Лакей Франк отошел от окна и поспешил открыть входную дверь. Действительно, ночное освещение не обмануло его и это прибыл хозяин дома – Генрих Дюпен, возвращения которого из Нанта ждали не ранее завтрашнего дня.
– Месье Генрих! – слуга поспешил принять у него чемодан. – Рады вашему возращению!
– Добрый вечер, Франк, – устало сказал тот и прислушался. В большом доме стояла мрачная тишина, пламя от свечей рисовало на стенах причудливые фигуры. Мебель в бордово-коричневых тонах в это время суток навевала усталость и печаль.
– Как Жаклин? – спросил Генрих после паузы.
Франк принял у хозяина одежду и отвел взгляд:
– Был еще один приступ, месье. Мадам в постели… – он замялся. – Доктор сказал, что она уже не встанет…
Генрих сглотнул слюну, сжимая губы в полоску. Выражение его лица выражало прискорбную смиренность, гладкий подбородок дрогнул. Так мог выглядеть человек, который осознает реальность, смирился с нею, но иногда испытывает желание открыто протестовать. Он прошелся туда-сюда возле лестницы, потом пробормотал:
– Может быть, мне не стоило уезжать…
Франк бросил взгляд на своего хозяина.
– Прошу прощения, месье, – сказал он. – Но мадам больна почти год. Ваше присутствие в Париже никак бы не повлияло на ситуацию…
Генрих ничего не ответил. Казалось, он вообще не слышал этих слов, будучи погруженным в свои мысли. Он сделал глубокий вдох, выпрямил спину и тяжелой поступью направился на второй этаж. У дверей спальни он столкнулся с выходящей оттуда служанкой.
– Ой, месье Генрих! – зашептала Матильда, прижимая к груди ладонь. – Вы вернулись!
Тот осторожно заглянул в комнату:
– Как она?
– Мадам уснула, – ответила служанка. – Я дала ей снотворное. Думаю, она проспит до утра. Если хотите, можете войти, но…
Генрих захватил воздух носом и ничего не сказал, уставившись в одну точку. Затем отрицательно помотал головой.
– Месье, вы будете ужинать? – спросила Матильда через пару мгновений.
Тот некоторое время еще продолжал смотреть в пустоту, потом провел языком по зубам и обернулся:
– Приготовь мне одежду. Я поеду в клуб!