Моему сыну Дане
Здесь всегда холодно. Ледяной ветер носится по бесконечным коридорам, поскальзывается на полированном паркете, задувает в створки шкафов, шелестит бумагами в скоросшивателях. Промозглые коридоры пересекаются под прямыми углами, то длятся без конца, а то резко поворачивают или утыкаются в глухую стену. Вдоль коридоров – двери, иногда за ними ледяная пустота, иногда – еще один коридор или кабинет, неотличимый от сотен тех, где уже побывал, куда еще попадешь.
Если встретишь кого-нибудь – не разговаривай. Возможно, вы говорите на разных языках. Возможно, ему незачем с тобой говорить. Почти наверняка – тебе не о чем говорить с ним.
Забудь, как выглядит твое лицо, – здесь нет ни одного зеркала. Зеркала здесь не нужны, даже вредны. Забудь свое лицо: так или иначе рано или поздно ты станешь неотличим от тех, кого встречал в этих коридорах.
Следуй назначенному маршруту. Помни: в жизни у каждого свой путь, и здесь его давно выбрали те, кто знает больше тебя.
Поворачивая за угол или открывая новую дверь, будь готов предъявить пропуск. Там указан твой доступ, он определяет, какой дорогой ты можешь идти. Есть коридоры, где без пропуска ты заблудишься навсегда, есть двери, которые без пропуска даже не приоткроются.
За одной из таких дверей – просторный кабинет. Деревянные панели на стенах, мягкий ковер, огромный полированный стол. По обеим сторонам стола сидят грузные мужчины. Даже дорогие, хорошо сшитые серые костюмы не в силах скрыть излишки веса, отложения жира. Эти лица настолько похожи, что поначалу ты не можешь не сбившись сосчитать сидящих за столом. Только со временем ты научишься различать густоту морщин, форму мешков под глазами, пигментные пятна, еле заметные следы инъекций и пластических операций.
Кажется, эти люди сидят здесь очень давно, но никто не выказывает признаков усталости. Они заняты. Они разговаривают. Разговаривают на мертвом языке, трудно сказать – на каком, но иногда в потоке речи различаешь знакомые слова «сотрудничество», «взаимодействие», «партнерство», хотя чаще слышишь другие: «нехватка энергии», «девальвация», «кризис».
Один мужчина поднимает руку, и наступает тишина, слышно только, как воет в коридорах ледяной ветер. Морщинистое лицо ящерицы, крупные продолговатые уши вздымаются как крылья летучей мыши.
Его тихий свистящий голос еле слышен. Он говорит:
– Орлок Алурин, вот кто нам нужен. Мы должны вернуть его.