Он ходил взад-вперёд, вдохновлённый свеченьем луны,
Глядя в млечный пейзаж, фантазировал жуткий сюжет…
Веря жизни за гранью – врата рая, врат сатаны.
Вдруг почувствовал холод, желанье укутаться в плед.
Звуки скрипки, навеянной ветром в земном бытие,
Натолкнули на мысль – жизнь людей тоньше их волоска.
Не деля «чёт-нечёт», у ушедших один Кутюрье,
«Чур, меня, – шепчет он, видя тень, – смерть в помине легка».
В горизонте гроза прокатилась, запахло смолой,
Будто в хмари небес пронеслась колесница извне…
За собой смерч неся, молний всплески, стрела за стрелой
Попадали к нему, чиркнув знак на оконном стекле.
И на землю сухую тотчас хлынул дождь проливной,
Он сквозь нити дождя под окном вдруг увидел фантом…
На изрытом от тлена лице волчий взгляд неземной,
Как рентген просветив его душу, скользнул к нему в дом.
В его доме тоска паутину плетёт день и ночь,
Подавляя желание жить, унося в круговерть…
От тоски сам не свой, но не в силах её превозмочь,
Таял словно свеча, в наваждениях чудилась смерть.
Он за нею след в след уходил к топи чёрных болот…
Думал, в холоде омута, видно, судьба умереть.
Каждый раз его сон прерывал зорьки нежный восход,
Когда страх застывал комом в горле – дыхания нет.
Вдруг он понял, что смерти боится как ладана чёрт,
Хоть о нём плакать некому, есть ещё чем дорожить.
Он возможно к себе притянул духов, что за чертой…
Увлекаясь иным, словно дьяволу дался служить.
И, цепляясь за жизнь, дал обед об ином не писать,
Только «немощи тлен» глубоко корни в тело пустил.
Ему слышались в каждом углу жуткие голоса,
Они отняли данное время ему свыше сил.
И однажды в полуночи видит коней вороных,
На одном будто он, на другом – наважденье луны,
Пуще ветра неслись, исчезая в нирване иных…
Там простился с душою своей, встретив взгляд сатаны.