Карта нашей страны велика. Если посмотреть на неё, то в центре можно отыскать точку. Скажем, где-то в середине, вернее, в самом сердце. Это и есть столица нашей Родины – Москва. Сюда из века в век стремился любой, кто хоть чего-то хотел бы добиться в этой жизни, ну или хотя бы потешить своё эго.

Лизка жила далеко от столицы, и интриги околоорбитных московских широт её совсем не интересовали. Что там может быть интересного? Шум, гам, суета. Иными словами, пыль, мухи.

То ли дело здесь, в родном краю, где всё отлажено: семья, считавшаяся по меркам того времени обеспеченной и благополучной, школа, лучшая в городе, сестра, всё и всегда понимающая, друзья, как правило, из сильной половины человечества, любимые дела, занимающие большую часть жизни.

В отличие от болезненной, бесцветной Ленки, которую родители боялись даже одну оставить, думали, что рассыплется, – такая уж она хрупкая и никчемная была, Лизка росла крепким и здоровым ребёнком. Физически хорошо сложена, сильная, как мальчишка, дерзкая и смелая, как герой любого романа. За словом в карман не лезла. «Бойкая», – так о ней говорили соседские пацаны. А она ничего никогда и никому не говорила о себе, потому что не любила болтать лишнего. Так учил её отец. Дочь же внимала его советам.

Больше всего на свете Лиза любила во дворе гонять мяч с друзьями после школы, успевая перед этим и с домашними делами управиться, и надоедливых хомячков накормить, пока мать с отцом, работающие посменно, заколачивали длинный рубль. Росла помощница номер один, как они её называли. Это для родителей. А ребята во дворе относились к ней с осторожностью: девчонка всё-таки. Но где-то в глубине души каждый ждал её появления с нетерпением, потому что понимал, что она лучший вратарь и без неё не выиграть.

Видя талант Лизки в меткости и ловкости, ребята частенько ставили бесценного игрока на ворота. Действительно, равных ей не было ни по скоростным способностям, ни в тактической подготовке. Кому-то может показаться странным, что эти дети не играли ни в какую другую игру. Удивительно, но их совсем не привлекала лапта, салки, казаки-разбойники или войнушка. Отходили на второй план и другие виды коллективной деятельности. А всё потому, что на каникулы к бабушке, живущей в этом же дворе, приезжал внук, профессионально занимающийся спортом в одном из соседних городов области. Он был для здешней ребятни героем: участник Всероссийских соревнований, член сборной юношеской команды по футболу, о нём даже писали в газетах, пусть местного уровня, но всё равно пример для подражания в среде подрастающего поколения. И вот этот самый Павел Долгих, чтобы не потерять практические навыки во время отдыха от тренировок, сколачивал всегда команду единомышленников, не отказываясь при этом и от помощи девчонки, такой дерзкой и напористой. Глядя на неё, он всё время думал о старании человеческом, терпении и несоответствиях в жизни, а ещё о том, что любовь, оказывается, меняет взгляды, да так резко, что себя после таких перемен не узнаёшь.

Павел до сегодняшнего дня никогда не обращал внимания на девчонок, он видел только мяч, штанги ворот и ноги соперника или партнёра. А тут она, всё понимающая лишь по движению бровей, рядом с такой слов терять не нужно, чтобы объяснять ей, куда бить, кому сделать передачу, всё происходит на уровне профессионала – на одном дыхании. Не каждый мальчишка, ведя мяч, справляется с такой задачей, а вот Лизка делала так, как должно быть. Восторг – вот что он чувствовал, глядя на неё. И потихоньку, сам того ещё не замечая, начинал влюбляться, хотя в душе какая-то осторожность была. «Почему она интересуется мальчишескими делами? – недоумевал Павел, – скакала бы в классики или пиликала на скрипке, как это делали её сверстницы». Она же всё время во двор норовила, на свежий воздух, и, непременно, с мячом, который, как прилипший к её ногам, держался около хозяйки, будто и родилась она с ним. Павла манера игры Лизы настолько покоряла, что он потом, уже после уезда к себе домой, всё разбирал в уме ходы и выпады этой умелой девчонки. И вот наступил момент, когда мысли эти потребовали выхода. Однажды, придя на тренировку, Павел не преминул всё рассказать ребятам о своей знакомой, так сильно ему полюбившейся.

Восхищаясь её талантом не пропускать ни одного мяча, он без умолка верещал только о ней своим друзьям по команде. Дошли слухи о Лизке и до тренера, который невольно попробовал прощупать почву о появившейся у Павла подружке, боялся, что новое увлечение будет вредить занятиям спортом.

– Что новенького, Павел? – с опаской поинтересовался он после тренировки.

– Вот бывают же девчонки нормальные, Иван Савелич! – сразу отозвался откровенностью подопечный.

– Это ты о ком? Влюбился что ли?

– Ну зачем вы так сразу? Я про Лизку из нашего двора, вернее бабушкиного. Летом, когда я туда уезжаю, всегда тренируюсь с ребятами, чтобы не потерять форму, как вы и учили, а эта меткачка обязательно с нами и всегда на воротах. И представьте: только благодаря ей, мы каждый раз выигрываем. Вот скажите на милость: где можно так научиться орудовать мячом? Удивляюсь! Она же девчонка!

– Ого! Такие кадры нам нужны. Пригласи её, посмотрим, на что такой талант способен, – хитро подмигивая, обнадёживал Иван Савелич.

А сам думал, что хорошо бы держать «врага» рядом, чтобы знать, чем он дышит, чтобы можно было предугадать его ходы и наперёд сделать свой, более выгодный. Лиза ему представлялась таким врагом, ведь именно из-за неё Павел мог оставить свою карьеру. Вот и решил Иван Савелич выработать собственные правила и играть по ним, таким образом, всех нужных держать в поле своего зрения. А что? Пристроит эту Лизу куда-нибудь, чтобы была на глазах, и Павел метаться перестанет, – вот о чём думал тренер.

Влюблённый тоже вынашивал идею, но в своём направлении. В спортшколе была женская команда, куда можно было Лизу порекомендовать. Но сразу мечту воплотить в жизнь не получилось: боялся сказать об этой фантастической затее ей сразу, боялся услышать отказ от неё – вдруг она этого не захочет. До окончания Лизой девятилетки оставался месяц, и Павел терпеливо ждал. В намеченный срок он выложил ей всё, как на духу, лишь увидел во дворе:

– Ты хочешь учиться профессионально в нашей школе? Спортивной. У тебя же все данные. Не отказывайся.

– Ты что, с ума сошёл? Опоздала я, наверное. Вон соседка наша своего малыша, которому только пять лет исполнилось, повела в такую секцию, а ей сказали, что поздно уже, надо было с трёх лет начинать. А теперь уже не берут. А ты про меня твердишь, да ещё спортшколу! Я же вообще для этого престарелая! И потом: это ведь надо будет ехать в другой город! Да меня родители ни за что не отпустят.

– Ты не путай Божий дар с яичницей: там секция, а здесь спортшкола. А с родителями я поговорю, – самоуверенно надеялся Павел.

– Ох, не завидую я тебе, – удручённо отзывалась Лизка, знающая непреклонный характер отца.

Имея крутой нрав, рабочую закалку и единственно верное мнение, то есть своё, отец Елизаветы даже слушать не стал чьи-то доводы, он остановился на своих.

– Одиннадцать классов закончит, вот тогда – хоть на все четыре стороны, – безапелляционно отрезал Михаил Иванович.

– Согласна, – коротко поддержала отца и мать.

Что поделаешь? Павел был в ауте. В отличие от него, Лизка не расстроилась. Она знала, что в её жизни будет так, как она захочет. Пусть не сейчас, потом, но всё равно будет.

И Павел решил подождать, смирившись с мнением взрослых. Прошло два года. За это время они так сдружились с Лизкой, что не представляли и жизни друг без друга. Она ждала его каждые каникулы, а он, уже не скрывал от бабушки, к которой спешил после учебного семестра, что завелась в его сердце маленькая тайна. Была она из соседнего двора. Бабушке эта «тайна» приглянулась с первого взгляда – откровенная, в меру хитрая, с умением мыслить не по-детски девушка. Во время её визитов к ним домой – бывало и такое – они вместе играли в карты за разговорами или после чаепития, и почти всегда Лиза выигрывала. Но радости не получала от таких побед, ведь у Павла не получалось вычислить, сколько и у кого козырей остаётся в итоге, какую карту лучше выкинуть, а не держать до последнего. Она не понимала, как может один и тот же человек безупречно подавать мяч при игре в футбол и быть совершенно безалаберным в тактике картёжной науки, где всё ясно и понятно было ей и совершенным тёмным лесом казалось для него.

– Ну что тут хорошего? – злился Павел.

– В том и суть, что головой нужно работать, а не только ногами. Здесь же всё важно, даже взгляд противника, его поза, движения рук, слова, которые он невольно произносит, – взволнованно всегда заключала Лизка после разбора каждого кона.

– Лизонька, где ты так научилась играть в карты? – удивлялась бабушка Павла.

– У нас же нет бабушек и дедушек, – откровенничала Лиза, – вот отец, когда оставался с нами в минуты маминого отсутствия, то игрушек в доме не находил: мы были ужасными шалуньями. Он с трудом справлялся, не понимая, чем можно унять неугомонных девчат. Колода же карт у него всегда была в кармане. Он на работе со своими сменщиками в перерывах резался в секу. Так и пристрастился с годами к этой затянувшей его всецело игре. Не было случая в его жизни, чтобы он расставался со своею колодой. А дома с кем ему играть? Ведь от привычки никуда не денешься, она, как вторая натура. Вот мы с сестрой и оттачивали мастерство игры по желанию отца. Это было для нас чем-то новым, а потому необычным. Когда же случалось нам с Ленкой проигрывать, то он наказывал нас, ставя в угол, злился, что мыслить не умеем, торопимся, приговаривал при этом: «В доме ещё есть несколько углов. Они вас будут ждать. Смотрите же мне в следующий раз!» Он очень расстраивался, что девочки его любимые извилинами не шевелят. Вот я и боялась снова попасть в закрытое пространство, потому и старалась думать всякий раз всё лучше и лучше, искать возможности выигрыша, в уме строила комбинации и держала их на протяжении всей игры. Но сестра меня превосходила в этом умении: у неё времени было навалом – она была на домашнем обучении и сидела днями с учителями за книжками или одна. В промежутках между уроками только картами и занималась. Колода в такие минуты скрашивала её одиночество, потому что я в свободное время гоняла мяч во дворе. А когда сестра умерла по недосмотру врачей от воспаления лёгких, то отец вообще кинул на меня все свои знания в вопросе любых махинаций этой игры, говоря, что жизнью можно управлять, не дав себе погибнуть, как моя сестра. И карты могут в этом мне помочь. Но как, я догадалась не сразу. Жила себе и жила. Когда же мне приходилось выходить во двор, то хотелось общаться с мальчишками, потому что они казались сильными, умными. На практике получилось всё иначе, и осознание того, что не все из них такие уж умные, пришло ко мне не сразу. Они гоняли мяч по двору, но меня с собой никогда не брали. Тогда я предложила поиграть в карты во время их передышки. И поставила условие. Мол, если выиграю, то буду с ними. А если кто-то из них меня обыграет, то я уйду и больше надоедать им не стану. Задело их, наверное, такое условие. И как уж они пыжились и ёжились – было видно, что не хотят девчонке уступать, но я-то знала, что папкина «школа» – высшая. Мне было сразу понятно, что у них шансов на победу никаких. А они и предположить не могли, чтобы какая-то девчонка их может превосходить хоть в чём-то, а уж тем более обыгрывать в карты. Итог спора для них оказался плачевным. Так я и стала уважаемым человеком во дворе в числе любой компании мальчишек. Слава разлетелась за пределы нашего двора.

– Да уж, – утвердительно кивнул Пашка, – это чистая правда. Её успех и злил, и радовал одновременно ребят, меня в том числе.

– Ты очень сильная и умная, – подвела черту бабушка Павла.

А Лизка продолжала:

– Вот и отец так решил, поэтому на радости сообщённого ему о моих картёжных успехах он стал играть со мной каждый день, чтобы я, не дай Бог, не дала маху среди дворовых ребят, не опорочила, так сказать, его семейства, поскольку он поражений не терпел. Сначала мне казалось, что так отец отвлекается от мысли об ушедшей дочери. Мне тоже Ленки не хватало. В этом мы с отцом помогали друг другу. Тогда-то ко мне и пришло умение просчитывать, ловчить, обыгрывать, хитрить и просто быстро перебирать пальцами, потому что ловкость рук имеет здесь большое значение. Трудно с ним приходилось, он у меня виртуоз. Конечно, не сразу, а спустя несколько лет, я научилась не проигрывать отцу. Смотрела, как он играл, училась у него делать ходы, запоминать масти.

– А что это за игра такая, сека? В подкидного – знаю, покер – тоже пробовала, а секу – в первый раз слышу,– удивлялась бабушка.

– Я вам как-нибудь следующий раз расскажу.

– Видишь, Павел, тебе есть, над чем работать, – твердила бабушка.

– Пойдём мы, пожалуй, во двор, займёмся другим делом, – пытался перевести тему Павел, поспешая к ребятам на футбольное поле.

И снова мяч летит от ворот к воротам: финт, пас, меткость в каждом ударе. Павел и Лизка были в одной команде всегда, так повелось изначально. У них получалось понимать друг друга с одного взгляда. И однажды во время случайного дождя она пригласила его к себе домой, чтобы переждать, не мокнуть во дворе. Отец с друзьями сидел за столом в руках с картами и с удовольствием встретил гостя, сразу сделав предложение, своеобразное испытание на ловкость ума: «Выиграешь у меня в карты – разрешу дочери уехать и заниматься футболом на профессиональном уровне». И Павел согласился, сев за стол с друзьями отца, которые выходной проводили то у одного товарища за столом, то у другого. Так и кочевали в свободное время по хатам старинные товарищи. С этими матёрыми волками Пашка не побоялся сразиться. Порой так бывает: не зная, во что ввязываешься, но имеешь желание победить, ты всё-таки побеждаешь. Но в тот раз была совсем другая история.

– Новичкам везёт, – подбадривала Лизка, и Павел хотел показать себя ещё и ещё, воспламеняясь надеждой на победу. В результате – продул с треском. И отец, сияющий после череды конов, ликующе заключил: «Уговор дороже денег! Сам согласился».

Участь Лизки была решена: после школы документы об образовании были отданы в кооперативный техникум, и после его окончания родители планировали её пристроить на мясокомбинат. Но всё случилось по-другому. Павел позвал её замуж, а она не отказала. Как не сопротивлялись родители, дочь ничего не хотела слышать. Но родители наперебой её отговаривали. «Нищета, без высшего образования, ну что у него за душой? Спортфак? Это же для тех, кто ничего в жизни делать не умеет руками и головой. Мяч он, видите ли, гоняет лучше всех! И что?» – возмущался отец. «Да рано тебе замуж!» – кричала мать. Вот только кому были нужны их возмущения в данный момент. Лиза, как и все молоденькие девушки, спешащие вырваться из-под крыла опеки, всё равно настояла на своём. Ей нравился Павел, несмотря ни на какие мысли родителей, которые твердили: «Погубит он тебя, Лизавета!» Говорили они, говорили, но молодые после свадьбы уехали жить в квартиру мужа, вернее, его матери.

Со свекровью у Елизаветы не заладилось сразу. Казалось, что если ещё хотя бы один день они проживут под одной крышей, то наступит конец света. Взаимная нелюбовь двух женщин добавляла соли в семейную жизнь Лизы и Павла. Он метался от любимой к любящей на одной кухне и оставался всегда голодным.

– Что у нас нынче на ужин? – обращался он к жене.

– У мамы спрашивай, – отвечала обложенная книгами Лизка, только что поступившая в универ.

– Мамочка, что есть у тебя вкусненького? – заглядывая в кастрюли, интересовался Павел.

– У тебя есть жена, у неё и спрашивай.

Так не могло продолжаться вечно. Павел взрывался после первого же возгорания, а Лизка плакала. В таком состоянии и застали их однажды приехавшие неожиданно её родители. Пока разобрались, что к чему, разругались со свахой окончательно. Да так, что и встречаться больше не хотелось вовсе ни по какой причине.

Любящие родители во все времена заботятся о своих детях, а особенно те, у кого есть избыток финансов или других каких средств. Они непременно думают, кому это всё оставить. А если сами всю свою жизнь прожили в нужде, то уж тем более не могут позволить испытывать эту самую нужду дитяте. Пусть всё у неё будет и непременно сразу, а не через сто лет.

Когда же у родителей остаётся лишь одна дочь из двух, когда потери их настигают на каждом шагу, то для неё, этой одной – единственной, им хочется сделать всё, только чтобы она была жива и непременно счастлива. А для этого отдать самое дорогое, даже то, чего ещё нет, но если бы было, то только ей и принадлежало бы. Лизкины родители ничем не отличались от подобных им. А посему решили свою огромную квартиру разменять на две, подарив одну дочери с зятем, который к тому времени уже подрабатывал тренером одной из молодёжных команд по футболу, не переставая играть и сам. Зарплата хорошая, уважение, почёт, перспектива. Квартиру, тем не менее, оформили, на дочь, чтобы была собственность у неё на всякий случай, а то мало ли чего. Сегодняшняя молодёжь поживут годок, да и разбежались. Как на них надеяться, а квартира тогда кому? Нажито ведь всё непосильным трудом, в этом вся их жизнь: копейку прибавляли к копейке. И вдруг на ветер? Дудки!

Не накликая беды, просто думая в меру развития общества и отношений между родными людьми. Так и сделали. Никто не оспаривал их решения. Зять доволен был тем, что своя квартира у них с Лизкой появилась. На большее Павел и не претендовал. Работал себе с удовольствием и жену подбивал в своё русло.

– И зачем тебе эта учёба, Лизка, давай со мной работать будешь. Ты же в этом деле больше меня соображаешь. С пользой своё время и употребишь. Отдыхай себе, делай, что нравится.

– Попробовать можно, но параллельно с учёбой, – стояла на своём Лиза.

– Ладно, договорились. Мы на неделю едем на сборы в следующем месяце. Будем жить в лесу, на базе – красотища. Поехали с нами?!

– А что? Здорово! Речка, наверное, рядом?

– Всё включено…