Гадая и обдумывая, я продолжила обыск спальни. Даже удивительно, насколько хорошо в памяти отложилось, как все здесь было вчера. У меня, конечно, тренированная наблюдательность следователя, но настолько четкой картинки никогда перед мысленным взором не возникало. Даже в полюбившейся мне на старости лет компьютерной игре, когда на экране надо было найти изменения или спрятанные предметы, так ловко не выходило.
В голове навязчиво зажужжало что-то про особые способности Оливии. Но я совершенно не привыкла к такой глупости, как магия. Поэтому отключила настырную жужжалку, чтобы не мешала заниматься привычным делом.
Изучив спальню, я решила заглянуть в гардеробную. Просто так, из любопытства, чтобы оценить, во что тут мужчины наряжаются. Все же нижнее белье произвело на меня неизгладимое впечатление. Ну и еще для того, чтобы поискать улики какие-нибудь, подсказки направления поиска мужа.
Едва зайдя в небольшую, по сравнению со спальней, комнатку, я застыла, разве что не принюхиваясь. Пятая точка вспыхнула, намекая, что мы с ней на верном пути.
Зеркало, расчески, парики… Зачем парик на такую шикарную шевелюру, как у Кеннета?! Шляпы, галстуки, рубашки и камзолы. Все аккуратно развешано и разложено по полочкам.
Странно, почему сюда не заглядывали с обыском? Я бы как раз искала тайную переписку, бумаги и прочие незаконные мелочи среди одежды, а не внизу, на кухне. Спальню, кстати, тоже не разнесли. Может, гвардейцев просто не пустили выше первого этажа? А здесь обыск проводили профессионалы?
Мой взгляд несколько раз споткнулся о стоящую на призеркальной тумбе шкатулку. Во-первых, очень нервировал не полностью задвинутый ящик. Во-вторых, шкатулка была не плотно закрыта, а прикрыта, причем довольно небрежно, наспех. Все это сильно выделялось из общей картины идеального порядка.
Естественно, было сложно удержаться и не открыть. Внутри лежал браслет. Я взяла его и принялась разглядывать. Хм, странный рисунок. Несимметричный. Будто на серебряной пластине нарисовали геометрический узор, потом отрезали половину, согнули остаток широким незамкнутым кольцом и сделали украшение.
И что мне с ним делать? Только беспокойство все усиливалось.
Куда же делся этот олух, прости господи? Не схватили ли его снова? Хочет мужик повисеть еще раз – на здоровье, конечно. Только теперь я с ним в одной связке! Но как же мне отловить его раньше, чем это сделают власти?
Словно услышав мое желание, браслет, который я машинально примерила на руку, резко нагрелся. А в следующую секунду я обнаружила, что спальня герцога исчезла. Зато появилась витая решетка, за которой зеленел буйный, но упорядоченный парк, в глубине которого высилось что-то подозрительно напоминающее дворцовый комплекс. И будто этого мало, за ближайшими к ограде кустами что-то панически шуршало вдаль, а перед этим местом у решетки застыл беглый муж. К которому стремительным шагом направлялся отряд стражи во главе с уже знакомым господином очкариком, то есть Бондом. Пришлось кинуться наперерез врагам.
– Я готова, дорогой. – Мне удалось подхватить герцога под руку в самый последний момент. – И ты был прав, пожалуй. Эти розы слишком блеклые для нашего сада.
Во взгляде Кеннета промелькнуло изумление, граничащее с ужасом. Бедолага оказался совершенно не готов к моему появлению. Однако он даже не пытался вырваться, так как едва стоял на ногах. И подхватила я его весьма кстати, не дав покачнуться.
– Сударыня. – Бонд с гвардейцами домчались до нас как раз в тот момент, когда я хмуро рассматривала розовый куст за оградой и втолковывала мужу:
– Нет, нет и нет. Слишком светлые. Я понимаю, дорогой, что ты хотел мне показать, но все же у нас не королевская резиденция. Этот пурпур будет смотреться вызывающе, а этот алый не будет гармонировать с бархатной сиренью.
Господи, что я несу? Но ничего другого в голову не пришло. Зато розы вон, за ажурной решеткой, в наличии. Аккуратными куртинами. И лиловые, и алые, и нежно-розовые. Пахнут так, что голова кружится. Р-р-романтика!
А стража здесь совершенно неуместна.
– Сударыня! – настойчиво напомнил о себе мужчина, сердито сверкнув на меня очками. – Что вы здесь делаете?
– Господин Бонд? – Я очень натурально удивилась. – Вы нас преследуете? Я уже не могу обсудить с мужем устройство своего сада?
– Его светлость не нашел другого места, чтобы обсуждать садоводство? – ядовито отозвался представитель закона, сверля нас подозрительным взглядом. – Только возле королевской резиденции? Там, где государственным преступникам появляться без присмотра категорически запрещено?
– Па-азвольте, – тут же отреагировала я с вызывающей вежливостью.
Локоть Кена, на который я якобы опиралась, вздрогнул. И вообще, герцог даже через рубашку и длиннополый пиджак казался неестественно горячим.
– Во-первых, мой муж получил королевское помилование и формально чист перед законом. Во-вторых, кто вам сказал, что я за ним не присматриваю?
После моей отповеди разобрало обоих мужчин. Один нахмурился, словно съел что-то кислое, второй закашлялся. Подумаешь, какие все впечатлительные!
И присмотрю, и дотащу, если придется. На ногах ведь не стоит уже. Так что сначала лекарствами накачаю, потом скандал устрою в воспитательных целях.
Интересно, в этом мире наручники есть? Похоже, придется закупить, чтобы сидел дома, а не цветами любоваться бегал!..
А еще я мельком заметила на Кеннете браслет, скрытый от чужих глаз под манжетой. Правильно, посторонним видеть наши украшения не нужно. Ведь они, словно половинки друг друга, притянулись и нагрелись, едва мы оказались рядом.
Но я-то не чужая и стояла очень близко, намертво вцепившись в мужа. И отчаянно переживала, что не могу обхватить всю его руку сразу своей маленькой узкой ладонью.
Меня саму тоже ощутимо пошатывало. То ли неизвестный способ переноса браслетом подействовал, то ли в целом переволновалась. Но мы с герцогом сейчас были похожи на два дерева, ударенных бурей, которые не падают только потому, что опираются друг на друга.
При этом мы оба продолжали настороженно следить за господином Бондом. На его лице отразилась целая гамма разнообразных чувств, однако лидировали настороженность и подозрение. Придраться стало не к чему?
Уж не знаю, откуда он узнал, где Кеннет, но бежал сюда быстро, даже запыхался немного. Надеялся схватить бунтовщика и довести казнь до конца?
– Сударыня, вы выбрали неподходящее место для прогулок, – сквозь зубы процедил мужчина, угрожающе сверкая на меня стеклами очков. – Настоятельно советую вам его покинуть. Где ваш экипаж? Не будете же вы утверждать, что пришли через полгорода пешком, чтобы полюбоваться на королевский розарий? – со злым ехидством поинтересовался он.
От его вопросов я ощутила легкий зуд и желание выругаться, по-нашему, по-следовательски.
Откуда мне знать, где экипаж и как тут вообще появился Кеннет? Точно не на своих двоих прибежал, такой полудохлый. Скорее всего, тоже браслетом принесло, и теперь стоит, боится, что я про украшения проговорюсь. Вон как рука закаменела и лицо вытянулось.
Совсем меня за дуру держит, не иначе. И главное, молчит, зараза такая, словно воды в рот набрал!
А, точно! Он же говорить нормально не может. Так что думай, Полина, думай… Здесь есть личный транспорт и вызываемый, прямо как у нас, только вместо машин кареты. И с личным что-то не так, раз с утра Селестина им не воспользовалась.
– Почему пешком? В экипаже. Приехали и отпустили. – С хорошо сыгранным недоумением глядя на Бонда, я пожала плечами. – В чем проблема нанять новый, когда решим вернуться домой? – Вложив в вопрос побольше насмешливого сарказма, я добавила пару ложек дегтя: – У нас же теперь нет даже домашней прислуги, не то что кучера. Да и лошадей не пересчитывали, вдруг их поголовье тоже под шумок сократили?
По тому, как одобрительно покосился на меня муж, я поняла, что моя отповедь ему понравилась.
А вот господин Бонд всем своим видом выражал осуждение и недовольство. Но раз даже оправдываться не рискнул, значит, мои предположения насчет лошадей могут оказаться правдой.
Однако я чувствовала, что канцелярский чинуша от нас теперь так просто не отвяжется.
У него сработал профессиональный нюх на вранье. Пусть доказательств пока нет, но искать станет обязательно, и очень настойчиво. Тем более подозревает он теперь во всех грехах не только Кеннета, но и меня, за компанию.