Я затосковал как дьявол – ведь каждый божий день, каждый прожитый мною день я был тупицей, непроходимым тупицей, и вот теперь тоска, такая тоска, что никакого желания ни на что не осталось; и теперь жутко, невыразимо жутко быть, невыразимо жутко занимать пространство в мире, где все и каждый норовят оторвать от тебя кусочек; бог ты мой, зазря, все то, что делается – зазря, и я, конечно, туда же, но это так жаль и так ужасно страшно, что диву даешься – на кой черт было тянуть эту лямку, если в один момент наступает полное ничего.