Я не запомнила имя, когда знакомилась со всеми. Да и после почти не слышала, чтобы её звали по имени или отчеству. Куда чаще по фамилии. Иногда даже добавляли «мадам».
Мадам Вельгорская. Повелительница дебета, кредита и заработной платы. С такой фамилией и замашки соответствующие.
Всё началось с того, что всем начислили зарплату, а мне нет. Сначала я хотела обратиться к Ивану Александровичу, но потом вспомнила, какой он вечно занятой. Когда его отвлекаешь от дел, возникает чувство, будто ты маленький ребёнок, которому нечем заняться. В общем, я решила, что для начала попробую сама, а там посмотрим. Я уже большая девочка. Живу одна, работаю на настоящей работе. Должна и уметь разбираться с проблемами.
Однако реальность думала иначе. И всячески готовила меня к тому, что случится.
Округлившиеся глаза и шёпот Марины из маркетинга, когда она услышала вопрос и начала сбивчиво пояснять, куда мне обратиться и как туда дойти. Свободный и уютный коридор в восточном крыле на втором этаже, который пустовал: на стенах ни единой картины, на подоконниках ни одного цветка. Пятидесятилетняя дама с двойным подбородком, рассматривающая себя в карманном зеркальце.
Оторвавшись от этого действа, мадам Вельгорская окинула меня взглядом, поджала губы и отчеканила:
– Подождите за дверью.
Я вышла и встала у окна. Прождав десять минут и не услышав «Войдите», переместилась на подоконник. Затем начала ходить по коридору, стараясь не наступать на скрипящие половицы. Через полчаса могла с закрытыми глазами пройтись так, чтобы не издать ни звука. Бесполезное умение, но чем только не займёшься от скуки.
Поскольку меня всё ещё не приглашали, а терпение подходило к концу, я решила напомнить о себе, проявив все известные навыки дипломатии.
Постучала в дверь три раза.
Открывала её медленно.
Извинилась, что в прошлый раз помешала.
Поздоровалась, представилась и вновь извинилась.
Ответом стал всё тот же взгляд и поджатые губы. И тишина.
– Мне зарплату не выдали… Сказали, это к вам…
Я допустила одну ошибку, но она оказалась решающей. Не знаю из каких глубин подсознания, однако в голос прокрался просящий тон. Даже заискивающий. Потом я вспоминала его и стыдилась, но в тот момент он появился, и этого хватило. Мадам Вельгорская вычеркнула меня из списка достойных собеседников, переведя в разряд людей, на которых можно орать.
– Какая зарплата?! Да ты неделю всего работаешь! Устроилась по блату или ещё через как, а уже деньги требуешь? Кто тебя вообще ко мне отправил? Что ты от меня хочешь? Все вы такие, понавыводились на мою голову! Только и знаете, что деньги, деньги, деньги. Нет, чтобы работать нормально. Приходите и требуете. А как мне помочь, так от вас не дождёшься. Заняты всё время!
Я сжала челюсти до боли. Стиснула кулаки. Твердила себе: «Я не заплачу!» Получилось собраться и ровным голосом произнести:
– Чем я могу вам помочь?
– Убирайся! – заорала Вельгорская. – Пошла вон, и чтобы я тебя больше не видела! Обвинять она пришла! Я себе деньги чужие не присваиваю! Всё выдаю в срок…
Дальше я не слушала. Вышла и тихонько затворила за собой дверь, хотя так и подмывало хлопнуть. Как-то добралась до рабочего места и сидела там, смотря в пустоту, пока не почувствовала прикосновение к плечу. Обернулась и увидела Ивана Александровича.
– Забыл предупредить, – он чуть поморщился. – Если ты как бы меньше половины месяца проработала, то зарплату не выдают. Плюсуют к авансу. Извини.
Иван Александрович снова поморщился, и я внезапно всё поняла.
– Она звонила вам? Вельгорская? Жаловалась на меня?
– Она не жалуется, – он вздохнул. – А как бы рассказывает, как надо работать. Не обращай внимания. И ещё раз извини.
Махнув рукой, Иван Александрович вышел, а у меня на душе стало ещё гаже. И сама в дерьмо влезла по незнанию, и неплохого человека подставила. Чего стоило у той же Марины спросить, почему так может случиться?
На улице набежали тучи. Повалил тяжёлый мокрый снег, который лип ко всему подряд, тут же таял и превращался в слякоть и грязь.
Я вернулась домой в отвратительном настроении, и ничего не могло его изменить. День получился из тех, что следует выкинуть и забыть как можно скорей.
За окном что-то мелькнуло, и Кристина вздрогнула. Она подошла ближе и украдкой выглянула – всего лишь жаворонок, вспорхнувший на ветку. Теперь та покачивалась, а птица смотрела в окно, поворачивая голову то одной стороной, то другой.
На секунду Кристине показалось, что глазами птицы смотрит он, но наваждение тут же сгинуло. Она глубоко вздохнула и проверила: закрыты ли щеколды, на месте ли веточка омелы, заткнуты ли щели бумагой, пропитанной воском. Покончив с окном, Кристина подошла к входной двери и дёрнула – та не пошевелилась, удерживаемая тремя замками. На нижнем из них засов был отлит из серебра.
На кухне Хуана и Мария сидели за столом и рисовали в альбоме огрызками цветных карандашей. Скорее абстрактная картина, чем осмысленный сюжет. Дребезжащий холодильник в углу вздрогнул и затих. Стало слышно, как грифель царапает бумагу.
Кристина взглянула на часы, висящие на стене. Маленькая стрелка подходила к семи, а длинная подгоняла её, миновав шестёрку. До темноты оставался час, если не меньше.
«Я не успею вернуться, – подумала Кристина. – Пойду завтра. От голода не умрём. Немного молока и остатки хлеба сгодятся для завтрака, а вечером можно открыть консервы или сварить рис».
«А как же пирог?» – спросил внутренний голос.
Кристине пришлось ухватиться за оконную раму, чтобы не упасть – так силён был удар, нанесённый подсознанием. Впрочем, завтра он мог стать ещё сокрушительней, если бы она не вспомнила.
Эмпанада. Для неё нужны яйца. И тесто, потому что сама Кристина уже не успеет его сделать.
Пирог заказали Серхио и Лоренсо, которые завтра ранним утром уходят в лес. Они обещали за эмпанаду дров, чтобы хватило на месяц. Обмен даже выгодней, чем кажется.
И как она не вспомнила про остальные ингредиенты? Ведь нарезала же их заранее и убрала в холодильник, чтобы начать готовить вечером, когда жара схлынет. Заодно погреться от печки – приятное с полезным.
Она снова посмотрела в окно. Затем на Хуану и Марию. Девочки по-прежнему молча рисовали.
«Ничего не случится. Я успею до темноты».
Быстро, пока не передумала, она прошла к входной двери и сняла с крючка плетёную сумку. Обулась, накинула сверху на платье накидку с длинными рукавами и взялась за дверную ручку.
– Хуана! Мария!
На кухне послышался звук отодвигаемых стульев, и через секунду дочери стояли рядом с Кристиной.
– Мне нужно сходить за продуктами. Закройте дверь и никого не пускайте, кроме меня. Вам ясно?
Девочки кивнули, но на сердце у Кристины было неспокойно.
– Никого! – повторила она и по очереди открыла все три замка – пальцы вновь задержались на том, что был сделан из серебра. Затворив дверь, Кристина дождалась, пока засовы не встали на место.
На улице она тут же встретилась взглядом со старухой Рамоной, которая сидела в кресле на крыльце дома напротив. Спрятав волосы под платком, а нижнюю губу под верхней, женщина смотрела на Кристину, покачивая головой. Возле соседнего дома Мануэль с сыном отвлеклись от своих дел и проводили взглядами. Лаура, когда-то лучшая подруга, мелькнула в окне и спряталась за шторами от случайной беседы.
На всём пути до лавки старого Мигеля взгляды, взгляды, взгляды.
Сочувствие.
Ненависть.
Насмешка.
Сожаление…
В маленьких городках ничего не остаётся незамеченным. Если даже слова не прозвучат, то от взглядов никуда не деться.
«Однажды я уеду», – подумала Кристина в сотый, тысячный или миллионный раз. Расслабляющий эффект, который раньше приносила эта мысль, безнадёжно пропал, но привычка осталась.
Старый Мигель долго возился, выискивая яйца, затем ковырялся с тестом, взвешивая его в руках и на весах. Морщинистые руки зарывались в пышное тесто, растягивали его, разделяли на куски и соединяли вновь. Кристина переминалась с ноги на ногу и смотрела в окно.
Солнце наполовину скрылось за горизонтом. Вот-вот на городок опустится тьма, а Кристина всё ещё здесь. К тому времени, когда Мигель закончил, деньги успели пропотеть в руке.
Быстрым шагом Кристина двинулась обратно. Дома мелькали, в окнах горели огни, кое-где из труб шёл дым.
Сумерки вступили в Эль Пунто.
Возле входной двери Кристина простояла около минуты, прислушиваясь к звукам внутри дома. Искала силы, чтобы наконец-то поднять руку и постучать.
Три секунды ожидания. Шесть быстрых-быстрых ударов сердца. Один глубокий вдох.
– Входи, жена. Двери в нашем доме не заперты, – раздался из-за двери голос, который она так боялась услышать.
Кристина сглотнула. Пальцы задрожали и едва не выпустили из рук сумку с продуктами. Лишь в последний момент вцепились в неё, словно в попытке спастись.
Тщетно.
* * *
– Что ты собираешься готовить? Неужели эмпанаду?
– Именно её.
– Отлично! Обожаю эмпанаду. Как и дочери. Надеюсь, ты приготовишь её быстро. Мы голодны!
Кристина распаковывала продукты и не оборачивалась, чтобы не встретиться с Альехо взглядом. Пусть он остаётся бестелесным призраком, безжизненным голосом, страшным кошмаром.
Чужая рука легла на плечо и потянула за собой. Медленно, властно и не допуская малейшей мысли о сопротивлении. Кристина обернулась к Альехо – как всегда с нечёсаными всклокоченными волосами, щетиной и запахом затхлости и гнили. Сухие губы, на которых острыми колючими клочками запеклась корочка кожи, оказались рядом. Кристина покорно закрыла глаза и ответила на поцелуй. К счастью, он длился недолго.
– Это чтобы вдохновить тебя. Правда, дочери?
Девочки стояли за спиной Альехо, вперив взгляды в пол, однако покорно кивали в такт словам отца. Сердце привычно кольнуло, напомнив, ради кого приходится всё это терпеть.
«Как ему сказать?» – подумала Кристина.
– Боюсь, я буду готовить долго. Может, вы перекусите пока?
– Как можно?! Ты потратишь время, чтобы приготовить специальное блюдо, а мы не воздадим ему должное? Будем портить себе аппетит, чтобы после сдержанно благодарить вместо искренней похвалы? Нет-нет-нет! И я, и дочери потерпим. Ты так прекрасно готовишь эмпанаду, что слава об этом разносится по всему Эль Пунто!
«Он знает, – поняла Кристина. – Ему недостаточно меня мучить, хочется ещё и унизить. Посмотреть, как буду выкручиваться. И опять он делает это на глазах у девочек».
– Если честно, эта эмпанада не для нас.
Брови Альехо подскочили вверх, а на лице расползлась улыбка.
– И кто же счастливчик? Кому так повезло? Кто будет радоваться и наслаждаться, пока наши дочери питаются объедками?
Ему нравилось вставлять всюду «дочери». Выделял интонацией и катал это простое слово по языку, как иные катают глоток спиртного, чтобы его тщательно распробовать. Делал это так вкусно, что хотелось повторять.
У него всегда был прекрасный мурлыкающий голос и обворожительная улыбка. Когда-то давно Кристина пошла следом за этой улыбкой на звуки голоса и стала их рабой.
Вот только сейчас Альехо мог сколько угодно улыбаться и говорить любым голосом. Теперь-то он уже не обманет её. По крайней мере, если она сама того не захочет.
Кристина догадывалась, зачем всюду и везде звучат эти «дочери». Ради самого Альехо, она бы ничего не сделала, но вот девочки…
– Серхио и Лоренсо попросили меня. В обмен они обещали принести дрова.
– О! Два молодых красавца-лесоруба. Одинокие. Жаждущие тепла и ласки. Возможно, им хочется, чтобы у них тоже были дочери. Возможно, они хотят такую же красавицу-жену, как у меня. Хотят, чтобы кто-то готовил им эмпанаду. Ведь у кого-то бездельник-муж, который появляется так изредка, что о нём можно позабыть. И дров-то он никогда не принесёт.
Рука Альехо по-прежнему лежала на плече Кристины. Сейчас эта рука сжимала ключицу всё сильнее. И стоило огромных усилий сдержать гримасу боли.
– Не понимаю, о чём ты говоришь, – сказала Кристина и улыбнулась со второй попытки. – Мой муж достоин большего, чем ходить за дровами. Пусть лучше этим займутся те, кто ничего другого не умеет. Даже торговаться не научились. Где это видано – обменять кучу дров на пирог.
Хватка ослабла, и Кристина усилием воли сдержалась, чтобы не сбросить чужую руку. Альехо ждал продолжения, и в любую минуту истязание могло возобновиться.
– К тому же, продуктов хватит на эмпанаду и для нас. Не очень большую, но должно хватить.
– Какая у меня замечательная жена! Мы обязательно подождём. Верно, дочери?
Кристина не видела, но догадывалась, что девочки по-прежнему смотрят в пол. Они не поднимали глаз в присутствии отца. Когда он гладил их по спине или ерошил им волосы, Кристина замечала, как им хочется свернуться в комочек и спрятаться.
Но они никогда так не делали. Девочки научились правильной тактике раньше матери.
– Я пройдусь, – сказал Альехо. – Час или два. Нагуляю аппетит и вернусь очень и очень голодным. Мы сядем за стол и будем есть вкуснейшую эмпанаду. Правильно?
– Правильно. Но скорее через два часа.
Она выдержала взгляд, а затем ещё один поцелуй. Смогла сохранить спокойствие и улыбку, хотя запах гнили проник в ноздри и кружился там, вызывая тошноту.
– Люблю свою жену, – Альехо улыбнулся. – И своих дочерей! – он повернулся к девочкам и притянул их к себе. Обнял, пробежался ладонями по спинам, словно почёсывая. – Помогайте матери и слушайтесь её! Скоро ужин!
Через секунду на кухне остался лишь запах гнили. А затем послышался скрип двери. Кристина еле удержалась, чтобы не броситься к ней и не дёрнуть все три засова разом. Провернуть ключи, завесить цепочкой… Она бы и заколотила эту дверь, если бы только могла!
– Почему вы впустили его?! – сдерживаемые слёзы наконец-то брызнули из глаз. – Я же сказала вам! Я же приказала! Я же просила…
– Он входит сам, – сказала Мария, по-прежнему не поднимая взгляда. – Ему не страшны никакие засовы и амулеты. Он просто входит, если того хочет.
Кристина вздохнула. Она не верила, но должна была принять это. Изначально эта идея с оберегами выглядела сомнительной, но следовало проверить и попробовать.
– Вы – мои умнички, – сказала она, опускаясь рядом с дочерьми. Стоило ей погладить их, как они потянулись всем телом, ластясь к рукам, словно доверчивые котята. – Вы всё правильно сделали. Простите меня. Я не хотела вас ругать.
Кристина встала и вытерла слёзы. В очередной раз за сегодняшний вечер попыталась улыбнуться.
– А сейчас мы будем вместе готовить эмпанаду. Я вас научу.
* * *
Когда Альехо вернулся, Кристина закончила накрывать на стол. В центре стояла эмпанада – горячая, только что из духовки. Пришлось постараться, чтобы разделить продукты на два пирога.
Впрочем, надо признать, у Кристины был стимул.
Альехо. Тот, от которого не убежать и не скрыться. Он исчезает, когда хочет, и появляется, когда ждёшь меньше всего. Ему невозможно отказать, ведь он знает, что ты согласишься.
Сейчас могло показаться, что кризис миновал. Альехо шутил и улыбался. Долго разглядывал рисунок девочек, то с одной стороны, то с другой, а потом сдержанно похвалил. Восторгался ужином и расточал комплименты.
Вёл себя как образцовый муж, которым никогда не являлся.
«У нас и свадьбы-то не было», – Кристина старалась, чтобы эта мысль не отразилась на лице. Кто знает, какими ещё талантами обладал Альехо.
После ужина он раздобрел настолько, что включил радиоприёмник, устроившись на кресле. Теперь у Кристины имелся в запасе час или около того, чтобы убрать со стола и уложить девочек спать. Или не сделать ни того и ни другого, и обречь себя на гнев Альехо. Однако за сегодня она достаточно рисковала.
Отправив девочек умываться и чистить зубы, Кристина собирала тарелки, а в голове привычно прокручивались планы избавления. Все они сводились к трём основным, допускающим варианты и сочетания – убийство, терпение и побег.
И столь же привычно Кристина отбрасывала их поочерёдно.
Она не способна на убийство. От взгляда Альехо, его улыбки и звуках вкрадчивого голоса нападает оцепенение. Но дело не только в них. Как-то Кристина около получаса сжимала ножницы в руках, нацелив острый край на шею Альехо. Но стоило ему чуть шевельнуться во сне, и она тотчас отбросила ножницы и скользнула под одеяло, дрожа от ужаса.
Терпения тоже не хватало. Да, он приходил не каждый день, но рано или поздно возвращался. С запахом гнили, лживой улыбкой и в курсе всех дел, что произошли в его отсутствие. Терпеть и ждать, что когда-нибудь Альехо не вернётся или же случится какое-то иное чудо… Если этого не происходило сотни раз в прошлом, то почему должно получиться в будущем? Теория вероятности слишком ненадёжная штука, пусть с каждым неудачным днём шансы Кристины и повышаются.
Ну, а побег… с этим ещё сложнее. В маленьком городке тебе некуда уйти, кроме родительского дома, но именно здесь Кристина сейчас и находилась. Замужней женщине или считающейся таковой не к кому податься и не стоит рассчитывать на сочувствие и заступничество.
«Бог терпел и нам велел».
«Зато он у тебя не пьёт».
«Ты преувеличиваешь просто».
«Поживёшь и привыкнешь».
«Сама выбрала».
Но Кристина не выбирала! Однажды Альехо вошёл в её жизнь и не пожелал уходить. А она не смогла его прогнать. Хотя, это тоже выбор. Неспособность… В том числе неспособность уйти. В любом месте мира Альехо не потеряет свою власть над ней. Стоит ему появиться, посмотреть в глаза, улыбнуться краешком губ, как он умеет, так вся решимость испарится.
И не стоило забывать о Хуане и Марии. Если уходить, то что будет с ними? Разве можно оставить их наедине с Альехо? Что их ждёт в таком случае? Нет-нет! Нельзя допустить, чтобы они остались с ним!
Помотав головой, Кристина тыльной стороной руки отвела прядь волос, которая застилала глаза. Руки бессильно опустились. К горлу подступил ком, который никак не удавалось сглотнуть. Когда наконец-то получилось, Кристина судорожно закашлялась.
В комнате заворочался Альехо. Отпущенный ей час подходил к концу. Как Кристина потратила его? Как всегда – в думах о нелёгкой судьбе и о том, что не существует выхода из сложившегося положения.
– Жена! – крикнул Альехо из комнаты. – Где ты?
Ещё одна деталь, которая сначала доставляла удовольствие, но теперь раздражала с каждым разом всё больше. Не имя, не ласковое прозвище, а функция. Так он обращался к ней, когда требовал своего.
– Я тут! – отозвалась Кристина с покорной готовностью и ущипнула себя, что есть силы, прогоняя наваждение.
Альехо появился на кухне через минуту. Глаза его бегали по сторонам. В голосе наливалась сладкая обманчивая мягкость. В предчувствии неизбежного Кристину трясло. Губы дрожали, а застывший в горле крик всё никак не желал выбраться на волю. Она сделала шаг к окну, но тут Альехо подошёл ближе и протянул руку.
– Куда же ты? – он улыбнулся ласково. – Я понимаю, что ты устала, но ведь это не повод скрываться от мужа. Ну-ну… не печалься. Всё поправимо. Всё…
И вот они неуловимым образом оказались на лестнице. Альехо шептал ей успокаивающие слова и вёл наверх. Его рука пару раз пробежала по спине, даруя спокойствие и… отвращение.
Усталость охватила Кристину, и она больше не сопротивлялась. Позволила отвести себя в комнату и, оказавшись там, принялась покорно раздеваться.
Когда всё закончилось, минутами-годами спустя, Кристина лежала затылком на плече Альехо и смотрела в потолок. Пальцы левой руки зарывались в густой мужской волос на его груди. В голове, пересекая коридоры пустоты, бродила одна лишь мысль:
«Я не могу здесь больше оставаться!»
* * *
Цепочка ударов в груди пробудила Кристину среди ночи.
Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук!
Будто кролик отстукивал задними лапами сообщение о надвигающейся опасности.
Кристина охнула, перекатилась на спину и лишь тогда осознала, что это стук её сердца. Она задышала медленно и глубоко. Несколько секунд продолжалась борьба, и волны паники постепенно отступили. О спокойствии не было и речи, но хватило сил, чтобы сесть на кровати и вспомнить, где она находится.
Тёмная комната и полоска лунного света, пробивающаяся через неплотно задёрнутые шторы. Изредка она перечёркивалась стремительными тенями, а после вновь возвращалась к недвижимому состоянию. В спёртом воздухе пахло гнилью.
Альехо лежал рядом – недвижимый и спокойный. На секунду показалось, что страхам пришёл конец, но вот его грудь медленно поднялась и опустилась.
Кристина встала, пошатываясь. От каждого движения к горлу подступал тошнотворный ком. Она стояла и смотрела на Альехо, ожидая, что он откроет глаза и спросит: «Жена, зачем ты встала ночью?» После Кристина что-то промямлит и покорно вернётся в кровать…
«Этого не будет!»
Медленно, почти беззвучно Кристина открыла створку шкафа и на ощупь выхватила необходимое. Но лишь стоило двинуться к двери, как Альехо зашевелился во сне и пошарил рукой рядом с собой. Кристина замерла, наблюдая за шевелящейся рукой, как испуганный зверёк за танцем кобры.
Вот ладонь прошла по тому месту, где она только что лежала. Скользнула по простыне, которая наверняка ещё хранила её тепло и запах. Наткнулась на подушку. Погладила её пару раз. А затем вдруг подхватила… и притянула в объятия.
Обычно таким образом он прижимал к себе Кристину. Иной раз настолько сильно, что не пошевелиться. Но сегодня сердце предупредило о приближении угрозы заранее, и Кристина вовремя сумела избежать ловушки.
На первом этаже она по-быстрому оделась – тёплые штаны, просторная рубаха из толстой ткани и вязанная кофта. Сняв с крючка у двери сумку, Кристина принялась набивать её тем, что могло пригодиться. Две эмпанады для Серхио и Лоренсо – в конце концов, дрова ей теперь не понадобятся. Остатки денег, рассованные по разным местам – некоторые из тайников оказались пусты, но другая часть принесла даже больше, чем Кристина ожидала. Тёплая накидка, документы и те несколько колец и серёжек, которые можно продать.
Собравшись, Кристина замерла. Осознание того, что она собирается покинуть не только дом, но и всю прошлую жизнь, подступило комом к горлу.
Попрощаться с Альехо – это радость. Покинуть Эль Пунто – необходимость. Но почему она не вспомнила о дочках?! Как можно так просто расстаться с частью самой себя?
«Проще уйти, – сказал внутренний голос. – Отвернуться и забыть. Когда-нибудь, набравшись сил и решимости, ты вернёшься. А пока – пусть поживут с отцом. Ты достаточно потратила время на их воспитание. Теперь его очередь. В конце концов, он их не обидит, а люди помогут».
Голос обладал неприятным тоном Альехо. И оттого всё, что он говорил, оборачивалось обманом. Люди не помогут, как не помогли ей. Страшное не случится – оно происходит каждый день. А сама Кристина никогда не вернётся, даже если ей скажут, что Альехо мёртв.
И быстро, пока не передумала, она подошла к спальне дочерей и отворила дверь в комнату.
Девочки не спали. Сидели на кроватях одетые, с собранными сумками…
– Наконец-то, – сказала Мария. – Ты пылаешь решимостью. Ты уведёшь нас отсюда сегодня.
– Но… ваш отец… Наверняка он будет несчастлив, если вы уедете.
Столкнувшись с таким напором, Кристина на секунду пожалела, что не сбежала, однако тут же укорила себя за это.
– Нет! Он хочет этого. Мы делаем его слабыми. Ты и мы. Он всё заставляет и заставляет нас уйти.
– Что?
Кристина пошатнулась и схватилась за дверной косяк. Что они говорят? Неужели подобное возможно? Зачем Альехо это делать?
– Зачем ему это? – голос задрожал и скатился до шёпота.
– Потому что мы застряли здесь и держим его. Он не может уйти навсегда, ведь ему есть к кому и куда возвращаться.
– Но сегодня мы наконец-то решимся, – сказала Хуана. – Ты решишься.
Эти слова, сказанные с убеждённостью, которой Кристина не чувствовала, разрешили оставшиеся сомнения. Никакой логики, но её уже и не требовалось.
Кристина ещё раз посмотрела на дочерей, теперь уже внимательней. Длинные сарафаны, надетые поверх них куртки, башмаки с удобной подошвой. Что у них в сумках, проверять не стала. Не так важно, если задуматься. Они ведь не в поход отправляются, а просто уходят навсегда.
Возле входной двери она сделала ещё одну попытку, но уже скорее по инерции:
– Если уйдём сейчас, то уже не вернёмся. Вы точно этого хотите?
– Мы хотим того же, что и ты, – ответила Мария.
На секунду рука Кристины дрогнула, но потом она всё же толкнула дверь наружу.
К свободе.
* * *
– Мы доедем до города, – рассказывала Кристина. – Или дойдём. Там сядем на поезд и уедем ещё дальше. Возможно, переберёмся через океан. В Аргентину или Уругвай. Заберёмся настолько далеко, насколько хватит сил. Найдём небольшой домик. Я буду работать, а вы пойдёте в школу. В какой-то момент вырастите и выйдете замуж. Мы переедем в дом побольше. Я буду сидеть с вашими детьми, готовить еду и ковыряться в саду. А вы будете жить полной жизнью.
То, что это звучало, как сказка, Кристину не смущало. Ей казалось, что ещё совсем недавно в её реальности никогда не будет свободы, но это случилось. А за одним чудом могло последовать второе или третье.
Ещё недавно она считала, что теория вероятности ей не помощник, но теперь ставила на неё всё.
– Всё будет так, как ты хочешь, – сказала Хуана.
И хотя голос её прозвучал холодно, словно предсказание с налётом фатальности, Кристина почувствовала воодушевление. Пронизывающий ночной воздух, долгая ночная дорога и отсутствие внятных перспектив… – это всё ерунда.
Тем временем из темноты выплыл силуэт, заставивший Кристину вздрогнуть. Но уже через секунду страх отпустил – неизвестность обернулась старым пикапом, который стоял на обочине рядом с указателем на Эль Пунто. Подойдя ближе, Кристина увидела, что все четыре колеса машины спущены.
План родился из чувства свободы и ожидания чуда. Он основывался на множестве совпадений, но стоило начать действовать, как они тут же принялись случаться одно за другим. Будто давно желали проявить себя в этой реальности.
Она потянула за ручку двери, и та открылась. Забралась на водительское место и обнаружила ключи в замке. Завела машину, и мотор послушно заурчал. Конечно, нечего и думать, чтобы ехать, пусть даже медленно, но она включила весь свет, который только смогла.
Кристина вылезла из машины и огляделась. Девочки рассматривали пикап молчаливо и сосредоточенно. В ответ на их взгляды Кристина пожала плечами:
– Повезло с ключами.
Дочери некоторое время смотрели на неё, а затем чуть улыбнулись.
– Ты всегда хорошо обращаешься с машинами, – сказала Мария.
– Вовсе нет, – Кристина отмахнулась. – Никогда даже за рулём не сидела.
В висках неожиданно кольнуло, но едва она попыталась сконцентрироваться на этом чувстве, как её одёрнули.
– Кто-то едет, – Мария ткнула пальцем в сторону дороги.
Приближающийся автомобиль замедлил ход, миновал пикап и остановился. Полноватый, но ещё не тучный мужчина с короткой бородой вылез из машины. Одет он был в простые джинсы и футболку. При ходьбе слегка переваливался с ноги на ногу и почему-то не пытался закрыться от света фар, а лишь смотрел чуть в сторону спокойно и сосредоточенно.
– Вы нам поможете? – спросила Кристина, когда он подошёл ближе.
Мужчина пожал плечами. Подойдя к пикапу, обошёл его по кругу, смотря на каждое колесо и качая головой. Кристина следовала за ним, не решаясь заговорить. Казалось, неосторожное слово может повернуть удачу не в ту сторону.
Наконец, мужчина остановился возле капота пикапа и опёрся на него одной рукой.
– А вы, я смотрю, всё делаете основательно, – он покачал головой. – Четыре прокола сразу! Это же никак не починить на месте.
– Я понимаю, – Кристина кивнула. – Но тогда довезите нас до города. Мы там переночуем и вызовем ремонтников. Если, конечно, вас не затруднит. Я заплачу…
– А чем вас не устраивает этот город? – незнакомец кивнул на табличку «Эль Пунто». – Всего два километра. Вы могли и дойти.
Кристина на секунду почувствовала дрожь в левой руке и спрятала её за спину. «Всё в порядке, – сказала она себе. – Это очень логичный вопрос. И надо дать на него такой же логичный ответ».
– Это случилось совсем недавно, – сказала Кристина. – Мы решили подождать на дороге, вдруг повезёт.
– Капот холодный, – мужчина покачал головой. – Мотор даже не успел нагреться.
– Ночами здесь дует промозглый ветер.
Незнакомец ничего не ответил. Взгляд его снова пробежался по Кристине. Цепко, но не вызывающе.
«Я бы тоже насторожилась при такой встрече, – подумала Кристина. – Я обманываю его. Некоторые люди умеют это чувствовать. Альехо, например…»
– Я могу заехать в автосервис. Дальше по дороге есть круглосуточная контора. Они пришлют эвакуатор, дотащат вас к себе, а там уже починят. Хотя, думаю, придётся менять резину. В некоторых местах она в куски.
– Я бы всё-таки хотела попасть в город, – Кристина надеялась, что паника не просочилась в голос. – Мои дочери… им следует отдохнуть. Девочки слишком устали, чтобы ждать ещё и автомастерскую. К тому же… нам завтра надо быть далеко отсюда. Если с машиной всё затянется, то мы придумаем что-нибудь другое.
Мужчина отвернулся от Кристины и посмотрела на девочек. Они стояли тихо, сжавшись в комок, словно их тут и не было. За всё время не произнесли ни слова.
– Она очень торопится. Вы – тоже? – спросил незнакомец.
– Да, – ответила Мария. – Мы очень торопимся.
– Нам суждено многое успеть, – вторила ей Хуана.
Кристина шумно выдохнула. Девочки всё сделали как надо.
– Ладно, – сказал мужчина и хмыкнул. – Садитесь в машину. Подброшу вас до города.
Она едва удержалась, чтобы не обнять незнакомца, но тут же себя одёрнула: «Надо оставаться настороже и не делать ничего подозрительного. Кто его знает, что он ещё может спросить».
Чужая машина походила на вытянутый в длину угловатый ящик чёрного цвета. Даже окна казались затянуты мраком. Впрочем, автомобиль выглядел скорее дешёвым, чем страшным.
Кристина жалела лишь об одном – нет времени и возможности поговорить с Марией и Хуаной, чтобы продумать общую версию событий. Оставалось надеяться, что девочки подыграют, как сделали это минутой ранее. В конце концов, они ведь тоже не хотят возвращаться к Альехо.
Возможно, даже сильнее Кристины.
* * *
В машине пахло застарелым потом и выдохшимся пивом. Пустые банки из-под него валялись под ногами и на каждой кочке или повороте сталкивались с глухим звуком. Кристина и девочки сидели на заднем сидении, тесно прижавшись друг к другу, и вздрагивали от каждого «бумс».
Однако постепенно напряжение спадало, принося взамен желанную расслабленность. Глядя на освещаемый фарами участок дороги, Кристина едва не провалилась в сон, и лишь резкий манёвр машины заставил её прийти в себя.
«Где тот автосервис, о котором шла речь? Почему его всё нет и нет?» – она наклонилась, вперёд, чтобы спросить об этом, но тут машина притормозила и свернула с дороги. Маленькое строение впереди походило скорее на одинокий домишко или сарай.
– Куда мы едем? – спросила Кристина.
– Это мой дом, – сказал мужчина сквозь зубы. – Нужно кое-что убрать в холодильник, а то испортится. Не волнуйтесь, это не займёт много времени.
– Вы не говорили, что мы будем куда-то заезжать.
– Вы никуда и не будете. Только я заеду. У вас по-прежнему есть выбор – можете идти пешком. До автосервиса осталось километров десять. Через час-два дойдёте. Мне тогда и ехать никуда не придётся.
Кристина сглотнула. Двухчасовая прогулка? Она выдержит, а дочери? Смогут ли они?
Повернув голову, Кристина увидела, что те уже спят. Мария откинулась назад, закрытые веки слегка дёргались. Хуана обняла сумку и положила на неё голову.
Разбудить их и заставить идти пешком по темноте из-за смутных подозрений? Да что она за мать-то, в конце концов?!
Поймав в зеркале заднего вида взгляд мужчины, Кристина выдавила из себя улыбку.
– Говорите, это быстро?
– Минут пять, – в голосе мужчины послышалась жалость. – Только занести кое-что в дом.
Скрип сидения. Хлопок двери. Грузные шаркающие шаги.
– Он нас убьёт, – раздался вдруг голос Хуаны.
Кристина быстро повернулась к ней и увидела чистый ясный взгляд, в котором не было и тени сна.
– Глупости какие-то говоришь, – Кристина постаралась, чтобы прозвучало беспечно. – Он и брать-то нас не хотел. И сейчас предложил идти пешком.
– Ему надо понять, как сильно мы хотим поехать с ним. На что готовы, чтобы убраться из Эль Пунто, – теперь заговорила Мария. – Он ничего не забрал из машины, чтобы занести в дом, как говорил.
Самым пугающим был тон сказанного – спокойный и уверенный. Будто бы ничего важного не происходит. Так, обычный разговор. Мало походило на игру, шутку или выдумку.
Но и счесть это правдой никак не получалось.
«Я могу убежать, – подумала Кристина, тем не менее. – Рвануть со всей силы. Выбраться на шоссе. Найти помощь, а потом вернуться и спасти… если будет кого спасать. Я бегаю быстрее, чем девочки. Это единственный шанс, если всё так…»
«Дочки, дочки, дочки… наши прелестные дочки. Они ведь прекрасны, не так ли? Они – это последнее, чем я бы пожертвовал. Со мной они были бы в безопасности, жена», – голос Альехо в голове словно открыл дверь, сквозь которую хлынула паника.
– Бегите! – почти простонала Кристина. – Бегите и спрячьтесь. Если я не появлюсь через полчаса, то уходите отсюда и не возвращайтесь. Если найдёте полицию, сообщите об этом человеке. Но не возвращайтесь сюда сами! Вы должны выжить! Вы…
– …Успокойся, – сказала Хуана, и её холодный рассудительный голос походил на пощёчину. – Мы ещё увидимся, когда ты станешь сильней.
Шелест одежды. Лёгкие щелчки дверей – открыть и закрыть. Тихие и быстрые шаги, исчезающие во тьме.
Кристина осталась одна в машине. Отчаяние подступило с новой силой. Мысли беспорядочно забегали в голове, натыкаясь друг на друга.
Бежать.
Защищаться.
Обмануть.
Сразиться.
Пожертвовать.
Выгрызть своё…
Слова без чего-то существенного в руках выглядели жалко.
Кристина покопалась под ногами – только пустые банки. Взглянула на окно – в доме горит свет и видно, как перемещается тень. Тогда она наклонилась вперёд и подцепила бардачок – пачка салфеток, пустой блистер от таблеток и зажигалка.
Кристина схватила последнюю и спрятала в кулаке. Попробовала, как он сжимается. Усмехнулась мысленно, но тело обмануть не удалось – мышцы дрожали от напряжения.
«Может, выйти из машины? На открытом пространстве больше шансов, если не убежать или победить, то хотя бы дольше продержаться».
Кристина едва успела вылезти, как сильный удар в висок уронил её на землю. Упав, она оказалась напротив окна. Тень по-прежнему была там и по-прежнему покачивалась, вот только слишком уж однообразно, если задуматься. Да и вовсе не походила на тень живого человека.
Ну, а тот был уже рядом – Кристина слышала дыхание. А затем последовал ещё один удар, который отбросил её на метр. Незнакомец выглядел тучным, но под этим жиром скрывались мускулы.
Или же безумие придавало ему сил?
– За что? – простонала Кристина.
– Врать – нехорошо, – ответил незнакомец. – Я проезжал днём по этой дороге. Безжизненная машина, в которой никого нет. Стоит и греется на солнце. Собирался завтра утром утащить её, если никто так и не заберёт. А ты говоришь – всё случилось недавно.
Кристина попыталась встать, но незнакомец не стал дожидаться. Ещё один сильный удар – на этот раз в затылок. В голове зашумело, а в глазах заплясали огоньки. Кристина вновь упала, теперь уже без сил подняться.
– Ещё ты сбежала от мужа. Что хуже – позволила вовлечь себя в игру и решать чужие судьбы. Тебе двадцать пять, а девочкам сколько? Вот то-то же.
– Я не понимаю, – Кристина думала, что сказала, но почувствовала лишь шевеление губ. Впрочем, незнакомец её услышал.
– Конечно, не понимаешь, – он вздохнул и присел рядом с Кристиной. В руке у него что-то блеснуло. – Но это вопрос времени.
Рука мужчины поднялась. Глядя на зависший над ней нож, Кристина лишь могла лениво перебирать мысли. Даже ужаса не осталось, чтобы дёргаться и сопротивляться.
А может, это вера в девочек? Хуана же сказала, что они увидятся…
«Но она не сказала, что вы сделаете это сегодня. И она не сказала, что они вернутся. Она сказала всего лишь, что вы увидитесь. И что тебе надо быть…»
– Я – сильная, – пробормотала Кристина.
– Пока ещё нет, – сказал незнакомец.
Нож опустился.
Разум ожил только к обеду. А придя в себя, начал тут же анализировать происходящее в попытке хоть как-то привязать это к реальности. Построить пусть шаткую, но опору. Встать на неё и закрепиться. Вбить клин в разлом действительности.
Даже не перечитывая запись мартовского сна, я знала, что это тот же город с говорящим названием Эль Пунто. И что там те же самые девочки, пусть и слегка изменившиеся. Да, главный персонаж во сне тоже изменился, но…
На этом всё заканчивалось. Я не знала, кто показывает мне этот сон. Не знала, зачем это делается и не понимала, кто же действующие лица и чего они хотят. А ещё было мерзко, потому что прошлый сон походил на жёсткий триллер с неожиданной концовкой, а этот попахивал экзистенциальной драмой. Знакомой до боли бытовухой, которую каждый видел в жизни, пусть даже и старался отвернуться в другую сторону, чтобы не замечать происходящего за стенкой.
Даже от воспоминаний становилось тошно.
Почему я это увидела? Потому что поссорилась с Вельгорской? Потому что предала себя и повела как жертва домашних тиранов? Потому что работа на полную ставку это не моё?
День прошёл как в тумане. Я его почти не запомнила. Ночью промучилась бессонницей, ворочаясь на кровати. Хорошо, что начались выходные, а то пришлось бы отпрашиваться с работы – трясло только от мысли неожиданно встретить Вельгорскую.
В субботу я прогулялась в кафе. Затем сходила на каток. Под вечер забралась в бар, и до ночи слушала музыку и смотрела на веселящихся людей. Хотелось, чтобы вокруг царили яркие эмоции, а не серая тоска безнадёги.
Воскресенье провела дома. В конце концов, пора свадеб уже вот-вот начинается, а у меня и заказов-то толком нет. Как итог – до поздней ночи продумывала, какую концепцию в этот раз предложить и как бы так определиться с ценой – чтобы не сильно дорого, но и не продешевить.
Ничего не помогло. В понедельник утром я проснулась такой же разбитой и подавленной.
* * *
Я бежала к свободе. Сжимала в одной руке камеру, а в другой сумку и самым натуральнейшим образом мчалась по городу. Словно следом гонится убийца или даже стая убийц. Останови меня какой-нибудь прохожий, я бы первым делом закричала, а вторым постаралась бы врезать ему и убежать. И не стала бы разбираться: хотел он помочь или что-то другое.
Вот уже неделю меня преследовал ужасный флёр сна. Он тянулся невидимой дымкой и никак не хотел отпускать, где бы я ни оказывалась – в толпе, одна наедине с собой, в тишине природы или шуме мегаполиса.
Еда казалась безвкусной, краски блёклыми, а запахи отвратительными. Попеременно то тошнило, то сдавливало грудь, а то сердце начинало бить в барабан. И когда это состояние достигло того предела, что я всерьёз начала думать про больницу – может даже психиатрическую – наконец-то отпустило.
Это походило на сильный удар – перед глазами всё плывёт, ты не понимаешь, что происходит. Однако после мир проясняется, и ты с удивлением обнаруживаешь, что ничего страшного не произошло. Ты жив, у тебя есть работа, где-то далеко – но в пределах одного дня пути – есть семья и люди, которым ты не безразлична. Крыша над головой, интересные увлечения и целый мир перед глазами – всё это настоящее и никуда не собирается деваться. И взамен депрессивному скованному состоянию вдруг приходит неимоверная радость. Кажется, что живой человек не может настолько быть счастливым, но у тебя получается. А ведь всего ничего понадобилось – вернуть то, что отняли. Возможность жить и радоваться.
А ещё я обнаружила, что наступила весна. Повсюду журчали ручьи тающего снега. На деревьях полным-полно почек и некоторые, казалось, вот-вот готовы распуститься. Солнце светило холодно, но ярко.
И тогда я пошла снимать историю весны. Без вспышки и фильтров – только то, что происходит на самом деле. В том настроении всё открывалось с новой стороны.
Ледоход на реке и люди, бросающие на него мимолётные взгляды.
Птицы пьют воду из лужи, усевшись идеальным кругом.
Дети в резиновых сапогах, и штурм тающей ледяной горки.
Облака, прикрывающие наготу солнца.
Старинная церковь на фоне чадящих заводских труб.
Если бы я могла, то расцеловала бы весь мир просто за то, что он есть. Бездонный и необъятный, готовый открыть для тебя все тайны, если ты пообещаешь, что будешь внимательно смотреть и не задавать лишних вопросов, которые могут спугнуть волшебство.
Эйфория продолжалась дня три, а потом сгинула. Будто поняла, что ошиблась адресом.
Погода испортилась, завернув город на несколько дней в сумрачные облака и пронизывающий холодный ветер. Маятник настроения качнулась в обратную сторону, и меня захватила хандра.
Не хотелось бежать или страдать. Просто ни с того ни с сего я начинала плакать. Слёзы текли ровно, сами собой. Никаких всхлипов или эмоций. Только тоска, горечь и чувство безысходности.
Эта три товарища сопровождали меня несколько дней. Не давали нормально есть и работать. Стоило больших трудов заставить себя делать хоть что-нибудь. Я постоянно застывала в одной позе и не видела перед собой ничего. Время проносилось почти осязаемо, всё ускоряясь и ускоряясь, пока я не выдёргивала себя из оцепенения, обнаружив, к примеру, что простояла с протянутой к принтеру рукой около получаса.
В один из таких моментов зашла Женя. Она считалась секретарём Ивана Александровича, хотя числилась техником. Но, как позже выяснилось, была той самой девочкой, которая умеет всё организовывать самым наилучшим образом. Вот и меня организовала. Оценила ситуацию в пару секунд и сказала:
– Я собираюсь разобрать архив. Пойдём, поможешь.
И мы пошли таскать тяжёлые папки с пыльными бумагами. Женя непостижимым для меня образом определяла, что стоит оставить, а что следует немедленно скормить шредеру. Затем мы переклеивали на папку корешок, делали пометку в номенклатуре и переходили к следующему шкафу. До конца рабочего дня успели разобрать едва ли четверть архива, но я уже так втянулась, что отложила бумаги в сторону с неподдельным сожалением.
Монотонная простая работа успокаивала, а присутствие Жени каким-то образом стабилизировало мир, словно бы она и его умела организовывать самым лучшим образом.
– Не бери Вельгорскую в голову. Просто одинокая женщина с дурацким характером. Наверное, когда-то ей не повезло в жизни, но это не повод так из-за неё убиваться, – сказала Женя, закрывая архив. А потом вдруг прищурилась. – Слушай, ты часом в маджонг не играешь?
– Смотря по каким правилам, – осторожно ответила я, надеясь, что подразумевается не компьютерная забава по принципу «найди пару», а действительно то, о чём я думаю.
– Не важно, – она махнула рукой. – Главное – понимать сам принцип. Панг от конга отличишь?
– Конечно, – я улыбнулась впервые за сегодняшний день. – И даже, если поднапрягусь, вспомню все необходимые кости, чтобы четыре наслаждения вошли в мою дверь.
– Тогда у тебя сегодня и вечер занят. Пошли. У нас один человек заболел.
И я действительно с нею пошла. Потому что рядом с Женей всё казалось простым и понятным. И никаких кошмаров с экзистенциальными проблемами.
Может, она на меня повлияла, а может, я просто устала уже от переживаний, но до конца апреля перепадов настроения больше не случалось. Всё вокруг казалось скучным и монотонным, но я радовалась этому состоянию, как давнему другу, с которым давно не виделись.
Весна продолжала набирать обороты, и город из серого постепенно превращался в зелёный. В солнечные дни я выезжала с Лидией Анатольевной, которая рассказывала основные правила съёмок на стройках. Возвращалась и работала с Мариной над рекламными буклетами. Иной раз вызывал Борис Аркадьевич и выстраивал передо мной очередную бригаду для фотографий на пропуска. Даже Иван Александрович находил время, чтобы меня проведать.
А вечера я часто проводила с Женей. У неё на каждый случай были особые друзья, которые между собой редко пересекались. С кем-то играла в маджонг, с кем-то ходила в кино, с кем-то любила посидеть на кухне за чашечкой чая и разговорами ни о чём. Я тоже стала особой компанией, правда, так и не определилась, к какой группе меня причислить.
Из стопки книг взяла «Дом духов» Исабель Альенде, но опять ничего не прочитала, кроме первой страницы. И даже таинственный зачин «Баррабас появился в доме, приплыв по морю» не возбудил любопытства, чтобы выяснить, что же с ним случилось, и не был ли он тем самым Карабасом.