Когда исполняются желания
Касьян проснулся от кошмара. Кошмара, который преследовал его все эти годы, хотя война с Консулатом Дайто давно закончилась. Вот только не стереть из памяти, как пронзительно-голубое, совсем земное небо Стефании внезапно становится малиновым – это взрываются стратосферные станции, прикрывавшие кусок побережья с космопортом, через который шла отчаянная эвакуация. Сквозь беснующийся атмосферный пожар врывается звено штурмовиков, чтобы через мгновение сбросить свой смертоносный груз вниз, туда, где на огромном поле толпы беженцев обезумевшим морем текут к прямоугольным коробкам барж, наспех переделанных для перевозки людей. Нет, на землю летят не обычные бомбы – смерть от осколка или в огне для тех, внизу, будет слишком лёгкой. Поле накрывает биологический аэрозоль. Люди, кому на кожу попала хотя бы капля этой дряни, кричат – истошно, дико: бактерии аэрозоля мгновенно размножаются, покрывая жертву пеной, которая превращается в кислоту…
День выдался унылый, окружающий мир будто облит одной и той же пепельно-серой краской. Безрадостные тона земли, неба, бараков Грязного города. Впрочем, здесь, на Сюркуфе, такая погода – скорее норма. Касьян стоял, притулившись под нависающим козырьком маленького крыльца, чтобы не выходить под дождь. Противная морось наполнила воздух влажным хлюпаньем и шуршанием, забралась под истрёпанную, давно потерявшую свой цвет куртку. Касьян задрожал от сырости и холода, но так и не вернулся обратно в барак. С другой стороны двери тот же серый цвет, только ещё более тусклый, влажный воздух, полный тлена и плесени, узенькие комнатки-пеналы, где помещаются только нары и небольшой шкаф для вещей. И густая тоска множества людей, давно потерявших надежду. Временный лагерь для беженцев. Наспех поставленные бараки из сварных листов, внутри отделанные самым дешёвым пластиком. Теперь – гетто под названием Грязный город, обиталище бродяг и отребья. Жилой угол здесь бесплатно предоставляли власти планеты, а на большее никто и не рассчитывал.
«Мы все давно стали мёртвой статистикой экономических потерь, сноской в отчёте в пыльном архиве. Явлением, о котором сытые обеспеченные граждане Терранской Федерации после окончания войны тут же постарались забыть», – с тоской подумал Касьян.
Он машинально потёр изуродованное лицо, потом руки от кисти до локтя – привычка, которую уже не замечал. Когда-то он стеснялся своих шрамов, но и это давно прошло. И вообще надо бы радоваться, что он тогда стоял у самого шлюза, и кто-то из экипажа успел втащить Касьяна внутрь и залить герметик-пеной из аварийного комплекта. Обожгло лишь грудь и лицо. Самое главное – остались целы кисти рук, рук инженера-наладчика интеллектуальной кристалоники, которые принято сравнивать с руками пианиста или хирурга. Но он все равно попал в Грязный город.
Пока его лечили, сквозь пелену боли он даже пытался отвечать на вопросы: кто такой, какая у него редкая специальность. Вот только получалось невнятно. А когда он снова смог говорить, оказалось, что перегруженным работой чиновникам не до него: проще человека оставить неопознанным беженцем без рода занятий, чем вносить изменения во все базы данных. Касьян надеялся – это временно. Ведь на Стефании он был великолепным инженером. Вот только здесь, на Сюркуфе, Касьян остался безродным и бесполезным нищим. Обезображенное лицо не располагало к беседам с потенциальными нанимателями, диплома у него тоже не было. Как и денег, чтобы пройти повторную сертификацию. Замкнутый круг.
Внезапно на краю поля зрения мелькнула тень. Касьян резко повернул голову. Так и есть. За угол соседнего барака метнулся человек. Явно старается перемещаться незаметно. Все спят, что ему в такую рань надо? Сейчас в этом полушарии зима, сезон дождей. А на охрану района отбросов муниципалитет денег не даёт. Поэтому от заката и до рассвета каждый обитатель Грязного города барака не покидает, на улице в это время года можно запросто нарваться на забредшую стаю хордов. И пусть восход был час назад – не стая, но одинокая тварь ещё может рыскать по окрестностям, а не убраться обратно в Лес. Только ведь не просто так кто-то пробирается по улице?
В прошлой жизни Касьян никогда бы за непонятным чужаком не пошёл. Теперь не раздумывал ни секунды. Ведь любая тайна – это деньги. А деньги – возможность выжить ещё какое-то время. Ради такого легко можно рискнуть единственным, что у него есть. Прозябанием в здешнем отстойнике. Судя по сохранившей цвета одежде, в Грязный город заглянул посторонний. Не заметит: за долгие годы Касьян успел превратиться в настоящего доку по части маскировки. Да и одинокий хорд страшен лишь для чистеньких горожан. Достав молекулярный нож, Касьян привычно подставил кромку лезвия на свет, убедился, что радуги там нет и, значит, лезвие ещё не затупилось. И бесшумно последовал за чужаком.
Чужак прошёл до конца района и остановился перед закрытыми дверями серого бетонного куба Центрального склада, где хранилась гуманитарная помощь от благополучных обывателей и разных фондов. Её раз в неделю распределяли среди всех обитателей Грязного города. Конечно, формально среди всех, большая часть давно попадала в руки главарей местных банд и теневых хозяйчиков бараков. Но сейчас Касьяна волновало другое. Из своего укрытия в груде мусора он хорошо видел, как чужак достал из кармана коробку, наклеил на дверь и тут же подцепил к чёрному ящику плёнку карманной клавиатуры. Касьян подался вперёд, потом выбрался из укрытия, подобрался ближе – чужак всё равно его не заметит, слишком увлечён. И ахнул: универсальная электронная отмычка. Да она стоит больше, чем хранящиеся внутри продпайки с просроченным сроком годности и замызганное бельё, которое вместо свалки отправили сюда. Но зачем? Додумать не успел. В голове взорвалась вспышка, в следующую секунду он стремительно погрузился в непроглядную тошнотворную тьму…
***
Касьян лежал на твёрдой, но удобной поверхности. До боли знакомой поверхности больничной кровати. Он хорошо изучил эти стандартные ложа, в мгновение ока способные опутать пациента проводами датчиков и шлангами капельниц. Страшно болела голова, мысли прыгали – сосредоточиться хоть на чём-то никак не получалось. А ещё чувство тошноты странным образом концентрировалось в ногах, и как такое могло быть, Касьян не понимал. Хотелось осмотреться, где он – но глаза были плотно завязаны чем-то вроде повязки. Издали донеслись приглушённые голоса, и вместе с ними долетел слабый, неуловимо знакомый запах. Что-то ароматное… Чай! Чай с Терры! Но откуда здесь, на Сюркуфе, который даже не столица сектора?
Касьян попробовал пошевелиться, но обнаружил, что руки и ноги схвачены медицинскими зажимами. Так делали, если опасались, что непроизвольные движения пациента ему повредят. Открытие было не из приятных. Но то, что он до сих пор жив, говорило о многом. Например, что кому-то он нужен живым, иначе его бы прикончили прямо там, возле склада.
Звук приближающихся шагов заставил его замереть. Шаги остановились совсем рядом, и кто-то снял повязку. Яркий после долгой темноты свет ударил по глазам. Когда Касьян проморгался, то увидел, как на него пристально смотрит самый настоящий чернокожий. Ослепительно белые брюки и просторная рубаха усиливали эффект. Иссиня-чёрный цвет – верный признак, что это в самом деле негр с Терры, у всех землян-афроколонистов уже во втором поколении шоколадная кожа приобретала оттенок пепельности. Или какая-то из локальных мутаций, но эту версию Касьян тут же отмёл. Черты лица выглядели типично негроидными, у колонистов же в ходу обычно смешанные браки. Гладко выбритую голову незнакомца украшал хохолок волос, казавшийся на расстоянии белым пером птицы. Стоило незнакомцу заметить, что человек на кровати его уже видит, как губы сразу же тронула доброжелательная улыбка, чёрная рука ловко расстегнула все зажимы.
– Не волнуйтесь. Через пару минут вы будете в полном порядке.
Тело и в самом деле начало обретать чувствительность, руки и ноги покалывало, боль прошла. С помощью незнакомца Касьян встал, сделал несколько шагов и неуверенно опустился в стоявшее рядом с кроватью кресло. Незнакомец устроился по другую сторону невысокого столика в таком же кресле, и выжидающе глянул на Касьяна. Но тот не торопился, предпочитая сначала осмотреться. Комната, где он оказался, была небольшой, освещалась мягким рассеянным светом. На полу пушистый, чуть пружинящий красный ковёр, стены завешаны драпированной тканью. Воздух буквально переполнен ароматами чая из небольшого стеклянного чайника на треноге. Причём подогревался чайник самой настоящей зажжённой свечой… Здешний хозяин человек очень не бедный. И зачем ему нищий из Грязного города?
Чернокожий проследил за взглядом Касьяна, кивнул, налил в обе чашки на столе рубиновый напиток и подал одну гостю.
– Угощайтесь. Я знаю, вы любите именно этот сорт. И раньше могли себе его позволить.
Касьян взял предложенную чашку, пригубил благоухающий напиток. Мысли в голове крутились вокруг одного: его притащили сюда не просто так, собеседник о нём знает очень многое.
– Я что-то должен для вас сделать?
Хозяин сначала поставил чашку, лишь потом ответил вопросом на вопрос:
– Любите брать быка за рога?
Касьян мысленно сделал зарубку: про его образование неведомый хозяин комнаты тоже знает. Ведь немногие сейчас поймут эту старинную идиому.
– Предпочитаю не тратить время зря. Вы бы не стали меня сюда волочь, потом лечить да ещё поить чаем, если бы вам что-то не было нужно. Денег у меня нет. Значит, вам нужна какая-то услуга.
Хозяин кивнул:
– Вижу, годы не притупили ваш разум и аналитические способности. Хорошо. И заодно для начала хочу принести извинения за такой несколько варварский способ доставки. Но мы знали, что вы любите стоять на крыльце по утрам, и что кто-то может вас там увидеть. А нам нужно, чтобы вы просто исчезли.
Касьян усмехнулся уже открыто. Вот вам и извинение пополам с намёком: откажешься – можешь и в самом деле исчезнуть. Хозяин тем временем закинул ногу на ногу и продолжил:
– Не знаю, увлекаетесь ли вы политикой, скорее всего, нет. Но наше дело связано именно с ней. Не ошибусь, если скажу, что последнюю космическую войну нельзя считать законченной. То есть все эти столкновения эскадрилий, бомбёжки планет и тому подобная чушь безусловно подошли к концу. Но в остальном всё продолжилось. Кстати. Как вы относитесь к Консулату Дайто?
Касьян надеялся, что его голос звучит ровно. Ведь именно из-за нападения Консулата на Федерацию он потерял всё.
– Никак не отношусь. Я подданный Терранской Федерации, – и сразу же закончил свою мысль, примерно ожидая, что именно от него хотят услышать. – К тому же я человек. А жители Консулата, как всем известно, людьми себя не считают.
Лицо хозяин на этих словах засветилось белоснежной улыбкой зубов.
– Хорошо. Кстати, а как Вы отнесётесь к сотрудничеству с нами?
Негр достал из кармана кольцо, надел на безымянный палец камнем вверх, и положил левую руку на стол. На Касьяна уставился рубиновый череп: знак Синдиката, или, как они себя называли, Гильдии Танатоса. Самого разветвлённого полукриминального сообщества Галактики. Где-то организации, конечно, довольно уважаемой… но в Федерации запрещённой. Когда-то, в прошлой жизни, Касьян бы горячо отказался даже разговаривать с членом Синдиката. Сейчас лишь молча налил себе ещё чаю и принялся смаковать его мелкими глотками. Посмотрим, у кого выдержки больше? И лишь когда решил, что собеседник достаточно понервничал, ответил:
– Правительству я ничем не обязан. А заказчик есть заказчик. Так что вы заказываете?
Негр несколько раз быстро моргнул, скрестил руки на груди и довольным тоном продолжил:
– В любом случае ваша совесть и чувство патриотизма могут спать спокойно. Наше дело будет направлено против Консулата.
Хозяин вытащил из кармана брюк пластинку объёмной фотографии, кинул её на стол. Касьян вгляделся в голограмму. Ландшафт, какого он не видел никогда в жизни: холмы изумрудного цвета, упирающиеся в жёлтые небеса, меж песчаных берегов вдаль к горизонту извивается, течёт напоминающая по цвету клубнику река. На берегу реки стоит темноволосый юноша лет четырнадцати: ножом готовится содрать шкуру с огромного пресмыкающегося. Желтоватый свет играет бликами на пряжках и металлических частях комбинезона паренька, за спину закинута винтовка незнакомого образца.
– Фотография сделана год назад во время сафари. Имя – Акира, старший внук Великого консула Саратоги. Я интересовался вашей жизнью в последние годы. И знаю ваше неприятие мести. Как и то, что иметь дело с любителями без нужды лить кровь вы всегда отказываетесь. Поэтому оговорюсь сразу: убивать или калечить ради мести мы Акиру не собираемся. Он нужен нам живой и невредимый. Год назад из-за некоторых внутрисемейных трудностей Саратога решил запрятать внука подальше, на одну из окраинных планет, находящуюся в личном владении.
Касьян сделал ещё один глоток чая, поставил опустевшую чашку на стол. Легонько щелкнул ногтем так, чтобы дорогой фарфор отозвался чистым звуком и равнодушно бросил:
– Мне всё равно. Только сразу: почему именно я? Уверен, в Гильдии немало своих профессионалов. Да и в остальной галактике можно найти немало готовых рискнуть за звонкую монету. Зачем вам никчёмный нищий из Грязного города? Которому, вдобавок, нужен ещё и курс переподготовки? За последние годы я несколько отстал от новинок по своей специальности.
Представитель Танатоса разлил по чашкам остаток из чайника, потом забрал голограмму и сунул обратно в карман.
– Время на подготовку у вас будет. Да и не стоит так уж увлекаться самоуничижением. Всё-таки не каждый может похвастаться, что выиграл Тройные гонки в классе малых космических судов. А здесь, как и на соревнованиях, вам придётся маневрировать на грани фола, входить и выходить из атмосферы на предельных скоростях. Стационарные точки входа в гипер охраняются, кораблю придётся входить и выходить через временную точку. Чтобы через неё проскочить, мало пилотского опыта – управлять должен ещё и хороший инженер. Это резко снижает число кандидатур. Особенно если вспомнить, что Великие консулы отличаются изрядной мстительностью и злопамятностью.
Касьян при этих словах непроизвольно стиснул зубы и сжал подлокотники кресла. Два поколения Консулы ждали, пока получится отомстить системе Кёнсан за то, что она переметнулась к Терранской федерации. К смерти приговорили не только родителей, но и детей, которым ещё предстояло родиться. А когда подвернулась возможность – Консулы, не испытывая жалости, развязали войну, в которой выжгли и сам Кёнсан, и все соседние миры: ведь туда за прошедшие годы мигрировало немало выходцев с мятежной планеты. Гильдеец понял состояние собеседника правильно.
– Да-да. Готовы рискнуть немногие. И среди них нет ни одного порядочного человека, – увидев, как его слова ошеломили Касьяна, хозяин рассмеялся. Искренне, не стесняясь, от души. – Я прямо готов повторить ваши мысли. «Гильдия Танатоса и порядочность несовместимы». Я вполне понимаю, почему нас изображают именно такими. Но сами подумайте: кто будет иметь дело с существами, нарушающими своё слово и готовыми переметнуться к конкуренту, если тот больше заплатит? Наши правила и нормы отличаются от принятых в Федерации, но определённая мера порядочности любого члена Гильдии или приглашённого со стороны специалиста – необходимое условие и для нас.
– Хорошо. Так что вам нужно от порядочного бродяги?
Лицо гильдейца тут же превратилось в маску. Жили на ней лишь глаза.
– Нас интересует похищение господина Акиры. Ненадолго. Мы организуем, чтобы его потом нашли и освободили. Но в промежуток между похищением и спасением мы проведём определённую психообработку. Я откровенен, так как операция должна сработать как часы. И на вашу долю придётся не только похищение во время очередного сафари, но и подготовительная работа во время полёта до нашей базы. Все пять дней парень будет в состоянии искусственного сна, за это время установленное на корабле оборудование проложит в его память дорожки, по которым через блоки проберутся наши специалисты. Из-за ограниченных размеров жилой кубатуры медкомплекс будет на кристалонике. Второго человека в экипаж не введёшь. Через защиту проскользнёт только двухместная яхта, и второе место зарезервировано под пассажира.
Касьян не колебался с ответом ни секунды. Он согласится, согласится в любом случае. Лишь бы не возвращаться обратно в Грязный город. И собеседник это знает. Осталось лишь выторговать награду побольше.
– Что я получу за свою работу?
– Корабль будет зарегистрирован на ваше имя. Через тагини. С нашей базы вы улетите с полной заправкой.
Касьян молча сжал правый кулак и выкинул вверх большой палец: он согласен. Древнейшая раса в Галактике была самым надёжным гарантом любого соглашения. А имея свой корабль, можно спокойно начинать новую жизнь.
– Кроме того, – продолжил гильдеец, – в корабельном сейфе будет лежать сертификат на предъявителя. Десять миллионов в одном из банков тагини, сертификат зарегистрирован через них же.
– Я согласен.
Касьян надеялся, что его голос не дрогнул. Слишком уж царские ему предложили условия: за такие деньги он купит себе и новое лицо, и диплом.
***
Три месяца спустя Касьян отчаянно маневрировал среди астероидов и мысленно клял богов жадности всех рас галактики за то, что принял предложение. Временная точка гиперпрыжка вывела яхту внутри обширного каменного поля. Активную противометеоритную защиту включать нельзя – внутри охраняемой системы это самоубийство, вместо системы раннего предупреждения и автоматического уклонения стояла маскировочная аппаратура. Оставалось только маневрировать на грани возможностей яхты и пилота.
Проскользнув между двумя астероидами, яхта сделала сумасшедший кульбит, чудом разминулась ещё с одной каменюкой – и вдруг оказалась в чистом пространстве. Касьян перевёл дух и обнаружил, что плавает в собственном поту, не помогло даже впитывающее пилотское бельё. Да, во время Тройных гонок на кубок сектора трассы попадались и посложнее, проходили их тоже на время. Вот только во время соревнований везде дежурили спасатели, пилота вытаскивали чуть ли не раньше, чем он поднимет тревогу. А здесь на сигнал «SOS» в лучшем случае прилетит ракета, в худшем – чёрные трибуны Службы дознания. Касьян позволил себе расслабиться не больше чем на минуту. Дальше предстояла посадка, не менее сложная, чем манёвры в астероидном поле.
Агенты Гильдии сработали хорошо, да и маскировочная аппаратура действовала отлично. Корабль падал на поверхность, неотличимый от большого метеорита. Яхту трясло, каждая переборка вибрировала, как струна. Снаружи безумствовал огненный шторм, яростно старался прогрызть тепловую защиту. Касьян не отрываясь смотрел на альтиметр, беззвучно со злобой ругаясь и на Консула Саратогу, выбравшего планету с такой коварной атмосферой, и на Акиру. Восемь километров. Шесть километров. Четыре. Пора!
Пилот взял управление на себя, двигатели заревели плазменным факелом. Вокруг бушевал не только огненный, но и воздушный океан, атмосфера отозвалась на вторжение бешеным зверем урагана. Яхту бросало из стороны в сторону, грозило подхватить и разбить о горы, у подножия которых и охотился наследник Акира. Касьян держал штурвал железной рукой, пальцы порхали по клавиатуре как у пианиста, исполняющего особо сложный вальс. Слишком грозный вызов был сегодня брошен пилотскому искусству… но и награда выходила королевской. Яхта сумела невредимой проникнуть в самое сердце владений Великого консула Саратоги.
Акира терпеть не мог, когда охрана дышала в затылок, особенно во время сафари. Какой тогда выходит поединок со зверем? Поэтому флаеры сопровождения обычно висели в нескольких километрах в стороне: и на помощь успеют, и молодому господину глаза не мозолят. Касьяну это было на руку. Он перешёл звуковой барьер прямо над флаерами, разметал их как ветер сухие листья. И тут же сбросил газовые бомбы. Ещё несколько секунд – и яхта приземлилась возле внука Великого консула. Всё вокруг уже залил особый газ, так что Акира встретил гостя счастливой улыбкой дебила. Безропотно последовал за ним, позволил усадить себя в кресло и пристегнуть. Яхта тут же рванулась в небо. Маскироваться больше не было смысла. Оставалось унести ноги до того, как их сумеют перехватить.
Едва судёнышко пересекло границу измерений, Касьян с облегчением откинулся в кресле. Получилось! И тут же сморщился: у парня началась вторая фаза воздействия газа, пленника рвало, на комбинезоне расползались дурно пахнущие пятна. Касьян только вздохнул, набрал команду очистки рубки, а сам поволок Акиру в медотсек. Заодно вколоть снотворное и сунуть в капсулу медкомплекса.
По-хорошему, мытьё парня тоже стоило поручить автоматике. Но Касьян слишком крепко запомнил эти бездушные манипуляторы и даже грузу не желал их прикосновения. К тому же, привёл он сам себе аргумент, наверняка Консул Саратога спрятал в тело внука жучок. Касьяна же перед полётом подлечили, рукам полностью вернули прежнюю чувствительность. Следы инородного предмета он отыщет лучше любого робота.
След на боку Касьян обнаружил именно руками. Кожа в этом месте, как и по всему телу, была гладкая, холёная. Сканер тоже не выделял эту точку на боку никак. Но руки подсказывали хозяину – что-то здесь не то. Касьян запустил углублённое сканирование подозрительного участка. Когда на экране замерцали строчки анализа, то не поверил своим глазам и прочитал текст ещё несколько раз. Диагноз никуда не исчез. Когда-то парень получил в это место рану молекулярным ножом. Но куски керамики с режущей кромкой толщиной в несколько молекул – оружие уличной шпаны!
Касьян устало смотрел на прозрачный саркофаг, внутри которого лежал псевдо-Акира. Отражение самого Касьяна, только в зеркале Консулата. Саратога их перехитрил. Знал о похищении и подсунул свою пешку. Подделка была исключительного качества. Не ищи Касьян так старательно и не знай он точно, что надо искать – не увидел бы ни одной старой травмы или раны.
Медкомплекс запищал: из тела удалён последний маяк. Мысли тут же переключились на другое. Пусть формально работу Касьян выполнил, Гильдия вряд ли останется довольна результатом. Нужно хорошенько пораскинуть мозгами, чтобы выйти из дела живым и с прибылью. Решение напрашивалось простое – сделать вид, будто ни о чём не догадался. Топлива в баках на один бросок, да и вектор прыжка автоматически устанавливался в сторону базы Гильдии Танатоса. Но для специалиста его уровня за пять дней полёта несложно запрограммировать новый скачок. Главное – заправиться. Пока медкапсулу довезут до базы, пока просмотрят медицинские файлы, Касьян давно будет на орбите.
Паренька, конечно, немного жаль. Но сам виноват, сопляк ещё, а уже полез во взрослые игры. В любом случае он не жилец. Даже если Гильдия не обнаружит фальшивку, его уберёт сам Саратога, чтобы никто не догадался о подмене и провале покушения. Да и с какой стати ему жалеть о судьбе двойника Акиры? Всё равно они не люди… Мысль обожгла кислотой. А кто сказал, что перед ним лежит не человек? Сам Касьян? Вот этот мальчишка, поставивший на кон свою жизнь, лишь бы вырваться из трущоб своего Грязного города? Или Великий консул Саратога, его внук Акира, сенат Федерации? Убери глупые границы – и не отличишь федерала от подданного Консулата, ведь у всех в жилах течёт одинаково алая кровь, подарок солёных океанов древней Земли.
Самый простой способ – отдать мальчишку на растерзание. Совесть промолчит, за годы в Грязном городе она привыкла сносить и не такое. Да и внутренний голос твердит, что, получив диплом и работу, своими умениями Касьян спасёт сотни таких же мальчишек. На раздумья у него целых пять дней, но как надо поступить, ясно уже сейчас. Вот только почему-то не хочется смотреть на себя в зеркало…
***
Атмосфера здесь была хоть и кислородная, но густая, как суп. С бешеными штормами, всё равно не способными разорвать сплошную пелену густых туч. Про аккуратные манёвры с помощью поляризаторов гравитации можно было даже не думать. Только грохотать на много километров вокруг факелами плазменных двигателей. Впрочем, прятаться здесь всё равно не от кого – Касьяна ждали.
Лязгнул входной люк, в лицо пахнул влажный горячий воздух с каким-то гнилым запахом. И темнота: большая часть излучения местного солнца приходилась на невидимую часть спектра, остальное поглощали облака. Касьян быстро спустился по лестнице трапа на бетонное посадочное поле. Дышалось на планете тяжело, не побегаешь. Касьян поправил на глазах очки ночного видения и огляделся. Гильдия Танатоса не стала выдумывать ничего особенного. Типовая база исследователей, в начале карьеры ему довелось побывать на таких. В призрачном сером свете, которым ноктоскоп-сонар рисовал картинку, было видно, как к кораблю уже подцепились трубы автоматического заправщика. Топливо поступать ещё не начало, сначала должны забрать Акиру. Вдалеке, со стороны тёмной громады жилого купола, показались часто вспыхивающие и гаснущие огоньки, похожие на свет покачивающегося в руке фонаря. Приближались к кораблю. Минут через десять стало понятно, что это и в самом деле хозяева. Тележка для капсулы, два инженера, медик и четверо охранников. Старший группы поздоровался, покосился на винтовку за спиной – Касьян взял для представительности заодно и оружие парня – после чего достал пульт, включил заправщик и отдал устройство управления хозяину яхты. Касьян кивнул: всё как договаривались, и отошёл к опоре корабля, сопровождаемый взглядами охранников. Не враждебными, обычная профессиональная осторожность. Тем временем оба инженера и медик сняли ноктоскопы, чтобы не ослепнуть внутри, и начали подниматься по трапу.
Едва первый из инженеров поравнялся с открытой дверью, всё вокруг озарила яркая вспышка! Касьян успел зажмурить глаза, потом тут же их раскрыл и начал стрелять. Широким лучом, не заботясь о сохранности батареи разрядника. Быстро, пока остальные в шоке: смонтированное устройство давало не только свет, но и мощную помеху в сонары. Никакие фильтры глаза не спасут. Тут же кинулся за опору, сорвал со спины винтовку и открыл огонь по второй группе охраны, которая пряталась в темноте. Пусть их яркая вспышка почти не задела, и бойцы в страхующей группе ему не чета – у Касьяна было преимущество в дальнобойности. Да и от систем наведения безумно дорогого охотничьего ружья не скрывали никакие маскирующие костюмы.
Когда противников в поле зрения не осталось, Касьян почувствовал боль в боку. Провёл рукой. Точно, профессионалы. Даже вслепую зацепили. Наспех прилепленная аптечка тут же залила рану гелем, впрыснула обезболивающее и тревожно запищала, что действия лекарства продлится всего час. Дальше пациента накроет болью с удвоенной силой… Касьян усмехнулся. Хватит с лихвой. У Гильдии арсеналы здесь не хуже, наверняка есть и снайперы. Стоит Касьяну выйти из-под защиты опоры, он окажется в прицеле как на ладони. Вот только возвращаться на яхту Касьян не собирался. Корабль стартует в автоматическом режиме и сам доберётся до ближайшей из планет тагини. Когда парень очнётся, он найдёт депозит и прощальное письмо. Всего двадцать минут. Главное – не дать испортить заправщик. Поэтому Касьян будет охранять внизу до самого старта. Его выбрали за то, что он даже в Грязном городе сумел сохранить остатки порядочности? Что же, он останется порядочным человеком до конца.
Боги вакуума
Каждому из нас не раз задавали два вопроса: «Почему вас называют богами вакуума?» и: «Неужели с вашими способностями не отыскалось нормального дела?» Вопрос прозвучит обязательно, иногда вместе с предложением о работе. Ведь если корабли Службы поиска или как нас ещё называют «богов вакуума» размером с тяжёлый крейсер – то экипажи всегда маленькие. Не больше полусотни разумных, поэтому каждый совмещает несколько профессией. Врач запросто может оказаться за пультом управления поисковыми дронами. Энергетик принять роды хоть у трёхполых чешуйчатых хельмов, хоть у похожих на земных пингвинов гильдов. Если вдобавок учесть, что поисковиков бесплатно учат кураторы Службы – тагини, мудрейший из народов Галактики, а в экипажах на долгие месяцы рейсов без ссор и взаимного отвращения уживаются самые разные биологические виды… Нас хотят заполучить все. От правительств многочисленных миров до трансгалактических корпораций. И никто не может. Не только из-за того, что зарабатываем мы не так уж мало. В Службе нас держат отнюдь не деньги.
Сегодня уже десятый день, как мы копаемся в песках Иридии. А до этого почти месяц прочёсывали окрестные системы, пытаясь отыскать хоть какие-нибудь следы катастрофы транспорта «Нерей». Это только кажется, будто для вечного космоса десять лет – мгновение. Если терпящий бедствие корабль не успел сбросить аварийный маяк, поиск превращается в выматывающую рутину. Раз за разом впустую проверяешь одну систему за другой, планету за планетой. Но представитель заказчика Селеста Хаттан держалась, даже пыталась помогать. Хотя и видно было, что, как и любому подданному Терранской Федерации, общаться с нашим поваром-хельмом девушке очень тяжело. После войны сменилось всего одно поколение. Достаточно, чтобы забыть – развязали бойню люди из Консулата Дайто. Слишком мало, чтобы забыть – миры Федерации вычищали от людей хельмы, союзники Великих консулов.
Все эти дни Селеста пыталась сама догадаться, что удерживает таких разных нас в одной команде. Всё-таки сдалась, и вопрос прозвучит? Если так, то спросит она меня и сейчас. Попытается сыграть на гормонах. В экипаже я единственный мужчина-хомо и ненамного её старше. А на просто заданный в лоб кому-то из экипажа вопрос она получит какую-нибудь отговорку. Проще тогда прочитать в информатории Галактической ИнтерСети профильную статью про Службу.
Отключенный экран соседнего рабочего места оказался неплохим зеркалом. Я, не поворачивая головы, принялся наблюдать за Селестой. С первого дня девушка держалась подчёркнуто деловито, даже ходила твёрдым, размашистым шагом. А сегодня вошла мелкими шажками, словно на ней не ботинки типового флотского комплекта, а туфельки. Чисто по-женски, не задумываясь, покачивает бёдрами. На лице появилась новая косметика… Нанесена немного по иному, лишь бы из всех предков подчеркнуть именно монголоидную красоту, явно со стороны кого-то из родителей был очень чистый фенотип. Волосы не завязаны в тугой узел, а падают густой чёрной волной, усыпанной серебристыми блёстками. Селеста красивая девушка, она это знает и сейчас пытается пробудить во мне мужское естество. Официальная пропаганда Консулата, откуда я родом, и твердит, что мы давно уже не имеем с людьми ничего общего, но биологию не обманешь. Значит сейчас. Пусть я поддамся чарам и выдам тайну: зачем я пошёл в Службу?
Рубка у нас просторная, от входа до полукруга из пяти кресел – целых десять метров. Сельме вполне хватило продемонстрировать себя. Она даже комбинезон как-то сумела подогнать так, чтобы он намекал на соблазнительную фигуру. И села, конечно же, в соседнее со мной кресло. Так, чтобы я ощутил контраст: мужественный покоритель космоса и готовая прильнуть к нему дева. Своих якобы только монголоидных предков, наверное, подчёркивает, начитавшись, будто в Консулате помешаны на чистоте этнических линий? Особенно выходцы с Ториде. Ведь иронией судьбы я выгляжу как чистокровный японец, да и имя взял себе соответствующее.
– Есть ли новости, капитан Хотаро?
Я машинально поправил оговорку. Хотя оговорку ли?
– Госпожа Сельма, я ведь говорил. Давайте уж или капитан, или просто Хотаро.
– Лучше просто Хотаро. Но и тогда я для вас просто Сельма. По крайней мере, вне деловой обстановки. Так есть ли какие-нибудь новости, Хотаро?
Вместо ответа я вывел на центральный экран видеосигнал от одной из поисковых групп. Рубку тут же залил яркий свет. Огненно-красный шар уже час как поднялся над горизонтом. Внизу нестерпимый блеск режет глаза даже через защитные очки. Воздух раскалился: планету покрывала сплошная песчаная пустыня, а работают поисковики в лёгких комбинезонах и масках биозащиты. Желающих таскать скафандр в кислородной атмосфере при тяготении около 1G нет. Ещё час-полтора, и посадочные челноки взмоют в холод и темноту космоса, унося экипаж из ставшего невыносимым пекла. Но пока спасатели топчут блестящий песок.
Я порадовался, что сигнал идёт с камеры Джун. Не стоит портить Сельме настроение. Слишком уж гуманоидны лхасы, слишком грациозны и красивы, не смотря на медную кожу и красные волосы. Их нежному сопрано может позавидовать любая певица, а фигуре любая человеческая красавица… Вот только любому возжелавшему познакомиться в интимной обстановке стоит помнить, что лхасы гермафродиты. Но девушки всё равно неизменно реагируют на Джун с агрессивной неприязнью. Даже сейчас при первых словах Селеста непроизвольно напряглась, спина затвердела, на пару мгновений лицо скорчилось в гримасе раздражения.
– Вот скажи, Урс. Зачем вообще нужны поисковые дроны и спутники, зачем тратить на них столько денег, если все равно пользы от них никакой? Из последних тридцати пропавших кораблей роботы обнаружили всего пятнадцать. А остальное – ножками. Хорошо хоть здесь условия – курорт. Эй, Урс. Что ты там копаешься? Уснул?
– Замри, – зарокотал бас хаврона. – Кажется, я что-то засёк.
Селеста рядом со мной подалась вперёд, словно хотела прыгнуть сквозь экран. Но тут же взяла себя в руки и снова уселась в кресло. Трижды уже сканеры вроде бы находили металл. Но раз за разом это оказывались близкие к поверхности песка скальные породы.
– Джун, давай ко мне. Проверим с пересекающихся ракурсов.
– Бегу!
Секунд через десять на экране показался Урс. Двухметровый плюшевый мишка в белом комбинезоне и маске. Сколько лет мы бороздим космос вместе? До сих пор стоит Урсу замереть, и я сразу подсознательно начинаю его воспринимать как огромную детскую игрушку. Но сделает шаг – и очарование мгновенно пропадает. Пластика движений у хавронов от насекомых. А люди насекомых подсознательно боятся. Вот и Селеста: сначала невольная улыбка до ушей, потом лицо дрогнуло.
Несколько минут оба спасателя внимательно считывали данные сканеров и сыпали цифрами. Затем Урс набрал команду на своём коммуникаторе. Шестиногий робот, до этого замерший на удалении километра, примчался, вздымая за собой облако песка, и тут же принялся копать яму. Вскоре шестиног уже стоял перед спасателями. В двух передних лапах он держал что-то вроде двухметровой палки, покрытой отложениями из окислов местного песка.
На экране передо мной загорелся огонёк вызова.
– Кэп, – Урс хлопнул себя по ушам, у хавронов жест огромной радости. – Премия наша. Мы его нашли.
– Что нашли? У меня картинка низкого разрешения, не разберу.
– Один из аварийных посадочных маяков. Батарея не тянет, но остаточный сигнал ещё можно поймать. Я потому в этом секторе и рылся последние три дня, со спутника эхо уловил. Правда начинка сдохла почти, идентификатор не определяется. Но тут на корпусе название есть.
– Значит, кусок отражателя был от «Нерея», – влезла в разговор Джун. – Ну и закопались они.
Хоть Урс меня не видел, я машинально кивнул. Поиск сухогруза и впрямь затянулся куда дольше обычного. Транспорт свернул с оживлённого маршрута и пропал. Маяк сбросить не успел. Теперь с уверенностью можно сказать, что найденный возле точки перехода фрагмент обшивки и остальные обломки принадлежит именно транспорту. Скорее всего, взорвалось охлаждение маршевого реактора. Но кто-то из экипажа на момент аварии уцелел. Автоматика не стала бы, выжигая резерв, тянуть к кислородной планете. Да и посадочные маяки запускали вручную: контейнер находится в хвосте, а взрыв неизбежно перебил управляющие цепи.
Мои пальцы тут же забегали по клавиатуре. В идеале такие стержни разлетаются вокруг точки падения примерно по кругу, чтобы облегчить поиски. У нас пока одна точка, но это ненадолго. Переведём сюда все спутники, перебросим остальной экипаж.
В это время загорелся сигнал вызова от другой команды. Видимо, они ждали связи, пока мы общались с Урсом, потому слышали наш разговор.
– Пусть мохнатик не выпендривается. Мы тоже нашли. Правда, маяк битый. Но премию всё равно пополам.
– Всё равно вместе прогуляете, – усмехнулся я в ответ.
Слышно было, как на противоположном конце линии лхаса усмехнулся:
– Традиция, кэп. Деньги приходят и уходят, а слава и удача остаются. Так что – пополам.
– Да спорит кто? – пожал я плечами, – и тут же переключился на общий канал: – Всем поисковым группам. Возвращайтесь.
Селеста удивлённо на меня посмотрела, но я даже не соизволил объяснять. Могла бы и сама догадаться. Примерное место аварийной посадки мы теперь знаем. Дальше пусть работает техника: спутники просветят песок на километр вглубь, центральный компьютер рассчитает все подозрительные точки. Без этого гонять экипаж нет смысла. Под песком скрыты настоящие горы, с уймой расселин. Если корабль зарылся в одну из них, а потом его десять лет ещё и заметало…
У девушки задрожали губы, на секунду-две начала бить нервная дрожь. Она явно что-то хотела мне сказать, поделиться чем-то очень важным. Но передумала. Сумела взять себя в руки, и подчёркнуто-деловым тоном спросила:
– Как думаете, Хотаро? Может, кто-то из экипажа ещё жив?
Я пожал плечами. Кажется, за последние полчаса это у меня стало привычкой…
– Думаю, вряд ли. Даже если они нормально сели, всё-таки десять лет. Никаких запасов консервов не хватит. Пищевые синтезаторы точно не работают – будь у них энергия, они бы первым делом дали сигнал СОС.
– А местные биоресурсы? – в голосе мелькнула тень надежды. Или мне показалось?
– Растения тут есть. Но животных мы пока не видели. Впрочем, это ничего не значит. Далеко не каждый кислородный мир производит совместимые белки, даже для таких пластичных организмов, как хомо.
Девушка молча кивнула, задумчиво потёрла переносицу, а потом вдруг сказала:
– Все послушались вас беспрекословно. Капитан на корабле – царь и бог. Но это как бы в теории, по уставу. А на деле, чтобы заставить всех исполнять устав в такой глуши, капитан должен пользоваться авторитетом.
Я мысленно выругался. Надежды, что из-за находки Селеста забудет, зачем она зашла, не оправдались. Даже хуже. Чтобы погасить собственное нервное напряжение, выпытывать разные тайны у меня будут вдвое сильнее.
– Кстати, интересное сравнение с богами. Вы стараетесь искать живых, но не так уж редко приходится доставлять тела погибших на родину. Ладья Харона… Вы знаете, кто это?
Я нацепил на лицо добродушную маску. Сам же мысленно усмехнулся. Когда-то давно из меня лепили двойника наследника одного из Великих консулов. Тогда, кроме переделки внешности, в голову напихали уйму всякой информации. В том числе и по древней истории. А вот откуда про Харона знает Селеста? Тоже где-то училась – или специально для разговора копалась в ИнтерСети?
– В мифологии древних греков – был такой народ на Терре, ещё в докосмическую эпоху – Харон управлял ладьёй, которая перевозила умерших в загробный мир. Только вы ошибаетесь. Большинство исследователей считает, что в пантеон богов он не входил. Но сравнение и правда интересное. Вот только я всё-таки предпочитаю находить живых.
Лицо девушки вытянулось, она явное не ожидала, что я отвечу на вопрос.
– Живых… – она задумчиво побарабанила пальцами по подлокотнику. – В мифологии такое встречается куда реже. Боги судят и карают, но редко когда помогают. Хотя если вспомнить, у полинезийцев вроде был… Как его? Вот ведь, вылетело из головы.
Я удивлённо посмотрел на Селесту. Похоже, она и в самом деле в этом разбирается. Вот уж не ожидал. Тем временем девушка оборвала мысль и постаралась вернуть разговор в нужное ей русло.
– И всё же. Ладно сейчас, когда вы в Службе не первый год. Я специально наводила справки перед наймом, у вас один из самых высоких показатель успешных рейдов. А раньше? Ведь капитаном вы стали в восемнадцать?
– Наверное потому, что корабль принадлежит мне. Я его владелец…
Я прикусил язык, жаль слишком поздно и лишь мысленно. Расслабился от новости про находку! И то, что поиски меня тоже вымотали, для капитана не оправдание. Теперь Селеста сделает вывод, что я – выходец одной из аристократических семей Ториде. Объяснениям, что на самом деле родился в семье небогатых крестьян с окраины Консулата, а деньги для первоначального взноса на корабль получил в подарок, Селеста попросту не поверит.
Так оно и случилось. Девушка мгновенно высчитала нужную сумму, глаза загорелись. В то же время в голосе появились еле слышные нотки презрения к богатому пресыщенному наследнику.
– Вот значит как. И вы решили приносить людям пользу. Или жажда риска, пощекотать себе нервы? В последнюю войну спасатели хранили нейтралитет, но под случайный выстрел попадали запросто. Или благодарность? Бог, приносящий спасение терпящим бедствие…
– Вас это не касается. Сейчас я начну контролировать стыковку с катерами, поэтому прошу покинуть рубку, так как вы не являетесь членом экипажа.
Селеста обиделась. Молча встала. Бросила на меня презрительный взгляд – я тебя раскусила, и ушла. Вот только мне на её чувства и её домыслы было плевать. Сама того не желая, Селеста только что ткнула в мою незаживающую рану. У каждого из спасателей есть причина работать в Службе. У меня – долг. Долг по отношению к человеку, которого я знаю лишь по короткому видеописьму, имени и завещанию. Десять лет назад он погиб, когда вытаскивал меня из политической мясорубки, где мне была уготована участь жертвенного барана. За мою жизнь с меня не потребовали ничего. Но я останусь в кресле капитана Службы поиска до тех пор, пока не решу, что долг за своё спасение я выплатил сполна.
****
Спутники и центральный вычислитель шаманили двое стандартных суток, после чего выдали наиболее вероятную точку. Расселина в скалах. Во время посадки песок оттуда выдуло, судя по результатам предварительного зондирования, транспортник приземлился нормально, но за последующие годы всё замело обратно. Прежде чем доберёмся хотя бы до обшивки, придётся изрядно потрудиться. И для начала требовалось доставить вниз три поисково-спасательных комплекса для раскопок.
Задача не из простых. Посадочный контейнер каждого робокомплекса очень тяжёлый. Если его везти малыми катерами, тут нужно по два на каждый. А лёгких катеров у нас всего пять, и хотя бы один должен оставаться в холодном резерве, а ещё один – в готовности ноль, если вдруг придётся спасать кого-то из пилотов. Значит или возиться три дня, или грузить всё на тяжёлый челнок… Только сбрасывать контейнеры придётся на лету, энергетическая установка челнока не выдержит, если зависать на антиграве. Промахнёшься – и комплекс либо зароется в песок, либо неизвестно сколько будет добираться своим ходом. Требуется ювелирная работа лётчика. Зато риск окупает выигрыш по времени. И поэтому за консоль управления челнока сел я, как лучший пилот на корабле.
Устроившись в кресле, я принялся тестировать состояние бортовых систем. Процедура, доведённая до автоматизма, почти не требовала сознательного участия. Остальная часть меня наслаждалась: мне нравится летать. Чувствовать, как огромная тяжёлая махина отзывается на малейшее касание джойстика. Ощущать, как двигатели борются и побеждают тяготение планеты, упиваться азартом от успешного десантирования. Все аргументы про оптимальный способ доставки комплексов – найти отговорку, дать капитану ненадолго покинуть корабль. Селеста отчасти права. Такой адреналиновый коктейль, как во время спасательной операции, нигде не получишь. Разве что в армии – но я никогда не соглашусь убивать незнакомых мне существ только потому, что так приказал кто-то из важных начальников. Сидевший в соседнем кресле Урс внимательно посмотрел на меня и чисто человеческим жестом кивнул: он понимает моё состояние. Хаврон тоже любил небо и обожал летать, пусть и в качестве пассажира. И сейчас он безумно рад, что одна из его специальностей – оператор робокомплексов. Потому Урс вместе со мной сможет ощутить всю безумную прелесть нашего полёта.
В ушах метрономом стучал предстартовый отсчёт:
– Четыре. Три. Два. Один. Пуск.
Лёгкий толчок – системы челнока не в состоянии погасить нашу чудовищную инерцию до конца. Сила тяжести пропала, мы за пределами гравитационного генератора корабля. Тут же закружилось изображение на экране, а мои пальцы забегали по клавиатуре, выравнивая полёт. Наша цель – видимая только приборам точка на пыльном жёлто-сером шаре. Челнок перестал крутиться. Выровнялся и начал описывать витки, раз за разом снижая скорость. На пятом витке я позволил нырнуть в атмосферу… Внешняя камера показала ослепительные безумные всполохи. В левой части центрального монитора побежали две полоски: вверх температура на обшивке, вниз плотность термозащиты. Урс невольно напрягся, хотя и точно знал, что рисковать я не люблю и не буду. Но слишком уж быстро на взгляд неспециалиста ползли оба столбика. И вдруг замерли и исчезли. А через несколько минут вместо них появилась цифра «2». Можно сказать, почти сели. Для космоса двойная скорость звука – это почти прогулочным шагом. Вот только расслабляться ещё рано, предстоит сброс груза.
Цифра неторопливо уменьшалась. Наконец на пару секунд замерла на «1». Сменилась на «0,9», потом «0,8», «0,7». Воображение тут же услужливо дорисовало: снаружи на безоблачном небе прогремел гром, переход звукового барьера фонтаном взметнул песок. Я же расслабленно откинулся на спинку. Моя работа закончена. Челнок вышел в заданный сектор с погрешностью курса меньше полусотни метров и скоростью половина звуковой. Дальше работа компьютера. Человек, как бы его ни тренировали, не в состоянии обеспечить старт контейнеров с интервалами в десятые доли секунды.
Челнок я посадил рядом с первым в цепочке комплексом. Урс спрыгнул на песок, пригляделся и восхищённо присвистнул:
– Идеально, капитан. Ровно четыреста метров от одного до другого вдоль оси транспорта. Можно начать расконсервацию. Идём?
Я кивнул. Управлять автоматикой можно и с орбиты, запаздывание сигнала на четверть секунды в этот раз не критично. Поэтому не стоит терять время на ещё одну высадку. Проще всё сделать сейчас. Да и нас как раз двое, нормы безопасности соблюдены.
Когда мы вылезли из кабины третьего комплекса, солнце уже стояло в зените. Температура воздуха поднялась до пятидесяти градусов. И это ещё в здешнем полушарии начало весны! Летом тут будет самая настоящая сковородка. Да и сейчас резкий переход от кондиционированной прохлады кабины к песчаному пеклу подействовало на меня как удар обухом по голове. Я замер, хватая воздух ртом, словно вытащенная из воды рыба, рядом тяжело выдохнул Урс… Спасли нас только реакция и рефлексы хаврона, прирождённого хищника. Я успел заметить лишь смазанную тень, когда песок вдруг посветлел и прыгнул мне в лицо! Урс заревел, метнулся вперёд, на каждом из шести пальцев выскочил острый как бритва коготь. Хаврон пошатнулся, чуть не упал, но тут же прыгнул вперёд и нанёс ещё один удар.
Я замер, прислонившись к обшивке, чувствуя, как по спине течёт струйка пота. И отнюдь не из-за жары. А ведь оба наших биолога считали, что фауна здесь если и есть, то очень мелкая, иначе бы мы её заметили во время вечерних и ночных высадок. Днём вся нормальная живность обязана зарываться поглубже из-за непереносимой жары. А оказывается тут водятся не только крупные, но и шустрые зверюги. Я даже пистолет не успел вскинуть.
Полторы минуты дыхательных упражнений словно на занятии по медитации – и я сумел взять себя в руки, чтобы осмотреть напавшую тварь. Метра три длинной, чешуя в цвет песка, напоминает змею толщиной с бедро… Хотя нет, всё-таки не змея. Есть ноги, штук восемь, только убираются в специальные карманы. Перед атакой две передних зверюга вытащила, выпустила когти… Вот только далеко ей до хаврона. Урс первым ударом оставил глубокие рваные раны, а вторым наполовину отсёк ей вытянутую плоскую голову.
В это время рядом раздался свистящий звук. Я встревоженно обернулся. Хаврон не часто позволял себе общаться на своём языке, по неписаной традиции в экипаже говорят на языке капитана. Но даже не понимая слов, по экспрессивной интонации можно было понять, что хаврон ругается. Наконец, отведя душу, Урс пояснил:
– Эта ползающая нгунья умудрилась пропороть мне костюм и разодрать руку до крови.
Теперь ругаться начал уже я. Начало раскопок, а нашего главного специалиста по комплексам придётся прятать в лазарет и проводить полный цикл биозащиты. А прежде – сначала тащить на себе тушу хищника для разных анализов, после отмываться самому и отмывать от возможной заразы челнок.
****
Хоть и без пригляда Урса, комплексы работали быстро. Уже через несколько дней раскопали котлован, на дне которого показалась передняя часть корабля. Селеста даже не пыталась скрывать нетерпение, намекала поторопиться – однако действовать я приказал строго по инструкции. Первую оплошность судьба нам простила, но её терпение небезграничное.
Вначале робот заклеил небольшой участок непроницаемым куполом и просверлил обшивку. Когда пробы показали, что герметичность корабля нарушена и внутрь свободно поступает атмосферный воздух, пришло время направленного заряда. В дырку тут же юркнул небольшой автомат, пошла картинка с видеокамеры. Пустой коридор с распахнутыми дверями жилых кают, на полу – слой песка. Никаких животных: после нападения этот пункт инструкции мы соблюдали особенно тщательно. Лишь затем в корабль проникла разведывательная партия, одетая в скафандры полной защиты. Урс вместе с двумя своими соклановцами… Или членами семьи – у хавронов не поймёшь. Вместе с ними пошёл Сшах. Рассчитывай мы найти кого-нибудь живого, хельма я бы не послал, вспоминая отношение к нему со стороны землян. Пусть Сшах и наш лучший специалист по электронике.
Мы наблюдали за первой разведкой из центральной рубки. В соседнем кресле сидела Селеста. Всё-таки именно она представитель компании, которая профинансировала поиск корабля. Впрочем, сначала мы извлечём «чёрные ящики» и выясним судьбу экипажа. Проверять груз будем в следующую вылазку, как и вытаскивать из разбитого «Нерея» всё более-менее ценное. Кристалоник-процессор из центрального компьютера, оборудование, если получится – откачаем топливо. Мародёрством я это никогда не считал. С одной стороны, пусть лучше вещи, в которые вложен чей-то труд, снова кому-то послужат. А с другой – наш корабль надо на что-то содержать, и ненужное мёртвым поможет спасти ещё живых.
Первые минуты я всё-таки беспокоился, как поведёт себя Селеста. Зрелище мёртвого корабля действует на новичка угнетающе. Да ещё и один из операторов в рубке сейчас из лхасов. Но девушка сидела молча, словно окаменела. Лишь когда поисковая группа подошла к рубке, закусила губу.
Дверь была открыта, из трёх кресел напротив разбитой консоли управления – капитана, инженера, навигатора – два были пусты. В третьем лежал труп. Не тело, лишь голый скелет, покрытый трещинами, в ошмётках лётного костюма. В пустых глазницах пробитого черепа был виден песок. Сшах поднёс сканер к электронному медальону-идентификатору, который так и висел на шее покойника. На экранах шлемов и на нашем экране высветилось имя: «Ричард Хаттан, навигатор». Интересно. Фамилия такая же, как и у Селесты.
Додумать я не успел. Девушка вдруг заревела в голос, уткнулась мне в плечо. И не было сейчас никакого кокетства, никакой попытки воспользоваться поводом. Лишь чистое, рвущее душу горе. Слёзы и всхлипы. Наконец, проревевшись, Селеста взяла себя в руки, отстранилась. Голос ещё дрожал, но звучал чётко.
– Извините, капитан Хотаро. Это… Это мой старший брат.
– На корабле ещё?..
– Да, – девушка вдохнула и выдохнула, впилась ногтями в ладонь, чтобы боль помогла не разреветься снова. – На корабле летели с грузом отец, дядя и кузен. Они потому и выбрали «Нерей», что здесь служил навигатором мой брат. В «ТрансГала» опасались, что банк данных попытаются перехватить, но денег на сопровождение не дали. После войны с Дайто экономили буквально на всём. Транспорт шёл окраинными маршрутами… И повстречал корвет «Воинов священного ветра».
Я кивнул. Про эту мрачную страницу взаимоотношений двух ветвей Человечества с обеих сторон вспоминать стараются как можно реже. После поражения от Федерации небольшая часть флота Консулата отказалась признать мирный договор и поклялась драться до последнего. От многих лет беспрерывной войны «воины» сходили с ума, стреляли не только в чужих, но и в «предателей»-своих. Потому их беспощадно уничтожали и в Федерации, и в Консулате. Попавших в плен «ветров» казнили на месте. Но Галактика велика, отдельные теракты продолжались лет пятнадцать, пока последний из кораблей просто не выработал ресурс.
– Они столкнулись возле точки перехода. Фанатики всадили в них торпеду и тут же нырнули в гипер. А потом встретили наш крейсер. Вот только после боя вытащить из подбитого компьютера точные координаты не получилось. Поиски провели халтурно, «Нерей» признали погибшим. Вы тоже просто так не работаете.
Девушка бросила на меня гневный взгляд. Я остался невозмутим, никакой вины я за собой не видел. Нас слишком мало, Галактика велика. Мы приходим на помощь к тем, кого можно спасти. Мёртвых же ищем только за плату.
– Мама, я, тётя Лизи и моя кузина Алиса… Все эти годы мы ничего не знали, но верили… Недавно в «ТрансГала» сменился президент, и я смогла убедить руководство, что банк данных скорее всего цел. За десять лет его стоимость выросла не меньше чем в сотню раз, корпорация решила рискнуть. И я пришла к вам…
Остальное понятно. На наш корабль выбор пал, потому что говорит Селеста только на языке Федерации и Консулата, в Службе не так много хомо среди капитанов. А у меня слава наиболее удачливого.
Тем временем поисковая команда сумела подцепить внешний источник питания. Компьютер ожил и принялся делиться информацией. Атака. Офицеры повели корабль на посадку. Капитан запускал маяки, погиб, когда одна из опор переломилась в момент касания, и кормовой отсек зацепил скалу. Инженер после разрушения контрольных цепей управлял реактором вручную, получил смертельную дозу облучения. Ритмы организма перестали приниматься ещё во время входа в атмосферу. Навигатор получил смертельное ранение в момент соприкосновения с землёй… Все в рубке молча встали, отдавая дань памяти тем, кто исполнил свой долг до конца.
Тем временем компьютер выдал остаток информации. После аварии пассажиры и остальные пять членов экипажа находились в жилой зоне. В течение десяти минут после момента посадки никто кают не покидал. Дальше основное и резервное питание отключились, наблюдение было прекращено.
Селеста тут же вскочила снова:
– Они живы! Я попросила анализ той змеюки, которую вы притащили. Здешний белок пригоден для людей!
Я вздохнул. Нет, состояние девушки я вполне понимаю. Но всё равно её поведение переступает рамки дозволенного.
– Сядьте, госпожа Хаттан, – я вложил в голос весь лёд, на который был способен. – Мы учтём эту возможность. Но дальше либо вы будете сидеть спокойно и не мешать нашей работе, либо я попрошу вас покинуть рубку.
Селеста буквально свалилась обратно в своё кресло. Выдохнула, сгорбилась, но больше рот не открывала. Тем временем поисковая партия продолжила обследование корабля. Картинка с личных видеокамер шла достаточно чёткая, чтобы разобрать, что творится внизу. В каютах отыскались ещё два скелета – не выдержала защита, людей изломало, будто куклы. Ещё несколько тел лежало в разных отсеках, в том числе и за пределами жилой зоны. Скорее всего, они выжили при посадке, но скончались от травм позднее. Судя по медальонам – не хватало Януша и Марка Хаттанов.
– В аварийном комплекте нет одного маяка. В лазарете и на кухне что-то искали, причём похоже это были не звери. Содержимое вытаскивали и сортировали. Возможно, вы правы, Селеста. Кто-то может быть жив. Я не уверен, что ваши…
– Отец и дядя, – с надеждой выдохнула девушка.
– Так вот, – ровным тоном продолжил я, – не уверен, что они уцелели за эти десять лет. Но шанс есть. Поэтому теперь приоритетом становится поиск выживших. И лишь потом мы займёмся извлечением груза.
Селеста вяло кивнула, соглашаясь и произнесла негромко:
– Я принимаю и соглашаюсь с правилами Службы поиска.
На груз ей было плевать, но порядок есть порядок. Ведь мы прибыли сюда по заказу «ТрансГала».
****
Искать в песчаной пустыне двоих людей можно вечность, но зацепки у нас были. Во-первых, далеко после аварии люди уйти не могли. Спасательные катера на месте. Во-вторых, уцелеть на планете можно только в разветвлённой сети пещер в скалах под песком. Но без кислорода не проживёшь, значит, пещера должна иметь вход, который либо не засыпает, либо легко откапывается. В третьих пассажиры должны понимать, что искать мы будем рядом с кораблём. Ну и наконец, аварийный маяк. За прошедшие годы аккумуляторы изрядно сели, сигнал не превышает фонового излучения. Однако когда точно знаешь, что ищешь, сигнал можно попытаться отфильтровать.
На всякий случай на корабле я оставил троих подчинённых – раскапывать засыпанный песком шлюз. Вдруг уцелевшие написали там сообщение? Ведь спасателям логичнее в корабль заходить именно через открытый вход… О том, что всё затянется на годы, за которые транспорт засыплет, уцелевшие наверняка не думали. Когда отсек очистили от песка, нашли ещё одно тело. Януш Хаттан, дядя Селесты. Шансы, что Марк ещё жив, становились совсем призрачными. Провести в здешних адских условиях десять лет и одному на мой взгляд было неосуществимо. Вот только мы всё равно продолжали искать. Таковы законы неписаного кодекса спасателей.
Я вместе с Сшахом вылетел в район, где спутник поймал очередной источник сигнала, похожий на маяк. Десятый рейд за неделю поисков Марка. Надежды, что и в этот раз нам улыбнётся удачи, не было. Да, здешние скалы никогда не заметало песком. Но от корабля их отделяло почти сорок километров… Поэтому, когда напарник издал радостный крик: