1
Телефон на столе Эльзы пронзительно зазвенел, так что она вздрогнула. Металлический голос секретаря неприятно резал слух. Эльзу вызывала главный редактор. Сердце молодой женщины тревожно забилось. Она положила трубку, вытерла вспотевшие ладони. Месяц назад в издательстве, где работала Эльза, начались финансовые трудности, некоторых сотрудников уволили, так что неожиданный вызов начальницы испугал ее. Стараясь не паниковать раньше времени, Эльза, как могла более непринужденно, поднялась с рабочего места, оправила юбку с жакетом и пошла к главному редактору.
Перед кабинетом она глубоко вдохнулаи под пронзительным взглядом секретаря отворила дверь. Марта Хейз сидела за широким, вишневого дерева, столом и перебирала бумаги. Увидев Эльзу, она улыбнулась. Молодая женщина почувствовала в этом недобрый знак, потому что начальница редко кого одаривала улыбкой.
– Присаживайтесь, фройлен Вольке, – сказала она, и Эльза примостилась на краешек жесткого сидения.
– Для начала хочу похвалить вас за многолетнюю работу в нашем журнале, – произнесла начальница. – Сколько вы уже возглавляете раздел досуга? Пять лет?
– Почти шесть, – отозвалась Эльза пересохшими губами.
– При вас этот раздел стал настоящей жемчужиной, – продолжала нахваливать начальница, но чем больше приятных слов слетало с ее ярко-накрашенных губ, тем напряженнее становилась Эльза. Это было как затишье перед бурей. И буря разразилась.
– Вы знаете, что издательство сейчас испытывает финансовые проблемы. В связи с этим нам приходится сокращать кадры, расставаться с ценными специалистами. Мне жаль сообщать вам об этом, но принято решение объединить раздел досуга с разделом красоты. Возглавит его Альберт Крум.
Пол зашатался под ногами Эльзы. Самые страшные опасения подтвердились.
– А как же я? –все еще отказываясь поверить в случившееся пролепетала Эльза.
Губы начальницы снова сложились в подобие улыбки.
– Вам придется покинуть издательство. Может позднее, когда дела поправятся, мы снова обратимся к вам…
Дальше Эльза не слышала. Мешал гул в ушах. Она с трудом поднялась со стула и,словно в тумане, направилась к двери.
– Мы дадим вам хорошие рекомендации. И компенсацию, конечно, – долетели до Эльзы слова, прежде чем она закрыла за собой дверь.
Женщина прошла мимо противной секретарши и, завернув в длинный, похожий на больничный, коридор, остановилась. Прислонилась к стене. Что дальше? Возвращаться на рабочее место, отвечать на неизбежные вопросы коллег, выслушивать их сочувствия, искренние и не очень.Она была не готова вынести эту пытку. Заканчивать текущие дела? Теперь ими займется другой. Альберт Крум, пропади он пропадом. Как была, без пальто, выбраласьЭльза на улицу. Несмотря на начало весны, холод и сырость пробирали до костей. Хотелось плакать от обиды и несправедливости. Она дорожила своей работой, гордилась тем, что делает, была ответственной, трудолюбивойи оказалась совсем не готова к тому, что останется не у дел. Слезы, как Эльза не сдерживалась, покатились по щекам. Укрыться бы сейчас в безопасном месте, зализыватьнанесенную рану. Только где это место? Полгода назад Эльза развелась с мужем и теперь снимала крошечную квартирку не в самом благополучном районе. Работа в последние месяцы была ее единственным спасением, способом выжить, не думать о том, чтобрак ее распался, что она осталась одна. Теперь нет и работы.
Эльзе все-таки пришлось вернуться в офис. Стараясь ни на кого не смотреть и делая вид, что не замечает любопытных взглядов и не слышит вопросов, забрала сумочку, пальто и поспешно удалилась.
Издательство «Химмель» было самым крупным и известным на юго-западе Германии, и Эльза со студенческой скамьи мечтала там работать. Пробовала устроиться несколько раз, и однажды удача улыбнулась ей. Эльза прошла все ступени в глянцевом журнале «Very» – от мелкой сошки в отделе корреспонденции до редактора раздела досуга. Вкладывала в работу всю себя, не жалела сил, времени, стараний. Даже брак ее распался частично из-за работы, слишком уж часто задерживалась допоздна и интересы журнала ставила выше интересов семьи.
Эльза закуталась в одеяло. В квартире было холодно. Дождь бился в стекло. На прикроватной тумбочке завибрировал мобильный.Эльза нехотя высвободилась из ватного кокона и потянулась за телефоном. На дисплее высветилось «мама». Женщина колебалась. Не хотелосьни с кем разговаривать, но телефон настойчиво звонил, и Эльза сдалась, представив встревоженное лицо матери.
– Куда ты пропала? Я уже третий раз звоню!
– Никуда. Я дома.
– У тебя все в порядке?
– В порядке, – повторила Эльза, но голос ее дрогнул.
– Точно в порядке?
– Точно, – еле выговорила Эльза и разрыдалась в трубку.
В конце концов, она все рассказала матери, хотя не собиралась ее расстраивать. Так получалось, что последние полгода Эльза постоянно расстраивала бедную женщину.
– Приезжай ко мне, – предложила мать, как в тот день, когда Эльза развелась. Тогда она отказалась, сославшись на работу. Теперь уважительной причины остаться не было. Да и хотела ли она оставаться в этой убогой квартире? В промозглом, сером городе?
– Хорошо, мама, я приеду, – согласилась Эльза и нажала отбой.
Хелена Вольке поселилась в деревушке Грюнберг у подножия горной цепи Шварцвальда после смерти мужа – отца Эльзы, три года назад. Дочь навещала ее не часто, потому что была занята в издательстве, но, когда приезжала, с удовольствием бродила по лесу, который начинался сразу за поселком, отдыхала на берегу реки, берущей начало в горах, даже собиралась подняться на самый высокий склон, утопавший в облаках. Вообще-то, она собиралась поднятьсятуда с мужем, но скоро он стал бывшим, так что осуществить затею не удалось. Теперь у нее появилось достаточно времени, чтобы сделать это, пусть и без спутника.
Эльза достала спортивную сумку, побросала в нее без разбора вещи из шкафа, посмотрела расписание электричек и вышла из квартиры. Добираться до Грюнберга предстояло с пересадками, ожидать поезд – почти два часа, но она не могла больше оставаться в одиночестве, хотелось смешаться с толпой, почувствовать себя частью живого организма, движимого какими-то целями и желаниями. «Что ждет меня в Грюнберге? Правильно ли я поступаю, поехав туда? Не нужно ли остаться?» – такие вопросы кружили в голове Эльзы пока она покупала билет, садилась в поезд, пока городские постройки мелькали в окне, пока пассажиры о чем-то разговаривали и смеялись. Настоящее Эльзы было покрыто мраком, будущее не сулило ничего хорошего.
2
Когда Эльза, наконец, добралась до Грюнберга, начало смеркаться. Мартовские сумерки были черными, как свежевспаханная земля, пропитались дождем и будоражащим ароматом молодой зелени. Мать ждала Эльзу на перроне. Молодая женщина сразу заметила ее высокую фигуру в синем плаще, на спокойном лице не отражалось никаких эмоций – ни радости, ни нетерпения, ни волнения. Встретились они тоже спокойно. Потом на машине, стареньком форде отца, добирались до дома. Эльза так устала, что не могла ни о чем рассказывать. Хелена, видимо, понимала состояние дочерии не задавала вопросов. Как только Эльза вошла в приготовленную для нее комнату, сразу рухнула в расправленную постель и провалилась в сон.
Проснулась Эльза от восхитительного аромата, который словноперенес ее в детство. Пахло обжаренными сосисками, омлетом и кофе. Кофе она в детстве не пила, но отец всегда начинал утро со свежесваренной чашечки. Эльза сладко потянулась и огляделась. После ее последнего визита жилище матери не сильно изменилось, но кое-какие новшества появились. Хеленаувлеклась вязанием пледов и в комнате, где спала Эльза, оборудовала мастерскую. Повсюду здесь виднелись следы ее работы. В глубоких корзинах лежали клубки жемчужно-серой и молочно-белой пряжи, на столике – разные по толщине спицы, какие-то неизвестные крючки и катушки. На стуле расположилась пузатая шкатулка для рукоделия, на полу – стопки старых журналов, на комоде – приемник, который Эльза слушала еще подростком. Занавески выцвели. Кружево пожелтело на солнце, но это его не портило. Наоборот, придавало особую прелесть, создавало ощущение уюта. За тонкой паутинкой нитей виднелись горы и полоса леса. Эльза поднялась, достала из комода потертые джинсы, которые оставила здесь в прошлый свой приезд, и материн свитер, волосы собрала в хвост. Черная спортивная сумка, как нечто чуждое этой светлой, теплой комнате, распласталась у двери. Женщине не хотелось ее открывать, словноза толстой молнией пряталисьвсе беды и разочарования, что она привезла с собой. Эльза затолкала сумкупод кровать и с чувством облегчения вышла из комнаты.
Хелена завтракала на кухне. Тарелка Эльзы была предусмотрительно накрыта крышкой, чтобы еда не остыла.
– Выспалась? – спросила мать.
– Еще как. Давно я так не спала. Непривычно тихо вокруг.
Эльза с наслаждением откусила поджаристый кусочек тоста, вслушиваясь в приятный хруст, сделала глоток кофе и даже зажмурилась от удовольствия. О ноги ее потерся кот Орех. Потом завалился на бок, подставив Эльзе дымчатый живот. Женщина погладила его, утопая пальцами в длинной шерсти, после чего кот потерял к ней интерес. Забрался на подоконник и стал наблюдать за птицами, устроившими на улице перебранку.
– Как ты? – поинтересовалась Хелена, когда дочь встретилась с ней взглядом.
От этого участливого, полного любви взгляда горло Эльзы снова сдавил спазм, а на глаза набежали слезы.
– Нормально, – выдавали она.
– Ты можешь оставаться здесь, сколько захочешь, – сказала мать. – Я понимаю, ты переживаешь не просто потерю работы, рухнул весь мир, который ты строила на протяжении многих лет. Тебе нужно время, чтобы прийти в себя, решить, как жить дальше.
Боясь расплакаться, Эльза просто кивнула.
– Утро такое хорошее, – пробормотала она. – Выйду на террасу.
– Конечно. Только возьми плед, там прохладно.
Эльза забрала с собой кружку с кофе, плед и выбралась на улицу. Терраса примыкала к задней части коттеджа и выходила в небольшой, аккуратный садик. Трава вовсю зеленела, на ней, как заплатки, то тут, то там виднелись островки первоцветов. Деревья стояли голые, но почки уже набухли, а кое-где начали проклевываться листочки. За садом тянулись луга, переходящие в лес, за ним – горы в снежных шапках. Воздух был таким чистым и прозрачным, что голова у Эльзы с непривычки закружилась. Она опустилась в плетеное кресло на террасе и, обхватив кружку ладонями, устремила взгляд на горную гряду.Здесь все проблемы казались такими незначительными и далекими. С момента, как Эльза сидела напротив начальницы и слушала свой приговор, прошла неделя, а чудилось, будто месяцы. Солнце то выплывало из-за облаков, то снова оказывалось в их плену.Женщина потеряла счет времени, не знала, как долго сидела и смотрела вдаль. Кофе давно остыл, тело затекло. Вывели ее из состояния гипнотической отрешенности голоса. Кто-то разговаривал в доме. Через застекленную дверь Эльза увидела профиль незнакомки. Высокая, смуглая, с длинными черными волосами и чуть раскосыми глазами. Она беседовала с Хеленой, смеялась и жестикулировала. «Откуда взялась эта экзотическая птичка в сельской глубинке», – подумала Эльза. В этот момент незнакомка, словно уловив ее мысли, повернула голову и увидела Эльзу. Женщина смутилась, почувствовав себя ребенком, подглядывающим за взрослыми. В детстве она могла спрятаться, но теперь так не поступишь. Эльза заставила себя приветливо улыбнуться и войти в дом.
– Моя дочь Эльза, – донесся до нее голос матери. – Приехала погостить из города. А это моя хорошая знакомая Ариэль.
– Здравствуйте, – Эльза протянула новой знакомой руку. Пальцы Ариэль были сухими и теплыми, рукопожатие сильным, так что на тонком запястье ее зазвенели браслеты. Черные, как маслины, глаза Ариэль внимательно оглядели Эльзу, будто оценивали – достойна она внимания или нет. И снова Эльза смутилась и одновременно разозлилась на себя. Она же уверенная в себе женщина, редактор, пусть и бывший, журналист, встречающийся с сотнями людей, находящий общий язык с каждым. Когда она успела растерять свои способности? Почему стоит потупившись, не может вставить в беседу и пару слов?
– Заходите на чашку кофе, – предложила Ариэль, и Эльзе показалось, что она выдержала некое испытание и обрадовалась, хотя совсем не знала, что Ариэль за человек, и захочет ли поддерживать с ней знакомство.
– Мне пора, – обратилась Ариэль к Хелене. Порывисто обняла ее и вышла, оставив за собой насыщенный пряный аромат.
Эльза, словно завороженная, провожала взглядом фигуру Ариэль в пестром цветочномплатье, выглядывающем из-под серого пальто. Зеленый шарф развевался на ветру.
– Откуда ты ее знаешь? – спросила Эльза у матери, когда женщина скрылась из вида.
– Ариэль поселилась в Грюнберге два года назад. Снимает коттедж на соседнейулице.
– Одна?
– С дочкой.
– Чем занимается?
– Работает учительницей в школе Бергштадта. Еще ведет кулинарные курсы.
– Курсы?
– Да, Ариэль замечательная кулинарка. Сейчас сама в этом убедишься, – и мать указала на пирог, который принеслагостья. – Тает во рту.
– И где она проводит курсы? – спросила Эльза, вдыхая аромат сочного мясного пирога.
– У себя дома. Я тоже на них ходила.
– Правда? – Эльза представить не могла, что ее мать можно соблазнить какими-нибудь курсами, тем более кулинарными. – Ты и так хорошо готовишь.
– Пошла из любопытства и желания поддержать.
– Ну и как? Чему-нибудь научилась?
– Как у Ариэль готовить у меня не получается. Наверное, для этого нужен особый дар. Но я стала иначе относиться к продуктам, к еде в целом.
Эльза снова посмотрела на пирог.
– Я хотела сходить к реке, – сменила она тему.
– Помнишь дорогу?
– Да, только не успею вернуться к обеду.
– Я заверну тебе кусок пирога с собой.
Эльза надела куртку, ботинки, взяла рюкзак с пирогом и отправилась на прогулку.
В конце поселка дорога ныряла в лес. Если идти, не сворачивая, по главной, самой широкой, тропе, окажешься у реки. Вообще, рекой ее сложно назвать. Скорее протокой. Весной, когда снег в горах таял, она превращалась в полноценный водоем, летом же, особенно жарким, высыхала до тоненького ручья.
Тени от сосен падали на тропу и сплетались в фантастический узор. Терпко пахло смолой. Земля меж корнями деревьев была усеяна конфетти из первоцветов – желтых, белых, фиолетовых. Солнце выглядывало из-за массивных стволов и пряталось вновь, будто играло с Эльзой в прятки. Впереди уже раздавался шум воды. Эльза вспомнила Ариэль. «Той женщине гораздо сложнее, чем мне. Онарастит дочь одна и у нее, по-видимому, нет мамы, к которой можно приехать».
Вот и река. Вода, в которой отражалось небо вперемешку с лесом, была сине-коричневого с мазками елового цвета. Вдоль берега громоздились покрытые мхом камни. Эльза окунула в воду руку и тут же отдернула ее, такой река была холодной. Она все время двигалась и будто уносила с собой все напряжение последний дней, месяцев, а может и лет. Когда женщина возвращалась назад, она чувствовала себя освободившейся от тяжкого груза.
3
Дома, к удивлению Эльзы, она вновь застала гостей. Раньше ее мать невозможно было вытянуть куда-нибудь, да и в их городскую квартиру редко, кто заходил. Сейчас же на кухне Хелены расположился пожилой господин в свитере с высоким воротом и в старомодном кепи.
– А вот и твоя малышка вернулась! – воскликнул мужчина, как только заметил Эльзу в дверях кухни.
– Как погуляла? – спросила мать, оборачивая к ней довольное лицо. Эльза никогда не видела ее такой при жизни отца. Наоборот – унылая маска, казалось, навсегда сковала все черты, а улыбка была большой редкостью. Теперь же смеетсяс каким-то сельским старичком. Эльзе стало обидно за папу. Она хмуро поздоровалась с гостем. Сняла с плеч рюкзак, вспомнила про нетронутый кусок пирога и почувствовала, что сильно проголодалась. Не обращая внимания на мужчину, по-свойски сидевшего за кухонным столом, Эльза достала из рюкзака пирог, сняла пергамент, в который он был завернут, и жадно откусила. Ей нечего стесняться, она у себя дома. Даже холодным, пирог оказался чудесным на вкус. Поджаристый сверху и мягкий, тающий внутри. Сочная мясная начинка наполнила рот Эльзы и раздражение покинуло ее также внезапно, как возникло. «Что плохого в том, что мать дружит с соседями, – подумала она. – Не хочу же я, чтобы она стала затворницей, угрюмой, обиженной на жизнь и людей». Нет, улыбающаяся мать, со смешинками в глазах нравится ей больше.
– Помнишь Стефана? – спросила между тем Хелена. – У него лучшая в поселке теплица. Посмотри, что он принес.
И мать показала Эльзе пучки зеленого салата и румяный редис.
– Не ешь всухомятку. Наливай морс. Сейчас сделаю салат и разогрею пирог.
Эльза проглотила последний кусок и дружелюбно протянула мужчине руку.
– Спасибо за овощи, – поблагодарила она.
Стефан заулыбался, галантно поцеловал Эльзе пальцы и засобирался домой.
– Приятный старичок, – сказала Эльза, когда за гостем захлопнулась дверь.
– Он ненамного старше меня, – отозвалась мать, отправляя овощи в мойку. – Или ты и меня считаешь старушкой?
– Нет! Конечно, не считаю! – запротестовала Эльза. – Чем он занимается?
– Выращивает овощи и продает в городе. Здесь практически все работают в Бергштадте. У Анны с Ричардом там цветочная лавка, у Эммы – сувенирная, Ариэль преподает, я вяжу пледы и отсылаю в магазинчик Мантеля.
Эльзе стало стыдно. Она никогда не интересовалась, как и на что живет мать, не спрашивала про ее окружение. А главное, никогда не спрашивала, почему Хелена переселилась в деревню. Поначалу крутила пальцем у виска, потом смирилась и воспринимала переезд матери, как причуду стареющей женщины. А может на то имелись причины? Счастлива ли она была? Нравилось ли ей жить в городе? О чем она мечтала? К чему стремилась?
–Тебе нравится здесь? – спросила Эльза нерешительно.
– Очень, – ответила Хелена, нарезая редис.
Эльза внимательно посмотрела на нее. Не как на маму, как на женщину. В этом плане она, действительно, совсем не напоминала старушку, наоборот, помолодела. Лицо приобрело здоровый цвет и румянец, длинные светло-русые волосы были практически без седины, тело оставалось стройным и подтянутым. Глаза яркие, взгляд открыт. Молочного цвета свитер надет на голубую рубашку, домашние брюки без единой складки. Хелена была молодая и красивая. И она заслуживала счастья.
– Соседи часто навещают тебя? – поинтересовалась Эльза, накрывая стол для обеда.
– Бывает. Стефан почти каждый день приносит овощи, Ариэль балует пирогами. Иногда заходит Анна или Ричард с цветами. Ты бы видела, какие розы они выращивают. И не только розы. Гиацинты, нарциссы, тюльпаны, пионы… и много других, ты же знаешь, я не особенно разбираюсь в цветах.
И опять Эльза подумала об отце. Она не помнила, чтобы он дарил маме цветы. Возможно поэтому она в них и не разбиралась.
Мать и дочь сели за стол. От разогретого пирога поднимался аппетитный пар. Свежие овощи источали запах весны. Льняная скатерть, синие тарелки с золотистой каймой и такие же стаканы, пузатый кувшин с морсом, столовые приборы, вышитые салфетки, несколько крокусов в вазочке… все так опрятно, уютно, радует глаз. Почему раньше ничего такого не было? Все серо, равнодушно, буднично.
– Ты была счастлива с папой? – вырвалось у Эльзы.
– Я была защищенной, – ответила Хелена после паузы.
– А сейчас, в Грюнберге, ты чувствуешь себя счастливой?
– Я чувствую себя свободной.
Эльза поняла, что спросила не совсем то, что собиралась, но пока не готова была к откровенному разговору.
Остаток дня прошел тихо и размеренно. Эльза следила в окно, как на поселок опускались сумерки, что заставило смолкнуть птичьи трели, а кота Ореха вернуться из сада в дом и забраться в хозяйское кресло. Потом солнце закатилось за горы и все вокруг погрузилось в темноту. Хелена вязала плед, Эльза то читала книгу, то просто наблюдала за уверенными движениями матери. Тикали часы, время от времени поскрипывали деревянные половицы, словно по ним ходил кто-то невидимый, с улицы донесся далекий лай собаки. Глаза Эльзы закрылись, и сон, глубокий, умиротворяющий, принял ее в свои сладкие объятия.
Дни сменяли один другой, похожие, как близнецы. Неспешные сытные завтраки, долгие прогулки, дела по дому и в саду. Иногда Эльза гуляла вместе с матерью, чаще одна. Как-то она отправилась исследовать поселок и обнаружила много любопытного или просто забытого, не удостоенного внимания. Сейчас же Эльза тщательно осмотрела старинную церковь в стиле барокко, рыночную площадь, обрамленную нарядными фахверковыми домиками с разноцветными ставнями, пивную и гостиницу, так как в деревеньку иногда наведывались туристы. Зашла в магазинчики: в одном продавались самые необходимые в быту товары – бакалея, в другом – продукты и свежая пресса, в третьем – самом крошечном, сувениры. Эльза с интересом и восхищением разглядывала искусно сделанные блюда с пейзажами Грюнберга, вазы разных форм, цветов и размеров, кружки, кувшины, пузатые заварочные чайники, колокольчики,фигурки птиц и зверей, обитающих в здешних лесах. Она даже собралась купитьчто-нибудь, нопотом подумала, что не к чему. Вернувшись домой, Эльза рассказала матери про магазинчик,такой простой, но в то же время особенный.
– Это магазин Эммы, я вас как-нибудь познакомлю, – сказала Хелена. – Она сама делает эту посуду на гончарном круге.
На самом деле Эльзе хотелось встретиться с Ариэль, но загадочная гостья больше не заглядывала, а сама она стеснялась к ней пойти. Зато к ним почти каждый день наведывался Стефан – всегда с пучком салата, свежими огурцами, редисом или петрушкой. Выпивал чашку кофе, рассказывал забавные истории из своего детства, проведенного на ферме, балагурил. Скоро Эльза встречала его уже как хорошего знакомого или чудаковатого дядюшку.
Как-то навестили соседей – Анну сРичардом.Эльза была впечатлена их цветочной теплицей, представлявшей собой дом в миниатюре, с разными «комнатами» – для купания цветов, подкормки, отдыха самих цветоводов, хранения инвентаря, «детская» – для неокрепших саженцев, отдельные помещения для сезонных цветов… Сотни кустов росли на грядках, столько же – в кадках. Концентрация запахов была такая, что кружилась голова, а от смеси ярких красок рябило в газах. Супруги оказались приятными людьми средних лет. Без детей, отдающие все свои силы цветам.
С собой гостьи унесли букет тюльпанов. Эльза поставила их в кувшин и долго смотрела на глянцевые лепестки, вдыхала густой, горьковатый аромат. В цветах было столько страсти, а она чувствовала себя засохшей веткой, которую уже ничего не оживит. Пусть вокруг занималась, словно пожар, весна, душу женщины сковал лед.
4
Любимым местом Эльзы оставалась река. Особое спокойствие находило на женщину, когда она сидела на стволе поваленной сосныи смотрела, как течет вода. Тогда тяжелые мысли отпускали ее, словно уносились вслед за потоком. Еще несколько часов потом ощущала Эльза умиротворение, поэтому стала использовать реку и прогулку по лесу, как своеобразную таблетку от тоски. Но однажды привычный сценарий был нарушен.
Эльза размышляла о туманном будущем, как вдруг тишину леса разорвал пронзительный лай. Женщина вздрогнула и обернулась. Прямо на нее неслась собака. Большая озлобленная овчарка. Завизжав, так что из прибрежного кустарника выпорхнули перепуганные утки, Эльза забралась на поваленное дерево. Собака остановилась в паре метров от него, продолжая неистоволаять. Эльза замерла, боясь шелохнуться. Сердце стучало в груди. Хотелось бежать, но она знала: тогдасобака точно набросится на нее.
– Эй, парень, кого ты там увидел? – послышалсямужской голос. – Бог ты мой! Ну-ка, ко мне!
Собака повиновалась. С недовольным видом замолчала и потрусила к хозяину. Бледная как снег Эльза последовала взглядом за ней.
На тропе стоял мужчина.
– Извините, что мой парень напугал вас, – сказал он. – Здесь редко, кто бывает из местных. Пес не привык. Но он бы не тронул.
– Вы разве не знаете, что на собак нужно надевать намордник! – дрожащим голосом произнесла Эльза.
– Намордник?! – удивился незнакомец. – В лесу?
Эльза разозлилась. Хотелось выплеснуть на обидчика весь перенесенный страх.
– Да, в лесу, если в нем водятся люди! – закричала она. – Я на вас в суд подам! Ваша дворняга чуть меня не растерзала! Я теперь не смогу здесь спокойно гулять, чувствовать себя в безопасности!
– Не хожу я здесь каждый день, – защищался мужчина. – Просто пасу овец. Сегодня одна сбежала, вот я и подумал…
– Что я овца! – взвилась Эльза. – Пасите своих овец и не трогайте мирных людей. Что еще ждать от пастуха, – разошлась она, но пастух уже не слушал ее. Развернулся и вместе с собакой удалился по лесной тропе.
Женщина спустилась на землю. Чувство вины захлестнуло ее. Это не пастуха с собакой она сейчас отчитывала, а начальницу, которая ее уволила, мужа, который с ней развелся. Все раздражение, обиду, злость, накопившиеся и не нашедшие выход, выплеснула она на этого деревенского парня.
С тяжелым сердцем вернулась Эльза домой, впервые не получив от прогулки спокойствия. Угрюмо села за стол на кухне. К счастью, Стефан уже ушел. У нее не было настроения с ним шутить.
Хелена возилась с посудой. Эльза не двигалась с места. Женщина несколько раз посмотрела на дочь. Потом оставила чашки и села напротив нее.
– Ты не думала, что собираешься делать дальше? – спросила мать.
Эльза пожала плечами.
– Я в тупике, – призналась она. – Наверное, пора возвращаться в город, искать работу.
– Это не обязательно, – сказала Хелена.
Дочь удивленно посмотрела на нее.
– Работать?
– Я имела в виду, не обязательно возвращаться в город.
– Предлагаешь остаться здесь? Чем же я буду заниматься?
– Чем и в городе.
– Как ты себе это представляешь?! – разозлилась Эльза на то, что мать не понимает, как важно для нее, что она делала. – Я была редактором раздела!
– Редактором раздела, – подчеркнула мать. – Но ты ведь мечтала стать редактором журнала! Что тебе мешает издать свой журнал?
– Здесь?! – повторила Эльза пораженно, будто Хелена предлагала ей нечто невероятное.
– Ты в Грюнберге уже две недели, и я надеялась, хотя бы немного поняла.
– Поняла, что?
– Что настоящей жизнью живут не только модные дизайнеры, актеры, художники, рестораторы… Что интерес могут представлять обычные люди. И те, кто выращивает морковь, и те, кто печет пироги, и те, кто учит детей. Оглядись вокруг, Эльза. Раскрой глаза. Тебя окружает уникальный мир, первозданная природа, незаурядные люди. Расскажи об этом!
– Я мечтала быть редактором глянцевого журнала, – сказала Эльза упрямо.
– Так сделай глянцевый журнал про загородную жизнь, про природу, про людей. Толстый, с красивыми фотографиями, вдохновляющими историями.
Эльза не нашла, что сказать. Она никогда не задумывалась о том, что мечту ее можно осуществить, стоит только взглянуть на нее с другого ракурса.
– Но кто будет работать в журнале? – возразила женщина. – Тексты смогу написать я, но фотографии? Кто сделает их? А снимки в журналах решают все.
Хелена задумалась.
– Мартин! – воскликнула она.
– Какой Мартин?
– Он пасет овец. И фотографирует, – добавила Хелена, заметив скептический взгляд дочери. – Я серьезно. Он снимает природу, людей. Даже победил в каком-то конкурсе. В журнале печатали его снимки. Подожди, у меня есть вырезка.
Мать подошла к шкафу, достала потрепанную папку, где хранила странички с рецептами, всякими полезными советами по домоводству и садоводству, просто симпатичными картинками. Минуту она перебирала свои сокровища, пока с торжествующим видом не сунула под нос дочери бумажку. На ней были изображены просторы Грюнберга с отарой овец, играющий с собакой ребенок, горы, много гор. Эльза собралась сказать что-нибудь язвительное, но снимки оказались, действительно, хороши.
– Может он уже не фотографирует, – усомнилась Эльза, возвращая Хелене вырезку.
– Сходи и узнай. Заодно познакомишься.
– Боюсь, я уже с ним знакома. И он вряд ли захочет со мной разговаривать.
Мать вопросительно подняла бровь. Эльза вкратце рассказала про собаку и резкие слова, которые бросила мужчине.
– Думаю, тебе в любом случае придется пойти к Мартину, извиниться. Он хороший человек, не нужно с ним ссориться.
– И как мне вымолить у него прощение?
Мать пропустила иронию, сквозившую в голосе Эльзы, мимо ушей.
– Испеки пирог. Желательно, сладкий. Как у Ариэль, конечно, не получится, но все-таки.
– Мартин любит сладкое? – Эльза вспомнила суровый облик мужчины. Нависшие над глазами брови, бороду, мощную фигуру, представила, как он уплетает сладкий пирог и улыбнулась от этой забавной картины.
– Не знаю, любит ли сладкое Мартин, а вот его сынишка пирогу образуется, и мост между вами будет возведен.
– Я подумаю, – сдалась Эльза.
Хелена разбивала ее аргументы один за другим. Похоже, у Эльзы в самом деле не было препятствий для издания собственного журнала.
Ночью женщине не спалось. Она ворочалась на постели и думала, правильно ли сделает, ввязавшись в историю с журналом. На бывшей работе ей выплатили приличную компенсацию. Разумно ли потратить ее на издание, будущее которого не известно. Конечно, она попытается продать тираж, но выйдет ли из этого что-нибудь. Надо продумать концепцию журнала, темы, героев. Определиться с фотографом. Поднять контакты дизайнеров, которые помогутразработатьоблик журнала, сверстать его. Найти типографию. Голова кружилась от дел, и в то же время чувствовалось небывалое вдохновение. Хотелось не лежать в кровати, а скорее браться за дело.
5
Эльза встала рано. Она почти не спала, но ощущала бодрость, прилив воодушевления и сил не покидал ее со вчерашнего вечера. По опыту молодая женщина знала: торопиться не стоит, все нужно делать по порядку и по степени важности. А самым важным сейчас было заполучить фотографа. Поэтому Эльза повязала материн фартук и принялась за готовку. Конечно, она могла перепоручить это дело Хелене, заказать пирог Ариэль или даже купить, но для Эльзы это было своего рода искуплением вины. Она оскорбила человека, теперь нужно сделать ему приятное и добиться прощения.
Пока тесто поднималось, Эльза приступила к начинке. В морозилке кстати оказалась упаковка вишни. Эльза смешала ее с сахаром, выложила тесто в форму, сдобрила щедрой порцией ягод. Сверху перекрестила пирог косами, присыпала ванилью и поставила в разогретую духовку. Заварила чай. На улице было пасмурно. Серые тучи нависли над поселком, но от этого в доме сделалось еще уютнее.
В кухонном шкафу Эльза нашла потрепанную тетрадь для записей и огрызок карандаша. Для начала этого было достаточно. Кот Орех пришел, взбудораженный звуками и запахами, забрался молодой женщине на колени. Она рассеяно погладила его и раскрыла пожелтевшую страницу.
Первые капли упали на стекло, когда Эльза закончила. Перед глазами ее теперь был план публикаций и фотосьемок номера, заметки о том, каким должен быть журнал, обрисован его примерный облик, объем, прописана идея, примерные сроки.
Эльза достала из духовки пирог и по кухне разнесся сладкий аромат выпечки. Проснулась мать. Очень удивилась, обнаружив на столе пирог.
– Это для Мартина, – пояснила Эльза.
– Заверни в салфетку и положи в корзину, – сказала она.
– Когда лучше отнести?
Хелена бросила взгляд на часы.
– Можно сейчас. Он должно быть отогнал овец на пастбище и вернулся домой. Я объясню, куда идти.
Эльза надела дождевик, взяла пирог и отправилась наводить мосты.
Дом Мартина находился на окраине Грюнберга рядом с лугами. Это был простой деревянный коттедж, добротный и опрятный. Эльза постучала в бутылочного цвета дверь, но никто не открыл. Постучала еще раз. Потом толкнула. Дверь оказалась не заперта. Эльза шагнула в просторный холл с ореховым шкафом для верхней одежды, скамьей, на сиденье которой был кинут клетчатый плед. Навстречу ей выбежал мальчуган лет пяти.
– Привет. Ты кто? – спросил он бойко.
– Эльза, – ответила она. – А тебя как зовут?
– Кристоф.
– Я пришла к твоему отцу. Он дома?
– Сейчас вернется, – ответил мальчуган. – Подождете?
– Пожалуй, –согласилась Эльза. – У меня с собой пирог.
– Здорово! – обрадовался Кристоф. – Идем на кухню.
– А ты разве один дома? – спросила Эльза, входя в чистое помещение с большим столом посередине.
– Один.
Эльза выложила пирог на блюдо. Чувствовала она себя неловко. Казалось, в любую минуту сюда войдет хозяйка и поинтересуется, что Эльза делает на ее кухне. Или Мартин разозлится, увидев ее, и прогонит прочь. Расспрашивать Кристофа про маму или других родственников Эльза постеснялась.
Она отрезала мальчику кусок пирога, налила молока.
Пока Кристоф ел, молодая женщина рассматривала его. Светловолосый, с голубыми глазами в обрамлении длинных ресниц. Маленький нос пуговкой, широкая улыбка, которой он ее время от времени одаривал. Высокий и худощавый, судя по тому как висел на нем коричневый свитер, а из коротких рукавов выглядывали тонкие запястья.
На кухне было тепло. Взгляд Эльзы переместился на стены, украшенные картинками из старых журналов. На дубовых полках аккуратными рядами выстроились кастрюли и тарелки, сковороды и чашки. На плите стоял начищенный до блеска чайник. Со стула свисало полотенце. Посреди стола находился кувшин с молодыми ветками. На подоконнике – ящик с рассадой. Все везде прибрано, аккуратно.
Хлопнула дверь. Эльза вздрогнула. Через пару секунд на пороге возник Мартин. В куртке, резиновых сапогах, мокрый от припустившего дождя.
Он с изумлением смотрел на Эльзу, так что она непроизвольно встала.
– Я пришла извиниться, – пролепетала непрошеная гостья. Глядя на суровый облик мужчины, она уже не считала идею обратиться к нему удачной.
– Папа, Эльза принесла пирог, – сказал Кристоф.
Мужчина переводил взгляд с перепачканного вишней сына на Эльзу и молчал. По его непроницаемому лицу сложно было догадаться, о чем он думает.
– Я не должна была так себя вести. Там, у реки… С моей стороны это было неправильно. Я обидела вас…
Слова застряли в горле Эльзы. Молчание хозяина выбивало ее из колеи. Уж лучше бы он дал волю гневу, чем вот так стоять.
– У меня было к вам дело, – пробормотала женщина. – Вижу, сейчас не подходящий момент. Как-нибудь в другой раз.
Эльза улыбнулась мальчугану и скользнула к выходу, чувствуя на себе тяжелый взгляд Мартина.
– Какое дело? – спросил мужчина, когда она поравнялась с ним.
– Идея может показаться безумной. Я решила издавать журнал. О Грюнберге и его жителях… И мне нужен фотограф. Без него журнал не сделать.
Снова молчание, которое уже не пугало, а раздражало Эльзу.
– Почему вы обратились ко мне? – произнес, наконец, Мартин.
– Мама сказала, вы фотографируете. Показала вырезки из журнала. Мне понравилось.
– Кто ваша мама? – спросил мужчина, нахмурившись.
– Хелена Вольке.
– ХеленаВольке! – лицо собеседника неожиданно прояснилось.
– Конечно, помогу, чем смогу, – заявил он.
– Тогда можно обратиться к вам, когда понадобится фотограф? У вас есть камера?
– Есть. Обращайтесь.
Эльза поняла, что больше от Мартина не добьешься. Он, как и дом, в котором жил, был простой и основательный. Если сказал, что поможет, значит сделает это, без лишних сантиментов.
Назад она вернулась в приподнятом настроении.
–Как все прошло? – поинтересовалась Хелена.
– Согласился, – ответила Эльза. – Когда узнал, что ты моя мать. Вы в таких дружеских отношениях? Мартин не производит впечатление общительного человека.
Хелена улыбнулась.
– На самом деле он довольно общительный. Ты с нимпросто мало знакома.
– А как ты с ним подружилась?
– Присматривала за Кристофом, когда он был поменьше. Да и сейчас иногда помогаю.
– Где его мать?
– В столице, – ответила Хелена сухо, давая понять, что дальше распространяться на эту тему не станет. – Кстати, пока тебя не было, заходила Ариэль, пригласила нас на ужин.
Эльза обрадовалась. Сейчас, когда она решила делать журнал, поддержка Ариэль оказалось бы очень кстати, а материал про эту удивительную женщину стал бы украшением номера. Поэтому на предстоящий ужин Эльза возлагала особые надежды.
Снаружи коттедж Ариэль выглядел таким же, как все остальные – одноэтажный, с мансардой и черепичной крышей, белыми стенами, с массивной деревянной дверью, за которой словно начинался другой мир. Пестрый текстиль, шелк, восточные узоры вместе с европейским минимализмом делали жилище Ариэль очень необычным. На стенах висела обрамленная в рамы вышивка, разной формы и размеров зеркала.На комодах, журнальном столике и полках стояли причудливые статуэтки, свечи, вазы, которые хотелось без конца рассматривать. Целый стеллаж занимали книги на разных языках, по большей части кулинарные. На одной из стен расположились неизвестные Эльзе музыкальные инструменты. С потолков свисали лампы, напоминающие экзотические цветы. На полу лежали мягкие ковры, в которых тонула нога. И среди этого мини-королевства расхаживала Ариэль с темными распущенными волосами, в длинном струящемся платье. На запястьях ее позвякивали браслеты, шею украшали цепочки с разными кулонами.От Ариэль шел пряный аромат, который так запомнился Эльзе в их первую встречу. Дочке Ариэль Габи исполнилось шесть. Миниатюрная, черноглазая и черноволосая девчушка была очаровательна. Мать наряжала ее в яркие платья, замысловато заплетала волосы, так что девочка была похожа на маленькую восточную принцессу.
Ужин превосходил все ожидания.
Закуски с запеченными морепродуктами и белым вином. На горячее – паста с креветками и сливочным соусом, присыпанная, словно снегом, тающим во рту сыром. На десерт – воздушные булочки с лимонным кремом, фруктовый сорбет. Эльза будто впервые ела такую вкусную еду, пила такое вкусное вино, чувство блаженства разлилось по всему ее телу.
– Похоже, я запишусь на ваши курсы, – сказала она, положив руку на живот.
Ариэль рассмеялась так мелодично, словно колокольчики на ее браслетах.
– Приходите. Новый курс начнется через неделю.
– Можно обратиться к вам с еще одной просьбой, – приступила Эльза к теме, о которой думала весь вечер.
Женщина вопросительно на нее взглянула.
–Я собралась издавать журнал про поселок и людей, которые в нем живут. Мне очень хочется рассказать про кулинарные курсы и про вас. Вы такая необычная, – призналась Эльза и осеклась, испугавшись, что голос ее звучит слишком восторженно.
– Буду рада, – ответила Ариэль просто. – Что вы хотите узнать?
– Про вашу жизнь. Как вы оказались в Грюнберге? Как научились так замечательно готовить?
Ариэль улыбнулась, немного грустно, как показалось Эльзе.
– Ну что ж, приходите как-нибудь вечером, и я расскажу вам свою историю. Вы же сами решите, что стоит включать в статью, а что нет.
История Ариэль
Ариэль была богатой. Она родилась в семье, которая успешно занималась чулочным бизнесом. Благодаря чулкам, колготкам и носкам семья Ариэль жила в особняке, имела прислугу, парк с собственной конюшней, гараж с автомобилями. В элитную школу для девочек Ариэль – единственную дочь и наследницу, возил личный шофер. Окончив ее, Ариэль отправилась учиться дизайну во Францию. Потом освоила курс менеджмента в родном городе. Наверное, сейчас Ариэль была бы женой какого-нибудь влиятельного бизнесмена, а ее дети – наследниками семейных богатств, не встреть она Марио. Божественно красивого искателя приключений, мигрировавшего из Италии. Сын бедных тосканских фермеров, что мог он предложить ей, богатой и избалованной, кроме своей любви. И Ариэль приняла ее, более того, сама влюбилась. Да так, что и бизнес, и карьера, и светские развлечения были забыты. Целые дни могла проводить Ариэль в съемной квартирке Марио, дожидаясь, когда он вернется со случайных заработков. Когда Марио приходил с добычей, они устраивали настоящий праздник. Ужинали в ресторане, посещали клубы, пили коктейли и танцевали. Когда же Марио не везло, Ариэль старалась держаться подальше от сердитого возлюбленного. Конечно, у молодой женщины были деньги, и она могла превратить в праздник каждый день их жизни, но Марио оказался горд. Горд и горяч, что так нравилось в нем Ариэль. Но совсем не нравилось ее родителям. Сначала они восприняли увлечение дочери, как очередную блажь, желание привыкшей к комфорту девочки изведать другой жизни. Но, видя, что увлечение не проходит, наоборот, крепнет, приступили к другим мерам – уговорам, разъяснениям бесперспективности этих отношений, угрозам. Ариэль стояла стеной за своего Марио. Ни за что на свете она не променяла бы его на этих холеных, но таких расчетливых и холодных бизнесменов, среди которых вращалась их семья.
Как выйти из круга взаимных обид и упрековАриэль не знала. Напряжение нарастало, пока в один прекрасный день молодая женщина непоняла, что беременна. Это и испугало, и обрадовало ее. Мысль, что у них с Марио появится ребенок, наполняла Ариэль таким счастьем, что хотелось рассказать об этом всему свету. При этом было страшно, как известие воспримут родители, как Марио войдет в семью, ведь теперь они неизбежно поженятся. Все оказалось хуже, чем предполагала Ариэль. Отец кричал и брызгал слюной, что на порог не пустит этого проходимца и голодранца. Мать поджимала губы и отворачивалась. Марио при встрече наговорил им много обидных слов, уничтожив надежды на примирение. Он предложил Ариэль пожениться без родительского согласия, но молодая женщина решила подождать, когда сердца их оттают. Пока можно жить и в гражданском браке, все равно денег на свадьбу нет. Марио согласился. Ему безразличны были «свадебные финтифлюшки», как он называл платье, банкет и гостей, но Ариэль мечтала о настоящей свадьбе, не хотела выходить замуж тайком, против воли родителей.
Шло время. На свет появилась малышка Габи. Ариэль думала, что родители пожелают взглянуть на внучку и тогда, взяв на руки этот крошечный, сладко пахнущий комочек, точно не захотят сней больше расставаться, и мир, таким образом, в семье будет восстановлен. Но увидеть ребенка родители не спешили. Когда Ариэль звонила, домработница сообщала, что хозяев нет. Когда приходила – ей не открывали дверь. Ко всем горестям Ариэль добавилось еще одно – ухудшение отношений с Марио. Из некогда пылкого возлюбленного он превратился в недовольного и капризного. Часто не ночевал дома, раздражался на Ариэль и плачущую Габи. Разговоры о свадьбе становились все реже, как и мечты о совместном будущем. А однажды обожаемый Марио, ради которого Ариэль пожертвовала отношениями с семьей и всеми благами, которые они ей давали, сказал, что полюбил другую. Ушел в тот же вечер и больше не вернулся. Первой мыслью Ариэль было проситься под крышу родного дома, но что-то удерживало ее. Остатки гордости, а еще страх, что родители вновь отвергнут их с Габи, скажут, что знали, чем закончатся отношения с Марио, предупреждали ее. Жить с надеждой было легче, чем совсем без нее. А жилось трудно. Женщина перебивалась случайными заработками, оставляя малютку Габи соседке. Бывшую богачку с блестящим образование никто не брал на работу. Она устраивалась официанткой, мыла посуду, шила простыни, переводила тексты с французского… Не известно, сколько бы продолжалось это полунищенское существование, если бы дочка ее не заболела. Все произошло неожиданно. Острая почечная недостаточность. Захлебываясь слезами, смотрела Ариэль как врачи забирают ее малышку, смысл ее жизни, ее радость, ее любовь. Нужны были деньги на лечение. Не мешкая ни секунды, Ариэль позвонила родителям. Трубку никто не брал. Тогда она поспешила к богатому особняку и колотила в дверь до тех пор, пока ей не открыли. Бросившись в ноги отцу, Ариэль умоляла спасти ее ребенка. Для них эти деньги пустяк, а для нее дело жизни и смерти. Но отец холодно посмотрел на Ариэль и сказал, что не желает видеть ее в своем доме, что она для него давно мертва, и никакой внучки у него нет.
Ариэль ушла. Обессилев, она больше не плакала. Просто брела по улицам в каком-то оцепенении, не зная, на что решиться. Просить деньги у случайных прохожих, ворваться в банк и… что? Ограбить его? В итоге, Ариэль упала на пустую скамейку в сквере. На улице было холодно, и женщина дрожала в тонкой блузке, совсем позабыв, где оставила пальто.
– Дай погадаю! – услышала Ариэль над ухом и вздрогнула. Она не заметила, как рядом оказалась цыганка.
– У меня нет денег, – прошептала Ариэль. – У меня совсем ничего нет, – повторила она и снова заплакала. – Моя дочь умирает, а я ничего не могу сделать.
Цыганка взяла ее руку в свою шершавую ладонь.
– Не плачь, – раздался ее хриплый голос. – Твой ребенок не умрет. Выздоровеет. А у тебя все наладится. Вижу богатство и успех. Тебя ждет хорошая жизнь.
Ариэль недоверчиво посмотрела на цыганку.
– Родители простят меня? – спросила она.
– Причем здесь родители? Ты сама достигнешь богатства. Я тебе в этом помогу.
Цыганка ее явно обманывала, только что надеялась получить взамен.