Настоящий купальный сезон еще не начинался, но, несмотря на это, весь пляж, окруженный с трех сторон кабинками, был усеян ленивыми, полузасыпанными песком фигурами, которые, как ящерицы на солнце, замерли в каменной неподвижности.
Курорт был итальянский, и поэтому купальщики лениво перекликались между собою на немецком, английском, польском и французском языках – на всех языках, кроме итальянского.
Где купаются итальянцы, и купаются ли они вообще – совершенно неизвестно.
Эта мысль занимала меня не менее часу, потому что голова, припекаемая солнцем, работает вяло, медленно и вообще отвратительно.
Думаю, что я дремал.
Неожиданно уха моего коснулась чистейшая русская речь.
Разговаривали две фигуры, закутанные с головой в купальные халаты и простыни, – два бесформенных безголовых тела.
– Славный мальчишка! – прогудел голос из-под желтой простыни.
– Это вы о котором говорите? О том, что сейчас возится с няней на песке? В синем полосатом костюмчике?
– Да, да. Превосходный мальчишка!
– Тот, что сейчас посыпает себе голову песком из ведерка? – переспросила точная белая простыня.
– Ну да! Этот самый.
– Да, знаете ли, – удовлетворенно согласилась белая простыня. – Я должен им гордиться. Ха-ха!
– Почему вы… должны гордиться?
– Потому что этот мальчишка – дело рук моих.
– Черт подери! Не хотите ли вы сказать, что это ваш сын?
– Это бы не штука! Дело не в этом. Он физический сын своего законного отца с матерью, но настоящий его творец всетаки я!
– Не случился ли с вами солнечный удар?.. А?
– Вот вам и удар. История презабавная – хотите, расскажу?
– До завтрака управимся?
– С головой. Слушайте!