Итак, следующим пунктом в моих записях числился Дмитрий Петрович Барсуков – механик. Как выяснилось недобрый человек, если судить по отзывам сослуживцев. Два раза сидел, часто был сильно пьян, приставал ко всем, просил на выпивку. Вечно хмурый, да и поведение странное, еще и люди относились к нему настороженно. Не любили Барсукова на заводе. Подумалось – точно ведь Эдуард навел. Не зря мне Барсуков сразу показался подозрительным, подумалось после того, как пообщался.
После того, как изучил Дмитрия в первом приближении, появилась уверенность, что убийство Копыловой дело рук Дмитрия Петровича Барсукова.
Однако Дмитрий оказался крепким орешком. Во всяком случае с первого раза поговорить с ним не удалось. Ничего не оставалось как сначала следить и понаблюдать за ним.
Все, что говорили о нем люди, подтвердилось – на контакт шел крайне неохотно, вечно угрюмый, слова лишнего не скажет. Вот и подтверждение тому, что психика расшатана и человек способен на безрассудство.
Через неделю вырисовался круг людей, с кем Дмитрий Петрович контактировал чаще всего. Повезло – удалось поговорить практически со всеми из ближайшего окружения Барсукова. В итоге вырисовывалась наглядная схема движений Дмитрия в тот день. Ходил много, работники это подтвердили. Когда Нина Петровна собрала вокруг себя людей, Барсуков находился среди них. Слушал внимательно, активно поддерживал Копылову, все время что-то добавлял. Факты подтвердили многие, кто находился в то время рядом.
Теперь, когда составил более-менее правдоподобную схему передвижений Дмитрия Петровича в ту самую ночь, стало очевидно, что и после убийства Барсуков никуда не прятался, от людей не скрывался. Он много ходил, работал, не скрывался. Человек действительно занимался своим делом несмотря на то, что его многие подозревали. Работники подтвердили убедительно, где и когда Дмитрий перемещался, где и с кем находился. Сопоставил все факты и сомневаться мне больше не приходилось в том, что Барсуков не имел отношения к преступлению. Все мои конструкции, которые я соорудил вокруг этой персоны рухнули, как сарай из горбыля. Откровенно говоря, я начал психовать. Все опять сильно затягивается, откладывается на неопределенное время и самое главное я не знаю, что делать дальше. Как любят говорить некоторые писатели теряюсь в догадках. Нет ни опыта, ни терпения, ни понимания, что мне и думать.
Оставшись у разбитого корыта, я не успокаивался. Ну не хотел мириться с мыслью, что придется все оставить как есть, бросить это расследование. Допустим Барсуков мог сделать свое дело и как ни в чем не бывало мелькать на глазах у других, чтобы не вызывать подозрений, ходить с деловой физиономией, сосредоточенно работать. Могло быть такое? Да вполне могло, почему бы нет. Моя задача убедиться в его невиновности. Как снять с него подозрения? Два дня задавался этим вопросом. Мой мозг отказывался что-либо соображать, будто кто-то невидимой рукой поставил заслон. Мысли постоянно перескакивали на что-то другое, как шарики отскакивали от хода расследования. С трудом удавалось сдерживать их в нужном русле. Ощутил впервые в жизни – как бывает трудно думать, когда ты зашел в тупик и не знаешь, что еще изобрести, когда закончилась смекалка, когда в голове нет ни одной путной мысли. Надеялся, что завтра-послезавтра вернусь к расследованию и смогу хоть немного продвинуться дальше.
Не успел прийти на работу, как зазвонил телефон местной связи:
– Зайди к директору, – раздался в трубке голос Зиночки, секретаря.
– Что-то случилось? Он вроде собирался сегодня в Министерство?
– Случилось! Поездка отменилась. Он тебя ждет.
Странно! Я-то зачем ему понадобился. Сижу и думаю, только этого сейчас не хватало. Вдруг зачем-то понадобился.
Заглянул в кабинет. В кресле восседает шеф, в синем костюме, галстуке, весь напыщенный и раздраженный.
– Заходи. Сядь. Разговор будет долгим.
Странно, думаю, что же такого натворил, что директор даже разозлился. Неужели опять кто-то нажаловался.
– Слушаю вас, – как можно спокойнее выдавил из себя два слова, хотя внутри трубил боевой марш.
– Тебе ведь известно, что цемент мы получаем из Воскресенска и еще из других городов?
– Да. Слышал, – кивнул я.
Директор стал во всех подробностях рассказывать, как цемент уходит «налево», как часто наши вагоны по неизвестным причинам простаивают на каких-то запасных путях. У железнодорожников свои методы работы. В итоге цемент или уезжает в глухой тупик безнадежно или приходит с большим опозданием. Этому безобразию пора решительно положить конец.
Посмотрел на Яковлева с недоумением, осторожно поинтересовался:
– Извините, Михаил Матвеевич, я тут причем, что я могу сделать? Глубоко вдохнул, пожал плечами и наивно полагал, что он сейчас скажет – нет, ничего, ты свободен.
– Алексей, ты человек серьезный, внешность у тебя представительная, разговаривать с людьми умеешь убедительно. Еще у тебя железобетонная логика, ты же конструктор. Вот я и решил, что ты прекрасно справишься с этой важной задачей. Лучше всех все сделаешь.
– Каким образом?
– Есть такая деревня, Волосатово называется.
В этот момент я чуть не подавился, с трудом сдержал смех и сделал вид, что раскашлялся, спрятал улыбку в кулак.
– Не, не слышал.
– Через нее должен пройти состав. Твоя задача дождаться поезда, встретиться с машинистом. Затем сесть в тепловоз и проследить, чтобы вагоны были доставлены на завод, а не ушли куда-то налево. Теперь задача ясна? – покосился Михаил Матвеевич.
Такой поворот событий не приснился бы даже в страшном сне. Вот это директор нашел вариант! Лучше не придумаешь. Послал так послал и надолго.
– В общем и целом да, только раз мне оказано столь высокое доверие, то позвольте спросить.
– Спрашивай, – сдержанным тоном ответил Михаил Матвеевич.
– Постороннего ни один машинист в кабину электровоза или тепловоза не возьмет.
– А ты купи коньяк хороший, ну там по ситуации посмотри, может еще чего. Деньги не проблема, я все потом компенсирую.
– Интересно, куда пошлет меня этот машинист вместе с коньяком, – непроизвольно вырвалось и я засмеялся.
– А ты встань перед тепловозом и не пускай состав, пока он тебя не возьмет к себе.
Подумалось – кто из нас дурак, я или директор.
– Вот если бы в руках у меня был бластер или красное удостоверение, тогда может быть.
Директор юмора не понял и раздул ноздри:
– Ты действуй понастойчивее, скажи, что никуда не уйдешь.
– Да он с помощником схватит меня и вышвырнет в сторону, или еще лучше – вызовет сотрудников милиции и в кутузку за нарушение.
– Хм, вот не надо этого, искать причины, как не сделать. Лучше постарайся, подумай, как сделать, – рассвирепел директор.
Насупился, с недовольным лицом взялся за трубку, затем перевел взгляд на меня. С кем-то поговорил и повернулся ко мне:
– Все я договорился. К составу прицепят вагон-теплушку. Ты будешь ехать в ней.
– Ага, вместе с теплушкой меня на запасные пути и сколько там просижу. Год-два-три…
– Э, нет. Так не годится. Твоя задача разобраться на месте. Надо к заданиям подходить не формально, а творчески. Твое дело заставить железнодорожников сделать все, как положено. Цемент должен прибыть сюда вовремя.
Возражать не имело смысла, логика у директора была железобетонной – завод нуждается в цементе. Проще согласиться, чем нервировать Михаила Матвеевича и довести до скандала. Сейчас увольняться мне никак нельзя.
– Так, скоро придет машина. Ты выходи к стоянке у здания, машина обязательно будет. Где-то часа через полтора-два. Подготовься, сходи домой, возьми все, что надо.
Собрался быстро. Приехал транспорт, и я увидел потрясающую сцену. Небольшой пикап «Москвич». Машина двухместная, багажное отделение без окон. Рядом с водителем сидел мужчина. Посмотрел непонимающим взглядом:
– Если вас двое, мест в машине больше нет? Так или я что-то
недопонимаю?
– В багажнике поедешь, правда там темно. Сядешь на запаску, сидений, к сожалению, нет.
– Ладно, раз вариант единственный, в багажник, так в багажник, не помнусь. И темноты не боюсь, – отшутился я.
– Прямо рифмой, хоть песню слагай, – улыбнулся водитель.
Мне было не до смеха, и я ничего не ответил.
Запрыгнул в грузовой отсек, уселся. Минут десять думал о преступлении, затем обнаружил рядом хлам, но его не так много, коробки, ящики, инструменты мне не мешали.
Всю прелесть комфорта езды в грузовом отсеке пикапа вскоре прочувствовал на своей шкуре. Сидеть неудобно, затекли ноги, спина. Постоянно держался за стены, чтобы не слететь на поворотах, а также когда водитель резко тормозил.
Проехали мы некоторое время, не меньше часа точно. Машина остановилась. Водитель открыл двери. Странно, неужели так быстро приехали, подумал я.
– Ты как там, жив? Выйди, разомнись, подыши воздухом.
– Вроде жив. А что не так?
– Недавно одного так везли, не довезли.
– Как это?
– Дело в том, что в багажник просачивается выхлоп. Вот мужик сильно и отравился, надышался и чуть не задохнулся, еле до больницы успели. С трудом откачали.
Здесь я почувствовал, что действительно пахло выхлопными газами. Немного подташнивало.
– Садись лучше ближе к дверям, через щель воздух свежее, – посоветовал водитель.
Задохнуться у меня не получилось, отравиться тоже. Сам удивился своей выносливости.
Не стану утомлять всеми прелестями езды в багажнике, доехали до станции «Волосатово» без особых приключений. Багажный отсек открыли, и меня как зверя из клетки выпустили на волю.
– Ну все, бывай. Мы тебя довезли, дальше сам знаешь, что делать. Наша задача доставить.
– Понятно!
Минут двадцать понадобилось, чтобы дойти до железнодорожной станции, ни один человек мне не встретился. Отыскал товарную контору.
В голове засела единственная мысль – все же директор имеет отношение к преступлению. Иначе он так явно не старался бы. Любой ценой пытается отделить меня от завода.
– Приветствую, девушки!
Сидящие за канцелярскими столами дамы посмотрели на меня с нескрываемым удивлением. Пришлось посвятить в тайны секретной операции по спасению вагонов с цементом.
Одна из них покачала головой и с сожалением прокомментировала:
– Состав ждать неизвестно сколько. Может прибыть через два часа, может через шесть, а может и через неделю или даже две.
– Директор велел здесь поселиться и ждать.
– Где поселиться? – хором поинтересовались девушки с неподдельным любопытством.
– Сказал, что рядом расположена гостиница.
– Мда! Однако. Хорошо, пошли, покажу, – пожала плечами рыжеволосая с косой.
Девушка встала, кивнула.
Мы вышли на улицу, и я поплелся за ней, шагала сотрудница станции бодро. Вскоре меня привели к покосившейся избушке, только немного длиннее обычной и одним боком прилично севшей в землю. Огляделся и сделал вывод, что здесь не ступала нога человека как минимум год.
– Вот и наши апартаменты. Располагайтесь. Пожалуйста.
Зашли, осмотрелись. Кадр из довоенного фильма. Кровать железная, сетчатая. На полу валялся местами потемневший матрац, видимо на нем по очереди спали бездомные собаки и коты. Остатки дореволюционной мебели, обои порваны еще во времена хрущевской оттепели. В углу груда мусора.
– С этим понятно. Как с оплатой?
– Какая оплата, живите так.
– А ключи?
– Какие ключи, не надо переживать. Двери можно не закрывать. Никто сюда не войдет, разве что пес бродячий, так вам не скучно будет, – звонко рассмеялась работница товарной станции.
– Прекрасно. А туалет?
– Все удобства на улице.
– Вода есть?
– Я же сказала. Есть. Вон там колонка. Недалеко, метров сто до нее. Ах, да. Должна предупредить, что электричества здесь нет. Не почитать перед сном. Если что, приходите на станцию. Чаем мы угостим.
– Ну, спасибо!
– Располагайтесь.
Сотрудница железнодорожной станции ушла. Осмотрелся, оставаться здесь не хотелось и решил прогуляться.
Через два часа немного замерз и отправился на станцию, чтобы узнать насчет поезда, вдруг прошляпил.
– Ничего не слышно, часа через три, не раньше приходите, – ответили мне.
Через три часа меня отправили отдыхать.
Всю ночь так и шастал – от «гостиничного номера» до товарной станции.
Спать желания не возникало, довольно прохладно. Да и не было уверенности в том, что домик не облюбовали крысы.
Размышляя о действиях Михаила Матвеевича, пришел к выводу, что главный инженер, а также главный механик, энергетик с ним чисто в рабочих отношениях. Отношения получается, что довольно натянутые. Особенно у главного инженера. Вспомнил, как они общаются, как постоянно спорят. Да и отзывались о директоре не лучшим образом. Сопоставив все факты, которые мне известны, окончательно сделал вывод, что главный инженер, энергетик и механик никак не причастны к преступлению, не могли они сами сделать, да и непохоже, что организатор кто-то из них. Все факты говорили об этом. В результате я их отмел.
Под утро на мой визит в товарную контору реакция последовала с неподдельной улыбкой. Меня угостили сладким чаем с лимоном и одна из девушек прокомментировала:
– Ну и чудак же у вас директор!
С этим было трудно не согласиться.
Прошли еще сутки.
Погулял немного после очередного визита на станцию и решил, что время слишком ценный ресурс, чтобы бездельничать на металлической кровати времен Иосифа Виссарионовича Сталина.