Но Тане не полегчало ни через день, ни через два. У неё был жар, она металась по постели и бредила. Все время о каком-то ребенке говорила. Родители испугались не на шутку. На третий день вызвали Никитичну. Вообще-то она была Варвара Никитична, но её имя мало кто помнил. Все звали её просто Никитична. Она была местным фельдшером и методы лечения у неё были малоэффективные, если не сказать примитивные. Она пожевала губами, померила температуру.
– Что с ней, Никитична? – Клавдия Ивановна заламывала от волнения руки.
– Где болит? Живот? – Таня кивнула. – Отравление, – вынесла вердикт Никитична и выписала но-шпу. – Должно пройти.
Но-шпа не помогла. Тогда Клавдия Ивановна прибегла к последнему средству – обратилась к знахарке. Знахарку в деревне не любили, считали её "не от мира сего" и избегали, до поры, до времени, конечно, пока не припрет. Жила она на отшибе и ни с кем в деревне не зналась. Клавдия Ивановна чуть ли не ворвалась к ней, в слезах.
– Олеся, помоги, – взмолилась она. – Доченька, кровиночка моя погибает.
– Что с ней? – Недружелюбно спросила знахарка.
– Живот болит, жар сильный, горит огнём, отравилась.
– Отравилась, говоришь? Подожди, возьму кое-что. Ты иди, я нагоню.
– Ой, Олеся, спасибо, что в беде не оставила.
– Оставь нас наедине, – приказала знахарка, войдя к Тане. – Клавдия Ивановна тут же испарилась.
– Ты зачем от ребёнка избавилась, дура? – не таясь, спросила она.
– Отравилась, – пересохшими губами прошелестела Таня.
– Мамке своей, да Никитичне сказки будешь рассказывать. А мне правду говори, – Таня взглянула в стальные глаза знахарки и осеклась. – Как давно аборт сделала?
– Пять дней назад, – еле слышно произнесла Таня.
– Плохо. Кровь идёт? – Знахарка нахмурилась.
– Да, – ответила Таня.
– Дам матери траву кровоостанавливающую, если послезавтра лучше не будет, расскажу все матери. В больницу поедешь.
– Нет, пожалуйста, – взмолилась Таня. – Отец меня убьёт.
– А так ты сама сдохнешь. Не прощаюсь. – Она порывисто поднялась.
Мать, причитая и глотая слезы, поила Таню густым коричневым отваром. Каждый день забегала Зинка.
– Таня, давай все расскажем, а? – Умоляла она.
– Только слово скажи, – шептала Таня. Зинка плакала, когда Таня впадала в полубессознательное состояние, тихонько вставала и шла домой. – Что же мы наделали? – Тихо вопрошала она, обращаясь то ли к Тане, то ли к небесам.