Введение
На фотографии – моя бабуся – Мариамна Алониевна с мужем – Василием Иродионовичем и младшим сыном – Волей, будущим моим отцом. 1910 год.
Детство, отрочество, юность, зрелость, старость… Где начинается или кончается тот или иной отрезок жизни. Может ли детство затянуться до старости? Наверное, может, и не только у больных умом. Из детства с собой в дальнейшую жизнь хорошо бы каждому взять чистоту помыслов, жажду познания, ласку, преданность любимым и многое другое.
Обычно детство проходит на малой, как говорят, Родине. Где моя малая Родина? Я думаю, что это не только – Казань, где я родилась и жила до девяти лет. С полным правом для меня является малой Родиной и Киев и – Подмосковье: Вельяминово, Шатура, Орехово-Зуево и затем – Дзержинск, ну, и, конечно – Москва. Каждому из этих поселков и городов отдано не только несколько лет жизни, но и свершений или потерь. Поэтому, вспоминая прошлое, я одинаково с ностальгией переживаю заново прожитое в каждом из этих городов или посёлков…
Иногда, очень остро возникает желание вернуться, встретить кого-нибудь из далекого прошлого. А потом думаю – а зачем? Кто в беззубой старухе узнает прежнюю Иду, Риду, Иру и, наконец, Ираиду? Да, и я едва ли узнаю кого-нибудь… Поэтому, пусть в моей памяти всё остается молодым и красивым, т. к. молодость не может быть некрасивой.
Кстати, мне мое имя не нравилось с детства, поэтому я его меняла до тех пор, пока не стала называться полным именем – Ираида.
Надо полагать, что сегодня в своём роду я вышла на финишную прямую. А вся моя семья – это: муж Виктор, дети, внуки и правнуки.
На протяжении моей, сравнительно уже – долгой жизни, в детстве рядом со мной были близкие: бабуся, мама, папа, брат и сестра. Всё, что происходило со мной, тесно связано с ними. Моя жизнь является вкраплением в общую судьбу нашей семьи, и обособить её просто невозможно, так же, как и – жизнь каждого близкого родственника. Поэтому, когда я говорю – моё детство, моя семья – это всё они, мои близкие и родные, которых сегодня уже нет в живых. Но они были…
Поэтому рассказ будет не только обо мне, но и о них…
Вся наша жизнь связана с информацией. Мы обмениваемся ею, беседуя друг с другом, по телефону, через интернет и т. д. Но чаще всего сообщаем свои новости в письмах и телеграммах…
Так произошло – случайно, а, может быть, не случайно, мы с Витей сохранили за совместно прожитые годы почти все полученные письма и поздравительные открытки. Правда, часть из них пропала. Хранились они в двух чемоданах. Один чемодан хранился в московской квартире, а второй оставался на даче. Когда дочка Стэлла забрала нас с папой жить к себе, на зимнюю дачу в Подольнихе, Олег (сын) разобрал наш старый дачный домик, и построил на его месте баню. Скорее всего, среди всякой рухляди сгорел в костре и наш чемодан с письмами. Но основные письма сохранились.
Итак, мое раннее детство проходило в Казани. И не только мое. В Казани родились мои брат и сестра – Борис и Людмила.
Наша семья состояла, естественно, не только из детей. Были и мама – Нина Николаевна и папа – Владимир Васильевич и бабуся – Мариамна Алониевна. И все мы носили самую популярную фамилию на свете – Степановы.
Я родилась в 1935 году, 20 января.
Волею судьбы сохранились три тетради – дневники, которые вела бабуся и, в основном, она писала о нас – маленьких. Когда я родилась, бабуся сказала – своих внучат я должна воспитывать сама. Она оставила преподавание и всю себя без остатка отдала нам. Меня она любила больше всех, может быть, потому что я была первенцем, а может быть потому, что в её семье у неё было два мальчика, а здесь родилась девочка.
Я хочу не просто переписать содержание бабусиного дневника, а по мере воспоминаний, которые, естественно, будут всплывать в памяти, или рассказов моих близких, приводить свои комментарии, пояснения, дополнения.
Я родилась в годы «БОЛЬШОГО ТЕРРОРА». Так назвали период с 1934-го по 1939 годы. 1-го декабря 1934-го года, за полтора месяца до моего рождения был убит С. М. Киров. Тайна этого убийства не раскрыта до сих пор. Но именно с этого момента началось устранение, а попросту – уничтожение сотни тысяч невиновных людей. Их обвиняли в «террористических актах», судили военным трибуналом, и приговоры приводились в исполнение немедленно. Аресты «врагов народов» начались с 1935-го г., достигли апогея в 1937-ом г., и постепенно затихли к 1940-му году.
В газетах и по радио публиковались сведения о показательных судебных процессах: процессы над Г. Е. Зиновьевым, Л. Б. Каменевым и другими в авгсте 1936-го года, над Г. Л. Пятаковым, К. Б. Радеком – в январе 1937-го г., над маршалом М. Н. Тухачевским – в июне 1937-го г., над Н. И. Бухариным, А. И. Рыковым – в марте 1938-го г. и многими другими…
Продолжались гонения на религию и церковь.
Началось повсеместное закрытие православных церквей, каталических костёлов, мусульманских мечетей, иудаистских синагог. Если в 1928 г. Русская православная церковь имела 30 000 церковных приходов, то к 1939 г. во всей стране осталось около 100 действующих храмов. Церковные здания или разрушались, или использовались под заводские мастерские, склады и клубы, а монастыри – под тюрьмы и колонии. Тысячами сжигались иконы, древние церковные книги, переплавлялась на лом драгоценная церковная утварь.
Священнослужителей арестовывали, ссылали в отдалённые местности, заключали в лагеря, расстреливали.
Я это пишу не для красного словца. Все эти «действа» прокатились по многим судьбам и семьям.
Витин дед (Виктор Дудко – мой муж) – Покровский Николай Ананьевич (отец Витиной мамы – Веры Николаевны) был священником в г. Бузулук Оренбургской области. В 1937-ом г. он прочитал в церкви отрывок из МТФ (23: 7–10), за что был арестован, 14. 08. 37 г. был осуждён «тройкой» УНКВД и приговорён к высшей мере наказания. Ему вменили в вину – участие в контрреволюционной фашистской организации. И уже 16-го августа он был расстрелян. «Тройка» – это означает, что на каждом приговоре должно было стоять три подписи…
И только 1. 07. 1988 г. была получена справка из Министерства юстиции РСФСР о том, что Оренбургский областной суд пересмотрел дело Покровского Николая Ананьевича, признал, что он пострадал по сфальсифицированному обвинению, и по данному делу реабелитирован.
Потребовался 51 год, чтобы признать невиновность и вернуть честное имя человеку и снять с родственников клеймо – дети «врага народа».
Другой дедушка Виктора (по отцовской линии) – Евстафий Иванович находился в заключении с 6 декабря 1937 года по 7 сентября 1939 года содержался а ЮЖЛАГЕРЕ НКВД и освобождён в связи с прекращением дела.
У моего дедушки было три брата: Григорий, Фёдор и Дмитрий. Все они были священниками. И все трое пострадали в годы красного террора в Астрахани в 1918 году.
Вспомнив о репрессиях и тревожной обстановке тех предвоенных лет, я лишь хотела дать почувствовать ауру того времени.
Мы, малыши, конечно, не знали и не понимали событий тех лет «великого безумия»… Но трудности бытия отражались и на нашем детстве.
Итак, я родилась в Казани. По рассказам родителей, сначала они снимали квартиру на улице Чернышевского. Позже переехали жить на улицу имени Баумана. В конце её располагался знаменитый Казанский Кремль. Мы ходили с бабусей гулять на площадь перед кремлём, где стоял храм. Я запомнила его одинокий мрачный облик. И большие, железные, покрывшиеся ржавчиной, и забитые крест накрест двери. А, на площади перед этим памятным храмом валялись огромными грудами гранитные и мраморные камни. Мы часто играли, залезая на них, или сидели на ступенях этого бывшего храма. Нам нравилось, отыскав, или отбив с трудом осколки от мраморных плит, высекать искры, ударяя их друг о друга.
Такие разбитые судьбы церквей нам в жизни, действительно, встречались повсюду. Когда мы много – много лет спустя, получили дачный участок под Сергив-Посадом, по дороге на него, мы всегда проезжали мимо многих заброшенных полуразвалившихся церквей. Оказалось, что даже клуб в селе Константиново размещался в здании бывшей деревенской церкви.
Как-то раз, узнав, что в помещении клуба восстанавливается церковь, в 2001 году, мы заехали туда, чтобы договориться с батюшкой по поводу того, чтобы окрестить только что отстроенный дом. В клубе восстановлен был частично только второй этаж. Батюшку мы не застали. Он приезжал из Сергиев-Посада только по определённым дням. Но церковь была открыта. Нас встретил служитель, может быть, сторож. В помещении было полу темно. Но нас потрясло не освещение, а мрачность, которая будто повисла в воздухе. Казалось, даже потолки давят сверху. Спросили у служителя – почему? Он объяснил, что это заметили не только мы. Здесь многие годы располагался клуб, устраивались танцы и другие мероприятия, осквернявшие святыню. Ещё не восстановлены и не отмолены пропитанные чужими грехами стены. Но, он верит, что… И мы верим…
Ещё теснее наши судьбы переплелись с бывшим (теперь уже восстановленным и действующим) Угрежским монастырём в бывшем посёлке, а теперь – городе Дзержинске. Когда мы с Виктором поженились, в бывших монастырских кельях размещалась больница и роддом. Так что оба наших ребёнка родились в стенах монастыря.
Я думаю, что то, что происходило в стране в те предвоенные годы, на 80 % тщательно скрывалось под грифом – «секретно». А то, что подавалось людям в виде официальных сообщений, публикуемых в газетах и по радио – принималось на веру. Те, кого эти события касались напрямую, естественно знали подлинную правду, а, следовательно, её знали многие, но молчали. Взрослые все происходящие события обсуждали дома только шепотом, потому что, как говорят, даже стены имеют уши.
Но те, кого это не касалось, верили в чистоту помыслов руководителей страны. А многие события списывали на временные трудности, необходимые в период строительства новой великой державы…
В дневнике бабуси, который она начала вести с 1937-го года, не затронуты политические аспекты, и всё-таки сквозь строки чувствуется волнение и тяжёлая жизнь тех лет, и не только нашей семьи, а не побоюсь сказать – всего народа.
Я поняла, что изложение воспоминаний тех лет, отраженное в дневниках бабуси, это только внутренняя часть, кусочек тех событий, которые мы переживали в своей семье. Но, ведь, были ещё и другие семьи, был народ, который жил рядом с нами, и вместе с нами переживал общие горести и радости всей страны.
Я поняла, что нужно немного рассказать о той обстановке, в которой мы жили – о внутренней и внешней политике страны. И, когда я решила это сделать, оказалось, что у меня нет материала, точных сведений о событиях тех лет. Попросила Виктора (мужа). Он купил мне элементарный справочник, вернее, учебник для 11-го класса – «ИСТОРИЯ РОССИИ». Авторы – А. А. Левандовский и Ю. А. Щетинов. Самое странное произошло буквально сразу же, когда Виктор прочитал первые же изложенные в учебнике факты. Он возмутился искажению многих из них.
И что же теперь делать? Кому верить? Кому нужно переписывать нашу историю в искаженном виде?
Я лично, ничего не понимающая в политике, где должна искать истину? Ведь многие годы, изучая советские учебники, я слышала совершенно другую трактовку тех или иных событий.
У тех, кто прочитает эти строки, может быть, зародиться любопытство узнать – а что же было на самом деле?
А что же было? И как это было?
Бабусин дневник – не об этом. Но те маленькие зарисовки быта нашей семьи, записанные ею на выцветших листочках старых тетрадей, может быть, помогут увидеть – какой была жизнь не только нашей семьи, но и многих других в те далёкие предвоенные годы.