Видно, что повариха сильно удивилась, когда вместо завтрака в комнате я зашла на кухню, но не возразила и не пыталась показать мне, как я здесь всем мешаю. Приятная женщина, я так рада, что первое впечатление не оказалось обманчивым. Вот сижу, хлюпаю зеленый чай, сырком заедаю и все это под байки, какой Ярослав Владимирович хороший хозяин. А мне ведь интересно, я очень хочу узнать его чуточку лучше.
В какой-то момент повариха пытается перевести тему на меня, мол, я мудро поступила вчера с Егором, но я увиливаю. О себе я и так все знаю, а разговор о Егоре мысленно перебрасывает меня к пикантным событиям, свидетелем которых он стал.
Нет уж, лучше о Ярославе Владимировиче. И я с улыбкой киваю, когда она снова принимается его расхваливать.
– Повезло вам с мужем, – улыбается повариха.
И здесь не спорю. Кому расскажи – не поверит: обычная провинциальная девушка, которая о принце и не мечтала, попадает в настоящую сказку с настоящим, живым королем. На безымянном пальце у меня кольцо с желтым бриллиантом, шкаф трещит от дизайнерских шмоток, и завтракаю я в бело-коралловом платье в горошек от Лилии Пустовит. Глянула в зеркало прежде чем вниз спуститься, и сама себе позавидовала. Если бы мы встретились с Яром сейчас, я бы поверила, что могла ему понравиться, а тогда – в джинсах и майке с оптового рынка… Сработал эффект неожиданности и случай, а так он бы вряд ли меня заметил. Я даже на фоне Ларисы явно проигрываю. Она – яркая, легкая, взбалмошная шатенка с приветственной в глубоком вырезе грудью, а я…
А я – это я. Самоедством не занимаюсь, но и цены себе не набиваю.
В общем, сижу, чаевничаю, всем, как мартовская кошка, довольная и вот на кухню заходит мрачный Егор. Вместо доброго утра пробубнил что-то невразумительное и на стул напротив взобрался.
– Ты чего такой задумчивый с утра? – спрашиваю, пока повариха балует его блинчиками с земляничным чаем. А сама прикидываю, что Яр, наверное, тоже на кухне завтракает и только я по-королевски, с доставкой.
– Настроения нет, – говорит он и еще мрачней делается.
– Создай, – делюсь опытом.
– Интересно, как? – бросает язвительный взгляд, и прям расцветает от перспективы, что можно с кем-то погрызться. – Пройтись в парк, выпить по сладкой газировке?
– Это мне от чая плохо было, – вру.
– Ну коне-ечно, – тянет недоверчиво, и прыскает в кулачок. А я и сама готова рассмеяться, как вдруг… одна мысль подкрадывается, окапывается незаметно и елозит, елозит… А с чего все решили, что плохо мне именно от газировки?
Отставляю чай, и мчусь в комнату. Набираю Яра, потом до меня доходит, что он может быть очень занят, но раз взял трубку, спрашиваю, что хотела.
– Яр, а с чего ты решил, что я отравилась газировкой?
– А ты не отравилась? – подшучивает.
– Нет, – говорю, – мне было плохо…
– Ах, все-таки?
– Да, – киваю, будто он может меня видеть, – но почему ты решил, что плохо мне было именно от газировки?
– Ну а что ты еще ела вне дома? Сладкую вату и мороженое? Да, но Егор чувствовал себя хорошо.
– Я пила чай, – выдавливаю, холодея от осознания, что попала в точку.
– Я тоже пью по утрам зеленый чай, Злата, – говорит муж сдержанно, но видно, что ему разговор перестает нравиться.
– Да, но…
Не знаю, говорить ему или нет, потому что одно дело – мои подозрения, и другое – факты.
– Что "но"? – въедливо интересуется.
– Пока ничего. До вечера, – нажимаю отбой, но тут же идет вызов.
– Что "но", Злата?
Ох, голос как вечная мерзлота, и я застываю в нерешительности. Не хочется оговорить человека просто так, тем более что сама вчера за него вступилась, и вообще, на все должны быть причины, а я их здесь в упор не вижу. Только знаю, что права, но не знаю, почему все именно так.
Но если не скажу мужу о своих сомнениях, так и буду терзаться и возводить мысленно напраслину – лучше уж выговориться, выслушать, как я заблуждаюсь и закрыть тему.
– Яр, – решаюсь, – я вчера пила чай в салоне.
Он молчит, и я сожалею, что начала этот разговор, к тому же, он наверняка занят, а тут я…
– И он был теплым и каким-то… невкусным…
Не понимаю, зачем продолжаю рассказывать об этом чае, уже хочу снова нажать отбой, когда слышу спокойный голос Яра.
– Я тебя понял. – И отбой нажал он.
Ругаю себя, чертыхаюсь, как сапожник, и конечно, мало мне выглядеть дурочкой перед мужем, нужен еще и свидетель моего сквернословия. В дверях совершенно беззастенчиво стоит Егор. Ситуация его явно развеяла, потому что и следа нет мрачности и дурного настроения. Смотрит задумчиво, будто в уме геометрическую задачку решает, а потом говорит мне совершенно безэмоционально:
– Она была его любовницей.
– Кто? – это вопрос из разряда обычных, когда знаешь о ком речь, но оттягиваешь момент.
– Администратор в салоне.
Егор выходит из комнаты – типа, цирк уехал, а забытый клоун уже не весел. Через минуту, правда, возвращается. Я слышу его шаги по ковролину, слышу вздох, удачно сымитированный под сочувственный, слышу шорох на кровати. Перевожу взгляд и вижу карандашные рисунки на альбомных листах. На них темноволосая девушка с короткой стрижкой идет в длинном сарафане по пляжу. Темноволосая девушка сидит на берегу, словно в ожидании своего Грея. Темноволосая девушка дремлет, прислонившись к окну покрытого инеем трамвая…
Смотрю на нее и не вижу ничего, что бы могло вскружить голову такому мужчине, как Яр. Я представляла ее совсем иначе, девушку, чьи портреты мой муж хранит уже несколько лет.
Насмотревшись, собираю рисунки, иду в кабинет Яра, кладу в верхний ящик.
– Я хочу, чтобы ты перестала питать иллюзии, – говорит Егор, но я отодвигаю его, возвращаюсь в комнату и запираю дверь: хватит с меня на сегодня его визитов.
Но мальчишка упрямый, я стою по одну сторону двери, он прислоняется с другой и говорит:
– Ты видишь, что тебе хочется, даже не вглядываясь толком. Посмотри на моего брата внимательней. Посмотри на меня. Да весь этот дом – мишура.
Я отмалчиваюсь, опускаюсь вдоль двери и глубоко дышу, чтобы не расплакаться от обиды. Почему когда ты нараспашку, кто-то норовит плюнуть, чтобы ты запахнулся? Брат моего мужа меня не переносит. Мой муж дорожит незнакомой девушкой, а я…
Губы начинают подрагивать, но не поддаюсь. Пусть так, один ненавидит, второй любит другую, но зато теперь я знаю, что в моей виртуальной сопернице нет ничего особенного. Как и во мне, впрочем.
Но у меня преимущество: она неизвестно где, а я с Яром.
Прежде чем распахнуть дверь, предусмотрительно отхожу на шаг. Так и есть, мальчишка вваливается спиной в комнату и сопит обиженно – мол, че разбудила? А потом замечает мою улыбку и, сдается мне, собирается покрутить пальцем у виска. Но только действительно идиот поделится стратегическими планами ради минутного оправдания. Пусть думает себе, что хочет, пусть взламывает еще какие-нибудь секреты Яра, а я буду идти по осколкам своих грез, но не в сторону, а приближаясь.
– Ты сюда? – спрашиваю мальчишку и пока соображает, что ответить, обхожу, оставляя открытой дверь. Пусть копается в вещах, пусть палит, если денег брата не жалко, а я хочу вдохнуть свежего воздуха, хочу вырваться из золоченого окружения.
Водитель настаивает, чтобы сопровождать меня, пожимаю плечами – пусть. Иду вдоль особняков за высокими заборами, в ту часть парка, что не тронута деньгами и цивилизацией. Вдали слышны детские голоса, но здесь почти никого нет. Один-два прохожих с маленькими собачками. Люди одеты просто, не на показ, а именно для прогулки с животными, под шорох высоких деревьев.
Одинокая лавочка с пылью и облупленной краской. Сажусь на нее. Рядом присаживается водитель. Молчим, пока звонок мобильного не разрывает приятную тишину. Не мой мобильный, а водителя.
– Да, Ярослав Владимирович. – Пауза. – Да.
Водитель передает трубку мне.
– Да? – спрашиваю спокойно, так, будто не видела рисунков девушки и будто меня они не задели. Но радость от звонка мужа изобразить не выходит. Чувствует или скорее – уже в курсе, что я видела портрет его незнакомки. Голос его так же спокоен, но почти осязаю пульсирующее в пространстве недовольство.
– Я хочу, чтобы ты еще раз подумала о моем вчерашнем предложении, – и уточняет, не дожидаясь встречного вопроса. – Ты хочешь руководить салоном? Я сегодня уволил администратора.
Водитель усиленно притворяется деревом, делая вид, что не слышит нашего разговора, но я ловлю его взгляд и становится дико неловко. Небось, думает, что я расчищаю себе дорожку к карьерной лестнице и капиталам. И мне все равно, но не хочу, чтобы даже подобие такой мысли мелькало у Яра.
– Нет, – говорю, – не хочу. Я ничего в этом не понимаю.
А потом у меня мелькает почти сумасшедшая идея, хотя и не более сумасшедшая, чем идея со свадьбой.
– А что, если Лариса? Это ее мир, она обожает все эти пилинги, маски, спа…
Слышу, как Яр вздыхает. Не привлекает его эта кандидатура, хотя она в разы лучше моей, но помедлив, он соглашается.
– Как хочешь.
– Спасибо! – восклицаю радостно.
И уже думаю, как осчастливлю подругу, и сколько будет восторга и вообще, когда Яр добавляет:
– Тебе нужно научиться думать не о ком-то, а о себе, Злата.
Пытаюсь придумать логичные доводы против, не успеваю.
– Иначе ты не выживешь в моем мире.
Двумя руками вцепляюсь в телефон, боюсь, что выскользнет из повлажневших ладоней. Прижимаю сильно к уху и жду, когда скажет дальше, потому что это еще не все, чувствую, знаю, и не хочу слышать, что скажет, а придется. Ну же? Мысленно поторапливаю, и получаю свою порцию соли.
– Не думай о рисунках, не накручивай себя. Ты их больше не увидишь.
Он нажимает отбой, а я так и сижу с телефоном возле уха. Он сказал, что рисунки я больше не увижу. Мне бы радоваться, мне бы не читать между строк, но я прочла и радости нет и в помине. Рисунки я не увижу – да, но он не сказал, что их уничтожит. Просто спрячет, а сам…
Заставляю себя вернуться к реальности. Мне ли бояться, что Яр будет думать о незнакомке? Днем он работает, ночью он мой, со мной, и ему не до мыслей о другой девушке. Представить ее вместо меня? Тоже вряд ли он может, у нас ничего общего, начиная от цвета волос, прически и заканчивая фигурой.
Вернув телефон водителю, откидываюсь на пыльную спинку лавки, прикрываю глаза от яркого солнышка. Так и сижу, оттаивая, пока что-то не упирается в правое плечо. Водитель слева, размышляю лениво, а кто примостился с другой стороны?
Ага, понятно…
Кряхтение стариковское прекращается – уселся, значит, а голову мне на плечо склонил.
– Хорошо устроился, – намекаю, чтобы отодвинулся.
А он мне так, со смешком и довольный собой и жизнью:
– Спасибо, – и еще и руку под мою просовывает.
Тоже мне, подкидыш нашелся.
– Задания все сделал?
– Неа, – и еще радостней, чем до этого.
– А что тогда по парку разгуливаешь?
Пытается отмолчаться, но его сдает водитель:
– У Егора через двадцать минут как раз занятие по польскому.
– Прогуляю, – спохватывается он.
– Я тебе прогуляю! – угрожаю я.
– Да я все равно язык лучше этого профессора знаю!
– Попрактикуешься лишний раз.
– Лишний! – хватается за слова. – Лишний, правильно!
– Нет, – признаюсь, – это я ошиблась. Не всем языки как тебе даются. Не лишний, а запасной.
Открыв глаза, замечаю довольную рожицу. Как же, похвалили и вроде бы ненароком. Вот и умный, и не по-детски взрослый, а все равно ребенок. И нравится мне гораздо больше таким, чем когда включает невольно "старость".
Мы медленно идем по дорожке к дому, водитель отстает, чтобы могли говорить вольно. Конечно, все уже знает, в курсе сегодняшнего конфликта. Несколько дней замужем, живу в охраняемом замке, а такое ощущение, что на виду в зоопарке.
– Этих рисунков нет в столе, я заглядывал, – делится приключениями мальчик.
– Знаю.
– Наверное, – чешет задумчиво макушку, – он приказал их сжечь?
– Наверное, кто-то начитался романтики?
Невероятно, но он смущается, правда, всего на секунду. И вот снова важно вышагивает, бросая высокомерные взгляды на старичков с песиками. То ли дает себе зарок, что никогда не заведет такого мелкого четвероногого приятеля, то ли что никогда не постареет.
– Если у твоего брата еще есть в шкафу скелеты, давай уж одним махом, – предлагаю.
– Ага, мне и за это влетит! – тараторит возмущенно, словно это я его заставила лазить по чужим шкафчикам.
Мысленно, как и в разговоре с Яром, вскрываю двойное дно. Значит, скелеты есть. Ну что ж, у короля оказалось приданое…
По возвращении первым делом заглядываю в гардеробную – все вещи на месте. Странно. Чем же Егор занимал себя, когда я ушла? На лавку подсел где-то через полчаса, а до этого? Не верю, что корпел паинькой за уроками. В ванной тоже все мои баночки на месте, зубная щетка жива, но я на всякий случай принюхиваюсь к ней. Как будто из стаканчика не отлучалась.
Хм, думаю, думаю…
В раздумьях кручу в руках свой телефон, на автомате просматриваю, кто звонил и натыкаюсь на список исходящих вызовов: мама, бабуля, отец.
Твою ж!..
Вдох-выдох, вдох-выдох…
Первой набираю бабулю – она у меня более современных взглядов и даже если мальчишка вел себя как подонок, сумеет поставить его на место.
– Бабуля, – спрашиваю после заверений, как рада ее слышать и все такое, – а тебе что, Егор звонил?
– Звонил, – хихикает, как девчонка. – Смешной такой, очень серьезный.
– А что он хотел?
– Сказал, что у него никогда не было бабушки и мечтает со мной познакомиться. Приглашал в гости. – Смеется. – Так что жди, внученька, я тоже на правнука посмотреть хочу. Твоего-то могу и не дождаться, а здесь приемный, но зато уже почти взрослый.
– А… больше ничего не говорил?
– Сказал, что забронирует билеты и пришлет машину, чтобы встретить на жд вокзале. Я вот уже и вещи пересматриваю, какие взять. А ты что же, против?
– Да нет, – отмазываюсь, а сама прикидываю, что скажет Яр, если мои родственники нагрянут. Они простые, не голубых кровей и не условно-зеленых, как некоторые. Хотя, может, волнуюсь зря? Может, он только бабулю зазвал? – А маме, не знаешь, зачем он звонил?
– Как это не знаю? – обижается бабуля. – За тем же! Сказал, что подолгу не видит своих родителей, и хочет познакомиться с твоими. Ну а про билеты и машину я уже тебе рассказывала. Не склеротик – вспомнишь.
Хорошо, что рядом чудом оказывается кресло, в которое я падаю.
– Бабуль… – прочищаю горло, – а они… тоже… вещи перебирают?
– Да не-ет, не волнуйся. Они уже их собрали, – добивает меня бабушка.
Я быстренько с ней прощаюсь, целую воздух перед трубкой и спешу вниз на поиски того, кого лично, своими руками и прямо сейчас…
Заметив мальчишку в гостиной, кривящего нос напротив степенного джентльмена в костюме, смотрю в расширяющиеся от ужаса глаза и честно предупреждаю, размахивая телефоном:
– Я прибью тебя!
Он взвизгивает, прячется за диван и оттуда торопит человека в костюме:
– Да когда же мы начнем заниматься?! У нас ведь урок! Пропускать нельзя!
– Но ты ведь только что его отменил, – разводит руками мужчина, посмеиваясь в усы.
А я между тем приближаюсь…
– Да пошутил я! – уверяет мальчишка, и смотрит попеременно то на меня, то на преподавателя, выбирая меньшее зло.
– Но я уже собрался уходить, – замечает мужчина, надевая шляпу.
– Моя бабушка и родители уже собирают вещи, – шиплю я, делая еще один шаг к темноволосому чертику.
– Но я хочу заниматься! Двойной тариф! – восклицает отпрыск Самарских и джентльмен, виновато мне улыбнувшись, снимает шляпу и становится между нами.
– У нас занятие, юная леди, – говорит он. – Сами понимаете, такое пропустить нельзя.
– Понимаю, – соглашаюсь я, потому что до недавнего не упускала ни одной возможности насобирать на пальто. – Но кое-кто не понимает, что лучше не будить лихо, пока оно тихо.
Мальчишка выходит из убежища, опасливо косясь на меня. Перебежками достигает лестницы и уже оттуда, приняв вид хозяина, интересуется, заломив бровь:
– То есть?
– А то и есть, – растягиваю губы в предвкушении. – Кое-кто не знаком с моей бабушкой!
Он растерянно моргает.
– Но менять что-нибудь поздно, – обнадеживаю. – Она уже собирает вещи. – А чтобы не думал, что это все на сегодня беды, мстительно добавляю: – А мои папа и мама уже их собрали!
И финита ля-хозяина жизни: на лестнице обычный мальчишка, который вляпался по самые уши, потому что вытерпеть моих родственников, когда они собираются вместе, даже я долго не в силах. А они в гости так далеко на день ехать не будут, минимум на две недели, а сумок будет словно приедут на год.
Егор понуро бредет наверх, за ним следует усмехающийся преподаватель, и у меня впереди два часа тишины и покоя.
Посмотрев на телефон, вспоминаю, что не обрадовала Ларису новой должностью. Самое время! У меня настроение возобновилось, пусть и она чуток перехватит.
Подруга верит не сразу, а когда до нее доходит, что не вру, визжит, глаголет тосты за здравие меня и моего мужа и наверняка подпрыгивает на своем видавшем виды диване.
– Я числюсь в отпуске, пусть так и считается, – говорит, откричавшись, – а я пока освоюсь на новом месте. Как думаешь, может, мне прямо сегодня начинать осваиваться?
– Ну не знаю. Может, спросить у Яра? Ты же не придешь просто так и не заявишь с порога: "Здравствуйте, я ваш новый администратор?"
– Сомневаешься? Я именно так и скажу. Хочешь со мной?
Я не очень хочу, и Лариса не настаивает. Она из тех, кто видит цель – не видит препятствий, и мнимая неловкость ей по колену.
– Дай мне телефон мужа, я уточню у него свою зарплату и немедленно поеду в салон, – приступает к делу.
Я диктую ей телефон, слушаю, как она меня целует и любит, и в эту минуту сама всех люблю. Даже темноволосого мальчишку, что уходя, смотрел на меня с упреком: мол, хотел сделать доброе дело, пригласил всех твоих, а по твоей же вине доброе дело не вышло.
Родителям я тоже звоню, хотя в словах бубули не сомневаюсь: она, в отличие от меня, отсебятину не придумывает. Мама отчитывает, что это мне должна была прийти идея познакомить их с мужем, а папа миролюбиво говорит, что пришла пора устроить зятю смотрины.
Эх, как сказать зятю о грозящем нашествии?
У Егора один преподаватель сменился другим, а я никак не найду чем заняться. На кухне посидела, перекусила, в комнате полежала, вещи еще раз пересмотрела, платье сменила на бриджи и майку. Скучно. Тоскливо. Чем занимаются богатые дамы? Смешной вопрос, мне до дамы как пешком до Панамы.
Надо было рискнуть и взяться за работу администратора, но… Неприятно мне, не хочу я работать вместо его любовницы. Тогда чем заняться? И тут я чуть не падаю от потока нежданного счастья. Да ведь это то, о чем я мечтала! Куча свободного времени и никто не мешает!
Я видела, как Макар заходил на кухню минут двадцать назад. Может, уже поел? Может, свободен? Удивляется, когда я влетаю с ошалевшими в предвкушении глазами и прошу подвезти меня в любой канцтоварный.
– Конечно, я в полном вашем распоряжении.
– После обеда?
– Нет, сейчас, – отодвигает чашку с чаем, и мы идем. То есть, он идет, а я парю и мне так легко, легко и не верится, что я раньше не догадалась.
Продавцы в канцтоварном косятся на водителя, а я к его присутствию почти привыкла. Идет и идет, ни жарко, ни холодно. Я брожу вдоль прилавков и наконец замечаю то, что искала: толстый блокнот на спирали, формата А4, как альбомные листы. Очень удобно. Выбираю несколько ручек и все, скорей бы домой!
Вот я и при деле. При любимом деле. Егора не видно – наверное, занятие еще длится, а я закрываюсь в комнате, ложусь животом на кровать, благоговейно открываю блокнот и уплываю в сказочный мир, где нет ссор и разлук, где в конце обязательно мирятся и где принц не оказывается тыквой.
Пишу, пока какой-то звук не привлекает мое внимание. Нехотя перевожу взгляд и… правильно! – вижу Егора. Стоит за окном, скребется, и смотрит просительно, мол, впустите, пожалуйста… ну что вам стоит?
– Чего тебе? – интересуюсь строго, а сама пытаюсь унять бешено бьющееся сердце. – Как ты перебрался на наш балкон? Жуть какая! А если бы упал?!
– Да я уже два года занимаюсь скалолазанием, – говорит он, ничуть не оправдываясь, а чисто чтобы меня огорошить и проникнуть в комнату. Невыносимый мальчишка! Непокорный, своевольный, нагловатый, хотя отдам ему должное – умный и изворотливый.
И вдруг у меня падает с глаз пелена.
– Ты… лев, что ли?
– Ага, – улыбается.
Вот это я неудачно попала! Да водолей со львом не уживется! И как я его раньше не почувствовала? Противоположный мне знак, с которым прекрасно враждую, и которого различаю, стоит только приблизиться, а здесь…
– Кошмар, – сокрушаюсь я.
– А ты кто по знаку зодиака? – интересуется.
Я говорю и он понятливо кивает. Видать, тоже знает о непереносимости этих двух знаков, только в моем случае все, что пишут астрологи, умножается минимум на два. Аллергия у меня на львов, а у них от меня астма.
– А в год кого ты родился? Может, хоть здесь повезло.
– Змеи.
– А, так тебе двенадцать, что-то ты щупловатый для этого возраста.
– А ты в год кого? – как змея, подготавливается к укусу.
– Овцы, – выдавливаю неохотно.
– Прикольно, – хохочет. – Ты водолей и овца. Я – лев и змея.
– Ничего прикольного, а твой брат тоже овца.
Я же помню, как он представлялся. Мне, мол, тридцать четыре, то се… У нас с ним разница в двенадцать лет – я тогда сразу отметила.
– Ага, – говорит змеиная рожица и смеется, – только он при этом еще и лев.
Вот он и отомстил мне за щуплого!
И вот где настоящий кошмар! Зоопарк, вольер с хищниками и я…
Я все еще стою?