«…Если рассматривать вопрос с позиций, скажем, натуропатии: чем меньше продукт подвергался обработке перед употреблением, тем он полезнее для здоровья. Возьмем табак… Сигареты дорогих сортов подвергаются обработке в степени просто недопустимо высокой… напитываются всякими смолами, ментолами и прочими вредными для здоровья составляющими… а вот сигареты дешевых сортов… или папиросы… „Прима“, например, или „Астра“… брррр…»
Так рассуждала я еще полчаса назад, с грустью глядя на две последние сигареты, оставшиеся в пачке, этикетка которой свидетельствовала об и так уже очень недорогом их сорте. Но как только воображению предстали такие названия, как «Прима» и «Астра», в зобу, как говорится, дыханье сперло, и волей-неволей пришлось направить рассуждения в другое русло.
Я стала думать о том, как мне правильнее будет поступить, если сию же минуту не зазвонит телефон, предвещая перспективу жизненно необходимых денежных поступлений. Что доблестнее будет для души – утопиться, застрелиться или повеситься? О! Точно! Правильнее всего – отравиться! Именно так и поступить! Купить пачку «Примы» и выкурить ее враз. Всю, до последней капли не подвергавшегося ни малейшей обработке никотина! Пускай прервется биение жизни младой! И не поминайте лихом тогда гениального частного детектива Татьяну Иванову вы, подлые натуропаты. Так и напишите в некрологе: «Прима скончалась от „Примы“».
Да-а-а-а… Каламбур, чтоб его… чтоб ему…
И в этот момент раздался долгожданный телефонный звонок.
Судорожно рванувшись к телефону, я опрокинула стул и благодаря этому неожиданному обстоятельству вдруг осознала, что слишком резкие порывы не пристали солидному и многоопытному профи, каковым я, несомненно, являюсь. Что подумает клиент (надеюсь, это звонит клиент), если услышит в трубке запыхавшийся голос, прерывающийся от радости – что наконец-то в голубой дали забрезжила перспектива работы и связанного с ней вознаграждения.
Сообразив все это, я выдержала паузу, в течение которой перевела дыхание и успокоила сердцебиение, и, взяв трубку только после третьего гудка, солидно и спокойно сказала в нее:
– Алло?
Из трубки раздался взволнованный женский голос, вежливо и неуверенно поинтересовавшийся:
– Могу я услышать Иванову Татьяну?
– Да, слушаю вас.
– Ах… Здравствуйте… Видите ли… мне порекомендовали… Это правда, что вы занимаетесь частными расследованиями?
– Занимаюсь. У вас какие-то проблемы?
– О… Все это так неприятно… и неожиданно… и…
В трубке послышались подозрительные всхлипывания, и я посчитала своим долгом принять меры к успокоению расстроенной женщины. Что проку будет мне с нее, если она сейчас разрыдается или впадет в истерику?
– Пожалуйста, не волнуйтесь так. Просто расскажите, что случилось, и мы вместе подумаем, чем можно будет вам помочь.
– Ах… если бы вы только знали, как мне сейчас тяжело… И я никогда раньше не имела дел с милицией или с частными детективами… Видите ли… у меня погиб муж…
В трубке повисла долгая пауза, в течение которой, как можно было предположить по доносившимся оттуда неясным и приглушенным звукам, активно использовался носовой платок. Судя по началу, разговор обещал затянуться до вечера. Но давить на клиента не в моих правилах, и оставалось только терпеливо ждать.
– Ну вот, – все еще всхлипывая, через некоторое время продолжила женщина. – Видите ли, он преподает историю… в Покровске… то есть… преподавал…
Чувствуя, что в дело вот-вот снова пойдет носовой платок, я решила немного направить мою чувствительную собеседницу в нужное русло.
– Ваш муж – учитель?
– Нет, он преподаватель вуза. Профессор… Позавчера он не вернулся вечером домой после лекций. Утром я сообщила в милицию, а уже днем узнала, что его тело нашли в Покровском морге…
Женщина снова разрыдалась.
Даже принимая во внимание мое катастрофическое финансовое состояние, я все-таки не могла сдержать раздражение. Ох уж эти бабы! Все-таки мужики если звонят по делу, то о деле и говорят. А эти… как заведут…
Но от того, чтобы бросить трубку, я была еще достаточно далека, поэтому, когда очередной приступ рыданий прошел, решила взять инициативу в свои руки.
– Вашего мужа убили?
И зачем я спросила? Знала же, с кем говорю!
Еще минут через пять, когда она снова успокоилась, я, отказавшись от попыток добиться чего-то конкретного в нашем разговоре, спросила наобум – первое, что пришло в голову:
– Это, наверное, большая потеря для вас?
– О да! Вы знаете, ведь у нас нет детей. Муж – единственный близкий мне человек. И какой это человек, если бы вы знали! Добрый, отзывчивый, мухи не обидит! И такая жестокость! Ведь его избили, вы только подумайте – избили до смерти!
Вот уж действительно, не знаешь, где найдешь, где потеряешь. И спросила я вроде бы совсем не о том, ан вот она – удача! Итак, судя по всему, муж моей собеседницы позавчера вечером, во вторник, не вернулся домой с вечерних занятий. Причем занятия происходили не в Тарасове, а в соседнем Покровске. На следующий день, в среду – вчера, жене сообщили, что его тело находится в Покровском морге. Неудивительно, что женщина все еще под впечатлением. Но все-таки процесс общения хотелось бы как-то активизировать.
– Что вам сказали в милиции?
– Ах… если бы вы только знали…
О черт!!!
– Видите ли, они ничего не хотят делать. Сказали, что какие-то хулиганы… Но какие могут быть хулиганы: Толечку все обожали, студенты… они просто души в нем не чаяли… Прошу вас, разберитесь, пожалуйста, нельзя допустить, чтобы такое жестокое преступление осталось безнаказанным!
А милиция-то, пожалуй, угадала. Человека поздно вечером избили до смерти на улице – типичный случай для малолетних хулиганов и наркош. Серьезный убийца не станет использовать такие несолидные и рискованные методы – мало ли кто может увидеть избиение на улице?..
Похоже, дамочка позвонила мне напрасно. Но тут в моем подсознании всплыли недавние рассуждения о преимуществах дешевых папирос перед дорогими сигаретами, и это заставило меня посмотреть на вопрос с другой точки зрения.
Если человек обращается к частному детективу за помощью, значит, он нуждается в ней, и отказывать ему недопустимо. Тем более если эта помощь оплачивается. Раз уж взволнованная дама на том конце провода считает, что я должна заняться этим делом, – извольте, я займусь. Проведу дополнительное расследование, проверю подозрительные контакты, изучу возможные мотивы. И если в результате всего этого я приду к тем же выводам, что и доблестные органы внутренних дел, это только докажет еще раз профессионализм и добросовестность нашей милиции. А гонорар – сам по себе. Работа сделана – извольте оплатить!
Конечно, рассуждения мои на фоне рыданий расстроенной женщины, только что потерявшей мужа, выглядели очень цинично, но в моей профессии, как и в некоторых других, нужно уметь абстрагироваться, иначе недолго и умом тронуться… Я решила внести ясность в главный вопрос:
– Вам известны мои расценки?
– Да, конечно. Насчет этого вы не беспокойтесь, мы имеем средства. Главное, чтобы злодеи понесли заслуженное наказание!
– В таком случае необходимо встретиться, чтобы заключить договор, и, кроме того, я хотела бы более подробно ознакомиться с обстоятельствами дела.
Записав адрес, я получила косвенное подтверждение платежеспособности своей новой клиентки. Квартира, которую мне предстояло посетить, находилась в доме, расположенном в одном из самых престижных районов Тарасова – на набережной Волги.
И вот теперь, спустя полчаса после всех вышеописанных событий, я мчусь в своей неизменной и ненаглядной «девяточке» навстречу новым приключениям.
По результатам предварительных переговоров с женой убитого профессора у меня сложилось твердое убеждение, что конкретика – не ее стихия, и я мысленно набросала для себя примерную формулировку задания, которое от нее получу. Скажем, так – мадам поручает мне провести дополнительное расследование по факту кончины ее мужа и определить причины наступившей смерти. Это на первых порах.
Что же касается представления пред очи заказчика самого убийцы, то, если версия милиции верна и это рядовое хулиганство, сделать это будет не так-то просто. Поди угадай, кто именно из нескольких тысяч неуравновешенных подростков оказался в тот вечер в опасной близости от несчастного профессора! Поэтому вторую часть расследования, если таковая понадобится, нужно будет начинать не раньше, чем удастся найти хоть что-нибудь, наводящее на след.
Впрочем, нечто подсказывает мне, что дамочка, к которой я еду, начнет именно со второй части. Думает, что если уж она обратилась к частному детективу, то не успеет и глазом моргнуть, а уж убийца – вот он!
Надо будет в разговоре ненавязчиво сориентировать ее, что во всяком деле есть своя технология, и любая работа – это не сиюминутное действие, а процесс, протяженный во времени. И это время должно оплачиваться.
Кажется, я сама себе заговариваю зубы. Как и всякий профессионал, я не успокоюсь, пока не дойду до конца и не выполню именно ее – ту самую пресловутую вторую часть: пока не найду убийцу. А дельце это, судя по началу, тот еще «глухарь», и найти преступника будет не так-то просто.
Испугались вы, Татьяна Александровна, вот в чем все дело! Испугались, что можете не справиться и профессиональное самолюбие ваше пострадает. Поэтому и рассказываете сами себе истории разные. «Первая часть» да «вторая часть»! Сомневаетесь, так нечего и ехать.
Ну это уж дудки! Чтобы я – профессионал до мозга костей, ас, зубр, монстр – не нашла каких-то сопливых ублюдков?! Да из-под земли достану! За шиворот приволоку!
В таком боевом настроении я припарковала машину возле нужного дома, поднялась на третий этаж и позвонила в дверь.
Мне открыла дама (именно дама, по-другому не назовешь) чуть старше средних лет, не по-домашнему ухоженная, в очень приличном, хотя и немного старомодном, домашнем платье с небольшой гранатовой брошью у горловины.
– Надежда Сергеевна, – представилась она. – Проходите, пожалуйста.
Пройдя по слабо освещенному коридору, в глубине которого угадывались двери, ведущие как минимум еще в три-четыре комнаты, мы оказались в гостиной, весьма недурно обставленной.
«А квартирка-то ничего себе – ковры, картины… Бабушкино наследство?»
Меня такие признаки благосостояния только обрадовали. Значит, проблем с оплатой действительно не будет.
– Присаживайтесь, – пригласила Надежда Сергеевна, гостеприимно указав на диван подозрительно антикварного вида.
Я села, стараясь не оставлять слишком глубоких вмятин, и попросила ее рассказать со всей возможной подробностью о том, что же произошло за последние два дня.
– Вы меня, пожалуйста, простите – наш разговор по телефону получился несколько сумбурным, но мне действительно все еще трудно прийти в себя после происшедшего.
– Нет-нет, что вы! Конечно, я понимаю, потерять близкого человека – это…
– Вы знаете, в таких случаях обычно спрашивают: не было ли каких-нибудь предпосылок, угроз, каких-нибудь подозрительных фактов… Но уверяю вас – ничего абсолютно! Все шло как всегда: работа – дом, тихо и спокойно.
– Кстати, раз уж вы упомянули о работе: нельзя ли об этом поподробнее – где именно работал ваш муж, каким был его обычный график?
– Да, конечно. Раньше мы оба работали в Тарасове, в Техническом университете, но лет шесть назад Анатолию Федотовичу предложили должность заместителя заведующего кафедрой в Покровском институте кооперации, и он согласился. С тех пор и работает там… работал… Преподавал историю, вел семинары, занимался со студентами дополнительными исследованиями – все как обычно. С понедельника по среду у него были занятия на вечернем отделении. Они заканчиваются не поздно – в девять часов вечера, поэтому я и не волновалась сначала, но потом…
Мне показалось, что самообладание готово уже изменить моей собеседнице, но она сумела удержать себя в руках.
– Это практически все, что я могу сообщить вам конкретно о самом происшествии. В четыре утра, так и не дождавшись мужа, я позвонила в милицию, а где-то около двух часов дня мне сообщили, что в Покровском морге находится тело мужчины, по приметам похожего на моего мужа. Я поехала туда… Ах если бы вы знали, что мне пришлось пережить…
Рядом с диваном на небольшом столике стоял графин с водой, и я поспешила налить стакан и предложить его своей собеседнице.
Все-таки зря я наезжала на нее. Это вам, Татьяна Александровна, давно уже примелькались изуродованные трупы и всевозможные проявления человеческой порочности, а непривычная к эксцессам тепличная интеллигенция и в ночных кошмарах такого не увидит. Учитывая обстоятельства, моя мадам держится еще молодцом. Другая на ее месте не то что расследование заказывать – свою фамилию забыла бы.
– Убийство произошло в Покровске, – продолжала Надежда Сергеевна, выпив воды, – и расследование ведется покровскими органами внутренних дел. Они установили, что смерть произошла в результате побоев. Причем характер ссадин и синяков свидетельствует о том, что нападали несколько человек. Они склоняются к тому, что это хулиганская выходка радикально настроенной молодежи. Из вещей ничего не похищено… да и нечего было похищать, крупных сумм Толечка с собой не носил, мобильным телефоном не пользовался – он не очень любил разные нововведения…
– Какие-нибудь особые улики на месте преступления были?
– Передо мной они не особенно распространялись, но по разговорам я поняла, что улик не было и что дело это считается почти безнадежным… Поэтому очень вас прошу – помогите!
– Разумеется, я сделаю все, что могу. Но для этого и вы должны помочь мне. Если вы не подозреваете каких-либо предпосылок к совершению такого преступления…
– Нет, абсолютно никаких!
– …то для начала мне необходимо будет проверить всех, с кем ваш муж поддерживал наиболее частые контакты. Вспомните, с кем он больше всего общался, дружил, имел общие интересы.
– Это будет нетрудно, поскольку живем мы достаточно замкнуто. С коллегами по старой работе, почти со всеми, мы давно уже не общаемся, как говорится: с глаз долой – из сердца вон. А в Покровском институте Анатолий Федотович плотнее всего контактировал с Владимиром Павловичем Залесским с кафедры экономики. Они вместе организовывали курсы повышения квалификации или что-то в этом роде… Я не очень вникала. Ну и еще можно назвать Веру Иосифовну Зильберг. Она преподает философию в Техническом университете в Тарасове. Когда мы с мужем еще работали там, мы были очень дружны. Часто ходили в гости друг к другу, как это называют – дружили семьями. Но потом Верочка рассталась со своим мужем, у нее был очень тяжелый период, и мы стали видеться реже. Ну а когда мой муж стал работать в Покровске, она и вовсе перестала заходить к нам. Но я знаю, что Толечка поддерживал с ней связь: у них еще со времени совместной работы в университете остались какие-то общие профессиональные интересы. Что-то связанное с исследованиями или с какими-то курсами… Я не старалась слишком подробно вникать в дела мужа: сама я преподавала немецкий, и проблемы историко-философские довольно далеки от меня.
– Если я правильно поняла, сейчас вы тоже не работаете в Техническом университете?
– Да, совершенно верно. Когда мужу предложили новое место работы, он сказал, что теперь будет зарабатывать вполне достаточно для того, чтобы я могла сидеть дома. У меня небольшие проблемы со здоровьем, да и возраст дает себя знать, а работа преподавателя требует иногда больших нервных затрат. Но я не совсем пенсионерка. Освободившись от обязательных занятий в университете, я получила возможность заниматься репетиторством и в плане денежных доходов скорее выиграла, чем потеряла. Но все это пустяки. Главное сейчас – найти преступников!
Увы! Предчувствия не обманули меня. Ни одного мотива, ни одной зацепки, а ей преступников подавай! Придется дамочкину прыть слегка попридержать. Да и об оплате не мешало бы напомнить. Я призвала на помощь все дарованную мне вежливость и галантность и начала свою речь, которая должна была дать представление моей собеседнице о трудностях и превратностях работы частного детектива, а мне – обеспечить получение авансовых платежей.
– Да, разумеется, найти преступников – это самое главное. Но вы, конечно, понимаете, что поимка злоумышленника – это уже результат, а мы с вами еще в самом начале процесса. Мне потребуется некоторое время (здесь я еле удержалась, чтобы не сказать «и деньги»), чтобы обследовать место преступления, изучить возможные версии, найти улики… То есть проделать всю ту работу, за которую вы мне и платите.
Клиентка моя оказалась даже догадливее, чем я предполагала. Только лишь услышала напоминание об оплате, она предложила выплатить аванс. Но я все-таки условилась с ней, что пока берусь только за то, чтобы подтвердить или опровергнуть заявленные органами милиции причины смерти ее мужа, а дальнейшее расследование будет зависеть от того, что мне удастся установить, закончив первую часть. Не удержалась-таки я – брякнула про эту дурацкую «первую часть».
Мы, как обычно, условились, что все текущие расходы по делу клиент тоже обязуется возместить, и я отправилась домой, по дороге пытаясь набросать в уме приблизительную схему своих дальнейших действий.
Как и ожидалось, личная встреча с клиентом так же мало обогатила меня информацией, как и телефонный разговор. Придется начинать с самого начала. А самое начало находится у нас в славном городе Покровске, через реку от Тарасова. Ехал Грека через реку, видит Грека – в реке… труп. Юморок, скажу я вам… профессиональный.
Так! Завтра встать пораньше, хватит бездельничать, и бодренько, с утреца – в Покровский морг. После обеда так и жди, что все пьяными будут, никаких концов не найдешь. Правда, большая загадка – с какой стати они меня туда пустят трупы осматривать, даже будучи трезвыми. Ладно, что-нибудь придумаем, не впервой.
Потом – на место преступления. Институт кооперации, думаю, найти будет несложно, а переулок, в котором все произошло, – неподалеку. Кстати, как этот переулок называется? Я хотела было достать блокнот, в который записывала основные данные по этому делу, но тут какой-то лихач впереди меня пошел на двойной обгон, чуть не столкнулся со встречной машиной, со всех сторон, как водится, стали сигналить, а мне пришлось резко тормозить и маневрировать. Нет, спокойнее всего «думать мысли» дома.
Я заехала в магазин и истратила часть полученного аванса на кое-какие продукты, а главное – на кофе и нормальные сигареты, и, приехав домой, смогла наконец насладиться любимым напитком и дымом неприлично дорогих сигарет, напичканных очень вредными для здоровья эфирными смолами.
Итак, что же мы имеем? А имеем мы институтского профессора, безобиднейшего и тишайшего человека, если верить словам жены, которого поздним вечером после занятий забили до смерти неизвестные лица в одном из переулков недалеко от института.
Вопрос первый: чем забили? Просто кулаками или у них были какие-то орудия? Это выяснится завтра, в морге.
Вопрос второй: кто забил? Недовольные студенты? Жена говорит, что они в нем души не чаяли, но все может быть. Десятеро души не чаяли, а одиннадцатый – люто ненавидел. Так что в качестве версии можно принять и студентов. К тому же и время, и место преступления тому способствуют. А если не студенты – тогда случайные прохожие, а таковыми могут быть все, кто угодно. Да, именно это не нравится мне в новом деле! Если профессор – жертва случая, вся надежда только на такой же случай: неожиданные свидетели или нечаянно оброненный в пылу драки паспорт с пропиской. Впрочем, время покажет, отчаиваться рано. Есть еще и третий вариант – нанятые убийцы. Но как-то слишком уж несолидно. Нанять киллера стоит денег, и немалых, у какого-нибудь ханыги таких не водится, а человек серьезный не станет заказывать избиение в темном переулке. Вот разве что действительно – заказывали избиение, а не убийство? Какой-нибудь огорченный коллега (тот же Залесский) обиделся на что-то да и нанял дешевеньких бомжей (или тех же студентов), чтобы они отдубасили хорошенько господина профессора. А он, паче чаяния, возьми да и скончайся. Надо будет в беседе с коллегами эту тему пробить.
Третий вопрос: за что? То есть – мотив? Здесь пока ясно только одно – не ограбление. И косвенно это свидетельствует против версии о случайных прохожих. Гопники и прочий сброд наверняка не преминули бы обшарить карманы, а у профессора, похоже, не пропала даже мелочь из кошелька. Но, в общем и целом, с мотивами пока глухо. Надеюсь, что в процессе расследования проявится что-нибудь подходящее. Если, например, Залесский…
Но, впрочем, нет. Строить догадки и предположения, не имея перед собой фактов, – последнее дело. Выдвижение конкретных версий отложим на завтра, а сегодня займемся утолением волчьего аппетита, который после целого дня разговоров и раздумий, подстегнутый кофе и сигаретами, начинает уже заводить у меня в животе весьма недвусмысленную музыку.
Этот день был закончен валтасаровским пиром, и, уничтожив солидную часть съестного, закупленного в магазине, я завалилась спать, довольная и объевшаяся.