Пока две кумушки разговаривали с Эдиком по телефону, Кирюшка, взгромоздившись пушистой попой на самую высокую гору книг в квартире холостяка, наблюдал за разворачивающимся действием, получая от него немалое удовольствие, как ребенок, на последние деньги из копилки купивший билет в цирк. Теперь он даже и не жалел, что устроил такое представление для себя. Уж коли суждено ему куковать в домовых, то на последок хоть будет, что вспомнить. Парень оказался с изрядным чувством юмора, да и трудов больших не стоило заставить его схохмить. Большой любитель розыгрышей, Эдик с удовольствием устраивал всем своим знакомым и приятелям такие вот спектакли. Проблема заключалась в том, что те хотя бы морально были готовы к дурацким шуткам. А вот несчастная невеста, потерявшая голову от горя (хотя, если честно, не слишком большая разница – с головой она или без), совсем перестала соображать. Да еще и Женька повелась, как полная… ладно уж, не будем оскорблять наивную художницу. В конце концов, всякий может попасться на удочку.
Вы думаете, Кирюшка устроил это только ради того, чтобы посмеяться над своей патронируемой? Ха! Была бы забота!
У ангела были более далеко идущие планы. Но пока о них – ни-ни!
– Слушай, а может он того… пошутил? – озадаченно спросила Женька, продолжая теребить Ниночку за рукав кофты.
– Кто?
– Ну, Твой Геночка.
Ниночка икнула и с обреченным видом покачала головой, словно уже наяву увидела труп жениха:
– Нет, он не мог так пошутить. Он очень серьезный человек, он никогда не стал бы так… глупо разыгрывать…
– Ну, так может, этот Эдик врет?
Ниночка снова покачала головой:
– Нет, я Геночку знаю, он если что-то решил…
– Ну, тогда я не знаю! – Женька в отчаянии всплеснула руками, какая-то дворняжка, пробегавшая мимо подъезда, очумело шарахнулась от нее с поджатым хвостом. – Остается только звонить в милицию… – Женька задумчиво закусила губу. – Впрочем, милиция тут не поможет. Вот если бы он утопился неделю назад… Ладно, утопление спасающего… тьфу, опять переврала! Спасение утопающего – дело рук самого утопающего. Не вешай носа!
Но Ниночка скорбно вздохнула:
– Нет, если он решил…
– Да что ты все заладила: решил да решил… – Женька схватила Ниночку за плечи и тряхнула ее, точно взбалтывая коктейль. Та, наконец, уставилась на подругу, а не куда-то в пустоту. – Давай посчитаем. Он просидел у Эдика целый час, стало быть, ушел от него всего минут двадцать назад… за такое время даже утопиться не успеешь, не говоря уже о том, что сначала нужно найти место, где можно утопиться.
Но Ниночка была безутешна.
– Ты Геночку не знаешь, – прошептала она трясущимися губами. – Он ничего на потом не откладывает. Если уж решил… топиться, – она с трудом выдавила это слово, словно кусок неразжеванной колбасы: —…то ни сомневаться, ждать не станет.
– Так, хватит нюни распускать, – грубо отрезала Женька. Мысль о бездействии выводила ее из себя. Она принадлежала к той породе людей, которые в критическую минуту не могут сидеть, сложа руки, и ждать, когда судьба вывезет по кривой. Она без лишних рассуждений подхватила подругу под локоть и оглядела уже темный двор. Единственный подбитый фонарь стоял у мусорных баков, в которых кто-то подозрительно возился и переругивался на кошачьем языке. – Прекрати паниковать и пошли!
– Куда? – совсем ошалела Ниночка, ничегошеньки не понимая. Это было домашнее существо, никогда не выходившее на улицу позднее пяти часов вечера. Темнота не просто ее пугала, а приводила в настоящий ужас, доходящий до ступора. И одна мысль о том, что в этот страшный вечер, когда ее жених пошел топиться, ей еще и предстоит таскаться по городу, заглядывать во всякие темные места и искать труп…
– Как это, куда?! На набережную, естественно, к мосту! – выпалила Женька, которую ни ночь, ни темнота на улицах нисколько не смущали. Она всегда потешалась над советами милиции ходить только по хорошо освещенным улицам. Хотела бы она посмотреть на эти самые «хорошо освещенные улицы»… если они вообще существуют. Может, где-нибудь в Москве… – Где же он, по-твоему, должен топиться, не дома же в ванной… – и Женька энергично зашагала в сторону ближайшей автобусной остановки.
– А я слышала, один мужчина своих жен топил в ванне, – испуганно сообщила Ниночка, у которой теперь на уме были одни покойники.
Женька хмыкнула и почти бегом припустила по улице, а Ниночка, побоявшись остаться одна, кинулась за ней, звучно топая высокими точеными каблуками.
– Говорят, он их смешил разными анекдотами, а когда они начинали хохотать… ой! – она так и шарахнулась от пожилого мужчины, который вышел им навстречу из-за угла, сама до смерти напугав несчастного старичка. Тот только укоризненно покачал головой, проворчав что-то недоброе себе под нос.
Черное облачко отделилось от старика и потянулось шлейфом за двумя подружками. Кирюшка тут же вцепился в черныша, заграбастал его, попытался оторвать от Ниночкиного подола. Но тот держался крепко, чуя поживу – невеста-неудачница так и испускала густой поток страха. Глядишь, через пару минут, привлеченные сигналами одного безментального, сбегутся и остальные со всей округи. И тогда считай весь план насмарку. Ангел, натужно крякнув, раздавил низшего, брызнув в пространство остатками темной энергии. Они тут же рассыпались пылью, оседая на мостовую и тая, точно первый снег.
– О чем я? – вдруг сбилась Ниночка, у которой от ужаса совсем память отшибло. – Ах, да. Он их смешил, а потом…
Женьке сейчас было не до жутких историй. Она торопилась поскорей решить все Ниночкины проблемы и, наконец, вернуться домой, где ее ждала целая тонна неупакованных вещей, она только сейчас сообразила, что до сих пор не предупредила мать о своем отъезде. Ну и ладно, еще успеется…
– … когда они заходились от хохота, он дергал их за ноги и топил, а они не могли вылезти…
Женька издала страдальческий стон и остановилась на полном ходу, Ниночка с разбегу налетела на подругу:
– Ой!
– Ну что ты городишь? Что ты городишь? Какие ноги?
Ниночка удивленно перевела взгляд на ноги подруги. Действительно, причем здесь ноги?
– Нет, ну, я к тому говорю… что в ванне тоже можно утопиться… – пролепетала Ниночка, не понимая, почему Женька так сердится на нее. Она вообще не понимала, за что на нее сердиться? Она ведь всегда старается сделать, как лучше. Странно, что никто вокруг этого не замечает.
– Но ты же не собираешься топить своего Геночку в ванне! – вспылила Женька.
– Да бог с тобой! – Ниночка отмахнулась, перепугано попятившись. В короткое мгновение в ее живом воображении всплыла ясная картина: вот Геночка сидит в ванне, она подходит, хватает его за ноги и дергает… Ниночка болезненно поморщилась, Геночка как-то говорил, что еще два года назад занимался каратэ или у-шу или таэквандо… у него даже какой-то там пояс… нет, с каратистом лучше не связываться, мысленно решила для себя Ниночка, можно пяткой по физиономии получить. – Еще того не хватало! Он же меня покалечит, – машинально произнесла она вслух.
– А уж если и собираешься, то хотя бы подожди, когда распишетесь, разбогатеете и купите квартиру, – не слушая подругу, съязвила Женька, ринувшись через перекресток. – По крайней мере, тогда хоть какая-то выгода будет от убийства.
– Да не собираюсь я его убивать! – возопила Ниночка с таким отчаянием, что проходящая мимо толстая тетка невольно обернулась, а потом, прибавив шагу, быстро поспешила на другую сторону улицы, грузно переваливаясь с боку на бок, точно утка.
Неизвестно, до чего бы еще договорились подруги, если бы в этот момент Женька не узрела автобус.
– Быстро! – скомандовала она, и вприпрыжку припустила к остановке. Ниночка хоть и была на высоких каблуках, не отставала от нее.
Автобус был набит битком, Женька с трудом втиснулась на заднюю площадку, а Ниночку затерли, и она едва не осталась на остановке. Двери уже стали закрываться, когда несчастная невеста вдруг осознала тот факт, что общественный транспорт сейчас уйдет без нее. По всей видимости, ужас перед угрозой остаться одной на темной улице придал ей столько мужества и сил, что растолкав мужчин, которые стояли впереди, она втиснулась на нижнюю ступеньку, и двери за ней захлопнулись, намертво прищемив подол платья.
– Девушка, вы мне ноги отдавили! – кому-то пожаловался дородный гражданин в сероватом костюме тридцатых годов, Ниночка не могла видеть его лица, потому что стояла, уткнувшись носом в его пухлый зад, что ее совсем не радовало.
– Извините, тесно, – послышался Женькин голос.
Автобус затрясло по колдобинам, потом он стал разворачиваться, и бедную Ниночку уложило на двери. Толстый гражданин своими телесами опасно придавил ее к створкам. Автобус остановился, двери за спиной угрожающе разъехались, и Ниночку вместе с потоком выходящих вынесло на остановку.
– Нам не здесь! – Женька суматошно махала руками. – Залазь обратно!
Это было легче сказать, чем сделать. Ниночка ринулась к автобусу, и, наверное, осталась бы ни с чем, если бы не попала в самую гущу садящихся пассажиров…
Кирюшка мгновенно сообразил, что надо сделать. Двое крепких верзил, оказавшихся по обе стороны от несчастной невесты, подходили для этого как нельзя лучше. Ангел одновременно тюкнул их по темечкам. Верзилы перемигнулись…
Ниночка только почувствовала, как ее аккуратно подхватывают под локотки.
– Посторонись! – взревел один из них. – Пропустите беременную женщину!
Как ни странно, сработало. И в мгновение ока "беременную" внесли в автобус. Сердобольный народ, засовестившись, хоть и неохотно, но все-таки уступал дорогу.
– Большое спасибо, – от чистого сердца поблагодарила Ниночка двух верзил, протискиваясь к Женьке.
– Кто это там беременная? – поинтересовалась подруга, вытягивая шею и пытаясь заглянуть через плечи и головы стоявших пассажиров.
– Я, – зарделась Ниночка.
Женька едва поручень из рук не выпустила:
– Что, правда?! – ее глаза от удивления округлились.
Ниночка кивнула.
– Уже целый месяц, – с гордостью отрапортовала она.
Женька ошарашено уставилась на подругу. Это было нечто невероятное! Ну надо же, столько молчала! Ничего себе, выдержка! Обычно у Ниночки новости на языке не задерживались. А тут…
– Только я не понимаю, я ведь никому не говорила, даже Геночке… – Ниночка наклонилась поближе к Женькиному уху: – Как ты думаешь, как эти двое узнали, что я беременная? Живота-то еще не видно.
Женька так и прыснула в кулак.
– Да ничего они не знали! Просто им надо было влезть в автобус, вот они тобой и прикрылись.
– А-а, – разочарованно протянула Ниночка и уже с укоризной посмотрела на двух верзил. А она-то думала…
Кирюшка обиженно хрюкнул и недовольно покачал пушистой головой. Да уж, не знали, как же! Вот наивные! Впрочем, чего с этих ведов взять…
– Нам выходить, – Женька потащила подругу к двери. Наступая на ноги, толкаясь, а иногда продираясь ужом, они все-таки добрались до двери.
Автобус остановился, потом что-то брякнуло и запахло паленым. Двери со скрежетом открылись.
– Автобус сломался, дальше не пойдет. Прошу покинуть салон, – объявил шофер.
Толпа, недовольно гудя, повалила из транспорта.
– Хорошо, что мы уже приехали, – резонно заметила Женька, оглядываясь по сторонам. Центральная набережная тянулась на пару километров, вот бы еще знать: где в точности этому Геночке вздумается нырять в воду? Да уж, попробуй предсказать такое… – Интересно, куда идти?
– Не знаю, – Ниночка была в полной растерянности. Это создание даже в спокойной, располагающей к размышлению, обстановке, и то не могла сконцентрировать больше двух мыслей. А уж в момент стресса от нее тем более нельзя требовать чего-то благоразумного. Но вечерняя прогулка по свежему воздуху явно пошла ей на пользу. Её философская осоловелость после стакана водки сменилось живым участием в происходящем. – Может, разделимся: ты пойдешь направо, я – налево? – неуверенно предложила она. – Или наоборот?
– Как же мы разделимся, когда я твоего Геночку в глаза не видела, – нетерпеливо возразила Женька.
Она и сама удивлялась, как это смогла допустить такое упущение. И не то, чтобы Ниночка прятала своего кавалера от подруг, совсем даже наоборот – бегала и всем хвасталась завидным женихом, просто Женьке всё некогда было с ним познакомиться. Всё дела, дела… и вот теперь ищи его…
– Ты хоть фотографию-то с собой взяла? – запоздало спохватилась Женька.
– А зачем? – резонно удивилась Ниночка. – Я его в лицо не узнаю, что ли?
– Да, но я-то не знаю. Хоть бы мне показала, похвасталась, так сказать. А то ищи теперь кота в мешке.
– Ой, мне как-то не до этого было, – Ниночка кокетливо поправила локон, стрельнув многозначительным взглядом в сторону молодого человека, внезапно оказавшегося в поле ее зрения.
– Ну, тогда описывай его давай.
– Чего? – Ниночка вся напряглась. – В каком смысле?
– В смысле словесного портрета, – Женька помавала пальчиками: – ну, там, приметы всякие, знаешь, как преступников в милиции описывают?
– Мой Геночка не какой-нибудь там преступник! – праведно возмутилась Ниночка, и задумалась: – Он такой высокий, в сером костюме, такого мышиного цвета, галстук темно-бардовый, рубашка голубоватая… ну, там, волосы такие, – она изобразило весьма неопределенное движение рукой, – лицо, глаза… – Ниночка запнулась и замолчала, не зная, что еще сказать.
Дать толковое описание – это было выше ее способностей. Впрочем, если быть справедливым, Женька могла по пальцам перечесть своих приятелей, которые вообще по данной теме могли связать пару слов. Правда, имелся у нее знакомый художник, который мог одним эпитетом так охарактеризовать человека, что встретив его на улице, ты безошибочно его узнавал…
– Да, в костюме, – немного подумав, подтвердила Ниночка. – Но он мог переодеться!
Вот еще радости!
– Во что?
– В джинсовый костюм. Или ветровку надеть, – задумчиво дополнила портрет Ниночка.
– Ты знаешь, сколько здесь на набережной молодых людей, высоких и в джинсовых куртках? – сердито поинтересовалась Женька. – У него какая-нибудь особенная примета есть?
– Примета? – Ниночка нахмурилась, потом просияла: – Есть! У него вот тут, – она ткнула себя в низ живота, – большое родимое пятно!
Женька тяжело вздохнула:
– Ну, и как ты полагаешь, я должна его искать по этому пятну? Что, заставлять всех спускать штаны? Идем!
Действительно, Ниночка как-то с трудом представляла, какая может последовать реакция, если подойти к незнакомому мужчине и попросить… это уже пахнет милицией, а милицию Ниночка боялась.
Они спустились на набережную. Теплый весенний вечер выгнал всех жителей прогуляться и поразмяться на свежем воздухе. Праздношатающиеся неторопливо прохаживались вдоль берега быстрой речки, с интересом наблюдая за тем, как подходят и отходят катера.
– Как ты думаешь, где его искать? – поинтересовалась Ниночка.
– Откуда же мне знать…, – Женька внимательно вглядывалась в каждого молодого человека, – Смотри-ка, вон тот, это не он?
– Кто? – Ниночка резко развернулась в ту сторону, куда показывала Женька. – Где?
– Вон, у парапета стоит, девушек разглядывает.
– С хохолком?
– Где ты там у него хохолок видишь? На нем же адидасовская бейсболка.
– Ну, правильно, а из-под козырька торчит челка, – согласилась Ниночка.
– Да нет, это не челка, – возразила Женька, пристально вглядываясь в молодого человека сквозь темноту, с такого расстояния она и в самом деле не могла разглядеть, что у него торчит из-под козырька.
Молодой человек обернулся, посмотрел на них и повернулся спиной.
– А что же, по-твоему?
– Фиг его знает, но судя по его прыщавой роже – рога, ветвистые, как у лося, – Женька оборвала себя и сердито посмотрела на Ниночку. – Мы сюда зачем пришли? Обсуждать молодых людей?
– Разве? – удивилась Ниночка. – Ах, ну да.
– Слушай, может, ты все-таки оглядишься по сторонам? А вдруг он где-нибудь здесь бродит.
Ниночка огляделась, но никого не заметила.
– Надо у кого-нибудь спросить, – заявила она решительно. И твердым шагом направилась к пожилой супружеской паре, которая стояла у самой воды. Старушка почему-то держала над головой открытый зонтик и что-то тихонько выговаривала мужу, который с отсутствующим видом таращился на подходящие катера и деловито кивал через равные промежутки времени. – Простите, пожалуйста, – услышала Женька, – вы здесь утопленника не видели?
Нет, с этой ненормальной не соскучишься. Женька с извинениями оттащила подругу от перепуганных старичков.
– Да ты что, совсем спятила? – напала она на Ниночку. – Ты же их до смерти напугала!
Ниночка обиженно надула губки. Ну почему так всегда получается: хочешь как лучше, а получается как хуже. Никто не ценит ее стараний.
– Так, ладно, здесь его точно нет. Давай рассуждать логически, – предложила Женька, отводя подругу в сторону от греха подальше.
Ниночка старательно кивнула, но рассуждать логически, да еще в такой ситуации! Женька явно требовала от нее слишком много.
– Если он действительно собрался топиться, станет ли он делать это на глазах у всех?
– Не станет? – неуверенно спросила Ниночка.
– Нет, – категорично мотнула головой художница. – Не станет.
– Почему?
– Ну, потому что кто-нибудь сразу же кинется его спасать, а значит, само самоубийство теряет смысл, правильно?
– Правильно, – послушно кивнула Ниночка.
– Значит, какой из этого следует вывод?
– Какой?
– Здесь он топиться не станет.
– А где?
– Откуда же мне знать! Где-нибудь в пустынном месте, где ему никто не сможет помешать. О! – Женьку неожиданно осенило. – Может у него какое-нибудь любимое место имеется? Ну, там, время провести…
– Имеется, – без запинки обрадовано сообщила Ниночка: – Пивбар «Скунс».
– Ну и как ты это себе представляешь? – Женька была готова убить собственную подружку. – Он что же, по-твоему, в пивной кружке топиться будет?
– А что тут такого? – сразу заныла невеста, интуитивно ощутив, что опять ляпнула не то. – Ты спросила, я ответила. Наверное, его надо искать на мосту, – проявила эрудицию невеста.
Но Женька такой смекалки не оценила:
– На новом мосту ему тоже делать нечего, – безапелляционно заявила она.
– Да?
– Да. Кстати, он у тебя плавать умеет?
– Не знаю… а если умеет… тогда не утонет? – с надеждой спросила Ниночка.
Женька сосредоточенно сжала пальцами подбородок.
– Как тебе сказать, он может привязать к шее камень, – заявила она. – Обычно так и делают. Если он утопится с камнем, тогда труп выплывет не сразу, а через несколько дней.
– И что тогда? – ошарашено спросила Ниночка, у которой такие страшные подробности напрочь отшибли всякую способность мыслить самостоятельно.
– Из этого следует, что надо пройтись по берегу и поискать…
– Камень?
– …дыру от камня. Двигаться будем вверх по течению, к старому мосту. А ну идем! – где-то глубоко в сознании Женьки понимала, что подобные рассуждения – полный бред, но ее словно кто-то под локоток толкал беспрерывно. Она чувствовала, что остановиться уже не в состоянии.
И они двинулись по набережной туда, где кончались бетонные плиты и начинался голый берег, кое-где поросший редкими кустиками и недавно зазеленевшей травой.
– Зря я надела туфли, – пожалела Ниночка, едва не ломая ноги на камнях. Но, конечно же, она лукавила. Она бы скорее себе шею свернула, чем надела кроссовки с джинсами. Она даже на пикники умудрялась выезжать в вечерних платьях, которые не переносили ни воды, ни пыли, ни тем более свежего загородного воздуха.
Фонари кончились, темень стояла непроглядная. Женька всегда удивлялась: зачем освещать мостовую, по которой и без того можно спокойно пройти. Лучше бы освещали вот такие участки, где ноги можно сломать… Прямо сплошные колдобины, камни, и буераки… да, буераки реки-раки, руки ноги береги… а-а! в Африке… м-да… в полной темноте, ориентироваться им приходилось на ощупь и слух. Справа плескала вода, и только это определяло направление их поисков.
– Ой, смотри-ка, – Ниночка ткнула пальцем в маленькую выемку под ногами.
– Ну, это слишком уж маленькая, – Женька махнула рукой. – С таким камешком и кролика не утопишь, – заявила она так авторитетно, словно ей каждый день приходилось иметь дело с утопленниками.
Ниночка с некоторым подозрением посмотрела на подругу.
– Что? – тут же отреагировала Женька. – Никогда, клянусь мамой! Ни разу в жизни! Даже котят не приходилось топить, не то, что кроликов. И не смотри на меня так.
Берег стал подниматься, им пришлось карабкаться на него, хватаясь за траву. Ноги скользили и утопали в мягкой, рыхлой земле. Взобравшись наверх, Женька только теперь почувствовала, насколько она все-таки устала.
– Ой, смотри! – снова завопила Ниночка, и, судя по отчаянию в голосе, Женька ожидала увидеть труп.
Но когда она оглянулась, то увидела не труп, а довольно приличную яму.
– Ну и что?
– Ты же сама сказала, что яма должна быть…
– Но не до таких же размеров! – взорвалась уставшая Женька. – Да ты можешь себе представить, каким должен быть камень!? Твой Гена же его просто… не поднял бы! Он же не самый сильный человек планеты и не принимает участие в соревнованиях «Арнольд классик»!
Ниночка растерянно пожала плечами. Да, действительно, такой камень если кому и под силу поднять, так только крану… да и то козловому, наверное.
– К тому же, это просто канава, – пояснила Женька, наклоняясь и внимательно всматриваясь в черноту дыры под ногами. – Видишь, экскаватором выкопали.
– Зачем? – подивилась наивная Ниночка.
– Откуда я знаю! Может трубы прокладывали… Пойдем туда, – Женька махнула рукой вверх по течению. – Может, найдем что-нибудь…
… или кого-нибудь… добавила она мысленно. А вот интересно, труп это «кто» или «что»?
Они в полном молчании прошли еще сотню метров и остановились. Внизу плескалась вода, издали доносился гул города, здесь же стояла невероятная тишина.
– Ну, куда мы теперь пойдем? – едва не плача, спросила Ниночка. Ей было холодно, сыро и страшно. Одна мысль, что они гоняются за покойником, приводила ее в ужас. Там, на набережной, среди людей, она еще чувствовала в себе некоторую уверенность, теперь же ее брала жуть. – Где искать? Ты что-нибудь видишь?
– Провалиться мне на этом месте, если я зна… – Женька развернулась на пятках и… исчезла.
Ниночка так и застыла с открытым ртом. Откуда-то снизу донесся сначала треск, потом какие-то шорохи.
– Нина, спускайся сюда! – послышался Женькин голос.
Ниночка сделала шаг, потом еще шаг… она ничего перед собой не видела.
– Женечка, ты где?
– Я здесь! – снова послышался снизу знакомый голос. – Да не бойся ты, спускайся.
Закрыв глаза, словно приготовившись броситься в омут с головой, Ниночка шагнула и стремительно заскользила вниз. Она ойкнула, взмахнула руками от неожиданности и, потеряв равновесие, хлопнулась на пятую точку, съехав по осыпи. Внизу ее уже ждали крепкие Женькины руки.
– Все, я больше не могу! – занудила Ниночка, теперь даже мысль о потерянном женихе не вселяла в нее мужество. – Я никуда не пойду! Я боюсь.
– Здрасьте! – выпалила Женька. – Таскались по всему городу битый час, а теперь ты заявляешь, что больше никуда не пойдешь? Тебе жених нужен или нет?
– Нужен… но искать я его больше не буду, – в голосе Ниночки прозвучала такая решимость, что Женька сразу поняла: все, ее теперь бульдозером с места не сдвинешь.
Она плюхнулась рядом с Ниночкой на осыпь и подперла щеки руками, задумчиво уставившись в темноту.
– Ну, хорошо, а что ты предлагаешь?
– Пойти в милицию… – несмело произнесла Ниночка, чуть не плача.
– Тогда вставай! – Женька поднялась. – Будем выбираться к старому мосту. А там посмотрим.
Они еще довольно долго брели по темноте, спотыкаясь на камнях, оступаясь и, на чем свет стоит, ругая глупых женихов, которым накануне свадьбы вздумалось топиться.
Они уже подошли почти к самому мосту, когда неожиданно Ниночка ткнула куда-то в темноту и надрывным шепотом произнесла:
– Вон он!
Женька уставилась в том направлении, куда показывала подруга. Ей далеко не сразу удалось разглядеть, что на ограждении моста, свесив ноги, сидит какой-то парень и неторопливо курит. Кончик сигареты то разгорался алым, то снова затухал. По мосту туда-сюда сновали редкие машины, но парень на них не обращал никакого внимания.
– Ты уверена? – с сомнением поинтересовалась Женька.
Но в Ниночкином голосе не прозвучало и нотки сомнения:
– Да, это он! Неужели ты думаешь, я его не узнаю?!
Она рванулась вперед, но Женька поймала ее за полу кофточки.
– Погоди! Не ходи к нему!
– Почему? – Ниночка ошалело уставилась на подругу.
– Потому что будет лучше, если я сама к нему пойду и спокойно с ним поговорю. А то он сейчас в таком состоянии…
– Он мой жених, – предъявила свои права несчастная невеста.
– Да никто его у тебя отбивать и не собирается, – зло зашипела Женька. – Просто он сейчас расстроен, и не известно, как отреагирует на твое появление. А я – человек незнакомый… – Женька бросила взгляд на сидевшего на перилах парня. Опущенные плечи, и то, как он глубоко затягивался, как разгорался огонек его сигареты, все говорило о том, что сейчас он не в лучшем настроении. – Может статься, стоит тебе только подойти к нему, как он нырнет в воду, – зашептала она снова. – Что мне тогда делать?
– Ну, я же рядом! – резонно возразила Ниночка.
Женька только махнула рукой.
– Одним словом, делай, как я тебе говорю. Я подойду, а ты стой подальше, где-нибудь… вон там, – она указала на раскидистое дерево у самого моста. – И следи за мной. Как только мне удастся с ним договориться, я тебе махну, – заговорщицким тоном сообщила Женька. – Хорошо?
– Хорошо, – нехотя согласилась Ниночка.
Женька вышла на дорогу и направилась прямиком к парню на перилах. Тот лишь оглянулся на нее, а затем снова отвернулся, уставившись на темную воду, быстро пробегавшую под ногами.
– Добрый вечер! – набравшись мужества, выдавила Женька, подходя поближе.
Парень удивленно оглянулся.
– Добрый, – подтвердил он охотно.
Женька насторожилась, в его тоне было нечто многообещающее.
– А мы вас целый вечер разыскиваем, – решила начать с главного Женька.
– Да? – немало удивился жених, слегка поворачиваясь к незнакомой девушке. Он был действительно высок, худощав, с темными волосами, подстриженными ежиком. И даже чуть длинноватый нос совсем его не портил. Женька внимательно присмотрелась к нему. Да, что ни говори, а у Ниночки есть вкус. Симпатичный субъект. – А кто это "мы"? – поинтересовался Гена.
– Я и… моя подруга… – Женька запнулась, не решаясь атаковать слишком открыто. – Надеюсь, понимаете, о ком идет речь?
– А-а-а, – разочарованно протянул парень. Он затянулся и некоторое время молчал. – А как вы меня нашли? – наконец спросил он скучным тоном.
– Эдик сказал, что вы пошли топиться.
– Эдик? – не поверил собственным ушам Гена. – И вы ему поверили? Да он со своими шутками… погодите, он резко повернулся к Женьке, на его лице появилась озабоченность и даже тревога. – Когда это он вам сказал?
– Да вот, – Женька пожала плечами, – час назад, не больше.
– По телефону?
– Ну что вы, мы к нему домой заходили.
– Так он что, до сих пор не уехал? – жених так и подскочил. Женька услужливо протянула руку, чтобы помочь ему перебраться через перила на мост. – Да у него же все мои доку…
– Да вы так не вол… – начала было Женька, но в этот самый момент молодой человек потерял равновесие и, нелепо взмахнув руками, свалился в воду.
Женька не раздумывая, перемахнула через перила и нырнула следом, совершенно забыв о том, что не умеет плавать. Вода бросилась ей навстречу, и единственное, что успела почувствовать несчастная Женька, как что-то больно ударило ее по ноге, потом черная холодная вода сомкнулась над ее головой, не давая вздохнуть. В следующую секунду ее выбросило на поверхность, она изо всех сил забарабанила по воде руками.
– По… моги… те! – выплевывая изо рта остатки воды, завопила она.
Геночка возвышался над ней, удивленно взирая на свою "спасительницу". Затем он схватил ее за шиворот, словно котенка, и поставил на ноги. Воды оказалось по грудь.
– Зачем вы меня спихнули? – рассерженно спросил он.
Женька от возмущения даже задохнулась: нет, ну какова наглость?! Она изо всех сил тут выбивается, спасает этого идиота, а он, видишь ли, заявляет, что она его спихнула?!
– Я? Вас? Да я… да я… – от обиды и возмущения Женька даже говорить не могла. Она резко развернулась и направилась к берегу, но не успела сделать и шагу, как нога предательски подвернулась, боль пронзила ступню с такой адской силой, что Женька, вскрикнув, плюхнулась в воду, снова погрузившись с головой.
Крепкие руки вытащили ее, правда, теперь уже не за шиворот.
– Что случилось? – голос у Гены был озабоченный и даже немного виноватый.
– Нога… – только и смогла простонать Женька, едва не закатывая глаза от боли.
Он подхватил Женьку на руки и понес к берегу. Там уже бегала перепуганная Ниночка, она всплескивала руками и что-то беспрерывно причитала.
– Эй, девушка! – заорал жених Ниночке. – У вас мобильник есть? Нет? Тогда бегите к телефонной будке, она здесь, неподалеку… вызовите скорую помощь. Ваша подруга ногу сломала!
Боль и в самом деле была невыносима, но Женька сделала над собой усилия:
– Как ты можешь с ней так разговаривать? Она ведь переживает? Я понимаю, ты расстроен, но нельзя же так к человеку относиться. Тем более, она беременна.
– Поздравляю, – буркнул Геночка, без всякой радости в голосе. Он вышел на берег. Вода с него лилась ручьем. С Женьки тоже. Он осторожно усадил ее на мягкую землю.
Женька с ужасом подумала о том, что приключение затягивается все больше, а вещи еще не сложены, дела не доделаны и вообще… еще ее вдруг стало беспокоить поведение самого жениха. Странный какой-то, честное слово. Невесту «девушкой» называет, обращается к ней на «вы», да и не пьян он вовсе… смутные подозрения, которые до сих пор никак не могли оформиться в ясную мысль, вдруг совершенно отчетливо подсказали, что Ниночка могла и ошибиться.
Но выяснять было некогда. Жених принялся осматривать Женькину ногу и даже слегка пощупал ее.
– Тут больно?
– Нет.
– А тут?
– Нет.
– А тут?
– Ой!
– Понятно. Это у вас не перелом, – сообщил он с важностью завзятого доктора. – Просто ушиб, или, скорее всего, вывих. Вы когда прыгали, ногой, случайно, не ударились о дно?
– Не… знаю, – промямлила Женька. – Мне не до того было.
Он сел рядом и полез в карман, вытащил пачку сигарет, из которых потоком хлынула вода.
– Вот незадача! – мокрая пачка сигарет полетела в воду. – Послушайте, а зачем вы вообще ныряли, если плавать не умеете?
– Я думала, ты… вы топиться собрались, – Женька все время сбивалась, не в силах сосредоточиться.
– Ну, знаете! – изумился жених. – Плавать не умеете, а бросаетесь спасать, впервые такое вижу.
– Да мы когда узнали, что ты собрался топиться, так чуть с ума не сошли! – потирая вывихнутую ногу, проворчала художница. – И как только я на такую дурацкую шутку повелась…
– От Эдика чего угодно можно ожидать. Он вообще большой любитель пошутить. Он всех своих приятелей и знакомых разыгрывает. Кстати, "спасительница", тебя как зовут? – жених уже и сам перешел на «ты».
– Женя.
– А меня – Дмитрий, будем знакомы, – и он протянул руку для пожатия.
Женька уставилась на "жениха".
– Как это – Дмитрий? – её охватило такое праведное негодование, что даже боль в ноге забылась. Может, разыгрывает? Ниночка же недаром говорила, что у него никогда не поймешь: говорит он серьезно или шутит.
– Ну, можешь звать меня просто: Дима.
– Так ты не Гена? – выпалила Женька, инстинктивно отодвигаясь от молодого человека подальше. Но тут же боль в ноге прострелила с новой силой. Женька невольно зашипела.
– Больно? – озабоченно поинтересовался Дима, слегка приподнимаясь.
– Нормально, – отрезала Женька, жестом заставив молодого человека опуститься на землю.
– А почему я должен быть Геной? – удивился незнакомец.
– Потому что мы искали Гену, а не тебя! Понимаешь? Ниночка с ним поссорилась, а у них на днях свадьба. А Эдик сказал…
– Да, я уже слышал, – кивнул Дима, – что Гена пошел топиться. А Ниночка, это кто?
– Его невеста, которая побежала звонить.
– А, понятно. Тогда ты-то чего за мной в реку прыгнула?
– Как это чего? Ты же собрался…
«Да, что-то не лепится, – подумала Женька, – как в сказке про белого бычка». Она невольно поморщилась. Уж скорей бы там Ниночка явилась. Нога болела нестерпимо.
– Слушай, может нам выбраться на мост? – предложила она.
– Здесь круто, я тебя не смогу на руках нести.
– Да я сама дойду, ты только поддержи меня.
Дмитрий отрицательно качнул головой.
– Нет, не получится.
Из темноты, наконец, выскочила Ниночка. У нее было такое выражение лица, словно за ней гнались все сорок разбойников и Али-Баба с лимонкой в зубах.
– Женечка, ты жива? А Ге… – она уставилась на нового знакомого. – А где же Геночка?
– Геночка – тю-тю! – красноречиво помахал ручкой Дмитрий.
Рот у несчастной невесты округлился, она присела на полусогнутых, всплеснув руками:
– Опоздали! – с ужасом выдохнула она.
– Да перестань же ее пугать! – не вытерпела Женька. Она чувствовала, что еще одну Ниночкину истерику она просто не переживет. – Как тебе не стыдно! Ниночка, это не Геночка. Его здесь нет.
– А где же он! – рассерженно потребовала Ниночка, упирая руки в бока, словно Женька прятала ее жениха у себя в мокрых джинсах.
– Господи, да мы-то откуда можем знать! – негодующе выпалил Дмитрий, и Женьку сразу резануло это "мы". Какого черта? Она и видит-то его впервые в жизни, а он уже… клеится. Вот же шустряк!
– Вы кто? – Ниночка сурово нахмурила редкие бровки.
– Я? Ну, это с какой стороны посмотреть.
– Со стороны фасада, конечно, – деловито вставила Женька. Нет, она совсем не собиралась нападать на этого незнакомца, он не сделал ей ничего плохого, просто она чувствовала необходимость проявить женскую солидарность. К тому же она оказалась в совершенно идиотском положении из-за всей этой свистопляски.
– Со стороны фасада? – немало удивился Дмитрий. – Ну, это смотря, что вас больше всего интересует, – он скромно потупился, ковырнув землю носком мокрого ботинка.
– Но-но! – строго осадила его Женька, – попрошу без всяких там намеков и грязных инсинуаций.
– А, – разочарованно протянула свежевыкупанная жертва досадной случайности: – Вас мои анкетные данные интересуют? Пол мужской, тридцать два, холост, военнообязанный, не привлекался, не судим, не был, не имею…
– Нина, ты скорую вызвала? – перебив бодрый рапорт, окликнула подругу Женька, которой уже стало совсем уж невыносимо сидеть здесь с двумя этими оболтусами.
– Кажется, да, – неуверенно откликнулась беременная.
– Кажется или да? – попыталась уточнить Женька, едва сдерживаясь. Ну, где же это видано, чтобы больного, усталого человека вот так, что называется, бросили на произвол судьбы. Ей вдруг стало обидно и за себя, и за медицинское обслуживание, и даже за всю страну, которая так наплевательски относится к родным гражданам. Куда же они там все провалились?
Но тут со стороны дороги послышался ужасающий вой милицейской сирены. Машина неслась на полной скорости, на повороте перед мостом, визжа тормозами, она едва вписалась, чуть не навернув задним бампером по столбу. Женька не успела и рта открыть, как машина остановилась на мосту, и из нее выскочило четверо в камуфляжной форме с автоматами наперевес.
– Господи! – простонала Женька, закатывая глаза. – Что ты им там наговорила?
– Ой, не знаю! Я так волновалась…
– Где труп? Где стреляли? Где разборки? – налетел на обалдевшую Ниночку строгий дядька с оружием.
– Какой труп? Какая разборка? Никто не стрелял! – ошалело пролепетало несчастное создание.
– Нет тут никакого трупа! – крикнула Женька, попытавшись подняться на ноги. Дмитрий подхватил ее под руки.
– А зачем тогда нас вызывали? – дядька явно обозлился.
– Мы думали… тут утопленник, – стала неловко оправдываться Ниночка.
– А утопленник тю-тю, – снова помахал ручкой Дима, при этом едва не уронив Женьку, которая стояла на одной ноге.
– Уплыл? – спросил дядька, наваливаясь объемистым животом на перила моста.
– Нет, его, оказывается, и не было.
– А вы там что делаете?
– Купаемся.
– В одежде? – дядька подозрительно покосился на Дмитрия. – А ну-ка предъявите ваши документы.
– С удовольствием. Только вы нам помогите отсюда выбраться. У этой гражданки нелады с ногой, подвернула…
Через десять минут они сидели в отделении милиции, хмурый дядька передал их из рук в руки не менее хмурому старшему лейтенанту – тщедушному, с впалой грудью. У него была здоровенная голова, узенькие покатые плечи, и погоны, явно не помещаясь, торчали в разные стороны, как миниатюрные крылышки. Того и гляди полетит, подумала Женька, но благоразумно оставила свои наблюдения при себе. Однако лейтенант отнюдь и не думал летать, наоборот, ходил он странно: вразвалочку, при этом все время обо что-нибудь задевал этими самыми «крылышками». У Женьки был один знакомый мастер спорта по боксу. Он тоже ходил, обо всё задевая чудовищно широкими плечами. Но тот хоть элементарно не вписывался в объемы косяков по габаритам. А когда однажды Женька с возмущением заметила, что просто даже неприлично иметь такие широкие плечи, тот с удовольствием и даже с гордостью заметил, что зато голова у него узенькая. Да, голова у него и в самом деле была узенькая, в отличие от лейтенантской. У этого совсем наоборот. Казалось даже странным, что он вообще способен ее держать на тоненькой, цыплячьей шейке. То-то она у него склонялась то на один бок, то на другой.
– Итак, вы утверждаете, что никакого трупа не было, – добросовестно пытался разобраться в создавшейся ситуации доблестный работник милиции.
– Ну, я же вам уже объяснила, – Женька поморщилась, потому что перебинтованная нога по-прежнему болела. Ей было холодно в мокрой одежде. Ей хотелось поскорее напиться чаю с малиновым вареньем и лечь в постель, а их держали тут и, похоже, не собирались отпускать. – Просто друг Гены глупо пошутил, а мы решили, что он действительно пошел топиться.
– Кто пошел топиться? – нетерпеливо перебил Женьку лейтенант, пытаясь установить истину. Лучше бы он этого не делал!
– Труп! Вам же говорят русским языком! – вспылила Ниночка. От этой хрупкой и маленькой особы даже трудно было ожидать подобного взрыва эмоций. – Вы думаете, мы что тут, шутки шутим? – Ниночка подскочила со скамейки и уставилась в упор на лейтенанта. – А если он уже захлебнулся? Если он уже умер, и его холодный труп уносит вниз по течению? А если его прибило где-нибудь у берега, и… – От этой картины, пришедшей в голову, Ниночка неожиданно осознала весь ужас ситуации: ее любимый умер и даже не узнал, что она ждет от него ребенка, она сделала такие страшные глаза, что лейтенант невольно опустился на стул. – Я же беременна! – жутким голосом сообщила она опешившему блюстителю порядка.
– О Господи! – лейтенанта прошиб пот. Он снял фуражку и вытер мокрый лоб носовым платком. – Так он поэтому пошел топиться?
– Что?!
– Вы по телефону позвонили? – вовремя вмешалась Женька. Она чувствовала, еще секунда, и Ниночку прорвет, а если ее прорвет, то дырой в плотине это не ограничится. Вот тогда она уже точно выложит ему все, что думает, а это… Женька мысленно прикинула – минимум три года тюрьмы, во-первых, за оскорбление официального лица при исполнении служебных обязанностей в тяжелых условиях, приближенных к боевым – поскольку словесная баталия с Ниночкой могла бы приравняться к тяжелому бою в одиночку против взвода… нет, дивизии противника, во-вторых, за антиправительственную агитацию и подрыв демократических устоев общества. Нет, по всем прикидкам получалось восемь. Да, восемь и поражение в правах, со ссылкой в весьма отдаленные районы…
– Позвонил.
– И что вам сказали?
– Сказали, что вашу просьбу передадут.
– Так его что, до сих пор нет дома?! – снова взвилась Ниночка. – Боже! Наверное, его уже снесло вниз по течению, его труп едят рыбы! – она буквально рухнула на скамейку, и слезы хлынули из глаз двумя непрерывными потоками.
Ну, все, Ниночка пустила в ход тяжелую артиллерию. Что же будет, когда она дойдет до ковровой бомбардировки или воздушного налета с выбросом десанта в тыл противника?
В какую-то секунду старший лейтенант и в самом деле растерялся, но только на секунду, наверное, сказалась ежедневная закалка. Он вдруг вскочил со стула, расправив плечи (которые внезапно оказались не такими уж и узенькими), и по-армейски рявкнул так, что в окнах отделения звякнули стекла:
– Отставить слезы!
Женька вздрогнула. У лейтенанта неожиданно прорвался глубокий бас, на который раньше даже и намека не было. Ниночка икнула и замолчала. Поток слез моментально иссяк. Вот, оказывается, как ее надо приводить в чувство, подумала Женька.
Дмитрий сидел рядом и только вздыхал. Ему тоже, как и Женьке было холодно, он хотел домой, но после ниночкиной атаки благоразумно помалкивал. У лейтенанта явно было не то настроение, которое необходимо для вежливых объяснений. Поэтому представитель сильного пола благоразумно отступил и дал возможность объясняться дамам, а поскольку Ниночка мощным нокаутирующим ударом была выведена из игры, то вся ответственность в очередной раз легла на Женькины плечи.
Она вздохнула и принялась объяснять, как они отправились искать будущий труп, благоразумно упустив момент, когда Ниночку заставили выпить целый стакан водки. И чем ближе рассказ подходил к концу, тем сильнее Женька чувствовала, что вели они себя с Ниночкой, как редкостные идиотки. Красноречивый взгляд терпеливо слушавшего лейтенанта говорил о том же самом, видимо, лишь воспитание не позволяло ему выразить истинное отношение к Женькиной истории – простыми, но выразительными народным словами. Но в конечном итоге лейтенант смилостивился и приказал развезти всех по домам. И только к двенадцати часам ночи Женька оказалась в своей притихшей, сонной квартире, где Юрик, намаявшись со стенкой, уже улегся спать, вместе с женой и сыном, а бабушка, сходя с ума от беспокойства, глотала на кухне валериану лошадиными дозами и ругала свой характер.