Морок опасно покачнулся и упёрся ладонью в стену, опустив растерянный взгляд на Леру.
– Денис? Ты меня слышишь?..
По его лицу и волосам текла ярко-алая кровь. Тонкие струйки сливались друг с другом чуть ниже уха и продолжали свой путь по щетине и шее.
– Я…
Его окончательно повело, и Лера под тяжестью мужского тела сама непременно упала бы, но позади Дениса внезапно возник подхвативший его Макс. Пики на всхлипе сползла спиной по стене и тупо уставилась на Андрея.
Его лицо было белее, чем пачка офисной бумаги. Давыдов-младший продолжал стоять в той же позе и смотреть на лежавшую на полу Злату. Рыжая была ещё жива, но под ней быстро расползалась вязкая лужа крови, а пробитое лёгкое не давало сделать вдох. Наконец Фенрир шагнул к своей поверженной девушке и еле слышно прошептал:
– Зачем?
Из сверкающих ярко-изумрудных глаз к вискам скользили слёзы. Бледные губы Златы дёрнулись, будто она хотела ответить Андрею, но бунтарский взгляд внезапно потух, а изо рта потекла кровь.
– Что здесь… – уложив раненого Морока на пол, Макс вскочил и непонимающе смотрел на всех присутствующих. – Кто стрелял? Почему твоя… Господи…
Фенрира будто что-то подкосило. Упав на колени прямо в тёмно-алую лужу, он несколько секунд дрожащими пальцами перебирал блестящие медные пружинки локонов Златы, потом коснулся её приоткрытых губ и, издав утробный, полный дикой боли стон, опустил её тонкие веки. Уткнувшись лбом в неподвижную грудь рыжей, Андрей судорожно втянул ртом воздух, но его солнечное сплетение будто под завязку забили осколками стекла, а сердце подвергли шоковой заморозке, лишив малейшего шанса шевельнуться. Он беспомощно сминал в кулаке край её футболки, всё сильнее пачкаясь в крови и отчаянно покачиваясь из стороны в сторону. В нос бил пьянящий лёгкий запах сладковатой туалетной воды, а нежная кожа под пальцами ещё была обнадёживающе тёплой, но оставалась лишь безжизненным миражом.
– Зачем…
– …ведь он сам требовал, чтобы я сюда приехал! Чего за… Ого… – хриплый голос Черномора оборвался, когда он стремительной походкой шагнул в кабинет и замер при виде странной сцены.
– Что случилось? – Сатир, забыв о своей манере обличать в сарказм всё вокруг, тоже на несколько секунд потерял дар речи.
Позади мужчин быстро увеличивалась толпа «фениксов», услышавших выстрелы.
– Денис! – Лера очнулась и, глотая слёзы, метнулась к Мороку. – Пожалуйста, нет… – дрожащими ладонями она водила по его лицу, не понимая, как всё так стремительно случилось. – В госпиталь… Нужно срочно отвезти его! Нет!!! Вертолёт! Максим! Слышишь?!
Но Давыдов-старший в это мгновение, постепенно осознавая цепь событий, оторопело смотрел на сына, не слыша никого вокруг.
– Так вы её всё-таки того…? – Матвей растерянно провёл ладонью по шее. – Или что… Кто-нибудь, объясните.
– Козявка, – пробормотал Морок. – Что-то мне… нехорошо… Она в меня выстре… – серо-синие глаза один за другим закатились.
– Денис!!! Нет!!!
– Вертолёт готов. Хер ли вы все тут топчитесь?! Ну-ка разошлись, гоблины, мать вашу! – грозно рыча, Ларионов пробрался в кабинет. – Хорош тупить! Каждая минута на счету! Быстро-быстро!!! – он пихнул в спины Черномора, Сатира и ещё парочку парней. – Взяли и вперёд!
– Денис… Не надо… Только не ты… – Лера, скинув с ног шпильки, аккуратно придерживала его голову на пути к лифту. – Не смей… Не смей меня бросать!!!
– Лерыч, не ори, – процедил Костя. – Рана по касательной.
– Откуда ты знаешь?!
– Иначе бы черепушку к херам разнесло, – кивнул Григорьев. – У него сосуды задеты. Мясцо. Ну, может треснуло малость. Не мёртвый он.
– Заткнулись все! – рявкнул О́дин.
Поднявшись на крышу, они торопливо двинулись в сторону вертолёта.
– Я с ним… – Лера уже занесла босую ногу, но Черномор поймал её за локоть:
– Нет. Нас ждут.
– Плевать!!!
– Лера, в себя приди!!! – он дёрнул её на себя. – Тебе проблем мало?! Федотов их с лёгкостью добавит!
– Я не могу… Я…
– Я полечу, – Сатир забрался внутрь. – Буду держать вас в курсе. Катитесь в министерство.
– Нормально всё с ним будет. Поехали.
Чёрный вертолёт легко оттолкнулся от крыши и невесомой пушинкой взмыл в небо. Волосы Леры разметались от мощных потоков воздуха. Не отрывая взгляда от стальной птицы, она глотала слёзы, ощущая, как на обеих ладонях, стягивая кожу, засыхала кровь Морока.
– Сынок, – Макс, присев рядом с Андреем, приобнял его за плечи. – Как так вышло?
– Она пришла отомстить, – мёртвым голосом ответил Фенрир. – Она дочь Падре… И я думал, что смог переломить её ненависть. Но я ошибся…
Давыдова-старшего разрывали на части желание узнать историю целиком и отцовское сочувствие к сыну, сделавшему ужасный, но правильный выбор. Решив, что первое вполне ждёт, он убрал пистолет Андрея подальше и помог ему сесть, а сам накрыл тело Златы принесённым кем-то из парней большим чёрным пакетом.
– Ты сильно любил её?
Фенрир горько скривился и молча достал из кармана джинсов кольцо. Макс узнал украшение матери, и его передёрнуло от резкого осознания масштаба беды.
– Даже так…
Запрокинув голову, Андрей бессмысленно уставился в потолок, но откуда-то из мутных полузабытых мыслей вдруг всплыли слова Леры, ставшие для него пророчеством. Или проклятием?..
«Ты разучишься дышать, улыбаться и спокойно спать по ночам. Ты почувствуешь себя живым лишь наполовину. Ты будешь каждый день искать её в толпе. Тебе всюду будет мерещиться её голос, запах, силуэт. И вся твоя жизнь превратится в нескончаемую пытку воспоминаниями, обрывками снов и ненавистью к себе за то, что ты жив, а она – нет…»
– Теперь я настоящий «феникс»?
– Что? – Макс заметил входящий звонок и с сомнением сбросил его.
– Вы же все прокляты в своём одиночестве. Теперь и я?
– Что за глупости? Мы не прокляты.
– Ну да…
Морщась от боли в плече, трясущимися руками Фенрир достал пачку сигарет, кое-как выудил одну, выронив за ней ещё парочку, потом долго сражался с зажигалкой. Давыдов-старший хотел было сказать, что в аудитории сработает пожарная сигнализация, но потом смиренно махнул рукой и выключил датчики. Комната наполнялась тошнотворным коктейлем из запахов крови, гари и табака, но ни отец, ни сын даже не морщились.
К потолку, плавно извиваясь, поднимались белёсые клубы дыма. Андрей рассматривал их, не замечая, как по его щекам потекли слёзы. Джинсы на коленях задубели, и он бессмысленно ковырял их коротким ногтем.
– Я сказал ей «люблю тебя», а через десять минут застрелил.
– Андрей… Она же, получается, предала тебя. Или ещё хуже – использовала. Возможно, ваши чувства вообще не были взаимны… – Макс с трудом подбирал слова поддержки, а сказанное в итоге показалось ему ещё бо́льшим бредом, чем то, что вертелось в голове.
– Угу. От этого не легче.
– И не будет, Андрей. Вряд ли существует что-то, что могло бы облегчить твою душевную боль прямо сейчас.
– Ну почему же?.. – Фенрир шмыгнул носом и закурил вторую.
– Сколько бы ты ни напивался, похмелье раз за разом будет возвращать тебя в исходную точку. А за наркоту я сам тебя пришибу. Не смей в это скатываться. Пройдёт немного времени, и ты постепенно воскреснешь, обещаю.
– А хочу ли я вообще?
– А почему нет? – настрой сына откровенно пугал Макса.
– Я всё равно никому нахрен не упёрся со своей блядской любовью.
– Не говори так. Однажды ты обязательно встретишь ту самую.
– Чушь. Не существует никаких «тех самых».
Давыдов-старший в очередной раз сбросил звонок и присел напротив Андрея:
– Дай себе время. Ну… Хочешь, сгоняем в Париж, когда всё закончится? Развеешься, отвлечёшься. Или давай найдём хорошего психолога.
Фенрир молча качнул головой и вперился пустым взглядом в накрытое полиэтиленом тело. Макс растёр ладонями затылок. В дверном проёме показался Черномор:
– Давыдов, нам пора. Моцарт рвёт и мечет…
– Знаю…
– Да. Езжай, – тихо проговорил Андрей.
– Дождись меня. Зайди в медпункт, пусть осмотрят ранение и дадут тебе порцию снотворного. Я скорее всего вернусь только утром, и мы подумаем, что делать дальше. Договорились?
– Ладно… – Фенрир нехотя встал и кое-как стащил с себя толстовку.
Матвей хмуро рассматривал своего несостоявшегося «юнгу», и в его взгляде не было ни капли насмешки.
– Теперь бы я, наверное, вам больше подошёл…
– Тебе это не нужно.
– В смысле? А как же весь этот бред про мёртвый взгляд и «нечего терять»?
– Всё так. Но потенциальные самоубийцы в отряде не к добру.
Фенрир раздражённо цокнул языком и едко скривился:
– Короче, вам хер угодишь.
– Приходи через год.
– Вообще-то я всё слышу, – буркнул Макс. – Никаких отрядов ни сейчас, ни через год.
– Я сам решу, – отозвался Андрей.
Но отец внезапно сильно дёрнул его за здоровое плечо и припечатал спиной в стену:
– Если ты думаешь, что я позволю тебе по-тупому сломать свою жизнь из-за рыжей стервы, которая использовала тебя, то спешу расстроить. Этому не бывать! А ты, – Макс зло зыркнул на Матвея, – попробуй ещё хоть раз заикнуться. Пожалеешь.
Черномор примирительно вскинул ладони:
– Не рычи, папуль. Нет, значит, нет.
– Андрюх?.. – Илья неуверенно заглянул в комнату отдыха.
– Я в порядке, – Фенрир сидел на краю кушетки и перебирал между пальцами две таблетки снотворного.
Шаман с сомнением сморщил нос, но спорить не стал и просто присел рядом, протянув другу небольшую бутылку воды.
– Слушай…
– Давай вот без этого, ладно? – Давыдов-младший агрессивно отмахнулся.
Архипов тяжело вздохнул, нахмурив брови:
– Я хотел тебя поддержать… Правда, не знаю, как и чем.
– Хочешь поддержать? Закажи мне пару баб, когда вся эта херня закончится.
– Как скажешь. Что-нибудь ещё? Можем напиться или…
Равнодушно пожав плечами, Андрей закинул в рот таблетки, запил их водой из бутылки и отрешённо уставился на Илью:
– Ты ведь до сегодняшнего дня никого не убивал? Как впечатления?
– Правда хочешь поговорить об этом? – Шаман недоверчиво вскинул бровь над глазным имплантом. – Впечатления так себе. Надеюсь, больше не придётся…
Фенрир почувствовал дурацкое жжение в глазах, в неизвестно какой по счёту раз прослезился и тут же растёр влагу пальцами по лицу.
– Андрюх, давай напьёмся. Саида третьим позовём, запрёмся у тебя на пару суток вместе с ящиком вискаря и полным холодильником жратвы.
– Полинка тебя убьёт.
– Не убьёт. Она ж всё понимает.
– Везёт…
Пуля, словно по заклинанию, возникла в дверном проёме и бесшумно вошла в комнату. В руках у неё был непонятный свёрток тёмно-серого цвета, который она протянула Андрею:
– Наверное, тебе лучше переодеться.
– Это мои спортивки? – удивился Илья.
– Да. Не в окровавленном же ему ходить, – Полина красноречиво глянула на Шамана, выгнув брови.
Фенрир вздохнул, нехотя приподнялся и стащил с себя джинсы. Спортивные штаны Ильи оказались немного длиннее нужного, но ему было плевать.
– Спасибо.
Лера сидела в чёрном бронированном фургоне в обнимку с туфлями и, слепо уставившись в пустоту, покачивалась из стороны в сторону. Макс, упершись локтями в колени, обхватил голову ладонями и молчал. Черномор зло покусывал губы и грубо корябал ногтями густую чёрную с лёгкой проседью щетину на щеках и подбородке.
– Трое в лодке, не считая Морока.
– Заткнись.
– Лерчик, обуйся уже и прекрати свою немую истерику. Поправится твой язычник, никуда не денется.
Пики разъярённо зыркнула на Матвея, но руки с зажатыми в них шпильками сами потянулись к голым ступням.
– Да уж, – Охотник медленно выпрямился и посмотрел в окно. – Подыхать – так с музыкой…
– Хорош, блин. Сегодня больше никто подыхать не собирается. А рыжую нужно было прикончить ещё зимой.
Макс многозначительно откашлялся и повернул голову в сторону Черномора:
– Прошу прощения? А что это значит? Кто она вообще такая? И как, будучи дочерью врага, оказалась в сердце «Феникса» и в постели моего сына?
– Э… Хочешь сказать, ты не в курсе? – Григорьев поперхнулся от удивления и в свою очередь глянул на Леру. – Мамуль, ты не сбрендила часом?
– Ты знала?! – Макс бешено трясущимися руками отстегнул ремень безопасности. – Знала и молчала?! А Дэн?!!
– Тоже не знал…
– Как это понимать? Или ты намеренно диверсию готовила? Лера!!!
Пики от каждого следующего вопроса сжималась всё сильнее, словно ждала, что Макс вот-вот ударит её. Лицо её было мертвенно-бледным, только рассечение на щеке тёмнело постепенно растекавшимся по лицу синяком.
– Отвечай, идиотка! Андрей на этой рыжей дряни чуть ли не жениться хотел!!! А у нас тут никто ни сном, ни духом! – Давыдов-старший не удержался и пнул ботинком Леру в щиколотку. – Ты со своей гениальностью вконец охуела!
– Эй! – Черномор ударил его в плечо. – Хорош!
– Он тебе тоже ничего не говорил, – прошелестел безжизненный голос Пики.
– Потому что он дебил! Но ты?! Ты видишь, к чему всё привело?! Стоило оно того?!! Или у тебя друзей с избытком?! Плюс-минус один – похер?!!
– Хватит орать! – рыкнул Матвей. – Твой сын сам вступился за эту суку. Поручился за неё! И сам в итоге решил вопрос. Дело сделано.
– А ты откуда такой дохера осведомлённый?!
Черномор вопросительно кивнул Лере, и та еле заметно дёрнула плечом:
– Расскажи ему.
В коридорах Министерства обороны воздух казался таким тяжёлым и плотным, что вдохнуть его почти не получалось, зато можно было резать ножом. Зайдя внутрь, Лера была процентов на девяносто уверена, что наружу её выведут уже в наручниках. Матвей, чуть прихрамывая, шагал рядом и раздражённо сопел. Макс шёл позади в глубокой задумчивости после услышанной истории о юной мстительнице, погоне по Царь-Башне, допросе в подвале Черномора и спорном решении использовать запрещённый во всём мире «Кукловод».
– Где Морозов? – лязгнул Моцарт при виде троицы.
– Ранен. В военном госпитале, – коротко ответила Лера.
– Что за чушь?! Час назад был здоров!
– Позвоните туда и сами узнаете. Нам нет смысла вас обманывать…
– Сомнительное утверждение, – Федотов, заметив на одежде Леры и Матвея кровавые разводы, нахмурился ещё сильнее. – Это что?
– Опять я должен рассказывать? – Черномор негодующе скрестил руки на груди. – Меня так-то в момент стрельбы там даже не было.
– Можно мне воды? – голос Леры прозвучал хрипло и совсем слабо.
– Может, тебе ещё и капучино на кокосовом подать?! – угрожающе вскинулся Федотов.
Григорьев не выдержал и всё-таки прикрыл Пики, пихнув её себе за спину:
– Так, господа крикуны, давайте уже как-то вернёмся к цивилизованному общению. Мир в безопасности. Мы явились по требованию и готовы всё рассказать. Каждый – свой кусок событий. Заодно предлагаю всем вспомнить, что мы мужчины. И вести себя должны по-мужски. А Лерчик полдня в плену у какого-то шизика проторчала.
Моцарт бешено скрипнул зубами:
– Я вас всех одним звонком могу уничтожить.
– Можешь! Можешь, дорогой! Но в чём смысл? Давай сядем, выпьем водички и пообщаемся. У нас вся ночь впереди. Чего горячиться?
– Григорьев…
– Что?
Махнув ладонью, Федотов цокнул языком, стащил с себя пиджак, стянул душивший его галстук и устало рухнул в рабочее кресло:
– Вода в кулере. У вас на всё про всё – два часа. И да, дражайшая Валерия, я бы хотел услышать обоснование твоим обвинениям в отношении… э-кхэм… Ефимова.
Лера взяла с небольшого столика стакан, сжала его обеими ладонями, пытаясь успокоить дрожь, и зажмурилась. Черномор, снисходительно усмехнувшись, забрал у неё стекло, мягко пихнул в направлении стула и сам набрал воду. Замешкавшись на секунду, он выпил всё сам, потом снова сунул стакан в кулер и наконец-то отдал его Пики. Она сделала пару глотков, с трудом втянула носом воздух и начала свой рассказ с момента первого нападения Златы…
– В подтверждение своих слов я могу предоставить запись с камеры, – спустя почти час безостановочного рассказа, прерываемого лишь уточняющими вопросами Федотова и несколькими глотками воды, Лера говорила хрипло и часто откашливалась.
– Ты записывала всё на камеру? И её на тебе никто не обнаружил? – Моцарт с недоверием сжал губы.
– Ещё одна экспериментальная модель с моего производства. Благодаря запатентованному полимеру, из которого состоит корпус камеры, обычные сканеры не реагируют, – Пики протянула Моцарту пуговицу или то, что было на неё похоже.
– Чего? У Лерки есть какое-то производство? – шепнул Матвей Давыдову-старшему.
– Без понятия, – процедил тот в ответ, всё ещё испытывая дикую злость на Леру и её секреты.
Федотов взвесил пуговицу на ладони, сжал в пальцах и присмотрелся к поверхности, приблизив к свету настольной лампы:
– И как посмотреть запись?
– А… Да, – Лера встрепенулась и подняла с пола сумку. – Переходник. Запись там с момента моего приезда на похороны президента и до возвращения в «Феникс». Мой рассказ сейчас мог быть немного нескладным или не совсем последовательным, но запись подтвердит слова. Копия сохранена на моём облаке.
– Предусмотрительно, – буркнул Федотов. – Что ещё?
– Ещё есть ноутбу… – Лера дёрнулась, почувствовав вибрацию «Террафона», и, забыв обо всём, полезла проверить, кто и что ей написал.
«Дэна прооперировали. Лежит в реанимации. Вроде всё ОК!» – сообщение от Сатира заставило её облегчённо застонать.
– Что там? – Моцарт недовольно постукивал пальцами по столу.
– Всё хорошо. Денису сделали операцию.
– Я ж говорил, – громко зевнул Матвей. – Давайте дальше, спать охота до чёртиков.
Федотов угрожающе прищурился, но Лера, ощутившая внезапный прилив сил, уже достала из сумки ноутбук Зигзага и, несмотря на севшее горло, быстро заговорила, переключив на себя внимание:
– Это принадлежало хозяину «Квантума». Если ваши спецы как следует поковыряются, то найдут много интересного. Заодно поймём, какие у нас слабые точки в системах.
В кабинете повисло тяжёлое молчание. Лера чутко следила за эмоциями на лице Моцарта, но тот, как и всегда, умело держал их под жёстким контролем. Лишь малейшие неосознанные движения мышц на лбу и в уголках рта давали понять, что пожилой куратор частных военных отрядов был занят каким-то сложным мыслительным процессом. И прерывать его было опасно для здоровья. Спустя несколько минут, однако, Черномор снова звучно зевнул и шумно заёрзал на стуле. Федотов мрачно качнул головой и откинулся на спинку кресла:
– Думаешь, эта ваша рыжая девчонка в итоге была как-то связана с хакером?
Леру подобная мысль внезапно ошеломила, но она тоже постаралась не показать этого, пожав плечами:
– Не знаю. Вряд ли. Но всё возможно…
– Это будет полный финиш, – буркнул Макс.
На него смотреть Пики до сих пор не решалась, съедаемая острым чувством вины, хотя физически ощущала в виске просверленную его взглядом дыру.
– Короче, – снова подал голос Матвей. – Я тихонечко сидел в своем подземном царстве, когда мне позвонил Дэн с просьбой заглянуть на лучшую вечеринку года…
В отличие от Леры Черномор рассказывал свою часть истории, щедро приправляя её юмором и бранью, не обращая внимания на замечания Федотова. В какой-то момент Григорьев даже начал жестикулировать, словно только приехал из Италии, и, когда дело дошло до его смертельного боя с Чумой, вскочил со стула и упёрся кулаками в стол Моцарта.
Лера, слушая Черномора, допила воду и, собрав остатки сил в кулак, повернула голову. Макс сидел неподвижно, скрестив руки на груди и нахмурив брови. Каждая черта его лица была похожа на жёсткую линию, кем-то зло прочерченную карандашом по бумаге. И только игравшие под кожей желваки выдавали в нём всю силу его гнева.
Леру снова кольнуло ядовито-горькое чувство вины, и все с трудом подобранные в мыслях доводы в свою защиту затрещали, рассыпаясь на мелкие осколки. В этот раз именно она ошиблась. Фатально. И, возможно, непростительно.
– …а потом он сожалеет, что я не сдох зимой! – рык Матвея заставил Леру вздрогнуть и очнуться от своих мыслей.
Григорьев с размаху ударил по столу ладонью, под которой оказалась небольшая флешка.
– Я без пуговичек, думаю, сами разберётесь. Вырезал кусок предсмертного допроса этого упырка. Жажду пояснений насчёт подмены данных, из-за которой половину моих пацанов покрошили, – и, демонстративно откашлявшись, Черномор уселся обратно с весьма оскорблённым видом, в отличие от поникшей Леры, больше походившей на виновную во всех бедах человечества преступницу.
– Ну и? – убрав флешку в стол, Федотов устало воззрился на Макса. – Что поведает мне бравый Охотник? Может, тоже чего-нибудь интересного на дискетке подготовил?
Однако Давыдов-старший не отреагировал на колкость и без эмоций, даже монотонно, но крайне ёмко описал события прошедшего дня с момента, как ему пришло сообщение с метки водителя Леры и до стрельбы в «Фениксе».
– И где сейчас твой отпрыск?
– Остался в офисе.
– Умеете вы себе приключений поймать на задницу, – Моцарт сжал пальцами переносицу и тяжело вздохнул. – Из города ни ногой. Все трое. И Морозов вместе с вами.
– Куда он из больницы…
– Я не закончил!
Лера снова вздрогнула и ещё сильнее сжалась. Телефон на столе Федотова противно заверещал резким переливом высоких нот, и все поморщились, будто от зубной боли.
– Слушаю.
Куратор молча обвёл взглядом присутствующих и замер, опустив глаза на раскрытый перед ним рабочий ноутбук в противоударном корпусе. Минуты сменяли друг друга, из трубки еле слышно шелестел чей-то голос, но разобрать смысл сказанного было невозможно. Федотов несколько раз напряжённо сглотнул, и Пики неосознанно следила за движениями его кадыка по линии гортани.
– Ясно. Будет сделано.
Макс и Матвей с подозрением переглянулись. Моцарт тщательно откашлялся, расправил затёкшие плечи, дольше необходимого рассматривал циферблат массивных наручных часов на левом запястье, потом снова вздохнул и прервал молчание:
– Ефимов экстренно доставлен в госпиталь. Подозрение на отравление химическим веществом. Вы все! Ни на шаг из Москвы. Узнаю – пожалеете. По следующему звонку должны явиться в течение часа. И ни минутой позже! В противном случае – закопаю живьём. Всё ясно?
Лера кивнула. Мужчины согласно пожали плечами.
– Рассказы ваши, конечно, складные и логичные. Но если вы вдруг вздумали устроить заговор против…
– Ага, столько лет оттарабанить во славу…
– Григорьев!
– ВО СЛАВУ ОТЕЧЕСТВА! – гаркнул Черномор поперёк слов Федотова. – А потом без суда и следствия головы лишиться из-за каких-то левых мудозвонов! Супер! Всегда мечтал!
– Идите, – сдался Моцарт. – Без вас хлопот через край.
– Здесь запрещено курить, – резко произнёс начальник караула, когда, выйдя на ночной прохладный воздух, Черномор с диким наслаждением затянулся сигаретой.
Раздражённо выгнув брови, он уставился на мужчину в форме и демонстративно качнул пальцами, будто отмахиваясь от назойливого комара:
– Отвали, мальчик.
Караульный был ниже Матвея на полголовы и явно уступал в комплекции, поэтому примирительно ответил:
– На десять метров отойдите и дымите в своё удовольствие.
– Мне нужно в госпиталь, – еле слышно отозвалась Лера.
– Такси вызовешь, – процедил Макс, шагая в сторону их минивэна.
Пики судорожно выдохнула и с трудом сжала дрожащие пальцы в кулаки. Липкое, словно сахарный сироп, чувство вины мешало ей нормально двигаться и стягивало диафрагму тугой леской, не давая говорить привычным голосом. Всё, что удалось из себя выдавить, прозвучало жалко и сипло:
– Максим.
Но Давыдов-старший, не поворачивая головы, лишь раздражённо махнул рукой.
– Я виновата. Я совершила ошибку и признаю это. И прошу прощения, – на самом деле на языке крутились совсем другие слова, что-то эмоциональное, больше похожее на уместное оправдание, но Лера чувствовала такую свинцовую усталость, что боялась ненароком грохнуться в обморок, поэтому говорила односложно и сухо.
Дойдя до «Ауруса», Макс нехотя обернулся и уставился на Пики сверху вниз. На мгновение ему показалось, что она уменьшилась в росте и вообще вся словно скукожилась и высохла. Во взгляде не было ни привычной железной уверенности в себе, ни саркастичной надменности, ни ироничной насмешки. Лера стояла перед ним, устало сцепив пальцы рук, открытая для удара, без своей брони и даже не пыталась защищаться.
– Я сейчас не готов с тобой разговаривать, – Охотник дёрнул подбородком и потянулся к ручке двери. – Пока не решу остальные проблемы.
– А потом?
– А потом посмотрим.
И внезапно последнее слово, врезавшееся в сознание Леры ржавым ножом, придало ей сил:
– Когда тебе нужно было, ты из меня всю душу вытряс и добился своего.
– Чего?!
Но Перовская уже выпрямила спину и, развернувшись на каблуках, достала из сумки смартфон, чтобы действительно вызвать такси.
Черномор, всё это время наблюдавший за товарищами, открыл было рот для остроумного комментария, но в итоге решил промолчать, чтобы не усугубить ситуацию. Макс сверлил взглядом затылок Леры несколько секунд, но тоже не стал продолжать диалог. К тому же, на её «Террафоне» пиликнуло стандартное уведомление о принятом заказе, и Пики неожиданно резво поцокала за ограду Министерства.
Давыдов-старший в последний раз скользнул взглядом по её перебинтованным запястьям, тихо выругался себе под нос и залез в салон минивэна.
– Тебя подвезти?
– А ты как думаешь? – хмыкнул Матвей. – Мой внедорожник так и остался у вас на парковке.
Под действием снотворного Андрей тонул в вязкой дрёме, но бурливший в крови адреналин не давал окончательно погрузиться в глубокий сон. Ему слышались незнакомые мужские голоса: кто-то говорил шёпотом и невнятно, кто-то будто издалека орал благим матом.
Перед глазами проносились какие-то пыльные бетонные развалины, бесформенные тени. Он вроде бы куда-то бежал, но ноги вязли не то в песке, не то в воде, кто-то дёргал его за руки и тянул назад, вцепившись в одежду. А потом раздался искрящийся смех Златы. Точно такой, когда она хохотала над шутками Андрея. Рыжая часто смеялась… И выглядела если и не счастливой до беспамятства, то точно довольной своим положением.
Андрей оборачивался в поисках Златы, но по ушам бил только звон смеха, её саму нигде не было видно. Он попытался прокричать её имя, но звук застрял в горле, вырываясь наружу болезненным хрипом. А потом резко наступила тишина, и через мгновение шёпот рыжей раздался прямо рядом с его ухом:
– Я же говорила, Андрей. Ты уже мёртв…
Фенрир распахнул глаза от собственного крика. И вдруг в его памяти всколыхнулись мутные обрывки другого сна. Того самого, когда зимой после охоты за нелегальным перекодировщиком они со Златой оказались в госпитале…
Андрей кое-как сел в полутьме комнаты и сжал виски ладонями. Голова трещала от пульсирующей боли, во рту было ужасно сухо, язык прилип к нёбу, а желудок сводило от тошноты. Следом пришло осознание новой реальности, и Фенрира накрыло беспросветной тоской.
Не справившись с дрожью во всём теле, он снова рухнул на кушетку и застонал в подушку. От жалости к себе. От невозможности перемотать время вспять. Но куда? Куда он хотел бы вернуться? В подвал к Черномору? Нет, он был уверен, что так и не смог бы позволить убить Злату… В соседний кабинет на несколько часов назад? Поймать её за руку. Не дать выстрелить. Наорать. Встряхнуть её за плечи как следует, чтобы окончательно выбить из неё всю дурь… И простить. Андрей замер в горьком принятии: Злата нужна была ему так сильно, что он простил бы ей эту выходку.
Начав задыхаться, Андрей перевернулся на спину и уставился в потолок, по которому проносились огни машин, проезжавших мимо здания «Феникса». «А если отец прав? Если она действительно притворялась и меня использовала только ради конечной цели? Я все эти месяцы жил в собственных иллюзиях? – грудь сдавило колючими канатами. – Или всё-таки любила? Но не смогла перешагнуть через жажду мести?»
Но теперь было поздно.
Выйдя вечером из душа, Фенрир ходил по офису в поисках Златы, а «Лебедь» держал в руке по чистой случайности: нужно было отчитаться в оружейке. Заметив рыжую макушку, мелькнувшую в коридоре, он и понятия не имел, зачем Злата вошла в учебную комнату. Зато, когда перед его глазами она вскинула его же «левый» ствол в направлении Дениса и Леры, рефлекс сработал быстрее, чем мозг. И только поэтому его рука не дрогнула.
«Почему я просто не крикнул? Почему выстрелил? Почему?..»
Ответить на свои вопросы Фенрир не успел. Дверь в комнату бесшумно открылась, и из коридора внутрь проник приглушённый свет, распластавшийся прямоугольником на полу.
– Сынок? Не спишь?
– Нет.
Макс приблизился к кушетке и присел на самый край, с тревогой всматриваясь в лицо Андрея.
– Как ты?
– Сдохнуть хочу. А ты?
– Примерно так же…
– Что вам сказали в министерстве?
– Чтобы не пытались выехать за пределы города.
– Ясно… – Фенрир вздохнул и прикрыл глаза ладонью. – А что с Денисом?
– Он в госпитале. Ранен, прооперирован. Подробностей не знаю.
– А Лера?
В ответ раздалось недовольное сопение. Андрей убрал руку и уставился на отца:
– Что?
– Ничего. Не хочу о ней говорить. Слишком зол.
– Почему? Она же не виновата, что её похитили.
– Да причём тут…
– А что тогда?
Макс снова засопел, недовольно морщась:
– Она не посчитала нужным поведать мне историю твоей… подруги.
Фенрир в ответ виновато пожал плечами:
– Ну… Да, наверное, мы должны были сразу сказать. Но Лера опасалась вашего с Денисом гнева. И… Мне кажется, она пошла у меня на поводу. Или у моего воспалённого чувства справедливости. Не злись на неё.
– Как?! Как мне не злиться? Знаешь, что предположил Моцарт?
– Что?
– Что Злата была связана с сегодняшним захватчиком.
Андрей от удивления аж закашлялся и наконец-то сел, опустив голые ступни на прохладную поверхность пола.
– Это чушь. Она была одиночка. Её саму ввели в заблуждение подложными данными.
Макс раздражённо дёрнул плечом:
– Объясни мне, как вы все поверили в этот бред?
– Да почему же бред?
– Не слишком ли классно всё сходится? Девочка, которая ищет ответы на свои вопросы. Какие-то левые хакеры, которые не знают о её существовании, но так вовремя и удобно подделывают документы о причине смерти именно её отца. Старые, никому не интересные файлы об одном из сотен теневых заданий. Вот это бинго! Фантастическое совпадение, не находишь?!
От громкого голоса отца у Фенрира перед глазами начали расплываться цветные круги. Затылок с новой силой окутал жар. А плечо уже буквально отваливалось от тупой ноющей боли.
– Не знаю… Какая теперь разница? И Злата мертва, и Зигзаг этот…
– То есть, какая разница?! Огромная!
– Пап, не ори…
Давыдов-старший осёкся, заметив покрасневшие белки глаз Андрея и вздувшиеся от напряжения вены на его шее.
– Что с тобой?
– Болею…
– Так. Ладно, поехали домой. Ко мне. Поживём вместе, пока ты не оклемаешься.
– Да я в норме…
– Пять минут назад ты хотел сдохнуть. Собирайся.
Окончательно проиграв бой головной боли, Фенрир кое-как сунул ноги в свои кроссовки и, опасно покачнувшись, встал.
– А что с телом Златы?
– Уже увезли.
– Куда?
– К Лешему.
Андрей нервно сглотнул:
– А нельзя было её как-то…
– Её есть кому хоронить?
– Нет…
– А мать? Родственники?
– Никого, – Фенрир качнул головой. – По крайней мере, по её рассказам мать бросила Злату на отца, когда ей было всего три месяца, и исчезла. Растила её преимущественно тётка, которая умерла пару лет назад. А правда это или нет…
– А как же Падре? Ты снова не видишь несостыковок? Зачем мстить за отца, которого в её жизни почти и не было?
– Не знаю. В детстве-то он был. Навещал. Денег подкидывал… Я не знаю, пап. Я чётко слышал, как Злата произнесла фразу «за отца» перед выстрелом. Узнать истинные мотивы убитой мной девушки мы всё равно уже не сможем.
Давыдов-старший, задумчиво покусывая губы, кивнул. Сын и отец, опустив головы и глядя себе под ноги, прошли по безлюдным коридорам офиса, спустились на подземную парковку и, усевшись в тёмно-синий «БМВ» Макса, синхронно закурили.
– Тебе нужно к хирургу.
– Меня тут подлатали, пока тебя не было.
– Андрей, не спорь.
– Да плевать… Поехали.
Лера вошла в холл военного госпиталя на негнущихся ногах. Дежурный на входе указал ей на рамку металлоискателя. Отправив сумку на ленту сканера, Пики выложила из кармана смартфон и медленно прошла сквозь рамку.
– Ваш код.
– Э… – по привычке вскинув запястье, Лера замялась. – Сейчас…
Под удивлённым взглядом дежурного она неловко развязала бинт на правой руке, поморщилась при виде обработанных Мороком безобразных порезов и протянула татуировку к сканеру.
– К кому направляетесь?
– К Морозову Денису Александровичу.
– Время посещения пациентов с двенадцати до семнадцати часов.
– Я знаю. Пожалуйста, пустите. Мне очень нужно.
– Вы супруга?
Этот простой вопрос заставил Леру на мгновение мысленно вернуться на третий этаж завода. В нос явственно ударила смесь запахов бетона, пороха и прижимавшего её к себе Дениса.
– Ку-ку!
– Э… Я… Гражданская. Мы не расписаны.
– Тогда только по разрешению главврача, – дежурный поджал губы и демонстративно скрестил руки на груди.
Лера беспомощно зажмурилась и, тряхнув головой, с мольбой подняла покрасневшие глаза на сурового мужчину:
– Я вас очень прошу…
– Вы какая-то особенная? Есть чёткие правила посещения.
– Он чуть не умер сегодня…
– Дамочка, не испытывайте моё терпение. Тут каждый второй чуть не умирает.
Сжав ладони в кулаки, Пики скрежетнула зубами и уже хотела было остро ответить на «дамочку», но из коридора раздался голос заведующего хирургическим отделением:
– Валерия Владимировна? Вы чего тут? Всех ваших зашили, спят давно.
– Сергей Алексеевич… – ощутив прилив надежды, Лера из последних сил улыбнулась. – А Денис?.. Можете…
Хирург щёлкнул по сканеру своим пропуском и, подмигнув дежурному, увёл Леру вглубь здания:
– Вы бы сразу позвонили, я уже уходить собирался.
– Я не догадалась…
– А с лицом что? Вас тоже задело? Кто рану обработал? А руки? – Сергей Алексеевич уже по-отечески встревоженно поглядывал на неё.
– Это всё мелочи, честно…
– Нет уж. Заходите, – буквально втолкнув Леру в смотровую, он безапелляционно указал ей на кресло, включил яркую лампу и натянул синие перчатки.
– Там ничего серьёзного… Рассечение и порезы…
– Цыц, – мужчина аккуратно повернул её лицо за подбородок и обработал щёку спиртовой салфеткой. – Дел на пять минут. Кто герметик накладывал?
– Морозов, – поморщилась Лера.
– Сразу видно руку мастера. А это что?
– Это стяжка. Честно. Я бы сама не стала… – но по истерзанному за день сознанию тут же ударило мутное воспоминание о собственной постыдной слабости, когда она с дура ума наглоталась таблеток через месяц после похорон Сокола.
– Тоже Морозов?
Лера встрепенулась:
– Что тоже?
– Обработал.
– А… Да… – и снова вспышка из прошлого: осознав свою глупость, она тогда позвонила именно Мороку. Скорая, он, бледный и злой, нервно сжимавший на руках сонную Карину, испуганно спрашивающую, что с мамой и почему в доме дяди в синей одежде.
Пики с трудом вернула себя в реальность и сосредоточенно следила, как хирург, обильно мазнув порезы йодом, заменил старые, задубевшие от крови Дениса бинты на новые.
– Вот теперь можете идти.
– А где он?
– В реанимации. Скажете дежурной медсестре, что я разрешил.
– Хорошо… Спасибо вам огромное.
Войдя в палату, Лера сначала облегчённо выдохнула: из трёх коек, окружённых кучей приборов, датчиков и проводов, занята была всего одна. Но тут же ком, словно прилипчивый репейник, застрял в горле, своими колючками впившись в голосовые связки. Сердце в груди гулко шарахалось, стиснутое в рёбрах, как в одиночной тюремной камере.
Денис лежал с закрытыми глазами и еле заметно дышал. Часть волос была сбрита, и по его черепу тянулась длинная полоса полупрозрачного стерильного хирургического пластыря. Часть лица, над которой была рана, казалась немного припухшей.
Пики упёрлась спиной в дверь и с трудом сделала вдох. Руки снова затряслись, а ноги ослабли. Неловко разувшись, она бесшумно побрела к койке, не сводя глаз с неподвижного Морока. Даже в таком виде он казался Лере огромным, источавшим опасную силу… Да и не выглядел он на сорок семь. Пики всмотрелась в его черты: мелкие морщинки в уголках глаз, одна поглубже на переносице. Борода скрывала нижнюю часть лица, но прибавляла ему не возраст, как большинству мужчин, а настоящую, диковатую грозность.
«Неубиваемый чёртов язычник…» – Лера горько усмехнулась и наконец-то позволила себе прикоснуться к Денису: легко провела кончиками пальцев по его ладони, подняла руку к его лицу и коснулась скулы, высокого лба, здорового виска.
На глаза навернулись слёзы, и Пики часто заморгала, запрокинув голову. Она ошиблась, перенервничала, до смерти устала. Жутко перепугана и переполнена чувством вины. Но в мыслях помимо воли мелькали всё более смелые догадки. И поведение Дениса в последние полгода. Его слова, их ругань, встречи за ужинами… На Леру хлынул водопад коротких ярких воспоминаний. Серьги, подаренные Мороком в спешке. Его возвращение к ней после тонны выслушанных колкостей. Их нечаянный сон на диване. То, с какой болью и злостью он орал на неё на кухне «Феникса» в канун Нового года. То, как через неделю уютно простил. Как нервно допрашивал о букете чёрных роз.
– Вот я дура… – Пики поморщилась. Она так слепо «укутывалась» в смиренное одиночество, так упёрто взращивала в себе чувство всепоглощающей личной трагедии… – А ты просто шёл рядом, и, наверное, я жутко тебя бесила. Но ты продолжал идти. И раз за разом пытался вправить мне мозг. И ненавидел мой сарказм. И всё равно шёл…
Лицо Морока окончательно расплылось перед ней, и Лера с дикой злостью на саму себя грубо размазывала слёзы на щёках, пока не выдержала и не всхлипнула, жалостливо заскулив:
– Прости…
Что-то с грохотом рассыпалось внутри неё. Она резво, насколько могла, забралась на высокую койку и легла с самого края, виновато уткнувшись носом в ключицу Дениса. И теперь Леру вдруг окутало ледяное чувство страха: он очнётся, узнает правду и навсегда отвернётся. Слёзы сожаления с новой силой потекли из и так уже красных глаз. Лера шмыгнула носом, плотнее прижалась к сильному телу спящего Морока и еле слышно прошептала:
– Я всё испортила… Натворила дел. Ошиблась так сильно, как не ошибалась, наверное, никогда. И все вокруг проклинают меня. Денис, я такая дура… И когда ты всё узнаешь… – Пики несмело опустила холодную ладонь на его грудь, скрытую больничной пижамой. – Ты тоже будешь проклинать. Но я так безумно устала… Я больше не могу. У меня нет сил грести дальше. Нет сил оправдываться… У меня даже уснуть больше нет сил… Я по полночи смотрю в потолок… Я выжжена. Я как горстка пепла. Дунешь – и нет меня… Я устала нести это всё одна. И уже не помню момент, когда мои силы закончились… И даже не заметила, что ты давно протягивал мне руку…
– А говоришь, нет сил оправдываться, – прямо над её макушкой еле слышно прошелестел невнятный шёпот.
Лера вздрогнула и резко села:
– Я думала, ты спишь.
Морок по очереди с трудом разлепил веки, ощущая неприятную сухость в глазах:
– Так я и спал. Но ты тут скачешь, как горная коза.
Пики прыснула сквозь слёзы и тут же зажала рот обеими ладонями:
– Господи, ты живой. Я бы умерла, если бы ты…
– С трудом верится, – хмыкнул Денис, оглядываясь в поисках бутылки воды.
– Правда! – Лера подалась вперёд и обхватила его лицо ладонями.
Они оба замерли, глядя друг на друга. Ярко-голубые глаза и тёмно-синие с золотистым пятнышком. Ресницы Леры дрожали, слипшиеся от слёз в тонкие иголочки. Морок свёл брови и сжал челюсти, насколько позволяли пленённые анестезией мышцы. Наконец Пики не выдержала и, прикрыв глаза, прижалась ко лбу Дениса своим.
– Ты простишь меня?..
– Снова? – он шумно втянул носом воздух и почувствовал мягкий запах кожи Леры.
– Мне очень нужно…
– И на что ты готова ради этого?
– Страшно признаться… Но уже на всё.
Морок запустил свободную от проводов руку в волосы Леры и, слегка прижав, поймал её нижнюю губу своими сухими губами. Просто прикоснулся, убеждая себя, что это точно она, а не галлюцинация. Пики не отстранилась. Наоборот, струна нервозности в ней словно лопнула, заставив расслабить мышцы.
– Денис.
– Заткнись.
Но Лера упрямо качнула головой:
– Мне страшно.
Морок ещё плотнее сжал её губу, но потом смирился и уточнил:
– Страшно?
– И неловко. Если мы сделаем этот шаг. Дороги назад не будет…
– Если ты переживаешь из-за этого…
Пики отстранилась и, усевшись на колени, нервно сцепила пальцы:
– А мы не выглядим, как отчаявшиеся воскресить себя идиоты? После всего пережитого. Сошлись на старости лет, чтобы просто не шататься в одиночестве каждому у себя дома?..
Уголки рта Морока раздражённо дёрнулись:
– А тебе не всё ли равно, как мы выглядим? И кто там что о нас подумает. Я прошёл такой блядский жизненный путь, что первый, кто решит прокомментировать моё решение, лишится зубов.
– Да, наверное… – Лера смущённо закусила губу и попыталась улыбнуться.
– И причём тут старость? Ты на себя в зеркало давно смотрела?
– Мне кажется, я за эти сутки постарела лет на десять.
– Отоспишься и помолодеешь обратно, – Морок протянул ей свою большую сильную ладонь. – Ну так что?
Лера положила его руку себе на колени и, всматриваясь в линии судьбы, легко вела по ним ногтем, не решаясь ответить и поднять взгляд на Дениса. Разум подсказывал, что пора отпустить привычные болезненные эмоции и снять броню, но мысль о том, что она посмеет подпустить к себе другого мужчину, предав память Сокола, нестерпимо жгла затылок.
Морок скользил взглядом по Лере и усиленно гасил внутреннее раздражение, понимая, что нельзя до бесконечности давить на уже почти и так сломленную женщину. Он не хотел заводить разговор о прошлом, но всё к этому и шло.
– Я не питаю никаких иллюзий, Лера. И не стремлюсь занять чьё-то место или поместить саму тебя туда, где всегда будет занято. Я знаю, что любовь всей твоей жизни…
Но Пики зажала его рот ладонью и, зажмурившись, отчаянно затрясла головой.
– Не надо. Дай мне просто несколько дней, чтобы привыкнуть к этой мысли. Распробовать это чувство. Не спугни его.
Морок облегчённо выдохнул и слабо улыбнулся:
– Иди сюда, козявка.
Лера послушно опустилась на койку рядом с ним и прижалась щекой к его груди, с наслаждением вслушиваясь в ритм уверенно бьющегося сердца.
– Обещай, что попробуешь простить меня за ошибку, когда узнаешь всю правду о… о той рыжей девушке.
– Лер.
– Что?
Денис обнял её покрепче и, зарывшись пальцами в прохладные шелковистые волосы, медленно вздохнул. Лера выглядела настолько уничтоженной своим чувством вины, что, стоит ему даже просто легонько щёлкнуть её по носу, как она непременно раскрошится на мелкие осколки. А этого Морок хотел для неё меньше всего на свете. Они оба за свою жизнь превращались в прах и тяжело воскресали достаточное количество раз.
– Ничего. Как ты сказала, я всё равно продолжу идти рядом. Засыпай.
– Спасибо…
Лера теснее придвинулась к Денису и теперь уже совершенно расслабленно улыбнулась, закрыв глаза.
– На тумбе нет бутылки с водой? У меня во рту пустыня.
Она оглянулась и протянула руку к металлическому стеллажу на колёсиках, подхватив литровую бутылку:
– Держи.
– А теперь спи.
– А как же ты?
– А я следом за тобой.
В шесть утра, выслушав нравоучения на тему дисциплины в военном госпитале, сонная Лера несколько раз извинилась перед врачом под улыбчивым взглядом Морока и, выйдя на майскую прохладу улицы, позвонила в офис в надежде поймать там хоть кого-то, кто мог бы отвезти её домой.
Подрагивая на неприятном влажном ветерке в ожидании машины, Пики была вынуждена окунуться в мысли о своей новой реальности. Ей всё ещё было страшно, но чувство беспросветного отчаяния поугасло. Здравый смысл всё отчётливее нашёптывал ей о необходимости сделать шаг вперёд, иначе риск окончательно свихнуться станет слишком велик. Оставалось лишь убедить себя, что новая глава жизни не требует от Леры сжечь предыдущие.
«Но Денис… – она зажмурилась в глупой улыбке. – Господи, мы так долго знаем друг друга… Так нереально близки. Наверное, начать всё с нуля с каким-то незнакомым мужчиной я бы точно не смогла. А без твоего постоянного внимания… Вот же безумец. Подсадил меня на собственное присутствие, как наркоманку на иглу. Вот уж кто среди нас истинный манипулятор. Я и рядом не стояла…»
– Доброе утро, Валерия Владимировна, – к госпиталю подъехал служебный БМВ, и с водительского места к Лере вышел Трюкач.
– О! Саид, как здорово, что это ты, – она проморгалась и приветливо махнула рукой, но не смогла удержаться от зевка.
Он сам устало поморщился, открыв ей пассажирскую дверь:
– Не оставлять же вас без кофе.
Усевшись внутрь, Лера полной грудью вдохнула терпкий аромат, и её губы растянулись в глупой улыбке: в подлокотнике действительно торчал бумажный стакан с живительным напитком.
– Если Резник соскочит, я точно оформлю тебя в личную охрану на постоянку… – она с наслаждением отпила кофе и расслабленно вытянула ноги, спихнув со ступней шпильки.
Саид хмыкнул, но промолчал, сосредоточившись на дороге. Но уже спустя десять минут любопытство при виде глубокой царапины на лице Перовской победило:
– Вчера что-то случилось? Ну… Кроме президентских похорон.
И этот вопрос заставил Леру отвлечься от мыслей о Денисе:
– Увы. Вдаваться в детали я не хочу. Если коротко, то меня пришлось вызволять из сложной ситуации. И… – вспомнив сцену с выстрелами, Пики откашлялась. – Думаю, Андрею понадобится твоя дружеская поддержка. Всё сложно. Злата погибла.
Нажав на тормоз чуть резче, чем требовалось, Трюкач удивлённо повернул голову назад, но тут же взял себя в руки и посмотрел на свою начальницу через зеркало заднего вида:
– Даже так…
– Я, честно, не хочу обо всём этом говорить.
– Простите, что влез.
Лера кивнула и снова задумчиво уставилась в окно, пока её смартфон не завибрировал в сумке.
– Господи, ну кто там? – она нехотя достала гаджет и чуть не застонала, увидев на дисплее надпись «Моцарт». – Что тебе надо?.. – Лера вдохнула побольше воздуха и ответила на звонок: – Да.
– Я вроде бы понятно изъяснил свою мысль: ни шагу из города! Куда ты намылилась?!
– Домой я намылилась. Мой дом, к вашему возможному сожалению, находится в одном из коттеджных комплексов на Рублёвском шоссе. И это, к вашему сведению, ещё МОСКВА! Технически я и близко не нарушила приказ.
Федотов откашлялся:
– Ладно. Пусть так. У меня уже нервов на вас всех не осталось.
– Всего хорошего, – буркнула Лера и отключилась, не дожидаясь ответа.
Оказавшись в безопасности своей территории, Пики сама выбралась наружу и с наслаждением вдохнула влажно-хвойный воздух.
– Валерия Владимировна, вам сегодня ещё нужно будет куда-то ездить?
– Да, но дальше я сама. Спасибо, Саид.
Дождавшись, когда служебный автомобиль скрылся за автоматическими воротами, Лера в очередной раз сняла обувь прямо на улице и с диким наслаждением побрела по влажной от ночной росы холодной траве. Она прекрасно осознавала, что основная масса разбирательств и проблем ещё только надвигается, но конкретно в этот момент хотела только встать под душ и доспать ещё три-четыре часа в собственной постели.
В доме царила абсолютная тишина. Лера удивлённо вскинула бровь и огляделась: обычно её всегда встречал Бегемот. На его крупной пушистой морде неизменно читалось вселенское раздражение, а огромный хвост беззвучно извивался вокруг своего владельца. Но сегодня никто не появился при звуке открывшейся двери.
– Бегемотик! Я дома!
Снова никакой реакции. Пожав плечами, Пики прошла на кухню, чтобы наполнить миски кормом и водой, и замерла в дверном проёме.
– Эй, пушистая морда. Дрыхнешь? – не дождавшись ни единого проявления внимания, – Лера присела к вальяжно разлёгшемуся коту и привычным жестом запустила пальцы в его густой чёрный мех, но тут же отдёрнула ладонь и, сдавленно вскрикнув, приземлилась на пол пятой точкой.
Бегемот не дышал и казался значительно холоднее нормы.
– Малыш… – Пики, пересилив себя, снова протянула дрожащую руку: кот, которого Дима когда-то вытащил из-под капота, был мёртв. – Бегемотик… – по щекам Леры скользнули слёзы, и она, обхватив кота, прижала его к себе, обессиленно заскулив.
Тушка всё ещё была мягкой и податливой, значит, Бегемот завершил свой путь буквально пару часов назад. Пики сгорбилась под очередной волной чувства вины, а в голове вспышкой безумия пронеслась мысль, что это была… её плата за шаг вперёд.
Вселенная взамен на призрачный шанс на счастье лишила её одного из немногих дорогих сердцу напоминаний о Соколе.
«Или…? Дима, это ты? Забрал его в отместку?.. – чувствуя, что по-настоящему сходит с ума, Лера, оглушаемая грохотом собственного пульса, зажмурилась и задержала дыхание. – Прости меня! Я не справилась… Я больше так не могу…»
Необъяснимое колебание воздуха всколыхнуло её волосы, и откуда-то из глубины дома прозвучало тихое: «Я не злюсь, милая. Ты как никто заслужила немного счастья. Буду скучать…»
Резко вскочив на онемевшие ноги, Лера широко распахнула глаза и ухватилась пятернёй левой руки за голову:
– Это безумие…
Через секунду на втором этаже со стороны спальни раздался гулкий грохот, словно что-то тяжёлое швырнули с размаху об пол. И тут уже Пики испугалась не на шутку. Выхватив из каменной подставки нож, она сжала его в кулаке и медленно двинулась в направлении грохота, аккуратно заглядывая за углы. Дойдя до кабинета, скользнула внутрь, приложила ладонь к сканеру и вытащила из сейфа «Глок», который еле слышно пискнул, узнав её отпечаток.
– Кто здесь?! – с увесистым пистолетом Лера чувствовала себя значительно увереннее.
Усталость и недосып послушно уступили место адреналиновой собранности и готовности выстрелить в любого, кто посмел без спроса нарушить границы дома Валерии Перовской.
– Выходи! А то будет хуже!
Но дом снова погрузился в тишину, и Лера в какой-то момент даже подумала, что почудился ей не только родной голос Сокола, но и раздавшийся одиночный удар. И всё же она постепенно приближалась к спальне, стараясь не дышать и не шуршать одеждой.
Оказавшись внутри, Пики присмотрелась к отражению в настенном зеркале, где была видна бо́льшая часть ванной. Никого не заметив, она прижалась к стене и маленькими шагами преодолела расстояние до раскрытой двери. После короткого выпада, сжав оружие обеими руками, Пики за пару секунд убедилась, что в ванной действительно никого нет, и задумчиво оглянулась: все вещи покоились на своих местах, окна были закрыты и целы, на полу не наблюдалось никаких следов, а воздух в спальне был наполнен привычными домашними запахами.
Взгляд скользнул выше, и Лера свела тонкие брови над переносицей, уставившись на гардеробную.
– Если ты наверху, то шансов выжить примерно ноль целых ноль десятых!
Не дождавшись никакой реакции, Пики на цыпочках устремилась вверх по лестнице и, сделав глубокий вдох, распахнула дверь. Гардеробная оказалась пуста. Вещи Леры в положенном им порядке покоились на рейлингах и полках. Но что-то всё равно было не так… Картина!
Портрет таинственного брюнета с отпечатком тяжёлой усталости на лице в треснувшей раме валялся на полу. Вокруг разлетелись мелкие щёпки, а само полотно искривилось и смялось, словно дряхлая ветошь. Лера с минуту лицезрела случившееся, боясь лишний раз моргнуть или сделать вдох. А за спиной вдруг снова что-то грохнуло и зашелестело.
Решив, что окончательно сбрендила, Пики, готовая даже оказаться лицом к лицу с одним или несколькими призраками прошлого, медленно развернулась на пятках и чуть не расхохоталась в голос. У неё под ногами бесформенной кучей лежали спутанные пластинки жалюзи, закрывавшие одно из стёкол, которые отделяли гардеробную от спальни. Внутрь струился мягкий утренний свет, благодаря чему небольшое холодное помещение потрясающе преобразилось и будто бы наполнилось жизнью.
Лера отложила «Глок» и закрыла лицо ладонями. Каждое её нервное окончание вибрировало от напряжения, наполняя тело тупой болью. Мысли в голове смешались, и обессилевшее сознание никак не могло зацепиться хотя бы за одну из них.
– Волохов, отвали… Я и так уже всё поняла.
Но находиться в доме, каждый угол которого вдруг решил внести свою лепту в доведение Леры до истерики, она уже не хотела. Закинув в небольшую дорожную сумку водолазку, пару футболок, джинсы и нижнее бельё, она сунула голые ступни в кожаные кеды и, спустившись обратно в спальню, рывком стащила со своей подушки чёрную шёлковую наволочку.
Сумка плюхнулась на заднее сиденье «Гелендвагена». Лера в обнимку с Бегемотом обошла дом и, вооружившись садовой лопатой из хозяйственной бытовки, медленно брела к дальнему углу заднего двора, к высоким соснам.
– Прощай, Бегемотик. Буду очень грустить без тебя… – в последний раз уткнувшись носом в густой чёрный мех, Пики заботливо уложила мёртвого кота в наволочку и принялась копать у самого забора. Земля была влажной и легко поддавалась лезвию лопаты. Спустя двадцать минут Лера критически осмотрела результат своего труда, опустила Бегемота в достаточно глубокую яму и, тяжело вздохнув, приступила к закапыванию. В конце она утрамбовала могилу, аккуратно уложила поверх земли куски газона и поплелась обратно к машине. По пути к центру города Лера забронировала себе «люкс» в уединённом отеле рядом с Нескучным Садом и, получив электронный ключ на ресепшен, наконец-то расслабилась. Утонув в мягких подушках под невесомым одеялом, Пики мгновенно провалилась в мёртвый сон.
– Андрей…
Фенрир с трудом открыл глаза, беспомощно оглядываясь в поисках источника звука. Проморгавшись, он попытался встать, но тут же со стоном рухнул на подушку, когда непрошеная реальность ворвалась в его сонное сознание. Раненое плечо противно ныло, а желудок умоляюще сжался.
– Зачем я проснулся?..
– Андрей? Ты как? – в дверном проёме показался отец.
– Всё так же хочу сдохнуть… – Фенрир натянул одеяло на голову и тоскливо свернулся в позе зародыша.
– А я тебе пиццу заказал.
– Супер, – раздалось глухо. – Ешь сам. Я не хочу.
– Так нельзя. Ты сутки без еды.
– Я НЕ ХОЧУ!
Почесав затылок, Макс вздохнул и нехотя предложил:
– Выпить тоже не хочешь? У меня есть виски, ром, текила, водка.
Тело под одеялом замерло на несколько секунд. Потом Андрей, словно печальный призрак, бесшумно сел на край кровати и, сгорбившись, несколько минут сжимал лицо ладонями, чтобы утихомирить взбесившийся пульс и жёсткое головокружение.
– Наливай, – наконец буркнул он сквозь пальцы.
– Что именно?
– А что меня быстрее вырубит?
– Хорошо… – Давыдов-старший был настроен скептически по отношению к алкогольному угару сына, но решил дать ему несколько дней на пьяную «передышку».
На обеденном столе ждали своего часа четыре большие плоские коробки с пиццей «от Люцио». Макс выгреб из морозильника лёд в небольшую миску, достал из шкафа бутылку «Джонни Уокера» и стаканы.
Фенрир плюхнулся на стул и, облокотившись на стол, запустил пальцы во взлохмаченные волосы. Под обычно озорными, но сегодня почти мёртвыми карими глазами темнели круги, уголки губ траурно поникли.
Давыдов-старший на секунду успел подумать, что его сын не был настолько опечален даже из-за смерти матери и деда… Но вовремя прикусил язык и, тряхнув головой, уточнил:
– Ни запивать, ни закусывать ты не планируешь?
– Не-а.
Вздохнув, Макс плеснул в стакан виски, примерно на треть объёма, подхватил пальцами пару кубиков льда и, опустив их в алкоголь, придвинул к сыну. Андрей нахмурился, уставившись на второй, оставшийся пустым стакан, и отцу пришлось налить и себе.
– Что-нибудь скажешь?
– Что я должен сказать?
– Ну… Что-то о Злате.
– Она уделала меня в клубе. Уделала в небоскрёбе. Да во всём уделала, – Фенрир крутанул в пальцах стакан, шмыгнул носом и отпил половину содержимого.
Макс еле-еле пригубил свою порцию и уставился куда-то в сторону.
– Мне нужно выковырять метку «Кукловода», – Андрей вдруг вспомнил, что в его шее так и остался небольшой датчик.
– А вы долго планировали с этой дрянью жить?
– Не называй её так, – ощетинился Фенрир, и мышцы на его шее и плечах опасно напряглись.
Охотник закашлялся и, постучав себя по груди, ответил:
– Я про «Кукловод». Не про девушку. Лера вообще собиралась вытащить метки? Или это должно было служить вечным коротким поводком для Златы?
– Собиралась… Обещала закрыть вопрос после Калининграда, если мы справимся с заданием. Я из кожи вон лез, всё сделал.
– Да уж… – Макс снова нахмурился, мысленно поблагодарив Вселенную, что она не позволила его сыну связать себя браком с предательницей.
Андрей одним глотком залил в себя вторую половину стакана и пихнул его в сторону бутылки. Подтаявшие кусочки льда глухо ударились друг об друга. Отец налил ему ещё виски и всё-таки приоткрыл верхнюю коробку с пиццей:
– Хоть один кусок съешь.
Фенрир уставился на огромный круг из тонкого теста, наполненный мясной начинкой, томатным соусом и щедро засыпанный несколькими видами расплавившегося сыра и с чувством тошноты отвернулся, сжав стакан в руке:
– Когда я вернулся с похорон домой, Злата тоже ждала меня с пиццей.
– Поэтому теперь ты к ней в жизни не притронешься?
– Возможно, – опустив взгляд в стакан, Фенрир рассматривал кусочки льда, тихо трескавшиеся и медленно уменьшавшиеся в размерах.
– У меня есть мясное рагу.
– Пап, отстань.
Содержимое стакана в этот раз оказалось в желудке Андрея целиком за один глоток. По телу растекалось хмельное тепло, напряжённые мышцы постепенно немели, даже плечо перестало доставлять дискомфорт. И только где-то под рёбрами Фенрир продолжал ощущать жгучую боль, которая под действием алкоголя не смягчалась, а разгоралась ещё сильнее. Хотелось дико выть. Скорчиться на полу и утонуть в совсем свежих воспоминаниях о Злате, начисто забыв её предательство. Вернуться на пляж в Балтийске. Стоять в обнимку на солёном ветру, уткнувшись носом в её рыжие волосы, и чувствовать себя живым и счастливым после полугода мытарств и косяков.
Андрей вытер глаза и заметил, что его стакан был снова наполнен золотистой жидкостью. Повернув голову, он вгляделся в лицо отца: тот выглядел жутко уставшим и будто за пару суток прибавил несколько лет. Две плавные линии морщин на его лбу казались глубже, нос – острее. Под глазами темнели синяки, а щёки с заметно отросшей щетиной ввалились.
– Пап, – шмыгнув носом, Андрей закурил.
– Что?
– Я сильно тебя заебал своими бесконечными выходками?
Макс с лёгким удивлением уставился на сына, чей голос звучал уже как-то размазанно после выпитого алкоголя.
– Ну… Зимой я думал, что ещё немного – и придушу тебя. Особенно когда ездил по всей Москве и разбирался с твоими косяками. Но потом ты вроде взялся за ум, и я решил, что у тебя просто был сложный период.
– В твоей жизни таких периодов не было…
Тихо хмыкнув, Охотник качнул головой:
– Были. Но я в такие моменты предпочитал закрыться в себе. Мог выпустить пар в обнимку с боксёрской грушей или в зале для стрельбы. Когда совсем придавливало, распечатывали с Дэном пару бутылок. Ты не такой. Тебе, чтобы угомониться, нужно выплеснуть всё наружу, заставить половину города гоняться за тобой, нарушить все правила, перейти какую-то свою внутреннюю черту. Что поделать… Каждый справляется как может.
– Ты не в обиде на меня?
– Нет, Андрей, – Макс уверенно посмотрел сыну в глаза. – Я твой отец. Не ахти какой, конечно. Да, иногда злюсь, иногда переступаю через себя и намеренно щёлкаю тебя по носу. Но так или иначе, ты – моя кровь и плоть. И если от моей протянутой тебе руки будет зависеть твоя судьба, знай: я всем пожертвую. Потом, конечно, ты выхватишь по самое не балуй. Но уже потом.
Фенрир вытер глаза воротом футболки и, хрипло кашлянув, кисло улыбнулся:
– Спасибо.
– Обращайся, – Макс наскоро проморгался и плеснул виски в оба стакана.
– Завтра будет так же хреново?
– Да. И послезавтра. Но мы тебя вытащим. «Фениксы» не умирают. Уходят в недолгое небытие, а потом воскресают с новой силой. Без вариантов, – Давыдов-старший сам слабо верил в то, что говорил, но старался придать хмельному голосу уверенности, лишь бы увести мысли сына от необратимых ошибок.
Допив очередной стакан, Фенрир упёрся затылком в стену и прикрыл глаза, но тут же распахнул их, почувствовав опасное головокружение. Своего тела и лица он уже почти не ощущал: виски отлично подходил в качестве скорбной анестезии. Даже боль в груди немного притупилась, а сознание наполнилось туманом апатии и безразличия ко всему вокруг. Андрей был рад этой передышке, хотя даже в сильном опьянении осознавал: завтра действительно всё повторится. Но это будет завтра.
Открыв глаза, первое, что увидела Лера, – это стена ливня в приоткрытом окне. Гостиничный номер был погружён в серую полутьму, окружённую шумом майского дождя. В этом странном коконе хотелось остаться если и не навечно, то хотя бы на пару недель.
«Нельзя…» – с сожалением откинув край одеяла, она неспешно поднялась с кровати и подошла к зеркалу. Оттуда на Леру смотрела смертельно уставшая женщина с рассечением на щеке, поникшими плечами и как-то тоскливо взлохмаченными волосами.
– Да пошла ты, – Лера смачно зевнула, выгнула спину и взлохматила волосы ещё сильнее, впиваясь ногтями в кожу головы, лишь бы окончательно проснуться.
После душа она тщательно привела себя в порядок, аккуратно нанесла заживляющую мазь на рассечение и порезы на запястьях, заново перебинтовалась и уверенно шагнула за пределы номера в поисках гостиничного ресторана и сытного завтрака. В голове зрел смелый план, нужно было лишь раздробить его на отдельные шаги и заставить всех остальных принять её новые правила.
Омлет и кофе придали сил, и Лера, открыв электронную почту на «Террафоне», за четверть часа составила письмо с подробными инструкциями, но в итоге решила дать себе и «Фениксу» пару дней на передышку, поэтому сохранила текст в черновиках.
Вернувшись в номер, Лера на удачу набрала номер Морока, и тот ответил после шестого гудка:
– Привет, козявка.
– Как ты? Всё ещё в реанимации?
– Обещали после полудня перевести в палату. Приедешь?
Пики глянула на часы:
– Да. Что-нибудь привезти?
– Здесь всё есть.
Офис «Феникса» в разгар рабочего дня казался необычно тихим. Сотрудники молча и бесшумно перемещались от кабинета к кабинету. Даже кофемашина в просторной кухне работала словно бы в два раза тише обычного.
Лера обрадовалась, что на ногах у неё были кеды, а не шпильки, наполнила высокую кружку крепким американо, в нарушение своих многолетних привычек закинула пару кубиков тростникового сахара и добавила сливки. В голове плескался мутный кисель спутанных мыслей и тяжёлых эмоций, а внутренние «аккумуляторы» были уже на минимуме, но она просто не имела права отключиться раньше времени.
– Привет, мальчики…
Свят и Ларионов, тихо обсуждавшие текущие вопросы в кабинете Леры, удивлённо подняли головы.
– Я думал, тебя не будет несколько дней, – О́дин шустро поднялся на ноги и уступил ей место.
– Быть-то я буду, но толку от меня минимум.
– Ты как вообще? – Санта с некоторой тревогой скользнул взглядом по темневшему на лице Пики рассечению. – Как Денис?
– Я терпимо. Морозова после обеда переводят из реанимации. Живой, в здравой памяти, – Лера отпила кофе, оглядела кабинет, будто не была тут несколько месяцев, и снова посмотрела на Свята: – Что-нибудь расшифровали с ноутбука?
– В процессе.
– А со смартфона рыжей?
Санта растерянно улыбнулся:
– Про него я честно забыл…
Лера ещё с полчаса задавала вопросы и накидывала ему краткие инструкции на ближайшие пару недель, чтобы её щадящий режим никак не сказался на работе «Феникса», потом подписала накопившиеся документы и под конец не выдержала, сообщив о своём решении:
– Я хочу плавно отойти от дел. Вчера была последняя капля.
Свят поперхнулся и долго тщательно откашливался, переваривая новость.
– Уверена?
– Абсолютно. Я и так собиралась, просто не хватало окончательного пинка. И вчера я его выхватила.
– А кто будет рулить?
– Ты, конечно же, не хочешь? – вопрос Леры прозвучал скорее в виде утверждения.
Сморщив нос, Санта страдальчески качнул головой:
– Ясен пень, если больше некому, я подхвачу бразды. Но без особого удовольствия. Может, наймём кого-нибудь? Или ты продашь свою долю какому-нибудь прыткому вояке-бизнесмену?
– Не знаю…
– А Морок? – раздался задумчивый голос Ларионова.
– Что Морок?
– Он же теперь свободен. Вдруг захочет вернуться на свой железный трон?
Пики и Санта переглянулись.
– Что-то я сомневаюсь…
– А ты, милая, не сомневайся. Просто задай ему вопрос. Он ради тебя всё бросил, рискуя поймать уголовку. Спасибо Федотову и стечению обстоятельств, что наверху сейчас не до Дениса.
– Стоп! – Лера подскочила с кресла. – А что с Ефимовым?!
Теперь уже недоумевающе переглянулись Свят и О́дин.
– А что с ним?
В ответ на внезапный вопрос «Террафон» Пики завибрировал по столу, а на дисплее высветилась ненавистная фамилия куратора.
– Я вас слушаю, – Лера заблаговременно зажмурилась в ожидании очередной претензии, нового обвинения или дурных новостей от Федотова.
– Приезжай, дорогая. Есть разговор.
– Прямо сейчас?
Новым проектом Резника оказался выкупленный у предыдущего владельца загородный центр отдыха: элитный клубный отель с огромным парком, шикарным рестораном и просторной летней верандой. Располагался «Вольный Финист» на берегу небольшого озера, скрытого от шумной столицы в сердце соснового бора.
На заново открывшееся две недели назад уединённое место отдыха мгновенно свалилась плотная бронь вплоть до июля, но для пышной свадьбы своего друга Сева щедро выделил пару дней между майскими праздниками.
Саид вёз Резника и его спутницу, чьё бракосочетание тоже было не за горами, к месту торжества и с тоской «предвкушал» целый день бесцельных шатаний по территории отеля. И где-то глубоко внутри его подтачивала горьковатая мысль о том, что в «Вольном Финисте» теперь трудилась Лина, и им придётся контактировать.
Вика после той их сцены испарилась с горизонта, а внимание Саида против его воли и назло всем обстоятельствам то и дело цеплялось за обиженную им милую шатенку, пока Лина не перестала показываться в клубе, занявшись повышением квалификации.
– Сильно не отсвечивай. Свадьба хоть и с размахом, но все свои. Проблем быть не должно, – выйдя из машины, Сева размял плечи, поправил на себе пиджак и подал руку своей подруге.
– Да, ты говорил, – Саид заглушил двигатель «БМВ» и задумчиво осматривался.
– Ужин для персонала организован на служебной кухне. Спросишь у Лины. Ну или кого-нибудь из официантов поймай.
Оставшись предоставлен сам себе, Трюкач предусмотрительно оглянулся и всё-таки достал пачку сигарет. При упоминании о Лине он мысленно выругался. Две противоречивые силы кромсали его сознание тупыми ножницами: одна старалась заставить его выкинуть девушку из головы, а вторая нагло ворошила память и убеждала, что шанс всё исправить всегда есть.
Отшвырнув окурок, Саид раздражённо взлохматил волосы ладонью и зашагал к зданию отеля по широкой гравийной дорожке.
– Привет, Лина.
Девушка еле заметно дёрнулась при звуке знакомого хрипловатого голоса и мельком глянула на Трюкача.
– Привет, – её ответ показался ему нервным, да и на вид Лина была напряжена непривычно масштабным объёмом обязанностей перед важными гостями.
– Классно выглядишь, – Саид улыбнулся уголком рта.
Лина снова перевела на него взгляд лишь на долю секунды и торопливо проинструктировала двоих подошедших к ней официантов. Потом у неё в руке зазвонил смартфон, и Лина ушла куда-то в сторону празднично украшенной цветами и лентами веранды.
Разочарованно вздохнув, Трюкач медленно побрёл в противоположном направлении, откуда доносился еле заметный шум озера. «Никакого шанса у меня нет. Надо просто поставить точку и двигаться дальше…» – телохранитель зевнул. Нормально поспать ему не удалось, потому что пришлось отвозить Леру, но оставалась небольшая вероятность перехватить минут двадцать в машине, пока свадебное веселье будет в разгаре.
– Опять ты, – уныло буркнул Черномор при виде Пики, уже сидевшей в кабинете Моцарта.
Лера поморщилась:
– Господи, Матвей. От тебя разит, как…
– Отвали. Никто не давал команду быть трезвым. Вернуться к себе я не смог из-за запрета покидать город. А в Москве у меня хором нет! – плюхнувшись на соседний стул, Григорьев развёл ладони.
Вошедший следом за ним Федотов тоже скривился от наполнившего помещение «аромата» перегара:
– Поэтому ночевал ты под мостом?
– Я поехал в бор… в отель! – кашлянул Черномор. – Взял себе вискаря и парочку… Ну… – он попытался игриво вскинуть брови, но в мутной от похмелья голове заворочалась тупая боль.
Лера напряжённо рассмеялась:
– Вы с Сатиром случайно не братья? Модели поведения идентичные.
Матвей передразнил её выражение лица и снова болезненно закатил глаза.
– Посмеялись, и хватит, – процедил Моцарт. – Переходим к имеющимся проблемам.
В кабинет молча зашли двое конвоиров. Лера и Черномор с подозрением перевели взгляды с куратора на незнакомых мужчин.
– Григорьев, на допрос.
– На какой ещё к херам допрос? – тот поперхнулся от неожиданности.
– Самый обыкновенный. Следственный.
– Не понял. Это по поводу вчерашнего? Я думал, вы нас по Ефимову вызвали…
Федотов раздражённо вздохнул:
– И по поводу вчерашнего, и по поводу Ефимова.
Лера, чувствуя на себе тяжелый взгляд Матвея, прервала молчание:
– А что с ним в итоге? И причём тут Григорьев?
– Вот об этом и будет допрос, – процедил Моцарт, теряя терпение.
Черномор не сдвинулся с места и продолжал буравить хмельным взглядом переносицу Моцарта:
– Что за бред? Я после похорон вернулся в свой бункер и никого не трогал. Морок меня вызвонил!
– Твоя сестра замужем за Ефимовым.
– Да я с ней общаюсь три раза в год! И то – поздравляшками в блядском чатике!
– Матвей! – разъярённо рявкнул Федотов. – Тебя вызвали на допрос!
– Слышь! – не унимался Григорьев. – Я жизнь положил во благо страны!!! И ты серьёзно считаешь, что…
– А ты серьёзно считаешь, что я спустя пятнадцать лет работы вот так запросто сливаю вас всех?!! – заорал в ответ Моцарт. – Я в твоих глазах беспринципный мудак?! Ну?! Скажи! Гадёныш ты неблагодарный!
Замерев в кресле, Лера быстро переводила взгляд с одного мужчины на другого. Гнев Федотова она видела впервые в жизни, и зрелище было поистине устрашающим.
Черномор бешено сопел, продолжая щедро наполнять кабинет запахом перегара и мужского пота. Но в его взгляде уже читалось странное сомнение вперемешку со страхом, обидой и отчаянием.
– Григорьев, – спокойнее продолжил Федотов, – моё дело не подозревать и не обвинять. Есть факт твоего родства с Ефимовым. Есть факт его отравления. И есть факт твоего рода деятельности. Всё, что от твоей тупой башки требуется, это ответить на вопросы следователя. Никто не собирается спускать тебя в подземелье, избивать до полусмерти и сжигать в газовой печи! Ясно?!
– Ясно, – буркнул Матвей.
– Потом вернёшься сюда.
Моцарт махнул ладонью в сторону выхода, уселся за стол и, собирая в кулак остатки здравомыслия, включил ноутбук. Черномор, зло зыркнув на Пики, развернулся на пятках и демонстративно медленно направился к двери вслед за конвоирами.
– Ну? Может быть, ваше величество тоже имеет что сказать?! Чай? Кофе? Потанцуем?!!
Лера вздрогнула, чуть не свалившись на пол. Умом она понимала, что выведенный из себя Федотов просто отыгрывался на ней. И хотя самолюбие обиженно пылало, Пики качнула головой и решила действовать от противного:
– Может быть, приоткроем окно? Чай могу заварить вам сама.
Куратор удивлённо моргнул, откашлялся и стащил с шеи галстук. Потом тяжело вздохнул и, потянувшись к оконной створке, ответил:
– Мне чёрный. С сахаром.
Подойдя к высокой консоли, Пики подрагивающими руками заварила кофе себе и чай Моцарту. Воздух в кабинете посвежел, и дышать стало немного легче ровно до момента, когда она услышала новость:
– Ефимов, Степан со своими «Жнецами», этот ваш Зигзаг – все были связаны. И то, что вчера Морозов успел мне передать, тоже подтвердилось.
Лера вопросительно склонила голову.
– Бортовой компьютер президентского вертолёта действительно был атакован вирусом, поэтому и случилась трагедия.
– Боже… Но…
– Вчера системы «Феникса» должны были целиком оказаться под контролем «Квантума». А ядерные боеголовки должны были ударить по Восточной Европе. Далее – госпереворот, захват власти и стремительные изменения в оборонной политике и военной доктрине страны, которые планировал Ефимов. Под контролем Запада.
Уткнувшись локтями в колени, Лера уронила голову на ладони и тихо застонала сквозь пальцы:
– Зачем?.. Его бы и так выбрали новым президентом…
– Лишить нас клыков и снова переписать мировой порядок, – тихо проговорил Моцарт. – Но вы нечаянно испортили шикарный план. А может быть, так и было задумано: вашими руками слили бесполезный груз в виде исполнителей. Но вот с боеголовками и контролем всех систем вышла неувязочка, и конечный бенефициар попытался избавиться от Ефимова.
Пики свела брови над переносицей, ледяными ладонями кое-как сжала сама себя и просипела:
– Вы это всё сейчас на полном серьёзе утверждаете? Потому что больше похоже на какой-то избитый сюжет боевика.
– Ты сама принесла мне ноутбук. И это мы ещё не всё вскрыли.
– Тогда зачем Матвея увели на допрос?
– А ты вообще в курсе, как он в наёмники попал? – Моцарт прищурился и закурил.
– Нет. Но он обещал как-нибудь сам рассказать… – Лера с опаской подняла глаза к потолку, но Федотов хмыкнул, махнув ладонью:
– Я вырубил датчики. Раз обещал, пусть сам и поведает. Но нам действительно нужно проверить его. Точнее, ИМ нужно проверить. Я в Черноморе не сомневаюсь, иначе бы не держал его в столь узком кругу.
С облегчением улыбнувшись, Лера сделала большой глоток кофе.
– А что теперь будет с Ефимовым? Его вылечат и осудят?
– С ума сошла? – Моцарт закашлялся. – Такой ценный кадр запороть?
– В смысле? Он же предатель…
– Идеальная марионетка. Его вылечат, выставят на выборы, усадят в президентское кресло…
– Но говорить он будет по бумажке?
Федотов ткнул окурок в пепельницу и задумчиво уставился в окно, где снова набирал силу майский ливень. Воздух наполнился приятной сладковатой влагой, а повисшее в кабинете молчание смягчилось шумом ударявшихся по карнизу капель.
Не дождавшись ответа, Пики и так всё поняла. И в очередной раз ощутила тяжесть своей усталости. В голове пронеслась дурацкая мысль: «Какие-то двадцать четыре года назад я в это время доделывала дипломный проект и готовилась к госэкзаменам… В какой момент я свернула не туда? Когда купила билет в Москву? Или когда решила, что работа в «Сити» сделает меня счастливой?»
– Перовская, очнись.
– Что? – Лера проморгалась.
– Даже не думай кому-нибудь ляпнуть услышанное тут.
– А своим? Денису?
– Никому.
– Тогда зачем вы повесили на меня тайну, о которой я вас не просила?
– Потому что со вчерашнего дня мы все повязаны общей колючей проволокой. Дёрнется один – кровь прольют все, – Федотов снова закурил и сквозь сизый дым красноречиво уставился на свою самую стойкую пешку.
Над Москвой клубились грозовые тучи, но до «Вольного Финиста» добрались лишь отдельные кучевые облака, из которых на землю неслись редкие тёплые капли дождя. Подкормив комаров у озера, Саид глянул на наручные часы и пошёл обратно, к зданию отеля.
На огромной крытой веранде шумела свадьба: ненавязчивая музыка, шутки бодрого ведущего, смех гостей. Официанты шустро перемещались от столика к столику, разнося горячие блюда и алкоголь. Цепким взглядом Трюкач различил своего подопечного среди приглашённых. Сева жизнерадостно улыбался, уверенно обнимая свою невесту и с хмельным мужским задором принимал участие в очередной свадебной забаве с шуточными вопросами о молодожёнах.
Решив, что пора подкрепиться, Саид обошёл отель сбоку и шагнул в служебную дверь, тут же натолкнувшись на Лину.
– Ой, – она успела выставить перед собой ладонь, скользнув пальцами по гладкому чёрному пиджаку телохранителя, и резко вскинула голову.
– Прости, – Саид замер, мягко подхватив её за локоть и не дав потерять равновесие.
Лина снова ничего не ответила, коротко откашлялась и быстро сменила траекторию движения, но в последний момент притормозила, безэмоционально бросив:
– Ужин для персонала готов.
– Спасибо, – процедил Трюкач, сжав челюсти.
Впереди было ещё минимум часов пять ожидания и бесцельных перемещений по территории «Финиста». На автомате проглотив ужин и залив его кружкой американо, Саид снова вышел на улицу и снова нарушил правила, закурив сигарету. Глянув в рабочие и личные чаты, он нахмурился: Андрей не реагировал ни на звонки, ни на сообщения. Трюкач остро ощущал необходимость связаться с другом и поддержать его, но второй подряд рабочий день лишал его возможности доехать до дома Фенрира.
Выстрелив окурком ровно в центр урны, Саид набрал номер Ильи. Тот, протяжно зевая, ответил после шестого гудка:
– Привет.
– Здоро́во. Я мельком слышал, что вчера случился какой-то трындец. Вы как?
– Да мы-то нормально. Пара дней, и придём в себя, – где-то на фоне раздался звук зажигалки, а через секунду – глубокий вдох затяжки.
– У Андрея всё плохо?
– Максимально.
– Злата?
– Да.
– Как думаешь, уместно будет заехать к нему сегодня вечером? Правда смена у меня закончится ближе к полуночи…
– Он у отца сейчас. Ну, типа, не один. Но сгонять к нему нужно. Давай завтра днём?
– Хорошо. А в итоге что на самом деле произошло?
– Блин, Саид… Такое, конечно, не по телефону рассказывают. Если коротко, Пики после похорон похитили, и мы её вызволяли. В конце всё пошло не по плану, но подробности я тебе завтра поведаю. Насколько могу.
– Охренеть.
– Мягко сказано, брат.
Убрав телефон в карман пиджака, Саид хотел было дойти до «БМВ» и постараться вздремнуть, но в очередной раз отвлёкся, услышав голоса Лины и двоих незнакомых мужчин. Трюкач обернулся и неосознанно двинулся на звуки реплик. Лина стояла метрах в пяти от служебного входа спиной к Саиду и что-то тактично поясняла заметно хмельным на вид парням, плотоядно рассматривавшим её с уверенными ухмылками.
Заметив постороннего, они оба резко приосанились и перестали лыбиться. Трюкач намеренно пристально всматривался в них, каким-то шестым чувством ощущая неладное. Незнакомцы по очереди буркнули что-то неразборчивое и предпочли ретироваться. Сбитая с толку Лина, чьи плечи тем не менее облегчённо расслабились, обернулась.
– Всё в порядке? – приблизившись к ней, Саид остановился примерно в метре от Лины и убрал руки в карманы брюк.
– Вроде да, – но сиплый голос выдавал её волнение. – Ничего, с чем я не смогла бы справиться.
– Я заметил.
– Нет, правда. Мы уже заканчивали разговор, – соврала Лина.
– Как скажешь, – тёмно-карие глаза Трюкача скользили по её лицу, задерживаясь на напряжённо сжатых губах. – Если что, зови.
– Разумеется, – Лина еле заметно кивнула и скрылась внутри отеля.
«Да чтоб я сдох…» – оставшись в одиночестве, Трюкач обречённо запрокинул голову и закрыл глаза. На переносицу и щёку упали две дождевые капли, но он лишь сильнее вдохнул влажный воздух. Потом с трудом загасил в себе секундный порыв нагнать Лину и что-то ей сказать… Но что он мог ей сказать? В чём признаться? Что теперь она была магнитом для его внимания?
В этот раз дежурный без особых проблем пропустил Леру внутрь госпиталя, хотя она снова приехала уже после пяти вечера. Взволнованно сжимая пальцами край водолазки, она брела по длинному ярко освещённому коридору с чередой больничных палат и каждой клеточкой тела ощущала всполохи неприятных мурашек, подгоняемых десятками тяжёлых воспоминаний, связанных с этим местом.
«Прекрати. Ты здесь не за этим!» – плавно выдохнув, Пики остановилась у нужной палаты и сжала пальцами дверную ручку.
– Привет, – попытка изобразить невинно-жизнерадостный голос позорно провалилась, отозвавшись не свойственным Лере писком.
Денис открыл глаза и забавно усмехнулся:
– Долго едешь, я с обеда жду.
Пики хотела было оправдаться, но, открыв рот, в итоге коротко произнесла:
– Прости.
Морок протянул ей ладонь, и Лера коснулась её прохладными пальцами, присев на край койки.
– Всё в порядке? Как твоя щека? Запястья?
– Нормально, заживают. Но я ужасно устала… – не выдержав, она опустила голову и улеглась спиной к Денису, крепко обняв его за предплечье и уткнувшись носом в короткий рукав больничной пижамы, из-под которого по коже до самого запястья расползалась сложная татуировка. Линии показались Лере непривычно чёткими и ярко-чёрными. Она сильнее сфокусировалась на рисунке и почти шёпотом спросила: – Освежил недавно?
– Прямо перед Китаем, – Морок, прижавшись щекой к её макушке, выдохнул ответ в прохладные шелковистые волосы Пики. – Кажется, я задолжал тебе отпуск. Без людей, шума и нервяков…
– Как только поставлю точку с «Фениксом».
– Точку? – мышцы Дениса напряглись и он неосознанно сжал пальцы Леры.
– Да. Я решила уйти. Хотела потерпеть ещё пару лет, но поняла, что хватит. Мой дозор окончен.
– Нет, погоди, – Морок приподнялся и выпрямил спину. Перед глазами всё поплыло, но через несколько секунд он снова смог сфокусироваться на лице Пики: – Только не сейчас. Не перед выборами нового президента. Подожди хотя бы год. Всё должно устаканиться.
– Нет, Денис, – уже зная, как всё сложится в ближайшие месяцы, Лера уверенно качнула головой. – Я всё решила. Летом сложу полномочия.
– И кто будет вместо тебя? – Морок свёл брови, с трудом гася внутреннее раздражение. – Макс? Свят? Ты же сама говорила, что они не потянут.
– Ты? – в усталых голубых глазах всколыхнулось пламя отчаянного веселья. – Раз уж ты у нас теперь тунеядец…
Лера была мысленно готова к насмешливому отказу, помня, с каким настроением Денис покинул «Феникс» много лет назад, но рискнула последовать совету Одина.
– Ты правда хочешь, чтобы я вернулся? – Морок вопреки её ожиданию остался серьёзным и будто бы даже задумался над этой идеей.
– Я тебя не принуждаю. Просто перебираю доступные и более или менее реалистичные варианты. Если честно, я до последнего надеялась на Андрея. И он вроде как даже взялся за ум, но теперь…
Денис зажмурился, вспомнив причину, по которой оказался в госпитале. С одной стороны, он хотел понять, что вообще произошло в «Фениксе». С другой – в этот конкретный момент шевелить мозгами после операции было втройне тяжелее. И всё-таки, пересилив болезненную усталость, он задал вопрос:
– Расскажешь, как так вышло?
Изо всех сил надеясь, что этот разговор случится не сегодня, Лера подсознательно чувствовала над собой Дамоклов меч.
«Лучше прямо сейчас, чем продолжать нервничать и ждать…» – она опасливо кивнула и неспешно, тщательно подбирая слова, начала рассказ с момента первого покушения Златы.
Макс уже с четверть часа стоял в спальне, наблюдая за пьяным сном сына. Андрей лежал поперёк кровати в позе звезды, и только по еле заметно вздымавшейся от дыхания груди было понятно, что он живой.
Сам Давыдов-старший ощущал чрезмерный хмель, но запитые полчаса назад таблетки совсем скоро должны были вернуть его разум к трезвости. Пока же голова оставалась мутной не только от большой порции крепкого алкоголя, но и от всего рассказанного сыном о Злате.
Фенрир уже в пьяном полубреду поведал ему и об их эмоциональных спорах после допроса в логове Черномора, и о том, как однажды он в бешенстве заставил рыжую бежать по морозу в одном платье, и о том, как напрасно разозлился на неё Восьмого марта. Об их перестрелке и ранении Златы на охоте за перекодировщиком. О двух месяцах в Калининграде. О своих странных вещих снах.
Макс с удивлением осознал, что его сын действительно был до смерти влюблён и по сути плевать хотел на предательство Златы. Готов был простить её, окажись она жива. Из задумчивости его вывел тихий стон. Андрей болезненно выгнулся, глазные яблоки под веками быстро двигались на протяжении минуты. Потом он резко открыл глаза, слепо глядя в потолок, произнёс шёпотом «нет» и снова отключился.
Давыдов-старший опасливо присел на край кровати, приложил пальцы к шее сына и уставился на наручные часы, считая пульс. Андрей же снова задышал спокойно и равномерно. Макс уронил голову на ладони и тихо чертыхнулся. Умом он понимал, что всеми силами обязан был вытащить сына из этой чёрной дыры отчаяния, но как это сделать, не имел ни малейшего понятия.
– Вот так… – Лера, закончив свой рассказ, ещё с минуту не решалась поднять глаза на Дениса.
Тот тоже продолжал молчать, с трудом переваривая услышанное. За окном снова шумел ливень, и в приоткрытое окно в палату медленно вплывал влажный озоновый аромат. Время вокруг Морока и Пики словно остановилось.
– Ясно, – на языке вертелось с полдюжины вопросов о мотивах Леры, но умом Денис понимал, что она, как и всегда, старалась действовать разумно и с некоторым трезвым расчётом. Просто в этот раз сильно ошиблась.
– И каков твой вердикт?
– Он остался прежним: я продолжу свой путь рядом с тобой.
Лера с сомнением уставилась на него, пытаясь различить истинные эмоции, но Морок, в любой другой ситуации сорвавший бы всё своё негодование на провинившемся человеке, смотрел на неё без капли злобы.
– Правда?
– Будь ты моей подчинённой, Лера, я бы со скандалом уволил тебя с волчьим билетом за некомпетентность.
Глаза Пики негодующе заблестели. Она сжала губы и уставилась в окно. Денис, заметив её реакцию на свои слова, хмыкнул и сжал тонкую ладонь, мягко поглаживая большим пальцем по забинтованному запястью.
– Но ты не моя подчинённая. Ты взрослая, умная женщина, которая мотивировала своё решение определёнными обстоятельствами. Как минимум, проявила каплю сострадания по отношению к запутавшейся рыжей девчонке и дала ей шанс. И как бы я ни злился, я понимаю ход твоих мыслей. Ну, и плюс ко всему, я в тебя всё-таки влюблён, – Морок опустил глаза и задумчиво уставился на Лерин стандартный чёрный маникюр. Края двух ногтей были частично обломаны.
Пики заметила, что привлекло его внимание, и инстинктивно дёрнула руку, но Денис лишь крепче сжал её.
– Где-то вчера зацепила…
Между ними повисла киселеобразная тишина. Морок ждал от Леры какой-нибудь реакции на свои слова. Та изо всех сил боролась с огненным шаром, беспощадно плавившим её горло. Так и не справившись с собственными оковами, Пики придвинулась к Денису вплотную и коснулась обеими ладонями его шеи и скрытых бородой щёк. Он посмотрел на неё сверху вниз, кисло улыбнувшись. Во влажно-голубых глазах Леры всё читалось без слов: и вселенская усталость, и желание вырваться к Мороку из цепей одинокого отчаяния, и страх потерять его.
Её губы, обычно идеально выкрашенные тёмно-алой или прело-розовой помадой, сегодня были без косметической брони и от частых нервных покусываний выглядели непозволительно подсохшими и беззащитными. В такие губы мужчины не влюблялись.
Взгляд Леры скользил по чертам лица Морока: от длинной тонкой морщины, тянувшейся по лбу, частично скрытому волосами, к более явной морщине между хмурыми бровями, вдоль прямого острого носа с еле заметной горбинкой. В густой тёмной щетине вокруг напряжённого рта поблескивали редкие седые волоски. И весь его вид казался Лере невыносимо… родным. Будто сама не зная как, она провела рядом с ним целую жизнь.
Внутри что-то болезненно вспыхнуло до огненных мурашек на затылке, и какая-то неведомая сила резко толкнула Леру вперёд. Она с отчаянной жадностью впилась губами в рот Морока, словно он вдруг оказался единственным источником кислорода.
Денис на мгновение удивлённо замер, но тут же очнулся и прижал Пики к себе. Её язык внезапно жёстко и напористо пошёл в атаку, и Морок с диким наслаждением ответил на поцелуй, ощущая, как пальцы Леры уже вовсю хозяйничали в его волосах, а саму её мелко трясло, но она продолжала лишать его кислорода, будто самой себе доказывая, что заслужила шанс снова засыпать и просыпаться не в стеклянной клетке одиночества, а рядом с живым мужчиной.
– Стоять… – почувствовав приступ головокружения, Денис схватился ладонью за край койки. – Переключись в щадящий режим, козявка. Я всё-таки после ранения.
Лера неловко хихикнула ему в губы и напоследок игриво лизнула их кончиком языка.
– Прости. Я от усталости сама уже хмельная.
– Так вот, насчёт отпуска… Есть пожелания?
– Да, – уткнувшись лбом в его подбородок, Пики зевнула. – Безумно люксово, максимально дорого и кошмарно безлюдно.
– Да, ваше величество.
Среди постепенно редеющей толпы гостей Трюкач заметил Резника и махнул ему рукой, привлекая к себе внимание.
– О, Саид. Уже хотел тебе звонить. Основная программа завершилась. Но молодожёны останутся в отеле на пару дней, и несколько человек решили здесь переночевать. Мы с Верой тоже, – Сева приобнял подругу. – Ты как? Если нужно, выделю тебе номер. Но вообще готов отпустить на выходные, завтра найдём с кем вернуться.
Саид мысленно выругался, но удержался от раздражённого закатывания глаз, ведь уже давно мог уехать домой и не торчать в «Вольном Финисте» до полуночи.
– Понял. Если что, можешь завтра позвонить, заберу вас.
Резник неопределённо пожал плечами:
– Посмотрим. Учту такой вариант. Э… Слушай, ещё хотел попросить.
– Да?
– Пробегись напоследок по ресторану. Там вроде всё уже закрыто, но народ тут на празднике ни в чём себе не отказывал, и некоторые конкретно напились. Вдруг кто уснул внутри зала под столиком, – Сева сам пьяно рассмеялся, слегка покачнувшись. – И Лину нигде не вижу.
– Хорошо, я проверю. Спокойной ночи.
Подопечные Саида устало побрели к отелю, а он, наконец-то выразив своё недовольство тихим цоканьем языка, двинулся в сторону служебного входа. Но дверь неожиданно не поддалась, оказавшись запертой.
– Понятно… – Трюкач вздохнул и вернулся к главному входу.
В ресторане горел только технический свет, позволявший передвигаться, не снося столы и стулья. Быстро оглядев пустой зал, Саид направился к длинной барной стойке и начинавшемуся за ней коридору, где находились кухня, подсобные и служебные помещения. А ещё оттуда раздавались тихие голоса…
В тусклом свете он заметил в самом конце коридора несколько силуэтов: двое повыше и один миниатюрный. Внезапно раздался отчаянный женский возглас, тут же прерванный жёстким хлопком и угрожающим мужским рычанием. Началась неразличимая возня, и Саид молча метнулся вперёд.
Вместо крика теперь слышалось беззащитное всхлипывание, за которым последовали треск рвущейся ткани и пьяный мужской гогот. На середине неразборчивого похабного комментария о дополнительных обязанностях работниц ресторана тот, кто оказался первым на пути у Трюкача, с размаху впечатался затылком в стену и под мощным ударом в печень со стоном грохнулся на пол. Второй резко отпустил пленницу и попятился:
– Э, братиш…
Но договорить он тоже не успел, поймав нижней челюстью беспощадный хук справа, и, потеряв равновесие, приземлился без чувств рядом с дружком.
Тряхнув кулаком со стёсанными костяшками, Саид обернулся и помог Лине подняться на ноги, но девушку так сильно трясло, что она снова чуть не рухнула на четвереньки. Трюкач стащил свой пиджак, обернул её в него и крепко прижал к себе, помогая идти.
– Как ты? – включив свет над барной стойкой, он аккуратно усадил Лину на ближайший стул.
– Никак… – её сил хватило на еле слышный всхлип.
Саид налил воды в стакан и вернулся к Лине:
– Попей.
Её правая скула уже успела потемнеть и припухнуть. Платье было разорвано сбоку почти до поясницы, а половинки строгого выреза болтались по бокам, оголяя белый хлопковый лиф.
– К-как т-ты т-тут ок-казалс-ся?.. – Лина трясущимися руками пыталась плотнее укутаться в пиджак, а по её щекам текли смешанные с тушью слёзы.
– Волей судьбы. Сева попросил заглянуть, – убрав с её лица волосы, Саид заботливо повернул Лину за подбородок и нахмурился, гася непреодолимое желание вернуться в коридор и добить насильников. – Как так вышло?
– Зак-крывала кухню. В-все… в-весь перс-сонал у-уже вышел. М-мне остав-валось п-проверить замки и в-включить с-сигнализацию. И с-снова эти дв-вое…
– Ясно, – напряжённо взлохматив волосы, Саид достал смартфон и в надежде на то, что Резник ещё не спит, набрал его номер.
– К-куда ты з-звонишь? – глаза Лины широко распахнулись.
– Севе.
Спустя шесть гудков тот сонно ответил:
– Всё норм?
– Нет, – Трюкач кашлянул.
– Что не так?
– У нас тут ЧП.
– КАКОЕ ЧП?! – голос Севы резко взбодрился.
– Приходи в ресторан. Это проще увидеть.
– Да блин… Две минуты!
Опустив «Террафон» на стол, Саид повернул голову и поймал на себе грустный взгляд.
– Спасибо… Если бы не ты… – Лина не смогла договорить и, скуля, закрыла лицо ладонями, согнувшись пополам.
– Тише… Всё хорошо. Они ведь ничего не успели…?
Девушка отрицательно качнула головой. Трюкач поднялся, протянул руку, заставив Лину встать, и снова крепко обнял её, рискуя пожертвовать белизной рубашки. Медленно поглаживая ладонью девичью спину, он почувствовал, что Лина понемногу успокаивалась. Но тут в ресторан ворвался громкий Резник:
– Что произо…?! Лина?! Вы чего?..
– Двое пьяных гостей зажали её в коридоре и попытались… – Саид выразительно выгнул брови.
– Зае… бись… А кто?! Где они? Уехали?
– Нет. Лежат.
– В смысле лежат? – Резник изо всех сил старался протрезветь, медленно моргая.
– Вон там, – Трюкач кивнул головой в направлении коридора.
Сева метнулся туда и спустя минуту громко выматерился, вернувшись в зал.
– Надо было обязательно именно их вырубать?.. – он запустил пальцы обеих рук в волосы и ткнулся локтями в поверхность барной стойки.
– А что? Надо было вежливо попросить их прекратить насилие и больше не бить девушку по лицу и не рвать её одежду? Что-то я не догадался, – процедил Саид, продолжая обнимать притихшую Лину.
– Нет… – Резник грубо растёр лицо ладонями. – Детка, ты как? Сильно досталось? – подойдя к девушке, он коснулся её локтя.
– Живая… – промямлила Лина, с неохотой повернувшись к нему лицом.
– Вот мудаки… – Сева поморщился при виде синяка. – Ладно… Сейчас что-нибудь решим.
Выудив телефон из заднего кармана брюк, Резник с лицом вызванного к директору накуролесившего восьмиклассника набрал номер отца и отошёл к большому витражному окну на противоположную сторону зала.
– Он же не уволит тебя? – прошептала Лина.
– Разве что заменит, – хмыкнул Саид, всё ещё полностью уверенный в правильности своих действий. – И я перейду в охрану владелицы «Феникса».
– А если она будет недовольна из-за жалобы клиента?
– Не будет. Она умная женщина.
Лина судорожно вздохнула и, прикрыв глаза, обессиленно прижалась здоровой щекой к груди Трюкача.
Спустя несколько минут Сева вернулся к ним и выглядел чуточку более уверенным в себе:
– Короче. Этих членоносцев сейчас заберут. Уговор такой: мы не заводим уголовку, они не предъявляют нам претензии за побои.
– Да с хера ли? – возмутился Трюкач.
– Хорошо! Пусть так, – Лина перебила его и умоляющим взглядом уставилась на своего босса. – У Саида не будет проблем?
– Ни у кого не будет, – подтвердил Резник. – Эти двое будут занесены в чёрный список «Финиста» и «Зверобоя».
– Спасибо!
– То есть они вот так запросто безнаказанно свалят?! Я не согласен.
– Блин, Саид! Ты знаешь, кто их папаши?! Они при желании закопают мне весь бизнес! А моему собственному отцу после майских избираться! Скандалы и разборки, ЧЕСТНО, не в тему. Я… Ну, я выплачу компенсацию Лине. И отпуск. Больничный. Не знаю, что устроит?
– Правосудие устроит, – буркнул Саид.
– Нет, всё в порядке… Я не хочу никому из вас лишних неприятностей, – Лина хрипло прервала его. – Их всё равно не посадят. Только дурная шумиха вокруг «Финиста» поднимется. Оно того не стоит…
– Спасибо, пупс. С меня завтра кэш, – Сева виновато улыбнулся. – На пару недель сходи в отпуск. Как всё заживёт и наладится, позвони мне.
– Да, как скажешь.
– Саид, не бухти. Я знаю, что это всё не вау как правильно. Но обстоятельства сложнее и сильнее моего и твоего чувства справедливости. И вообще, ты красавчик. Вырубил двоих.
– Ага.
– Отвези Лину домой, будь другом. Завтра на созвоне.
– Где ты живёшь? – Саид помог Лине сесть в БМВ, сам плюхнулся на водительское место и, уткнувшись локтем в руль, сжал пальцами переносицу, чтобы попытаться сформулировать внятное сообщение для Ларионова.
– В Котельниках…
– Серьёзно? – от удивления Трюкач закашлялся.
– А что? – Лина неуверенно подняла на него глаза, продолжая стягивать у горла пиджак.
– Я тоже оттуда.
Сообщив Одину краткую хронологию событий и просьбу Резника, Саид завёл двигатель и выехал с территории комплекса. Всю дорогу до дома они ехали молча. Лина в тревожной полудрёме отвернула голову к окну и изредка шмыгала носом. Трюкач медленно кипел от негодования и безнаказанности наглых сынков богатеньких бизнесменов. Собственное бессилие заставляло его скрежетать зубами и сжимать кулаками гладкий кожаный руль до белёсых пятен на коже.
– Отец меня убьёт… – внезапно прошептала Лина.
– Э… С чего бы? – Саид скосил на неё взгляд, вскинув брови. – Убьёт за то, что на тебя напали? Я что-то не улавливаю логику.
– Ну, он… строгий.
Притормозив на светофоре, Трюкач ещё удивлённее нахмурился:
– Так ведь ты пострадавшая.
Но Лина в горькой иронии скривилась в обречённой улыбке:
– Для него женщина – единственный источник проблемы. Если на меня напали, значит, я сама и спровоцировала это.
– Что за чушь?
– Тебе не понять… – она опустила голову и нервно сцепила пальцы.
– Что за доисторический домострой? А как же он тогда позволил тебе работать в ночном клубе?
– Бо́льшую часть заработанных денег я сдаю в семейный бюджет. Видимо, его это очень устраивает. Мама же не работает, сидит с моим младшими братьями и сёстрами. Кто-то должен приносить в дом дополнительные средства.
– Нормальный ход… – Саид от услышанного так растерялся, что чуть не проехал очередной перекрёсток на красный. – И много у тебя младших?
– Пятеро. Но теперь, боюсь, он сначала устроит мне скандал, а потом вообще запрёт дома.
– Ты совершеннолетняя, он не имеет права.
В ответ послышался полусмех-полувсхлип.
– Ему плевать…
– И почему ты с таким… э… странным папашей до сих пор не ушла из дома?
– Мне жалко маму и мелких. Не знаю, как всех спасти.
– Сначала себя спаси, – припарковавшись у многоподъездной высотки, Саид заглушил двигатель и серьёзно уставился на Лину.
Девушка с минуту слепо смотрела в пустоту, собираясь с духом и мыслями, потом неохотно отстегнула ремень безопасности и неловко откашлялась:
– Я могу одолжить пиджак до… не знаю… Если ты живёшь тут неподалёку, попробую вернуть в ближайшее…
– Бери.
– Спасибо… И спасибо, что вступился, – слёзы страха вновь заблестели в больших глазах Лины.
– Тебя проводить?
– Наверное, нет…
– Пойдём, – будто не слыша её ответ, Трюкач вышел из машины, стащил с шеи галстук и расстегнул две верхних пуговицы рубашки.
Лина, никак не выразив протест, тихо прошла к подъезду и набрала короткий цифровой код. Саид потянул железную дверь за ручку и пропустил Лину вперёд. Она проигнорировала лифт и предпочла лестницу. Дойдя до третьего этажа, Лина с опаской подошла к своей квартире и дрожащей рукой попыталась открыть замок. Внезапно дверь распахнулась и, лишь благодаря молниеносной реакции Саида, не снесла девушку с ног.
В проёме показался грузный мужчина лет пятидесяти в домашних штанах. Ни футболки, ни даже майки на нём не было. Лина при виде собственного отца заблаговременно сжалась.
– Не понял.
– Привет, пап.
– Эт чё? Чё за вид? Чё ты устроила?! – мужчина впился бешеным взглядом в дочь, не обращая внимания на стоявшего чуть в стороне незнакомца.
– На Лину напали, – процедил Саид. – Она расстроена и напугана.
– А ты чё за хмырь?
– Саид меня спас, – тихо прошелестел голос Лины.
– Спас?! Или сам оприходовал?
– Коней попридержите, – Трюкач предупреждающе свёл брови.
– Пап, прекрати.
За спиной хозяина квартиры показалась растерянная женщина:
– Боже… Что случилось? Доченька…? Лёша…? Что…
Отец Лины раздражённо закатил глаза и гаркнул на жену:
– Тебя не звали! Пошла отсюда! – жёстко толкнув её в спину, он окончательно заполнил собой дверной проём и грубо дёрнул Лину за плечо, чуть не опрокинув на пол. – Опозорить меня решила, блядская…
В ту же секунду Саид левой ладонью ударил по сгибу его локтя, а сжатой в кулак правой угодил в скрытые объёмным животом рёбра, заставив главу семейства яростно зашипеть от боли.
– Ах ты чурка… – ладонь мужчины соскользнула с шеи перепугавшейся дочери, и сам он с выступившей на лбу испариной согнулся пополам.
Раздражённо вздохнув, Саид дёрнул обидчика за шею, резко заставив его выпрямиться, и, потянув впёред, с размаху впечатал спиной в стену подъезда. Лина в ужасе вжалась в угол, а в дверях снова появилась её мать.
– А теперь слушай меня внимательно, чучело, – тихо, но угрожающе прошипел Трюкач, впиваясь бешеным взглядом в отца Лины. – Ещё хоть раз ты поднимешь руку на жену, Лину или других детей…
Тот, шумно дыша носом и брызгая слюной, попытался вывернуться из стальной хватки телохранителя, но в итоге на весь подъезд взвыл от заломленной за спину руки и разбитого о противоположную стену носа, из которого тут же засочилась тёмно-алая кровь.
– Саид! – пискнула Лина, зажмурившись.
– Господи… – её мать с трудом удержалась на ногах, вцепившись ногтями в дверной проём.
– Объясняю популярно! Тронешь кого-нибудь – пожалеешь! Я узнаю, будь уверен. И разбираться с тобой приедут такие люди, что твоих отложенных кирпичей на гараж хватит! Ясно?!
– Пошёл ты… – задыхаясь от крови, буркнул отец Лины.
– Ясно?!! – Саид снова саданул его в стену.
– Да… – раздался хрипло-свестящий ответ.
Отпихнув от себя шатающегося мужчину метра на два, Трюкач достал из заднего кармана смартфон и протянул ладонь замершей от шока женщине:
– Дайте, пожалуйста, запястье.
– З-зачем? – было видно, что мать Лины жутко напугана, но, видимо, по жёсткой привычке она покорно подняла руку.
– Это на детей и важные нужды, – он провёл сканером по её QR-коду и обернулся: – Даже не думай позариться. Узнаю – сам приеду и убью тебя.
Отец семейства дёрнулся от неожиданности и чуть не потерял равновесие.
– Пойдём, – мягко подхватив Лину за локоть, Трюкач направился к лестнице.
– Куда вы её…? – сипло спросила мать.
– Туда, где из неё не будут делать крепостную крестьянку.
– Э… – отец Лины шагнул вперёд.
– Надумаешь извиниться – позвонишь дочери. Захочет – вернётся, – голос Саида гулко прозвучал, отражаясь от стен подъезда и разносясь эхом по этажам.
Только оказавшись на улице, Трюкач еле слышно, но смачно выматерился, сунул в зубы сигарету и глубоко затянулся, запрокинув голову назад. Лина молча остановилась рядом с ним и бездумно смотрела в пустоту.
– Прости. Но он сегодня был последней каплей… Я уже готов кого-нибудь пристрелить к херам собачьим.
Пропустив извинение мимо ушей, Лина мёртвым голосом уточнила:
– И куда ты меня повезёшь?
– Не знаю. Хочешь, поживи у моей матери. Она понимающая и добрая. Хочешь, сниму тебе номер в гостинице. Или можешь перекантоваться у меня.
– А если я хочу домой?
– Тогда иди домой. Я же не могу удерживать тебя силой. Вполне вероятно, что твой отец не станет распускать руки и упражняться в сквернословии.
Лина зажмурилась, сдвинув тонкие нервные брови к переносице. По её щекам снова медленно текли слёзы, а челюсти сжались от отчаяния.
– Только не забывай: чтобы спасти остальных, сначала спаси себя.
Молчание между ними опасно затягивалось. В окнах многоэтажки постепенно гас свет. Улица наполнялась запахами ночных растений. Воздух становился влажным и холодным. Зябко дёрнув плечом, Саид закурил вторую сигарету и упёрся спиной в водительскую дверь. Телефон в кармане завибрировал сообщением от Ларионова:
– Когда машину вернёшь?
Немного поразмыслив, Трюкач осторожно уточнил:
– С пострадавшей девушкой возникли сложности. Можно утром?
После небольшой паузы пришёл короткий ответ:
– Не позже шести.
Пульнув окурок в каменную урну, Саид красноречиво кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание. Лина открыла глаза и виновато сжала плечи.
– Что решаем? Идёшь домой?
– Не знаю…
– Тебе плохо?
– Очень.
– Я бы предложил прогуляться, но… – Трюкач попытался ободряюще улыбнуться. – Хочешь, прокатимся?
Андрей перевернулся со спины на левый бок и с опаской упёрся ладонями в матрас кровати. Рядом никого не оказалось, и он в похмельном тумане прохрипел:
– Злата, ты…
Острая боль раскалённой иглой скользнула внутрь от затылка до диафрагмы, и Фенрир, уткнувшись лицом в простыню беспомощно застонал. Загривок ошпарило огнём, руки затряслись с новой силой, а желудок сжался в окончательной капитуляции.
Выждав несколько минут, Фенрир нехотя открыл глаза и уставился в ночное небо в панорамном окне. Сквозь тонкие облака пробивался холодный безжизненный свет убывающей Луны. Рассудок был затянут мутной пеленой тяжёлого похмелья, приправленного ледяным жжением чувства вины. Оно с каждым часом всё плотнее наполняло мысли Андрея, лишая его последних сил перешагнуть через случившееся.
– Пап?.. – он хрипло позвал отца, но тот уже, видимо, спал.
Кое-как поднявшись с кровати, Фенрир шаткой походкой двинулся по просторному коридору. В столовой горел свет, но отец действительно спал у себя.
Андрей не стал его будить и, переждав всплеск головной боли, шагнул в ванную комнату. В высоком шкафу он нашёл контейнер с лекарствами. Запив водой из-под крана сразу две таблетки сильнодействующего обезболивающего, Фенрир с закрытыми глазами шагнул в душ. Всё тело было каким-то липким не то от пота, не то от озноба. Мышцы раненого плеча снова ныли и неприятно подёргивались.
Андрей включил горячую воду и, зажмурившись, хрустнул шеей. Вправленные позвонки усилили кровоток, и голова резко закружилась. Пришлось сесть прямо на кафельный пол, чтобы не упасть с высоты своего роста.
Опустив голову, Андрей упёрся взглядом в татуировку у себя в паху. Имя Златы в легкомысленном мультяшном сердечке, проткнутом стрелой Амура. Гортань резко сжалась, и вместо раненого воя из горла Фенрира донёсся сиплый всхлип. С трудом вдохнув немного воздуха, он покачнулся и упал на здоровое плечо, беспомощно скуля и до крови кусая губы. Из глаз потекли слёзы отчаяния, мгновенно смешавшиеся с душевой водой.
Фенрир ударил кулаком по кафелю. Потом ещё раз. И ещё.
«Лучше б я сдох…» – пронеслась шальная мысль. Андрей с трудом подтянул колени к груди и бессмысленно следил как потоки воды стремительно неслись мимо его лица в слив, образуя воронку.
– Э… Андрей?! Ты чего?!!
Макс, проснувшийся от странного шума, заглянул в ванную и сквозь матовое стекло заметил лежавшего на полу сына. Он метнулся к душевой и тут же рухнул на колени в воду прямо в домашних штанах, теребя Фенрира за плечо:
– Андрей!
– Что?..
Поняв, что сын в сознании, Давыдов-старший, выдохнул и сел, уткнувшись затылком в стену.
– Ты меня напугал.
– Она мне снилась. Опять.
– Она теперь долго будет тебе сниться.
– Я сойду с ума?
– Да кто ж тебе позволит?
Растерев затылок ладонями, Макс поднялся с пола, снял с себя мокрые штаны и упёрся взглядом в открытый ящик с лекарствами.
– Что ты принял? – неприятный холодок страха мурашками пробежался по позвоночнику. – Андрей!
– Обезбол.
– Сколько?!
– Пап, не ори. Две капсулы.
– Вылазь оттуда. Тебе нужно обработать рану.
– Не хочу, – еле слышно донеслось сквозь шум воды.
– Через «не хочу», Андрей. Вылазь, – Макс достал из шкафа большое чёрное полотенце и снова заглянул в душ, но сын так и лежал на мокром кафеле. – Поднимайся.
– Отстань.
– Я тебе сейчас так отстану, мало не покажется.
– Отвали от меня!!! – сипло прошипел Фенрир, перевернувшись на спину, и несколько раз ткнулся затылком в пол, разбрызгивая воду.
Охотник молча лицезрел происходящее, в который раз странно удивляясь тому, что мускулистый бородатый парень с россыпью татуировок на теле – это его сын, тот румяный кроха с забавной соской в пушистой нежно-голубой шапочке, упакованный в тёплый зимний «конверт», который двадцать восемь лет назад на выписке из роддома ему вручила одна из провожающих медсестёр. Глаза резко защипало. Макс с трудом сглотнул ком в горле и тяжело вздохнул.
Присмотревшись, он ещё сильнее нахмурился при виде именной татуировки в паху у Андрея.
«Боже, где взять сил всё это вывезти?..»
Но, смирившись с тем, что сын продолжает болезненно огрызаться, Макс повесил полотенце на ближайший крючок и спокойно произнёс:
– Ладно. Если что, я буду на кухне.
Не дожидаясь ответа, он прихватил с собой коробку с лекарствами, вышел в коридор, переоделся в сухое, достал новую бутылку виски и направился варить кофе. Оставлять Андрея наедине с возможностью наглотаться таблеток Давыдов-старший определённо не желал. В памяти до сих пор всплывали дни, когда они все не на шутку испугались после аналогичной глупости Леры.
«Лера…» – вспомнив о ней и о Мороке, Макс взялся было за телефон, но вспомнил, что на дворе глубокая ночь, и решил позвонить утром.
Плеснув в кофе щедрую порцию виски, он уселся за стол в ожидании Андрея и через силу открыл рабочие чаты, чтобы хоть немного отвлечься от тяжёлых мыслей.
В этот раз Лина села сзади, прижав колени к груди и слепо глядя в окно на улицы ночной столицы. Саид периодически посматривал на неё через зеркало заднего вида и мысленно метался от одной эмоции к другой, впервые за многие годы, испытывая всё сразу: и гнев из-за всего случившегося, и страх за Лину, и растерянность из-за непонимания, что будет дальше, и навязчивое желание остановить «БМВ», открыть заднюю дверь и обнимать до самого утра девушку, которая с почти стопроцентной вероятностью с ним уже никогда не будет.
Нервно сжимая руль, Трюкач колесил по Котельникам в поисках круглосуточной кофейни, пока наконец-то не заметил вдалеке жёлто-розовую неоновую вывеску.
– Капучино?
Лина вздрогнула от неожиданного вопроса и часто заморгала.
– Да, давай…
Саид притормозил у маленькой закусочной, приютившейся на углу у многоэтажки, и постучал в квадратное окошко. Сонный парень на вид не старше лет двадцати принял заказ и отвернулся к кофемашине, а Саид угрюмо сунул руки в карманы брюк и, отключив мысли, следил за проезжавшими мимо машинами.
– Всё готово. С вас тысяча двести.
Трюкач протянул запястье к сканеру, забрал кофе и тёплый бумажный пакет и открыл заднюю дверь БМВ. Лина встрепенулась, словно успела задремать за несколько минут его отсутствия, и неловко забрала из рук Саида стакан, источавший терпкий горьковатый аромат.
– И это, – он отдал ей пакет, кисло улыбнувшись. – Подумал, вдруг ты проголодалась.
– Спасибо…
Свой американо он выпил в несколько глотков, так и оставшись снаружи. Сев обратно за руль, Саид обернулся. Лина задумчиво отщипывала кусочки от тонкого сырного сэндвича.
– Решила, где останешься ночевать?
– Почему ты со мной возишься? – она подняла на него усталый влажный взгляд и тихо шмыгнула носом.
– В смысле?
– В прямом. Ты мог просто высадить меня у подъезда и не… не ввязываться дальше в мои проблемы. И сейчас… – смахнув слёзы, Лина отвернулась к окну.
– Наверное, мне просто не всё равно. И я стараюсь посильно помочь тем, кто в одиночку не справляется.
– Зарабатываешь звание классного парня?
– Оно мне без надобности, – Саид хмуро дёрнул подбородком, пытаясь понять причину внезапной агрессии от спасённой им девушки. – Я всего лишь живу по совести.
– Извини.
– Я не хочу тебя торопить, но в шесть утра мне нужно сдать тачку.
Лина ещё несколько секунд смотрела на ночную улицу и неохотно прошептала:
– Наверное, домой…
– Почему?
– Не хочу добавлять тебе хлопот.
– Ты не добавляешь мне никаких хлопот.
Не дождавшись новых ответов, Саид цокнул языком и завёл мотор, разочарованно размышляя: «Действительно, на кой чёрт я полез? Что хотел доказать? Просто разозлился на тех двоих дебилов и сорвался на всех остальных…»
Стёсанные от ударов костяшки ныли, шею ломило от усталости и напряжения, жутко хотелось спать, и Трюкач уже по-настоящему жалел о половине своих ночных поступков. Завернув во двор дома Лины, на этот раз он решил не выходить из машины и даже не стал оборачиваться.
– Приехали, – сдержав зевок, он глянул в зеркало заднего вида и осёкся.
По щекам Лины градом текли слёзы, и сама она обессиленно качала головой.
– Ты чего? – Саид резко отстегнул ремень безопасности и повернул голову назад.
– Не знаю, – всхлипнула девушка. – Мне страшно. И тошно… Я не понимаю… Где и когда я сделала что-то не так? Почему всё это… – спрятав лицо в ладонях, Лина разревелась окончательно. – Я боюсь идти домой… Я дура, да?!
– Нет.
Саид нажал на газ. Малолюдные улицы мелькали одна за другой, пока он не остановился у своего подъезда.
– Пойдём. Переночуешь тут, а утром на свежую голову примешь решение.
Взяв Лину за руку, он уверенно шагнул внутрь дома, ударил кулаком по кнопке вызова лифта и с лёгким раздражением следил за сменяющими друг друга номерами этажей на дисплее под потолком.
– Располагайся. Диван в твоём распоряжении. Ванная комната по коридору налево. Кухня направо. Э… – Саид выдвинул ящик комода и наугад дёрнул из стопки чистую футболку: – Вместо пижамы.
– С-спасибо…
– Полотенца в шкафу над стиралкой.
– Поняла… – Лина отвечала ему шёпотом, смущённо кусая губы. – А ты?..
– А я отгоню тачку и посплю на полу.
Оставшись в полном одиночестве, Лина несколько минут растерянно осматривалась. Саид жил простым бытом, без навороченной техники и дорогой мебели, но его небольшую скромную студию вполне можно было назвать уютной. Наконец девушка отважилась пошевелиться и заглянула в ванную комнату. Медленно разделась, аккуратно сложив испорченное платье, неловко освободилась от нижнего белья. Заставила себя поднять взгляд на собственное отражение в зеркале. Синяк на щеке темнел пятном неправильной формы и неприятно пульсировал.
Лина отвернулась и забралась в ванну, включив горячую воду. Голова пухла от противоречивых хаотично метавшихся мыслей. Лина жалела, что сразу не обратилась к Саиду, когда поняла, что стала мишенью для двоих подвыпивших парней. И на худой конец постеснялась отрывать Резника от веселья. Ей было до жути неловко за сцену с отцом и страшно за мать и младших детей, которые остались дома. И весь обрывочный диалог с Саидом тоже добавлял стыда и тоски… Она окончательно запуталась в своих чувствах и не знала, куда себя деть, чтобы успокоиться и принять хоть какое-то мало-мальски взвешенное решение.
Простояв под душем добрых полчаса, Лина выключила воду, тщательно промокнула волосы большим мужским полотенцем и коснулась пальцами футболки Саида.
«Господи, во что я вляпалась?.. Это всё происходит со мной? Или это сон? Как проснуться и не сойти с ума?» – тяжело вздохнув, Лина натянула на себя временную «пижаму», потом быстро намылила и сполоснула нижнее бельё. Сил зашить платье уже не осталось, к тому же она понятия не имела, есть ли у Саида нитки и иголки.
В просторной квадратной гостиной диван был разложен, но простыня сбилась с уголков, а одеяло небрежно свисало почти на половину, из чего Лине стало ясно: утром Саид слишком торопился, чтобы прибраться после сна.
«У него всё так просто… Есть чёрное и белое, хорошее и плохое. Добро и зло. Правда и враньё… Только почему со мной он тогда накосячил? Может, стоило дать ему шанс исправить ошибку? – Лина задумчиво поправила постельное бельё и присела на край дивана. – А если бы он не оказался рядом? Если бы просто уехал?.. Так, хватит. Всё позади. Почти всё…» – но девушка усилием воли заставила себя прекратить перекручивать в памяти сцену в подъезде и грубые ругательства отца.
Медленно опустив голову на подушку, Лина уткнулась носом в шелковистую ткань наволочки и вдохнула еле заметный запах. От спокойной смеси ароматов сандала, лотоса и кожи по всему её телу переполошились мурашки, а внутри мягкой карамелью растеклось стойкое ощущение спокойствия и защищённости. Натянув лёгкое одеяло на плечи, Лина против воли улыбнулась и, обняв подушку, быстро уснула.
Вернувшись домой к четырём утра, Саид с уже закрытыми глазами кое-как почистил зубы и небрежно сполоснул лицо. Потянувшись за полотенцем, угодил пальцами по влажной тонкой ткани и удивлённо завис. На змеевике висело женское нижнее бельё, и выглядело это в его холостяцкой квартире очень непривычно.
«Ладно, забей. Она просто здесь переночует. Это ничего не значит и не меняет… Но если бельё тут, значит, под футболкой она голая…» – Трюкач криво усмехнулся своему отражению в зеркале. Разумеется, он не собирался использовать этот факт, но одно только осознание, что Лина в этот момент спала в его футболке на голое тело прямо на его диване, тут же привело к греховным фантазиям.
Пересилив себя, Саид схватил небольшую подушку с кухонного кресла, улёгся на ковёр в гостиной и завернулся в шерстяной плед. В последний раз глянул на диван, где, свернувшись в комочек, спала Лина, сам себя несколько раз мягко ударил кулаком по лбу и, повернувшись на другой бок, мгновенно уснул.
Саид проснулся под негромкое позвякивание посуды и аппетитный запах свежеприготовленной еды. Диван был сложен и аккуратно застелен, а на самом себе Трюкач заметил одеяло. Предчувствуя утреннюю неловкость, он ещё несколько минут пролежал на полу, слепо уставившись в потолок и собирая мысли в кучу, но внезапно выпрямился и зажмурился от резкого движения: «Андрюха!»
Не найдя рядом с собой «Террафон», Саид огляделся и заметил его лежавшим на плоском зарядном устройстве, куда точно не клал перед сном. Смартфон был выключен и заряжен уже почти целиком.
«Может, Лина положила?» – он нажал на небольшую продолговатую кнопку на ребре гаджета и почти сразу же получил сообщение от Шамана: «Как проснёшься, набери мне».
– Илюх, привет.
– Здорово, соня. Погнали к Давыдову. Я уже поговорил с его отцом.
– Э… Да. Я приеду, только адрес скажи.
– Сейчас пришлю. Тачку не бери, мы будем жёстко пить.
– Я уж понял…
– Через два часа жду тебя там.
– Договорились.
Саид отложил телефон и поднялся с пола, но чуть не споткнулся при виде Лины.
– Доброе утро, – она неловко улыбалась, прижимая колени друг к другу из-за слишком короткой футболки.
Трюкач оторвал взгляд от её голых ног и улыбнулся правой половиной рта:
– Привет…
– Я там завтрак приготовила.
– Я уже чувствую.
– Ничего сверхъестественного, конечно… Яичница… Ну, что нашла в холодильнике.
– Это супер.
– Ты куда-то уезжаешь? Мне нужно собраться?..
– Э… Нет. В смысле, да, уезжаю. Но… – язык почему-то предательски заплетался, и Саид забавно тряхнул головой. – Погоди. Я умоюсь и всё расскажу.
Пройдя вплотную мимо Лины, он ещё раз неловко улыбнулся и чуть не врезался в дверь ванной. Девушка вернулась на кухню и разлила по кружкам свежесваренный в турке кофе. На столе аппетитно дымился завтрак. А вот ощущение неловкости и собственной неуместности нарастало с каждой секундой. Приютившись на краешке стула, Лина впихнула в себя кусочек яичницы, хотя аппетита не было совсем…
– Так. На чём мы остановились? – через несколько минут Саид с влажными волосами плюхнулся рядом и довольно улыбнулся, глядя в тарелку.
– На том, что ты куда-то уезжаешь…
– Да. У моего друга случилась… э… трагедия. Потеря. Девушка погибла.
– О… – Лину от подобной новости будто обдало кипятком. – Сочувствую…
– Я обязан его поддержать.
– Само собой…
– Но это ничего не меняет, – опустив вилку, Трюкач пристально всмотрелся в девичье лицо.
– Не меняет?
– Останься здесь. Ну… Пока не решишь, как и куда двигаться дальше. Я тебя не тороплю.
– Правда?
– Серьёзно.
Лина неуверенно кивнула и тут же вспомнила о платье:
– У тебя случайно нет ниток и иголок? Я в таком виде…
– Есть, – Саид сунул в рот большой кусок яичницы и, поднявшись из-за стола, достал из верхнего шкафчика небольшой пластиковый контейнер.
– Спасибо.
Завтрак они доедали в тишине, размышляя каждый о своём. Трюкач заметил, что просыпаться к уже приготовленному кем-то завтраку оказалось необычайно приятно, особенно если вкусно было так, что хотелось добавки. Лина продолжала мысленно нежиться в непривычном ощущении защищённости и утреннего уюта.
«Интересно, мы могли бы жить вместе? Вот так? В маленькой квартире… Спать в обнимку на диване, кормить друг друга завтраком, толкаться у зеркала в ванной…» – Лина через силу вырвала себя из внезапной волны беспочвенных фантазий.
– Мне пора ехать. Спасибо за завтрак, было вкусно, – Саид сунул пустую тарелку в мойку и потянулся было к крану.
– Оставь, я вымою.
– Рискуешь, – он забавно хмыкнул и взлохматил ладонью подсохшие волосы.
– Рискую?
– К хорошему быстро привыкают.
– Это меньшее, что я могла бы сделать в благодарность… – Лина мягко улыбнулась и залилась румянцем.
Трюкач аккуратно повернул её запястье и провёл по нему сканером смартфона.
– Закажи себе что-нибудь. Пиццу, суши, что тебе нравится. Скорее всего я вернусь не сегодня…
– А когда?
– Не позднее завтрашнего вечера. В понедельник моя смена.
– Ясно, – испытав мимолётное сожаление, Лина тоже поднялась из-за стола и пошла следом за Саидом.
– Запасные ключи, – он протянул ей небольшой кожаный брелок. – Мало ли… Но всё же надеюсь, что ты не уедешь до моего возвращения.
– Почему?
– Твоему отцу неплохо было бы пару дней подумать о своём поведении.
– Это не про него… – девушка грустно улыбнулась. – Э… Саид, я…
Трюкач, обувшись, обернулся в ожидании продолжения фразы, но Лина растерянно замолчала.
– Что – ты?
– Я хотела ещё раз сказать тебе спасибо.
– Скажи.
– Ты меня спас… И не побоялся огрести проблем. Я безумно благодарна. И, знаешь, я думала… – Лина неуверенно зажмурилась, опустив голову, но заставила себя выпрямиться и снова посмотреть ему в глаза. – Если вдруг то твоё предложение в силе, то я бы…
– Какое предложение? – Саид заметил на телефоне уведомление о подъехавшем такси и положил ладонь на ручку двери.
– Предложение сходить на свидание… – тихо ответила Лина.
Поперхнувшись от удивления, Трюкач откашлялся и свёл брови над переносицей:
– Слушай, я вчера вступился за тебя по собственной воле. Ты не обязана и ничего мне не должна. Не нужно делать этого просто из благодарности. Правда.
– Нет. Я не из-за этого, – Лина перешла на шёпот. – Я просто… Ну… Мне кажется, я зря тогда так резко всё оборвала. Возможно, ты и был не прав, но… Саид, ты же классный… классный парень. И наверное, мне нужно было как-то, типа дать тебе шанс… Я… – запутавшись в своих мыслях, она замолчала.
– Я классный парень? – криво усмехнулся Трюкач, но мысленно возликовал.
– Ну да. Ты добрый, внимательный, ответственный…
Нежно приподняв лицо Лины за подбородок, Саид завёл её волосы за ухо и осмотрел синяк.
– На верхней полке холодильника в белом контейнере лежат лекарства. Там должна быть гепариновая мазь. Помогает от синяков.
– Хорошо…
Трюкач вгляделся в большие грустные глаза с длинными чёрными ресницами и замер на несколько секунд. Лина вопросительно уставилась на него в ответ:
– Что?
– Ты правда хочешь со мной на свидание?
– Ну да…
– В мои следующие выходные.
– Договорились…
Опустив голову, Саид мягко поцеловал её и прошептал в губы:
– Будь умницей. Никуда не уходи.
Даже когда дверь за ним захлопнулась, Лина ещё несколько минут неподвижно стояла в прихожей, не веря в происходящее. Задумчиво прижав пальцы к губам, она побрела в гостиную и, плюхнувшись на диван, крепко обняла подушку.
– Так просто?..
Сев в такси, Саид попытался угомонить взбесившийся пульс. Он ехал поддержать друга, лишившегося любимой девушки, а у самого в животе будто завёлся пчелиный рой от восторга.
«Так нельзя. Выдохни. Порадуешься потом. Сосредоточься на сочувствии Андрею!» – Саиду даже стало немного стыдно за неуместную радость. Впереди его ждал непростой день, концентрация на горе Фенрира. Нужно было искать слова поддержки или предлагать варианты, чтобы отвлечь его, не дать закрыться и проиграть бой затяжной депрессии.
– Привет, – добравшись до указанного адреса, Саид сразу издалека заметил Илью и Полину.
– Здоро́во, – Шаман, до этого упиравшийся спиной в водительскую дверь «Ауди», выпрямился и протянул ему ладонь для рукопожатия.
– Ты будешь с нами? – Трюкач кивнул Пуле, но та отрицательно качнула головой.
– Я привезла Илью. И, видимо, буду потом развозить вас по домам.
– Человеку вернули права, – хмыкнул Архипов. – И выяснилось, что моя девушка обожает ездить за рулём.
– Это определённо плюс, – Саид подмигнул Полине. – Идём?
– Да, держи, – Илья вытащил с заднего сиденья увесистый пакет с характерным позвякиванием.
– Мы на неделю что ли в запой уйдём?
– На сутки точно. А дальше посмотрим. Я говорил с Максимом Алексеевичем. Пока что всё хреново…
– А как вообще это произошло? Она тоже ездила вызволять Валерию Владимировну?
Илья и Полина синхронно поморщились и оба отвели взгляд в сторону.
– Что? – Трюкач настороженно завис.
Шаман откашлялся и сунул в зубы сигарету:
– Ты ведь помнишь, с чего всё началось? С этой Златой.
– Ну да… Она была уверена, что мстит за отца. По ошибке.
– И вроде как Андрей её переубедил?
– Вроде…
– Оказалось, что не совсем…
– В смысле?
Илья глубоко затянулся и нарочито медленно выдохнул сигаретный дым. Не выдержав затянувшейся паузы, Полина ответила за него:
– Когда всё уже было позади, и мы вернулись в «Феникс», она решила закончить начатое. Выстрелила в Леру или Дениса Морозова… Мы так и не поняли, нас там не было. Но Андрей оказался чуть быстрее и… В общем, он… Он, наверное, пытался её остановить. Но в итоге убил…
Саид недоверчиво перевёл взгляд с Полины на Илью:
– Он сам? Своими руками?
Шаман хмуро кивнул:
– Он пробил ей лёгкое. Возможно, целился в руку или плечо, но… Как-то так.
– Охренеть…
– Да там все охренели. Дениса Александровича на вертолёте увезли в госпиталь. Валерия Владимировна кое-как разруливает случившееся. Весь «Феникс» если не в коматозе, то как минимум… Не знаю. Заходишь в офис, а там гробовая тишина.
– А Андрей?
– Пойдём. Сами всё увидим.
– Если что, звоните. И не напивайтесь сильнее него, – Полина чмокнула Илью в щёку и мягко сжала Саида за локоть: – Пожалуйста, контролируй процесс. Ты из них самый ответственный.
Трюкач, всё ещё шокированный подробностями трагедии, задумчиво кивнул.
– Я на связи, – Пуля изобразила большим пальцем и мизинцем телефонную трубку рядом с ухом и, оглядываясь на парней, вернулась к машине.
– Чую, денёк нас ждёт адовый…
– Да уж, – процедил Илья. – Это тебе не «бэху» чинить после поцелуя со столбом…
Сидя за завтраком, Лера медленно помешивала ложкой кофе, а свободной рукой накидывала заметки в ежедневник, пока общалась с прорабом по телефону через наушники.
– Сколько времени займут все оговорённые работы? И быстрее никак? М-м-м… И доставку материалов не ускорить? Финансы не проблема. А, производство… И, конечно, они не подвинутся? А если найти аналоги? Понятно. Ну ладно. Пусть так… Да, присылайте договор. Как только подпишу, дам вам знать. Нет, скорее всего, с моей стороны чаще будет присутствовать ассистент. Хорошо, спасибо.
Решив полностью переделать интерьер своей спальни и гардеробной, Лера добровольно обрекла себя на необходимость провести следующие пару месяцев либо в гостиничном номере, либо в съемной квартире.
«Говорил мне Макс не продавать апартаменты в Сити… Макс…» – Пики напряжённо вздохнула и набрала его номер, но Давыдов-старший сбросил звонок. Через минуту от него пришло сообщение: «Буду в офисе через час».
В ожидании лифта Саид не удержался и всё же спросил у Ильи:
– Слушай… А как же получается? Если Злата выбрала месть, то Андрей ей был… по боку? Просто как способ добраться до цели? Или всё-таки была любовь?
– Да хрен знает, – Шаман нервно покусывал губы. – Вряд ли мы когда-нибудь выясним. Я вообще не представляю, что и как ему сейчас говорить… Как себя вести? Надо как-то поддержать, но я не понимаю как… Когда его просто бросала очередная подружка, мы уходили в загул по кабакам и стрипклубам, и всё было однозначно понятно, а тут… – он повернулся к Трюкачу и немного растерянно вскинул брови.
– Не надо на меня так смотреть, – Саид нахмурился в ответ. – Я вообще только сейчас подробности узнал. Был уверен, что Злату подстрелили враги.
Створки лифта перед ними бесшумно раскрылись. Парни шагнули внутрь и, снова переглянувшись, понеслись вверх.
– Максим Алексеич, здравствуйте, – Илья первым протянул ладонь отцу Фенрира.
– Привет, – Давыдов-старший впустил друзей сына в квартиру.
– А где Андрей? – Саид настороженно осмотрелся.
– Я здесь… – Фенрир хрипло ответил, выглянув из-за двери ванной комнаты.
– Я отъеду в офис на пару часов, – Макс строго зыркнул на парней. – Не вздумайте натворить дел. И не смейте его перепить.
– Не будем, – Трюкач серьёзно качнул головой.
– Если случится какое-то непоправимое дерьмо, я вас прямо здесь грохну.
В гробовом молчании Охотник сунул ноги в кроссовки, прихватил пластиковый контейнер с таблетками и взял с тумбы смартфон.
– Всё оружие в сейфе. Кто притронется – пожалеете.
– Блин, пап, – уткнувшись затылком в стену, Фенрир закатил глаза.
– Я вас предупредил.
Массивная входная дверь глухо щёлкнула, и Андрей равнодушно уставился на своих друзей.
– Ты как? – отчаявшись подобрать какие-то слова, Илья задал самый простой из всех пришедших на ум вопросов.
– Пару дней назад я убил девушку, на которой хотел жениться и которая, несмотря на свою тупорылую жажду мести, с высокой долей вероятности испытывала ко мне ответные чувства. Иначе она достойна сотни «Оскаров» за гениальную актёрскую игру. Ну либо я конченный еблан, который настолько безнадёжно вляпался в неё, что в упор не замечал притворство. Как я? – Фенрир зло растёр заслезившиеся красные глаза. – На троечку.
– Андрей, прости нас. Мы очень хотели бы тебя как-нибудь поддержать, но твоя ситуация… – Саид тяжело вздохнул, – как бы выразиться…
– Нетипичная, – вставил Шаман. – Поэтому мы приехали побыть с тобой. И можем говорить или пить молча. Или… Не знаю… Я помню, ты тогда сказал про элитных шлюх, но… Хотя, собственно… Если это действительно тебя отвлечёт, закажем.
Трюкач странно скривился, глядя на Илью, но тот в ответ дёрнул бровью, как бы говоря: «Доверься мне».
Андрей с полминуты рассматривал парней, будто на самом деле размышлял об уместности вызова проституток, но в итоге махнул ладонью и, слегка покачиваясь, двинулся в сторону отцовской кухни:
– Проходите.
– Чувствую себя дебилом, – буркнул Саид, снимая обувь.
– Аналогично, – шепнул Илья, подхватив пакеты с алкоголем.
– Ладно. Надо выпить, а там уж разрулим.
Лера медленно перелистывала распечатки отчётов по расшифровке данных с ноутбука Зигзага и смартфона Златы. Настроение скатилось в глубокий минус. Её худшие опасения подтвердились, и теперь новые обстоятельства лишь усугубляли чувство вины, и так уже проевшее гигантскую дыру в её сознании. Проявив немного гуманизма, Пики собственноручно открыла двери в «Феникс» вражеским шпионам.
«Это старость… – горькая мысль заставила её болезненно поморщиться. – Нужно было пристрелить рыжую пигалицу прямо в пыточной. И плевать, что она…»
В следующий момент раздался тихий стук в дверь, и Лера сипло повысила голос:
– Войдите!
В проёме показался хмурый Макс. Он молча вошёл в её кабинет и, не сводя глаз, уселся в кресло напротив Пики. Они оба какое-то время рассматривали друг друга, прислушиваясь к собственным ощущениям. Лера откровенно боялась очередной волны ненависти Давыдова-старшего, поэтому фокусироваться на его лице ей было сложнее обычного. Макс в похмельном сознании старался собрать в кучу мутные мысли и обуздать негативные эмоции. Не выдержав давящей тишины, Лера первой нарушила молчание:
– Как Андрей?
– Хреново. Как Дэн?
– Его перевели из реанимации в интенсивную терапию. В целом он в порядке. Сотрясение, небольшая трещина, гематома… Он в здравом уме и памя…
– Отлично, – голос Макса резанул воздух, и Пики умолкла. – Что это? – Охотник кивнул на увесистую стопку листов.
– Отчёты. Техотдел прислал расшифровку.
– И что они выяснили?
Лера закусила губу и отвела взгляд от Макса.
– Что там, Перовская?
– Ну… Из хорошего…
– Что тут может быть хорошего?!
– Э…
– Хватит блеять!
– Злата любила Андрея по-настоящему, – выпалила Лера. – Не должна была. Но что-то пошло не так.
– Что же? – Макс расплылся в злом сарказме.
– Не знаю! Наверное, он отнёсся к ней не так, как она ожидала. И не так, как поначалу заслуживала. Отказался видеть в ней врага и… На, сам почитай, – устав быть мишенью бешенства Охотника, Пики придвинула ему распечатки.
Он несколько минут листал выжимки из переписок Златы, хмуря брови и грубо разминая шею. Его нижняя челюсть зло подрагивала, а губы сжались в тонкую линию. Под конец Макс бешено растёр пальцами переносицу и снова покосился на Леру:
– Он ни при каких обстоятельствах не должен этого знать.
– Он имеет право…
– Нет! – стопка листов шмякнулась на стол Пики. – Подделай переписку. Исправь файлы. Всё должно выглядеть так, будто эта рыжая дрянь водила его за нос.
Лера набрала было воздух в лёгкие, чтобы озвучить свои аргументы, но Макс предупреждающе направил в её сторону указательный палец:
– Даже не думай. Андрей должен поверить в обман с её стороны. Новость о том, что он убил любившую его девчонку, уничтожит его окончательно. А если он будет уверен, что она его просто использовала, то… Ну, потухлит пару недель и от обиды воспрянет духом.
– А новость о том, что девчонка, которую он любил, использовала его, не уничтожит Андрея? Ты так уверен в своём варианте развития событий?
– Уверен, – процедил Охотник и, поднявшись на ноги, подошёл к консоли с возвышавшейся на ней кофемашиной.
– Ну не знаю…
– Зато я знаю! Он с каждым часом всё глубже вязнет в чувстве вины. Он пытается дать ей шанс! Мёртвой! Он жалеет о своём выстреле, Лера. Пусть лучше побесится из-за предательства, чем утонет в депрессии из-за своего поспешного шага.
Швырнув сахар в кружку, Макс ткнул в панель управления и мутными глазами следил за тонкой дымящейся струёй кофе.
– Хорошо.
– Это ложь во спасение!
– Как скажешь.
– За эти два дня он мне столько всего рассказал…
– Максим, я тебя услышала!
– Кто ещё в курсе? Пусть технари подпишут неразглашение. Под страхом смерти.
– Я с ними поговорю.
Макс устало упёрся ладонью в поверхность консоли и прикрыл глаза. Дождавшись завершения работы кофемашины, он медленно размешал сахар, хрипло откашлялся и сделал небольшой глоток бодрящего американо.
– Что ещё выяснили?
Лера помедлила с ответом, благоразумно решив умолчать о прямой причастности Ефимова к попытке госпереворота.
– Определили цепочку иностранных вербовщиков. Нашли точки давления на остатки «Квантума». Вычислили дыры в безопасности систем «Феникса» и Минобороны.
– И всё это за два дня?
– И двойную оплату.
– Что решили со «Жнецами»?
– Территорию промзоны ещё вчера зачистили. Пленных допросили и развезли по колониям особого режима.
– Без суда? – Макс удивлённо вскинул брови.
– Да. Без суда, следствия, адвокатов… У всех пожизненные сроки без права на свидания. За терроризм, госизмену и наёмничество.
– Ух ты, – гортанно рассмеявшись, Охотник оскалился: – Как интересно получается…
– Я ухожу из «Феникса», – выдохнула Пики.
Смех резко стих, и Давыдов-старший удивлённо моргнул:
– Куда?
– Никуда. Просто освобождаю директорское кресло. С меня хватит.
– И кто займёт твоё место?
– Морозов.
– Ладно, рассказывайте, у кого какие дела? – Фенрир чиркнул зажигалкой и прикурил очередную сигарету.
После нескольких стаканов дорогущего кубинского рома он вернулся в блаженную хмельную невесомость и, расправив плечи, выдохнул густую струю дыма в потолок.
– Да никаких, – Илья смотрел, как в его порции алкоголя растрескивались кусочки льда. Сквозь лёгкое опьянение он понимал, что Андрея нужно как-то отвлечь от унылых мыслей, но рассказать действительно было особо нечего. – Мы с Полиной как вернулись домой, так почти и не выходили никуда.
– И даже кошмары не снятся?
– Не-а. Ни мне, ни ей. Забавно, да?
Фенрир пожал плечами и плеснул себе ещё немного рома:
– Скольких ты там щёлкнул?
– Не знаю. Как-то не считал…
– Не ври.
Саид молча следил за диалогом друзей, ощущая дурной холодок на спине. Если бы прошлым летом кто-то сказал ему, что впереди его ждали не только карьера телохранителя, но и череда непростых испытаний – своих сердечных и дружеских трагичных – он бы со смехом отмахнулся. А уж сидеть в квартире Максима Давыдова и под крепкий алкоголь обсуждать количество убитых собственными руками людей казалось вообще чем-то сюрреалистичным.
Шаман перевёл пьяный взгляд со стакана на Андрея и откинулся на мягкую спинку стула:
– Стрелял в семерых. Точно убил четверых. Остальные… Не знаю.
– Глаз помог?
– А то.
– Лёгким движением руки Архипов превращается из смешливого телохранителя в угрюмого снайпера, – Трюкач усмехнулся, отпив немного холодного виски.
Фенрир пьяно хохотнул в кулак:
– Не ссы, и до тебя очередь дойдёт. «Феникс» – это грёбаное сборище убийц.
– Да я уже и не удивлюсь.
– А Полина? Неужели тоже стреляла по предателям?
Илья поморщился и закурил:
– Она отщёлкивала беспилотники. И ранила одного или двоих солдат. Убийца из неё так себе.
– Может, оно и к лучшему, – ткнув бычок в пепельницу, Андрей растёр лицо ладонями и взлохматил волосы. – Саид, а ты? Что там сейчас, на светлой стороне жизни?
Трюкач почувствовал холодную иронию и качнул головой, оскалившись в широкой улыбке:
– Расскажу, как узнаю.
– Неужели малыш Резник снова куролесит? – Фенрир внезапно зацепился взглядом за стёсанные костяшки пальцев Саида: – Ты кого-то избил?
Тот молча показал ему два пальца, допил виски и потянулся за запотевшей бутылкой.
– Ну-ка ну-ка, – Илья с любопытством подался вперёд. – Нас ждёт захватывающая история от примерного мальчика?
– Да нечего рассказывать. Вчера возил Севу в его новый отель на свадьбу друга. Ну и там двое идиотов переборщили с алкоголем. Пришлось утихомирить.
– Свадьба без драки – деньги на ветер! – хохотнул Шаман.
– Не было там драки. Я просто их «выключил» одного за другим.
Глядя на Саида, Андрей вдруг понял, что какой-то частью своего сознания жутко скучал по тем временам, когда работал рядовым телохранителем. Всё было просто и легко: никаких моральных терзаний, смертельного выбора, ночных кошмаров и затяжных запоев. Но стоило ему свернуть на кривую дорожку, как Вселенная принялась раз за разом втаптывать его в мутные авантюры, не давая сделать глубокий вдох во всю силу лёгких. Но даже несколько месяцев жизни со Златой в качестве передышки он теперь с готовностью променял бы на ворох проблем, аресты и бесконечную ругань с отцом.
– Ку-ку, – перед лицом мелькнула ладонь Ильи. – Ты тут? Куда-то провалился.
Фенрир встрепенулся:
– Да так. Задумался. Ностальгирую.
– Хочешь вернуться в наши ряды? – Саид придвинул ему очередной стакан.
– Вряд ли это возможно. Да я уже и отвык от графиков, расписаний, протоколов. Не знаю… Кого мне теперь доверят охранять? Какого-то условного Резника?
– Почему? С твоим боевым опытом тебе теперь впору с шишками помощнее работать, – ухмыльнулся Шаман. – Может, даже с Лерой?
– Ага, сразу после меня, – хохотнул Трюкач.
– Шутишь?
– Цитирую: «Если Резник соскочит, я возьму тебя к себе на постоянку».
Фенрир покачнулся и мутно уставился на Саида:
– Внезапно. А с чего такая любовь?
Тот махнул ладонью:
– Да ни с чего. Пару раз вышел на замену её водителя и приезжал за ней с порцией кофе. Короче, так, хохма. Забейте.
– Дамский угодник, – прыснул Илья.
– Учусь у лучших.
– Блин. Как же с вами кайфово… – Андрей глупо улыбнулся и прикрыл лицо ладонями.
– С нами? Да ладно? Сидим и пьяную пургу мелем… – Трюкач не удержался и тоже закурил.
– В этом вся суть. Не лезете в душу с бесполезным состраданием, будто мир вокруг остановился, – Фенрир влил в себя махом полстакана рома, поморщился, надрывно откашлялся и встал: – Я это. Пойду прилягу. На полчасика. Не расходитесь.
– Катись… – Илья шутливо хлопнул его ладонью по ягодице.
Оставшись вдвоём, Трюкач и Шаман переглянулись и расслабленно вздохнули.
– Первый тайм позади.
– Чую, завтра Полинка нас брёвнами развозить будет…
– Это шутка?
– Нет.
– А Федотов в курсе?
– Пока нет.
Макс поначалу удивлённо скривился, узнав о планах Дениса вернуться, но потом с каким-то странным привкусом внезапного безразличия махнул рукой:
– Да пожалуйста.
– Тебя эта идея не воодушевляет? Можем назначить тебя. А его на твоё место, – преодолев напряжение, Лера позволила себе немного расслабиться и аккуратно улыбнуться.
– Нет, спасибо. Морозов на этом вашем железном троне будет смотреться внушительнее и презентабельнее меня.
– Ты слишком строг к себе, Максим.
– Так ты сама неоднократно говорила, что я долбоёб, – Охотник передразнил её выражение лица.
– Конечно. Своим близким друзьям я привыкла говорить только правду, – опустив глаза, Лера уставилась на старое фото «фениксов» и, слегка дёрнув плечом, закрыла его стопкой документов.
– М-м-м… Госпожа Перовская, подлизываться изволите?
– Да, – Пики снова выпрямилась и без тени юмора взглянула на Макса.
В первую секунду он по инерции попытался закрыться от неё кружкой с остывшим кофе, но непривычное ощущение, будто Лера упорно ищет возможность быть прощённой и ради этого сама себя лишила всех привычных способов защиты, всё горячее жгло его затылок и всё сильнее мешало сделать очередной вдох. Давыдов-старший весь подобрался, и взгляд его против собственной воли смягчился. Поразмыслив ещё несколько мгновений, он негромко спросил:
– Денис признался?
– В чём?
– Не строй из себя дуру. Всё равно не получается.
Скулы Пики тут же покрылись розоватыми пятнами, и, неловко вздохнув, она отвела взгляд и кивнула:
– Признался. А что? Ты был в курсе?
– Пф-ф, естественно.
– И давно?
– Давно.
– А говоришь, что дура из меня не получается.
– Когда свадьба? – Макс забавно усмехнулся, следя за паническими эмоциями на лице Леры.
– Прекрати, а?
– Только не говори, что ты его отшила.
Перовская со страхом уставилась на Охотника:
– Ты думаешь, это нормально?
– Что именно?
– Ну… Он и я…
– Лер.
– М-м-м?
Макс облокотился на её стол и упёрся подбородком в сжатую в кулак ладонь, уже неприкрыто забавляясь нервозностью Пики.
– Я ещё год назад утомился ждать, пока вы сойдётесь. И он уже достал тупить, и ты – огрызаться. Но ваш общий финал давным-давно определён. Так что заканчивайте делать мозги и себе, и друг другу, и окружающим.
– Ты думаешь, это так просто? – Лера глупо хихикнула.
– Знала бы ты, как иногда бесишь меня до трясучки своей тараканистой сложностью. Прям хочется дихлофосом тебя облить! Всё. Предельно. Просто.
Вернувшись домой, Макс с подозрением заглянул на кухню. На столе выстроились в ряд пустые бутылки из-под виски и рома, рядом красовалась заполненная до краёв окурками пепельница, а в осиротевших стеклянных стаканах поблёскивал недопитый алкоголь, смешанный не то с соком, не то с колой.
Давыдов-старший нахмурился, но внезапно до него донеслись странные звуки, раздававшиеся со стороны гостевой спальни. Три пьяных тела мирно спали на широкой кровати под тихое хмельное похрапывание и источали своим дыханием тяжёлый запах перегара.
– Ну, пусть лучше так, – Макс цокнул языком, приоткрыл окно и впустил внутрь свежий воздух.
Нужно было наконец-то связаться с Денисом и проявить немного озабоченности его состоянием. Охотник достал чистый стакан, вылил в него остатки рома из недопитой бутылки, добавил немного вишнёвого сока и наудачу открыл морозильник в поисках льда. Его там ожидаемо не оказалось.
– Да и ладно.
Макс набрал Морока, подпёр бутылкой смартфон и уставился на экран в ожидании.
– Привет… – через несколько секунд высветилось лицо Дениса.
– Ну привет. Как здоровье?
Давыдов-старший уставился на ту часть черепа Морока, волосы с которой были сбриты. На коже красовался длинный красноватый лазерный шов, тянувшийся откуда-то с затылка почти до лба.
– Я теперь красивый, да? – Денис заметил реакцию друга и криво улыбнулся.
– Краше некуда!
– Обещали выпустить дней через десять. Там что-то выкрошилось из черепа. Вроде забетонировали, но нужно понаблюдать.
– Дэн-«бетонная башка».
Морок хрипло рассмеялся без капли обиды, потом откашлялся и снова посерьёзнел:
– Как Андрей?
Поморщившись, Макс отпил из стакана и пожал плечами:
– Пьяный вхломадьё дрыхнет вместе с дружками. Хреново, Дэн. Я боюсь оставлять его без присмотра. Вроде бы хорохорится в ответ на моё беспокойство, но по глазам всё видно. Он похож на ходячий труп. Пьёт, спит, снова пьёт, снова спит. Скулит под душем, выкуривает пару пачек сигарет в сутки. Если не спит, рассказывает мне, как круто ему было с этой рыжей…
Морок неловко потёр переносицу, с трудом подбирая слова.
– Я вроде бы должен его поблагодарить. Но не знаю, как выразить свои ощущения, чтобы это не выглядело цинично.
– Это в любом случае будет выглядеть цинично.
– Знаю… Приеду, когда меня выпишут. Может, за десять дней, что-то придёт на ум.
– Он нас всех переплюнул, – Макс уныло уставился на дно стакана. – Переиграл и уничтожил.
– В смысле?
– В прямом. Не хочу обесценивать чьи-либо потери и трагедии, но мы всегда знали, что сказать, как поддержать, каким способом замотивировать. В случае Андрея, как я посмотрю, все почему-то впадают в ступор. Даже ты.
– Он жалеет, что выстрелил?
– Да, – без обиняков ответил Макс. – Он жалеет, что оказался слишком метким. По факту ведь достаточно было ранить её в руку. И сейчас всё было бы иначе.
– Как? Не говори, что он бы её…
– Он бы ей всё простил, Денис. Он ею дышал. И сам себя лишил кислорода.
– А эта девочка… Она хоть на грамм была достойна? Она любила его хотя бы наполовину так же сильно?
Давыдов-старший открыл было рот, чтобы ответить, но осёкся, вовремя заметив маячившего в коридоре проснувшегося Андрея.
– Теперь уже не важно. Э… Дэн, я перезвоню, – не дожидаясь ответа, Макс сбросил видеозвонок и резко встал. – Сынок, ты как?
– С чего ты взял, что это не важно? – процедил Фенрир.
– Андрей… Я был в офисе. И… – отец откашлялся, стараясь выиграть себе несколько секунд, чтобы подобрать слова. – Наши технари вскрыли смартфон Златы.
– И что там? – Андрей равнодушно сунул руки в карманы спортивных штанов и уткнулся плечом в дверной косяк. – Она международная террористка?
– Нет. Она была связана с этим психом. Хакером. И, скажем так, воспользовалась тобой.
– Чушь.
– Мне нет смысла тебя обманывать, – соврал Макс. – Можешь перечитать файлы переписок.
– Ты не понимаешь…
– Нет, Андрей. Я всё прекрасно понимаю. Ты не хочешь принимать в расчёт вероятность предательства. Потому что не можешь спросить у неё сам. Не можешь повернуть время вспять. И не хочешь снова ощутить разочарование, – Макс выудил последнюю сигарету из лежавшей на столе пачки и щёлкнул зажигалкой. – Оказаться обманутым и использованным – больно. Остаться с разбитым сердцем и уничтоженной душой – невыносимо. Но зато…
– Какие могут быть «но» после этого?
– Конкретно сейчас? Никаких. Но как только появится желание выйти из запоя, приедешь в офис, полистаешь отчёты…
– К чёрту отчёты.
– Объясни мне…
– Она любила меня!
– Андрей…
– Отвали, – Фенрир отмахнулся от отца и стремительно скрылся в ванной.
«Любила… Но предпочла предать всё то, во что ты верил с малых лет… Нет уж, дружок. Я не позволю призракам ломать твою жизнь. Можешь ненавидеть меня. Плевать… – Макс докурил сигарету и ткнул бычок в переполненную пепельницу. – Чёрта с два. Я заставлю тебя перешагнуть. Воскреснуть. Вознестись. Чего бы мне это ни стоило. Я вытравлю эту рыжую тварь из твоего сознания, уж будь уверен. Я этого добьюсь…»
– Привет…
– Ты рано! – Денис глянул на часы и перевёл взгляд на Леру.
– Знаю. Просто… – она неловко улыбнулась и присела на край его койки.
– Что просто?
– У меня проблема.
– Какая?
– Ремонт… – Пики поморщилась.
Морок вскинул брови:
– Ремонт?
– Я… Я решила, что пора освежить дом, и начала со спальни.
– Внезапно…
Лера качнула головой:
– Нет. Этот шаг давно напрашивался. Не хватало лишь ощутимого пинка.
– В виде меня? – Денис коснулся её ладони и с неописуемым наслаждением глубоко вдохнул воздух, наполненный ароматом парфюма Леры.
– Типа того, – она ответила уклончиво, но голубые глаза выдали её с потрохами. – Я, конечно, терпимо живу в отеле…
– Переезжай ко мне.
Лера улыбнулась:
– Не хочу создавать тебе лишних забот.
– Мне в радость.
– Прораб обещал, что уложится в пару месяцев…
– Без проблем. Хоть в пару лет, хоть в бесконечность.
– Денис…
– Лера, расслабься, – Морок поймал её ладонь и, несколько секунд рассматривая линии вен на тыльной стороне. – И наконец-то уже пойми одну простую вещь.
– Какую?
– Нам не нужно тратить время на путь друг до друга. Мы его давно прошли.
Лера почувствовала, как от его прикосновений по спине поползли тёплые мурашки, быстро переместившиеся к её затылку, и, опустив голову, улыбнулась:
– С одной стороны ты прав. Но, кажется, некоторые шаги нам ещё предстоит сделать…
– Бутылка вина сделает их за нас, – Денис мягко потянул её к себе и несколько мгновений рассматривал широко распахнувшиеся голубые глаза. – Физически ты нужна мне ничуть не меньше, чем… Чем вот так, на расстоянии вытянутой руки.
– О… – на лице Леры промелькнула паника.
– Да, дорогуша. Я хочу тебя всю целиком. Я шёл к этому непозволительно долго. И последние метры планирую добить, как только меня выпустят отсюда.
– Денис…
– Посмотри на шрам, – Морок скосил глаза вправо-вверх. – Пройди пуля на полсантиметра глубже – и я был бы мёртв. И, по-моему, это достаточно весомый волшебный пендель, чтобы прекратить чего-то ждать и уже начать жить. Остаток своего пути я планирую пройти рука об руку с тобой. Смирись.
Нервно расхохотавшись, Лера прослезилась, уткнулась лбом в его плечо и глухо ответила, задевая губами ткань больничной пижамы:
– Эта пуля заодно лишила тебя остатков деликатности.
– Нет, она скорее вымела из моего мозга основную массу тараканов.
– Вот как это делается…
Морок повернул лицо Пики к себе и, наклонив голову, поцеловал её, нежно, но настойчиво прорываясь языком внутрь. Лера сдалась без особого сопротивления и мягко обняла его за шею, ощущая приятную дрожь в теле.
– Код на двери – восемнадцать ноль два. Адрес ты знаешь, – насладившись поцелуем, Денис шёпотом выдохнул и напоследок собственнически прикусил нижнюю губу Леры. – Съезжай из отеля.
– Хорошо, – она побеждённо улыбнулась и внезапно почувствовала острое предвкушение оказаться в квартире Морока.
– О, братья-акробаты проснулись, – Макс усмехнулся при виде помятых лиц Ильи и Саида. – Присаживайтесь. Продолжаем запойный разговор.
Шаман поморщился, чувствуя в черепе кисель вместо мозга. Трюкач тяжело выдохнул, болезненно улыбнувшись:
– А где Андрей?
– Я тут, – раздалось откуда-то из-под стола.
Парни пригнулись и удивлённо уставились на Фенрира, лежавшего прямо на полу и выпускавшего изо рта кольца густого дыма с характерным запахом.
– Нормальный ход, – Илья хмыкнул и тяжело опустился на стул. – Откуда дурь?
– Я привёз, – Макс улыбнулся в стакан, отпив немного виски.
– Отец года, – снова раздался голос с пола.
– Вот бы мне такого, – Саид гортанно рассмеялся. – Андрюха, я тебе завидую.
– И я, – Шаман протянул Трюкачу кулак, и тот, чуть не промахнувшись, ударил по нему своим.
– Угощайтесь, – Давыдов-старший придвинул им пакет с «запрещёнкой». – Я сегодня добрый.
– Мне нельзя, – Илья с сожалением пожал плечами и потянулся к бутылке рома. – Имплант шалит после таких коктейлей.
– Как шалит?
– Отрубается. Как и от сильного обезболивающего. И от красных таблеток.
Макс поперхнулся от неожиданности:
– А врачу ты об этом говорил?
– Нет. Надо?
– Конечно. Он же экспериментальный. Данные до сих пор собирают.
– Скажу при случае.
– Спасибо. Я, пожалуй, тоже откажусь, – Саид придвинул свой стакан к Шаману.
– И это мои друзья, – буркнул с пола Фенрир.
– Мне через сутки на смену. Вперемешку с алкоголем я получу разве что увольнение… Прости, Андрей. Понимаю, что друг из меня на троечку…
– Это была ирония.
Трюкач закрыл глаза ладонью и тяжело выдохнул от накатившей головной боли.
Давыдов-младший кое-как поднялся на ноги и, кисло улыбнувшись, занял последний свободный стул.
– Забейте. Вы не обязаны травить себя за компанию. Это мой персональный звёздный час. Спасибо, что вы в принципе тут.
Они молча чокнулись запотевшими стаканами и под негромкие хохмы продолжили медленно тонуть в никотиново-алкогольном болоте. Андрей то и дело скатывался в сарказм, но парни не подавали виду и старались поддерживать его тон, зубоскаля и усмехаясь в ответ, поняв, что это был его способ не рассыпаться в пепел.
– Восемнадцать ноль два… – придерживая в одной руке сумку и пакет с продуктами, второй Лера ввела код на двери в квартиру Дениса.
Двухуровневое холостяцкое жилище, располагавшееся в одной из элитных высоток на Кутузовском, встретило её прохладным сухим воздухом и освещением, мягко вспыхнувшим от датчиков движения.
– Ну привет…
Пики настороженно прошлась по комнатам, осматриваясь и запоминая, где что. Первый и последний раз она была тут на скромном новоселье четыре года назад. С того момента ничего особо и не изменилось, только добавилось немного мебели, и квартира выглядела чуть более обжитой.
В просторной гостиной с панорамным окном на спинке огромного чёрного дивана лежал небрежно брошенный пиджак Морока. Лера, насладившись видом на ночной проспект, поискала глазами пульт и, взяв его с журнального столика, наугад нажала кнопку. Шторы плавно поползли навстречу друг другу и спрятали её от бесчисленных глаз Москвы.
Присев на диван, она потянула пиджак на себя и прижалась щекой к шелковистой тёмно-серой ткани. Нос защекотала приятная смесь запахов шерсти и сдержанного парфюма.
– Неужели это мы?.. – она улеглась в обнимку с пиджаком и закрыла глаза, медленно пропитываясь атмосферой дома Морока.
Телефон в заднем кармане джинсов завибрировал. Увидев знакомый номер, Лера сонно ответила:
– Привет.
– Мне кажется, в спальне тебе будет удобнее, – хрипло усмехнулся Денис.
– Ты за мной следишь? – Пики нехотя села.
– Сработало уведомление об открытии входной двери и запуске «умного дома». Я только увидел, что ты лежишь на диване. Завидую собственному пиджаку.
Лера расхохоталась, запрокинув голову:
– Обещай так больше не делать!
– Как?
– Не подглядывай. Мне не по себе.
– Не буду. Обещаю. Просто удостоверился, что это ты и что у тебя всё хорошо.
– Спасибо.
– Люблю тебя. Отдыхай.
Лера не успела ничего сказать в ответ, а Морок уже отключился.
«Люблю тебя», – она зажмурилась и прикусила кончик языка, мысленно прикасаясь к этим словам, от которых чертовски давно отвыкла. Что-то тёплое окутало её с ног до головы, подарив телу невесомость и растянув губы в глупую улыбку. Пики открыла переписку, пролистала их с Мороком последние сообщения, чтобы немного утихомирить разбушевавшийся пульс, и медленно напечатала: «И я тебя».
Полина досматривала очередной эпизод модного сериала, когда на смартфоне высветился номер Ильи.
– Ну как вы там? – она нажала на паузу и потянулась.
– Полина, это Максим Алексеевич.
– Ой… Здравствуйте…
– Если не спишь, приезжай на вывоз тел, – Давыдов-старший рассмеялся, а Полина удивлённо моргнула, будучи уверенной, что отправляла Илью и Саида на скорбные посиделки, а не на домашнюю вечеринку.
– Они совсем никакие?
– На ногах стоят. Но не очень уверенно.
– Ясно… Скоро буду.
Лина проснулась в темноте от внезапного прикосновения и гулкого звука дивана, прогнувшегося под тяжестью чьего-то тела. Мужская ладонь опустилась на её бедро, и сзади послышалось шумное дыхание. Через секунду она спиной почувствовала тепло, а её шею опалил алкогольный выдох.
– Саид?.. – Лина попыталась обернуться, но оказалась крепко прижата к мужскому торсу.
– Привет…
Затаив дыхание, она замерла от непривычного ощущения мужской близости. Но никакого продолжения, развития событий или усиливающегося напора со стороны Саида не последовало ни через минуту, ни через пять. Казалось, он вообще уснул, как только принял горизонтальное положение. Лина немного сдвинулась и в потьмах уставилась на мускулистую руку на своём теле. Удивительно, но рядом даже с таким Саидом она не испытывала тревожность. От него не исходило опасности, как от большинства хмельных мужчин, которых Лина привыкла лицезреть в клубе и в ресторане.
«Это какое-то помешательство…» – пронеслось в её сознании. Пересилив неловкость, Лина мягко коснулась плеча Саида:
– Эй… Ты в порядке?
– Нет, – выдохнул Трюкач. – Я в жизни так не напивался… Нет сил даже закинуться похмельными таблетками…
– Но ты вроде отвечаешь впопад.
– Угу. А «вертолёты» у меня такие, что я вот-вот упаду с дивана.
Лина тихо рассмеялась и аккуратно высвободилась:
– Где лежат твои таблетки?
– На дверце холодильника. Ярко-зелёный блистер…
– Держи.
Саид с трудом сел, щурясь даже от приглушённого света ночника, почувствовал на ладони спасительную пилюлю и взял протянутый стакан воды.
– Спасибо… Мне правда хреново… – он опустил голову и сжал виски пальцами. – Извини, если напугал.
– Всё в порядке.
– Поход на свидание в силе?
– Разумеется.
– Хорошо… – Трюкач опустил голову на подушку и на этот раз мгновенно вырубился на краю дивана.
Лина накрыла его пледом и, замешкавшись на несколько секунд, всё-таки забралась обратно на вторую половину, поплотнее закуталась в одеяло и оставила безопасное расстояние между собой и Саидом.
Трюкач поморщился, проснувшись от трели будильника на смартфоне. В окно сквозь тонкие занавески прорывались яркие лучи солнца, голова была мутной, а память так бы и не включилась, не почувствуй он аппетитный запах, доносившийся из кухни.
– Чёрт… Лина…
Кое-как натянув джинсы, лежавшие на полу рядом с диваном, Саид, придерживаясь за стену, поплёлся по коридору.
– Привет, – Лина сидела за столом и доедала свою порцию завтрака. – Как самочувствие?
Глядя на голый торс Саида, она неосознанно облизнула губы, поправила волосы и опустила глаза в тарелку.
– Зомбиподобное… Как я оказался на диване?
– Э… Ты на него лёг…
– А где спала ты?
– Там же… Ты не помнишь, как вернулся?
– Я помню, как сел в машину. И вроде как вошёл в квартиру… А потом чернота, – Трюкач взял со стола чистый стакан и налил себе кофе, но вдруг завис и резко повернулся к Лине: – Я ничего такого не делал?
– Какого «такого»? – она сжала губы, сдерживая улыбку.
– Непозволительного.
– Нет. Ты попросил принести таблетки и сразу уснул.
На лице Саида промелькнуло облегчение, но теперь он присмотрелся повнимательнее, и его брови вопросительно приподнялись:
– Ты куда-то уходишь?
Лина подправила ворот зашитого накануне платья и неуверенно пожала плечами:
– Ну… Я, наверное, поеду домой.
– По-моему, так себе идея.
– А мне кажется, что своим долгим отсутствием вызову у отца ещё большее недовольство. Думаю, он успокоился. И может быть, мы сможем что-то обсудить.
Трюкач с сомнением опустил глаза на часы и отпил кофе:
– Дело твоё, конечно… От меня до тебя чуть больше получаса. Если не перезвонишь мне в полпятого, я приеду сам.
– Это ультиматум? – Лина нахмурила лоб.
– Нет. Но я буду переживать за тебя.
– О… Хорошо. Я позвоню, – она залилась румянцем и снова поправила волосы.
– Или мне пойти с тобой?
– Нет. Я попробую решить этот вопрос сама.
Лина простояла у двери в родительскую квартиру не меньше десяти минут. Волнение подкатило к горлу, желудок опасливо сжался, а ладони вспотели и стали неприятно липкими. Лина, словно подросток у доски, нервно вытерла их о подол платья и наконец заставила себя ввести код. Внезапно на дисплее высветилось: «Ошибка!»
Лина качнула головой, решила, что из-за нервозности промахнулась, и ввела код ещё раз, но дверь не открылась даже с третьей попытки.
«Что за фигня?» – начав подозревать худшее, Лина потянулась к дверному звонку и прислушалась к шуму, раздававшемуся внутри квартиры.
Замок щёлкнул, и в проёме показался хмурый отец.
– Привет, пап, – прошептала Лина, стараясь смотреть на него уверенно, но без агрессии. – Я хотела…
– Пошла вон.
– Что?..
Сдержав нервный кашель, Лина напряглась. По спине пронеслась волна ледяного страха. Отец прикрыл дверь и выглянул снова через пару секунд, грубо пихнув дочери старую спортивную сумку.
– Проваливай!
– Папа!
– Вон, я сказал! Шалава.
– Нет… – Лина шмыгнула носом и, с трудом удерживая сумку, попыталась стереть с лица хлынувшие из глаз слёзы обиды.
– Ещё хоть раз сунешься сюда, пожалеешь! Ты мне не дочь!
С трудом совладав с трясущейся нижней челюстью, Лина замотала головой:
– П-почему?..
– Почему? Почему?! – взревел на весь подъезд взбешённый отец. – Нет, вы гляньте! Она ещё смеет спрашивать! Хамка неблагодарная!!! Сначала трахаря своего черномазого на отца натравила, а теперь – почему?! Пошла отсюда, дрянь похотливая! – он уже было замахнулся, а Лина от страха вжала голову в плечи, но тут из-за его спины выглянула мама.
Она придержала разъярённого мужа и тихо, но твёрдо произнесла:
– Милая, тебе лучше уйти.
– Ещё раз заявишься, пожалеешь!!! – прощальное напутствие отца хлёстко ударило побежавшую вниз по лестнице Лину по лопаткам и затылку.
В слезах она выскочила из подъезда и, прижимая к груди сумку с пожитками, понеслась прочь со двора, еле разбирая дорогу. И только оказавшись на шумном тротуаре, тянувшемся вдоль улицы Кирова, сбавила скорость, тяжело дыша и захлёбываясь от истерики. Боль, обида, ужас тупыми ржавыми лезвиями разрывали её грудную клетку изнутри. Гортань судорожно сжималась, мешая сделать нормальный вдох, а ноги стали совсем ватными.
Лина слепо забрела в небольшой торговый центр и спряталась от посторонних глаз в одной из кабинок женского туалета. Колючая истерика накатывала на неё ледяными волнами, а страх быстро уступал место чёрному отчаянию и панике при мысли о неясном будущем. Просидев за замком с четверть часа, Лина с трудом вытащила из сумки телефон и дрожащими пальцами открыла чат с Саидом. Но тут же замерла. Даже ему она вдруг испугалась сообщить об окончательной ссоре с семьёй. Казалось, весь мир внезапно ополчился против неё. И если бы не обещание Саида позвонить ей, Лина не нашла бы в себе сил написать первой. Но всё, на что её хватило, уложилось в одно-единственное слово:
– Привет.
И слёзы снова потекли по щекам. Ответ от него прилетел секунд через пятнадцать:
– Как успехи?
– Ужасно…
На дисплее тут же высветился входящий звонок. Лина сделала глубокий вдох и приложила телефон к уху.
– Что случилось? – голос Саида звучал напряжённо, будто он готов был в любую секунду сорваться из дома на помощь.
– Меня выгнали… – прошептала Лина.
– В смысле? Не захотели говорить? Или… Погоди. Тебя выгнали из дома?
– Да…
– Где ты сейчас?
– В туалете. В торговом центре.
– В каком именно? Я выезжаю, – в трубке раздалось шуршание.
– В «Розе ветров»…
– Пять минут. Выходи к парковке.
Лина подошла к зеркалу, дрожащими руками умылась холодной водой, проморгалась и постаралась немного успокоиться, но сердце продолжало выдавать чечётку. Когда она вышла на улицу, Саид, взлохмаченный и хмурый, уже стоял рядом со своей машиной и выглядывал Лину среди прохожих. Заметив её с сумкой на плече, он протянул ладонь:
– Поехали.
– Куда?
– Домой.
– Домой? Ко мне? – Лина почему-то подумала, что Саид попытается провести ещё одну воспитательную беседу с её отцом.
– Насколько я понял, твоего дома тебя лишили. И, судя по всему, виноват в этом я.
– Не знаю… Отец наговорил мне столько гадостей… Я уже… – очередная волна слёз не заставила себя ждать.
Трюкач, тяжело вздохнув, стащил с её плеча сумку и крепко прижал Лину к себе:
– Поехали ко мне. Больше не приходи к родителям сама. Может, они остынут и сами позвонят через неделю или две.
– Нет… – Лина шмыгнула и прижалась щекой к его груди. – Они сменили код на двери. Сказали, что я им больше… больше не дочь. И… И ещё много всего…
– Бред. Забей на них.
Через полчаса они вернулись в квартиру Саида, и Лина растерянно замерла в прихожей, глядя на него снизу вверх:
– Я бы не хотела быть обузой… Обещаю, подкоплю денег и сразу съеду. Сниму квартиру или комнату…
– Прекрати. Ты не обуза. И съезжать необязательно. Хотя, у меня, конечно, не хоромы…
– У тебя чудесно! – выпалила Лина и покраснела.
Трюкач забавно улыбнулся:
– Чудесно, но тесно.
– Мне нравится… Уютно и просто.
– Тебе правда нравится? – он шагнул к ней вплотную и мягко коснулся пальцами подбородка, приподняв лицо Лины. – Тогда зачем съезжать? Или ты думаешь, я не стану водить тебя на свидания, если мы будем жить под одной крышей?
– Мне страшно. Всё так резко переменилось… За пару дней меня будто вырвали с корнем и втоптали в грязь. Это какой-то кошмар, от которого я никак не могу проснуться. Даже мама! Даже она сказала, что мне лучше уйти! Саид, за что?.. – Лина резко высвободилась из его рук и отвернулась со скулящим всхлипом.
Трюкач виновато зажмурился и уткнулся затылком во входную дверь:
– Ты не виновата. Это из-за меня…
– Но ты меня спас.
– Да. А потом устроил разборки с твоими родителями и утащил тебя из дома. Но я понятия не имел, что они способны на такое… – он оттолкнулся спиной от двери и обнял Лину со спины, мягко прижавшись губами к её виску. – Я не хотел, чтобы всё так вышло. Может быть, действительно стоит прийти к ним и предложить мир?
Но девушка неожиданно рассмеялась сквозь слёзы:
– Не нужен им никакой мир. Ты бы слышал, что нёс отец… Хотя нет, хорошо, что не слышал, иначе бы точно убил. Не нужно к ним ходить. Ты был прав: я должна спасти себя, – Лина обернулась и какое-то время задумчиво всматривалась в лицо своего спасителя. – Никогда не думала, что перееду к парню до того, как схожу с ним на первое свидание…
Саид глянул на часы и пожал плечами:
– В принципе можем пойти прямо сейчас. И тогда технически ты переедешь после свидания.
Но Лина отрицательно покачала головой:
– У меня нет сил… Ещё даже не вечер, а я уже размазана в ноль.
– Тогда… – Трюкач забавно взлохматил волосы и повёл её за руку в комнату. – Переодевайся. Я приготовлю обед, и мы залипнем под какой-нибудь фильм. А это будут твои полки, – раскрыв вместительный шкаф, он переложил часть своих вещей поплотнее друг к другу и освободил пространство для Лины.