Пока я сидела на работе и поглядывала на часы, мне не терпелось пройтись по магазинам. Это единственное занятие в последнее время, которое доставляло мне удовольствие. Брак подходил к концу, и на душе было нерадостно. От душевных переживаний меня отвлек телефонный звонок. Звонил мой единственный и любимый сын Марк.

– Мам, – начал он бодро. – Ты чего, правда папу с вещами на выход?

– Да. И не вздумай его, кобеля, защищать, и слушать не стану. Пока он баб менял, я еще терпела, но он этой сраной Катьке кольцо купил, это, сынок, уже перебор. Семейный бюджет, да на эту стерву крашенную! Еще, гад, отпирается, мол, впервые вижу, впервые слышу.

– А где ты кольцо нашла?

– Так в пиджаке его синем. Искала визитку дантиста, все перерыла, а ее нигде нет. Вот решила у него посмотреть. А нашла коробочку с кольцом. Ну не гад!

– Не гад, – сказал мне сын. – Мам, это я тебе на юбилей купил, вот припрятал. У тебя привычки по карманам шариться не было.

– А я и не шарилась, – пришлось мне оправдываться. – Я визитку искала.

– Так ты простишь папу?

– Нет, и не проси. Я только привыкать начала, почти уже привыкла.

– Привыкла она, когда успела только, ведь часов пять прошло, не больше!

– А мне, сынок, больше и не надо. Сказала – точка и все. У меня отпуск начинается, дома буду страдать.

Сынок положил трубку, но через полчаса перезвонил.

– Мам, слушай сюда, страдания отменяются, я вам с тетей Аней путевки купил, она страдалица, и ты туда же. Короче, в Эмираты летите на две недели, так что пакуй чемоданы и вперед.

– А ты тете Ане звонил?

– Нет, и не буду, знаю я вас, начнет свою волынку про неудобно и все такое, короче, тур оплачен, послезавтра вылет, путевки вечером завезу.

Сын отключился, а я стала набирать телефон своей родной младшей сестры.

– Анька, привет! – радостно прокричала я ей в трубку. – Ну ты там как?

– Скучаю по Валерке, сижу в его рубашке и почти плачу, поэтому решила сегодня дать Мишке. Я подумала, а чего не дать, мужик он неплохой, да и мне развлечение. А чего ты хотела?

– Марк нам путевки в Эмираты купил, послезавтра вылетаем, хочет, чтоб мы развеялись.

– Все! – закричала сестренка. – Мишка отменяется, я и там могу дать. Потом подумала и добавила: – Ну, если кто согласится.

– Конечно, согласится, чего мужикам на отдыхе – и не согласиться. Мы с тобой еще очень даже ничего.

– Ничего – это не то слово! Я бы сказала, ничего хорошего.

– Ты в зеркало себя, Ань, давно видела?

– В одежде или в носках?

– Без трусов, блин.

– А че сразу без трусов, я всегда в них.

– Даже в ванной?

– О! В ванной я в носках, а то, блин, скользко. А так и моешься, и носки стираются.

– С ума с тобой сойдешь. Ладно, пакуй чемодан и ко мне приезжай. Завтра в аэропорт от меня поедем.

– Тось, а у меня чемодана нет. Я его вместе с Валеркой на помойку отправила. Вышла вечерком посмотреть, ни его, ни чемодана.

– Ну, сумку возьми. У тебя ведь была на колесиках, желтая такая, я помню.

– Ну… Вспомнила. Это когда она у меня была.

– Чего, выкинула?

– Ага, вместе с Вовчиком на помойку, еще два года назад. И если что, то ни его, ни сумки на помойке не обнаружено.

– Конечно, что ему на помойке делать, как-никак, сын профессоров, квартира у них вон огромная. С мамой он живет.

– Тось, а ты почем знаешь?

– Так звонила мне Мария Эдуардовна, про тебя интересовалась.

– А чем интересовалась?

– Ну ты, Ань, странная, ну чем она могла интересоваться, с кем живешь, ну и не перенесли ли помойку.

– А помойка причем?

– Да притом! Как помойки не было, ты своих мужиков на нее не пристраивала. Дома их терпела, а как она у вас появилась, так что не так, ты их вещи и туда.

– Просто я темпераментная!

– А… Теперь это так называется, – посмеялась я над Анюткой. – Ладно, пакуй вещи в пакет, а сумкой я с тобой поделюсь, у меня две.

Наконец настал день отлета, и мы с сестрой, как порядочные люди, первые стояли у стойки регистрации.

– Теперь можно, – улыбнулась нам девушка. Мы подбежали и стали ей показывать наши паспорта.