– Доброе утро, мадам, – приветствовал Арабеллу пожилой лакей с франтоватыми усами, когда она спустилась вниз. – Прикажете подавать завтрак? – и прибавил: – Месье Генрих ждал вас, но вы не просыпались, и он был вынужден уехать…
– Хорошо, Франк, – сказала девушка, сохраняя невозмутимый вид, и после завтрака снова поднялась в свою комнату. При дневном свете ее спальня казалась еще более романтичной, через распахнутое окно в комнату проникали теплые лучи июньского солнца. Пройдя в будуар, Арабелла, как и накануне, вынула картину из-за шкафа, взглянула на неё, пробормотала: «Папа был бы горд» и убрала полотно обратно, убедившись, что оно не бросается в глаза постороннему. Потом задумалась.
Вчера ей повезло с неожиданным спасителем. Но это не меняет всей ситуации и не остановит ее. В этих бедных районах наверняка десятки приличных женщин, которые прозябают в нищете по ряду причин, и у неё есть отличная возможность им помочь. В любом случае, будто бы у нее было какое-то другое занятие. В этом доме никому нет до нее, Арабеллы, дела, она лишь часть общей картины – не более того. До смерти отца она жила на окраине Лиона, у нее были подруги, со многими из которых она общалась с детских лет, она разводила орхидеи в маленькой оранжерее, любила загородные поездки и фермерские поля. В детстве она даже ухаживала за собственными канарейками и держала в подвале щенков.
Париж был ей чужд и холоден с нею. Разговоры о моде, излишнее, по мнению Арабеллы, щегольство, чрезмерная сухость окружающих, натянутая любезность – все это вызывало у девушки тоску и усиливало чувство одиночества.
…Арабелла уже час гуляла по пассажу, разглядывая горы продаваемых безделушек. Её комната и так была уставлена всевозможными поделками и статуэтками, но ей всегда хотелось приобрести что-нибудь еще, раз уж она полностью свободна в своих покупках. Французская столица даже спустя шесть месяцев пребывания, все равно казалась ей странной и оттого манящей не менее ядовито. Контраст, создаваемый городом, привлекал ее сильнее с каждым днем, девушка словно стремилась что-то понять и заставить Париж признать себя. Вот Тюильри, утопающий в зелени, и веселый смех прогуливающихся дам в расшитых позолотой и бархатом платьях, но чуть дальше – и вот он, тот Париж, по тротуарам которого текли помои, и где бродячие собаки рылись в горах мусора вдоль мостовых. Арабелла содрогалась, но не могла отказать себе в тайном желании все больше изучить этот загадочный город. Предместье Сен-Мартен – прибежище низших слоев Парижа, и свалка Монфокон – вот, что так сильно манило ее еще детское любопытство. Но до сих пор она не набралась смелости идти туда в одиночку. Вчерашняя попытка осуществить задуманное показала ей, что все может быть куда сложнее, чем ей кажется со стороны.
Вдруг Арабелла вздрогнула и отошла от прилавка. В толпе гуляющих по пассажу людей промелькнула мужская фигура, которая показалась ей знакомой.
– Франсуа? – пробормотала она, замирая на месте. – Неужели это он?
И, подхватив подол платья, девушка поспешила догонять мужчину в синем костюме, довольно бесцеремонно расталкивая всех локтями. Глаз с объекта преследования она не сводила, и с каждым шагом все более убеждалась в том, что не ошиблась, но тут:
– Арабелла! Арабелла Дюпен! Добрый день, дорогая! – прозвучал рядом с ней слащавый женский голос, и девушка остановилась, подавляя навалившееся раздражение. Незнакомец в синем фраке направился к лестнице, ведущей вниз, и скрылся из вида в считанные секунды.
– Мадам! – растянула Арабелла губы в улыбке, пытаясь вспомнить, как зовут женщину, которая сейчас без умолку сыпала на неё фразами, выражающими отношение к платью и внешнему виду самой девушки. Все эти многочисленные семейства, с которыми был дружен Генрих Дюпен, Арабелле ничем не запомнились. Она, как и полагалось в ее случае, навещала этих людей, посещала званые обеды и ужины, но ей было мучительно скучно и тяжело поддерживать общение в этом новом для себя кругу. При каждом удобном случае девушка стремилась сбежать ото всех. Кажется, в одном из недавних визитов она ускользнула на террасу от общества именно этой болтливой особы, чтобы поиграть с ее же болонкой.
– А Генрих? – от мыслей Арабеллу отвлекло упоминание имени мужа. – Генрих здесь?
– Нет, он сегодня уехал рано, я его не видела.
– Ох, он занятой человек, да! – дама перекинула через плечо бархатную шаль, неуместно тёплую для лета. – Но, что поделать, такой интересный мужчина… Была бы я не замужем, я бы тебе завидовала! Извини, я побегу!
И, сделав витиеватый жест рукой, затянутой в замшевую перчатку, женщина подхватила платье и скрылась в толпе, оставив Арабеллу проглатывать послевкусие этой короткой встречи. Немного подумав, девушка метнулась к парапету и взглянула вниз на улицу. Но нет, мужчины в синем костюме уже нигде не было видно. А ведь она была почти уверена, что это Франсуа!
На секунду устыдившись своих мыслей, Арабелла капризно мотнула головой, выпрямила спину, вздохнула и медленно направилась к лестнице.
Оказавшись на улице, она слегка прищурилась на яркое солнце и пошла по узкой улице. У ее пути не было никакой конкретной цели, она почти все время ходила по парижским улицам, словно бросая вызов судьбе. Где-то в стороне яростно спорили два извозчика, видимо, не сумев разъехаться на узкой улице.
Арабелла уже прилично ушла вглубь квартала, когда вдруг услышала чьи-то сдавленные всхлипывания. Осмотревшись, она заметила заплаканную женскую фигуру, сидящую на земле в арке ворот, и поспешила к ней.
– Мадемуазель, что с вами? Вам нужна помощь?
Та подняла красное от слез лицо и в некотором изумлении посмотрела на Арабеллу:
– Я… Извините, что напугала вас…
Арабелла села рядом с ней на колени и в ее карих глазах появилось живое участие.
– Вы ушиблись? Вам нужен врач? У вас какое-то горе…? Скажите, что я могу для вас делать?
Та замялась, видимо, не зная, как реагировать, потом заговорила, заламывая руки:
– Я продавала козье молоко до сегодняшнего дня… Теперь меня выгнали и не заплатили жалование. Я боюсь идти домой, мой отец может выставить меня вон… Он стар, и нам нечем платить за жилье…
Арабелла почувствовала, что улыбка распирает ее изнутри. Вот оно! Нашелся человек, которому она может оказать помощь! Сжав губы, чтобы выражение ее лица не казалось столь неуместным, она протянула руку новой знакомой.
– Позвольте, я помогу встать. Меня зовут Арабелла…
– Мари, – пробормотала неуверенно та, вставая с земли, и взглянула на новую знакомую с напряжением, видимо, ища подвох.
Арабелла спокойно выдержала эту оценку со стороны, потом сняла с запястья все тот же браслет.
– Возьмите…
– Что вы… Нет… Я не могу, – Мари осторожно озиралась по сторонам, пытаясь понять, что происходит.
– Это – мой подарок! Его можно продать, вырученных денег вам с отцом хватит. Это от чистого сердца! – сказала Арабелла, улыбаясь.
– Но, – Мари напряженно изучала ее дорогое платье – Эта вещь наверняка памятная. Ваши родители будут сердиться.
Арабелла вздохнула.
– У меня уже нет родителей, – сказала она суховато. – Браслет – подарок мужа, но его я не собираюсь беречь. Возьмите, Мари, прошу вас.
Было в ее тоне что-то такое, что заставило новую знакомую принять украшение и повертеть его в руках.
– Мне не поверят, – еле слышно пробормотала она.
– Хорошо, – вдруг осенило Арабеллу. – Я не живу в этом квартале и здесь не ориентируюсь. Отведите меня к ювелиру, я сама продам браслет. Он принадлежит мне, и я вольна делать с ним все, что пожелаю!
Настроение у неё было еще более приподнятое, чем пять минут назад. Всю дорогу до ближайшей ювелирной лавки, девушка слушала сбивчивые рассказы взволнованной Мари, не обращая внимания, как за ними идет, стараясь быть незамеченным, какой-то мужчина.