Послушай сказку старого бабая,
О том, как и поныне, встарь жили прихлебаи,
Которые наивно полагали, что кто богат, тот и располагает.
В одном селении жил всемогущий Хан,
Как и прислужники его, он искренне считал —
«Чем ты жирней, тем ты мудрей» – и объедался как баран.
И без стесненья свой народ до нитки обдирал.
Так, объедаясь, день за днем, в чревоугодии греха,
Прослышал Бадма от прислужников нойонов,
Среди народа умная есть дочка пастуха.
Решил отправить он туда своих шпионов.
Проверить истину, пришедшую из глубины веков,
Из всех нойонов вызвался и жирный и хвастливый.
«Богатство славит полнота, а глупость бедняков».
И сев на жирного коня, в путь подалсЯ спесивый.
Пробыв в дороге много дней и спеси не растратив,
Он прибыл к самой бедной юрте средь степей.
Немало времени нойон на поиски потратил,
Чтобы найти приют для живности своей.
Услышав зов его из недр юрты, где то
Ответила девчушка: «Если так необходимо —
Ты привяжи коня за зиму и за лето»
Рассвирепел нойон и поспешил к своим.
Обратно долог путь и изнурив коня,
Пришлось идти нойону под лучами солнца.
Но лишь увидев своего хозяина,
Изрек: «Глупа она, тупая как все овцы»
«Что видел ты еще среди глухих степей?»
И сел Хан слушать, что нойон тот нагородит.
– «Да ничего, кроме худой телеги и саней!»
Внял Хан, недолго ему править над народом.
Народная молва из древности гласит —
«Телегу ты готовь зимой, а сани летом!»
И всякий умный тот, кто эту мудрость объяснит,
А для заевшихся, тупых останется секретом.
НОЙОН
(монг. ноен – господин, князь), название предводителей древних монгольских аристократических родов (11 в – 1-я пол. 12 в), затем представителей знати (до образования Монгольской народной республики).
Одна бабенка в тайне от супруга,
В глухой степи назначила свидание.
И по пути скользя к милОму другу,
Головорезов привлекла внимание.
Ограбив и раздев ее до наготы,
Воришки скрылись с места преступления.
Пришлось в кустах ей дожидаться темноты,
Стесняясь своего грехопадения.
Скучать то долго не пришлось в кустах,
Перед глазами развернулось представление.
Увидела лису с мясцом в зубах,
А сверху над лисой ворону в предвкушении.
Взыграла в озере вода, вдруг ветер поднялся,
Волной на берег рыбину прибило.
Открывши рот, туда метнулась в миг лиса.
Ворона выпавшее мясо и схватила.
Но вот беда, другой волной
Рыбешку унесло течение.
Сидит лиса с немой душой,
Пропало к жизни настроение.
Съязвила баба над лисицей:
«Погналась ты за журавлем,
А надо бы держать в руках синицу,
Наука тебе будет поделом!»
– «Сама то ты за двумя зайцами,
Как в поговорке той погналась.
Сидишь теперь, закрывшись пальцами,
Иль догола сама ты раздевалась?»
У каждого из нас есть свой порок,
Без этого ведь не бывает человека.
Ты из своих ошибок выноси урок,
А не других суди до окончанья века.
За морями и высокими лесами
У Золотого озера, в долине
Жила девица Хонкинур.., – и с вами
Я поделюсь этой историей отныне..
Пришла однажды к девице лисица
За погремушками, что Хонкинур хранила.
«Хочу на свадьбе я повеселиться
У Хана!», – но девица упрямо ей твердила:
«А с чем же я останусь? Погремушки.
Все, что имею я».
Рассвирепела хитрая: «Игрушки
Я заберу сама».
Пообещала ей лисица: «Истощу
То озеро и растопчу я ту землЮ!»
В то время лебеди летели в рощу
«О, милые, помочь я вас молю!»
«Ты не печалься и не плачь, девица.
И если вновь к тебе придет лисица,
Ты ей скажи: «Не оттого ли
Твой рот большой, что ты хотела боле
Того, что сможешь проглотить
И землю нашу истребить за неимением копыт?»
Явилась к ней на днях лисица,
Услышала ответ девицы.
«Кто научил тебя таким словам?
Иль догадалась ты сама?»
Проговорилась девица, что птицы
Открыли тайну ей как сны.
Ушла искать тех лебедей лисица.
Нашла в лесу, в дупле сосны.
Задала трепку им, они взмолились
«Не убивай нас только —
За море полетишь?» – и в небо взмылись…
Ума нисколько
У той лисы, что, закусивши палку,
Меж птицами летела над водой.
И за морем на берегу зеваки
Вопросом задались между собой.
«Что надо ей, что это за игрушки
Понадобились? Вот ведь взяли моду!»
«Да двадцать семь всего лишь погремушек»,
– Открыла рот лиса и улетела в воду.
Как выбралась на берег и не помнит,
Но взглядом провожая лебедей,
Науку эту навсегда запомнит!
Назад уж не вернуться ей…
Улетают птицы из гнезда,
Эта истина общеизвестна.
Только не забудут никогда,
ДОма, что уже для них стал тесным.
Мать сорока, вырастив птенцов,
Обратилась со словами к ним однажды:
– Вот настала вам пора из сорванцов,
становиться взрослыми отважно.
И оставив сердцу милое гнездо,
Мать птенцов свела в другую рощу.
Показала как искать еду с водой,
но малые не хотят и ропщут:
– Как же хорошо было с тобой,
Ты нам червяков, мошку носила,
Никаких хлопот, пихала в рот…
– «Не ропщите, я же вас просила»
– Нас тут могут подстрелить из лука,
Может камень кинуть человек…
– Мне ведь тоже нелегка разлука,
Да и вы успеете набрать разбег.
– Ну а если камень, и за пазухой?
Как же увернуться нам тогда?
– Кто своим умом дошел до сказанного,
Спастись от смерти сможет он всегда!
Не держите вы камней за пазухой,
Ведь не в каждой птице разум есть,
Реагировать на вашу показуху,
И не всем дана «наука» – месть!»
Повздорили однажды два барана
И не на шутку разошлись в честном бою.
Увидела лиса их утром рано,
Остановилась на беду свою.
Расправы жаждала барана над бараном,
Присела хитрая желая съесть мясца.
Но вот из них уж кровь полилась краном,
Не дождалась лисица славного конца.
Решила кровушки испить плутовка,
Что из бараньих рог закапала рекой,
И тут в бою произошла перестановка,
Лиса словчила раз, потом другой.
Не суждено ей было в третий раз напиться.
О жадности лишь знает человек!
Промеж баранами ей было раздавиться,
Так вот бесславно и окончила свой век.
Прикупив обновы, разодевшись чудно,
В пред Великий пост и суровость будней,
Собрался народ у широкой речки,
Позабыв блины у уютной печки.
Водки пригубив, мужичок сибирский
На коня взлетел и понесся рысью.
Впереди стена, мужики хохочут,
Ветками суля, по спине шекочут.
В белоснежный вал конь летит врываясь,
Мужика триумф чернь подогревает.
Любопытно всем – богачам, прохожим,
В этот чудный день игры всем пригожи!
Пусть кругом снега, но весна ворожит,
Наигравшись всласть, околев до дрожи,
Разойдутся все, но навек запомнят,
Тот искристый снег, мужика на троне.
Старо как мир непослушание,
Через века я слышу стон,
Непримиримого восстания,
Не надо веры ей другой.
Её черты суровы, тонки,
В глазах тоска и голод дней.
Пускай запомнят все потомки,
Её стремленье быть ничьей.
Она с рожденья другой вере
Свои молитвы отдала.
Царю ж хотелось лицемерья,
Вот – наказанье понесла.
И постриг приняв старой веры,
Беду накликав на судьбу.
Гнев не смогли сдержать химеры:
– Не веришь, быть тебе в гробу.
Её богатства не помогут,
«Цари» и так все отберут.
И выйдут те лишь на дорогу,
Кому давала хлеб, приют!
В одном прекрасном царстве
Девчоночка жила.
Нашла златые пяльцы,
Любимого ждала.
Он шёл своей дорогой,
Её не замечал.
Не знал ее порога,
Другую привечал.
Не видел глаз влюбленных,
Не чувствовал беду.
Как ветер окрыленный
Искал свою судьбу.
Она на пяльцах солнце
Искала в вышине.
В закрытое оконце,
Светила по весне.
Душой его любила
И сердце отдала.
Но он не стал ей милым,
Прошла ее пора.
Другую взял он в жены,
Упали пяльцы ниц.
На крыльях опаленных
Рисуется ей принц.