– Костер, сложите костер, родненькие! – доносилось с берега прохладного Дуная.
Несколько кибиток встали полукругом, а чернильную ночь закоптили масляные светильники.
В ответ на просьбу девушки несколько дюжих парней скрылись в лесу, откуда спустя какие-то мгновения послышался оглушительный треск.
– Давайте, ну же! А то не спляшу для вас сегодня!
Не успела она сойти на землю, а пламя уже жадно лизало кучку дров. На рогатины рядышком опустился царь-котёл, из которого скоро будут черпать суп из баранины.
Девушка же согревала озябшие руки – Дунай в это время года и правда был холодным, и когда дорога пролегала вдоль его берегов, люди приучились брать с собой вязанку хвороста и крепкую настойку на рябине, но добрый костер всё же был во главе любого сборища.
Играя бликами на случайных лицах, он лихо подсвечивал причудливую жизнь табора: вот Лизи протягивает руки всё ближе, а это Пеша и Бесник распрягают лошадей, худощавый Больдо готовит всеми любимое блюдо: тушеного на углях ежа, этим лакомством будет угощаться весь табор под ночные песни…
Но больше всего костер любил сверкать на гитарных струнах…
Бей моя кибитка щебень придорожный
Просеки и реки нам всего дороже,
И под этим небом есть завет простой
Мчись куда угодно, только не домой!
Под луною сырной, солнцем золотым
Мчись моя кибитка между борозды…
И на последний аккорд видавшей виды гитары костер высек целый сноп искр. На Румынских землях, Венгерских полях вокруг него всегда крутились хороводы веселых цыган, но особенно он любил наблюдать за красавицей Лизи. За её смуглым стройным телом, дикими сверкающими глазами. О, сколько смельчаков пытались взять её в жены – не счесть, однако никому этого не удавалось. «Нет» и все, мол «мы тут все братья и сестры, и какая между нами может быть любовь». Парни чесали в затылках и хмуро шли прочь.
«Просеки и реки нам всего дороже».
Как раз через них и пролегала дорога табора в стольный город Бухарэст. Змейкой струясь через земли Валлахии, табор ехал платить дань своему хозяину. Андруш был неплохим человеком, и вместо того, чтобы выдать крепостным цыганам по метле, отправил их на все четыре стороны, лишь бы раз в год с добычей возвращались, но чтоб в срок! Иначе прощай разгульная жизнь.
Добычи нынче было много: около тысячи леев, драгоценности, и, конечно же, несколько отменных скакунов, которых в таборе уважали как членов семьи.
«Мчись куда угодно, только не домой».
Лизи не очень любила большие города, особенно Бухарэст. От века цыганка, она всегда побаивалась массивных строений, нависающих фасадов и спертого воздуха красильной слободы, но от остальных не отставала. По крайней мере, девушка точно знала: отдадут оброк, накормят лошадей и снова в дорогу!
И вот, около богатой усадьбы встало 5 кибиток, их встречал барин Андруш.
– Добро пожаловать! Всё добро несите в амбары, сколько леев привезли?
– 1000 ровно! – гордо ответил Тоша.
– Ай молодцы, не зря я вас по миру-то пустил! Ну, заходите, в ногах правды нет!
Распахнулись двери шикарной гостиной, впустив в себя весь табор. Сейчас Андруш скажет, сколько привезти в следующий раз.
Он вошел вместе с сыном:
– Смотри, дитя! Вот стану старым и будут они твоими! Глаз да глаз, строже с ними будь! А то разбегутся кто куда.
– Пап, а что это за девушка? – его взгляд впился в Лизи.
– А, это жемчужинка наша, краса моя крепостная.
Цыганка заметно смутилась, прячась за широкие спины собратьев. Лишь бы уйти, куда угодно, только подальше от Бухарэста! Но тут сын барина произнес:
– Я хочу, чтоб она осталась тут. Со мной.
Лицо Андруша резко поменялось:
– Не можно! Она крепостная! Пыль под ногами, а ты – мой наследник, между вами ничего не может быть! Решительно ничего!
– Я просто ХОЧУ чтоб она была рядом.