Альберт пришёл с работы, лениво скинул обувь в прихожей, разделся до трусов и устало завалился на кресле. Обычно в этот момент он включает телевизор, но сегодня у него другое настроение.
Альберт посмотрел на дверь слева. Там в маленькой комнатушке-коморке лежит его жена – ждёт его возвращения. Или не ждёт, но его это не заботит. Она пыталась уйти от него, и он предпринял меры.
Вика, пожалуй, его единственная радость. Утешение, развлечение после трудового дня. Он не представляет жизни без неё. Да и какая это жизнь, если кроме работы у тебя ничего нет? Он возвращается и почти сразу хочет видеть её.
Альберт шустро встал и ключом открыл дверь. А дверь толстенная 40 см, за ней ещё одна дверь, которая открывается внутрь. Тоже толстенная. Когда-то эта дверь вела в самую обычную квартирную комнату с одним окном. Но он запечатал окно и покрыл толстым слоем звукоизоляционного материала. Тоже самое проделал со стенами, потолком и полом. В итоге комната прилично уменьшилась и превратилась в коморку. Он даже вентиляцию самодельную придумал, чтобы она не задохнулась.
Теперь он спокоен. Её крики никто не услышит, если ей приспичить разораться. Раньше его часто беспокоила эта проблема. Она кричала, звала на помощь. Ему приходилось бить её, затыкать рот. И всё равно она кричала, стоило ему только снять повязку с её ротика. Он с ужасом вспоминает те дни. Однажды даже соседи пожаловались на крики, но благо он извинился и объяснился. Лживо объяснился, но убедительно. Теперь все эти проблемы позади, и Вика ведёт себя смирно. Понимает, что кричать бесполезно.
Когда Альберт вошёл, Вика сидела на стуле. Одну её руку он приковал наручниками к стене, высоко подняв наверх. Вторую оставил свободной, чтобы она могла брать еду со стола. Он посмотрел на неё и улыбнулся краем губы. Сразу же начал освобождать её руку.
– Выходи, приготовишь мне покушать, – суровым голосом сказал Альберт. Раньше, когда она жила с ним добровольно, она всегда встречала его дома с вкусным ужином. А теперь он возвращается голодный и ему приходится ждать, когда она приготовит еду. И это неудобно. Пожалуй, единственный минус того, что она сидит в заточении.
Вика послушно встала и помяла плечо. Сидеть весь день с высоко поднятой рукой дело весьма болезненное, но выбора у неё нет. Либо её правую руку, либо левую он обязательно приковывает. Боится, что убежит, хотя сбежать у неё шансов практически нет. Даже если освободит руку, из коморки не выберется. И даже если каким-то чудом ей удастся выбраться из коморки, квартиру покинуть она уже точно не сможет. Двенадцатый этаж, входная железная дверь заперта, пожарной лестницы поблизости нет. Конечно, если она выберется из коморки, у неё будет вариант покричать из балкона, позвать на помощь. Но ведь не факт, что кто-то её услышит. И даже если услышат, не факт, что проявят бдительность и захотят помощь. Многие люди предпочитают проявлять безучастность во избежание собственных проблем. Так или иначе, Альберт втройне перестраховывается и дополнительно её приковывает.
– Что встала, иди, давай, – грубо сказал Альберт и схватил её за шею сзади.
– А это… – промямлила Вика, хватаясь за ремешок. Он надел на неё джинсовые шортики. По сути обрезанные с колен джинсы, а вместо ремня нацепил металлическую цепь. Закрепил навесным замком, чтобы она не смогла снять с себя эти шорты.
Он прильнул губами к её ушку и язвительно прошептал:
– Что, не терпится пощупать себя?
– Я просто хочу… – похныкивая, тихо ответила Вика.
– Чего ты там хочешь? Пощупать себя?
Он сильнее сжал плоть в области её шеи сзади, и Вика скорчилась от боли. Одной рукой потянулась к шеи, но прикоснуться к его руке боялась.
– А… в туалет, просто в туалет.
– Сначала кушать приготовишь, – грубо ответил Альберт.
– Ну, пожалуйста… – чуть ли не в слезах запищала Вика.
– Топай, давай.
Он толкнул её, и Вика пошатнулась вперёд. Похныкивая, вылезла из коморки. Она уже в обед захотела облегчиться и с тех пор ждёт его возвращения. Он надевает на неё памперсы, чтобы не было вони и грязи. Писать разрешает, а вот какать нет. Вставляет в её попу пробку и если что, велит терпеть и дожидаться его возвращения. Он поэтому нацепил цепь на её талию вместо ремня, чтобы она не смогла спустить шорты и самостоятельно вытащить пробку.
– Ну, пожалуйста… – повторяла Вика. У неё весь день болит живот, и она уже не знает, как с этим дальше жить. Только и думает о том, как бы облегчиться. Ну, вот он пришёл и не позволяет ей сходить, нарочно именно в этот день. А ведь в остальные дни она даже не просила снять цепь с её талии. Он сам это делал. Причём сразу, как только освобождал её руку.
– Чем громче возникаешь, тем меньше шансов, что я удовлетворю твою просьбу, – деловито сказал Альберт. – Так что сжала попу, закрыла рот и дуй готовить. Я купил курицу. Разделай её и пожарь как обычно. И пюре картофельное приготовь.
Вика ничего не ответила, но послушно последовала на кухню. Уже даже не хныкала, но тяжело дышала. Когда он так грубо с ней общается, она всегда боится издавать писклявые звуки. Это может разозлить его ещё сильнее. И она уже знает его характер. Если решит что-то запретить, бесполезно его упрашивать. Но мысленно она продолжала хныкать, еле сдерживала слёзы.
Вика вытащила из холодильника курицу и распаковала.
– Сначала картошку поставь вариться, она дольше готовится, – приказал Альберт. Курицу они жарят ровно полчаса, вот и получается, что картофельное пюре готовится дольше. Пока вода закипит, пока отварится. Вика это знает, но теряется из-за его грубости. Вроде бы просто говорит, но по голосу как будто кричит. Сегодня он явно более злой, чем обычно.
Вика сразу же замерла на месте, и, не отпуская с рук курицу, спросила:
– А где картошка?
– Под стулом.
И Вика уже знала, где именно под стулом. Под тем стулом, на котором он сидит. Она отложила курицу, сполоснула руки и обернулась. Пакет с картошкой увидела сразу, шагнула к нему и пригнулась. Хотела вытащить пакет, но не тут-то было. Альберт внезапно положил ногу на её плечо и придавил. Вика сразу же пошатнулась и приложилась лицом об пол.
– А… ты что делаешь?
– Королевна что ли? Пригнуться нормально не можешь?
– Я просто хотела взять картошку… – запищала Вика.
– Ну, бери картошку.
Он продолжал держать ногу на её плече, а Вика особо шевелиться не могла. И всё же одной рукой с закрытыми глазами схватилась за пакет и притянула его к себе. Похныкивала. Ей было обидно и унизительно. Придрался непонятно почему и грубит. Но ему не понравилось то, как она стоит перед ним. Выше него, а он уже представлял её на коленях.
Стоит ему увидеть Вику, и его сразу начинают посещать развратные фантазии. Но ей кажется, что он просто хочет унизить её. Не понимает его.
Впрочем, Альберт быстро пришёл в себя и убрал ногу с её плеча. Вика сразу же поднялась с пакетом в руках и снова встала к нему спиной. Начала чистить картошку. Он продолжил сидеть на кухне, как бы контролировал процесс. Он знал, что сейчас она поторопится. Он ведь не разрешил ей сходить в туалет. Стало быть, мешкать точно не станет.
Ему нравилось видеть то, как она готовит для него, старается, прислуживает. Это его возбуждало и радовало. Ему просто хотелось быть рядом. Вика, конечно, убеждена в том, что он её не любит. Вот уже три месяца она его заложница. И чем дольше, тем хуже он с ней обращается…
И всё же по-своему Альберт её любит. Во всяком случае, сам он так считает. Поэтому и тянется к ней, хочет быть рядом, даже когда она готовит.
Уже через пять минут Вика дочистила картошку и поставила её вариться. Ещё через пять – разделала курицу и положила жариться. Потом обернулась, посмотрела на него и жалобно попросила:
– Пока готовится, можно я схожу?..
– Пока готовится, можешь присесть и сделать мне массаж, – деловито сказал Альберт. – Устал сегодня.
Вика сразу же нахмурилась, поникла. Альберта это неожиданно разозлило.
– Весь день терпела, а сейчас, когда я пришёл, внезапно приспичило?
Он привстал и потянулся к её руке. Вика слезливо, пугливо захныкала:
– Эхе… эхе… вот именно, терпела…
– Садись и не возникай. Учись контролировать свою задницу.
– Я не могу… не могу…
– Садись, – повторил Альберт, потягивая её руку вниз. И Вика сдалась. Она присела на пол, скрестив ноги под собой, и одной рукой схватила его за щиколотку.
– Да, вот так. Правильно, продолжай, – сказал Альберт. Он приподнял ногу и уложил на её колене. Вика принялась массировать его стопу. Сначала делала это медленно, брезгливо поглаживая пальцы его ног с разных сторон. Потом уже трогала более уверенно, обеими руками.
Он любит, когда она делает ему массаж ступней. Раньше она категорически отказывала. Говорила, что не станет трогать его грязные ноги. Причём ноги она считала грязными в независимости оттого, помыл он их недавно или же нет. Теперь у неё нет выбора. Она делает всё, что он прикажет. И массаж ступней один из многочисленных плюсов того, что она теперь его заложница.
Вика теперь часто массирует ему ступни. Можно сказать, что привыкла это делать. Но всякий раз, когда садится на пол и трогает его ступни, она морщится, показывая свою брезгливость. И он обожает эти мимолётные моменты, сразу же возбуждается. Не хочет массировать ему ножки, но всё равно делает это, заставляет себя. Он всегда об этом мечтал, чтобы девушка ублажала его через «не хочу».
Минут пять Вика разминала ему ступни. И вот брезгливая гримаса постепенно исчезла с её лица. Но не потому, что она перестала противиться. Она ведь уже долго трогает его ножки. Видимо просто приняла тот факт, что её руки уже тоже грязные и этого не изменишь. Теперь остаётся только продолжать массировать ему ступни, а потом просто помыть ручки. Альберт тем временем расслабился и наслаждался процессом. Даже закрыл глаза и положил на её колено вторую ступню. Ещё минут через пять Вика сказала:
– Курицу нужно перевернуть.
Курица тем временем уже весьма громко трещала на сковороде. И эти звуки уже сами говорили о том, что за блюдом нужно проследить. Вика попыталась встать, но он не позволил. Сам встал и грозно сказал:
– Сиди. Я сам.
Он тоже считал, что её руки теперь грязные. Не хотел, чтобы она этими руками смотрела курицу. И не хотел позволять ей вымыть руки. Это означало бы, что всё, массаж завершён, но он хотел продолжения.
Альберт открыл крышку сковороды, а потом с помощью лопатки и вилки шустро перевернул кусочки курочки. Мяско уже поджарилось до румяного состояния и выглядело аппетитно.
– Только сбавь огонь, – попросила Вика. Она осталась сидеть на полу. Хоть и не посмотрела, как поджарилась курочка, она заранее знала, что огонь нужно сбавить. Альберт часто приносит курицу и велит жарить её на сковороде. Примерно пару раз в неделю. Так что Вика её жарит уже не глядя, ориентируясь чисто на время. Впрочем, сам Альберт тоже, он частенько помогает ей с готовкой, занимая её руки чем-то другим…
Вскоре Альберт присел обратно, и Вика продолжила массировать ему ступни. Позывы в туалет продолжали её мучить и периодически она воздыхала. Только ничего не говорила и уже не просилась в туалет. Потом сказала:
– Картошка, наверное, уже отварилась. Нужно выловить и выдавить в пюре.
– Это уже ты сама, – сказал Альберт. Что-то, но с картошкой возиться он не собирался. Любил её только кушать.
Вика, наконец-то, встала с пола и сразу подошла к раковине. Она уже знает, что он тоже чистоплотный. Противится, если она не моет руки после такого массажа. И помыла она руки с удовольствием жадно и тщательно. Потом подошла к плите. Ещё минут через десять пюре было готово и курочка тоже. Вика положила ему на тарелку двойную порцию и встала рядом, просто смотрела.
– А себе? – спросил Альберт. Она посмотрела ему в глаза и промямлила:
– А можно я потом?
Альберт сразу же отвёл от неё взгляд. Развернулся вместе со стулом к столу, взял в руки вилку и принялся есть. Но перед этим быстро ответил:
– Нет, нельзя потом.
– Ну, пожалуйста…
У неё замерло сердце от волнения.
– Что, пожалуйста? – деловито спросил Альберт, пожевывая мяско. На неё не смотрел.
– Можно я схожу?..
– Нельзя.
Вика долю минуты тяжело взволнованно дышала, а потом жалобно спросила:
– Ну, почему?
– Возьми тарелку, положи себе еды и садись рядом, – строго приказал Альберт. На неё по-прежнему не смотрел, но он всё время ощущал на себе её пристальный взгляд. Видел её как бы искоса, но смотреть на неё не хотел.
– Ну, пожалуйста… – протянула Вика. И вот в этот момент он отложил свою вилку и кусок хлеба на стол. Потом поднял голову и посмотрел на неё злостным взглядом. Казалось, если она сейчас же не подчинится, будет плохо. Казалось, уже сейчас он хочет её наказать. Вика испугалась и сдалась:
– Ладно-ладно, я положу…
Она отвернулась, подошла к плите и зажмурилась. Кушать она хотела, но сильнее всего хотела в туалет. А ещё она понимала, что если поест, захочет в туалет ещё сильнее. И что с этим делать? Как вытерпеть или как прогнать этот позыв? Казалось, это невозможно, ведь она уже терпит весь день…
Вика положила себе еды, но немного, аж в три раза меньше, чем мужу. Потом неохотно села за стол рядом с ним и начала водить вилкой по картошке. Как будто думала, кушать или нет? Альберт по-прежнему поглядывал на неё краем глаза, а сам делал вид, что занят трапезой. Притворялся, что не смотрит на неё.
Вика довольно долго не начинала кушать, но он не делал ей замечаний. Спустя долгих три минуты, которые показались Альберту целой вещностью, Вика спросила:
– А потом мне можно будет сходить?
– Ешь, – грубо приказал Альберт, не поднимая головы. Чем сильнее и чаще она просилась в туалет, тем сильнее он хотел запретить ей. И запрещал.
– Ну, пожалуйста…
Вика поникла. Голову поднять боялась, на мужа тоже не смотрела. Но в туалет хотела так сильно, что смолчать тоже не могла.
Альберт больше ничего не сказал. Проигнорировал её «пожалуйста» и продолжил есть. Но Вика знала, что если сейчас не поест, другой возможности уже не будет. Альберт только один раз ужинает после работы, а потом немного смотрит телевизор и ложится спать. Ну, либо они занимаются сексом, и он ложится спать. Так или иначе, за стол они больше не присядут. Он запрёт её в коморке до утра и на этом всё… а Вика голодная. Она подумала об этом и всё же начала кушать. Сначала делала это медленно, с опаской. Но как только почувствовала вкус еды, сразу начала всё жадно поглощать.
Не прошло и пяти минут, её позывы в туалет усилились. Невмоготу она схватилась за живот и начала тяжело дышать.
– А теперь можно уже? Ну, пожалуйста…
Она так вздыхала, прямо стонала. Сидела с низко опущенной головой. Альберт присел ровнее и потянулся к ней. Неожиданно схватил её за волосы и заставил откинуть голову назад.
– Смотри на меня, когда разговариваешь со мной.
И она вынужденно посмотрела ему в глаза, жалобно повторила:
– Ну, пожалуйста…
Альберт ехидно улыбнулся, ведь в его голове назрел гнусный план. Гнусный, но дико его возбуждающий.
– Даже во время шалостей так не стонешь, – пожаловался Альберт.
– Ну, пожалуйста… – повторяла Вика снова и снова. И она уже заранее с ужасом осознала, что теперь он не захочет её отпускать. Раз так сказал, не захочет.
– Иди, помой посуду и ко мне.
И вот её ужасная догадка подтвердилась. По её телу пробежался холодок, а самой захотелось плакать от неизбежности. Раз он приглашает её в комнату, значит, не собирается разрешать облегчиться. Хочет взять в её полную? Такого ещё не было. Вике даже вообразить было страшно, насколько это ужасно… уже сейчас ей казалось, что она вот-вот лопнет.
– Пожалуйста, я очень хочу… эхе… эхе… – захныкала Вика. Она жмурилась от страха. Одной рукой держалась за живот, а второй потянулась к голове. Он больно схватил её за волосы и отпускать даже не думал. Когда она запищала, он ещё сильнее сжал её волосы. Прямо за волосы начал её поднимать.
– Мало ли чего ты там хочешь, а я хочу тебя, – сказал Альберт.
– А… а… – со стоном прокричала Вика. Она почувствовала, как её волосы обрываются в произвольных местах. Живот болит всё сильнее. В слезах она поднялась на ноги, и он толкнул её в сторону раковины.
– Надо закалять попку, чтобы не срала, когда вздумается, – сказал Альберт. Он схватил её за попку и начал сжимать, потряхивать. Схватил прямо через джинсы и переполненные памперсы, но всё равно умудрился сделать ей больно.
– А… пожалуйста, – прокричала Вика, а сама держала в руке грязную тарелку и жмурилась. Ей было жутко его слушать. Она уже сожалела, что не позволила ему уйти в гостиную… лучше бы он ушёл, а она бы спокойно помыла посуду. Это лучше, чем терпеть его нападки и насмешки. Она ведь уже поняла, что он не разрешит ей сходить в туалет в ближайшее время. И зачем ей было нарываться? В эту секунду она думала именно об этом, а он сжимал и сжимал её попку, продавливая новый синяк. Или старый.
– Так и хочется тебя наказать, – сказал Альберт, всё также потряхивая её попу. – Весь вечер пищишь: «хочу в туалет, хочу в туалет!».
Он прильнул губами к её ушку и прошептал:
– А вот и не сходишь, потерпишь.
Вика в ответ ничего не сказала, только замерла на месте и тяжело дышала.
– А ну повтори, – приказал Альберт. – Скажи, что потерпишь.
– Да, я потерплю, – ответила Вика вымученным голоском.
– Даю тебе пять минут, потом чтобы живо ко мне.
Альберт сам открыл воду в кране, сполоснул пальчики и ушёл. Вика ещё сильнее зажмурилась и тихо протяжно простонала:
– А-а-а…
Из-за боли в животе и постоянных позывов в туалет, она не могла мыть посуду быстро. Передвигалась по кухне медленно, да и вообще мыла всё медленно. И всё же она уложилась в отведённые пять минут, а потом неохотно, пугливыми шагами направилась в гостиную. Альберт сидел на своём кресле и смотрел телевизор. Её позади почувствовал сразу же и грубо сказал:
– Не стой за спиной, сколько раз тебе говорить?
Он старается не думать о плохом, но периодически его посещают страхи, что он может получить нож в спину. Мало ли, тоже свихнётся и решит расправиться с ним? Да, он этого боялся. И чем дольше держал её в плену, тем сильнее боялся. За всё то, что он с ней вытворяет, вполне можно захотеть убить. И он это понимал. Понимал, но останавливаться не собирался.
Вика послушно обошла кресло и встала перед ним.
– Ближе, – строго приказал Альберт. В его правой руке она увидела ключик от навесного замочка и на какой-то миг ей даже стало легче. До последнего она надеялась, что сейчас он снимет с неё этот замок и разрешит сходить в туалет. А ведь раньше так было, он снимал замок и отпускал её в туалет. Вика не понимала, что с ним стряслось. Почему сегодня он так ведёт себя и заставляет её терпеть? Мучает её. Она с ужасом понимала, что его это заводит.
Едва Вика шагнула ближе к нему, он схватил её за цепь на талии и притянул к себе, потом торопливо снял замок.
– Снимай это всё, – приказал Альберт, подёргав её за джинсы.
– Спасибо, – ответила Вика и попыталась уйти в ванную. Увы, не получилось. Альберт сразу же громко спросил:
– Куда собралась? Здесь раздевайся, при мне.
– Но как же…
– Никаких «но», – перебил Альберт. Вика уже успела отстегнуть пуговицу своих шортиков и приспустила их, а под ними проглядывался переполненный памперс для взрослых.
– Он воняет… давай сразу выкинем, – нерешительно промямлила Вика, отстёгивая липучку памперса.
– И не только он воняет, шорты тоже. Выкинь пока на пол, потом постираешь. Сегодня сходишь в душ и наденешь чистое.
Это её немного успокоило. Он не каждый день позволяет ей мыться, ведь это требует определённого времени, а он рано ложится спать. Впрочем, она бы и сама не хотела мыться каждый день… но в ту секунду, когда она снимает памперс, всегда чувствует себя грязной и хочет в душ. Обычно подмывается, и ей становится легче, а сегодня он не пускает её в ванную. Вика только об этом и думала, когда же он её отпустит?
Вика послушно сняла шорты и памперс. Осталась в одной только маечке. Альберт взял её за руку и притянул к себе.
– Иди сюда, ложись на коленочки.
Как именно ложиться Вика уже знала. Даже знала, с какой стороны он хочет её уложить. Он частенько её так укладывает, а потом шлёпает или мастурбирует ей. Вика терпеть это не может, но сказать ему «нет» не может тоже. Альберт теперь не принимает никакого отказа. Если она пытается отказать ему в чём-либо, сразу же говорит, что накажет её. А это ужасно. Он уже не раз её наказывал.
Если она ведёт себя непослушно или делает что-то не так, он привязывает её по рукам и ногам в коморке, а в рот засовывает огромную самодельную соску из бутылки. Двухлитровую бутылку наполняет жидкой перемолотой пищей и заставляет это есть. И еда, и вода в одном флаконе. А если за день она не опустошит эту бутыль с противной жижей, он продлевает её наказание до следующего дня. И это ужасно. Если он не освободил её вечером, это означает, что так лежать ей придётся до следующего вечера. Ведь он на работе и раньше семи не возвращается. Вика жутко боится наказания и поэтому ведёт себя послушно.
Вика послушно легла на его колени, свесив руки на пол. Но это ему не понравилось. Он схватил её за запястье и притянул руку к попе.
– Раздвигай ягодицы.
Вика с волнением подвела и вторую руку к своей попе и медленно раздвинула ягодицы. Альберт тем временем зашебаршил упаковкой влажных салфеток. Вытащил из пачки парочку, а потом второй рукой начал хватать её анальную пробку.
– Нет, что ты задумал? Только не вытаскивай её… я не смогу терпеть… – жалобно попросила Вика.
– Расслабься, вытаскивать не собираюсь, – с ухмылкой сказал Альберт. И его насмешка означала, что её мечты наивные, ведь он не вытаскивать собрался, а что-то другое. Что ещё он может сделать? Вике сразу стало ясно, что он собирается мастурбировать ей этой пробкой. И это в такой момент? Когда она дико хочет срать? Ничего хуже она и представить не могла. Сразу же захотела плакать, а её сердце сжалось от волнения.
Он всегда вставляет в неё длинную пробку. Длиной приблизительно 20 см, но тонкую, как сосулька. На основании она чуть толще, едва ли достигает толщины среднестатистического мужского члена. Это позволяет её попе оставаться всегда расслабленной, и ему проще брать её в попу. Это ему нравится. И этой длины достаточно, чтобы она не смогла выкакать пробку, если ей захочется срать. Но кое-чего об этой пробке Вика не знала.
Альберт вытянул пробку из её задницы примерно на 10 см и вытер её салфеткой со всех сторон. Он весьма чистоплотен в этом вопросе и не любит пачкаться в фекалиях. Даже запах говна не переносит, но в попу брать её очень любит. В основном из-за того, что через задницу она точно не забеременеет, а для него это крайне важно.
Вика думала, что сейчас он протрёт пробку, сделает себе некую чистую ручку из толстого конца её пробки и начнёт ей мастурбировать тонким кончиком. Это не так ужасно, хотя ей будет неприятно. Но она уже была к этому готова. К тому же, когда он частично вытянул из неё эту пробку, позыв в туалет её немного отпустил. Место там в ней стало больше.
Но её догадки оказались ошибочными. Альберт не спешил ей мастурбировать. Вместо этого он как-то странно трогал её пробку. Одной рукой схватил, а другой будто пытался выкрутить. Игриво сказал:
– А ты знала, что эта игрушка многофункциональная?
– Что значит многофункциональная? – с волнением спросила Вика. Уже поняла, что он задумал нечто…
– Сейчас увидишь! – ухмыльнулся Альберт. И она не ошиблась. Он выкрутил толстый конец пробки вместе с ограничителем и в его руке оказался мини-мастурбатор. Правда, не слишком совершенный из-за резьбы, но этой маленькой штучке он быстро нашёл применение. Сразу начал вставлять это в её рот. Вика быстро поняла, что происходит. Попыталась отвернуться и жалобно повторила:
– Нет, что ты делаешь?..
Альберт грубо схватил её за волосы и заставил приподнять голову. Язвительно спросил:
– Что такое? Боишься, что какашки в рот попадут?
Вика зажмурилась и жалобно замычала с закрытым ртом:
– М-м-м…
– Не боись, не попадут! Я вытер её хорошо, так что открывай.
Он приложил игрушку к её губам и начал надавливать. Но Вика не спешила открывать рот, а его слова не особо её успокоили. Да, ей было противно, но причина её отказа была в другом. Она не любит держать во рту игрушки. Это кажется ей унизительным. А ещё он вставляет в её рот игрушки, если хочет сделать больно или что-то неприятное. Что-то такое, на что она не согласна. Таким образом требует заткнуться.
У неё снова сжалось сердце от волнения.
– Рот открыла, – грубо повторил Альберт. Он ещё сильнее прижал игрушку к её губам, и дальше сопротивляться она уже не могла. Стало больно и страшно, ведь он злится. Может даже ударить, если она продолжит сопротивляться. Теперь он не церемонится. Если она непослушная, он не только наказывает её изощрённым способом, но ещё и рукоприкладствует.
Вика сдалась. Едва ли приоткрыла рот, и он до упора вогнал игрушку в её ротик.
– Да, вот так вот! – язвительно сказал Альберт и похлопал её по щеке.
– М-м-м… – жалобно замычала Вика. Он обожает такие её стоны. Обиженный отчаянный стон и покорное поведение. Он сразу же завёлся, а его член вздёрнулся в приятном предвкушении. Но трахать её он пока не собирался, задумал кое-что весёленькое.
Вскоре всё его внимание снова переключилось на её задницу. Он понял, что Вика уже не раздвигает ягодицы. Одну руку и вовсе убрала от попки. Он шлёпнул её и сказал:
– Что я тебе говорил?
Вика сразу же послушно обхватила попку обеими руками и раздвинула ягодицы.
– Да, вот это другое дело! – довольный сказал Альберт. Он схватился за конец её пробки и снова начал с ней что-то делать. И Вика быстро поняла, что он вкручивает на эту пробку что-то другое. Другой конец, наверняка, длиннее и толще. Пока это была только её догадка, но ей уже заранее хотелось кричать. И она громче замычала:
– М-м-м…
Альберт усмехнулся.
– Да, детка, эта штука удлиняется!
Альберт вкручивал дополнительную деталь на её пробку, а Вика с волнением думала, насколько эта деталь больше и длиннее той, которая у неё во рту? А ведь точно длиннее. И если он начнёт этим мастурбировать, ей мало не покажется. Уже сейчас ей хотелось сопротивляться, убежать, но она понимала, что не получится. Она лежит на его коленях с пробкой во рту и ничего не может поделать. Он ведь её не отпустит. А если она попытается уйти без разрешения, будет только хуже. Он всё равно сделает всё, что задумал, а потом вдобавок ко всем мучениям ещё и накажет её. Снова заставит питаться жидкой едой из бутылки. Вика подумала об этом, и её сердце сжалось от волнения и страха.
Тем временем Альберт уже завершил своё маленькое дельце, и Вика услышала какой-то щелчок. Это был щелчок от тюбика со смазкой. Он всегда хорошо её смазывает, чтобы не навредить, но это слабое утешение. Всё, что он вытворяет с ней, полезным точно не назовёшь. Особенно то, что он заставляет её постоянно ходить с пробкой в заднице. Вика уже даже не знает, может ли её попка сжиматься как раньше. Теперь её дырочка всегда свободная, расслабленная… но ему этого мало. Он любит мастурбировать ей. И всегда делает это с таким посылом, как будто ей это нужно. Даже считает, что ей это должно нравиться. Но это нравится только ему, это его заводит. Особенно сильно заводит её нежелание отдаться игрушке или ему.
Альберт хорошо смазал игрушку и её анус вокруг пробки, и вот тогда началось самое ужасное для неё. Он схватился за конец игрушки и начал шевелить её вперёд-назад. Начал вставлять игрушку всё глубже и глубже. Вика поняла, что новый удлинённый конец игрушки длинный и толстый. Насколько он больше, ей оставалось только догадываться.
Он сделал буквально три толчка, и Вика закричала от ужаса:
– А-а-а…
Её живот заболел вдвойне и что самое ужасное, она прямо почувствовала, как этой пробкой он заталкивает её какашки глубже. Ощущения были до жути неприятные и болезненные. Ей казалось, что если он продолжит, она точно умрёт. Теперь уже было невмоготу, а он не собирается её отпускать… нашёл себе развлечение.
Вика приподняла и откинула голову назад, чтобы пробка изо рта не вылета. И только поэтому эта маленькая игрушка не вылетела из её ротика. Альберт между тем пригнулся и проверил это. Если бы она сплюнула пробку, он бы дополнительно её наказал. Как минимум, дал бы ей по губам, и Вика это знает. Поэтому изо всех сил она старалась не сплюнуть пробку.
Альберт усмехнулся.
– Что такое, хорошо стало? Сейчас станет ещё лучше.
И он продолжил двигать игрушку вперёд-назад снова и снова. Ещё более активнее, чем раньше. И Вика с ужасом осознала, что он ещё не вставил эту игрушку максимально глубоко. С каждым следующим толчком он плавно углублял её, и Вика это ощущала. Стонала всё громче и громче. Своими стонами она умоляла его остановиться, но его это только заводило. Он не собирался останавливаться. И вот Вика не выдержала. Она снова откинула голову назад и с пробкой во рту пробормотала:
– А… пожалуйста, хватит…
– Не-е, мы ещё только начали, – игриво возразил Альберт. Он продолжил двигать эту игрушку, и Вике она показалась ещё толще, чем прежде. Она прямо почувствовала, как её анус растянулся, и ей стало больно. Это её напугало.
Альберт будто почувствовал, что она собирается потрогать игрушку и сразу же сказал:
– Попку раздвигай!
Вика плотнее сжала игрушку, которая у неё во рту и громко протяжно замычала:
– М-м-м…
Но она послушно раздвинула ягодицы, и ей стало ещё больнее, ещё неприятнее. Когда она раздвигала попу в такие моменты, её анус сильнее растягивался. А сейчас растянулся настолько сильно, что готов был порваться. Но Альберт не останавливался. Продолжал мастурбировать ей этой игрушкой и язвительно сказал:
– Да. Вот так вот. Обожаю, когда ты мне помогаешь.
Он сделал ещё несколько резвых толчков, и выдал очередной язвительный комментарий:
– Помогаешь насиловать свою попку!
Вике стало обидно, и она в очередной раз громко мыкнула:
– М-м-м…
– Сейчас может быть немного больно, – сказал Альберт, и это напугало её ещё сильнее. Она даже знала, почему ей может быть больно. Это означало, что эта игрушка теперь гораздо длиннее, чем она себе представляла. И гораздо толще, чем прежде. Она это прямо ощущала. Её анус растягивался всё сильнее и сильнее. Ещё сильнее, чем прежде.
И Вика не ошиблась. Он начал заталкивать игрушку ещё глубже, и она сразу же отпустила ягодицы. Не могла их больше раздвигать, ведь игрушка была слишком толстой. Ей было больно, даже если она не раздвигает ягодицы. Анус до жути сильно растянулся, уже пощипывал в некоторых местах, как будто слегка порвался или растёрся.
– А… а… хватит-хватит! – закричала Вика. – Что ты в меня вставляешь?
Она уже больше не могла не сопротивляться. Пробка вылетела из её ротика, и рукой она потрогала игрушку, которую он в неё вставляет. От ужаса по её телу сразу пробежался холодок. Это было нечто огромное и толстое. Он уже так много в неё вогнал, и то, что торчало снаружи, было ещё толще.
Альберт сразу же схватил её за пальцы и начал выкручивать руку.
– Кто разрешал трогать?
– А… а… – в ужасе закричала Вика. – А… за что?..
Она уже плакала и реально хотела убежать, но решимости не хватало. Он и раньше был груб и насиловал её разными игрушками, но никогда не вытворял с ней ничего подобного. Не вставлял ничего сверх толстого, а сегодня… на мгновение ей показалось, что он устал от неё и хочет убить. Но собирается не просто убить, перед этим хочет изнасиловать, порвать игрушками. В её жилах мигом похолодело, а разум растерялся. Она не знала, что делать и даже впала в некий ступор.
Альберт схватил её за волосы, а второй рукой начал шлёпать по губам. Шлёпал не рукой, а деревянной лопаткой, которая всегда была у него при себе возле подлокотника его любимого кресла. Он часто шлёпал её по губам. Шлёпал, если она плохо и лениво сосёт или вот в такие моменты, когда без разрешения выплёвывает пробку. Шлёпал, если без разрешения кричит или громко стонет. Иногда даже шлёпал за то, что вообще не стонет. Её губы почти всегда болели и сегодня тоже. И вот он снова шлёпает её этой лопаткой.
Вика сжала губки, зажмурилась и замычала:
– М-м-м…
Она сразу же начала сползать с его колен и вскоре оказалась на полу, встала на колени возле его ног. Он тянул её за волосы и по сути сам заставил опуститься на колени. Так ему было удобнее шлёпать её по губам. Вика попыталась увернуться от шлепков и в слезах запищала:
– Пожалуйста… пожалуйста… эхе… эхе…
– Клади руки на мои колени, – приказал Альберт. Он заметил, что она снова тянется к пробке, а он по-прежнему не хотел, чтобы она ощупывала игрушку. Скрывал её размеры, хотя уже и спалился.
– М-м-м… – слезливо мыкнула Вика, а сама подчинилась. Обеими руками потянулась к его коленям, закрыла глаза и продолжила принимать удары. Он шлёпал её губы снова и снова. А потом сказал:
– Не надо напрягаться, расслабь губки.
– Пожалуйста… – пробормотала Вика.
– Расслабь, – приказал Альберт. – Если будешь сопротивляться, получишь вдвойне. Или даже втройне.
Он всегда так говорил, если она отказывается покорно терпеть его побои. Эти его шлепки нельзя было назвать эротическими. Он просто бил её лопаткой снова и снова, стараясь именно наказать, причинить боль. Но Вика терпела. Снова решила терпеть и не сопротивляться, даже расслабила губки, как он приказал.
– Да, вот так вот, получай моя дорогая. В следующий раз будешь послушной. Ты же ведь помнишь, что пробку нельзя сплёвывать. Нельзя разговаривать, если я тебе запрещаю.
Он шлёпнул её ещё пару раз и язвительно спросил:
– Отвечай, помнишь?
– Да, помню… – тихо ответила Вика с закрытыми глазами. Она никогда не могла смотреть на него в тот момент, когда он её бьёт. Особенно в ту секунду, когда он замахивается этой лопаткой и безжалостно её шлёпает. Её губки уже горели жарким пламенем. Пощипывали во всех местах, и кроме того, она ощущала синяки на губах. Ей казалось, что её губы теперь покрыты одним большим сплошным синяком, и ей хотелось кричать всё громче и громче. Но она по-прежнему терпела и позволяла шлёпать свои измученные губки. Он делал это до тех пор, пока её губки не стали розовыми-розовыми. Потом сказал:
– А теперь давай сюда свои ручки, сегодня они заслужили наказание даже сильнее, чем губки.
Вика посмотрела ему в глаза и нахмурилась. Альберт тем временем схватил её за запястье и притянул её руку так, чтобы было удобно бить. Уже в эту секунду Вика предвкушала боль и ужас. И всё ещё думала, стоит сопротивляться или нет? Но она боялась его. Думала, что если начнёт сопротивляться, сделает себе только хуже. Поэтому терпела.
Альберт замахнулся и наградил её первым ударом. У неё сразу же захрустели косточки, и от боли она опустила руку вниз. Воздержанно вскрикнула:
– А…
– Держи руку ровно, – приказал Альберт. И Вика пугливо подняла руку обратно. Теперь уже сделала это сама и позволила снова себя ударить. По рукам он бил её редко, но всегда очень сильно. Бил гораздо сильнее, чем шлёпал по губам.
Альберт снова ударил её по руке, а потом посмотрел в её глаза, как бы оценивая её реакцию. Пытался понять, сильный был удар или не очень? Или стоит шлёпать ещё сильнее? Он быстро понял, что не стоит. Она исказила лицо в гримасе боли, а её пальчики в местах изгибов уже порозовели. Уже, после второго удара.
– Ну что, десять хватит? – язвительно спросил Альберт, после третьего удара. Не успела Вика ответить, и он решил за неё. – Нет, не хватит. Пожалуй, пятнадцать.
После этого, он крепче схватил её за запястье и начал бить снова и снова. Делал это быстро-быстро и сам считал. Не вслух, но он считал удары. И Вика тоже считала. Изо всех сил старалась не согнуть пальцы. Она знала, что если сожмёт руку в кулак или попытается хоть как-то избежать или облегчить удар, он обязательно увеличит количество ударов. Захочет наказать её ещё сильнее, чтобы она впредь не жалела себя.
– Пятнадцать, – язвительно сказал Альберт, а потом неожиданно развернул её руку ладошкой вверх. И Вика позволила это сделать, а потом произошло неожиданное. Он замахнулся и ударил её ещё раз.
– А-а-а… – вскрикнула Вика и сразу же вопросительным взглядом посмотрела ему в глаза.
– Да, пятнадцать с каждой стороны, – сказал Альберт и наградил её очередным ударом. – Больно разошлась в последнее время, нужно как следует тебя наказать.
Раньше он никогда не шлёпал её руки с внутренней стороны ладони. Как будто бы не знал, что так тоже можно шлёпать. И вдруг захотел. Поэтому это стало для неё неожиданностью, и какой неприятной… он ведь обещал, что она получит только пятнадцать ударов, а теперь что получается? Получит тридцать? От этого обмана ей захотелось плакать. Но она закрыла глаза и просто терпела, слушая громкие шлепки лопатки. Шлепки по своим костлявым пальчикам.
Когда Альберт перестал шлёпать её, от боли Вика даже не могла согнуть свои пальцы. Она опустила руку, а её пальцы замерли в вытянутом положении словно оловянные. И что самое ужасное, это жуткое наказание продолжилось. Он схватил вторую её руку и тоже начал шлёпать также грубо, сильно и болезненно. И снова Вика терпела, закрыв глаза и лишь тихо воздыхая от боли.
– Вот так вот, надо почаще тебя наказывать, – язвительно сказал Альберт. – Отныне за каждый свой косяк будешь получать. И каждый раз больше, чем в предыдущий.
Так долго и сильно он ещё никогда не бил её. Ей казалось, куда ещё сильнее? Но его слова всё равно её пугали, ведь она знала, что он не шутит. Он способен на такое и никогда ничего не говорит просто так.
Альберт отложил лопатку и сразу же сказал:
– А теперь иди сюда, ложись обратно.
Он похлопал ладошкой по своим коленям, а Вика в ужасе посмотрела ему в глаза и начала отрицательно мотать головой.
– Нет, пожалуйста.
В этот момент она уже поднялась на ноги и руками потянулась к анальной пробке, которая торчит из её задницы. Вика вспомнила о пробке будто только сейчас и размеры этой игрушки до жути её беспокоили.
– Что, твои руки мало получили? Ещё хочешь? – язвительно спросил Альберт. Вика нахмурилась и жалобно повторила:
– Ну, пожалуйста…
– Ложись на мои колени, больше повторять не стану.
И Вика снова испугалась и подчинилась. Нерешительно шагнула к нему и животиком легла на его колени. От страха и отчаяния ей хотелось плакать, но сопротивляться она по-прежнему боялась. Знала, что сейчас он ещё глубже вставит в неё эту пробку, ещё сильнее растянет её анус, но всё равно послушно прилегла.
Она не хотела слушаться его во всём. Понимала, что так нельзя, надо хоть как-то защищаться, но она уже чувствовала себя его заложницей. Делала всё, что он велит. Терпела всё, что он с ней вытворяет.
– Пожалуйста, она слишком толстая… – пискляво промямлила Вика.
– Примерно такой же, как мой агрегат, – с ухмылкой сказал Альберт, и он гордился этим. – Чувствуешь?
Обычно толстый член всегда был для него проблемой. Раньше он только мечтать мог о том, чтобы девушка дала ему в попу. И в рот никто мог взять полноценно. Он считал себя неправильным, больным. Иногда даже воспринимал себя калекой, ведь он не такой, как все. Девушки его не хотели, боялись, и это его вдвойне задевало. Лишь теперь он начал гордиться своим размером.
Альберт пошевелил игрушкой вперёд-назад, а потом игриво повторил:
– Чувствуешь, как мой!
– Нет, он больше… а… я чувствую, что он больше, – со стоном возразила Вика. Альберт ухмыльнулся.
– Тебе это только кажется! Я-то уж знаю свой размер, уж поверь!
И он продолжил заталкивать в неё игрушку, заставляя её стонать и кричать от боли. Ей казалось, что у него член тоньше только потому, что он зачастую не вставлял его до упора. А толстый у него у основания. Именно такой толщины была его разборная анальная пробка, которую он в неё вставляет. Насчёт этого Альберт не соврал.
– А… пожалуйста, за что? – запищала Вика, слезливо всхлипывая.
– Решил немного разработать твою попку, глядишь начнёшь лучше подпрыгивать на моём члене.
– Но тебе нравилось, как я это делаю, – сказала Вика.
– Ты делаешь это пугливо и слишком медленно, – пожаловался Альберт.
– Буду прыгать, как захочешь. Обещаю, только прекрати… прекрати.
Она тяжело дышала и стонала, а он продолжал двигать игрушку вперёд-назад. Углублял её всё сильнее и сильнее. И Вика снова ощутила дикое желание сходить по-большому. Хотела громко кричать, но сдерживалась. Альберт в свою очередь устал слушать её просьбы и капризы. Маленькую деталь анальной пробки он держал рядом. Сразу же начал его обратно засовывать в её ротик. Язвительно приказал:
– А ну открыла ротик.
И уже в следующую секунду он прижимал эту пробку к её губкам, и Вика жалобно замычала:
– М-м-м…
Но теперь уже она совсем не могла сопротивляться. Её отшлёпанные розовые губки болели до жути сильно. Оставалось только подчиниться и открыть рот. И она это сделала. Уже в следующую секунду он заткнул её ротик игрушкой и язвительно сказал:
– Чтоб не болтала!
А потом продолжил мастурбировать её попу удлинённой, утолщённой игрушкой.
– Давай, хватай себя за попку, – приказал Альберт. – Раздвигай ягодицы, как будто сама этого хочешь.
Вике стало обидно и унизительно, но она снова подчинилась. Обеими руками обхватила свою попку и легонько раздвинула ягодицы.
– Да, вот так вот! – ухмыльнулся Альберт. – Сейчас я как следует подрочу тебе, раздрочу эту дырочку.
Сказав это, он обеими руками схватился за конец пробки и начал двигать её ещё быстрее, резкими толчками начал вставлять в неё почти до упора. И это её до жути пугало. Ей было и больно и страшно, хотелось кричать. Но кричать она не могла. Боялась открыть рот и снова обронить ту злополучную пробку, с помощью которой он заткнул её рот. Поэтому она плотно обхватила эту игрушку губами и громко мычала:
– М-м-м…
– А знаешь, я всегда об этом мечтал: раздолбить тебя игрушкой, а потом взять, как следует, – язвительно сказал Альберт. Вика продолжала стонать и терпела из последних сил. Ощущения в животе и попе были настолько неприятные, что ей хотелось орать во всё горло. Но она не могла и поэтому начала обеими руками сжимать свою попу. Возможно, пыталась сделать себе больно, чтобы отвлечься от других ощущений. И всё выла и выла, всё громче и громче:
– М-м-м…
Альберт видел, что ей больно и тяжело это терпеть, но он не останавливался. Наоборот, он с ещё большим удовольствием продолжал мастурбировать ей, наслаждаясь каждым её стоном. Его член поднялся и вскоре начал упираться на её животик. И только тогда он понял, что пора прекращать. Он ведь уже добился своего. От души раздолбил её этой игрушкой и даже возбудился от этого. Чего ещё хотеть? Лучше поскорее взять её…
Но перед этим он хотел сделать ещё кое-что. В следующее мгновение он приложил ладонь к ограничителю пробки и вогнал игрушку максимально глубоко в её попу. Она вошла туго и медленно, и Вика снова не выдержала. Она откинула голову назад и звонко закричала: