Сегодняшний день прошёл вполне себе ничего.
Отлично поработал под градусом, пополнив бумажник приятной суммой. Машину, конечно, не купить, но карман теперь теплее. На улице весна, завтра выходной. Жизнь прекрасна.
Однако Гриша!
Кто самим фактом своего существования на одной с тобой земле может отбить любое желание жить?
Гриша!
Кто носит пидорские рубашки и брюки в обтяжку, пустую кожаную сумку в руке и кожаную куртку, потому что всё это есть у Ленни Кравица и просто модно?
Гриша!
Кто пришёл к успеху, проведя пару месяцев в «Доме-2», плетя тупорылые интриги с безмозглыми уебанами и считая это дерьмо верхом звёздности?
Гриша!
Кто знакомится с бабами фразой: «Привет, я Гриша из „Дома-2“!»?
Гриша!
Из «Дома-2»!
Звезда межгалактической величины! Эталонный самец! Сам тестостерон в яркой упаковке, звенящий яйцами, как шпорами, и одним своим существованием оспаривающий целесообразность списка «Форбс» как мерила мужской состоятельности!
Вот он, встречайте, ликуйте, он пришёл, он готов раздеться прямо в эту секунду. Чтобы каждая из вас, жалкие сучки, ошпарила себе ляжки струёй собственной похоти. Ведь это он – Гриша. Из «Дома-2»!
А Гриша из «Дома-2» – это не просто Гриша как сантехник или Гриша как водитель троллейбуса. Это что-то особенное, снисходящее, вожделенное.
Он Гриша из «Дома-2»!
И больше он ни хуя не умеет!
В баре закончился Jack Daniels, мой клиент хочет пить только его. И правильно делает. JD прекрасен.
Кладовщика в ресторане нет. Вообще нет. И не было никогда. Ключи от склада – у менеджера. Менеджер сегодня Гриша. Подхожу к нему, прошу ключи от склада, он отвечает:
– Предложи что-то другое.
Дерево.
Заменить JD чем-то – это как заменить Достоевского Гоголем:
– Сири, найди «Преступление и наказание».
– Вот что мне удалось найти в интернете по запросу «Мёртвые души».
– Сири, удались.
При этом «Мёртвые души» превосходны. Но когда я хочу «Преступление и наказание», я хочу «Преступление и наказание».
Алкоголь – это же не какая-то незначительная хуйня типа салфеток. Алкоголь – мощный стимулятор, к нему требуется взвешенное отношение. Его нельзя просто швырнуть, заменить.
– Почему я должен предлагать что-то другое, когда на складе есть несколько бутылок Jack Daniels, а именно его и хочет человек, который сидит сейчас за стойкой и ждёт?
– Вот именно, – говорит Гриша, – ждёт. Налей ему чего-нибудь.
Я говорю:
– Какой смысл придумывать что-то и заменять, когда можно сходить на склад и дать то, что нужно? Этот склад всего лишь этажом ниже. Даже не этажом, а половиной этажа. Тем более в любом случае в баре должен быть Jack Daniels, это один из основных напитков любого бара в мире.
– Мне лень спускаться. – Он говорит эту фразу с каким-то няшно-сонным выражением лица.
Эй, дебил, это не кавайный мультик. Это работа. И к слову, ты здоровый мужик в районе тридцати, накачанный, как телёнок на убой. У тебя шея как моя нога. Что за…?
– Мне не лень спускаться. Дай ключ, я схожу сам.
Я отлично понимаю, что на складе нет никого, перед кем Гриша может продефилировать, и никого, кому он может сообщить, что снимался в «Доме-2». Что ему там делать?
Он смотрит на меня недоверчиво-презрительно и ведёт какую-то свою войну взглядом.
Презрение?
Гриша. Я. Презрение?
Мы даже рядом не стоим по уровню IQ и прочим другим Q, отражающим умственную состоятельность. Тем не менее он считает уместным смотреть на меня так. Я не считаю уместным смотреть на него так, потому что даже корова при всей своей непробудной тупости не заслуживает такого взгляда тем лишь фактом, что создана безмозглой. Гриша считает, что ему можно так смотреть. А потом говорит:
– Думаю, ты сам всё понял.
Это дерьмо думает! Оно живое!
Понял что? Что ты охуительно важный тип и если ключи от склада у тебя, то это твой личный склад? Причём склад не бухла, а музейных экспонатов из Лувра? А я должен понять, что я, бармен, отношусь к менеджеру как грязь с ботинок относится к папе римскому, на которого надеты эти самые ботинки? Что должно быть с головой, чтобы будучи всего лишь менеджером ресторана, считать себя повелителем мира?
Какое-то время мы поспорили. Просто потому что какого чёрта заменять JD? Иди делай свою работу. Не я тебя на неё устроил. Ты сам устроился. Так какого чёрта?
Споря со мной, Гриша попутно улыбался богатой молодой девушке за столиком. Всем своим видом он показывал ей, что он здесь просто проходит мимо. Что вся эта суета его не касается. Что ах, боже, бармен, все они так и липнут ко мне. К царственному Грише, звезде «Дома-2».
А мне насрать. Мне правда насрать. Мне нужен JD, его жеманность не переходит рамок моего личного пространства. Всё, больше ничего не нужно.
Гриша ушёл на склад. Но уходя, бросил надменно:
– Не покидай бар.
Да нет уж, друг, думаю, я вызвоню сейчас Санта-Клауса из Лапландии да улечу на оленях в даль. Просто в даль, без конкретного адреса.
Я работаю в баре. Куда я тебе его покину?
Знакомьтесь, Гриша – ничтожество. Узколобая, тщеславная посредственность. Чьё тщетное тщеславие настолько неуместно, насколько неуместен метровый гвоздь в голове. Это при условии, что вообще тщеславие – лишнее качество для человека.
Гриша – такой начальник прям начальник. Настолько начальник, что даже диктатор. Он сказал – все делают. Вот он сказал – ты делаешь. Он единственный, кто видит это так.
Каждый раз, когда я выхожу из бара, Гриша делает из этого проблему. Я бы его понял, работай я на Байконуре. Я бы понял его, покинув пост во время запуска межконтинентальной ракеты. Но я работаю не на Байконуре, я не запускаю ракеты в космос. Я, блять, бармен в баре и наливаю бухло бухающим. Я могу пойти на склад, когда бухло кончается, могу пойти в сортир, курилку, на кухню – в баре нихуя не изменится.
Этот гандон максимально усердно ищет возможности доказать мне собственное превосходство. И находит их в самых нелогичных местах. Почему? Потому что ищет их в работе, а моя работа безупречна – у меня все бухают и сливают лавэ на алкоголь. Потому что он не может выёбываться в открытую. Потому что когда выёбываешься в открытую, тебе легко могут возразить, а когда ты типа по работе, то тут уж субординация. Типа я не пытаюсь доминировать над тобой, я просто делаю свою работу.
Гриша из кожи вон лезет, доказывая мне: подчиняйся, уважай меня, бойся меня. Только не «меня», а «мой образ». Поскольку Гриша – не тот, кого можно уважать и бояться. Тот, кого можно уважать и бояться, находится у него в голове, придуманный им самим и, как ему кажется, воплощённый в реальности. На самом деле и придуманный образ – карикатура, и реализация – просто, блять, посмешище.
Судя по движениям Гриши, в его картине мира он хозяин, а я заглядываю ему в рот, угадывая каждое его желание, досказывая за него фразы, смеясь над его шутками. Так он видит наши взаимоотношения, которые вроде как рабочие, на самом же деле – сопернические самцовые. Причём агрессия исходит от одного самца – Гриши, а второй самец – я – вообще не считает нужным вступать в противостояние. Это как самец хомячка, нападающий на самца игуаны. Хомяк, выдыхай!
Гриша – единственный менеджер из всех менеджеров, встреченных мной в жизни, который ведёт себя так. Любой нормальный менеджер понимает, что пока он не откроет собственный ресторан, пока этот ресторан не станет модным, он не сможет вести себя в своём личном модном ресторане нахально по отношению к своим работникам.
Иными словами – твои выебоны начинают работать, когда у тебя есть вес. А когда ты всего лишь менеджер, и бармену, и официантам, и даже уборщице-казашке охуенно понятно, насколько тщетны твои попытки доминировать. Заведи пуделя и доминируй над ним – это бесчеловечно, но это сработает.
Даже если представить, что я живу в парадигме «Я бармен – значит, я ничто», единственный человек, которому мне гипотетически имеет смысл заглядывать в рот – это владелец моднейшего ресторана, в котором я работаю.
А менеджер – это просто менеджер. Это человек, который позавчера был официантом. А сегодня у него просто ключи от склада. Всего лишь ключи и полномочия следить за работой ресторана.
Менеджер. Не папа римский. Не премьер-министр Великобритании. Менеджер!
Такая мысль для Гриши есть нечто невозможное. Он и представить себе не может, насколько он по факту пустое место. Насколько вот эти вот его картинные выпады лишены всякого веса.
Он даже сыграть как следует не может. Даже сыграть большого босса он не способен. Он никогда не был в этой роли. Никогда не обладал властью. И даже никогда не общался с людьми, ей обладающими. Он элементарно не представляет, как выглядит властность. Ну и конечно, не может её воспроизвести. Ты же не можешь напеть Муслима Магомаева, если ни разу его не слышал. Даже про себя не можешь, не то что вслух.
Но на него ведётся управляющая.
Для обширной категории пёзд «Дом-2» – рабочая хуйня. Иначе этот сериал не был бы популярным. А наша управляющая – из этой категории пёзд. Кроме того:
У него шикарная накачанная фигура.
Пидорский шмот в обтяжку.
Пустая кожаная сумка и кожаная куртка, как у Ленни Кравица.
Он знает тысячи лишённых смысла туманных фраз для статусов «Вконтакте» и активно их произносит.
А управляющая рестораном течёт от всего этого.
А, ну да. Он армянин. А армянские лица привлекательны для русских баб без мозга.
Ок. Ещё кое-что: он мастерски владеет турецкой мимикой. Той самой томной мимикой, благодаря которой никому не нужные в России бабы получают в себя заряды турецкой спермы на турецких курортах. А потом пишут пылкие письма «отцам» своих несчастнорождённых детей, которые в тот самый момент пускают следующие заряды в следующих никому не нужных в России страшных жирных баб.
Учитывая, что Гриша, во-первых, порет управляющую, а во-вторых, обладает достаточно низким уровнем умственного развития, чтобы считать факт порева с управляющей вселенским признанием, логично понимать: Гриша на особом положении.
Чем он активно пользуется. Вот парочка охуенных историй на эту тему:
Как-то я взял поднос для посуды и пошёл на мойку. Посетителей было мало, и моё десятиминутное отсутствие никому не мешало, более того – было бы в порядке вещей при любом другом менеджере. Ведь мне невозможно работать без посуды.
Прохожу мимо Гриши с подносом, он спрашивает:
– Куда ты идёшь?
– На мойку…
Куда, блять, ещё мне идти с подносом для посуды? На тёмную сторону луны?
Гриша погружается в паузу, ища фразу, которую следует сказать, чтобы низвергнуть меня на место, которое он мне определил.
– Зачем?
Гениально!
«Оскара» сюда! Джека Николсона на вручение лично! И сотню натёртых маслом чёрных рабов с опахалами!
– За посудой.
И ещё одна вечность в раздумьях, рождающих следующую поразительную фразу:
– Не ходи долго.
Реально такой диалог. Чем нужно думать, чтобы вообще начать его?
Другая история:
Время – утро. В зале четверо напитых-наетых чела, курящих кальян. Полуспят. Делать нехуй. Иду в сортир отлить.
Внимание – Гриша!
– Куда идёшь?
Камо грядеши, блять.
– В туалет.
Протокол «Фантом» запущен, в голове Гриши зашуршали, заметались наноагенты в поисках неоспоримой, победоносной фразы, которая повергнет меня, отрежет пути к отступлению и испепелит. Вот она:
– Зачем?
Грандиозно, Гриша, просто поразительно. Бриллиант мысли!
– Поссать.
– Ладно. Только недолго. И вообще, ты слишком часто оставляешь бар без присмотра.
Я решил расставить точки над «и»:
– Смотри: мой организм устроен так, что периодически возникает необходимость ходить в туалет. Я не вижу ни одной причины, чтобы обоссаться в штаны. Точно так же устроены вообще все организмы на земле. То есть хождение в туалет – общепризнанная норма. Туалет у нас в цоколе. Даже если я очень захочу, то не смогу оказаться в туалете, не покинув бар. Кроме того, я бармен, я не могу работать без чистой посуды. Посуда из грязной в чистую делается на мойке, мойка – в цоколе. Если я не буду приносить посуду, мне не в чем будет работать. То есть моя работа лишается смысла без посуды, за которой нужно ходить в цоколь, покидая бар. Ты понимаешь, что избежать покиданий бара невозможно? И я не вижу совершенно никаких причин для вот таких вот вопросов. Более того – их в принципе невозможно увидеть. Зачем ты задаёшь мне такие вопросы?
Этот простой и даже барану понятный монолог разорвал шаблон Гриши настолько, что он решил съебать. То есть любой нормальный человек просто сказал бы: «Хорош понтить». Но с любым нормальным человеком этого диалога не произошло бы, не дошло бы до монолога: «При-вет, как де-ла». Но если бы у бабушки был хуй она была бы дедушкой. Поскольку Гриша – не нормальный, с ним до этого дошло. Ну и по той же самой причине, то есть по причине отсутствия в его голове чего-то способного соображать, его этот диалог убил. Но он не мог потерять лица. Лица могущественного, влиятельного босса всего сущего:
– Мы что-нибудь придумаем. Ты не будешь покидать бар. Поговорим об этом на собрании. И вообще – посуду должны носить официанты.
Да, а милиция должна охранять покой граждан, «Почта России» – доставлять письма, и всё это вместе с другими важными вопросами ежегодно обсуждается на собраниях лиц, компетентных именно в этих вопросах.
Точек над «и» моё объяснение не расставило. Оно было бесполезно. Но узнать это можно было, только попробовав. Самое дерьмо в том, что бесполезно менять таких, как Гриша. Бесполезно менять места. Такие, как он, везде. Бесполезно искать способы избегать контактов с такими существами. Они, блять, кругом.
Ненавижу тот факт, что рождение таких людей на одной со мной земле возможно. То есть сам Гриша мне параллелен. На самом деле, меня удручает допустимость существования такого вот существа в моём жизненном пространстве. А удручая, создаёт стену на пути к моему душевному комфорту. Слава богу, есть то, что вселяет в меня уверенность: любая стена разрушима. А если не разрушима, то обходима или перелазиема.