Ночное небо переливалось перламутром, а юный ветер играл с робинией. Он шептал ей «Тот, кто любит больше» Одена, а я держал руку Алулы и сердце моё билось в такт каждому сиянию Млечного пути. Мы стояли перед тропой, ведущей от калитки дома до Аляски.
Я сделал первый шаг, и Рыжая пошла за мной. Её взгляд был прикован ко мне, а мне казалось, что она может оступиться и держал её за руку ещё сильнее. Коричневая тропа утопая среди моря полевых цветов и зелени вела за горизонт, уходя в небо. Но нам нужна Аляска. И мы свернули на половине пути по её маленькому ответвлению в сторону гор.
«Куда мы идём?» – спросила Алула в моей голове, потому что мне казалось, что она что-то пропела.
Я решил процитировать её – Домой, Алула, – и она запрыгала.
В моей груди заискрила молния, и я присел на одно колено. Свежий ветер подхватил меня и обдул горящее сердце. Стало легче и я угостился полногрудным вдохом моего лекаря. Ветер засмеялся.
– Давно я не видел подобного… Куда вы идёте?
– На Аляску, – ответил я. – И спасибо за прохладу.
– Угощайся, – он посмотрел на Рыжую, – твоя спутница прекрасна.
После этих слов Ветер начал играть с волосами Алулы, а она смеясь кружилась и падала в поля гиацинта.
– Твоё сердце горит по ней, не так ли?
– Я не знаю, Ветер. Ты в этом более сметлив.
– С чего ты взял? А, ты про деревья? Послушай, Фрэнк, любовь на самом деле неважна. Она самая чудесная и красивейшая робиния здесь, но я просто читаю ей стихи. Вот и всё. Важно другое, мой маленький Стиви. Я и без любви живу хорошо. Без неё можно жить и быть хорошим. Ты ведь жил без любви всё это время?
– Нет, я не знал, что…
– Стой, пока ты не зашёл далеко, старина. Вы всегда ставите любовь и одиночество на разные полюса. Но и на мысе Доброй Надежды есть север.
– Вы, это кто? – спросил я под журчащий смех Алулы.
– Да все вы. Хочешь, я тебе белого слона подарю? Тогда слушай. Она тебя любит. Но не знает об этом. Вы не будете вместе; от неё пахнет холодным железом и смертью. Я продрог почти. Счастливого пути, Фернандо. Скоро увидимся.
И он улетел, оставив за собой штиль.
Весь оставшийся путь до гор я думал о его словах, и никак не мог взять в толк, что он имел ввиду. Я никогда до этого не разговаривал с ветрами, и не знал, как следует относиться к их словам. В груди моей пролилась печаль.
Через две ночи мы дошли до переливающегося моря колосьев, играющего с лучами звёзд. Ночная прохлада приняла нас в свои объятия.
– Кхм-кхм… – послышалось откуда-то с поля.
– Добрый вечер! – озираясь, ответил я.
– Добрый вечер.
Я повторил: – Добрый вечер!
– Скажите, а где ваши ружья?
Помню, пытаясь найти источник занятных вопросов, я крутился словно флюгер Башни Ветров.
– Мы без ружей, – ответил я подняв руки к верху. – Только походный чемодан.
С полминуты тянулось молчание, а я вглядывался в танцующие стебли колосьев. Алула начала светиться.
– А у вас есть куры?
– Ни одной. Но зато у нас есть походный чемодан.
– Быть может в нём у вас завалялась пара ружей? – спокойным тоном ответил ствол яблони.
– Совершенно нет, – ответил я.
– И даже ни одной куры?
– Даже самой маленькой.
Из-за дерева вышел Фенек, глубокий голос которого не соответствовал его пушистой мордашке. Он был грустен и одинок. Глядя на его уши я понимал, что он очень давно знал о нашем приближении.
– Что ж, – ответил он. – В таком случае мне не следует вас задерживать.
– Постойте, – сказал я. – Мы идём на Аляску, правильный ли мы держим путь?
– Аляску? Это на Земле?
Стало ясно, что Фенек не помощник в деле карт. Он явно здешний, и вряд ли уходил далеко за пределы своих мест.
– Да, это на Земле.
– А в Аляску есть охотники?
– Да.
– А куры?
– Пожалуй, птица там есть.
На секунду он задумался.
– Вы пришли. Вот – Аляску, – и он окинул своей мордашкой всё поле вокруг.
– Мне кажется, там должно быть прохладнее, – ответил я.
– Приходите зимой, – с этими словами он исчез в золотой пшенице.
Мы переглянулись с Алулой и повернули головы на тропу. Спелые бутоны звёзд разливали по небу фиолетовый перламутр, а мы упивались Ветром. Он снова кружил фокстрот с колосьями и молча толкал нас в путь.