему не хотелось поворачиваться спиной к квартире, куда ходят ботинки пропавших людей. Тёмный первый этаж ему уже не показался таким тёмным. А выйдя на улицу, он сощурился от яркого солнца. Друзья были на месте.
– Ну что там?
Мише очень хотелось рассказать что-нибудь удивительное. Но похвастать было нечем.
– Ничего там не было. – признался он.
– Я же говорил! – обрадовался Андрей. – Ничего там и быть не могло!
– Вообще-то ты говорил, что на помощь позовёшь. – напомнил ему Сергей.
– Всё равно я знал, что там ничего нет! – настаивал Андрей.
– А если бы было?– поинтересовался Миша. Он даже немного пожалел, что ничего из того, чего он так боялся, там не оказалось. – Если бы было, мы бы так об этом и не узнали.
– А что там могло быть? – спросил Андрей. Миша не нашёлся, что ответить. Все его страхи теперь казались смешными и несерьёзными. Действительно, он и сам не знал, что ожидал увидеть.
Сменив тему разговора, трое друзей двинулись дальше, они уже не вспоминали про случай у Решетовых и скоро разошлись по домам.
Самолёт на картинке служил иллюстрацией к рассказу. Пролистав книгу внимательнее, Взоров обнаружил, что она наполнена совершенно разной информацией: были там и созвездия, и географические и исторические справки, газетные статьи, и кулинарные рецепты, и рассказы, в том числе юмористические, биографии, диктанты, таблицы умножения и даже ноты. Рассказ, который он прочёл, был про военного лётчика – он очень хотел на войну, но войны нигде не было, потому что был он военным лётчиком в мирное время; каждый день он приходил на аэродром с надеждой, что сегодня начнётся война, но война всё не начиналась и не начиналась. Тогда этот лётчик начал сходить с ума. Ему стало казаться, что война идёт, но от него это скрывают. Он требовал от начальства, чтобы его отправили воевать. И, в конце концов, его отправили бомбить водой лесные пожары.
Олегу Ивановичу понравился рассказ, и он не заметил, как проехал свою остановку. Пришлось ему выскакивать на следующей и идти назад пешком.
Миша уже был дома. Он пообедал и учил уроки. Олег Иванович зашёл к нему и показал книгу. Мише она тоже понравилась. Он тут же сообразил, что с её помощью можно написать кучу прекрасных докладов. Олег Иванович поставил книгу на полку и пошёл звонить Башкатову, чтобы узнать, когда его можно застать дома. А Миша задумался над задачей и не заметил, как нарисовал на полях большой чёрный башмак.
Много лет занимался Дмитрий Степанович статистикой, но такого удивительного случая ещё не встречал. После того как он помог Взорову с его докладом, Башкатов всю ночь просидел за столом – что-то считал, писал, рисовал, чертил, часто сверялся со справочниками, и к утру он понял, что набрёл на открытие, или скорее открытие набрело на него в лице Взорова с его докладом. Сам доклад был делом пустячным, и только такой профан в статистике, как Олег Иванович, мог допустить столько очевидных ошибок. Дмитрий Степанович же щёлкал данные как семечки, и там где Взоров блуждал словно в тёмном лесу без фонарика, Дмитрий Степанович был как у себя дома. «Да что взять с человека, который не может посчитать даже среднеквадратичное отклонение», – думал про себя Башкатов. Во многом он очень уважал Олега Ивановича, но только не в статистике, здесь ему хотелось обозвать его «чайником»! Но в этот раз друг преподнёс ему неожиданный сюрприз. Причём, сюрприз, о котором и сам не догадывался. Дмитрий Степанович верил в силу и важность статистики, он её искренне любил, статистика была для него и работой и хобби; именно поэтому то, что он увидел в справочниках Взорова, так заинтриговало его. Он испытывал своего рода вдохновение. И вдохновение толкало его к поиску ответов на вопросы заданные статистикой. Утром он позвонил на работу, сказал, что задержится, оделся и вышел из дома. Больше Башкатова Дмитрия Степановича никто не видел.