Город туманов - читать онлайн

Запах новой мебели вперемешку с моющим средством, которым совсем недавно протирали полы, действовал как снотворное.

В поезде, не оправдавшем свое название "Стрела" и опоздавшем на четыре часа, поспать не удалось. Ребенок в соседнем купе рыдал без перерыва, изредка перебиваясь пьяными воплями его матери, коротавшей долгую дорогу с юго-востока на северо-запад в компании таких же, как и она, пьяных попутчиков.

Правила запрещали вне исполнения служебных обязанностей вмешиваться без крайней необходимости в дела людей, поэтому чародейка, сидевшая на стуле в кабинете полковника, так и не сомкнувшая за ночь глаз, массировала постукивавший висок и мечтала о кофе.

У нее были темно-русые волосы и карие глаза с вкраплениями янтаря, выделявшимися сильнее, когда она делала свои чародейские штучки.

– Вельма. Гертруда, – с расстановкой произнес полковник. – Старший лейтенант спецподразделения. Чародейка. Три года службы. Четыре участка. – Он отвел глаза от папки с личным делом и смерил чародейку таким взглядом, будто из ее шляпы в любую секунду мог выпрыгнуть кролик и с не кроличьим смехом насрать ему на стол. – Мне стоит ждать от вас неприятностей на свою старую голову? А, Гертруда?

Лицо чародейки осталось непроницаемым, но про себя она отметила, что пока все шло строго по сценарию: сначала был интерес, мол, новая баба, далее шло подозрение, мол, что-то эта новая баба какая-то странная, финалом было недоверие, мол, она же чародейка.

Это она проходила каждый раз, когда переводилась в другой город, и сейчас полковник Звягинцев Н. К., бегло прошел интерес и выкопал подозрениями добротную ямку для недоверия. Разве что еще не уточнил, за что ж ее так не возлюбили при рождении, что дали такое имя. А впрочем, так уж сложилось, что у всех чародеев были странные имена.

– Гера, – по привычке поправила она. Голос у нее был приятный, но не особо выразительный, как и мимика, за что ее часто называли высокомерной и лишенной каких-либо человеческих эмоций, хотя она вовсе и не была человеком. По крайней мере, в том смысле, который обычно вкладывался в это определение. – Простите, не знаю вашего имени отчества.

– Николай Константинович. – Полковник пошевелил пушистыми, рыжими усами в знак неодобрения ее неосведомленности.

– Николай Константинович, я здесь не за этим, – без особого выражения сказала чародейка.

Полковник прищурился. Выражение его усатого лица смахивало на то, которое было бы у любого нормального человека, которому на стол таки насрал кролик, да еще и не постыдился задницу бумагами подтереть. Но кролика, конечно же, не существовало на самом деле, и единственным, кого он видел со сто процентной решимостью насрать была чародейка, сидевшая с дурацкой шляпой на коленях прямо перед ним.

– Для чего вы здесь, решать буду я и начальник отдела, в который вы, согласно вот этой писульке, – он потряс листом с приказом об ее переводе, – соизволили перевестись.

Гера предпочла промолчать. Всего за каких-то пять минут у стойки пропускного пункта очень милая девушка из отдела кадров, видимо, не заметившая в ее ксиве пометку о принадлежности к чародеям, успела кратко, но содержательно поведать о жизни полковника: пятнадцать лет, как разведен; одна дочь с постоянными проблемами и отсутствующим желанием с ним общаться; любовь к спиртному; не любовь к женщинам в погонах; еще большая не любовь к чародеям, что было прямо "шокирующей" новостью.

За глаза его называли прусаком из-за рыжих усов, но и то – шепотом, ибо у полковника Звягинцева была тяжелая рука, в свое время выбившая зубы не одному преступнику. Но вообще его очень уважали за то, что своих подчиненных, даже тех, кто не имел чести быть в его фаворитах, он никогда не бросал в беде.

Аура Николая Константиновича, пребывавшая в течении всего разговора в желтых тонах усталости, приняла розоватый оттенок – явный признак раздражения, вызванного отчасти ее молчанием, отчасти черной шляпой, присутствие которой он больше не мог терпеть.

– Триста одиннадцатый кабинет. – Полковник поджал губы и придвинул к ней приказ о переводе вместе со сводом стандартных правил для чародеев, служивших в органах правопорядка. – Майор Олег Литвинов. Теперь вы его забота.

Гера отряхнула влажный плащ, слишком легкий для второй половины октября и надела шляпу. Подхватив с пола дорожную сумку, она взяла со стола листы и вышла из кабинета.

В коридоре обнаружился автомат с кофе, и она, не без труда протолкнув в него смятую купюру, запила горячим мокачино завалявшуюся в кармане таблетку цитрамона. Гера ненавидела применять на себе чары, считая это унизительным, ведь то, что она была чародейкой, вовсе не означало, что она только и должна была наводить чары и показывать фокусы со шляпой.

Поднимаясь по лестнице, Гера бегло ознакомилась с правилами, удивляясь, на фиг ей их выдавали каждый раз, если за все те года, что чародеи работали бок о бок с людьми, ни одна строчка в правилах не подверглась коррекции, по-прежнему строго и лаконично сводя весь их смысл к одному: любой ценой сохранить хрупкую, человеческую жизнь.

Скомкав лист с правилами и точным броском отправив его в цветочный горшок, попавшийся на пути, Гера остановилась у двери с нужным номером и допила кофе. Вторая часть сценария обещала быть интереснее.

Она вошла без стука и остановилась где-то посредине небольшого кабинета с двумя столами, одним выдавшего виды диваном и тремя очень разными мужчинами.

– Майор Литвинов?

Поджарый блондин лен под сорок с моложавым лицом и растрепанной стрижкой в стиле далеких девяностых, сидевший за столом у окна, поднял на нее заинтересованный взгляд. Бледно-голубая рубашка на нем была мятой, на плечах в кобуре грозно сидел Макар, заряженный электромагнитными пулями.

Глаза у него были серыми с холодным оттенком стали, тяжелые и жесткие, как и аура, с признаками хронической усталости и горючей смеси холерика с флегматиком, а вот фиолетовые вкрапления, появившиеся в ней, как только он понял, кто она, свидетельствовали о мгновенном переходе к неприязни. Причем личного характера.

– Приказ о переводе. – Голос у майора был песочным, но имел достаточно неприятный тембр.

Гера подошла к его столу и протянула ему бумагу.

– Уберите вуаль, – процедил он, изучая ее назначение, – или как это у вас называется. – Гера не шелохнулась, лишь скользнула невозмутимым взглядом по небритому лицу майора. – Вы слышали, что я сказал? – Он поднял на нее неприязненный взгляд.

– Олег, оставь девушку в покое, – вмешался худощавый мужчина лет шестидесяти, поднимаясь с дивана. – Нет на ней ничего, кроме естественной красоты, – добродушно улыбнулся он. – Вик, – добавил он, протянув ей руку.

– Гера.

Рукопожатие обдало прохладой. Чародей был стар, но опытен. Аура его была скрыта, как и полагалось уважавшему себя чародею, но Гера уловила слабое излучение его силы. Вот только насчет вуали, как ее называли люди, она была не уверена, но что-то в своей внешности старый чародей точно подправил.

– Как богиня?

Молодой человек с густыми каштановыми волосами, аккуратно подстриженными согласно последнему слову моды, приятным лицом, с наивной синевой в глазах и идеально выглаженной белой рубашкой привстал из-за стола, соседствующего с майором.

Аура его была мягкой и чистой, так сказать, не обгаженной. Видимо, в отделе он был недавно и еще не успел хлебнуть всего того дерьма, что оставил после себя переворот, произошедший двадцать три года назад, но по сей день дававший о себе знать.

– Как писательница (имеется в виду Гертруда Стайн, амер. писательница – прим. автора), – ответила Гера, непроизвольно коснувшись медальона на длинной цепочке, покоившегося под оливковой рубашкой где-то между грудями.

По выражению лиц присутствующих она поняла, что это никому и ни о чем не говорило. Впрочем, это было лишь ее личным предположением.

– Лейтенант Антон Усов, – представился чистюля. – Значит, вы будете с нами вместо Вика?

– Так точно, – подтвердила она, игнорируя и острый взгляд майора, полный неприязни, которую он не слишком уж и пытался скрыть, и не уместный взгляд лейтенанта, слишком уж уделявшего внимание ее фигуре, и любопытный взгляд старого чародея, которого, судя по всему, забавляла сцена знакомства.

– Здорово, – улыбнулся лейтенант. – А вы…

– Вик, ты еще сколько с нами будешь? – перебил майор. – Завтра еще и все? – Старый чародей кивнул. – Можете быть свободны сегодня и завтра, – бросил он Гере. – Ваш приказ я сам занесу в кадры.

Чародейка кинула сумку на пол и даже не подумала уходить.

– Я что-то не ясно сказал? – Взгляд майора снова неприязненно скользнул по ней. В голосе прорезалось раздражение.

– Мне нужно внедриться, – невозмутимо ответила она. – Потом я уйду.

Майор откинулся на спинку расшатанного кресла, сжав в руке карандаш.

– Хорошо, – подумав, ответил он.

Видно было, что ему вовсе не хотелось делать это сейчас, но против протокола Литвинов пойти не мог, ведь согласно приказу Гера уже должна была приступать к обязанностям штатного чародея отдела тяжких и особо тяжких преступлений.

– Вы уже разорвали связь? – спросила она у Вика.

– Еще вчера. Можете быть спокойны по этому поводу.

Геру это и не беспокоило, просто при наличии другой связи процесс занял бы больше времени. Она протянула руку лейтенанту, охотно взявшемуся за нее.

– Майор. – Она вопросительно посмотрела на Литвинова и с привычным невозмутимым видом дождалась, когда он соизволит нереально медленно вылезти из-за своего стола и взять ее за руку. – Объяснять не нужно, чего не следует делать? – спросила она.

Майор с лейтенантом кивнули, и Гера приступила к внедрению.

Последнее представляло собой достаточно неприятный даже по меркам людей процесс, но вряд ли они представляли, насколько он был неприятным для чародеев, устанавливающих беспрерывную связь с ними. Она была нужна для работы, чтобы чародей всегда был, так сказать, на быстром наборе и мог в любую секунду придти на помощь.

Под помощью, конечно, подразумевалась роль живого щита и опера, разве что за редким исключением, видели в нем безотказную палочку-выручалочку, напрочь игнорируя, что чародеи, работавшие с ними, вообще-то, тоже были смертными.

Руки у обоих были теплыми, только у лейтенанта мягкая, а у майора более грубая, но обе руки были сильными, и Гера даже вскользь отметила про себя, что в ее предыдущем отделе далеко не все сослуживцы могли таковой похвастаться.

Войти в сознание лейтенанта было легко, будто рассекать острым ножом растаявшее масло, и связь, вызвавшая почти нежные мурашки, установилась достаточно крепкая, а вот с майором пришлось повоевать.

Его сознание было словно полигон, сплошь покрытый ямами и колючей сеткой. Внедриться в него было тяжелее и многим неприятнее, чему способствовало и его явное нежелание подпускать незнакомую чародейку, не понравившуюся ему с первого взгляда, так близко к себе.

Надавив чуть сильнее, Гера пробилась через сопротивление и кувалдой вбила тонкую ниточку связи, медленно потянувшуюся к ней. Убедившись, что она хорошо закреплена с двух сторон, Гера ослабила воздействие и вышла из него.

– Вот и все, – заключила она.

Ее ладони вспотели, и руки майора и лейтенанта легко выскользнули из них. Она подобрала сумку с пола и пошла к двери.

– До скорого, – кинула она, хлопнув дверью.

Дверью она хлопнула не намеренно, просто так вышло, но в принципе ей было наплевать, что ее новые сослуживцы подумали, что она сделала это специально. Она не ждала теплого приема и дружественных объятий.

После внедрения во рту появился привкус стирального порошка, и второй висок засверлил, как добротная дрель, но Гера не обратила на это внимание. Таблетка все равно еще не начала действовать.

Вообще она была рада, что майор спровадил ее, ведь обычно ее сразу запрягали перебирать глухари, мол, свежий взгляд и все такое, и она, не успев подыскать себе жилье, ночевала в участке, что не радовало не только ее, но и всех остальных.

В этот же раз Гера была освобождена от глухарей, которые, как на них не смотри, все равно оставались глухарями, и могла заняться поиском квартиры или любого другого угла, лишь бы в нем была кровать и хотя бы умывальник.

Пока чародейка была в участке, дождь закончился, но тянувшие с запада грязно-серые тучи сулили мокрый снег, и в воздухе уже витало первое дыхание зимы, обещавшей в этом году придти раньше.

Свернув за угол здания участка, Гера поудобнее перехватила сумку и, достав из кармана плаща пачку, закурила длинную, тонкую сигарету. Наручные часы с потресканным стеклом на циферблате показывали половину второго. Самое время было пообедать, но чародейка, не евшая с прошлого вечера, прошла мимо пирожковой, из которой аппетитно пахло дрожжевым тестом.

На вокзале она присмотрела старую цыганку. Правда, жилья та не предлагала, но по опыту Гера знала, что у цыган всегда было, что предложить по сходной цене.

– Хм… Чародейка, да еще и легавая. – Старая цыганка пристально всмотрелась в лицо Геры, кратко изложившей ей свою проблему и не скрывавшей, кто она такая и чем зарабатывает на жизнь. – Ищешь стукачей?

– Медведь гадит там, где спит, – ответила Гера, – а я ищу просто жилье.

Цыганка снова пробежала по ней оценивающим взглядом. Аура чародейки содрогнулась под ее натиском. Не так была проста старуха, как могло показаться на первый взгляд. Цыгане вообще обладали многими талантами, близкими к магии. Чародеи считали их отбросами, как и люди, но Гера никогда не брезговала общаться с ними.

– Ну, хорошо, – наконец, произнесла старая цыганка. – Пойдем со мной.

Она отвела ее к старому двухэтажному зданию за вокзальной столовой. Сказать, что ему был нужен капитальный ремонт, было не сказать ничего, но Гера любила такие дома. Помимо истории в них было еще что-то живое, придававшее жилищу особую атмосферу.

Местные проститутки и мелкие наркодиллеры, а именно они и проживали в том доме, встретили Геру настороженно, но сопровождавшая ее старая цыганка кивнула им в знак того, что все в порядке и, остановившись у одной из обшарпанных дверей, протянула Гере ключ.

– Плату жду завтра. Надеюсь, я не пожалею об этом, – произнесла она, выразительно посмотрев на чародейку.

– Не буду ничего обещать, – честно ответила Гера.

Такой ответ вполне устроил цыганку и она ушла.

Открыв дверь квартиры, Гера зажгла свет и, бросив на пол сумку, бегло оценила жилье: ванная, совмещенная с туалетом, скорее всего, размещала в себе плесень, стиралка была явно сломана, на крошечной кухне почти не было посуды, а старая кровать, застеленная одной только простыней, и раскладное кресло отдавали средством от клопов, но в целом все было не так уж и плохо. Было время, когда она жила и в худших условиях.

"Черт, Гера, пора бы уже где-нибудь осесть" – вздохнув, подумала чародейка.

Составив в уме список того, что нужно было купить, Гера сняла влажный плащ и повесила его на спинку кресла. В квартире не помешало бы прибраться, но желудок забурчал с такой силой, что ей пришлось подчиниться и отложить наведение чистоты на потом.

Снова надев влажный плащ, Гера вышла из квартиры. Под подъездом тусовались местные жильцы. Их рабочее время еще не настало, и они коротали свободные часы на улице, невзирая на промозглую погоду.

Едва чародейка вышла, компания притихла.

– Мы не стукачи! – презрительно выплюнул ей в спину один из парней.

Гера остановилась и без выражения посмотрела на собравшуюся компанию. Видимо, старая цыганка предупредила их о том, что новый жилец легавая, но не уведомила о том, что она еще и чародейка.

– То есть, – Гера засунула руки в карманы и повернула в сторону компании, – если я спрошу, где здесь можно нормально пожрать и выпить, мне никто не ответит? – Она остановилась в двух шагах от них и немного отпустила ореол магической силы, чтобы он был виден обычным людям. – Даже по-соседски? – коварно добавила она.

Компания опасливо зашевелилась, не зная, что теперь предпринять. Нахамить легавой было, может, и прикольно, но щекотать нервы хамством в адрес чародейки мог позволить себе далеко не каждый.

– В столовке жрать можно, – решилась подать голос самая ярко накрашенная из девушек. Другие посмотрели на нее с возмущением, но она не обратила на них внимания. – Там готовят вкусно и не дорого, но пить что-то, кроме чая лучше не стоит.

– Как тебя зовут? – спросила чародейка, стягивая ореол обратно.

– Таня.

– Спасибо, Таня.

Юная куртизанка не соврала: в столовой действительно вкусно готовили и на вполне приемлемую сумму можно было неплохо поесть, а вот на счет чая Гера бы поспорила.

Утолив голод, она выкурила сигарету, но идти домой передумала и свернула в сторону метро. Вне работы Гера предпочитала не телепортироваться, а быть, как все нормальные люди, и тарахтеть в разрисованных граффити вагонах. Чародейка вообще любила поезда. Было в их покачивании что-то такое умиротворенное, даже философское.

Ну, а город, который так поэтично называли городом туманов, она узнает по ходу работы, используя при этом связь с коллегами, как карту.

В названии, кстати, город себя оправдывал и, проходя по серым улицам центра, увлажненным срывавшимся мокрым снегом, Гера замечала покрывало тумана, уходившего в подворотни. Правда, туман тот, как ошибочно считали люди, был отнюдь не атмосферным явлением, а остаточным следом того, что в учебниках истории называли переворотом.

В маленьких городах он был не так заметен, и разрушения давно были убраны с улиц, но в больших городах эти следы въелись настолько, что стали неотделимыми от улиц, а разрушения же были и вовсе не убраны полностью, поэтому окраины города, где совместно с лесными массивами сохранились руины, представляли большую опасность для тех, кто ради острых ощущений или же по неосторожности туда забредали.

Первое время после переворота туда ходили многие исследователи, пытаясь отловить существ, запрятавшихся в них, чтобы изучить их, классифицировать, дать название. Стоило ли говорить, что мало кто из них оттуда возвращался?

В этом плане чародеи во многом были умнее: сверхъестественные создания были для них просто сверхъестественными созданиями, и давать им имена чародеям не приходило в голову, ну, кроме разве что общепринятых названий типа оборотней, вампиров, парадемонов и прочих.

Гера в то время, то есть после переворота, только родилась, поэтому ее мнение было основано исключительно на учебниках истории, интернете и тех крошках противоречивых рассказов чародеев, которых она встречала, но, тем не менее, она почти с гордостью могла сказать любому, кто бы ее спросил, что все это было фуфлом, а именно не более чем демонстрацией силы со стороны тех, кто просто в один прекрасный момент элементарно заскучал.

Да, жил двадцать три года назад человек, которого звали по одним источникам Юрой, по другим Ваней, по третьей Вениамином, и да, был он, простите, шизофреником и, кстати, человеком он не был, а был, конечно же, чародеем.

И вот однажды, следуя указаниям голосов в своей голове, он сбежал от сиделки, чтобы повидать то ли город, то ли помочиться возле какого-то памятника. Короче, ни то, ни другое ему не понравилось и, разозлившись на голоса, он сорвался и привычный мир перевернулся вверх тормашками.

Магия, вырвавшаяся из него посреди толпы, вызвала у людей настоящий шок, следом за которым пришли безумие и одичание. Правда, пришли они не сразу.

Первое время всем очень хотелось верить, что произошедшее было каким-то представлением с хорошими спецэффектами, но чем больше вечерние новости вещали об обычных событиях, обходя вниманием то событие, тем больше люди, интеллигентные и не очень, копили подозрения, чаще бросали косые взгляды на соседей и сталкивались между собой по абсолютно абсурдным, не имеющим никакого отношения к магии вещам.

Время шло, все было тихо и люди, интеллигентные и не очень, начали забывать те события и все, что с ними было связанно. Да вот, в один прекрасный день какой-то придурок, типа активист и ярый защитник прав человека и всего, что имело две ноги, опубликовал статью, в которой утверждал, ссылаясь на надежные источники, что тот самый бедолашный шизофреник Юра-Ваня-Вениамин был схвачен спецслужбами и доставлен в сверхсекретную правительственную лабораторию где-то в глубинках Сибири, где его самыми не гуманными способами исследовали, разбирали за запчасти и подвергали таким опытам, что, в конце концов, он не выдержал и умер, взорвав при этом здание лаборатории.

Вот тогда-то чародеи, не жившие, в общем-то, одним целым, не только вышли из тени, но и, объединившись, нанесли сокрушительный удар по миру, и людей, интеллигентных и не очень, охватило безумие и одичание. Со всем, что попадалось под руку, они кидались на соседей, не жалея ни женщин, ни стариков, ни даже детей.

Армия всеми силами бомбила города со всеми жителями. Чародеи отвечали тем же, и так длилось около года. Человечество, в принципе не способное противостоять чарам и даже отличить простого человека от чародея, сокращалось на глазах, умирая от бесконечных бомбежек, болезней и голода.

И вот тогда чародеи, которым снова стало элементарно не интересно и неудобно жить среди разрухи, представившись добрыми волшебниками, не понаслышке знакомыми с милосердием, предложили людям мир и взаимовыгодное сотрудничество.

К тому моменту уже было уничтожено девяносто процентов территории стран, экономика и медицина остались лишь в воспоминаниях, поэтому люди, у которых и выбора-то особо не было, охотно пошли на мировую, и началась перестройка.

Как и следовало ожидать, не все смогли смириться и принять новый уклад жизни и, если люди не могли ничего сделать, то чародеи и сверхъестественные создания, не согласные, как с тем, что все это дерьмо вообще заварилось, так и не согласные с тем, что дерьмо вариться перестало, очень даже могли.

Их подпольные организации в течении нескольких лет причиняли не малый геморрой всем без исключения. Тогда и было решено создать специальные отделы, которые занимались и подпольем, и вообще всем, что, так или иначе соприкасалось с противозаконной деятельностью чародеев и сверхъестественных существ, вредивших людям, а также противозаконной деятельностью людей в отношении чародеев.

Последние отделы состояли в первую очередь из чародеев, а потом уже людей, а первые, как отдел Геры, наоборот – в первую очередь состоял из людей, а потом уже чародеев.

Все это красиво называли отделами тяжких и особо тяжких преступлений, но по большому счету они мало, что меняли, так как люди, не смотря на качественный скачок оружейной промышленности, по-прежнему не могли справиться с чародеями, а чародеи, бывшие по обе стороны закона, тоже не особо преуспевали в борьбе со своими же, поэтому все просто, если не ходило по кругу, то стояло на месте.

Впрочем, некоторые весьма предприимчивые особы, причем, с обеих сторон, умудрялись на этом наживаться, и таких Гера ненавидела, искренно считая, что именно из-за них нормальным чародеям не было место в обществе, мерявшем по меркам одного сучонка всех остальных, причем без суда и следствия.

Остановившись под навесом продуктового магазина, Гера отряхнула со шляпы снег. Зачем ее носила, она и сама не знала. Может, это было связано с ее первым делом, во время которого она сослужила ей добрую службу, а может, ее просто забавляло, как та самая совершенно безобидная шляпа, действовала на людей, реально веривших, что из нее мог кто-то вылезти и насрать, а то и за нос схватить.

Растаявший на коже снег стек с руки за шиворот и чародейка поежилась. Мимо прошла девочка лет четырнадцати с ретривером на коротком поводке. Лицо ее было не по-детски угрюмым, с покатыми надбровными дугами, свидетельствовавшими согласно некоторым исследованиям о скромном интеллекте и склонности к агрессии, а худые руки достаточно сильно шлепали собаку не за что.

Судя по всему, девочка уже входила во вкус той жестокости, которая была ей присуща, и Гера, проводившая ее взглядом, могла лишь гадать, когда подросток перейдет на людей и как далеко в этом зайдет.

Из магазина вышел мужчина, и Геру обдало аппетитным запахом копченой колбасы, но чародейка была сыта и, перебежав дорогу на последних секундах зеленого, зашла в небольшой паб, приветливо светившей неоном и обещавший настоящий ирландский виски.

– Ты вампир.

Гера посмотрела на кудрявого бармена поверх заполненного на два пальца стакана. Виски, конечно, не был ирландским, но на вкус был вроде ничего.

– А ты чародейка. – Бармен широко улыбнулся, в полной мере обнажая идеально ровный ряд зубов с острыми, вампирскими клыками. – Еще и легавая.

– Как узнал?

– Твоя ксива с порога завоняла. К тому же нормальные чародеи не одеваются так, как ты.

Чародеи были метаморфными созданиями, способными принять любую форму и вид, и никогда не пренебрегали этим, всячески приукрашая себя и продавая свои услуги людям, тоже, в общем-то, страдавшим той же херней.

Обдумав слова вампира, Гера, от рождения лишенная комплексов, выгнула бровь и высоко подняла стакан.

– Вот за это я выпью. – Она залпом выпила остатки виски.

– Недавно в городе? – Бармен-вампир налил ей еще порцию.

Чародейка, настроенная на отдых, неохотно отвела взгляд от большой плазмы, транслировавшей бокс. В пабе было немноголюдно, что ей очень импонировало, а вот любопытный бармен, к тому же вампир, не очень.

– А твой работодатель вообще знает, кто ты? – вопросом на вопрос ответила она, прищурив один глаз и сканируя его на наличие свежей крови в желудке.

Законом была строго запрещена охота на людей, но сама статья была настолько корявой, что при желании в ней можно было найти не меньше двух-трех лазеек для оправдания тех, кто без крови существовать не мог, а вампиры были умны и старательно избегали полного обескровливания, но статистика по таким убийствам все же была внушительной и имела тенденцию к росту, несмотря на легализацию продажи вампирам крови из центров по сбору последней.

– Я сам себе хозяин, – с гордостью ответил вампир, – а кровь можешь не искать, чародейка. Я закон не нарушаю.

– Все так говорят, – возразила Гера, действительно не обнаружив крови в том количестве, при котором она имела право не только задержать его, но и испепелить. – Как тебя зовут? – Она пробежала оценивающим взглядом по вампиру, гордому владельцу паба в центре города.

– Рамон. – Вампир улыбнулся, уловив интерес чародейки.

– Рамон, – Гера слегка улыбнулась, – а скажи: сюда много приходит таких, как мы с тобой?

– Много, – честно ответил вампир, облокачиваясь на барную стойку. – Мой паб один из немногих, где не предъявляют претензий таким, как мы с тобой. Но то, что ты хочешь, чародейка, от меня нельзя получить. Я не стукач.

– Мне не нужен стукач. – Гера поддалась вперед. – Мне нужен тот, кто хорошо знает местную публику и сможет подсказать в нужный момент кто и что из себя представляет.

– Ладно, я сделаю вид, что поверил тебе. – Вампир хитро улыбнулся. – Что ты можешь предложить мне взамен? Моя информация стоит дорого, а ты, честно говоря, можешь и за виски не расплатиться без кредита.

– Разве все услуги измеряются деньгами? Есть вещи гораздо более ценные и приятные. – Чародейка выразительно посмотрела на вампира, делая глоток виски.

– Услуги чародейки, да еще и легавой, действительно могут оказаться ценными, – подумав, ответил Рамон. – А вот приятными… Тут у меня есть сомнения.

– Покажи, где здесь можно уединиться и я развею все твои сомнения.

Через две минуты плащ и шляпа Геры валялись на полу подсобного помещения, а сомнения Рамона развеивались по мере того, как рубашка чародейки пуговичка за пуговичкой расстегивалась.

Вампир молча оттянул ее нижнюю губу и скользнул языком в рот.

– Посмеешь меня укусить, – прошептала Гера, отстранившись от его губ, вкус которых напоминал виски, – и я сожгу тебя вместе с твоим пабом.

Рамон ничуть не смутился, только сильнее сжал небольшую, округлую грудь чародейки.

Гера расстегнула его штаны и взяла в руку член. Он был не столько длинным, сколько толстым и очень возбужденным. Поласкав его немного, она быстро справилась со своим ремнем и, спустив джинсы до колен, повернулась к нему спиной. Без промедления вампир вошел в нее до упора и, надавив на поясницу, чтобы чародейка чуть прогнулась, активно заработал бедрами.

2.1.

Тыльной стороной ладони майор вытер с губ остатки кофе. Это была уже пятая, если не шестая чашка за день. Те помои, что они пили в отделе, только запахом напоминали кофе, и о бодрости оставалось лишь мечтать, но привычка была привычкой, а сна майору все равно было не видать, как кончиков своих ушей.

Мало того, что он и так очень плохо спал, от силы отключаясь часа на два, так еще и новая чародейка приперлась, и Литвинов всю голову изломал, думая, куда бы ее засунуть, чтобы не раздражала. Чуяла его натура, что хлопот с ней будет полон рот.

"Черт, Вик, вот приспичило же тебе на покой уйти именно сейчас!" – с раздражением подумал Литвинов, потирая уставшие глаза.

Показатели раскрываемости только-только перестали падать, а тут глухари всплыли за прошлый год, и какой-то умник на межрегиональном селекторе додумался вытащить их на свет божий, и высшее руководство вцепилось в задницы всех без исключения.

Конкретно по отделу Литвинова глухарей с того года было пять, но каждый из них по тяжести потянул бы на все десять. Майор помнил подробности каждого и, как и тогда, так и сейчас, считал, что они были как-то связаны, но как не смог ответить не он, не Вик. И, пока не случилось чего-то подобного, майор только и мог тупо пересматривать старые дела и как можно уклончивее отвечать на вопросы руководства о сдвигах в расследовании.

Литвинов косо посмотрел на молодого лейтенанта, развлекавшего себя в перерывах между поглядыванием на часы стружкой карандашей. Выглаженная рубашка мозолила майору глаза весь день и имела все шансы занять первое место в рейтинге раздражителей, если бы не появилась чародейка с этой ее дурацкой шляпой, джинсами с дырками на коленях и тонкой рубашкой, сквозь которую при отсутствии бюстгальтера очень четко проступала грудь.

Лейтенант был в отделе всего полгода, и Литвинову было невдомек, зачем сыну успешного адвоката, с еще не остывшим дипломом юриста понадобилось идти работать в отдел тяжких и особо тяжких преступлений, в котором зарплата была смехотворной, перспективы сомнительными, а нервные срывы обеспеченными.

Впрочем, претензий в рабочих моментах к Усову не было, а с раздражением майор умел бороться в конце дня старой, доброй стопкой конька или на худой конец просто бутылкой пива.

Старый чародей дремал на диване. Как ни странно, Литвинов привязался к нему за пять лет работы бок о бок, но тут дело, скорее всего, было в возрасте Вика и в том, что он не накидывал на себя вуаль, или как там это называлось у чародеев, маску молодости и красоты, короче, поэтому Литвинов воспринимал его просто как консультанта по магии, а не как одного из проклятых чародеев, которых он ненавидел за то, во что они превратили его родной город, да и вообще весь мир.

На столе все также лежал приказ о переводе Вельмы Гертруды. Литвинов устало вздохнул, протолкнув ком раздражения, и снова взглянул на старого чародея. Он сказал, что чародейка очень могущественная и что майор должен радоваться, что именно она заменит его, но майор, наверное, в силу характера и личных убеждений в принципе не мог радоваться, ни молодой темноволосой чародейке с карими глазами с янтарного цвета вкраплениями, ни тем более переменам, связанными с ее приходом, которые, по его мнению, сулили одно только дерьмо.

Убрав ненавистный лист в ящик стола, Литвинов посмотрел на часы, висевшие над диваном. Они показывали без пяти минут шесть, что для майора означало время перекура и употребления еще одной порции кофе, только уже из автомата.

На улице сыпал мелкий снег, и от одной только мысли о ранней зиме и зиме вообще Литвинова пробирала промозглая хандра. Он любил лето и жару, но в городе туманов даже летом частенько бывало холодно. В его детстве лето всегда было жарким, но проклятый переворот, повлиявший даже на климат, лишил и этого.

Майор допил быстро остывший на улице кофе из автомата и сделал глубокую затяжку. Козырек участка защищал его от снега, но не от сырости, чьи холодные щупальца проникали под мятую рубашку, кольцами обвиваясь вокруг подтянутого тела.

В свете фар подъехавшей иномарки падающий снег засиял, но как только они погасли, вернул себе грязно-белый цвет. Из машины вышла девушка, и майор нахмурился, безошибочно узнав ее. Черт, а он только подумал, что катившийся к концу паршивый день не мог стать еще хуже.

Блондинка в высоких сапогах на шпильке и норковом полушубке неуверенно остановилась перед крыльцом участка. Выглядела она словно с обложки журнала: голубые глаза, красные губы с соблазнительным изгибом, безупречно уложенные волосы, тонкие руки с идеальным маникюром, спрятанные сейчас в карманы – все в Алисе было прекрасно, но каждый ее взгляд, каждый ее жест вызывал жгучую боль.

Кто бы мог подумать, что столь невинное на первый взгляд создание, хрупкое и беззащитное, могло хладнокровно нанести удар в спину. Точно не Литвинов.

Скажи ему кто-то, что в то время, когда он будет бороться в операционной за свою жизнь, его любимая будет трахаться с другим, Литвинов не поверил бы, но, увы и ах, так оно и было.

Долго Алиса все отрицала, но, в конце концов, призналась, причем, обвинив во всем его, мол, это все он довел ее, бедную, несчастную своей дурацкой работой и связанным с ней стрессом, который ложился на ее хрупкие плечи.

– Привет.

От звука ее голоса Литвинова обдало еще большим холодом. Когда-то он действовал, как бальзам на душу, а теперь резал заживо, да еще и солью присыпал.

– Я звонила тебе. – Алиса поднялась на первую ступеньку и снизу вверх посмотрела на него.

Запах дорогих духов окутал его вместе с ее взглядом, и внутри у Литвинова все перевернулось от отвращения.

Выбросив остаток сигареты, он повернулся к двери участка, но Алиса схватила его за руку.

– Олег, поговори со мной! – взмолилась она, шморкая покрасневшим носом. – Не отворачивайся, пожалуйста! Не относись ко мне, как к дерьму! Я ведь не заслужила…

– Не заслужила? – Литвинов повернулся к ней, и голос его отдал ядом. – А я заслужил? Скажи мне, Аля? Заслужил?

– Олежа… – Алиса всхлипнула. – Ну, я же извинилась… Я… Скажи, что мне сделать. Я… Я на все готова!

Литвинов всмотрелся в ее красивое лицо. Как же он ее любил! Всю зарплату на нее тратил, в долги ради нее влазил, но единственной дочке преуспевающего бизнесмена, с детства не привыкшей к отказам и лишениям, все было мало. Он и раньше задумывался, зачем был нужен ей, но только сейчас понял, что маленькой сучке просто было скучно, а он, дурак, верил, что она его тоже любит.

– Не хочу я больше ничего от тебя, Алиса, – устало произнес Литвинов, отрывая от себя ее руку, которую раньше хотел целовать, а теперь почти хотел сломать. Ему даже уже не хотелось знать, кем был тот сосунок, который ее развлекал. – И видеть тебя, и слышать тоже. Найди себе другого дурака для развлечений.

– Но я люблю тебя! – В ее голосе послышались истеричные нотки. Нижняя губа задрожала, а по щекам потекли слезы. – Люблю, Олежа! Жить без тебя не могу!

– Очень жаль, – сухо ответил он, отталкивая от себя девушку, – но это только твои проблемы, милая, – добавил он, скрываясь за дверью участка.

Дежурный на проходной проводил его любопытным взглядом, но, если он и слышал что-то с улицы, то зная славу майора, человека нетерпимого и с тяжелым характером, благоразумно решил не подавать вида.

С Алисой Литвинов еще мог быть нежным и ласковым, но после ее предательства он дал себе слово больше не открывать это в себе. В нем не так много человечности осталось, чтобы позволить еще кому-нибудь причинять себе боль и убивать ее остатки.

– Олег Иванович! Олег Иванович! – Дежурный догнал майора у кабинета. – Только что вызов поступил. – Он протянул ему бумажку. – Срочный.

Литвинов пробежал глазами адрес и код вызова: 105 – особо жестокое убийство.

– Криминалисты уже выехали? – справился он.

– Так точно, – ответил дежурный.

Выругавшись про себя, Литвинов скомкал бумажку и быстро поднялся по лестнице.

– Подъем! – Майор громко хлопнул дверью кабинета. – У нас 105.

Через полчаса они прибыли по адресу. Это была парковая зона недалеко от недостроенного жилого комплекса на окраине их района. Строительство там давно заглохло из-за обрушения соседствующих зданий и заселения в них всяких сверхъестественных тварей, что само собой не способствовало щедрости инвесторов и понижало до ноля спрос на квартиры бизнес-класса.

Криминалисты уже были там вместе с двумя нарядами патрульных и бригады из труповозки.

– Чего стоим? Погодкой наслаждаемся? – накинулся на них Литвинов, предъявив свою ксиву.

– Подойти не можем, товарищ майор, – отчитался патрульный.

Литвинов присмотрелся к месту предполагаемого трупа, которое было забито ползающими тварями, любителями мертвечинки.

– Мать их!

Майор с чувством сплюнул на землю и украдкой взглянул на старого чародея, стоявшего под зонтиком. Ровно сутки оставались последнему в их отделе, а тут такое дерьмо.

Внутри скрежетнуло раздражение. С новой чародейкой, согласно приказу уже пребывавшей на службе, так или иначе, нужно было начинать как-то взаимодействовать, выяснять, на что она способна и как работает, ведь Литвинов не исключал, что могло сложиться так, что они не смогут сработаться. И, чем скорее это выясниться, тем лучше будет для всех.

"Вельма, – мысленно позвал майор, – вы нужны".

2.2

Кровать, хоть и отдававшая средством от клопов, выглядела весьма притягательной и к удивлению чародейки, плавно опустившейся на нее, она оказалась еще и поразительно мягкой.

Виски бежал по венам и кипятил кровь, а во рту все еще стоял вкус Рамона, и в теле ощущалась небывалая легкость. За это Гера и любила заниматься сексом с вампирами, лучшими антидепрессантами, знавшими толк в удовольствии и расслаблении, причем, абсолютно без каких-либо обязательств.

Чародейка почти прилегла, пребывая в гипнотической истоме, когда в голове раздался песочный голос.

"Вельма, вы нужны".

Тембр неприятно скрежетнул по мозгам, молниеносно прогнав истому и выдавив легкость. Чародейка с минуту пялилась в потолок, взвешивая про себя варианты, но, согласно приказу, она уже была на службе и проигнорировать зов майора не могла.

Мысленно потянувшись к ниточке, связывающей их, Гера быстро установила его местоположение и телепортировалась в парковую зону недалеко от недостроенного жилого комплекса.

Мелкий снег засыпал машины, в которых прятались от холода криминалисты и патрульные. Даже бесстрашные ребята, приехавшие на труповозке, предпочитали сидеть в ней. Одна только "святая" троица из отдела по тяжким и особо тяжким преступлениям толклась под зонтиком старого чародея.

Гера подкурила сигарету и не спеша подошла к ним. Причину того, что они вот так стояли, она почуяла сразу. Ползающие твари, любители мертвечинки, осваивающие жмурика, были не доделанными вампирами. Причем, буквально. Тот, кто их создал, не довел процесс трансформации до конца, то есть вовремя не напоил человеческой кровью, поэтому они вели себя, как зомби из третьесортного фильма – ползали, мычали, гадили под себя и жрали мервечину.

Ученые (люди, конечно же) так и прозвали их мертвоедами, а еще дали какое-то латинское название, которые и сами-то произнести правильно не могли. Наблюдая за ними с безопасного расстояния около полугода, те самые ученые пришли к гениальному выводу, что они очень опасны, а убить их практически невозможно, что, конечно же, было не так.

Тех дохликов могла прибить самая обычная домохозяйка при помощи хоть утюга, хоть сковородки, хоть швабры с отжимом. Что же было говорить про любимые бронебойные патроны ночных нарядов полиции, которыми снабжались также и опера отделов тяжких и особо тяжких преступлений наряду с электромагнитными пулями.

Но чародейку вызвали, конечно же, не для того, чтобы она провела краткий инструктаж. Майор вызвал ее, чтобы проверить, так сказать, в бою. На вкус Геры это был дешевый прием, полностью лишенный воображения, но не в ее стиле было говорить свинье, что она свинья. Все-таки хозяин – барин.

В пабе она забыла свою шляпу, и этот факт ее немного раздражал, как и то, что майор выдернул ее разбираться с тем, что мог сделать сам.

"Чувствую, Литвинов, у нас с тобой будут проблемы" – вскользь подумала чародейка, всматриваясь в широкую спину майора.

– Прекрасная погода для убийства, не так ли, господа? – без выражения вслух заметила Гера, сделав очередную глубокую затяжку.

Молодой лейтенант вздрогнул, машинально потянувшись рукой к расстегнутой кобуре на поясе, выглядывающей из-под плотного черного пальто. Старый чародей улыбнулся, словно она выдала отличную шутку.

А вот майор, что бы Гера обязательно поприветствовала путем снятия шляпы, которой, к превеликому сожалению, при себе не имела, ни одной мышцей не выдал, что ее внезапное появление его самую малость напугало.

– Не могу с вами не согласиться, Гера, – усмехнулся Вик. – Погода действительно прекрасная. В том числе и для убийства.

– Не факт, что это убийство, – возразил Усов. Снег попал ему за шиворот, и он поежился. – 105-м всегда помечают вызовы для нашего отдела, но не все они таковыми оказываются.

– Это нам и нужно выяснить, – холодно заметил Литвинов. – Будьте так любезны, – не глядя на чародейку, бросил он, указывая на ползающих мертвоедов.

Гера молча сделала затяжку и в компании пристального взгляда майора, не понятно, чего от нее ожидавшего, не спеша пошла в сторону трупа. Ни утюга, ни сковородки, ни швабры с отжимом у нее, конечно же, не было. Черт, она была даже без шляпы! Хорошо, что она была чародейкой, и ничего из выше перечисленного ей было не нужно.

Метрах в трех от существ Гера остановилась. Убивать она их не хотела. Да, они были отвратительными, мерзко питались, омерзительно воняли даже на таком расстоянии, но, в конце концов, каждый выживал, как мог. По крайней мере, живых они не трогали. Да, и не виноваты были в том, что их в такое превратили.

– Уходите, – сказала чародейка, – и я вас не трону.

Мертвоеды, не замечавшие до ее появления ничего, кроме трупа (свежего, кстати), на мгновение замерли, но принюхавшись к ее запаху, то есть запаху живого, потеряли к ней всякий интерес и вернулись к трупу.

– Уходите, – громче повторила чародейка, – и я вас не трону.

Реакции не последовало. Гера поднесла к губам почти истлевшую на ветру сигарету и затянулась. Кончик сигареты стал ярче и в свете фар, направленных на место трупа, падающий снег стал красным от огня, охватившего мертвоедов и за считанные секунды не оставившего от них ничего, кроме горсток пепла на грязно-белом снегу.

– Круто, – раздался за ее спиной голос молодого лейтенанта Усова. – Вик, а ты так не делал.

– Не люблю огонь, – сухо ответил старый чародей, украдкой взглянув на Геру, беспристрастно рассматривающую труп.

Судя по длинным, светлым волосам это была девушка. Грязная и подранная мертвоедами одежда выглядела не дешевой. Руки были связаны за спиной. Что же касалось причины смерти, то тут все было понятно при одном только взгляде на вбитый в нее деревянный кол: убийство. Определенно убийство. Причем, особо жестокое.

– Похоже на казнь, – отметил Литвинов, присевший на корточки. – Что скажешь, Вик? Может, одна из ваших?

– Магическое излучение отсутствует, – ответил чародей. – Гера, а вы, что скажете? – Ответа не последовало, и Вик огляделся в поисках чародейки. – Гера?

– Что-то нашли? – Литвинов встал и подошел к чародейке, сосредоточенно высматривающей что-то за пределами света фар.

– Здесь что-то есть, – тихо ответила Гера.

– Мертвоеды?

– Нет. – Она прошла чуть дальше в темноту. – Что-то другое.

– Можете сказать точнее? – с намеком на раздражение спросил майор.

– Не знаю… – Гера нахмурилась и, шумно втянув воздух, отпустила силу чуть дальше того, что могли видеть глаза. Во рту сразу же появился кислый привкус. – Какой-то ментальный конденсат. Вик, вы чувствуете?

– Вы правы, – подумав, ответил старый чародей, подошедший к ним. Как и Гера, он отпустил силу, чтобы уловить то, что уловила она. – Слабо, но что-то есть.

– Значит, жертва все же чародейка? – спросил Литвинов.

– Не обязательно, – ответил ему Вик, продолжая всматриваться в темноту вместе с Герой. – Это могло остаться от убийцы. Или же просто кто-то поблизости из чародеев свои дела делал.

– Значит, бесполезное открытие, – констатировал майор. – Давай сюда криминалистов, – сказал он Усову. – Пусть работают.

2.3

Позавтракав яичницей в вокзальной столовой, Гера заглянула в паб. К ее разочарованию Рамона на месте не оказалось, но миловидная девушка, протиравшая стаканы за барной стойкой, с радостью передала ей шляпу, забытую там накануне.

Как и Рамон, она была вампиршей: очень сексуальной и с такой энергетикой, что Гера невольно сглотнула слюни. Если бы ей не нужно было в участок, она бы непременно задержалась, чтобы познакомиться поближе, но, увы, долг был превыше всего. Тем более раз майор уже привлек ее к делу.

311-й кабинет встретил ее улыбчивым лейтенантом Усовым, учтиво привставшим при ее появлении и как обычно хмурым и неприязненным взглядом майора Литвинова, выглядевшего настолько помятым, что грязная шляпа чародейки по сравнению с ним выглядела прямо новорожденной, то бишь новой и кристально чистой. Впрочем, чародейка и сама была не в лучшем виде и, как и майор, явилась на работу в той же одежде, что и перед этим. Она даже спала не раздеваясь.

– Новости есть? – как ни в чем не бывало, спросила Гера, устраиваясь на диване.

Другого рабочего места в кабинете для нее не было, а старый чародей, пропадавший где-то по своим делам, не претендовал на него.

– Ждем отчет о вскрытии, – поспешил ответить Усов. – Криминалисты тоже еще работают.

– Личность хоть установили?

– Лицо сильно изъедено твоими сородичами, – перейдя на "ты", процедил Литвинов. – Пальцы тоже, а документов при ней не нашли.

– Они мне не сородичи, – в упор посмотрев на Литвинова, возразила Гера. Обычно не выразительный голос чародейки приобрел почти такой же неприятный песочный тембр, что и у майора.

Литвинов напрягся, вступая в молчаливую, зрительную дуэль. Яйца у него явно были, раз он не побоялся незнакомой чародейки, но в этом был весь Литвинов – с яйцами и без страха – идеальный оперативный следователь отдела тяжких и особо тяжких преступлений.

– Гера, а вы ведь можете восстановить лицо и все такое? – Секундант из лейтенанта был так себе. – Вик так делал, когда от жертв мало, что оставалось.

– Могу, – ответила чародейка, не отводя взгляда от майора, даже не собиравшегося разрывать контакт. – Вы раньше телепортировались? – спросила она, боковым зрением заметив, что лейтенант встал из-за стола и снял со спинки стула пальто.

– Никак нет, – ответил он с улыбкой. Звание чародейки было выше его. – Но ведь все бывает в первый раз, – добавил он, выразительно посмотрев на майора, желваки которого ни на секунду не замирали.

Нехотя Литвинов отвел взгляд от Геры и, демонстративно расслабленно откинувшись на спинку расшатанного кресла, едва заметно кивнул.

Лейтенанту этого было достаточно, и он доверительно протянул Гере руку. Взявшись за нее, она мысленно потянула за ниточку связи и без труда определила место назначения. Лейтенант даже не успел моргнуть, как они уже стояли перед зданием судебно-криминалистической экспертизы, собирая на одежду капли моросившего дождя, сменившего поутру снег.

– Ого! – выдохнул лейтенант, оглядываясь по сторонам. – Круто!

Чародейка пожала плечами. Уж если телепортация его так впечатлила, то что же будет с ним, когда она начнет восстанавливать жертву?

– Куда сначала: к криминалистам или в морг? – справился Усов, пропуская Геру вперед.

– Давайте к криминалистам, а я морг, чтобы быстрее…

– Вот уж дудки! – ответил Усов, сворачивая в правое крыло, где находился морг.

Гера про себя усмехнулась, но ничего не сказала. Старый чародей, на место которого она пришла, очевидно, не баловал их своими умениями, предпочитая все делать без посторонних глаз, но ей в принципе было по фиг.

– Какие люди! – хрипло поприветствовала лейтенанта пухлая женщина лет пятидесяти, курившая прямо в окно приемного отделения морга. – Неужто Литвинов разрешил тебе повторить твой предыдущий подвиг и обрыгать мне здесь все?

– Татьяна Сергеевна, – Усов покраснел, – что ж вы так злопамятны-то, а? Я же говорил, что в тот день отравился!

– Ну да, – ответила главный судмедэксперт, выпуская через нос дым, – и с разорванным на куски подгнившим трупом это было никак не связано!

– Кстати, про трупы. – Лейтенант украдкой взглянул на Геру, стоявшую с руками в карманах позади него. – Есть что-нибудь…

– Я же сказала Литвинову, что лицо вашей красотки сильно повреждено. Даже будь у меня на руках ее документы с фотографией, я бы не смогла даже приблизительно сказать она это или нет.

– Вот поэтому, Татьяна Сергеевна, – улыбнулся Усов, – я пришел не один. – Он повернулся к Гере. – Знакомьтесь, это наша новая чародейка – Гера.

Татьяна Сергеевна выбросила в окно окурок и весьма шустро при ее габаритах подошла к чародейке.

– Как любопытно… – Татьяна Сергеевна без стеснения рассматривала Геру со странной улыбкой на лице. – Литвинов, небось, вне себя от радости от такой замены вашему старому пердуну? – Усов ответил вежливой улыбкой. – Ну, пойдем, милочка. Посмотрим, что ты умеешь.

Гера, ничем не проявившая реакцию на слова судмедэксперта, последовала за ней. Лейтенант немного помялся на месте и тоже пошел следом.

– Все, что было на ней, включая веревки с рук, – объясняла по дороге Татьяна Сергеевна, – я передала вашим умникам из криминалистической лаборатории. Оставила только кол. Не знаю пока, как его лучше извлечь. Но зрелище, я вам скажу, то еще, – добавила она, открывая двери манипуляционной комнаты, в которой лежало сразу несколько тел, подготовленных для вскрытия. – За все время, что работаю, ужасов я повидала достаточно, чтобы забыть про нормальный сон. Так вот это дело в топ точно войдет.

Тело девушки лежало на самом крайнем столе. Светлые волосы были спутанными и грязными. По спине и ногам, и, скорее всего, на передней части тоже, было множество синяков. Пальцы и запястья были сильно погрызаны мертвоедами, как и тот кусок лица, который был виден из-под волос. Венцом всего был деревянный кол, вогнанный ей в спину.

– Смерть ее была мучительной и медленной. – Судмедэксперт остановилась у противоположной от чародейки стороны стола. – Все эти синяки наненсены при жизни с особой яростью. И я готова поспорить на свою полугодовую зарплату, что кол не задел ничего важного, и бедолага долго умирала, истекая кровью.

Гера безучастно выслушала ее. Что бы не послужило причиной смерти, ее больше интересовал все тот же ментальный конденсат, который она уловила еще на месте преступления, и который очень слабо улавливала сейчас, стоя над трупом.

Девушке он точно не принадлежал, и Гера склонялась к тому, что покойная не была чародейкой. Значит, он, скорее всего, принадлежал убийце. В то, что след оставил какой-то левый чародей по случайному стечению обстоятельств делавший свои дела поблизости, она не верила. Уж больно специфическим он был.

Ощутив во рту кислый привкус, Гера сглотнула. Рассуждать об этом можно будет и потом, а сейчас ей нужно было восстановить лицо жертвы, чтобы опознать ее, ведь кто-то по ней скучал, кто-то ее ждал.

Чародейка вытащила руки из карманов и размяла пальцы. Вообще-то, это было распространенным заблуждением, что чародеям для колдовства нужно было выписывать руками какие-то сложные знаки или бубнить какие-то заклинания, или вырисовывать символы.

Для некоторых заклинаний и ритуалов, конечно, что-то подобное и было нужно, но по большей части магия и магические действия сводились к концентрации и направленному воздействию, и чем сильнее был чародей, тем легче и быстрее он это делал.

Трупное окоченение вызвало мурашки, когда Гера коснулась руки девушки. У нее был красивый маникюр, но большая часть ногтей была обломана. До того, как ей связали руки, она ползла, впиваясь ногтями в сырую землю, пыталась спастись, не желала умирать.

Гера погладила ее по волосам, пытаясь представить, какой она была при жизни: модницей или предпочитала классику; душой компании или интровертом; влюбленной или в поисках идеала; сладкоежкой или веганом; красивой лицом и телом или красивой душой.

– Боже мой!

Лейтенант Усов испуганно сделал шаг назад, задев при этом один из столов. Девушка со светлыми волосами, стоявшая рядом с Герой, посмотрела на него безучастным взглядом. На ней не было ни синяков, ни грязи, из груди не торчал деревянный кол, а лицо с мягкими чертами не было повреждено мертвоедами, как и длинные пальцы с красивым маникюром.

Рядом со столом, на котором лежало ее другое тело, возник еще один. Чародейка кивнула девушке на него.

– Ложись. – Девушка послушно легла на него, и Гера накрыла ее белой простыней. – Все позади, – добавила она, погладив ее по волосам. – Теперь ты можешь поспать.

Девушка слабо улыбнулась и закрыла глаза. Она не дышала, но Гере хотелось думать, что грудь ее опустилась в последний раз со вздохом облегчения перед вечным покоем.

Чародейка повернулась к другому телу и максимально подробно запечатлила ментальный конденсат, который после копирования стал еще слабее. Что-то в нем вызывало в ней беспокойство, и пока она не определит, с чем это было связано, лучше, чтобы он был при ней.

Внимательно изучив деревянный кол, пробивший девушку насквозь, Гера сделала и его копию, и засунула во внутренний карман плаща. В нем тоже что-то было, только она пока не знала, что именно.

– Я закончила, – как ни в чем не бывало, произнесла чародейка, скользнув взглядом по ошарашенным лицам лейтенанта и судмедэксперта. – Копия исчезнет, когда больше не будет вам нужна.

2.4

К криминалистам Гера не пошла, а вышла сразу на улицу и закурила. Среди них были чародеи, и ее услуги там были лишними.

Молодой лейтенант долго не заставил себя ждать и вышел, когда Гера докуривала сигарету.

– Странно, что вы курите, – отметил он, неодобрительно посмотрев на брошенный окурок. – Я думал, что для чародеев тело своего рода храм.

– Тело храм, – согласилась чародейка, – но живущее в нем божество нужно ублажать. – Лейтенант улыбнулся. – Телепортируемся или поедем на метро? – на всякий случай спросила Гера.

Выглядел Усов так себе, но она вовсе не считала, что его испуг был признаком слабости, ведь не каждый день можно было увидеть, как труп копируется и оживает.

Лейтенант выбрал быстрый способ, то есть телепортацию, и через мгновение ока они снова оказались в 311-м кабинете участка.

– Гера! Антон! – Старый чародей, прежде шептавшийся с майором, встрепенулся. – Я уже и не надеялся вас увидеть сегодня! – Гера пожала плечами, устраиваясь на диване.

– Что узнали? – "тактично" встрял Литвинов, окинув чародейку подозрительным взглядом.

– Криминалисты нашли несколько волос на одежде жертвы, которые ей не принадлежат. В карманах был проездной и немного денег. Ни телефона, ни других личных вещей при ней не было. Либо она рядом жила, либо убийца избавился от них. Надо бы патрульных отправить ближайшие к месту преступления мусорки проверить. Авось, что-то, да и найдут.

– Согласен. Ну, а личность? Лицо удалось…

– Не только лицо, – перебил лейтенант со смешанным выражением на лице. – Гера восстановила все. Думаю, что до конца дня будем знать, кем была наша жертва.

Литвинов поджал губы и посмотрел на чародейку, с отрешенным видом сидевшую на диване.

– Как это "восстановила все"? – недоверчиво процедил он. – Тело, что ли полностью? – Лейтенант с глупой улыбкой кивнул.

– Вы ее копировали, – догадался Вик. В голосе его прозвучало восхищение. Даже Литвинов не смог удержать на лице беспристрастное выражение и позволил себе самую малость проявить не столько удивление, сколько интерес. – Гера, милая, одолжите мне свою шляпу, чтобы я мог надеть ее и снять… Стоп! – Старый чародей шутливо поднял палец вверх. – Я же чародей! – На его голове появился изящный цилиндр, и он жеманно снял его и поклонился. – Высшая степень мастерства, – пояснил он майору. – Цени, Олежа, что тебе досталось почти даром.

– А почему "почти"? – спросил лейтенант. Губ чародейки коснулась улыбка.

– А потому, мой милый Антоша, – ответил Вик, подмигнув Гере, – за все в этой жизни приходится платить. – Он весело потер руки. – А теперь о хорошем: время пообедать. Не стесняйтесь, мои дорогие, заказывайте, что душе угодно. Я плачу!

Троица засуетилась, обсуждая, что заказать и где заказать. Гера же встала с дивана и подошла к столу лейтенанта.

– Я могу воспользоваться компьютером? – спросила она.

– Да, конечно, – улыбнулся Усов, освобождая для нее стул. – Что вам заказать, Гера?

– Я всеядна, – ответила она, снимая плащ и шляпу. – Буду тоже, что и все.

– О! – одобрил Вик. – Свой человек!

Долго думая, чем побаловать себя в последний рабочий день старого чародея, троица в итоге сошлась на традиционных яствах – оливье, шубе и жареной картошке с грибами. Водку с пивом решено было отложить на послерабочее время.

– Гера, а что, если не секрет, вы ищите? – полюбопытствовал лейтенант, устроившийся вместе с Виком на диване.

Литвинов, время от времени кидавший на нее подозрительные взгляды, видимо, задавался тем же вопросом и поднял на нее глаза.

– Может, это и ничего не значит, – ответила чародейка, оторвавшись от монитора, – но мне показалось странным то, как было уложено тело. Не говоря уже о том, как ее убили, – добавила она, достав из кармана плаща точную копию кола.

– Тоже копия? – заинтересовался майор.

Чародейка кивнула и бросила ему кол, который он ловко поймал.

– Думаю, криминалисты подтвердят, что он осиновый. И вот, что еще интересно, – Гера покрутила мышкой страницу в поисках нужной строки, – она была уложена головой вниз, но лицом на восток. Руки были связаны за спиной.

– Я тоже это заметил, – вставил Вик.

– И что в этом интересного? – спросил Литвинов, рассматривая кол. К слову, он был идеально выстроган.

– Интересно то, что пять лет назад на Лигурийской ривьере была найдена могила с девушкой лет тринадцати, похороненной таким же образом, только еще камнями засыпана. Ее прозвали итальянской ведьмой. Ученые пришли к выводу, что в средние века она была обвинена в колдовстве и за это убита, а похоронена таким образом, чтобы, как считали в те времена, ее душа не покинула могилу и навечно осталась в ней. И, кстати, это далеко не первая находка подобных девушек-ведьм.

– Считаете, что ее убили, приняв за чародейку? – спросил Литвинов.

– Или за вампира. – Гера кивнула на кол в его руках и вернулась к оливье.

– Теория, конечно, жизнеспособная, – подумав, серьезно ответил майор, – но притянутая. Не находите?

– Одним из моих первых дел, – Гера облизала вилку, – было убийство трехлетнего мальчика. Его сестра пятнадцати лет, обнаруженная на месте преступления с ножом и в крови, утверждала, что он был кровопийцей, и она всего лишь выпустила из него чужую кровь. Мой начальник долго не верил, что она это сделала и все искал в деле признаки участия чародея, мол, убийство ритуальное и все такое, но как привлеченные к делу чародеи из другого спецотдела не искали признаки своих, они их так и не нашли, а психотерапевт, приехавший специально из столицы, провев с ней много времени и протестировав самыми разными способами, пришел к выводу, что она говорила правду и более того реально верила, что он был вампиром и что она, убив его, сделала мир лучше и чище. Так что, майор, притянуто или не притянуто, а психи существуют, и вы не можете отрицать, что убийство странное. И заметьте: я не говорю, что его совершил НЕ чародей.

– Хорошо, – согласился Литвинов, окинув чародейку оценивающим взглядом. – Я вас услышал. Буду иметь в виду.

Раздался звонок и майор поспешил ответить.

– Да! – Литвинов нахмурился, внимательно слушая собеседника. – Понял. Спасибо! – Он сбросил вызов и посмотрел на Геру, догадывавшуюся, о чем ему сообщили, но продолжавшую невозмутимо поедать оливье. – Личность установили, – сообщил он. – Доедайте, прокатимся.

3.1

– Елизавета Алексеевна Климова, восемнадцать лет, – вслух читал лейтенант, одной рукой листая на ноуте базу данных, а второй пристегивая ремень безопасности. – В розыске не числится.

Майор едва дал всем доесть, как уже выруливал на своем старом ланосе от участка. Вик благоразумно остался в отделе, ссылаясь на полный живот и отвратительное вождение Литвинова, в чем с каждым новым поворотом Гера убеждалась лично.

– Окончила частную гимназию, – продолжал читать Усов. – Поступила на иняз, восточное направление. Приводов и судимостей нет, штрафов тоже.

– А родители-то при деньгах, – прокомментировал Литвинов, лихо проскакивая на последние секунды зеленого. – Стоимость обучения, наверное, выше, чем на юрфаке.

– При деньгах отчим. У него сеть заправок по всей стране и много другого. Мать не работает. По крайней мере, официально не зарегистрирована. Есть брат, близнец. Учится на искусствоведа. Еще есть сводная сестра, одиннадцать лет. Обучается на дому. Наверное, у девочки слабое здоровье, – сочувственно предположил лейтенант.

– Наверное, они срут на золотой толчок, – грубо возразил Литвинов, – а обучение на дому всего лишь модная тенденция. Ребенок должен учиться со сверстниками, постигать навыки общение, а не пылиться дома, как ваза.

– А вы, Гера, тоже так считаете? – спросил лейтенант, оглянувшись на сидевшую на заднем сидении чародейку. Выходец из богатой семьи он не разделял мнение майора, очевидно, воспитанного в лучших традициях улицы.

– На счет вазы не уверена, – ответила Гера, отвернувшись от туманных улиц, мелькавших за окном, – но, чтобы научиться кусаться, нужно что-то больше, чем резиновая утка.

Усов поджал губы, кинув косой взгляд на слабо улыбнувшегося Литвинова.

– Нельзя всех мерить одной линейкой, – возразил он.

– Я и не меряю, – ответила Гера, непроизвольно коснувшись медальона, висевшего на шее, – а лишь высказываю свое мнение, основываясь на личном опыте.

Литвинов начал тормозить и, свернув направо, остановился у ворот с пропускным пунктом.

– Спецотдел. – Он показал удостоверение вышедшему навстречу охраннику.

Записав фамилию майора, охранник вернулся в кабинку и нажал кнопку. Ворота открылись, и ланос заехал во двор. Район был не так уж и близко от центра, а дома, находившиеся за оградой, далеко не новыми, но по количеству камер видеонаблюдения Литвинов быстро понял, что люди, жившие там, очень дорожили своей приватностью и безопасностью, и неспроста выбрали тот район, достаточно уединенный для хранения множественных секретов.

Майор скользнул взглядом по чародейке, с непроницаемым лицом осматривающей двор. У Вика всегда, когда он сканировал что-то или кого-то, был такой взгляд, будто он задержал дыхание, но карие с янтарными вкраплениями глаза чародейки, бегающие по двору, ничего не выражали и Литвинову оставалось лишь гадать, работает она или же принципиально ждет, когда он скажет ей работать.

Поднявшись на лифте на седьмой этаж, майор позвонил в двери. Не открывали долго, но множественные замки, наконец-то, защелкали, и на пороге появилась женщина лет пятидесяти.

– Я вас слушаю, – надменно произнесла она, окидывая троицу оценивающим взглядом.

"Верная прислуга, – подумал Литвинов. – Вот уж кто точно сундук со всеми грязными секретами семьи".

– Спецотдел. – Он предъявил удостоверение. – Нам нужна Илона Ярош.

– По какому вопросу? – не впечатлившись документом спросила женщина.

– По уголовному, – отрезал Литвинов протискиваясь в дверь. Лейтенант с чародейкой прошли следом.

– Пожалуйста, ожидайте здесь! – Женщина перешла на повышенные тона и засеменила за ними. – Я узнаю, сможет ли Илона Васильевна вас принять!

– Будьте так любезны, – колко ответил майор, осматривая гостиную, с богатством интерьера которой мог тягаться разве что Лувр.

"Красиво жить не запретишь" – отметил про себя Литвинов, остановившись у дивана, на который, наверное, и садиться нельзя было.

Через несколько минут застучали каблуки, и в гостиную грациозно вошла Илона Васильевна. Дорогие духи, изысканные шелка, сверкающие драгоценности – все в этой улыбающейся женщине подчеркивало неувядающую красоту. По внешнему виду и не сказать было, что она родила троих детей.

Литвинов скользнул взглядом по чародейке, прислонившейся к полированному трюмо с коллекцией яиц Фаберже и с отсутствующим видом изучавшую, как обстановку, так и хозяйку.

– Добрый день! – мелодично произнесла последняя. – Я Илона Ярош. Чем могу помочь?

– Майор Литвинов, спецотдел. – Она продолжила глупо улыбаться. – Элизавета Климова ваша дочь?

– Моя, да. – Улыбка стала кривоватой: то ли до нее начало доходить, что спецотдел просто так не приходит, то ли упоминание про дочь так повлияло.

– Боюсь у меня плохие новости, Илона Васильевна. Вчера она была найдена мертвой…

– Где? – перебила она.

– В парковой зоне недалеко от стройки… – Илона Васильевна расслабленно рассмеялась.

– Это не она! Моя дочь по таким местам не ходит! – Илона Васильевна с достоинством поправила безупречные волосы, кстати, такие же светлые, как и у ее дочери. – Инночка, – присев на самый краюшек дивана, она обратилась к не отходившей от нее прислуги, – будь добра, позови к нам Лизу. Она ведь дома?

Прислуга, в отличие от хозяйки стоявшая без улыбки, нахмурилась.

– Илона Васильевна, – осторожно произнесла она, – Лизы уже три дня, как дома нет.

– О… – на полном серьезе удивилась мать.

– Три дня, говорите? – Литвинов скользнул прохладным взглядом по застывшей, как статуя, женщине, даже не знавшей, что ее ребенка столько дней не было дома. И разве важно было, что Лизе уже давно было не десять лет. – Точно?

– Да, она заходила домой после занятий переодеться и взять кое-какие вещи. Сказала, что переночует у своего парня. Даже обедать не стала, сразу умчалась.

– А как парня зовут, не знаете? – заинтересовался Литвинов, доставая из кармана блокнот и ручку.

– Саша, кажется. Точно не знаю. Вы лучше спросите у ее подруги Светы Королевой. Они вместе учатся.

– Мы можем осмотреть ее комнату? – спросил Литвинов, записав все в блокнот.

– Что я скажу мужу?.. – выдала Илона Васильевна, уставившись в одну точку. – Соседям?..

Майор поднял брови. В органах он был давно и далеко не первый раз сообщал семьям о смерти близких. Были на его памяти и слезы, и нечеловеческий вой, была потеря сознания и снова слезы, как-то раз даже был смех. Собственно, подобную реакцию он тоже видел, но, как и тогда, так и сейчас не мог понять, почему мать переживает за мужа и соседей, а не за убитого ребенка.

– Так что с комнатой? – повторил Литвинов.

Инна оторвалась от своей хозяйки, начавшей всхлипывать.

– Вторая дверь направо по коридору, – ответила она и, кинув неприятный взгляд на лейтенанта, добавила: – Только пусть ваш чародей останется здесь.

– Добро, – быстро согласился майор. – А вы, пока мы будем осматриваться, поведайте ему о Елизавете. И ради бога дайте Илоне Васильевне валерьянки.

Обменявшись взглядами с лейтенантом Усовым, которому, к счастью или не счастью, уже не в первый раз принятым за чародея, Литвинов прошел по коридору до комнаты покойной.

Гера вошла следом. Ее лицо по-прежнему ничего не выражало, но взгляд стал острее и майор не стал ей ничего говорить. Методы работы новой чародейки все еще оставались для него загадкой и это его беспокоило.

Он собственными глазами видел, как она спокойно сожгла мертвоедов, когда они прибыли по вызову, видел, как были впечатлены и лейтенант, и даже Вик, когда она копировала жертву, видел, как ожесточилось ее лицо, когда он назвал мертвоедов ее сородичами, и Литвинов никак не мог сообразить, чего от нее можно было ожидать.

Чародейка тем временем обошла комнату покойной – чистую, светлую, но маловыразительную. В ней имелись книги, но в основном это были учебники. Какие-либо плакаты, способные сказать об увлечениях девушки, отсутствовали, как и фотографии, мягкие игрушки и любой другой милый хлам, призванный подчеркнуть индивидуальность хозяйки.

– Что-нибудь есть? – украдкой взглянув на Геру, без особой надежды спросил Литвинов.

– Кроме того, что коллекция яиц Фаберже фальшивая, – без выражения ответила она, пробегая пальцами по мягкой спинке кровати, – нет. Магическое излучение отсутствует. Никаких признаков, что девочка была чародейкой, я не вижу и не ощущаю, хотя на теле был тот же ментальный конденсат, что и на месте преступления, но откуда бы он не взялся, подцепила она его не здесь.

Литвинов поморщился. Тот ментальный конденсат, о котором чародейка говорила, он не признавал. Будь он реальным следом, Вик бы указал, куда он вел, а так и он, и новая чародейка, в нем уверены не были, а сам майор не доверял тому, что не мог увидеть или потрогать.

Однако он не мог отрицать, что не выясненные обстоятельства смерти, то есть убийства, девушки были более чем странные, но пока он не мог сказать, в сторону кого склонялись чаши весов – людей или же чародеев.

Заглянув под кровать, Литвинов пошарил под матрасом и осмотрел каждый ящик, но ему по-прежнему не за что было зацепиться. Если убитая и имела секреты, то прятала их не здесь.

– Надо бы заглянуть в комнату брата, – произнес он, скользнув хмурым взглядом по опиравшейся на стену у двери чародейку.

– Не успеем, – ответил она. – Лейтенант передал, что прислуга вызвала адвоката.

Из коридора донеслись быстрые шаги, следом раздался звонок в дверь и снова быстрые шаги по направлению к комнате девушки.

– Киммельдфельд Давид Абрамович, – с порога визгливым голосом заявил невысокий, толстый человек с глазами-бусинками, цепко бегавшими туда-сюда. – Адвокат семьи. Извольте представиться.

– Майор Литвинов. Старший лейтенант Вельма. Быстро вы…

– Живу этажом ниже, – перебил толстяк. Лицо его блестело. Нажратые щеки тряслись, когда он говорил.

"Типичный еврей, типичный адвокат, – подумал Литвинов. – Такой, как вцепиться в зад, так не отпустит, пока кусок пожирнее не откусит."

– На каком основании проводится обыск? Где ордер? – затарахтел он, впившись взглядом в майора.

– Это не обыск, – с намеком на раздражение ответил майор. – Мы выясняем…

– Вот и выясняйте! – снова перебил адвокат, на этот раз впившись взглядом в чародейку. – У семьи горе, а вы покоя им никак не даете! Им, между прочим, еще на опознание придется идти!

– Спасибо, – прохладно заметил Литвинов, – я знаю, как работает система.

– Очень рад за вас, – ответил адвокат. – Все последующие вопросы задавайте через меня, – добавил он и, вытащив из кармана визитку, кинул ее в майора.

Прямоугольник завис в воздухе между ними и плавно порхнул к чародейке. Почти грациозным движением руки она перехватила его и с пугающим выражением на лице понюхала.

Адвокат выпучил глазки, а стоявшая позади него Инна, прислуга, схватилась за сердце.

"Неудобняк, да? – подумал Литвинов, про себя улыбнувшись. – Думали, что чародей остался в гостиной, да, увы, не того за чародея приняли".

– А вы знали Елизавету? – спросила Гера, рассматривая адвоката. Визитка незаметно исчезла из ее рук. – Лично, я имею в виду, – добавила она ближе подходя к толстяку, по личному наблюдению майора готовому обгатиться от страха.

– На что вы намекаете? – взвизгнул он, попятившись назад.

– Я ни на что не намекаю, – без выражения ответила чародейка, неожиданно остановившись и вальяжно засунув руки в карманы своего потрепанного плаща, слишком тонкого для середины октября. – Это просто вопрос.

– Конечно, знал, – заикаясь, ответил он, промокая рукавом кашемирового пиджака выступивший на лбу пот. – С детства. Такая милая девочка. Была. Сердце кровью обливается!

– Хм… – задумчиво протянула чародейка, с шумом втянув воздух.

Что под этим подразумевалось, Литвинов так и не понял, но дожидаться, когда их снова попросят на выход не стал.

3.2

На улице снова сыпал снег. Рассеянное освещение вперемешку с ним нагоняло сонливость, с которой можно было справиться хорошей чашкой кофе, но Гере пришлось обходиться помоями из автомата.

Литвинов минут пять жестко наседал по телефону на криминалистов, но преуспел лишь в обещаниях к утру предоставить отчет, и то – предварительный.

– Что по подруге? – потерев заросший щетиной подбородок, спросил майор.

– Светлана Андреевна Королева, восемнадцать лет, – отчеканил лейтенант. – Одногруппница покойной. Стипендиантка. Не местная. Имеется запечатанное дело по малолетке.

– Что за дело? – заинтересовался майор. – Распечатать можешь?

– Распечатать не могу, но судя по пометке на нем это что-то с наркотиками связанно.

Гера оторвалась от стаканчика с недопитым кофе. Сам по себе факт наркотиков не особо вписывался в сценарий убийства. За них, конечно, убивали, но насколько знала Гера, ни в одном подобном убийстве не заморачивались с колами, а делали все быстро и без шума, просто пустив пулю в лоб.

Однако наркотики неплохо вязались с тем ментальным конденсатом, что она уловила как на месте преступления, так и на теле жертвы. Несколько лет назад среди "золотой" молодежи был весьма популярен один препарат под невинным названием "Единорог". Действие его было типичным для наркотиков, но имело и одну тонкую особенность – оно было изобретено чародеем.

Конечно, любой, кто его принимал, чародеем не становился, но на какое-то время мог совершать разные фокусы типа огненного дыхания или левитации.

Побочка при этом была колоссальной, и ребята дохли, как мухи. Органы правопорядка тогда даже не успели вмешаться, как уже почти некому было покупать препарат, а те, кто смог избежать смерти, надолго поселились в реабилитационных центрах.

Тем не менее, слухи ходили, что "Единорога" все еще можно было приобрести в определенных клубах в центре города, но эту инфу никто проверять не стал, смерти прекратились и про "Единорога" все забыли.

Гера сомневалась, что подобный ментальный конденсат мог оставить после себя тот, кто принимал ту наркоту, но рецепт могли улучшить. Да и других зацепок все равно не было.

– Надо потрусить наркоотдел, – решительно предложила чародейка.

– Думаешь про "Единорога"? – догадался лейтенант.

– Все может быть, – ответила Гера. – В любом случае инфа лишней не будет. И было бы неплохо заглянуть в запечатанное дело.

– Вик еще здесь? – встрял майор. Усов кивнул.

– Обходной подписывает.

– Займитесь с ним наркотой и запечатанным делом, а мы, – Литвинов кинул на чародейку такой взгляд, будто его заставили прожевать лимон, – навестим подружку и попробуем найти таинственного парня убитой.

Гера поднялась с дивана и, допив кофе, отряхнула плащ. Литвинов собирался, как черепаха и, очевидно, не был настроен телепортироваться, но она все же протянула ему руку. Ну, в целях экономии времени.

Майор, взяв с нее пример, без выражения посмотрел на ее руку и, поправив почти такой же нелепый, как и ее шляпа, шарф и пальто, чтобы закрыть кобуру с Макаром, положил телефон в карман.

Молодой лейтенант послал ей выразительную улыбку, мол, развлекайтесь. Гера пожала плечами. Знал бы чистюля, как она предпочитала развлекаться, не улыбался бы так.

Сумерки над городом туманов садились быстро. Мелкий снег налипал на лобовое стекло битого ланоса майора, с чувством собственного достоинства крутившего облезшую баранку то влево, то вправо.

Чародейка смотрела на часы на мигавшей садившемся аккумулятором приборной панели, предчувствуя, во-первых, что подругу покойной они вряд ли застанут в учебном корпусе, а во-вторых, до того самого учебного корпуса они просто не доедут. И как в воду глядела.

Аккумулятор сдох у обочины под тусклым фонарем, в свете которого падающий снег казался блестящей пылью.

– Ну, давай, Вельма, – процедил сквозь зубы Литвинов, – скажи это.

– Лучше бы мы телепортировались, – без выражения произнесла чародейка, глядя в окно машины.

– Можешь зарядить?

Гера скользнула взглядом по лицу майора, в полутьме салона казавшегося очень молодым.

– Зарядить могу, а вот бензин, – она кивнула на низкий уровень топлива в баке, – залить не могу.

– Еб твою!.. – вырвалось у майора.

Чародейка усмехнулась и, выйдя из машины, закурила.

"Лейтенант Усов, будьте так любезны быстренько посмотреть, какой адрес у нашей подружки".

"Уже ищу, – отозвался Усов. – В универе ее не застали, что ли?"

"Мы до него не доехали".

"Понятно, – засмеялся лейтенант. – Что на этот раз: бензин или аккумулятор?"

"И то, и другое. Досье вскрыли?"

"Пока нет. Что-то с ним не так".

"В смысле?"

"В смысле, что подобные дела по малолетке обычно легко поддаются, а это запечатано конкретно. Не знаю, в чем была замешана эта Королева, но будьте осторожны".

"Принято, лейтенант".

Гера выслушала адрес общаги и вернулась к машине, которую майор пытался то ли оживить, то ли уговорить не волноваться, но в обоих случаях тщетно.

"Упрямый, как баран" – отметила чародейка, постучав в окно со стороны водителя. Литвинов опустил его и хмуро посмотрел на нее.

– Я могу смотаться сама, – предложила Гера, выбрасывая остаток сигареты. Шляпа ее собрала уже прилично снега и поля опустились ниже на глаза.

Майор ответил ей убийственным взглядом и, вытащив ключи из зажигания, выбрался из машины. Снег моментально накинулся на его волосы.

– Телепортировались раньше? – Чародейка задала тот же вопрос, что и молодому лейтенанту.

Взгляд майора стал еще мрачнее. "Видимо, нет" – догадалась Гера.

– Это не больно, – усмехнулась она, протягивая ему руку.

Литвинов кинул тоскливый взгляд на машину, так подло подставившую его, но деваться было некуда: часики тикали, а труп в морге все остывал.

– Адрес зна… Твою ж дивизию! – выругался майор, пошатнувшись.

– Зачет, – серьезно отметила Гера, выпустив его холодную руку, и не оглядываясь, пошла к общаге.

Поддатая комендантша даже не спросила, по какому поводу сотрудники спецотдела явились в их скромную обитель и, пошуршав в запятнанных бумагах, направила их на шестой этаж.

Гера бодро зашагала по ступенькам, про себя посмеиваясь над пыхтевшим позади Литвиновым. Она бы предложила ему телепортироваться, но ведь по ступенькам ходить было полезно, а в его возрасте особенно.

Остановившись у сломанного лифта, Гера дождалась запыхавшегося майора.

– Какой план? – без выражения спросила она.

Из-за нужной им двери доносилась громкая музыка и старый, добрый запах конопли заполнял всю площадку этажа.

– А как ты думаешь, Вельма? – огрызнулся тяжело дышавший Литвинов, все еще дувшийся за телепортацию.

– Думаю, что тебе лучше остаться здесь, – на полном серьезе ответила Гера, направляясь к двери, – а я поработаю.

По фигуре чародейки пошла рябь. Она подняла руку с красивым маникюром и настойчиво постучала.

3.3

– Лизка! – Остренькое личико рыжеволосой девушки высунулось из-за чуть приоткрытой двери. – Слава богу! – Она буквально втащила ее в комнату. Запах конопли в ней был еще сильнее и в банке из-под соленых орешков тлел ароматный окурок. – Ты где пропадала? Я три дня не могла до тебя дозвониться!

– Не ори, – ответила Гера, принявшая облик покойной Лизки, – я телефон где-то похерила.

– Дура! – взвизгнула Королева, схатив ее за плечи. – Опять глотала, что ли? Я же предупреждала тебя, чтобы ты этого не делала! Они для продажи!

– Расслабься, я все оплачу.

Королева вдруг отпустила ее плечи и отошла на несколько шагов.

– Ты не Лизка, – испуганно тараща глаза, прошипела она.

Гера вздохнула и улыбнулась. "Умная девочка" – подумала она.

Сбросив со стула учебники, она села на него уже в собственном обличие.

– Старший лейтенант отдела…

Королева затрясла головой и прытко кинулась к двери.

– Куда спешим? – Майор потряс наручниками перед лицом несостоявшейся беглянки.

– Так вот, – невозмутимо продолжила Гера. – Я старший лейтенант отдела по тяжким и особо тяжким преступлениям Вельма Гера, а прямо перед тобой, – чародейка скользнула взглядом по Литвинову, так вовремя появившегося по ту сторону двери, – майор Олег Литвинов.

Королева попятилась от него и застыла посередине комнаты.

– И мы как раз собирались сообщить, – подхватил эстафету майор, закрывая дверь, – что твоя подруга мертва.

– Убита, – вставила Гера, – если быть точнее.

– Прими наши соболезнования.

– Нет, – скривилась девушка, опускаясь на одну из кроватей. – Нет! Нет! Лизка!

Она закрыла лицо руками и расплакалась. Тут даже майору невозможно было придраться. Реально искренно рыдала.

Чародейка устало прикрыла глаза. Будь ее воля, она бы оставила девушку наедине с горем и коноплей, а разговор перенесла бы на утро, которое, как гласила народная мудрость, было мудренее вечера, но решать было не ей.

– Успокойся! – раздраженно сказал Литвинов, убирая наручники. Он явно не относился к тем мужчинам, которых женские слезы могли сбить с толку. – Слезами ты подруге уже не поможешь. Успокойся, говорю! – прикрикнул он, и тембр его голоса стал еще неприятнее. – Королева вытерла лицо и, всхлипывая, посмотрела на майора. – Рассказывай, что знаешь!

Девушка растерянно затрясла головой.

– Ты сказала, что три дня не могла ей дозвониться, – сказала Гера. – Значит, во вторник ты видела ее в последний раз?

– Да, на занятиях, – ответила Королева, смахивая слезы. – Вечером она мне звонила несколько раз, но я не слышала, а когда перезвонила, она не ответила. Это тогда… То есть она уже…

– Чем же ты была так занята, что не услышала звонок лучшей подруги? – спросил майор, доставая блокнот и ручку. Королева молчала.

– Таблетки толкала? – предположила Гера, вставая со стула. Королева снова промолчала, испуганно вращая глазами.

Чародейка пробежала глазами убогую комнату общаги, по-девчачьи заваленную всяким хламом. Некоторые побрякушки просто не могли быть по карману студентке, получавшей смехотворную стипендию.

Гера подцепила висевшие на настольной лампе бусы. Это был жемчуг, причем, качественный. Взгляд чародейки зацепился за большого плюшевого медведя, криво сидевшего на подоконнике.

"Как банально! У молодежи нынче совсем нет фантазии!" – подумала она, вспарывая ему брюхо, десять раз до нее вспоротое и зашитое вновь.

На пол посыпались пакетики с таблетками. Гера подняла один из них и, посмотрев на голубые кругляшки, кинула его майору. Одни же пакетик она незаметно положила себе в карман.

– "Единорог", – констатировал он и поднял тяжелый взгляд на Королеву, обнявшую себя руками и смотревшую на таблетки исподлобья. – Предприимчивая девочка.

– Здесь больше двадцати пакетиков, – сказала Гера, перебирая содержимое игрушки. – В каждом по десять колес. – Он посмотрела на Королеву. – Это более чем предприимчивость.

– Откуда они у тебя? – спросил Литвинов.

– Они не мои, – ответила девушка.

– А чьи? Твоей подруги? Она их толкала вместе со своим парнем Сашей?

– Сашка не ее парень, а мой, – фыркнула Королева.

– А Сашка это знает? – спросила Гера. – Ты за это подругу убила? Твой Сашка был вовсе не твоим, а ее? Или хотел быть ее?

– Я ее не убивала! – взвизгнула Королева, снова заливаясь слезами. – Мы просто вместе торговали и все! Она вообще сохла по своему преподу, а Сашка ее даже не интересовал!

– Хорошо, Светлана, – сухо произнес Литвинов, – я тебе верю: верю, что ты любила свою подругу, что ты действительно не виделась с ней со вторника, что у тебя есть алиби на момент ее смерти. Я даже верю, что таблетки не твои, но видишь ли вот эта дама, – майор кивнул на Геру, – она чародейка, как ты уже поняла, и она чует твою ложь, а так как ее я знаю лучше, чем тебя, мне придется усомниться в том, что ты говоришь и поверить своей напарнице. Кстати, а ты знаешь, что чародеи могут читать мысли?

Королева съежилась и с опаской посмотрела на Геру, невозмутимо крутившую в руках пакетик с голубыми таблетками.

– Вы не имеете права! – взвизгнула она. – Я знаю свои права!

– Во-первых, права здесь не причем, – спокойно ответил ей майор, пряча обратно в карман блокнот и ручку. – А во-вторых, здесь только мы втроем и о том, что здесь произойдет, поверят нам, а не тебе. – Гера сделала шаг к девушке. – Сечешь? – Королева затряслась от страха, уменьшаясь на глазах. – Откуда у тебя таблетки, Светлана? – мягко спросил Литвинов.

Девушка отвела обезумевший взгляд от наступавшей чародейки и затрясла головой.

– Не могу… Они убьют меня… Они…

– Это они убили твою подругу?

– Не… могу… – заикалась Королева. – Не… Не…

Литвинов вздохнул и потер небритый подбородок.

– Права свои ты знаешь, – процедил он, доставая наручники. – Светлана Королева, вы арестованы по подозрению в убийстве, хранение и распространение наркотиков.

Наручники защелкнулись под судорожные рыдания девушки. Майор позвонил, куда надо и через полчаса приехал наряд и толпа криминалистов, решительно настроенных перерыть вверх дном комнату, а то и всю общагу.

Гера придержала дверь машины для девушки.

– Как ты узнала, что я не Лиза? – спросила она. Королева подняла на нее затравленный взгляд.

– Ты сказала, что все оплатишь, – хрипло ответила она. – Лизка не могла этого сделать. У нее не было денег.

Наряд отъехал, и Гера закурила сигарету.

– Интересно получается, – сказала она Литвинову, курившему рядом. – Как у девушки из богатой семьи, приторговывающей наркотиками, могло не быть денег?

– Хороший вопрос, – сухо ответил майор.

4.1

Чародейка телепортировала Литвинова обратно к его машину, прилично заметенной снегом за время их отсутствия.

Битый ланос к жизни не вернулся и никоим образом не выказал почтения своему владельцу, почти любовно принявшегося голыми руками сбрасывать с его капота мокрый снег.

"Тяжелый случай" – подумала Гера, безучастно наблюдая за стараниями майора. Во время допроса Королевой ей удалось увидеть профессиональную сторону Литвинова, сухого, прожженного жизнью опера, давно уяснившего главный урок работы в отделе тяжких и особо тяжких преступлений – мягкость для слабаков.

Жесткие методы Гера не поощряла, но сама частенько играла по грязному, не боясь переступать размытую грань между белым и черным. В мире, где правили серые краски, по-другому нельзя было. Чародейка это понимала, как и майор.

– Твои услуги больше не нужны. – Неприятный тембр голоса Литвинова, разбавленный сыростью октябрьского вечера, вырвал чародейку из размышлений. – Завтра к девяти будь в участке, – добавил он, забираясь в машину.

Гера вытащила руки из карманов и стряхнула со шляпы успевший осесть на ее поля снег. Спорить она даже и не собиралась. Неприязнь майора, как и любого другого человека, не вызывала в ней желания переломить ситуацию и изменить "-" на "+".

Плевать она хотела на то, кто и что о ней думает и как к ней относиться. Более того ей было плевать, что майор будет торчать в машине на обочине дороги, надеясь, что машина чудесным образом оживет. Пусть хоть лысого в ней гоняет. Его право. Все равно долго не высидит и позвонит лейтенанту, чтобы тот его забрал.

В пабе, обещавшем настоящий ирландский виски, было людно. Пятница все-таки. С небольшой сцены сексуально рычал в микрофон местный певец, поощряемый расслабленной атмосферой.

Гера протолкалась к бару и заняла так вовремя освободившееся место прямо напротив миловидной барменши, разливавшей цветные сеты подвыпившей компании.

Девушка очаровательно улыбнулась, распространяя вокруг возбуждающую энергетику, смешанную с ароматом алкоголя и тонкой струйкой сладких парфюмов.

– Виски на два пальца, милая, – сказала Гера, снимая шляпу.

– Какую марку предпочитаете? – Барменша окинула чародейку оценивающим взглядом.

– На твой вкус, – ответила Гера, – но я люблю покрепче.

Барменша улыбнулась шире, демонстрируя острые, вампирские клыки. Поставив перед чародейкой стакан, она налила ровно на два пальца и оперлась на барную стойку. Верхние пуговицы ее белой рубашки были не застегнуты, соблазнительно приоткрывая полную грудь.

Гера улыбнулась и пригубила виски с насыщенным, но утонченным ароматом. Он обжег горло мощным, напористым вкусом, отдающим приятной сливочностью и оставляя во рту щедрое, сладкое и пряное послевкусие. Градусов в нем было больше сорока, и он сто процентов был ирландским.

"Красота" – довольно подумала Гера, скользя взглядом по груди вампирши.

– Повтори, милая, – вслух сказала она, переводя взгляд на сочные губы девушки, которую, судя по бейджику на левой груди, звали Миланой.

Виски заходил хорошо. На такой напиток не жалко было и пол зарплаты потратить, и чародейка угощалась сама и угощала Милану, все больше гипнотически посматривающую то на чародейку, то на закрытую дверь, ведущую в подсобное помещение.

Гера залпом осушила стакан и облизнула пересохшие губы. От энергетики вампирши у нее зашкаливали все приборы и аура, если бы она, конечно, была видна, наверняка давно ушла в багровые тона бившего ключом возбуждения.

Бросив остаток сигареты в пустой стакан, Гера взяла вампиршу за руку и телепортировалась в подсобку. Пальцы нырнули под юбку и без прелюдий напористо вошли во влажное тело Миланы, успевшей сорвать с чародейки не только плащ, но и рубашку, и по-хозяйски сжать ее груди.

Губы вампирши были мягкими, а острые клыки приятно покалывали губы Геры. Она позволила извивающейся от удовольствия вампирше слизать выступившую на них кровь.

Виски бил по венам, выжигая сосуды. Промежность пульсировала. Чародейка вывела влажные пальцы из кончившей вампирши и облизала их, разделив часть влаги с ней в поцелуе.

Милана, грудь которой тяжело вздымалась, застонала. Гера расстегнула ее блузку и, наклонившись, по очереди втянула острые соски вампирши. Выпрямившись, она снова ввела в нее пальцы и скользнула языком в приоткрытые губы Миланы, также не терявшей время и ловко расстегивающей джинсы чародейки.

– Ммм… – выдохнула Гера. – Какая ты хорошая девочка…

Вампирша рассмеялась и, отстранив чародейку, вывела пальцы и, спустив джинсы до самого, пола стала на колени и язычком припала к тугому клитору Геры.

– Да… – с улыбкой протянула она, отдаваясь ощущениям. – Милана… Ты просто супер…

"Гера! - настойчиво и на повышенных тонах раздалось в голове. – Гера!"

"Что еще, лейтенант?" – с раздражением спросила чародейка, стараясь не потерять нить, ведущую к оргазму.

"Ты нужна! – проорал Усов. – Срочно!"

Связь, установленная с ним, была прочной и чувствительной, и сквозь нее пробивалась паника. Гера нахмурилась и, абстрагировавшись от ласк вампирши, потянулась к сознанию лейтенанта, прощупывая степень опасности. Надавив еще чуточку, она ушла глубже и на секунду смогла посмотреть глазами лейтенанта и то, что она увидела, ей очень не понравилось.

– Подожди, милая. – Гера отстранила вампиршу.

"Литвинов?!"

В ответ раздался отборный ментовский мат, только подтверждавший, что коллеги попали в очень скверную ситуацию.

– Черт! – выругалась чародейка, спешно натягивая джинсы и рубашку. – Дождись меня, милая, – кинула она ошарашенной вампирше. – Я быстро!

На ходу накидывая плащ, Гера телепортировалась на проспект.

Из-за сумбура в головах лейтенанта и майора, и того, что они находились в движении, она не смогла определить их точное местоположение и прыгнула наугад, промахнувшись на пару-тройку километров.

Покачнувшись, чародейка пошла вдоль разделительной полосы главного проспекта города. На встречу просигналив, пронеслась машина такси. Звуки выстрелов уже были слышны, и чародейка ускорила шаг.

"Лейтенант, педальку в пол".

"Что?" – вскричал Литвинов, связь с которым она не оборвала.

"Педальку в пол, лейтенант, – повторила она. – Мамочка уже здесь, и не даст своих детишек в обиду".

"Да она пьяная в стельку! Усов…"

"Выполнять, лейтенант! Это приказ!"

"Есть!"

Мысли лейтенанта упорядочились и наполнились решимостью.

В пабе Гера опять забыла свою шляпу, и мокрый снег падал ей на голову. Она достала из кармана сигарету и поднесла к губам. Кончик ее вспыхнул одновременно с показавшейся на дороге серебристой бехой лейтенанта, мчавшей на полном ходу.

На ее корпусе не было не единого целого места и чародейка, спокойно идущая навстречу, даже удивилась, что безотказные АК не изрешетили ее пассажиров, не говоря уже о том, чтобы попасть по колесам или по баку с бензином. Литвинов, небось, всю обойму как свою, так и лейтенанта, всадил в кавалерию, состоявшую из двух черных внедорожников, нагонявших беху вместе с пулями.

Беха проскочила мимо и в развороте заскрипела шинами. Чародейка выбросила остаток сигареты и молниеносно взмахнула руками, как дирижер. Внедорожники тряхнуло, и они врезались в невидимую стену. Радиаторные решетки, на которые их перевернуло, заскрежетали по асфальту, проезжая по инерции еще немного, пока машины полностью не перекинулись на крыши, продолжая крутить колеса, словно пытаясь проверить какой-нибудь закон физики.

– Не зацепило? – спросила Гера, без выражения наблюдая, как из перевернутых внедорожников вылазили вооруженные до зубов люди, хоть и потрепанные, но все еще настроенные закончить начатое.

– Нет, – ответил тяжело дышавший лейтенант.

– Патроны закончились, – раздасадованно выплюнул майор, пряча в кобуру бесполезный Макар.

Гера посмотрела на него так, будто он предложил ей заняться сексом, то есть с холодным удивлением, наверное, мало заметным на ее лице.

– Гера! – испуганно выкрикнул Усов.

Автоматы затарахтели с секундной задержкой, но ни одна из пуль не достигла целей, безжизненно падая к ногам чародейки, лениво повернувшей голову к стрелкам, из-за которых она осталась неудовлетворенной и без возможности спокойно переварить прекрасный ирландский виски, за который она, кстати, не заплатила.

– Куда складывать трупики? – спросила она, рассматривая ожесточенные лица стрелков, до которых по ходу начало доходить, что их игрушкам не суждено пробить чародейский щит.

– Отставить! – рыкнул майор, кинув укоризненный взгляд на пьяную чародейку. – Взять живыми.

– Есть взять живыми, – ответила она и щелкнула пальцами.

Стрелки, выронив свои пукалки, попадали на землю.

Гера подкурила вторую сигарету и подняла с земли одну из пуль.

– Кому-то вы, господа, серьезно перешли дорогу, – заметила она.

– Серийники стерты.

Лейтенант прошел к лежавшим без сознания стрелкам и осмотрел автоматы. На внедорожниках со все еще работающими двигателями номера тоже отсутствовали.

– Разберемся, – процедил Литвинов, доставая телефон.

Не прошло и пятнадцати минут, как участок проспекта был оцеплен со всех сторон. Гера пролезла под желтой лентой. Вопросов к ней было мало и весь ментовский шум, к ее счастью, в большей мере достался майору и лейтенанту.

Так и не переваренный виски глухо пульсировал в висках, и чародейка порылась в карманах, надеясь найти в них цитрамон, но нашла только несколько барбарисок.

– Жаль беху, – искренно сказала она подошедшему лейтенанту и протянула ему одну из конфет.

Усов выдавил кислую улыбку и кинул в рот леденец. Литвинов, прорвав желтую ленту и вежливо послав кого-то на три буквы, кинул на чародейку неприязненный взгляд.

– Нас вызывают в участок. Срочно.

– Блин, а я так надеялся… – начал сокрушаться лейтенант.

– Зря, – перебил Литвинов, закуривая. – Мы не единственные, на кого совершено покушение. Королеву, подружку нашей убитой, грохнули вместе с сопровождавшим ее нарядом.

– Как? – вспыхнул лейтенант.

– Колючка пробила колеса, – ответил майор, жадно затягиваясь. – Три пули. Три трупа. Работа профи. Как и сказала наша уважаемая чародейка, кому-то мы перешли дорогу.

4.2

Гера, второй день как приступившая к своим обязанностям в обычно тихом участке, с мрачным видом шла за майором и лейтенантом по людному коридору.

Кого в нем только не было: человеческий спецназ, спецотдел, состоявший из чародеев и очень нервного человеческого консультанта, несколько прокурорских шавок и, конечно же, уважаемый всеми отдел нравов.

– Литвинов! – От группы "наркоманов" отделился крупный мужчина и направился к майору.

Литвинов насупился и сжал кулаки, но останавливаться даже не подумал.

– Литвинов, твою мать! – Борец за чистоту прямо влетел в него. – Ты какого хера в это дело полез, а? Мою свидетельницу грохнули!

– Ты хотел сказать мою свидетельницу грохнули, – ответил майор. – У меня убийство…

– Да мне по херу, что у тебя! – перебил мужик. – Ты мне все расследование завалил!

– Был бы у тебя хер, Сухомлин, – Литвинов в упор посмотрел на опера, – к тебе в очередь бабы выстраивались, а не мужики.

– Сука! – злобно выплюнул опер и отвел руку со сжатым кулаком, но ударить Литвинова не смог, раз за разом упираясь рукой в невидимую стену в сантиметре от его лица.

– Чародейка! – злобно прошипел он, кидая презрительный взгляд на Геру, стоявшую чуть позади майора и невозмутимо разворачивавшую еще одну барбариску, найденную в кармане плаща. – Везунчик ты, Литвинов, – криво усмехнулся опер, – имел старого пердуна, а теперь шляху завел.

Литвинов дернулся, поддаваясь вперед, но Гера оказалась быстрее: невежливый опер, так и не разжавший кулак, засадил себе по вызвавшему такую бурную дискуссию херу. Он взвыл и, схватившись за стену, опустился на одно колено.

– Пожалуй, Литвинов, ты не прав, – без выражения заметила чародейка, – у него есть хер. Только очень маленький.

Коридор разразился хохотом, но тут же смолк. Народ расступился, пропуская полковника Звягинцева. Аура его была ярко-малиновой, настолько он был разражен.

– Вы трое, – он по очереди посмотрел на чародейку, майора и лейтенанта, остававшегося все время в стороне от завязавшейся потасовки. – Ко мне в кабинет. Быстро! Вы что, сволочи такие, заварили? – гневно затряс он рыжими усами, едва за троицей захлопнулась дверь. – Сцепиться с "наркоманами" прямо здесь в участке?!

– Он назвал меня шлюхой. – Чародейка великодушно решила сгладить острые углы.

– Так что? – вспыхнул полковник. – Сразу в драку лезть?

– Да я его и пальцем не тронула! – возмутилась Гера, которой бродивший по венам виски придал эмоциональности.

Молодой лейтенант подавился смешком, но полковнику было не до смеха.

– Еще хуже! – Звягинцев стукнул по столу. – Вы че, не поняли, во что влипли?

– Они не знают, товарищ полковник, – пояснил лейтенант, стерев усмешку с лица. – Майору я не успел рассказать до начала перестрелки, а Геры с нами не было в тот момент… – Голос его плавно сошел на шепот под испепеляющим взглядом Звягинцева, которому судя по всему "наркоманы" крепко вцепились в зад, а то и не только в зад.

– Значит так, майор, – он перевел взгляд на Литвинова, – у тебя три дня: если сдвигов по вашей заколотой девчонке не будет, я передам дело коллегам твоей чародейки. Пусть они разбираются, кто из ее окружения решил поиграть в охотника на вампиров. А к "наркошам" вообще не суйтесь. Вы у них как свидетели и жертвы покушения проходите. Запорите им дело еще больше, я ваши задницы отдам их руководству. Пусть вас имеют, а не меня. Ты все понял, майор?

– Кристально, – отчеканил Литвинов.

– А теперь пошли вон!

В 311-м кабинете троицу поджидал Вик. На выдавшем виды диване стояло несколько бутылок водки и ящик пива.

– Ну, ребята, вы и устроили! – выпалил он, то ли с восторгом, то ли с упреком. Лично Гера больше склонялась к первому варианту.

– Вик… – Майор поник, заметив бухло. Последний день старого чародея должен был закончиться традиционной попойкой. – Прости, давай перенесем.

– А, по-моему, это как раз то, что нам нужно, – вставил лейтенант, беху которого просто необходимо было проводить должным образом, как и старого чародея. – Гера, ты как?

– Ей хватит, – ответил вместо чародейки Литвинов. – Не видишь, что она и так едва на ногах стоит? Иди протрезвей, Вельма!

– Пошел ты, Литвинов! – с чувством выплюнула Гера.

Благодарности она, конечно, не ждала, но такого откровенного проявления ее отсутствия, да еще и унизительного чуть ли не приказа проспаться, она тоже не ожидала.

– С радостью! – огрызнулся Литвинов и, всунув в рот сигарету, направился к двери.

– Козел! – буркнула чародейка.

– Я это слышал! – Майор остановился в дверях и, обернувшись, обдал Геру яростным взглядом, не заметив при этом, что сигарета его была поломана.

– Поздравляю, – спокойно ответила чародейка, – слуховой аппарат тебе пока не нужен.

Литвинов резко вытащил изо рта сломанную сигарету и как никогда похожий на барана пошел на чародейку.

– Тише, тише! – Вик поспешил встать на пути майора. – Какие вы горячие сегодня оба! Олежа, ты пойди покури. Антоша, будь добр спрятать сокровища, – он кивнул на водку и пиво. – Они нам еще понадобятся. А ты, Гера, – Вик успокоительно положил руку ей на плечо, – ступай домой и отдохни, как следует. День был долгий, и ты потратила много сил. Их надо восстановить.

Гера скривила губы и, подавив желание плюнуть барбариской в лицо майора, телепортировалась на улицу. Снег, наконец-то, закончился, но поднялся холодный ветер и чародейка поежилась.

Треснувшее стекло на циферблате наручных часов показывало половину десятого. В пабе вечер только начинался, и Гера решила вернуться в него, надеясь завершить незаконченное дело с Миланой, но когда она телепортировалась в паб, вампирша обжималась с каким-то блондином. От услуг Рамона, подменявшего Милану в баре, Гера отказалась. Вампиров на сегодня, пожалуй, было хватит. Забрав свою несчастную шляпу и расплатившись за виски, чародейка отправилась домой.

4.3

За ночь ветер пригнал новый циклон, и город погрузился в туман. Субботние улицы были пустынными, и на дорогах не было видно ни одной машины. Даже в окнах безликих зданий не просматривалась ни одна сонная физиономия.

В кабинете воняло застоявшимся спиртом и Гера, бегло осмотрев угрюмо сидевших над стаканчиками с кофе коллег, пришла к выводу, что проводы старого чародея вчера все же состоялись аккурат после ее ухода.

– Доброе утро! – громко поздоровалась она.

Выпитый ею виски за ночь благополучно покинул ее организм, не оставив после себя ни намека на тяжелое похмелье, чего нельзя было сказать про водку и пиво, донимавшие майора и лейтенанта с утра пораньше.

– Привет, – кисло выдавил Усов, поморщившись при звуках ее необычно громкого голоса. Майор лихорадочно вздрогнул, но предпочел промолчать. – О! Гера! – встрепенулся лейтенант, с надеждой и мольбой посмотрев на устроившуюся на диване чародейку. – Будьте так любезны… Нет сил уже терпеть…

Чародейка выгнула бровь. Да, водка с пивом – это сила.

– Буду, если перейдем на "ты", – ответила она, поглаживая шляпу, лежавшую у нее на коленях.

– Без проблем, – простонал Усов с зеленоватым оттенком лица. – Ооо… – Он закрыл глаза и с заметным облегчением откинулся на спинку стула. – Как хорошо! Спасибо!

– Без проблем, – ответила чародейка, одарив молодого лейтенанта улыбкой.

На Литвинова она даже не взглянула и тем более не предложила избавить и его от неудобств, связанных с похмельем. Более того она даже испытала некое удовольствие от его мук, которые вопреки его усилиям были на лицо.

– Итак… – Лейтенант с хрустом размял пальцы и включил компьютер. – Вчера я так и не поделился с вами подробностями вскрытого дела Королевой. Это было долго и мучительно, но кое-что прояснить удалось.

– "Кое-что" это что? – спросил Литвинов, с сомнением посмотрев на своего подчиненного. Стаканчик кофе, который он подносил к тонким губам, подрагивал.

– Королева по малолетке была задержана за хранение и распространение наркотиков. И ты, Гера, была права: это был "Единорог". Дело вел предшественник Сухомлина, и он же то дело и запечатал.

– На каком основании? – чуть оживился майор.

– А на том основании, что Королева по настоянию своего адвоката пошла на сделку и согласилась быть типа информатором, но за те два с года, что она им была, ничего существенного добыть не смогла. Почти сразу после заключения сделки смерти от "Единорога" пошли на спад и спрос на него начал падать. И до недавнего времени всеми любимый отдел нравов считал, что наркотик пропал с улиц.

– До недавнего времени… – задумчиво протянул Литвинов. – Дай-ка угадаю: до сентября?

– В точку, – кивнул Усов. – Думаю, что в сентября Королева познакомилась с нашей жертвой, девочкой из богатой семьи, нуждавшейся в дополнительных средствах и имевшей некоторые связи с "золотой", вечно скучающей молодежью, и Королева, получив возможность подзаработать, потянула за старые ниточки и возобновила распространение.

– Это и было то расследование, – подключилась Гера, – о котором говорил… ммм…

– Сухомлин, да. По ходу да. Хотя мне и не понятно, как он получил доступ к ее делу и как смог снова его закрутить. Не сама же Королева с отделом нравов связалась? Она-то, конечно, с крючка не срывалась, но после ухода на пенсию предшественника Сухомлина о ней, как и том деле никто и не вспоминал.

– Это надо выяснить у Сухомлина, – подумав, сказал майор. – Другой вопрос: за что грохнули Королеву?

– И как они узнали, что мы были у нее? – добавила Гера. – Да еще и так оперативно подкатили, что смогли перехватить ее по дороге в участок?

– Думаешь, у "наркош" завелась крыса? – Литвинов нахмурился.

– Думаю, что все может быть, – ответила Гера, – но мне пока только один человечек в голову приходит: комендантша. Помнишь ее? – Майор кивнул. – Она ведь даже не спросила, что и к чему. И так быстренько назвала нам номер комнаты Королевой.

– Резонно, – согласился майор. – Надо бы под нее копнуть. Может, что-то и вылезет. А что по нашей жертве? Отчетов так и нет?

– Пока нет, – ответил Усов, делая себе заметку по комендантше.

– Черт! Ладно. Ты дал распоряжение патрульным пройтись по мусоркам в районе места убийства?

– Дал, но там тоже пока глухо.

– А что с этим… – Гера отложила шляпу в сторону и взъерошила волосы. – Сашей. Ну, парнем Королевой. Он и брат убитой единственные, с кем мы еще не беседовали.

– Еще с тем преподом, о котором говорила Королева, – припомнил Литвинов. – По которому якобы сохла Климова.

– С парнем и преподом я вам помочь не могу, – сказал Усов, – а вот по поводу брата скажу, что вам вряд ли удастся с ним пообщаться. Не знаю, что там они надумали, но семья прочно закрылась адвокатом. Без официального вызова в участок к ним не пробиться. Они даже свои показания и алиби выслали по почте. – Лейтенант взял лист, присланный адвокатом. – Отчим был на встрече с друзьями, список которых прилагается, жена была дома с детьми и Инной, домоуправляющей. Вот так.

– Значит, сделаем официальный вызов, – ответил Литвинов, потирая шею. – Я смотаюсь к Сухомлину, – добавил он, всем своим помятым видом демонстрируя, что запрет на вмешательство в дело "наркош" для него было пустым звуком. – Может, получится у него что-нибудь выбить. Заодно узнаю, что там с нашими вчерашними орлами на внедорожниках. А ты слетай к криминалистам и вежливо попроси их ускориться. Они же работают по субботам? – Усов кивнул. – Вот и отлично.

– Гера, ты со мной? – спросил лейтенант, поднимаясь из-за стола.

– Конечно, – ответила чародейка, скользнув взглядом по майору, мигрень которого достигла своего апогея, и начинали действовать ей на нервы.

"Добрая я сегодня" – подумала она, поймав удивленный внезапно отступившим похмельем взгляд Литвинова.

Здание судебно-криминалистической экспертизы, окутанное туманом, выглядело унылым, но внутри него не смотря на выходной день кипела жизнь.

Пятничный рейд по окраинам города принес неожиданный результат в виде одной из ячеек подполья. Хоть и небольшая, она принесла не мало хлопот нагрянувшему наряду, вынужденному вызвать чародейский спецназ, который разнес там все в пух и прах, пополнив морг новыми клиентами, а криминалистическую лабораторию завалил тонной улик, и как лейтенант не пытался вежливо договориться, чтобы улики по их делу обработали в первую очередь, смог добиться лишь обещаний, в которые не верил даже тот, кто их давал.

Гера, первое время наблюдавшая за процессом переговоров, незаметно отошла к столу регистрации вещдоков и попросила копии фотографий с места преступления. Не то, конечно, на что они рассчитывали, но при определенной чародейской фантазии, которой Гера обладала, даже с ними можно было что-то выяснить.

В морге было тише, чем в крыле криминалистов. Мертвым уже не нужно было столько внимания. Да и им никто не стремился его уделять в срочном порядке.

– Татьяны Сергеевны нет? – справился лейтенант у девушки-патологоанатома, сидевшей на свободном столе рядом с копией жертвы, которую сделала Гера.

– А кто спрашивает? – откусив большой кусок чебурека, уточнила она, рассматривая Усова и стоявшую рядом чародейку.

– Спецотдел, – процедил лейтенант, брезгливо посмотревший на девушку. – Вы сидите возле нашей жертвы, – прохладно добавил он.

– А точнее возле копии вашей жертвы, – как ни в чем не бывало, возразила патологоанатом, промокая рот салфеткой. – Хорошая работа, кстати, – сказала она, спрыгивая со стола. – Весьма… – она оглянулась на Геру. – Информативная.

– На сколько информативная? – уточнил Усов, смотревший на оставленный на столе недоеденный чебурек, как на врага народа.

Девушка сверилась с какими-то бумагами и подошла к двери холодильника. Усов без особого желания пошел следом.

– Татьяна Сергеевна еще ее не вскрывала, – сообщила патологоанатом, просматривая бирки на трупах, – но повторный осмотр провела. – Отыскав нужный труп, она отвернула простынь.

Подмерзшее тело, так и лежавшее на спине, выглядело еще хуже, чем Гера помнила. На нем отчетливо проступали бесчисленные гематомы, часть из которых, судя по размерам и форме, была нанесена чем-то вроде трубы.

– Металлическая труба? – спросила Гера.

– Думаю, да. Ею били настолько сильно, что кости ломались. Ею же ударили и по лицу, так что на трубе должны были остаться слюна и кровь жертвы. Кол тоже вогнали с большой силой. Он даже прошел насквозь. Пока это все, что я могу сказать. Более полно только после полного вскрытия.

Гера развернула копии фотографий, сделанные криминалистами на месте преступления. Особенно ее интересовала та, где жертва была сфотографирована на боку, перед тем, как ее забрали в морг. Качество фотографии было хорошее и на грязном трупе можно было заметить то, что подтверждалось и записями криминалистов.

– В описи вещдоков сказано, что спереди ее одежда была порвана. В частности леггинсы. – Она посмотрела девушке-патологоанатому в глаза.

– Я проверю на изнасилование и возьму пробы, – пообещала патологоанатом.

Усов задержался у приемного отделения морга, отвечая на звонок из страховой компании по поводу его расстрелянной машины. Платить по страховке в компании явно не рвались, ссылаясь на то, что в договоре не был указан подобный страховой случай, в чем лейтенант пытался их переубедить, ссылаясь на какой-то форс-мажор, приправленный юридическими терминами.

Двери приемного отделения распахнулись, и медики скорой ввезли тело спецназовца, умершего по дороге в больницу. Аура его всплыла наружу и побледнела, но даже в тех остатках, что окружали его, чувствовалась сильная и преданная натура.

Их сопровождал другой спецназовец, судя по нашивке на груди, чародей, с насквозь пропитанной кровью повязкой на руке.

Пока оформлялись документы, он не отходил от своего павшего товарища ни на шаг и, хотя лицо его ничего не выражала, Гера видела, каким черным горем была залита его аура, обнаженная, как нерв.

Чародейка оглянулась на все еще занятого телефонным разговором лейтенанта и подошла к спецназовцу.

– Соболезную, – тихо произнесла она.

Он поднял на нее взгляд темных глаз, пронизанный болью, но напряженный в связи с вежливостью незнакомки. Люди редко выказывали почтение павшим за них чародеям, а если и говорили что-то, то слова их отдавали ядовитой ложью. Чем меньше чародейских отродий оставалось в живых, тем спокойнее им спалось. По крайней мере, большинству.

Гера отпустила немного силу, чтобы он мог видеть, кто она.

– Спасибо, – ответил он, немного расслабившись. Взгляд его снова обратился к товарищу.

Гера чувствовала не только его горе, но и боль, которую он испытывал в связи с ранением. Человеческие медики не умели лечить чародейские раны и та повязка, что была на нем, была нужна как на бане гудок.

Гера отпустила силу еще немного, впитывая заклинание, которое поразило спецназовца. Сильное оно было и созданное с одной целью – убивать своих.

Заклинание дурманило и сопротивлялось, не желая покидать жертву, но Гера была не из тех, кто отступает при первом же препятствии.

Взяв бойца за руку, чародейка поднажала и выдавила остатки заклинания, распространившегося на все приемное отделение обманчиво приятным запахом.

Гера подняла глаза на бойца, смотревшего на нее с благодарностью и одновременно с сожалением, что с его товарищем не оказалось рядом толкового чародея, способного спасти его от смерти.

Чародейский спецназ был главным оружием правоохранительных органов, но люди, стоявшие у власти и гордившиеся тем, что именно они придумали его и сделали идеальным средством против всего, не потрудились и даже не подумали приставить к ним грамотного чародея-медика, а спецназовцы были слишком гордыми, чтобы просить об этом и обходились собственными силами, которых часто оказывалось недостаточно.

– Капитан Аллен Кунцевский, – представился спецназовец, снимая повязку с руки. Под ней в окружении засохшей крови остался небольшой порез, с которым мог справиться обычный пластырь. – Я твой должник.

– Гера Вельма, – ответила с улыбкой чародейка, – И ты мне ничего не должен.

Аллен пристально рассматривал как ее саму, так и ее силу, медленно втягивающуюся обратно. У него было очень приятное лицо, не украшенное чародейской маскировкой. Шрам, рассекающий левую бровь до внешнего уголка глаза, придавал ему сексуальную изюминку и совсем не портил.

– О! Здоров, Аллен! – Лейтенант, окончивший разговор по телефону, подошел к ним и по-дружески протянул капитану руку.

Кунцевкий ответил на рукопожатие левой рукой, чтобы не испачкать Усова кровью.

– Так вот, кому повезло?!

Лейтенант расплылся в улыбке, стрельнув взглядом в Геру.

– Так точно. А чего это ты тут делаешь? Еще одного злодея на тот свет отправил?

– Если бы, – ответил капитан. Взгляд его снова погас и устремился к погибшему товарищу, которого как раз увозили.

– Очень жаль. – Усов убрал улыбку. Пожалуй, он был одним из очень немногих людей, лояльно относившихся к чародеям. – Лучшие всегда уходят первыми, – искренно добавил он.

Капитан не ответил, скользнув взглядом по чародейке. Место в его отряде освободилось и, хотя друга невозможно было заменить, Кунцевский по ходу уже присмотрел нового сослуживца, которого был бы не против заполучить еще и в качестве друга.

– Спасибо, Гера, еще раз за помощь. – Капитан покрутил заживленной рукой. – Если что-то будет нужно, – он отпустил силу и дал посыл с паролем к спецназовскому ретранслятору, – обращайся. Мы поможем без вопросов.

– Буду иметь в виду, – ответила Гера, про себя посмеиваясь над паролем. Розовые туфельки? Серьезно? Очень по-спецназовски!

4.4

Туман, сгустившийся к обеду угнетал душу и сыростью пробирал тело, но в кафе напротив здания судебно-криминалистической экспертизы было уютно. Еда уступала вокзальной столовой, как и цены, но Гера была слишком голодна, чтобы крутить носом, как и лейтенант Усов.

Одной рукой он ловко набирал ложкой наваристую солянку, а второй листал на телефоне базу данных, постоянно подвисавшую из-за плохого Wi-Fi.

– Черт! – Усов сдался и, отложив телефон, сосредоточился только на еде.

Молодой лейтенант-чистюля нравился чародейке. Открытый характер без гонора и напыщенности делали его идеальным напарником, а неопытность и необгаженность жизнью придавали очарование как человеку. К тому же он был исполнительным и отнюдь не глупым.

– А что ты хотел найти в базе? – полюбопытствовала Гера, поливая жаренную картошку чили.

– Сам не знаю, – ответил Усов, задумчиво нахмурив брови. – Что-то в той Королевой не ложится. Мутное вообще дело: что ее, что Климовой.

– Не без этого, – согласилась Гера, облизывая испачканные в чили пальцы. – Вся надежда на майора и сговорчивость Сухомлина.

– Последнее вряд ли случиться, – возразил лейтенант. – Сухомлин из кожи вылезет лишь бы насолить Литвинову.

– Почему?

– Они уже пару раз пересекались по делам и Сухомлин вбил себе в голову, что наш майор смыслом своей жизни поставил лишить его почестей и лавр, вот и рвет и мечет теперь, каждый раз, когда они снова пересекаются.

– Бывает, – заметила Гера, уплетая картошку.

– Кстати, про майора… – Усов взял телефон и набрал нужный номер. Гудок, гудок, гудок. Нет ответа. – Странно. – Он поднял вопросительный взгляд на чародейку.

"Литвинов, ты там живой?" Тишина. "Майор?" И снова тишина.

– Молчит, как партизан, – сообщила она.

– Ну, молчит, так молчит, – расслабился Усов. – Нужно будет – позвонит или с тобой свяжется.

Чародейка пожала плечами. Дело почти не сдвинулось, и она переключилась на другие дела, требующие ее внимания. Например, пустой холодильник дома, сломанная стиралка и прочие бытовые хлопоты. А еще был ментальный конденсат, который она так и не обдумала, как следует, но по-прежнему считала, что его наличие на теле жертвы и на месте убийства что-то значило. Ну, не мог он просто случайно туда попасть.

"Надо бы вернуться на место убийства" – подумала Гера.

Телефон лейтенанта залился трелью.

– Да, майор. Сейчас будем. – Усов посмотрел на чародейку. – Майор вызывает.

Лейтенант заплатил за обоих, чему Гера не особо возражала. Виски прекрасной Миланы ей влетел в такую копейку, что хотелось разучиться считать, а сегодня-завтра еще надо было отдать деньги за квартиру.

Участок всеми уважаемого отдела нравов с комфортабельными камерами для наркош, находился на другом конце города, и все в нем от блестящего пола, который тщательно охранялся от любителей рвоты, до новеньких кофемашин в каждом кабинете, буквально кричало о том, что сотрудники отдела считали себя элитой, которой было позволительно бросаться словами типа "шлюхи" и при этом считать себя настоящими мужиками.

Майор подпирал стену в коридоре КПП, который по ходу был единственным местом, которое ему удалось лицезреть за все то время, что он провел в участке, и выглядел он при этом так, будто готов был кого-нибудь убить голыми руками.

– Святой ты человек, лейтенант.

Литвинов замерзшими руками принял принесенный Усовым стаканчик кофе и еще теплый хачапури, который майор оприходовал за два укуса массивной челюсти.

– Беспредел, – тихо заметил Усов, оглядываясь на очередь наркоманов, проходившую через КПП.

– Межведомственное сотрудничество во всей красе, – мрачно ответил ему майор. – Не удивлюсь, если мы сегодня туда вообще не пробьемся, – добавил он, смяв пустой стаканчик из-под кофе и намеренно швырнув его мимо мусорки.

Чародейка, не имевшая ни малейшего желания проторчать на КПП до вечера, выслушивая жалобы майора про все на свете, пробежала взглядом по очереди наркоманов в поисках слабого звена.

"Привет!" – про себя улыбнулась Гера, высмотрев юного экспериментатора, как раз подходившего к стойке. По худощавому пареньку, страдавшему от ломки, прошел спазм, и позеленевшее лицо мучительно скривилось.

– Твою ж мать! – взревел сержант, заполнявший бесконечные бумаги.

Запах рвоты, распространившийся по коридору, подействовал как триггер и еще нескольких бедолаг методично начало тошнить.

Чародейка безучастно посмотрела на поднявшуюся на КПП суету и рукой поманила за собой майора и лейтенанта, ошарашено смотревших на растекавшуюся по блестящему полу разноцветную рвоту.

Оставив шум и, главное, вонь далеко позади троица прошла по коридору до доски с объявлениями и наугад свернула направо.

Чародейка внезапно остановилась и всмотрелась в спину девушки, поливавшей большую пальму у окна. На ней был строгий костюм, волосы с оттенком меди были стянуты в тугой пучок, сама стройная, как тростинка, но все в ее спине было как-то не по-настоящему.

Гера не стала разбираться, сколько маскирующих слоев было у местной чародейки, а просто подошла к ней.

– Это было грубо, – произнесла она.

Гера пожала плечами, догадавшись, что та имела в виду, и оперлась на подоконник.

– Зато эффективно, – ответила она.

– Недавно перевелась?

– Это так заметно?

Чародейка поставила лейку за внушительный горшок и окинула Геру оценивающим взглядом.

– Ну, я работаю здесь давно и знаю всех чародеев, и никто из них не использует подобные методы. Кстати, это очень даже в стиле твоего майора, – добавила она, кивнув в знак приветствия Литвинову. – Сухомлин говорит, что он просто зверь.

– Литвинов говорит, что у Сухомлина нет хера, – ответила Гера. – И кому из них верить?

Чародейка усмехнулась и протянула ей руку.

– Октавия, – представилась она.

– Гера.

– Гера. – Чародейка покатала на языке ее имя. – Мой тебе совет Гера, – сказала она, понизив голос, – не верь здесь никому. – Она выпустила руку Геры и повернулась к майору. – Пойдем Литвинов, раз уж ты здесь, я покажу тебе одну интересную вещь.

– Сколько знакомых лиц, – заметил майор очень неприятным голосом.

За стеклом комнаты для допросов энергично двигался невысокий, толстый человек с глазами-бусинками, цепко бегавшими туда-сюда. Его подопечные, те самые стрелки, что убили беху лейтенанта, с непроницаемым видом сидели за столом перед Сухомлином, предоставив право голоса своему адвокату.

– Это же адвокат семьи убитой Климовой, – удивился лейтенант.

– Киммельдфельд Давид Абрамович собственной персоной, – произнесла Октавия.

Сухомлин брызгал слюной и так, и сяк, но адвокат невозмутимо тряс хомячьими щеками, отсекая все попытки опера добиться хоть какого-нибуть ответа от задержанных.

– Октавия, а ты не скажешь случайно, кто был адвокатом Королевой? – равнодушно наблюдая за провальным допросом, спросила Гера.

В руках Октавии появилась папка, и она быстро пролистала ее содержимое.

– В яблочко, Гера, – усмехнулась она. – Он самый. Киммельдфельд Давид Абрамович.

– Интересно получается, – произнес Усов, – три случая – один адвокат.

– И два трупа, – мрачно добавил Литвинов. – Не считая двоих полицейских.

"И один ментальный конденсат" – добавила про себя Гера.

– Октавия, – очень тихо произнесла она, – окажи услугу: как будут новости по обидчикам моих парней – дай знать.

5.1

Сухомлин внимательно выслушал майора и ко всеобщему удивлению согласился взаимодействовать и лично выдал Литвинову все копии как текущего дела, так и того, в котором по малолетке фигурировала Королева.

Молодой лейтенант взял такси и поехал домой. Майор соизволил телепортировать себя в участок, но, оставив в кабинете пальто и шарф, ушел в архив, но Гера сомневалась, что там он найдет то, в чем нуждался, а именно разрядку и желательно со вкусом водки или конька.

Покрутившись возле коробок с бумагами из отдела нравов, Гера сняла шляпу и плащ, и покурив в окно, открыла первую коробку и вывалила ее содержимое на стол майора.

– Хоть в туалете подтирайся, – присвистнула она, перебирая папки с кривыми пометками.

Бегло ознакомившись со списком статей, по которым проходили стрелки, напавшие на майора и лейтенанта, Гера взяла дело Королевой, заведено два с половиной года назад.

Согласно записям предшественника Сухомлина, некоего Авагимяна, она была задержана при выходе из ночного клуба в центре города. Наряд полиции наткнулся на нее случайно, отъезжая от подворотни, где ловили клиентов трансвеститы, и, обратив внимание на подростка, подозрительно ошивающегося одного ночью, остановили ее. Королева была пьяна и почти не оказала сопротивления, а при ней в не малом количестве был найден "Единорог".

И все бы могло обойтись, если бы совсем не уличная упаковка колес в дешевые пакеты, а вполне профессиональная в плотные пакетики. Тогда и подключился Авагимян, и в ходе обыска у нее дома было изъято еще около килограмма таблеток и дело начало набирать обороты.

Откуда у бедной шестнадцатилетней девушки взялся дорогой адвокат в записях сказано не было, но удивительно было то, что тот самый адвокат умудрился выбить для нее статус информатора при том, что Королева толком и не сказала кто выдавал ей товар для продажи.

Авагимян считал, что это была относительно новая группировка, хорошо организованная и финансируемая в достаточной мере, чтобы перехватить эксклюзивное право на продажу "Единорога" у первоисточника, то есть того чародей, который, собственно, и производил их, но за два с половиной года ни он, ни Королева, утверждавшая, что на прямую с ней никто не связывался и никого она в глаза не видела, не смогли и близко подойти к той группе.

Да, почти сразу после заключения той сделки смерти от "Единорога" пошли на спад и спрос на него начал падать, но Гера все же вынуждена была отдать должное покойной Королевой, так успешно водившей за нос опытного опера целых два с половиной года.

"Может, у нее что-то было на него? Или она спала с ним?" – задумалась Гера.

Включив компьютер майора, она устроилась в его расшатанном кресле и запустила поиск того самого Авагимяна, так неожиданно ушедшего на пенсию и исчезнувшего с радаров, когда его же расследование зашло в очевидный тупик, а не успел отдел нравов забыть про него и "Единорога", как спустя каких-то три месяца Королева, учившаяся в то время в одной группе с Климовой, возобновила продажи.

Теперь они обе были мертвы. Бывший адвокат Королевой, ныне предоставляющий услуги семье ее подруги и всячески ограждающий их от следователей, еще и взялся за защиту орлов ни с того, ни с сего наехавших на майора и лейтенанта.

Возможно, Авагимян и подтолкнул Сухомлина к возобновлению старого дела. Тогда вопрос: почему? Или же Сухомлин, имевший собственных информаторов, вынюхал что-то новое и, откопав дело Авагимяна, пустил его в оборот?

Погрузившись в поиск, Гера не обратила внимание на стук каблуков и звук открывающейся двери, пока женский голос, к слову, очень противный, не огорошил ее вопросом:

– Где Литвинов?

Гера оторвала взгляд от монитора и пробежалась по блондинке, стоявшей в требовательной позе. Она была красива, одета в норковый полушубок и ботфорты, в руках сумочка и ключи от машины, цветочный аромат модных духов заполнял пространство вокруг нее, но капризно изогнутый рот, раскрашенный красной помадой, портил все впечатление. Чародейке и ауру-то смотреть не надо было, чтобы понять, что перед ней была самая настоящая истеричка, да еще и с заметными следами пластики и крашеными волосами.

"О как! – подумала Гера. – А майор-то наш, оказывается, находиться в собственности, да еще и какой!". Ей почему-то казалось, что в его вкусе были рыжие, но нет – Литвинов, очевидно, предпочитал блондинок.

– Майор вышел, – ответила Гера и вернулась к поискам опера.

Блондинка помялась, открыто пялясь на чародейку.

– А вы кто такая? – нервным жестом поправляя волосы, спросила она.

– А вы кто такая? – вопросом на вопрос ответила чародейка, подняв ничего не выражающий взгляд на раздражавшую дамочку.

– Я… Я его девушка! – взвизгнула блондинка.

– Очень рада, – сухо заметила Гера.

– Да кто вы такая? – продолжила визжать девушка. Ногой бы еще притопнула, так вообще было бы круто. – Что вы тут делаете? Где Олег?

Гера прищурила один глаз, прикидывая про себя, что ей делать с истеричкой, но, к счастью последней, в кабинет вошел майор собственной персоной.

– Алиса?! Ты что тут делаешь? – Он перевел полный подозрений взгляд с блондинки на сидевшую за его столом чародейку.

– Олежа!

Девушка метнулась к нему, как отчаянная шлюха к первому попавшемуся клиенту и Гера поняла, что ей пора уходить.

5.2

Литвинов провел взглядом чародейку. Лицо ее как всегда ничего не выражало, но в глубине души он не на шутку испугался, увидев с ней Алису.

Дождавшись, когда шаги чародейки стихнут в коридоре, он тряхнул за плечи прижавшуюся к его груди девушку.

– Ты что тут делаешь? – повторил он.

– Олежа! Ну, Олежа! – Алиса сразу же почувствовала в нем слабину и, как паук начала обплетать паутиной. – Я надеялась, что мы сможем еще раз поговорить, – произнесла она, невинно хлопая густо накрашенными ресницами.

– Нам не о чем говорить, Алиса, – ответил Литвинов, убирая от себя ее руки, незаметно обвившиеся вокруг его торса. – Я тебе все сказал.

– Но я не все сказала! – с чувством сказала девушка. – Я много думала о том, что случилось, то есть… О том, что я сделала. Думала о нас. Помнишь, как нам было хорошо вместе? Я помню! Я так скучаю!

Литвинов прошел к столу, оставив ее за спиной. Внутри все рвало и саднило от ее слов. Скучает? Да, в этом была вся Алиса: она только и делала, что скучала. А когда она скучала, то искала игрушку, способную развеять скуку. Она была как собака, которая если хотела гулять, то с ней надо было гулять. Срочно. Без вариантов.

Спасибо всевидящим соседям, которые не отличались ни тактичностью, ни стыдом, и любезно справляясь о его отсутствии, вскользь упомянули о своем беспокойстве, вызванном незнакомым мужчиной, посещавшим безутешную Алису по ночам. Иначе Литвинов так бы и не узнал, что собака в Алисе не отличалась верностью. И кто знает, сколько еще таких ночных гостей у нее было, когда он был на работе.

Его молчание Алиса расценила в свою пользу. Ключи звонко легли на стол лейтенанта вместе с сумочкой, каблуки застучали и руки ее вновь обвились вокруг него.

– Ты выглядишь уставшим, Олежа, – шепнула она, шаловливо перебирая пальчиками ремень на его брюках. – Субботний вечер, а ты на работе. – Пальчики спустились с ремня на ширинку и легким касанием провели по паху.

В животе скрутился болезненный узел. В груди словно происходило извержение вулкана.

– Чего ты хочешь? – Литвинов резко сбросил ее руки и повернулся к Алисе лицом.

– Олежа, – искушающим тоном ответила она, снимая полушубок, – я хочу тебя!

На ней было тонкое платье, эротично приоткрывающее верх кружевного бюстгальтера, безупречно поддерживающего красивую грудь. Без сомнений на ней были чулки и крошечные трусики, едва прикрывавшие гладкие половые губы, вкус которых был незабываемым.