С предвкушающей улыбкой я стояла у окна и мяла в руках сложенный вчетверо лист бумаги. Ну что ж, хватит томить себя ожиданием!
Открыв письмо, я жадно прочла:
«Привет, Брианка!
Я служу нАрмальнА скорАа уже вИрнусь к тИбе. Митяй привет перИдает. ЧИво писать еще и нИзнаю. Ты мИня все время просишь еще написать, а новАВо ничеВо нет. Вот приду погАварим.
Я тоскливо вздохнула и сложила письмецо пополам. Уж лучше бы и правда не отвечал! Ошибка на ошибке, и рассказать по-прежнему нечего…
Зато широк в плечах и красавчик первый на всей деревне!
Кого еще выбирать было? Варика? Так он совсем косой. Пражик – хилый и немощный. С Роланом говорить интересно, он веселый, но прыщами весь покрыт – смотреть противно. Эх, можно было бы слепить из них всех одного, но самого-самого! Тогда счастье было бы настоящее! Все девчонки в нашем Верховском мне бы завидовали!
Возглас матери оборвал размышления.
– Брианка! Где ты застряла, дочка?! Отец скоро придет! Прячь наши покупки, а то крику не оберешься!
Я опомнилась, сунула письмо в декольте и спешно бросилась убирать в шкаф новое платье с накидкой, купленные сегодня на ярмарке. Открыв створки, хорошенько выругалась, так как в считанные секунды оказалась завалена кучей нажитого добра. И – что возмутительно – столько одежды, казалось бы, а носить все равно нечего!
– Вот ты где! Чего не отзываешься? – Мама подошла ко мне и стала помогать втискивать все наряды в шкаф. – Надо бы половину раздать людям. Платья прошлогодние и юбки все равно уже носить не станешь… Отдай их Феньке своей, а то у нас только зря место занимают.
– Отдам, мам. Вот завтра позову ее, и будем показ мод устраивать! Что понравится – себе заберет.
Я счастливо заулыбалась, предвкушая.
– Правильно. А то скоро прятать обновки некуда станет.
Закрыв, наконец, шкаф, я кивнула, вздохнула и сообщила:
– Мне Глебушка письмо прислал, скоро уже вернется…
– И хорошо, – отозвалась мама. – Отец – пока при должности – пристроит его на оплачиваемую работу. Глядишь, и семью будет на что содержать, и в люди выбьется. Может, еще и отца переплюнет!
Я неопределенно повела плечом, не соглашаясь и не отказываясь от помощи. В то, что Глеб моего отца переплюнет, верилось с трудом – вспомнить хоть бы его манеру общения и неспособность поддержать малейшую беседу… Зато в поцелуях он тот еще мастер! Только об этом я, разумеется, промолчала.
Согласившись с родительницей, перевела тему на более важную:
– Мамочка, а можно я сегодня вечером с Фенькой погулять пойду? Ненадолго совсем. Говорят, на пустошь такой театр приехал – глаз не оторвать!
– Конечно, можно. Только в десять домой чтоб пришла, – улыбнулась мама. – Сама знаешь, как отец к этим твоим актеришкам относится.
Взвизгнув от счастья, я звонко поцеловала ее в щеку, выкрикивая:
– Спасибо! Буду ровно в десять, а может, даже и раньше!
Мама вышла, качая головой и что-то приговаривая о моем поведении и о том, что взрослеть пора давно… Только мне было все равно! Кружась по комнате, я счастливо смеялась, представляя, сколько веселья нас с подружкой ждет вечером!
Спектакль был просто чудесный! Люди аплодировали стоя, выкрикивали «Браво!» и «Бис!», забрасывали актеров полевыми цветами и даже медными монетами. Моя подружка, Фенька, стояла рядом со сценой и визжала от восторга. Да я и сама вся раскраснелась, не в силах прийти в себя от полученного удовольствия. Какая же, должно быть, удивительная жизнь у актеров – просто мечта! Все ими восхищаются, их обожают…
Только все хорошее когда-то заканчивается, и время близилось к десяти. Пора было возвращаться домой.
– Идем, Брианка, глянем за кулисы хоть одним глазком!
Подруга дернула меня за рукав и, не дождавшись ответа, стала пробираться через толпу.
Подумав всего долю секунды, я решила не возражать и отправилась следом.
Обежав большой цветной шатер, мы остановились у задней двери и переглянулись. Голубые глаза Феньки горели настоящим азартом, русая коса местами расплелась, и из нее во все стороны торчали тонкие прядки волос.
– Ну, ты и красотка! Неужели и у меня такой же видок? – Я с любопытством ощупала свои светлые косы и прижала холодные ладони к разгоряченным щекам. – Ой, что ж мы делаем! Если поймают – стыда не оберемся!
– Не поймают! – хитро щурясь, сообщила Фенька. – Хочу на барда того хоть одним глазком посмотреть. Мы только за дверку заглянем и сразу назад, обещаю!
И мы заглянули…
Сначала за одну дверку, потом за другую… Пока откуда-то позади не раздались приближающиеся шаги.
– Скорее, идем внутрь, пока нас не увидели! – Фенька ужом проскользнула в темную комнатку, потянув меня следом. – Ох, у меня так сердце стучит, вот-вот из груди вырвется! Сама потрогай!
Я хотела сказать, чтоб она замолчала, но меня опередил тихий мужской голос:
– Надеюсь, что оно все же останется при вас, юная барышня. Не хотелось бы потерять такую красоту.
Каким чудом я не закричала – не знаю. Подруга тоже испугалась: прижалась ко мне, дрожа всем телом. Немного привыкнув к темноте, я огляделась и смогла различить фигуру мужчины, развалившегося на небольшом диванчике.
– Ой, матушки мои! – прошептала Феня, и лицо ее озарила совершенно счастливая улыбка. – Вы же тот самый. Этот! Который того…
– Ну, со мной, кажется, все ясно. А вот кто вы?
– А я смотрела на вас там, – Фенька неопределенно махнула рукой в сторону. – Вы так пели! Вы так… пели!
– Ш-ш-ш… – Я зашипела на распалившуюся подружку, с опаской оглядываясь на дверь. – Не хватало еще, чтобы нас обнаружили. Простите, господин бард, мы просто шли домой, только ноги не туда завели…
В повисшей тишине было слышно, как часто и громко дышит моя спутница. Она поедала глазами того самого мужчину, ради которого мы сюда пробирались. Только теперь в моей голове стали появляться запоздалые вопросы: что же дальше делать, и зачем я сюда пошла? Появилось и запоздалое чувство неловкости за свое присутствие в комнате незнакомца.
Внезапно что-то щелкнуло, и меня ослепил яркий холодный свет. Я зажмурилась от неожиданности, а открыв глаза, никого на диване не обнаружила.
– Что за чертовщина?! – клянусь, слова сами вылетели из моего рта.
– Ай-яй-яй, девушка, кто же вас так выражаться научил? – Горячее дыхание в самый затылок заставило меня подпрыгнуть. – Не стоит пугаться, все хорошо. Так вы говорите, ноги вас не туда завели?
– Так-то да, шли-шли, а потом раз! – и уже здесь. – Фенька отодвинула меня в сторонку и, «ненавязчиво» выпятив грудь, пошла в наступление. – Как неожиданно, что и вы здесь. Ведь кто угодно мог быть, а вот на ж тебе! Это вы.
– Это не я, барышня, это – сама судьба! У меня и песня есть на подобную тему…
– Ой, как бы я хотела ее услышать!
– Тогда позвольте мне проводить вас и вашу подругу по домам, и я с удовольствием исполню свои лучшие романсы. Прошу за мной, очаровательные нимфы.
С этими словами мужчина развернулся и вышел в коридор. Мы последовали его примеру.
Я шла последней и размышляла о наболевшем: только днем мечтала соединить все лучшие качества и слепить идеальную мужскую особь, и вот, пожалуйста! Бард, имя которого я не удосужилась запомнить на выступлении, был необычайно хорош: высокий блондин, косая сажень в плечах, глаза синие, как небо перед зарницей… а уж голос! Слушаешь его, и душа поет в унисон! Только вот подруга первой заприметила этого певуна, так что придется идти домой, писать очередное письмо своему Глебушке и ждать его многословного ответа.
Тем временем, пока я придавалась своим невеселым думам, мы вышли из шатра и по узкой окольной тропинке стали продвигаться к деревне.
Фенька без устали болтала, хотя обычно из нее при чужаках слова вытянуть невозможно, а песняр слушал, кивал и изредка поглядывал на меня. Видимо, мешала я им поговорить нормально. Так куда ж мне деваться? Кругом лес – хоть и редкий, а самой идти страшно.
Опустив голову, я приотстала от сладкой парочки и пошла медленнее, на ходу сочиняя будущее письмо.
– А что, подруга-то твоя всегда такая неразговорчивая, или это я ее так смутил?
– Всегда, всегда. – Фенька мне подмигнула и кивнула заговорщицки, мол, молодец, все правильно делаешь.
– А я не привык, чтобы кто-то скучал в моем обществе! – заявил бард. – Иди-ка сюда, чего бросила нас? Так, барышни, меня зовут Айван. Увидел вашу красоту и представиться позабыл! Куда только мои манеры девались?..
Мы с подружкой свои имена назвали, между собой похихикали и пошли дальше все вместе. Бард заливался соловьем: рассказывал байки про свои странствия с актерами, читал красивые стихи и непрестанно делал нам комплименты.
Но, как ни старались мы идти медленнее, мой дом все равно вырос перед нами и с укором взглянул на юную хозяйку двумя окнами, в которых горел свет лампад.
– Мне пора. Я еще в десять обещала прийти.
Грустно вздохнув, помахала удаляющейся парочке и пошла к высокому деревянному забору. Эх, и повезло же Феньке – ее дом на самой окраине, туда минут десять еще идти, и это если не останавливаться по пути…
На небе давно уже сияли звезды, а значит, опоздала я минимум часа на два. Снова тяжело вздохнув, потянула на себя калитку…
Дома меня ждал скандал. Разъяренный отец поминал лешего, чертей и святых, а также ругал маму за ее мягкотелость и меня за неумение держать свое слово. Я смотрела в пол и усердно изображала самую раскаявшуюся девушку в мире. Спустя полчаса папа иссяк, от души сплюнул на пол и, закончив обвинительную речь любимым: «Да что я перед вами, бабами, распинаюсь-то!», удалился в свой кабинет.
Мама проводила меня в мою комнату и расспросила о том, что случилось этим вечером. Я всегда делилась с ней абсолютно всем, зная, что она поддержит и поймет в любой ситуации. Так было и в этот раз.
Поохав и пожурив за опоздание, мама мечтательно закатила глаза и улыбнулась:
– Эх, где мои восемнадцать? А впрочем, я еще тоже о-го-го, правда?
– Ты у меня самая лучшая!
– Ладно уж, подхалимка, ложись спать. А я пойду папу нашего обниму да приласкаю. Заставила ты нас понервничать! Заодно про актеров этих расспрошу, кто они да откуда… а то мало ли.
Чмокнув меня в щеку, мама встала с кровати и ушла, тихо прикрыв за собой дверь. Поворочавшись немного, я погрузилась в нежные объятия сна.
Уже почти три дня я не видела Феньку. Самой мне выходить запретили: приходилось помогать по хозяйству и с тоской ожидать, пока папа сменит гнев на милость. Однако он возвращался очень поздно и был совершенно не в духе, так что даже мама не могла на него повлиять.
Наступил очередной безрадостный вечер, было ужасно скучно и одиноко. Подойдя к окну и собрав все силы, я написала подруге письмо, сложила из него журавлика и отправила по ее адресу с кучей вопросов и предложением увидеться.
По телу сразу разлилась противная слабость, а в глазах зарябило. Эх, как жаль, что папины силы не передались мне! Сколько всего можно было бы сделать, будь я хоть немного более развита магически!
С детства со мной занимались многочисленные учителя, специально выписанные им из города. Они прививали мне манеры, воспитание и впихивали в меня кучу совершенно ненужных в нашем селе знаний и умений. А вот уроки по развитию магических способностей отец запретил – сил у меня было настолько мало, что я слишком быстро истощала все резервы. После одного эксперимента даже лекаря пришлось вызывать – я потеряла сознание и долго не приходила в себя…
От воспоминаний меня отвлек подозрительный шорох за окном. Прислушиваясь, я подкралась на цыпочках поближе и с удивлением обнаружила на улице жестикулирующего Айвана. Щелкнув по маг-защите на окошке, высунулась наружу.
– Здравствуй, Бриана, – сказал он, переминаясь с ноги на ногу.
– Здравствуй, – чуть смущенно ответила я. – Ты чего? Где Фенька?
– Дома, переодеваться пошла, а то похолодало. – Он передернул плечами, будто и сам замерз. – Слушай, я тебя попросить кое о чем хотел, можно?
– Попробуй.
– Я тебе дам сейчас одну штуку, а завтра вечером забегу и заберу в это же время. Просто таскать с собой неохота, понимаешь? – Бард говорил, а сам оглядывался по сторонам и постоянно горбился, словно прятался от кого-то. – Вот. Это медальон-оберег, он мне очень дорог, боюсь в темноте потерять.
– Так зачем носишь с собой? – Я протянула руку и взяла небольшой серебряный медальончик. На нем был выгравирован красный полукруг, рассеченный молнией и еще пара символов.
– У нас в шатре кто-то лазил этой ночью, до смерти одну актрису напугал… Оставлять там не стал, мало ли. Так я пойду? Меня Фенька уже ждет, наверное. – Айван попытался улыбнуться, но от этого лицо его стало совсем потерянным. – Ты не показывай мой оберег никому, идет?
– Кому мне его показывать, ты же завтра его заберешь…
Бард несколько раз кивнул, хотел еще что-то сказать, но не стал. Махнул рукой и поспешил назад, все время оглядываясь по сторонам.
Я провожала взглядом ссутулившуюся фигуру парня, пока он не скрылся из виду.
«Странный он какой-то сегодня, кажется, его всерьез напугал кто-то, – подумала я. – Вот придет Феня – все у нее расспрошу. Может, наши местные ребята побить ее нового ухажера грозились?»
Положив медальон в тумбу у изголовья, я забралась в кровать и открыла начатый вчера эльфийский романчик.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем меня снова отвлекли от книги. Кто-то вновь шебуршал под моим окном.
– Кто там? – тихонько спросила я.
– Я… У-у-у… Брианка-а-а, у-у-у… – Фенька приставила к стенке маленький пенек, валявшийся во дворе и, забравшись на него, явила мне свой заплаканный лик.
– Что с тобой, чудо ты мое?
– Ой, тут такое… такое… Сейчас, отдышусь немного… – Несколько раз глубоко вздохнув, подруга разразилась слезной тирадой: – Все было так хорошо, еще вчера я была самой счастливой в мире, понимаешь? Ну, ты же видела, какой он? Все! Это тот самый, Брианка! Только его я и ждала все эти годы!
– Тебе только восемнадцать, вся жизнь… – начала было я.
– Не перебивай! – разозлилась подруга. И снова заговорила с грустью: – Он меня на руках носил, песни пел, с собой взять обещал… А утром пропал куда-то! К ним в шатер ночью грабители влезли, девушку убили и орка-атлета ранили сильно. Так я, как узнала об этом, сразу туда примчалась. А его нет уже, пропал! Понимаешь?
Я задумчиво кивнула и бросила косой взгляд на свою тумбу. Хм, как он там говорил? Девушку «до смерти напугали»?..
– Ну и вот. Я была там, искала его, искала, но все напрасно! А вечером, несколько часов назад, к нам Михей приходил, городничий. Его специально выслали к нам, учения прервали… Расспрашивал меня, где, мол, Максимилиан Эдингейский. На него указание пришло, разыскивается он!
– А кто это, Максимилиан Эдин… как-то там?
– Максимилиан Эдингейский! Это Айван. Я и карточку с его изображением видела, а на ней написано «Особо опасен!». Нарисовал кто-то от руки, не очень точно получилось, но я его сразу узнала. – Подруга закрыла ладошками лицо и снова разразилась слезами. – А теперь совсем не знаю, что и думать! Он же мне клялся, что заберет с собой! Он же мне… клялся-я-я…
– Ты не реви, Фенька, может, и к лучшему, что он того… пропал? «Особо опасен» просто так на карточках не пишут.
– Ничего ты не понимаешь! Знаешь, сколько безвинно наказанных есть?! Ты просто завидуешь, что он выбрал не тебя! Он придет за мной, вот увидишь! – Вдруг подруга схватилась за голову и заозиралась по сторонам. – Ой, что ж я дура-то такая! Может, он сейчас уже за мной пришел, ждет меня, ищет. А я здесь, с тобой….
Соскочив на землю, Фенька помчалась к калитке.
– Стой ты, глупая! Остановись, говорю! – Я выругалась вслед исчезающей из вида подруге и кинулась из своей комнаты в кабинет к отцу. – Папа! Там Фенька приходила, тут такое!..
Мой рассказ был очень сумбурным и сбивчивым, но отец уяснил главное.
– Так твоя непутевая подружка все-таки завела шашни с этим песняром?! Я говорил тебе, держите себя в руках, думайте головами! Тьфу, бабы – они с малолетства бабы! Сиди дома. Окна запечатайте магией, никому не открывать, ясно? Сколько раз я твердил, что эти ваши вылазки до добра не доведут! Ладно, во всем сам разберусь!
Я лишь стояла и кивала как игрушечный болванчик, думая только о том, чтобы все обошлось. Про медальон и визит барда я ничего не рассказала, решив, что не стоит нервировать отца еще больше.
Наступила ночь, а папа все не возвращался. Мама всюду расставила защитные артефакты и отправилась спать, сказав, что утро вечера мудренее. Я немного послонялась по дому и тоже прилегла, достав из тумбочки медальон.
Сначала долго крутилась, рассматривая чужую вещь и прислушивалась к малейшим порывам ветра за окном. Несколько раз вскакивала и подолгу всматривалась во тьму, но, никого не обнаружив, возвращалась в постель.
А потом зашла мама, и пришлось спешно надеть медальон на шею, потому как прятать его было уже некогда. Мы немного поговорили, и я провалилась в сон, так и не сняв с себя украшение…
…Медленно продвигаясь по нашему редколесью к северо-западу от села, я тихо звала свою лучшую подругу. Вокруг стояла такая гробовая тишина, что ноги не слушались, а чувство тревоги наставительно советовало поворачивать назад. Куда же пропала Фенька? Ведь я видела ее только недавно!
Вдруг до меня донесся тихий полустон. Затем снова. Я побежала на звук, не обращая внимания на ветки деревьев, царапающие лицо и плечи. Так вот она где! Фенька сидела спиной ко мне, на сырой земле рядом с трясиной, и жалобно выла.
– Ну что ты за дуреха? Здесь же гиблые места, а если бы в болото попала? – стала причитать я, приближаясь.
Подруга не отвечала, лишь сильнее стала раскачиваться и громче стонать.
Я подошла ближе.
– Феня… Фень, ну пойдем домой?
Девушка резко обернулась. Лицо было раздутым и синим, а голубые глаза поблекли и стали практически прозрачными. Я отшатнулась и прикрыла ладонью рот, чтобы не закричать.
– Он мне клялся, что заберет с собой, а сам не пришел! Он мне клялся, понимаешь?!
Фенька поднялась и стала приближаться ко мне, сильно раскачиваясь на ходу. А я пятилась назад и ревела в голос, не зная, что теперь делать.
– Не плачь, Брианка, мне уже не больн, – со страшной улыбкой сказала подруга. – Только уйти не могу, пока он не придет. Буду ждать его здесь. Он же мне клялся. А ты иди, он только мой, он ко мне вернется… Иди!
Стоит ли говорить, что проснулась я мокрая от слез? В ушах по-прежнему звенело, будто и в самом деле кто-то оглушил меня своим криком. Оставшуюся часть ночи спать уже не могла – сидела в горнице, бездумно листала эльфийский роман и ждала отца.
Дверь открылась с грохотом, и в дом ворвалась целая толпа народу.
– Брианка, ты чего здесь?
Отец приотстал от остальных и потормошил сонную меня за плечи. Я села и, щурясь, попыталась разглядеть, где нахожусь.
– Папа, я, кажется, уснула… и сон видела жуткий…
– Кажется ей! Когда кажется, нужно артефакты защиты активировать, а не зевать! А сны плохие – так это естественно, если ты вместо мягкой постели предпочитаешь в горнице на жесткой лавке ютиться.
Я поднялась, а отец накинул на меня лежащий рядом плед.
– Иди к себе, у меня дел много. Давай-давай, нечего здесь глазеть и другим давать повод для сплетен.
Меня многозначительно осмотрели, я покраснела и плотнее укуталась в плед.
– Не думала, что ты не один придешь.
Мы вместе дошли до двери в мою комнату, и отец, открыв рот, уставился внутрь.
– Стоять, мразь! – прокричал он.
Мою тушку быстро оттолкнули в сторону. Не удержавшись на ногах, я упала, больно ударившись плечом и коленкой. Подняв голову, увидела лишь мелькнувший у окна силуэт мужчины. Да не простого, а рогатого и с копытами вместо ног! Отец рванул вперед, пытаясь схватить нашего нежданного гостя, однако все было напрасно…
– Папа-а!
Я кричала изо всех сил, старательно выводя гласные. Раздался топот сапог, и в комнату ввалилась толпа приведенных ранее мужиков. Все кинулись к окну.
Следом вбежала мама, нашла меня взглядом и бросилась поднимать с пола, ощупывая и причитая:
– Что же это такое? Куда мир катится? Да чего ж ты все орешь, родненькая моя, где болит??
Только тут я поняла, что продолжаю громко жалобно скулить.
– Мамочка! Кто-то… кто-то… оно… – Я тыкала пальцем в открытое окно, не в силах сформулировать мысль и сказать что-то вразумительное.
– Это был сатир, из наемников. Догонять теперь бессмысленно. Нам своими силами не справиться, придется обращаться за подмогой в Мастивир! – Отец широкими шагами преодолел расстояние до меня и присел рядом. – О чем ты забыла мне рассказать, Брианка? Я должен знать, чего ожидать дальше.
Забыла рассказать? Ах, да!
Я так хотела поделиться с ним всем, обсудить свои страхи и сомнения, избавиться от чертового медальона… Того самого, что камнем висел на моей шее со вчерашнего вечера. Но в комнате было столько лишних ушей, а я всегда боялась злых языков и осуждения. Позже! Я все расскажу ему позже, ничего не скрою! А пока…
– Нет, ты знаешь обо всем! Скажи мне лучше, как Фенька? Ты ее догнал? – Сердце замерло в ожидании ответа, а душа дрожала, не в силах справиться с волнением.
Папа крепко сжал губы и бросил косой взгляд на дядю Слоуна, тот отвернулся.
– Она дома, родная, но пока ей запретили выходить куда-либо. Наказали за гулянки допоздна. – Резко отвернувшись, мой совершенно не умеющий врать отец обратился к остальным: – Пора заняться делами. Рул, осмотри здесь все, может, удастся найти хоть какие-то следы и опознать по ним гада. Остальные идите со мной. Что-то неладное творится в округе, нужно разработать план действий. А вы топайте в спальню и носу оттуда не высовывайте, ясно?
Мы с мамой слаженно кивнули и выскочили из моей комнаты.
Весь день снова прошел взаперти. Отец несколько раз заглядывал к нам, повторяя одно и то же:
– Потерпите еще немного, здесь самое защищенное помещение. Скоро все закончится.
Мама несколько раз не выдерживала и бегала на кухню, готовила что-то и возвращалась. А я все ждала, когда папа освободится, и мы сможем поговорить наедине. Есть не хотелось, читать тоже… Я все думала о Феньке, даже убедила себя, что папа не лгал, и подруга жива. У меня ведь куча платьев есть для нее, представляю, сколько восторга будет!..
Сон незаметно прокрался в мои мысли, потянул за собой, в этот раз сжалившись над моим измученным сознанием. Как же чудесно просто забыться, погрузившись в темноту и не помня больше своих невзгод и печалей! Но даже здесь не удалось надолго обрести душевный покой.
– Проснись, дорогая. Пора просыпаться. – Мама смотрела на меня и грустно улыбалась. – Извини, что пришлось разбудить, но времени нет. Я собрала тебе кое-какие вещи, все в этой сумке. Вставай, помогу надеть дорожное платье…
– Мама, что происходит?
– Что-то нехорошее, милая. Курт принял решение спрятать тебя на время. И я с ним полностью согласна. Это ненадолго, уверяю тебя! – Мама сама едва держалась, чтобы не заплакать. – Он сказал тебе неправду про Феню. Но это неправильно, ты должна знать… Ее нет больше, девочку утопили на болотах. Собаки нашли ее тело под утро… Это так страшно! Вы ведь всегда и везде вместе бегали…
Не удержавшись, мама все-таки заплакала, а я обняла ее и, уткнувшись в родное плечо, испуганно зажмурила глаза. Внезапно медальон на моей шее ощутимо нагрелся. Я напряглась и схватилась рукой за место, где он висел. Мама поняла мой жест по-своему.
– Мне тоже больно, родная, но время все лечит. Идем. – Она поднялась и подала мне не слишком пышное синее платье, сшитое из плотной немаркой ткани. – Вот, это как раз подойдет для дороги. Надевай.
Выехали мы с отцом поздно ночью.
Пару светляков он запустил вперед, нескольких прицепил прямо над нами и все равно возмущался, что света недостаточно.
Перед тем, как отправиться в путь, меня обвешали заговоренными бусами и браслетами, даже несколько пар клипс на уши прицепили. Не знаю, какое действие все эти вещи оказывали, но после моего облачения папа выглядел успокоившимся и обещал, что ни одна мерзкая дрянь нас не обнаружит.
Сидя на лошади, я усиленно старалась не скатиться на землю. Поминутно зевая и поминая лешего, оглядывалась по сторонам, силясь что-нибудь разглядеть. Вскоре поняла, что полянка, где недавно были актеры, опустела.
– А куда девался шатер? – спросила, опомнившись.
– Уехал.
– Давно? И разве актеров отпустили бы без разбирательств?
Я догнала отца и поехала с ним бок о бок. Он нахмурился, отвернулся и стал с деланым интересом рыться в своей седельной сумке.
– Что ж, раз ты не рассказываешь, узнаю от кого-то другого. Люди любят сплетничать. Представляю, что они мне наговорят…
– Уехали они все! Правда, недалеко.
– Что это значит? В Черемушки? Или назад в город?
Папа немного помолчал, убедился, что я не отстала и продолжаю с любопытством смотреть на него, вздохнул и сообщил:
– До ближайшего леса. – Махнув рукой куда-то влево, он тихо добавил: – А там на них напали неизвестные.
– Вот бедолаги! И как они теперь? Все хорошо, надеюсь?
Папа равнодушно пожал широкими плечами и, пришпорив коня, стал ускоряться, на ходу проговорив:
– Я не знаю. Вот приедет завтра специалист по некромантии из города – спросит.
Следующие несколько часов наша поездка напоминала гонку на выживание: я пыталась догнать отца, чтобы выяснить детали, он злобно пыхтел и подгонял бедную лошадку. Только когда я стала выдыхаться и немного отставать, папа притормозил и поехал спокойнее. Медальон на моей шее по-прежнему нагревался, впрочем, я к этому стала привыкать – ни боли, ни дискомфорта он не причинял. Отцу про него я рассказывать не стала, решив незаметно выкинуть куда-нибудь при первом удобном случае.
Забрезжил рассвет, когда вдали наконец показался город. Я сразу поняла, что едем мы в Мастивир – дорога-то знакомая, не раз изъезженная. А вот зачем нам туда? И где меня собрались прятать?
– Папа…
– Только не начинай опять, Брианка, я устал и совершенно не в духе!
– Как скажешь. – Крепко сжав поводья, я старалась не давать воли эмоциям. Хотелось кричать и требовать объяснений, но с папой это совершенно бесполезно, здесь нужен иной подход. – Папочка, у меня во рту вдруг пересохло… Как представлю, что жить буду незнамо где, незнамо с кем… Как со мной будут обращаться? Я так волнуюсь за вас с мамой… Никогда без вас нигде не была, а тут такое! Хотя, кому какое дело…
– Ты еще слезу из себя выдави, проходимка! Вся в мать! – Отец хмыкнул и, покачав головой, сдался. – Я волнуюсь не меньше тебя. Нас должны встречать у ворот. Вот и все. Но другу, который организовал эту встречу, я доверяю, как себе.
Мы оба задумались о своем. Меня одолевала тоска по дому, по маме, по друзьям…
– Папа, ведь ее убийцу найдут, правда? Фенька так любила жизнь! И мечтала о любви… Мы вместе мечтали… – В глазах неприятно защипало, я тряхнула головой и пытливо уставилась в глаза отцу. – Все должны отвечать за свои поступки, ведь так ты твердил мне с детства? Так вот, мы вместе пошли тогда на спектакль, и нам обеим понравился тот бард… И это я могла пропасть той ночью, если бы понравилась ему больше Феньки. Не оставляй это дело, пока оно не доведено до конца. Ради меня.
– Сделаю все, что в моих силах, поверь. К этому делу подключаются лучшие сыскари из Мастивира. Даже странно, что они так быстро согласились приехать. Мне придется пройти через гипноз и рассказать все, что знаю. Благо нам скрывать нечего! Поговаривают, что у этого гада, а имя его Максимилиан, какая-то важная вещь при себе была, сам Ангус, правитель Мастивира, хочет ее заполучить. Будь моя воля, я бы держался от этого дела как можно дальше.
– А что за вещь?
Мне не пришлось изображать любопытство, так как смутные сомнения насчет висевшего на шее горячего медальона подсказывали правильный ответ.
– Не знаю и знать не хочу! Мое дело разыскать этого типа, Макса, кочергу ему в… Ну, ты поняла, что я имел ввиду. О! Кажется, приехали, родная.
Папа указал подбородком вперед, туда, где стоял молодой красивый мужчина в форменной одежде неизвестной мне службы. Его улыбка сразу располагала к себе, а глаза необыкновенного фиалкового цвета просто завораживали.
– Доброе утро, дядька Курт! А вы постарели за последние десять лет, вон и брюшко уже провисать начинает!
К моему удивлению, вечно хмурый отец не стал грозить расправой за такое приветствие. Он спрыгнул с лошади, изо всех сил втянул живот и, громоподобно расхохотавшись, схватил молодого человека, крепко его обнимая.
– Ратмир! А как вырос, как возмужал! Теперь вижу, прав ты был, когда спорил со мной, что перерастешь старика! Как там Гарт? Я слышал, он все-таки уговорил твою мать к нему перебраться?
– Есть такое дело. В доме матери теперь мой старший брат живет с женой и детишками. А отец вам привет передавал. Только я и сам их редко вижу. Работа, сами понимаете.
– Понимаю, дружок, как не понять! Прости, что пришлось оторвать тебя от дел, только беда у нас приключилась. Знакомься, это вот и есть дочка моя единственная, Бриана. Дочка, а вот и Ратмир, сын моего доброго друга.
Я сдержанно кивнула новому знакомцу и опустила глазки долу.
– Хороша-а-а! Вот это я понимаю, батя постарался! – Молодой человек засмеялся, уворачиваясь от шуточной затрещины моего отца. – Да ладно вам, я же просто факты констатирую, за такое не бьют!
– Смотри мне, шельма! Я тебе доверяю самое дорогое, что у нас с Лутой есть в этой жизни. Дочка у меня умница, только в силу возраста наивная очень… И в неприятности вечно попадает – куда ни пойдет, всюду вляпается в…
– Папа!
Покраснев, я гневно уставилась на родителя.
– А что? Пусть парень заранее готов будет! Вам с ним еще до места добираться. Кстати, куда ты ее забираешь?
– Не могу сказать, об этом буду знать только я, так что когда захотите с ней связаться – просто отправьте на мое имя маг-письмо.
– Что ж, пожалуй, ты прав… А нам пора прощаться, родная. Ты, главное, слушайся Ратмира во всем, он тебя в обиду не даст. И ничего не бойся, я скоро со всем разберусь. Хорошо?
– Хорошо. Поцелуй маму от меня. – Я спрыгнула с лошади и обняла любимого родителя. – Ты там, в сумке, перекусить ничего не положил? Есть охота, не могу…
– Во! Что я говорил? Кто о чем, а вшивый о бане. За ней охоту ведут, отец весь на нервах, а она жрать захотела! Ну надо так?
Я снова покраснела, но тут увидела, как мой новый знакомец понимающе погладил свой живот и подмигнул. Ну, вот и славно, кажется, мы с ним найдем общий язык.