1. Утро триффида
– Я должна бежать, – грустно сказала мама и поправила светлые волосы Феликса. – У меня важная встреча, на работе не справятся без меня. Будь вежливым и слушай учительницу.
Она поцеловала сына в лоб, села в свой красный «Альфа Ромео»[1] и быстро уехала. По мнению Феликса, мама ездила слишком быстро. Еще он подумал, что однажды мама отвезет его на занятия в университет, поцелует в лоб и, как обычно, скажет: «Будь вежливым и слушайся учительницу». Неужели она не видит, что он взрослеет?
Была середина апреля. Прошло две недели после уничтожения Мортена и его Банды невидимок.[2] Обнаружение тринадцатой тетради профессора Кушминского осталось для всех тайной. Ее передали в руки ученых из Института Чрезвычайных Исследований, которые занялись анализом содержащихся там формул и чертежей, созданных выдающимся изобретателем.
Теперь им следовало вернуться к обычной жизни, но с этим у Феликса и его друзей имелись определенные трудности. Нелегко позабыть драматические события, разыгравшиеся на последнем этаже небоскреба Silwer Tower. Можно только попытаться вести себя как обычные тринадцатилетние подростки.
Феликс был худым светловолосым мальчиком с карими глазами. Сегодня на нем были брюки со множеством карманов и толстовка на молнии. Он подошел к старому зданию школы. Был понедельник, довольно рано, и до уроков оставалось больше двадцати минут. Мальчик вздохнул и поднялся по широким ступеням к большим дверям Гимназии имени профессора Стефана Кушминского. Он зашел в школу одним из первых и сразу же наткнулся на обеспокоенного директора. Магистр-инженер Юлиуш Ромашка стоял посреди холла в бордовом костюме, обтягивающем его большой живот. Костюм дополняли жилетка, голубая рубашка и красная «бабочка». Директор всегда был весьма элегантным, хотя элегантность в его исполнении встречала разную реакцию у окружающих. Он наблюдал, как двое работников разбирали возле будки консьержа конструкцию, сложенную из кресел, картонных ящиков и даже внутренней створки двери.
У ночного сторожа Сильвестра в последние месяцы было много неприятностей, связанных с необычными происшествиями в школе. Сначала это были ду́хи, потом бродившие по коридорам механические фрагменты роботов. Два раза Сильвестр чуть не потерял работу, потому что никто не верил, что ему это не привиделось. Скорее всего, баррикада тоже была делом его рук, и это опять предвещало проблемы. Что случилось на этот раз? Феликс решил спросить об этом Виктора – самого проинформированного в школе.
В воздухе витал аромат полироли для полов. Видно, Пумперникель, школьная уборщица, натерла в выходные все коридоры. Полы блестели словно зеркало, а это означало, что несколько дней нужно быть внимательным, чтобы не упасть на деревянном катке.
В конце коридора появилась знакомая фигура – девочка с рыжими локонами. Ника, в своих любимых черных мартенсах, которые блестели сильнее, чем натертые полы, издалека помахала Феликсу. Вся одежда Ники, кроме мартенсов, была, скорее всего, из секонд-хенда, но девочка носила свои юбки и джинсовые курточки с таким шармом, что даже старшие ученики часто на нее оглядывались.
– Привет! – улыбнулась она Феликсу. Ее зеленые глаза весело блестели. – Я еду с другого конца города, поэтому иногда приезжаю так рано, а ты чего?
– Мама захотела подвезти меня, – пояснил он. – У нее редко бывает на это время, поэтому я подумал, что ей будет приятно. А Нэт сам доберется на школьном автобусе. Видела баррикаду?
– Я не удивлюсь, – грустно кивнула Ника, когда они поднимались на второй этаж, – если сейчас Сильвестр все-таки вылетит с работы.
– В этот раз ему действительно что-то привиделось, – усмехнулся Феликс. – Думаю, мы исчерпали лимит странных происшествий.
В тот же миг послышался крик и стук женских каблуков. Ребята замерли посреди коридора.
– Или не исчерпали… – вздохнула девочка.
Из-за поворота выбежала Линейка, их математичка. Наклонившись, словно спринтер на изгибе беговой дорожки, едва справляясь со своим большим весом и слегка пробуксовывая на полированном полу, она каким-то чудом все-таки не упала, но ее каблуки не выдержали перегрузки. Сначала один, потом второй, они сломались и отлетели в стороны. Линейка этого даже не заметила. С безумным блеском в глазах, махая руками и тяжело дыша, она промчалась мимо остолбеневших Феликса и Ники. Порыв ветра пошевелил их волосы, когда математичка достигла лестницы.
– Что снова стряслось? – тихо спросил Феликс.
– Бедная женщина, – прошептала Ника. – Наверное, у Бутлера снова убежал тарантул.
Тут до нее дошел смысл сказанных слов. Девочка побледнела – она и сама боялась пауков. Профессор Бутлер, их учитель биологии, держал в своем кабинете отвратительные образцы растений и животных и организмов, про которые трудно было сказать, что они такое. На дополнительных занятиях по прогрессивной ботанике ребята были свидетелями экспериментов с парой действительно странных образцов.
Со стороны, откуда выбежала математичка, доносились непонятные звуки, словно кто-то бил по полу попеременно кружкой и резиновым ковриком. Стук, ляп, стук, ляп…
Через секунду звуки стихли. Феликс и Ника с напряжением вглядывались в поворот коридора. Из-за угла, на высоте человеческой головы, высунулось что-то красное, похожее на бутон большого цветка. Дети с изумлением рассматривали его, ожидая разоблачения автора шутки. Удивление перешло в тревогу, когда появилось остальное: толстый, в несколько сантиметров, изогнутый стебель, большие мясистые листья и непропорционально маленький горшок, из которого во все стороны вылезали корни. Ничто не указывало на то, что кто-то двигает это чудо. Оно делало все само.
С первого этажа донесся еще один вскрик Линейки и звуки, означающие, что она не вписалась в очередной поворот и налетела на работников, разбирающих баррикаду. Головка цветка повернулась в сторону шума. Раздалось бормотание, и два нижних листка зашевелились. Они коснулись пола и… приподняли растение так, что горшок оторвался от земли. Стебель согнулся еще сильней, толкая горшок вперед. Глиняная посуда стукнулась об пол.
– Не двигайся! – просипел Феликс и схватил Нику за руку. – Оно реагирует на движение.
Сдерживая дыхание, ребята стояли как вкопанные, а растение сделало еще несколько «шагов». Стук, ляп, стук, ляп…
За их спиной, из туалета возле лестницы, раздался шум сливаемой воды. Растение остановилось в нескольких шагах от детей. Феликс уголком глаза заметил, как кто-то вышел из туалета и спустился по ступенькам. Растение выпрямилось и поскакало вперед двухметровыми прыжками, отталкиваясь горшком и листьями. Стук, ляп, стук, ляп, стук, ляп… Оно пронеслось в метре от замерших детей и двинулось в сторону лестницы. Внезапно растение притормозило и повернуло «голову». Оно прислушивалось к шуму воды, наполняющей сливной бачок. Обернулось туда, где исчезла потенциальная жертва, потом снова «присмотрелось» к открытой двери и наконец приняло решение. Растение «вошло» в туалет.
Феликс вытянул из кармана перочинный ножик, открыл лезвие и на цыпочках двинулся в сторону лестницы. Ника, держа его за толстовку, следовала за ним.
– Оно увидит нас! – едва слышно зашептала девочка, но не отставала ни на шаг.
Однако Феликс не повернул в сторону лестницы, как она ожидала, а медленно подкрался к двери туалета. Ника выгнулась и тоже заглянула внутрь.
– Фууу! – скривилась девочка. – Оно пьет воду из унитаза!
«Голова» растения внезапно вынырнула и повернулась в их сторону. С лепестков цветка капала вода. Дети замерли, а растение двинулось к ним, открывая пасть, полную острых зубов. Стук, ляп, стук, ляп! Феликс быстро толкнул дверь. Она с грохотом захлопнулась, и в это самое мгновение что-то ударило в нее изнутри.
– Пора уносить ноги, – пробормотал Феликс.
Ника заморгала и с воодушевлением закивала. Что-то снова ударило в двери, и штукатурка посыпалась на пол. Ребята попятились к лестнице.
– Оно же недостаточно умное, чтобы нажать на ручку, да? – с надеждой в голосе спросила Ника.
Словно в ответ на ее слова, ручка дрогнула и стала опускаться. Феликс схватил ее и потянул вверх. Он уперся в пол изо всех сил и стиснул зубы. Ручка продолжала медленно опускаться. Ника налегла на дверь спиной.
– А пять минут назад я думала, что уже ничего не случится, – простонала она.
Дверная ручка опустилась, и дверь начала миллиметр за миллиметром открываться. Ноги детей медленно заскользили по полированному полу.
– Нужна помощь, – охнул Феликс, отпустил ручку и сильнее надавил на дверь. Между створкой и косяком протиснулись два листа и попытались расширить щель.
Феликс кинул взгляд в сторону лестницы. От нее их отделяло пять метров.
– На счет три – бежим, – сказал он. – Надеюсь, оно свалится со ступенек. – Ника кивнула. – Тогда внимание… раз… два…
– Феликс и Ника! Без Нэта?
При звуке этого голоса листья внезапно исчезли, и дверь захлопнулась. В туалете стало абсолютно тихо. Профессор Бутлер в своем когда-то белом халате неторопливо двигался в их сторону. Редкие жирные седые волосы на его голове уныло покачивались.
– От меня сбежал один экземпляр, – усмехнулся профессор, словно речь шла о редком виде канарейки. – Нужно его отыскать до того, как тут появятся ученики. Еще испугается кто-нибудь… Вы не видели мою тигровую мухоловку?
– Тигровую мухоловку?! – в один голос переспросили ребята, все еще удерживая двери.
– Не помните? Drosera superior. Такое маленькое очаровательное растение, которое охотится на мух.
– Маленькое? – простонала Ника.
– На мух? – сглотнул слюну Феликс.
– Возможно, оно решило поохотиться. Так сказать, вырвалось из-под колпака, ха-ха, – профессор засунул палец в ухо и минуту ковырял в нем. – Не думал, что это путешествующий вид.
– Не знаю, чем вы его кормили, – медленно произнес Феликс, – но маленьким его назвать нельзя.
– Все выходные оно ничего не ело, – признался Бутлер, разглядывая извлеченный из уха палец. – Наверное, оно немного… проголодалось.
Дети переглянулись и сильнее надавили на двери.
– У мухоловки, вероятно, были очень насыщенные выходные, – предположил Феликс. – Спорим, в подвале больше нет крыс.
– А на крыше голубей, – добавила Ника.
– Остается только надеяться, что Сильвестр еще жив.
– О чем вы говорите? – прищурил глаза профессор.
Он внимательно посмотрел на детей, потом перевел взгляд на дверь, в которую они упирались, и выражение крайнего беспокойства появилось на его лице.
– Оно там? – спросил он.
Ребята быстро кивнули.
– Кто-нибудь его видел?
– Линейка, – Ника быстро поправилась, – то есть госпожа Бонк.
– Она сильно выросла? – Бутлер беспокойно оглянулся. – Естественно, я спрашиваю про drosere, а не про… госпожу Бонк.
– Немного… – скривилась Ника.
– Насколько «немного»? – Профессор почти угрожающе склонился над девочкой. – На пять сантиметров? – Ника покачала головой. – На десять? Может, лучше в процентах?
Ника принялась высчитывать, поглядывая на Феликса.
– Я б сказал, что… э-э-э… на какую-то тысячу процентов, – пришел ей на помощь Феликс и отодвинулся от двери.
– Нет… Это означало бы, что сейчас оно в десять раз больше. Наверное, ты плохо посчитал, – Бутлер неожиданно побледнел, хотя при его бледной коже это вряд ли было возможно. – О боже, оно наелось суперудобрения…
Профессор кинулся к дверной ручке, но Ника покачала головой и еще сильнее налегла спиной на дверь.
– Оно больше нас, – произнесла она.
– Несмотря ни на что, я хочу ее увидеть…
Девочка расправила плечи:
– Это кровожадное чудовище! Я не выпущу ее.
Снизу доносились шум и громкие голоса. Профессор обернулся на звук и быстро спросил:
– А если оно прогрызет дерево?
Ника отскочила от двери, Бутлер быстро открыл ее и скрылся внутри. Друзья отступили, глядя на медленно закрывающуюся дверь. Мгновение было тихо.
– Немедленно вылезай! – раздался решительный голос профессора.
Скрипнула дверца кабинки. Стук, ляп, стук, ляп. Бутлер от удивления громко втянул воздух и так же громко его выдохнул.
– И что ты себе думаешь? – спросил он с удивительным, учитывая обстоятельства, спокойствием. – Хочешь закончить как компост? Не стыдно…
Друзья, преодолевая страх, приблизились к двери, и Феликс осторожно приоткрыл ее. Растение стояло посреди туалета в луже воды, смешанной с землей, и выглядело как кучка несчастья. Оно сгорбилось, листья обвисли, а головка печально опустилась.
– Что мне с тобой делать? – Профессор по-отечески погладил мухоловку.
Растение слабо шевельнуло стеблем. Было видно, что оно искренне раскаивается.
– Добралась до суперудобрения, – скорее утверждал, чем спрашивал профессор.
Растение согласилось, слегка кивнув головкой, что означало: «Его было легко достать…»
– Что вы делаете?
Феликс и Ника подпрыгнули и едва не вскрикнули, почувствовав чьи-то ладони на своих плечах. Они резко обернулись – за ними стоял Нэт. Он весело улыбался, и это означало, что он еще не заглянул в туалет. На нем была бордовая толстовка с капюшоном и зеленые мешковатые брюки. Темно-русые волосы традиционно выглядели так, словно по дороге в школу Нэт встретился с торнадо.
– Зачем Сильвестр сделал баррикаду внизу? – поинтересовался Нет и поправил очки на носу. Он никак не мог понять причину испуга на лицах друзей. – Что он такого мог увидеть? Почему вы молчите?
Ника ногой прикрыла дверь в туалет.
– Иди и сам увидишь, – донесся снизу возбужденный голос математички.
– Линейка снова чего-то испугалась, – Нэт указал за спину большим пальцем. – А у вас чего такие мины?
Спиной вперед ребята втолкнули его в туалет и закрыли за собой дверь. Растение посмотрело в их сторону. Слово «посмотрело» не совсем подходило, потому что глаз у него не было. Однако оно как-то «видело».
– Что вы делаете? – Нэт забеспокоился.
А за его спиной растение распрямилось в полный рост. Профессор с интересом ждал.
– Спорим на десятку? – предложил Феликс. – Десятка, что ты завизжишь в течение ближайшей минуты.
– Что?! – Нэт насмешливо махнул рукой. – Мортена победили, Банды невидимок не существует. Чего еще мне бояться после встречи с трансформирующимися модульными роботами?
– Спорим?
– Спорим! – Нэт принял пари. – И почему, ты думаешь, я буду визжать?
– Помнишь старый английский фильм «День триффидов»? – Феликс включил секундомер в часах. – Была еще такая книжка.
– Фильм помню… – нахмурился Нэт. – О таких больших растениях-людоедах.
– А помнишь тигровую мухоловку? – осторожно спросила Ника.
– Такой маленький цветочек под колпаком, который ловил мух в кабинете этого старого Плюгавца.
Ника закусила губу и посмотрела в потолок.
– Похоже, ты не хочешь хорошо сдать экзамен по ботанике, – буркнула она.
Нэт задумался, начиная что-то подозревать. Он развернулся и увидел Бутлера, пропустившего мимо ушей нелестное замечание в свой адрес. Мальчик все же хотел извиниться, но тут заметил возле учителя растение. Он широко открыл глаза и пискливо вскрикнул. Феликс выключил секундомер и поспешно закрыл Нету рот рукой.
– Тридцать две секунды, – сказал он. – Ты мне проиграл десятку. А сейчас замолчи, потому что сюда сбежится вся школа. Успокоился?
Нэт кивнул, и Феликс отпустил его. Мухоловка, раздавленная критикой своего творца, уже не выглядела так грозно.
– Так это от нее была баррикада… – прошептал Нет, пялясь, как загипнотизированный, на гигантское растение. – Сильвестр ее увидел и снова устроил переполох… Что она сожрала?
За дверьми послышались шаги двух пар ног.
– Я слышала крик… Этот монстр на кого-то напал!
– Цецилия… прошу тебя…
В туалете все замерли в ожидании, но шаги и голоса стали удаляться.
– Профессор, у нас десять минут, чтобы как-то ее отсюда забрать, – Феликс посмотрел на часы. – Потом этот сорти… этот туалет превращается в курилку.
– Линейка и Ромашка повернули в класс биологии, – Ника подглядывала через щель в приоткрытой двери. – Это за углом. Мы не сможем отсюда выйти.
Бутлер вздохнул и пристально посмотрел на растение:
– Сейчас я задам тебе один очень важный вопрос, – он наклонился, и мухоловка сжалась так, что ростом стала ниже него. – И жду искреннего ответа. Ты съела Сильвестра?
Растение внезапно бурно запротестовало, закачало «головой» и замахало верхними листочками. Профессор с облегчением вздохнул. Зато Нэт выглядел так, словно случайно попал на экскурсию в лечебницу для душевнобольных.
– Профессор, – напомнил Феликс. – Пора отсюда выбираться.
– Да, неплохая мысль… – согласился Бутлер.
– Но нас же все равно кто-нибудь увидит, – запротестовала Ника.
– Завернем ее в халат профессора, – предложил Феликс.
Бутлер снял халат и надел на «хребет» мухоловки. Потом присмотрелся, наморщил нос и подвигал ушами, из-за чего его очки на пару миллиметров поднялись вверх.
– Выглядит как инопланетянин в халате, – оценила Ника. – Ну и ладно.
Нэт все так же глазел на растение, как загипнотизированный.
– Проверь, какой кабинет свободный на первом уроке, – толкнул его Феликс.
Нэт очнулся, потянулся к рюкзаку и открыл молнию с брелоком, сделанным из компьютерной карты памяти. Вытащил ноутбук, открыл его и застучал по клавишам.
– Класс сто тринадцать, – сказал он. – Прямо по коридору, вторые двери справа.
– Окей, переждем там, пока не начнутся уроки.
Шаги в коридоре снова приближались. В туалете началась паника. Феликс и Ника кинулись в первую кабинку. Через мгновение Феликс вернулся, схватил Нэта за шиворот и утащил за собой. Профессор нырнул во вторую кабинку. Растение, все еще обернутое в халат, растерянно озиралось. В этот момент дверь открылась, и в туалет зашли трое веселящихся третьекурсников. Они сунули косячки в рот, и один из них прикурил. Ученики выпустили первые облачка дыма и замерли, только сейчас заметив фигуру в белом халате. Вместо головы у нее был красный цветочный бутон.
Сигареты выпали из открытых ртов. Мальчики переглянулись.
– Извините, – заикаясь и низко кланяясь, они выскочили за дверь.
Из коридора донеслись звуки.
– Я говорил?! Говорил?! Галлюцинация! Все мозги выжгло! Выбрось это! Брось все в мусор!
Друзья и Бутлер вышли из кабинок. Феликс поморщился и затоптал все еще дымящийся окурок.
– Выжгло-выжгло… – пробурчал под нос профессор. Он снял халат с растения и надел на себя.
– Я проверю… – Феликс выглянул в коридор. – Дорога свободна.
Они выбежали из туалета, озираясь вокруг. Стук, ляп, стук, ляп. Внезапно они остановились – внизу лестницы появились две девочки со второго курса. Болтая, они прошли мимо замершей мухоловки и ничего не заметили, направляясь к следующему лестничному пролету. Растение проводило их голодным взглядом и жадно облизнулось. Друзья двинулись дальше. Стук, ляп, стук, ляп. Согнувшись, они проскользнули по коридору, как партизанский отряд. До дверей класса оставалось еще метров десять, когда внезапно, как из-под земли, появился историк, профессор Цедыня. Он прищурил глаза за толстыми стеклами очков и внимательно присмотрелся к тигровой мухоловке.
– Не слишком рано для елки? – обратился он к Бутлеру. – Только недавно была Пасха. Сегодня какое?
Бутлер посмотрел так, словно хотел задушить его взглядом.
– Двадцать третье декабря, – гробовым голосом ответил он.
Цедыня наморщил брови, покачал головой, что-то подсчитывая в уме, и задумчиво прошел мимо партизанского отряда. Стук, ляп, стук, ляп. Ника первая оказалась у двери класса сто тринадцать и схватилась за ручку.
– Закрыто! – застонала она.
– Оно выглядело как большая триффида, – из-за угла раздался беспокойный голос Линейки.
Феликс порылся в своем рюкзаке и вытащил что-то серебряное величиной с толстый карандаш – универсальный ключ. Мальчик вставил конец ключа в замок и активировал. Механизм зажужжал и защелкал, высовывая разного вида лезвия. Он подбирал подходящую комбинацию.
– И было похоже на голодную гориллу, – голос математички звучал все четче и ближе. – Словно оно опиралось на руки и волочило ноги… то есть горшок…
– Можешь побыстрей? – прошипел Нэт.
Мухоловка подпрыгивала на месте от нетерпения, стукая горшком об пол. Она смотрела то на ключ, то на поворот коридора.
– Оно кинулось на меня, Юлиуш! – Математичка с директором были уже в нескольких шагах. – Ты мне веришь?
Наконец замок поддался и все влетели в класс. Феликс захлопнул дверь и закрыл замок. Нэт с облегчением перевел дыхание и, обернувшись, столкнулся лицом к лицу с мухоловкой. Он отскочил как ошпаренный.
– Тссс… – Ника прижала палец к губам.
Шаги раздавались совсем близко.
– Я спрашиваю, ты мне веришь, Юлиуш?
– Ну знаешь… в принципе…
– Смотри! Следы земли! Это там…
Голоса приблизились. Ручка двери медленно опустилась, дверь дрогнула. Мухоловка посмотрела вниз и подняла корешки так, словно это были пальцы на ногах в сандалиях. Из горшка высыпалось немного земли. Ее было хорошо видно на чистейшем натертом полу.
– Закрыто, – произнес Ромашка. – Если это так важно для тебя, я пойду за ключом.
– Подожди! Я ни за что не останусь тут одна!
Бррр, бррр, бррр…
– У кого бурчит в животе? – недовольно прошептал Нэт, озираясь. Он посмотрел на растение и шагнул назад, машинально вскидывая руку, защищаясь: – Боже! Она смотрит на меня и пускает слюни!
– У нее тигриный аппетит, – охотно пояснил Бутлер. – Она съела суперудобрение и растет.
– Она будет еще больше?!
– Мы не может тут оставаться, – простонала Ника.
Мухоловка закачала головкой.
– Но в коридоре много людей, – заметила девочка. – Бегающее растение – это ненормально.
– Классический тупик, – Нэт с беспокойством прислушивался, как мухоловка каждую секунду сглатывает слюну.
Феликс хлопнул себя по лбу:
– Это же комнатное растение в горшке. Мы можем его просто перенести, и никого это не удивит.
– Спрячь голову в листья, – посоветовал Бутлер.
Мухоловка согласилась и послушно сжалась, притворяясь зеленым лиственным шаром.
Феликс схватился за край горшка и в ожидании помощи посмотрел на Нэта.
– У нее бурчит в стебле, – мрачно констатировал Нэт. – Я должен подойти к голодному людоеду?
– Она ничего тебе не сделает, – неуверенно заверила его Ника.
– Эти корешки шевелятся…
Нэт вздрогнул, но взялся за горшок с другой стороны и поднял его вместе с Феликсом. Его перекосило, когда мухоловка оперлась на их плечи верхними листочками.
Не вызывая всеобщего интереса, они благополучно донесли растение до класса биологии и поставили под окном в подсобке. Мухоловка сразу же выпрямилась.
Стены в подсобке, как и в классе, были заставлены стеллажами с клетками, освещенными галогеном террариумами, банками с таинственным содержимым, шкафами и шкафчиками, закрытыми на ключ. В углу стоял старый сейф с тремя кодовыми замками. Деревянные жалюзи закрывали окна до половины – яркий свет в этом помещении был нежелателен.
Бутлер обошел осколки разбитого колпака, который раньше накрывал мухоловку, и приблизился к длинному рабочему столу, заставленному микроскопами и прочим лабораторным оборудованием. Профессор поднял перевернутую пустую коробку с остатками голубого порошка и грозно обернулся к растению. Оно увлеченно рассматривало потолок, прикидываясь, будто не замечает того, что держит в руках профессор.
– Это суперудобрение, – пояснил Бутлер, переводя взгляд на учеников. – Нужна только щепотка на лейку воды. Щепотка! А она сожрала дневную норму для гектара леса!
– Для чего кому-то такое удобрение? – удивился Нэт.
– Благодаря суперудобрению стало бы возможным быстрое восстановление лесов на больших территориях. Хватило бы семечка, суперудобрения, воды и немного органических ингредиентов. И через месяц в пустыне зашумел бы лес. Это мое изобретение, которым я занимаюсь в свободное время.
– Они возвращаются! – вдруг воскликнула Ника. – Директор и э-э-э… Бонк. Они ничего не нашли в классе сто тринадцать и идут сюда.
Бутлер ткнул пальцем в мухоловку и велел категорическим тоном:
– Притворись растением.
Прозвенел звонок.
– Что у нас первым уроком? – спросил Нэт и смиренно ответил сам себе: – Информатика с Эфтипи.
– О, вы. – Ромашка уже стоял на пороге.
Профессор Бутлер и тройка приятелей замерли, неестественно выпрямившись, с невинными лицами опираясь на рабочий стол, как дети, пойманные на кухне за поеданием сладостей. Мухоловка не шевелилась, впервые полностью заслуживая название растения.
– Нужно поговорить, – сказал директор, решительно зашел в подсобку и оказался прямо под растением.
Бррр, бррр, бррр, бррррр…
– Что это? – Он резко обернулся.
Из пасти смирно стоящей мухоловки потекла струйка слюны и коснулась рукава безукоризненно чистого бордового пиджака.
– Я не завтракал, – быстро соврал Нэт.
– Да, ты как-то плохо выглядишь… Мои дорогие, пора в класс.
Друзья послушно вышли из подсобки, но задержались у двери и все слышали.
Директор вышагивал по комнате, заложив руки за спину. Мухоловка быстрым движением листьев перехватила нитку слюны, прицепившуюся к его рукаву, и снова замерла, внимательно наблюдая за гостем и пытаясь побороть голод.
– Нам нужно поговорить про то, что тут происходит… – начал Ромашка. – В прошлом месяце тарантул, сейчас какой-то зеленый монстр… Чем ты тут, собственно, занимаешься, Зенон?
– Учу детей. – Бутлер снял очки и протер их полой халата. Это ничуточки не сделало стекла чище.
– Ты не выполняешь программу, про это я еще буду говорить на педсовете. – Директор пробежался взглядом по выставленным экземплярам, и его передернуло. – Родители некоторых девочек жалуются на разные мерзости и ужасы, которые ты тут держишь. Что будет, если что-то из твоих… диковинок выйдет и нападет на какого-нибудь ученика?
– Все отлично защищено и не представляет угрозы.
Плям, плям, плям…
– А сейчас что это было?! – Директор нервно обвел взглядом террариумы и банки с образцами.
– Обогреватель! – уверенно ответил Бутлер. – Завоздушился.
– А-а-а… Каждый раз, когда я сюда захожу, ощущаю странное беспокойство… Но вернемся к цели моего визита. Я разговаривал с Сильвестром. Знаешь, что он рассказал? Что видел ночью что-то зеленое, оно бегало по коридору и охотилось на крыс в подвале. А, кх… – откашлялся Ромашка, – угадай, что видела Цецилия? Тоже что-то зеленое, что бегало по коридору.
– Массовый психоз, – совершенно серьезно предположил Бутлер. – Цецилия услышала это от Сильвестра и поверила. Такое бывает.
– Тогда что же она видела?
– Ученика в зеленой кофте. Остальное дорисовало ее воображение.
Ромашка заморгал и задумчиво уставился на жалюзи, потом подошел к окну. Мухоловка боролась с голодом изо всех сил, но все же не выдержала. Она открыла пасть, огромную, как у тигра, полную острых зубов, и склонилась, целясь на лысину директора. Бутлер кинулся к ней, схватил за шею, то есть за верхний участок стебля, и прижал к стене.
Директор испуганно отшатнулся.
– Чуть не упала, – быстро объяснил биолог. – Слишком маленький горшок, поэтому неустойчивая. Лучше привязать ее к трубе.
Мухоловка послала ему убийственный «взгляд», но Бутлер крепко привязал стебель лентой к трубе отопления.
– Так лучше, – потер он руки. – А то бы ты подумал, что она хочет на тебя наброситься. Хи-хи, – рассмеялся профессор.
Директор вторил ему, но без энтузиазма. Ромашка ослабил бабочку, подозрительно зыркнул на вытянувшуюся по стойке «смирно» мухоловку и попятился к двери.
– Ну… тогда, – медленно произнес он, отыскивая в себе видимость уверенности, – избавься от змей, ядовитых пауков и им подобных. Их вполне можно показывать ученикам на картинках.
И с явным облегчением директор покинул класс биологии.
– Обогреватель? – пробурчал он. – Но отопительный сезон закончен…
Феликс, Нэт и Ника быстро отвернулись, притворяясь, что вдруг заинтересовались видом из окна. Когда директор скрылся за углом, они поспешили в сторону кабинета информатики.
– Ромашка хочет избавиться от всех чудовищ Бутлера, – грустно сказала Ника.
– Что-то тебя это не слишком радует, – заметил Феликс.
– Мне Бутлера жалко.
– Но пауки, змеи, скорпионы и все, чего ты боишься, исчезнет.
– Если они будут за стеклом, я смогу это перенести, – махнула она рукой. – Просто сяду подальше и не буду их видеть. А вот профессор этого не переживет.
– Мы должны ему помочь, – решил Феликс. – В принципе, он неплохой чувак. И придумал парочку клевых… экземпляров.
– Если ту мухоловку посадить во дворе, она будет эффективнее ротвейлера, – признал Нэт.
Когда они вошли в класс, все ученики уже были на местах. Эфтипи посмотрел на часы, с упреком оглядел опоздавших и указал на места за компьютерными столами, выстроенными островком. Высокий и худой Эфтипи был мужчиной с большим самолюбием. Первые пятнадцать минут почти каждого урока он тратил на рассказ о собственных заслугах и успехах в те времена, когда еще не преподавал в школе. Когда-то он работал в нескольких больших компаниях, где обеспечивал безопасность данных. Эфтипи никогда не говорил, почему там уже не работает. На уроках информатики больше всех страдал Нэт, который знал о компьютерах больше, чем многие опытные программисты. Но он вынужден был это скрывать, чтобы не раскрылись некоторые его подозрительные делишки.
– Что тут было? – спросил Феликс шепотом сидящего рядом Люциана, самого высокого парня в классе.
– Как всегда, нудно, – лениво ответил тот. – В этой школе никогда ничего интересного не происходит.
На перемене половина школы спустилась на первый этаж в буфет. Из-за отсутствия автомата с батончиками очередь выросла в два раза длиннее, чем обычно. Феликс, Нэт и Ника добрались до буфета, когда шансов что-либо купить до звонка у них уже не осталось. В самом начале очереди стояли Целина и Клеменс, несмело держась за руки. Клеменс был самым толстым мальчиком в классе. С Целиной, тоже не худышкой, его связывали взаимная симпатия и склонность к сладкому в любой форме.
– Пошли отсюда, попробуем на следующей перемене, – недовольно буркнул Нэт.
Они поднялись на второй этаж. Около мужского туалета стоял Четверг и внимательно слушал Пумперникель. Она что-то бурно объясняла ему, указывая тряпкой на дверь туалета.
– Словно стадо свиней, – донеслось до друзей. – Прошел только один урок, а пол уже обгаженный.
– Наверное, «загаженный», – проворчал учитель.
Четверг преподавал физику. Легкое брюшко, очки и седые волосы придавали ему располагающий вид. Его любили ученики за интересные уроки и превосходное чувство юмора. Сейчас он выглядел серьезно обеспокоенным, шевелил усами и кивал. Наконец жестом руки он остановил словесный поток, льющийся из уст уборщицы, и зашел в туалет. Через минуту внутри несколько раз вспыхнула вспышка телефонной камеры.
– Это на него не похоже, – заметил Феликс. – Так беспокоиться из-за загаженного пола?
Четверг вышел из туалета, разглядывая фотографию на экране мобильного. В другой руке он держал маленький целлофановый кулечек. Физик окинул детей мимолетным взглядом и спустился на первый этаж.
– Пробы земли на анализ? – подумал вслух Нэт. – Неужели Ромашка организовал расследование?
– Давайте поможем Бутлеру, – предложила Ника. – Его удар хватит, если заставят избавиться от всех его сокровищ.
Следующим уроком была физика как раз с Четвергом. Он опоздал на целых пять минут и выглядел взволнованным, но, когда начал урок, заметно расслабился. Он вытащил из кармана любимый серебряный карандаш, который в случае необходимости телескопически раздвигался, как антенна, и заменял указку.
Парты в классе физики располагались в форме подковы так, чтобы все могли хорошо видеть, что происходит на большом лабораторном столе, который стоял посреди класса.
Учитель движением фокусника сдернул ткань, открывая продолговатый предмет. Им оказался аквариум, но довольно странной формы. Длинной около полутора метров, высотой всего сантиметров тридцать, а шириной едва ли пять. В нем не было рыб, только вода, которая наполняла аквариум до половины.
– Сегодня я расскажу про электромагнитные волны, – начал учитель. – С электромагнитными волнами мы встречаемся каждый день. Вы еще помните, что такое волны?
Он поставил в аквариум длинную палку, чтобы она доставала до дна, и осторожно по ней стукнул. По поверхности воды разошлись мелкие волны. Когда вода успокоилась, учитель толкнул палку медленней, но сильнее. В этот раз волны были короче.
– Расстояние между гребнями называется длиной волны, – пояснил физик, показывая концом указки на аквариум. – Так же можно посчитать, как часто гребни волн следуют друг за другом, – это мы будем называть частотой. Волны могут быть короткими и длинными. Точно так же и с электромагнитными волнами, только они расходятся в пространстве вокруг нас. Они наполняют этот класс, а некоторые из них проникают даже через стену и наши тела.
– Как в «Матрице»… – прошептал Оскар. По классу раздалось несколько смешков.
Физик не собирался никого утихомиривать или ругать.
– Ты прав, – произнес он. – Это хорошее сравнение. Сейчас к этому вернемся.
– Мы их не видим? – ни с того ни с сего спросил Клеменс. Он еще не озирался по классу в поиске волн, но был близок к этому.
– Некоторые из них мы можем видеть, а собственно… все, что мы видим, и есть электромагнитные волны.
– Как в «Матрице»… – повторил Оскар.
– Свет – это ничто иное, как электромагнитные волны определенной частоты, – продолжал Четверг. – Все в этом классе и за окном мы видим благодаря тому, что ваших глаз достигают эти волны.
– Откуда они берутся? – снова встрял Клеменс.
– От солнца или лампочки. Горячие объекты тоже посылают волны. Они отражаются, например, от… Оскара и достигают наших глаз. Благодаря этому мы видим, что Оскар сидит именно там. Видим даже, что сейчас он ковыряется в носу.
В классе раздался смех, а Оскар поспешно спрятал руку под стол и неестественно выпрямился.
– Волны, что колеблются быстрей, воспринимаются нашим глазом как голубые, а те, что колеблются медленнее, то есть с низкой частотой, – как красные. Так мы распознаем цвета. Но, как удачно заметил наш коллега Оскар, с электромагнитными волнами все происходит как в «Матрице». Мы можем видеть только то, что нам позволено увидеть. Мы не видим, например, ветер или стекло, потому что волна проходит через них почти беспрепятственно. Хуже всего то, что мы не видим всех диапазонов волн. – Физик прохаживался вдоль парт, играя своим карандашом-указкой. – Если волны имеют высокую частоту, свет становится фиолетовым, а потом переходит в ультрафиолет. Его мы уже не видим. Ультрафиолетовые волны полезны летом. Когда вы лежите на пляже, они способствуют вашему загару. Если волны сжать еще сильней, то получим рентгеновские лучи – именно те, которые используют, чтобы сделать снимок сломанной руки.
– А наоборот, – вмешался Клеменс. – Что со слишком красным светом?
– Волны, которые растянуты сильнее, чем красные, называются инфракрасными, – пояснил физик. – Их мы тоже не видим, но можем ощутить…
Он потянулся к шкафчику под столом и достал оттуда утюг. Включил и стал ждать, пока тот нагреется. Потом Четверг ходил вдоль парт и просил учеников протянуть руки. Он проводил утюгом на расстоянии полуметра от них так, чтобы все смогли почувствовать тепло.
– Тепло исходит от разогретого утюга, – продолжил он, – или от солнца. Это и есть инфракрасное излучение. Очень слабое инфракрасное излучение используется в пультах к телевизору. Если электромагнитные волны растянем еще сильнее, то получим микроволны. Очень полезное явление в кухонных микроволновках и мобильных телефонах. Будем растягивать дальше и получим радиоволны.
– Понял! – Оскар ощутил в себе дух исследователя. – Радиоволны и свет – это одно и то же?
– Именно так, – кивнул физик. – Радиоприемник с антенной улавливает электромагнитные волны вокруг себя с конкретной частотой. Пытаясь поймать другие радиостанции, на самом деле вы заставляете радиоприемник искать волны с другой частотой.
– А нет ли каких-нибудь приборов, чтобы увидеть эти… другие частоты? – спросил Нэт.
– Прибор ночного видения позволяет видеть ночью благодаря инфракрасному излучению. Показывает тепло исходящее от разных предметов или существ. Армия очень любит такие игрушки, позволяющие обнаружить противника, который теплее, чем ночное окружение, или, например, горячие двигатели танков. Другим прибором является радар, действие которого, вероятно, вы хорошо знаете. Также есть радиотелескопы, которые обыскивают космический простор на очень больших диапазонах волн. Может, таким образом мы когда-нибудь откроем другую цивилизацию?
Урок, на котором никому не было скучно, прервал звонок. Четверг сложил свою телескопическую указку и сказал:
– На следующем занятии мы обсудим явления, сопровождающие распространение волн.
Феликс, Нэт и Ника пробрались на чердак школы, соблюдая все необходимые меры предосторожности, чтобы их никто не заметил. Они закрыли за собой двери на ключ и по узким деревянным ступеням поднялись в свою главную штаб-квартиру. Эта штаб-квартира была чем-то вроде тайного укрытия, клубом для посвященных, в котором они могли проводить свободное время и спокойно говорить о чем угодно. Они обустроили ее в начале учебного года в уютном помещении, которое долгое время было всеми забыто. С двух сторон покатая крыша, в которой размещались маленькие полукруглые окошки, опускалась почти до самого пола. С других двух сторон помещение заканчивалось стенами, отделяющими его от спортивного зала и остального чердака. Тут скопилось много рухляди, в основном поломанная мебель. Вдоль двух высоких стен стояли старые шкафы и стеллажи. Посредине помещения располагались три кривых кресла и низкий столик, который опирался с одной стороны на кирпичи, – эту мебель друзья притащили сюда сами. Интерьер дополняли большой треснувший глобус, какие-то архаичные приборы для уроков физики, несколько чучел животных и множество мелочей неизвестного назначения. Через щели между досками перегородки был виден длинный загроможденный чердак.
Друзья уселись в кресла.
– С того времени, как мы в последний раз сидели в этих креслах, многое произошло, – вздохнула Ника. Они не приходили сюда с Пасхи.
– Я думаю, ученые что-то нашли в тринадцатой тетради профессора Кушминского, – сообщил друзьям Феликс. – Вчера поздно вечером моему отцу позвонили из Министерства Специальных Дел. Он собрался за полчаса и уехал на море.
– Почему на море? – удивилась Ника. – Думаю, что в тетради есть расчеты к этому двигателю… анти… как-то там.
– Антигравитационному, – подсказал Феликс. – Несколько десятков ученых работали над ним две недели, читали тетрадь, пытаясь понять формулы и чертежи. Похоже, они что-то выяснили. И это должно быть что-то важное, потому что папа не любит путешествовать ночью. В другой ситуации он подождал бы до утра.
– Узнаешь что-то больше, – глаза Нэта заблестели от любопытства, – расскажешь нам, правда?
Феликс покачал головой:
– У меня так и не получилось ничего вытащить из папы. Он, как одержимый, хранит все в тайне.
– Но, может быть, про что-то не такое уж тайное он расскажет?
– Давайте лучше подумаем, как помочь Бутлеру, – напомнила всем Ника.
– То есть он уже не старый Плюгавец? – язвительно заметил Нэт.
– Может, и старый, но это ничего не меняет. С ним постоянно что-то происходит. И мне его все-таки немного жалко.
– У меня есть гипотеза, – объявил Феликс. – Теоретически Возможная Катастрофа, коротко ТВК. Что бы она случилась, достаточно совершить несколько, на первый взгляд, несущественных ошибок, забыть какую-то мелочь или отложить что-то на потом. Или можно иметь хорошие намерения, но не продумать дело до конца. Тогда эта непредусмотрительность объединяет силы против нас и приводит к чему-то… максимально, мегакатастрофическому.
– Иногда я ставлю стакан с водой на корпус компьютера, – признался Нэт. – Если вода разольется, будет ТВК.
– Что-то вроде того.
– Или если заправлять машину и курить, – подсказала Ника. – Тогда точно наступит ТВК.
– Именно, – согласился Феликс. – ТВК – это катастрофа, которой можно было бы избежать, если продумать все заранее.
– С Бутлером такое происходит довольно часто, – признал Нэт. – Он рассеянный.
– С нами это тоже происходит часто… – добавила Ника.
– Ладно, – прервал их Феликс. – Основной вопрос звучит так: что нужно, чтобы Ромашка изменил свое решение?
– Ну не знаю, Линейка упертая, – скривился Нэт. – Помните ползающего робота, из-за которого она вызвала службу по истреблению насекомых?
– Есть еще родители каких-то девочек, – напомнила Ника.
– Давайте подумаем… – Нэт театрально схватил себя за подбородок и поднял одну бровь. – Можно представить пауков как плюшевых. Такие самоходные интерактивные плюшевые игрушки. Жаль только, что они не мурлыкают, когда их гладишь… Вы любите такие штучки.
Ника закатила глаза.
– Девочек, скорее всего, мы не переубедим, даже если выясним, кто они, – сказал Феликс. – А может быть, еще есть что-то, чего мы вообще не знаем. Начнем с Ромашки. Как его переубедить?
– Я не это имела в виду, – запротестовала Ника. – Нужно успокоить родителей этих девочек и Линейку. Тогда Ромашка не будет трогать Бутлера.
– Мы что, превращаемся в благотворительную организацию? – поинтересовался Нэт.
– Необходим твердый аргумент, – задумался Феликс. – Что-то, что убедит всех… Заработать деньги мы еще успеем, – усмехнулся он.
– Знакомо мне это выражение лица, – Нэт тоже усмехнулся. – Гениальная идея, куча работы и ноль выгоды.
– Материалист… – буркнула Ника.
– У меня это от папы.
– Расскажи нам, что ты задумал? – попросила Ника Феликса.
– Узнаете, – пообещал мальчик. – Но сначала я сам этим займусь. Это личное дело. Кое-кто мне должен – так мне, по крайней мере, кажется…
В этот момент прозвенел звонок на третий урок.
К школе подъехало такси. Из него вышла тридцатилетняя блондинка с маленьким цифровым диктофоном и бумажным блокнотом в руке. Феликс, ждавший на лестнице уже несколько минут, спустился к ней.
– Феликс Полоний, – представился он.
– Ягода Ясеневская, – усмехнулась блондинка и протянула ему руку. – Я помню эту школу, но тебя не помню. Ах да… Кто-то под тебя косил. Речь шла про ту аферу с ду́хами. Грязное дело…
– Спасибо, что вы приехали. И так быстро.
– Сейчас как раз ничего не происходит. – Журналистка пожала плечами. – Никакого цунами, никакой катастрофы, никакой новой следственной комиссии в Сейме. Террористы тоже ничего не взорвали. Мы не можем выпустить чистую полосу. Из-за нехватки сенсаций репортаж про школу совсем даже неплох. Где этот безумный профессор?
Феликс проводил ее на второй этаж.
– Первая дверь по правой стороне, – показал он, останавливаясь перед поворотом. – Только, пожалуйста, не выдавайте, что это я вам позвонил.
– Ок. Посмотрим, стоило ли приезжать…
Она поправила облегающий жакет и мини-юбку. Когда она подошла к кабинету, профессор как раз вышел из класса, очевидно куда-то торопясь. Внезапно он увидел репортершу. Бутлер остановился.
– Профессор Бутлер? – спросила она, протягивая руку. – Ягода Ясеневская, «Сенсационная хроника». Я хотела бы поговорить про вашу работу с молодежью.
Профессор медленно взял ее руку, одновременно распрямляя плечи и втягивая живот.
– С огромным удовольствием, ведь это мой удел, – солидно произнес он изменившимся голосом, галантно поцеловал руку журналистки и пригласил в класс.
Когда она вошла, профессор быстро оглядел коридор, пригладил жирные волосы и вытер ладони о халат. Застегнул верхнюю пуговицу, усмехнулся и зашел в класс. Феликс подглядывал из-за угла. Такого поведения от биолога он не ожидал.
– Как вам удалось вырастить такой прекрасный папоротник? – успел услышать Феликс вопрос журналистки.
– О, моя дорогая, это было нелегко…
Феликс признал, что все начиналось как нельзя лучше, и предоставил дело судьбе.
Констанция Константинопольская начала урок географии с представления политической ситуации в Венесуэле. Она как раз рассказывала о социальном расслоении в Каракасе, столице этой страны, когда двери в класс распахнулись.
– Извините, Констанция, – вошел директор школы, держа в руке листок бумаги. – Это займет несколько минут… Прошу сейчас всех встать и показать свои подошвы.
– Похоже, Пумперникель разозлилась из-за пола, – прошептал Феликс. – Проверяет, кто его загадил.
– Нам что, носить сменку, как нашим предкам? – возмущенно шепнул Нэт.
Ромашка медленно двигался вдоль парт. Каждый ученик должен был согнуть ногу и показывать ему подошву. Директор сравнивал ее с отпечатком на листке бумаги.
Когда он подошел к Аурелии, она изящно приподняла блестящую розовую шпильку с золотыми застежками.
– Моя милая, – Ромашка покачал головой. – Правилами школы запрещается носить такие высокие каблуки и… – он сглотнул слюну, – такие короткие юбки. Завтра оденься нормально.
– В этой школе существуют какие-то правила? – прошептал Нэт с искренним удивлением.
Аурелия, черноволосая красотка класса, очаровательно улыбнулась, извиняясь, и сверкнула беленькими зубками. Нике, неизвестно почему, вспомнился фильм «Челюсти».
Когда директор подошел к Нике и увидел ее подошву, то наморщил брови. Около Нэта наморщил их еще сильней, а осмотрев ботинки Феликса, он вздохнул и спрятал листок в карман.
– Феликс, Нэт и Ника, пойдемте со мной, – велел он и через мгновение добавил: – Соберите свои вещи.
Ребята переглянулись, но послушались. Класс проводил их полным молчанием. Из соседнего кабинета вышел Четверг, в руках он тоже держал листок бумаги.
– Можешь не искать больше, – остановил его Ромашка.
Физик с удивлением посмотрел на друзей.
– Ты уверен, Юлиуш? – спросил он.
– Скоро узнаем, – кивнул директор и дал знак ребятам следовать за ним.
Он шагал впереди приятелей, размахивая руками. Ромашка был ниже учеников, но весил как вся троица вместе взятая. Они спустились на первый этаж и добрались до приемной. Хеленка, секретарша директора, послала им недружелюбный взгляд поверх бутылочек с лаком. Она держала руки с растопыренными пальцами, поднятыми вверх, а запах, наполняющий приемную, свидетельствовал о том, что она только что закончила красить ногти. Директор посмотрел на нее с упреком, сам открыл двери, обитые искусственной кожей, и жестом пригласил учеников в свой кабинет. Они тут были уже несколько раз, но по собственному желанию. Убранство кабинета отдавало дешевым шиком – насколько позволяли скромные финансы школы. Только кожаный диван и два кресла были действительно хороши.
– Феликс Полоний, Нэт Белецкий и Ника Мицкевич… – произнес Ромашка, указывая на диван. Сам он опустился в кресло напротив. – У вашей троицы выдающийся талант попадать в неприятности. В этот раз, однако, вы действительно перестарались.
Его тон выдавал возбуждение, какого друзья никогда раньше у директора не видели. Ромашка положил на низкий стол маленький целлофановый пакет. В нем находилось три скомканных окурка.
– Ты знаешь, что правилами запрещается курить в школе? – Он строго посмотрел на Феликса.
– Я не курю, – ответил ошеломленный мальчик.
– Это даже не сигареты! Предпочитаю не знать, что это за зараза.
– Но мы не курили…
– Тогда, может быть, расскажете мне, откуда там взялись ваши следы? – спросил Ромашка, раскладывая на столешнице несколько фотографий. На грязном полу были отпечатки ботинок и три затоптанных окурка. – Отчетливо видно, что вы долгое время крутились посредине туалета. Что можно там делать утром в семь сорок пять? Посмотрите сюда, – директор обличающе указал на одну из фотографий. – Хорошо видно, что это ты затоптал окурки.
Феликс заколебался. Он мог бы рассказать про гигантскую мухоловку, но тогда выдал бы Бутлера. Мальчик не хотел этого делать.
– Эти окурки лежали на полу и дымили. Мы их погасили, – признался он.
– Милый мальчик, я не знаю человека, который по своей воле гасит чужие сигареты.
– Значит, меня отчитывают за то, что я воспитанный? – возмутился Феликс. – Правилами не запрещено затаптывать сигареты! Даже предписывается заботиться о порядке на территории школы!
– Покажи, что у тебя в карманах, – потребовал директор.
Феликс неохотно выложил на стол содержимое всех карманов.
– Ага! – победно воскликнул Ромашка, вытаскивая из вороха мелочей металлическую зажигалку. – Зачем тебе зажигалка, если ты не куришь?
– Мне трудно сейчас сказать, но иногда она может пригодиться…
– Я не вижу ни одного другого объяснения, зачем ученик носит зажигалку в школе!
Из-за дверей, что соединяли кабинет с приемной, раздался приглушенный звонок телефона.
– Там отчетливо видны отпечатки ботинок вашей троицы, – произнес директор, – и большие ботинки на плоской подошве. Это, наверное, дилер. Если расскажете, кто он, возможно, я не буду таким суровым.
Друзья молчали, а телефон продолжал звонить. Хеленка не могла поднять трубку – свежий лак на ногтях еще не высох. Ромашка грозно посмотрел на двери и стиснул кулаки.
– Ты, наверное, давно куришь, – обратился он вдруг к Нэту, который выпрямился, словно его ударило молнией. – Ты слишком худой, и волосы у тебя такие… странные.
Нэт не мог сказать ни слова. Он хотел пожать плечами, но из этого вышло какое-то дерганье.
– Ну вот… – Директор укоризненно покивал головой.
– Извините, но мы ничего плохого не сделали, – отозвался Феликс. – Фотографии доказывают только то, что мы были в туалете. А это не запрещено.
– Да-а-а? А теперь ты, юная леди, – Ромашка указал пальцем на Нику, – объясни мне, что ты делала в мужском туалете.
Ника растерялась. Она открыла было рот, но тут же закрыла. Девочка тоже не хотела рассказывать правду, а ничего другого с ходу не могла придумать. Телефон наконец перестал звонить.
– Эти фотографии доказывают только то, что там были ее ботинки, – хрипло проговорил Нэт внезапно появившимся голосом.
Ника закрыла глаза, чувствуя, что сейчас начнется. Оно началось: Ромашка покраснел и вскочил с кресла.
– Довольно! – рявкнул он, грозя пальцем. От возмущения его голос стал писклявым: – Вы отстранены от занятий. Завтра на большой перемене жду вас вместе с родителями! А сейчас вон из моего кабинета! И из школы!!! А ваши вещи останутся тут… до выяснения обстоятельств!
Ребята сорвались с дивана, выскочили из кабинета, вылетели из школы и остановились на тротуаре.
– Ну он и взбесился. – Нэт спрятал в карманы трясущиеся руки. – Он же не вышвырнет нас? Наши предки платят взносы!
Друзья переглянулись, не зная, что сказать.
– Идемте в «Лишние калории», – предложил Феликс. – Немного придем в себя.
Они перешли улицу, за дверью с маленькими цветными стеклами оказалось уютное помещение. Темные деревянные панели, пастельного цвета обои и маленькие лампы в абажуре придавали интерьеру вид английского клуба. Это было подходящее местечко для того, чтобы успокоиться. Госпожа Бася, хозяйка кафе, улыбнулась им и бросилась готовить горячий шоколад.
– Ну ты, благородный, – Нэт покачал головой, как только они уселись за свой любимый столик в дальнем углу. – Бутлера же не выгоняют. Можно было обо всем рассказать. У него отобрали бы только его чудовищ.
– Как-то… не смог, – признался Феликс. – Ты ведь тоже не рассказал.
– У меня случилось короткое замыкание в мозгу и не получилось ничего выдавить.
– Ну а потом, когда уже выдавил… – вздохнула Ника.
Нэт уставился в стол.
– Но чтобы Четверг устроил нам такое… – буркнул он.
– Это не его вина, – возразила Ника. – Он только собирал улики.
– Хоть бы журналистка ни про что не узнала, – проговорил Феликс. – Тогда бы у нее точно была сенсация.
– Меня вот интересует, когда мне вернут компьютер? – пробормотал Нэт.
Госпожа Бася подошла к столу с подносом и поставила перед ними чашки с горячим шоколадом.
– Что за лица, – удивилась она. – Проблемы?
Друзья уныло кивнули. Госпожа Бася была необычайно милой. Длинные светлые волосы доставали почти до пояса и контрастировали с черным свитером и черной юбкой. У Феликса такие волосы всегда ассоциировались с ангельской добротой. Когда он был маленьким, у мамы была именно такая прическа. Потом она постриглась, стала большим начальником, и уже никогда ни на что у нее не было времени.
Бася посмотрела на ребят, ожидая их рассказа.
– Вы все равно не поверите, – отозвалась наконец Ника. – Вчера вечером я бы сама не поверила в такое.
– Так или иначе, дайте знать, если понадобится какая-нибудь помощь, – улыбнулась друзьям Бася и ушла, чтобы принять заказ от нового посетителя.
Вдруг на край столика села черная бабочка. Она медленно взмахивала крыльями и шевелила усиками. Ника вздрогнула.
– Это всего-навсего черная бабочка, – сказал Нэт, – не Дарт Вейдер или всадник без головы.
– Это первая бабочка, которую я увидела этой весной, – грустно пояснила девочка. – Какого цвета крылья первой бабочки, таким будет все лето.
– Скорее всего, ты уже видела других, – поспешил успокоить ее Феликс. – Белых или золотых…
Ника покачала головой:
– Бабочки Бутлера не считаются.
– Да ладно, – протянул Нэт. – Ничего страшного. Придумаем какое-нибудь оправдание нашего присутствия в сортире. Придем с родителями. Я надеюсь, хотя бы они нам поверят…
И только сейчас он понял, что это означает. Понял это и Феликс. Они со страхом посмотрели на Нику. У нее не было родителей, Ника была сиротой. Она скрывала это, чтобы иметь возможность ходить в их школу.
Губы девочки задрожали, она готова была разрыдаться. Ника вытерла слезы, которые потекли по щекам.
– Они исключат меня и отдадут в интернат, – прошептала она. – А ведь так долго все получалось…