5. Ланни

Наверное, мне должно было быть не по себе от перспективы не идти в школу завтра утром, но, честно говоря, я чувствую себя просто отлично. Как будто у меня с плеч свалилась страшная тяжесть и я снова могу по-настоящему дышать. Школа – это армейский лагерь, а я всегда была одиноким вражеским солдатом в нем. Девчонки обычно не дерутся так, как это делают парни, так что это были просто злобные укусы и неприятие, а не прямая борьба. Хотя у меня случилось несколько стычек с ребятами – и девочками, – которые нападали на меня, когда я только-только пришла в эту школу. В последнее время никто не пробовал такое проделать. Но я никогда не чувствовала себя по-настоящему одной из них: я в лучшем случае оставалась «новенькой». А в худшем – была дочерью маньяка. Вежливые люди не говорили этого вслух, но это не значит, что они такого не думали.

Пока еще вечер. Коннор чувствует себя дерьмово, и даже просмотр его любимых фильмов про супергероев не помогает ему взбодриться, так что сразу после ужина я убегаю в свою комнату. Лежу в кровати, слушая свой плейлист и наслаждаясь тем, что завтра – пусть даже мама наверняка разбудит меня в несусветную рань, – я смогу просто учиться по Сети, выполнять тестовые задания и жить своей жизнью.

Это звучит потрясающе.

На небо наползают дождевые тучи, и к тому времени, как я заканчиваю смотреть фильм на своем ноутбуке и проглядываю несколько видеоуроков по макияжу на «Ютьюбе», я слышу раскат грома. Тихий и отдаленный – но дождь уже начался. Он приятно, размеренно барабанит по крыше и окнам.

Уже два часа ночи, и я почти засыпаю, когда слышу, как кто-то стучит в мое окно. Сначала я думаю, что это ветка дерева.

Потом сон мигом слетает с меня, и я сажусь в постели, потому что за окном маячит тень.

Там, под дождем, стоит человек и стучит в мое окно.

Я собираюсь закричать, позвать маму, но срабатывает какой-то странный инстинкт. Мне знаком этот силуэт. Я хватаю свой телефон, включаю на нем фонарик и направляю прямо на окно.

Да, это она – Вера Крокетт, для друзей Ви. Ви из Вулфхантера. Какого черта?

Ви немного старше меня, но всего на несколько месяцев. Она пережила столько же дерьма, сколько и я, но, похоже, справилась с этим не очень хорошо. Во-первых, она потеряла маму, и это после тяжелого детства и еще более тяжелых подростковых лет. Ви – одна из немногих людей, с кем я могу помериться трудным прошлым, и она выиграет. По крайней мере, меня не сажали в тюрьму по ложному обвинению в убийстве.

Но ведь предполагалось, что Ви сейчас должна жить у своей тети где-то в другом штате. Какого черта она оказалась здесь, тем более посреди ночи?

Неважно. Мне нравится Ви. И вот она здесь, под моим окном – промокшая, дрожащая и ужасно далеко от дома. Я хватаю листок бумаги и черным маркером пишу на нем «Подожди здесь», потом прижимаю его к оконному стеклу. Ви машет рукой, давая понять, что прочла сообщение. Я выскальзываю из своей комнаты в коридор и останавливаюсь у двери маминой спальни, чтобы прислушаться. Ничего не слышу. Мама и Сэм спят.

Я тихо иду по коридору к контрольной панели у входной двери, потом несколько секунд медлю. Мама, вероятно, не услышит, как я ввожу код, чтобы отключить сенсор на моем окне. Но вопрос в том, должна ли я это делать? Или нужно сказать маме, что Ви здесь, возле дома? Но я знаю, что будет тогда. Мама встревожится и отошлет Ви прочь. Ну ладно, может быть, она этого не сделает… Ведь тогда, в Вулфхантере, она спасла Ви жизнь. Но я не могу рисковать.

И мне очень хочется узнать, что скажет Ви.

«Да пошло оно все!»

Я набираю код, чтобы снять свое окно с сигнализации, и вздрагиваю, когда кнопки клавиатуры пищат под моими пальцами, но я у самой входной двери, а мамина спальня находится в дальней части дома. Если мама что-то и услышит, я могу соврать, что просто проверяла, включена ли сигнализация.

На обратном пути снова останавливаюсь у маминой двери и задерживаю дыхание, удостоверяясь, что они с Сэмом не проснулись, потом возвращаюсь в свою комнату и поднимаю раму. Дождь холодный, он лупит по моим босым ступням, и я едва сдерживаюсь, чтобы не вскрикнуть. Ви уже ухватилась за подоконник. Она быстро проскальзывает внутрь и роняет мокрую дорожную сумку на коврик возле моей кровати.

– Тише! – шиплю я и закрываю окно. Когда оборачиваюсь, Ви обнимает меня, и я на мгновение замираю, а потом расслабляюсь. Она промокла насквозь, от нее пахнет грязью и сыростью, но ее объятия… это круто. – Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я настойчивым шепотом.

Я отстраняюсь и смотрю на нее. Мне не нравится блеск в ее глазах. Выглядит она странно – как будто под веществами. Волосы у нее мокрые, грязные и свалявшиеся.

– Мне нужно воспользоваться твоей ванной, – шепчет она в ответ. – Можно принять душ?

О боже… Я раздумываю над этим, прикусив губу.

– Только быстро, – говорю я ей, надеясь, что шум дождя заглушит звуки из душевой. – И тихо. И… э-э… тебе, наверное, надо помыть голову.

Она улыбается мне, и, черт побери, мне нравится ее улыбка. И всегда нравилась, с первой же минуты, как я увидела Ви в тюрьме. Она старалась быть спокойной, крутой и сильной, но я видела, что под этим что-то прячется. Что-то, что следует узнать. У Ви много проблем, я это знаю, но мне всегда казалось, что я ей тоже нравлюсь. «И вот она здесь».

Но почему?

Ви не говорит мне. Она поворачивается, принимается рыться в своей сумке и достает оттуда белье, спортивные штаны и футболку. Я подвожу ее к двери и указываю на ванную с другой стороны коридора; Ви машет рукой и направляется туда. Я дожидаюсь, пока она не зайдет в ванную и не запрет дверь, потом снова иду к контрольной панели и включаю сигнализацию на своем окне.

Из-за дождя плеск воды в душевой почти не слышен, я и сама его едва различаю, а комната мамы и Сэма еще дальше по коридору. По крайней мере, Ви действует тихо.

Я напряженно жду, обгрызая ногти, пока она не возвращается. Она вымылась и переоделась. Вздохнув, усаживается на мою кровать. С ее мокрых темных волос капает вода, и ткань футболки там, где расплываются влажные пятна, становится полупрозрачной. Теперь Ви выглядит лучше. И немного менее обдолбанной.

Я наклоняюсь к ней и спрашиваю:

– Что ты тут делаешь?

– Ну… – отвечает она с тягучим акцентом, характерным для сельской местности. – Суд решил, что я буду жить у тети, но она в итоге не смогла меня забрать, и меня отдали в приемную семью, а я вот не согласна. Ты бы согласилась, Ланта?

Ви единственная, кто называет меня «Ланта» – сокращенно от «Атланта»; все остальные зовут просто «Ланни». Мне даже нравится ее версия. И меня пугает то, что мне это нравится.

– Наверное, нет, – соглашаюсь я. – А эти опекуны – они что, были злые?

Ви пожимает плечами.

– Они говорили мне, когда ложиться спать, когда вставать, что носить, что есть… Терпеть такого не могу.

– И ты приехала сюда? Ты хотела встретиться с моей мамой?

– Твоя мамка – крутая тетка, – говорит Ви. – И она спасла мне жизнь, потому что копы там, в Вулфхантере, меня убили бы. И ты тоже спасла. – Она говорит небрежно, но я чувствую в этом что-то еще. Как и в том взгляде, который она бросает на меня. – Я много думала о тебе, Ланта.

Я не говорю ей, что тоже думала о ней, но это было бы правдой. Я о ней думала. Не то чтобы всерьез – я считала, что она давным-давно исчезла из моей жизни. Но в Ви что-то такое есть. Может быть, опасные черты, которые мне так нравятся…

– Так что ты сейчас поделываешь? – спрашиваю я ее.

– В общем? – Она приподнимает и опускает плечи. – Ну, знаешь, слоняюсь тут и там…

– Ты просто сбежала от своих опекунов?

– Ну да, уже давно. Потом как-то оказалась на автобусной остановке неподалеку отсюда и решила – а, черт, почему бы тебя не найти? И вот я тут.

Ви рассказывает не то, что было на самом деле. Я знаю, что она лжет мне, но не знаю почему.

– Послушай, ты можешь тут переночевать, но тебе нужно исчезнуть до того, как моя мама проснется утром, ладно? Я принесу тебе еды и…

– Ланта. – Она кладет руки мне на плечи и подается ближе. Я застываю. У нее невероятно красивые глаза, и мое сердце бьется так быстро, что мне больно. – Атланта Проктор, тебе не надо делать ничего, что ты не хочешь делать. Ты же знаешь, да? Я исчезну, если ты хочешь, чтобы я исчезла. Ничего особенного.

Я чувствую тепло. Невесомость. Что-то странное. Я хочу кинуться к матери. Я хочу поцеловать эту девушку. Я не знаю, что сейчас творится со мной.

Я не отвечаю. Просто ложусь и укрываюсь одеялом. Ви несколько секунд смотрит на меня, потом забирается под одеяло и тяжелое покрывало рядом со мной, и простое животное тепло ее тела заставляет меня забыть о том, как дышать.

Она придвигается ближе, и я чувствую, как она почти касается меня. Я дрожу в ожидании. И ощущаю ее теплое дыхание на моем затылке, когда она шепчет:

– Доброй ночи, Ланта.

Я делаю судорожный вдох, протягиваю руку и выключаю свет.

Мне кажется, что я не смогу уснуть, когда она рядом со мной. Мои мысли бешено скачут. И мой пульс тоже. Я чувствую холод и жар, восторг и ужас, и я знаю, что все это неправильно, но мне плевать. Мне плевать. Тогда, в Вулфхантере, я даже практически не оставалась с Ви наедине – было слишком много проблем, чтобы беспокоиться о чем-то еще. Но после этого я часто думала о ней. Мне кажется нереальным, что она… просто взяла и появилась. Как будто это сон и, когда я проснусь, она исчезнет.

Когда Ви обнимает меня за талию и прижимает к себе, я издаю стон, потому что это жутко приятно. Это ощущается как лучший поцелуй в мире, хотя мы даже не целуемся.

Ее выдох шевелит волосы у меня на затылке, а потом Ви просто… засыпает. Я знаю, что она спит, – я чувствую, как расслабляется ее тело, слышу, как меняется ритм ее дыхания.

«Она пьяна или под наркотиками, или что-то в этом роде, – говорю я себе. – Тебе не следовало впускать ее сюда. Ты не должна сейчас лежать с ней в постели. Встань».

Но я не встаю.

И тоже засыпаю, несмотря на весь страх, неуверенность и неутоленное желание.

Потому что, каким бы неправильным это ни было, Ви Крокетт вызывает у меня чувство… безопасности. И я знаю, что это совершенно неправильно. Ви – человек небезопасный. Но, возможно, это просто ощущение того, что я снова кому-то нужна в таком смысле…

Ви сказала, что пришла сюда ради меня.

Может быть, она не лжет.

* * *

Просыпаюсь от того, что Ви шевелится. Она убирает руки с моей талии и зевает. Я моргаю от тусклого света, сочащегося в окно. Еще не рассвело – но уже начинает светать. Мама скоро встанет, если уже не встала… Черт побери, мне нужно выставить Ви отсюда. Немедленно.

Я выскальзываю из кровати, прижимаю палец к губам и влезаю в домашние тапки. Ви улыбается мне – теплой и ленивой улыбкой, потом зарывается в подушки, словно намереваясь остаться. Я открываю дверь и прислушиваюсь. В доме пока что ни звука. Я бегу по коридору к гостиной и едва начинаю вводить код от своего окна, как слышу бодрый сигнал будильника Сэма. «Черт, черт, черт!» Я едва не промахиваюсь в спешке по клавишам, но набираю код правильно, потом мчусь обратно в свою комнату, закрываю и запираю дверь. Слышу, как мама и Сэм просыпаются у себя в комнате.

– Тебе нужно уходить, – шепчу я Ви. – Сейчас. Немедленно.

Рывком заставляю ее сесть. Она моргает, глядя на меня, снова зевает, сует босые ступни в ботинки, которая оставила на полу. Ее высохшие волосы всклокочены самым невероятным образом, но ей, похоже, плевать на это. Она сует свою грязную одежду в дорожную сумку. Я открываю окно. Ви выкидывает сумку наружу, садится на подоконник и смотрит на меня, болтая ногами, словно ребенок.

– Можно, я вернусь вечером? – спрашивает она. Я качаю головой. – Ой, да ладно! Это было забавно, верно? И я была милой. Я не воспользовалась случаем.

– Ви, если моя мама увидит тебя здесь, она жутко разозлится. Ты ведь должна жить в приемной семье. Ты не можешь просто… сбежать.

– Нет, могу. Если меня снова отправят туда, я опять сбегу. – Ее улыбка угасает. Я вижу в ее глазах холодную отстраненность, такую же, как видела тогда, в Вулфхантерской тюрьме. Ви – сложный человек. Я знаю, что ей пришлось как-то пережить смерть своей мамы, и она сделала это не самым лучшим образом, при помощи выпивки и наркотиков. Моя мать наверняка убьет меня, если я не скажу ей о том, что Ви была здесь.

Но я все еще не уверена, что скажу об этом.

– Возвращайся вечером, – говорю я Ви. – Может быть, я смогу постирать твои шмотки.

Понятия не имею, почему я это предлагаю, но я уже сказала это вслух, и теперь поздно брать свои слова обратно. А от улыбки Ви у меня все внутри тает.

Она целует меня. Это быстрый жаркий поцелуй, а потом она кувыркается за окно и вскакивает на ноги, словно акробатка. Едва коснувшись земли, пускается бежать. Я быстро закрываю окно и пытаюсь перевести дыхание. Мне кажется, что у меня жар.

Кто-то стучит в мою дверь. Я вздрагиваю, бросаюсь к двери и отпираю ее.

– Чего? – Я говорю сердито, но на самом деле я испугана. – Я уже встала!

Это мама, и вид у нее недовольный.

– Ты опять раскидала полотенца по полу в ванной, – говорит она. – Мне казалось, ты уже прошла этот период, Ланни. Иди и прибери за собой. Живо.

Я боялась, что она заметит Ви, убегающую от нашего дома, что каким-то образом узнает о случившемся, словно на лбу у меня горит неоновая вывеска. Но дело вовсе не в этом.

Я бегу в ванную комнату. Там царит хаос. Ви оставила бутылочки с шампунем в полном беспорядке, мокрые полотенца валяются на полу. Я собираю их и отношу в стирку, потом возвращаюсь и вытираю пролитый шампунь. К тому времени, как уборка заканчивается, ванная снова выглядит нормально, а я успокаиваюсь. Слегка.

– Извини, – говорю я маме, входя в кухню. – Наверное, когда мылась, я уже спала на ходу.

– Правда?

– Кажется, я вчера жутко устала.

Она не покупается на это – абсолютно.

«Я сказала Ви, чтобы она снова приходила».

О боже…

Из этого не выйдет ничего хорошего. Совсем ничего.

Загрузка...