Собравшись во дворе дома, друзья старшего брата, а друзей у брата было много, шумно беседовали, и громко смеялись. Наблюдая за ними, маленький Петька не понимал, над, чем это парни так громко смеются?
Но глядя на них, улыбался: «Все хохочут, значит и мне нужно»– думал маленький Петька.
Вскоре ему надоело кривить ртом, изображая улыбку, он стал злиться на всех, что на него никто не обращает внимания. От злости, да и из-за вредности, Петька подошел к одному из друзей брата и, пока все были заняты смехом, не раздумывая, достал из латаных штанов своих маленький «писюлёк» и стал опорожнять его содержимое в ботинок гостя. При этом, подняв голову вверх, он улыбался.
Почувствовав теплую жидкость в своей обуви и, увидев, проделки Петьки, друг брата воскликнул: «Петрусык! Ты шо робышь?»
-Та, пысаю, ты чё, нэ бачишь чи шо?– тут же, не отрываясь, сказал Петька.
-Та, пысай пид тын – прокричал друг брата.
-Так ты и видийды к тыну сам – проговорил Петька и, сделав своё дело, подтянув свои латаные штаны, отвернулся и быстро пошагал к себе домой, как ни в чем не бывало.
Петька в семье был шестым ребенком, и не последним. За ним шла еще сестренка Лидочка. Ангельской красоты ребенок!
Петька рос сорванцом. Отличался среди своих сверстников храбростью и задиристостью. Семья была большой. В то, послевоенное время, все семьи были большими и бедными. Страна с трудом приходила в себя от пятилетней войны.
Сказать, что семья Петьки была бедной, было бы несправедливо. Родители держали, в обязательном порядке, двух свиней в сарае. Куда же без свиньи в селе?! Была корова, теленок, куры, гуси, индюки. Сало было лакомым куском для всей семьи, поэтому мать не баловала больно им всех, а берегла его к праздникам.
Петька же, один из всех своих братьев и сестер, который умудрялся съедать его каждый день, хотя бы маленький кусочек. Он забирался в погреб, когда за ним никто не наблюдал и отрезал себе лакомый кусочек этого вкуснейшего продукта. Сколько себя помнил Петька, без сала он не мог жить. Как рассказывала ему мать: будучи еще грудным ребенком, она давала ему, вместо грудного молока, кусочек сала, и он, чмокая своим беззубым ртом, замолкал, засыпая.
В семье царствовал патриархат. Отец был намного старше матери, которую часто ревновал, порою устраивая разборки. Правда, мать никогда не бил. Перед ним все трепетали и боялись его.
Отец был настоящим хозяином в своем, построенном своими руками, доме. В нём он делал все сам, даже мебель, что стояла в доме.
Детей, которых было семеро, держал отец в строгости.
Если приходили гости в дом, то за стол сажать детей было не велено. За провинность получали ремня, даже маленькой Лидочке доставалось. Петьку же отец лупил редко. Наверное, потому, что нравился Петькин настырный характер, его боевитость.
В селе много было детей, рожденных во время войны, в то время, когда многие мужья были на фронте. От кого эти дети были рождены никто и не знал. Взрослые догадывались от кого, и, между собою, таких детей называли "Байструки", или "Солдатками".
Вот и Петька, слыша, как его дальнюю родственницу Марийку, которая жила напротив его дома, звали мальчишки «Солдаткой», не отставал от сверстников, и тоже кричал ей вдогонку: «Эй, солдатка!»
Однажды Марийка, проходя мимо его двора, остановилась. Задрав голову, стала разглядывать грушу, которая росла в центре двора.
Увидев ее у себя во дворе, Петька выскочил на улицу и, не дав той сказать не единого слова, начал кричать: «Солдатка! Солдатка!»,– не понимая значения, сказанного им, слова.
Назвав ее один раз «Солдатка», оскорбительным для Марийки прозвищем, она промолчала, но когда он повторил, то же самое, вновь, то терпению ее пришел конец, схватив, рядом лежащую острую «каменюку», она запустила Петьке в голову. Кровь хлынула ручьем из рассеченной раны. А Марийка повернувшись, как ни в чем не бывало, спокойно пошла к своему дому, ни разу не оглянувшись.
-Она меня, почему ударила, за что?! Она вон, какая «дылда»! Я бы ей тоже врезал, как следует. Еще больше бы врезал. Только я ниже ее,– кричал зареванный Петька, рассказывая матери свою встречу с Марийкой.
-А что же ты ей такого обидного сказал, что она тебя ударила?– допытывалась мать, промывая Петькину рану.
-Да я ее только назвал всего два раза «Солдатка», а она, как взбесилась,– Петька злился на свои сопли, которые текли из носа.
-Ну, сынок, я же тебе неоднократно говорила, что «Солдаткой» дразнить нельзя, так как это обидное слово для девочки – слушая сына, объясняла ему мать.
На следующей неделе, сынок, пойдете с Лидочкой в детский садик. Я вас уже оформила. Так мне будет спокойнее за вас. А то я целый день в поле, дома из взрослых никого нет, вы одни с Лидой остаетесь, волнуюсь я за вас, а там, будете под присмотром.
Петька не знал, что это за детский садик, поэтому согласился с доводами матери.
Попав, в детский сад, Петька оказался, как в клетке. Этого он не ожидал и не хотел терпеть. Ему больше нравилась свобода, нравилось одному бродить по своему двору, охранять его, чтобы никто не зашел во двор, особенно такие же малыши, как и он сам. И, как – только всех детей, а их было всего две группы в детском саду, вывели на улицу гулять, увидев свою сестренку Лидочку, он подбежал к ней и, взяв ту за руку, пока воспитатели на них не обращали внимания, потянул ее к дыре в заборе, которую он давно приметил.
«Пошли домой, Лидочка – прошептал он ей, – дома лучше, чем здесь». – И, прошмыгнул в дыру забора, потащив за собою сестренку. Она засеменила маленькими ножками за ним по дороге.
Петька бежал без оглядки в направлении своего дома, держа за руку свою сестренку, которая, кое-как успевала за ним. Добежав, до развалины старой мельницы, Петька сообразил, что надо спрятаться здесь, так как могут догнать. Вскоре так и вышло.
Воспитательница, добежав до мельницы, обошла ее кругом, покричала– покричала, но никого не найдя, вернулась вновь в детский сад.
А Петька, как – только скрылась воспитательница из вида, выскочил из своего укрытия с Лидочкой и вновь двинулся в путь в направлении дома.
Прибежав домой, Петька никого не обнаружил. Калитка была заперта, хорошо, что не на замок. Забравшись на сплетенную из прутьев изгородь, он открыл защелку, затем, спрыгнув на землю, завел сестренку во двор.
В дом входить не стали, да и дом был закрыт на замок. Где прячет ключ мать, Петька, конечно, знал, но он не стал входить в дом, так как вновь сообразил, что если будут искать, то только в доме.
Спрятавшись на огороде под большими кустами смородины, найдя подстилку, которую Лидочке мать стелила, когда та играла, прячась от солнца, Петька, обняв сестренку, тут же уснул на свежем воздухе, после перенесенного стресса. За ним уснула и Лидочка. Они не слышали, как их искали и звали. Обнаружила их мать, которая прибежала с поля, которой сообщили о пропаже детей.
После побега, Петька с сестрой в детский сад больше не ходили. Мать была расстроена тем, что за детьми
воспитатели, не смотрели, как следует, и больше их в детский сад не отпустила. Она вновь стала оставлять их дома одних, договорившись, правда, с соседями, чтобы те приглядывали за ее детьми. Старшие дети разъехались по городам, кто поступил в институт, а кто устроился на работу на заводе. В доме остались Петька, да сестренка Лидочка. Оставшись одни дома, Лидочка играла с игрушками целый день на улице, сидя в песочнице. Игрушки ей делал сам отец, выпиливая на станке из дерева. Петька же ходил по двору и посматривал по сторонам, а то, выглядывал в щелочки забора, не идет ли кто к его двору. Частенько, залезал на дерево и созерцал оттуда близлежащие дворы. Дома он находил себе разное занятие, не сидел, сложа руки.
В селе существовала такая традиция, среди малой детворы, защищать свой двор от «посягательства» на свою территорию.
Эта традиция действовала только между такими малыми сорванцами, как был Петька.
Однажды, когда все взрослые ушли на работу, сестренка Лидочка еще спала в кроватке – качалке, тоже сделанная руками отца, Петька, по каким-то причинам, проснувшись, задержался еще дома. В это самое время на его территорию посягнул сосед Славик. Он шел в магазин за растительным маслом, которое продавали в сельпо, на разлив. В руке Славик держал стеклянный двухлитровый бутыль.
Посмотрев, что во дворе никого нет, Славик пошел напрямик, чтобы сократить себе путь, а именно, через Петькину территорию.
Увидев, Славика, сквозь открытое окно, Петька выскочил из дома как ужаленный в одних трусах по колено, и как всегда босой.
Подбежав к Славику, он схватил того за рубашку и рывком прижав к себе громко закричал: «Куда идешь? Почему ты идешь по моей территории без разрешения?!»
Славик не стал оправдываться, а недолго думая, размахнулся своим стеклянным бутылем и врезал Петьке по голове.
К большому удивлению Петьки, да и самого Славика, бутыль разлетелся на голове Петьки, вдребезги.
Пока Петька морщился от боли и щупал свою голову, не идет ли кровь, да и соображал, что же сейчас произошло с ним, Славик пустился от него наутек к своему дому.
Когда мать пришла с работы, Петька не стал ничего рассказывать ей об этом случае, хотя в голове у него гудело, да и побаливало.
Славику же простить этого случая Петька не мог, и искал момент, как тому отомстить.
Однажды, подсмотрев, как Славик пошел в магазин, на этот раз без бутыли, что обрадовало Петьку, а только с авоськой в руке, Петька, перебежав улицу, встретил соседа на центральной дороге.
Правда, эта территория не относилась к Петькиной территории, но он все-таки решился на чужую площадь, и Славика «отмутузил».
Отшлепав Славика, прибежав домой, он залез на дерево и стал наблюдать, не идет ли Славика мать, которая могла Петьке надрать уши. Но, все обошлось. А вскоре Петька помирился да и подружился со Славиком.
«Давай вместе охранять будем наши дворы» – предложил Петька Славику и первый протянул тому руку.
Петька рос, но оставался таким же задиристым. Мать часто ему внушала: «Пора тебе сынок взрослеть уже» Но Петьке взрослеть и быть солидным мешал его собственный нос. Своего носа он всегда стеснялся. От природы, он у него был курносым. Даже не то, что курнос, он у него был, как картошка.
Но, как говорится: «не было бы счастья, да несчастье помогло».
Так вот: Петьке, несчастье и помогло.
Как – то, в очередной раз, сидя на дереве, он вдруг увидел, что у соседей стоит лестница, приставленная к стене, которая ведет на чердак сарая. Тут же сообразив, он спрыгнул с дерева. Прошмыгнул к соседям во двор, благо изгороди между соседями не было, Петька подбежал к лестнице и мгновенно по ней взобрался вверх. Лазать у него была любимая забава.
Часто забираясь на деревья, которых было множество в его дворе и, сбрасывая сверху яблоки, сливы, а то и собирая в таз вишню, он от удовольствия, сидя наверху дерева: визжал, свистел, улюлюкал. Деревья стояли во дворе, как великаны.
В тот день, взобравшись по лестнице до чердака сарая, дверца которого была приоткрыта, Петька вцепился за нее руками. Петли у двери оказались неисправны, и когда он потянулся, чтобы взобраться на чердак, как дверь вдруг отвалилась, ударив, всей своей массой, Петьку, по носу. Нос к вечеру раздулся, как две крупные картошины, слитые вместе, да еще ко всему и посинел. Петька двое суток из дома не показывался. Когда синяк и опухоль у него спала, благодаря различным примочкам, которая делала ему мать на нос, то, к удивлению всех, да и самого Петьки, нос выровнялся, и в дальнейшем, чем старше становился Петька, тем больше тот его радовал, своим профилем.
Детство быстро пролетело. Встав, взрослым, Петька покинул свой чудесный отчий дом. Став офицером, здесь он применил всю свою храбрость и волю командовать, он редко приезжал сюда. Любимый дом со временем опустел. В нем не стало не милой мамы, ни строгого отца. Никто о доме не заботился, и никто его больше не охранял, как это делал ранее маленький Петька. А позже его попросту продали старшие братья, за ненадобностью, не предупредив даже Петьку об этом.
У самого же Петьки была уже своя семья и свой родной дом, который он так же оберегал, как ранее оберегал свой отчий дом, от посягательств извне.
© Copyright: Анна Присяжная, 2018
Свидетельство о публикации №218122001796