Прошло тридцать пять дней. Время летит очень быстро, вот и середина лета. Жара в начале июля стоит неимоверная, как будто не Подмосковье, а южный берег Крыма. Глотая пыль, докатились до Москвы. Мой надувной матрасик Новак оценил как барскую блажь, и что мне некуда деньги девать. Да ещё такие деньжищи, как выразился он. Ну, наверно, и поэтому в России, так плохо всё развивалось. Помещики и начальственные люди у себя ничего менять не хотели…и не любили. А только тащили понравившееся из-за границы, когда там уже все признают и оценят. Заодно и цену накрутят. Караван же из крестьянских телег двинулся прямиком в Гусь-Мальцевский, объезжая Москву.
Обычно шумная Москва, в этот раз показалась вымершей. Если простолюдины ещё сновали туда-сюда, то благородных почти не наблюдалось. В этот раз я лучше рассмотрел особняк Мальцевых на Якиманке. Хороший такой домишка, трехэтажный. На мой избалованный взгляд человека 21 века, слишком безликий снаружи и совсем не удобный внутри.
Тут нас и застают три известия. Первая, революции в Европе, которые мне до «лампочки». Вторая, менее приятная, восстание крестьян в Тульской губернии, и ее окрестностях. И самая плохая, третья, начало эпидемии холеры. Она быстро расползается из южных районов империи на север. Дворяне в панике уезжают из городов в имения. Деловая жизнь, и так не демонстрирующая какого-либо внятного движения вперед, окончательно замерла в империи.
Мы тоже не стали испытывать судьбу и решили завтра же отправиться в Гусь-Мальцевский, хотя я надеялся побыть в Москве хоть несколько дней.
На этот раз меня пригласили на ужин, где я познакомился с сыном Иван Акимовича, Сергеем Ивановичем. Сам старший Мальцев сейчас был в Санкт-Петербурге. Сорокалетний Сергей Иванович, ну настоящий полковник его императорского величества с аккуратно подстриженной бородой и усами был проездом в Москве. На отца, кстати, совсем и не похожий. Круглолицый и плотноватый.
За ужином, как в кино. Много свечей на высоких подставках, дающих достаточно света. Лакеи в ливреях и перчатках, снующие туда-сюда. За столом много стеклянной посуды. По-моему, даже слишком. Много крымского вина, что меня удивило. Из еды было много разных паштетов и соусов, салатов и рыбы. Из мяса только котлеты. Была и разная икра, которую кстати кроме меня никто и не ел.
Само собой разговор зашёл и о политике. Ну, я им и выдал. Мол, чем больше они там между собой будут резаться в этой своей Европе, тем нам лучше. Меньше к нам лезть будут. А поддерживать надо самого слабого и по очереди, чтобы дольше между собой воевали. А русским не зевать, а деньги зарабатывать.
– Какие-то вы…крамольные мысли говорите – произнёс полковник. И возникла тишина за столом, даже лакеи замерли.
– Зато, как только они помирятся, тут же объединятся и полезут уже к нам. Пример Наполеона нас так ничему и не научил? – ответил я и уставился на полковника. Нет, явно не отец. Тут с соображалкой похуже.
Дальше ужин прошёл скомкано. Я тут же сбежал в ту же комнату, в которой спал в первое посещение. Эх, аукнется мне моя несдержанность на язык, и скорее всего и не один раз.
Утром получил двести рублей ассигнациями. Пожелание от Сергея Ивановича закончить начатое, отправились в путь. Не знаю, что уж там наплёл Новак младшему Мальцеву, но на прощанье мне были подарены два отреза сукна. Красного английского и тёмно-зеленого голландского, чтобы пошить одежду «соответствующему лицу дворянского происхождения». Ну да, поистаскалась моя «подарочная» одежда от Дмитрия Ивановича Мальцева. Да и была она хороша только для захолустья типа Воронежа. Я это и сам знаю, да поделать ничего не мог. Как только устроились в карете, тут же отдал долг, сердечно поблагодарив Анджея Радомировича. Ну и напел ему заодно дифирамбов. Мне не трудно, а человеку приятно. Смотришь, и дальше мне мешать не будет.
Заночевать решили около деревни Шатуры, в излучине трёх рек Клязьмы, Прой и Цной. Сначала Новак намеривался заскочить к местному помещику, но я отговорил, заодно и на холеру сослался.
– Жара. Лето. Речки. Красота-то, вокруг какая, вы только посмотрите. Вспомните себя в детстве Анджей Радомирович. Сейчас Фёдор наловит рыбы. Сварим ухи да по рюмашке. Как вы думаете? – обращаюсь к поляку. Ещё, правда, комары, заразы. Но это я уже про себя, тихонечко добавил.
Конюх Авдей, наломал веток и нарезал травы для лежанок. Благо её тут было много и высотой по пояс. Я заготовил дров для костра, а Анджей Радомирович разжёг костёр кресалом. Я бы с такой «техникой» точно бы не справился. Фёдор, ставший фанатом рыбалки на удочку, не подкачал и наловил отличных линей. Да таких больших и жирных, что дома я и забыл, когда таких вообще видел. Для ухи я выделил необычный чугунный котелок, или скорее чайник с двумя носиками. Такие необычные образцы посуды производил завод Мальцевых в Сукремле, которые мне очень понравились. Вот Борисов и подарил мне пару разного размера. Дополнили уху жареной рыбой на прутиках, пирогами с яйцом и творогом, и уснули рядом с костром.
Ночью я проснулся от какого-то храпа или сопения около моей головы. Оказался наглый ёж, шныряющий вокруг нашей стоянки в поисках пищи. И почему-то, этот гад такой, засевший в засаду около меня. Пришлось веткой откатить этот пыхтящий и сопящий «кактус» подальше от меня. Ёж так возмущенно громко фыркал, что я невольно рассмеялся. Подкинул в костёр зелёных веток от ели, чтобы дым отпугивал комаров и спокойно заснул до утра.
С утра попили отвару с остатками пирогов и поехали к месту. Чай сейчас, достаточно дорогое удовольствие. Не каждый житель сегодняшней России, его себе может позволить. Но сбор разных трав мне понравился не меньше. Надо будет только добавить разных сушеных ягод. А вот по кофе я скучаю, сильно к нему дома привык. Тут только два раза у Мальцева и пил. И то готовить его не умеют.
Поселение расположилось на берегу реки Гусь, с дополненным искусственным прудом. Надо сказать, селение приятно меня поразило. Это была какая-то другая Россия 19 века. На въезде охрана, но Новака и тут узнали и пропустили. Много кирпичных домов, а не только кирпичная фабрика. Ну а бумагопрядильная фабрика высотой в четыре этажа меня вообще удивила. Выпускают тут нанку, бумажную ткань из грубой пряжи, но это я узнал впоследствии, причём разной плотности и вязки. Селение небольшое – тысяч пять, а возможно и меньше. Многие улицы более или менее ровные, только замостить осталось. Жители в рваной одежде не ходят, но лапти присутствуют. Хорошо видна одна деревянная церковь и другая каменная Иоакима и Анны, затем Троицы Живоначальной. Тут мне экскурсоводом «поработал» Новак. Трактиров нет. Чувствуется основательность и порядок. По сравнению с другими увиденными мной в этом времени селениями, порядок больше присущий немцам, чем русским.
Тут же, что называется, попали с корабля на бал. Всё начальство собралось в главной конторе из красного кирпича, обсуждать извечный вопрос. Что делать и как быть из-за эпидемии холеры? Состоялось представление. Моя фамилия, имя и отчество, вызвали неоднозначную реакцию. Но ни я, ни Новак, на эту тему разговор продолжать не захотели. Присутствовали глава селения Шулер, обрусевший немец. Вальберг Альберт Рудольфович, обрусевший скандинав и управляющий бумагопрядильной фабрикой. Филатов Михаил Семенович начальник стекольного производства. Слава богу, хоть попов не было, хотя это и необычно.
В общем, кроме усиления охраны придумать пока ничего не могут. А делать что-то надо. Вот и сидят, пыжатся от усердия.
Приходиться брать инициативу в свои руки, иначе загнёмся тут все. Не дай бог, эпидемия и сюда придёт.
– Так, господа, у меня есть предложения – подаю голос, и тут же все оборачиваются на меня.
– Первое. Временно до зимы, но лучше сразу навсегда вынести рынок для приезжих за территорию поселения. Внимательно следить за всеми приезжими и не только одними крестьянами.
– Второе. Построить навесы и использовать, как карантинные зоны, для приезжих. Сейчас лето – не замерзнут. Можно сложить и пару печек.
– Третье. Построить общественные бани. Заставлять мыться крестьян горячей водой не менее 2-3 раз в неделю.
– Четвертое. Наладить выпуск мыла.
– Пятое. Разобрать ветхое жильё и ускорить постройку добротного нового.
– Шестое. Построить и организовать столовые, где будут готовить пищу для наших крепостных. Они там будут её получать или покупать, это уже сами решите. Там вода и пища обязаны, достаточно долго вариться. Воду надо отстаивать, а потом нагревать до появления пузырьков, то есть кипения и кипятить не менее 5 минут.
– Нам же, господа, надо сделать угольные фильтры для воды. Потом расскажу как. Брать воду только оттуда.
– Седьмое. Вижу, что некоторые записывают, и не спешу – посыпать отхожие места известью. Объяснить крепостным, что после сортира, надо обязательно мыть руки с мылом или содой. И вообще с этим навести железный порядок и строго наказывать за его невыполнение.
– Восьмое. Нужно замостить хотя бы центр города. Следить, чтобы не было грязи. А в других местах засыпать песком или галькой. Сделать отводные канавы.
У всех четверых присутствующих после моего монолога, глаза вылезли из орбит.
– Позвольте. Но вы понимаете, что вы, предлагаете – немного заикаясь от волнения, воскликнул Шулер Александр Карлович, местный глава. Вот видать, кому обязан Гусь-Мальцевский городок имеющемуся тут порядку.
– Всё понимаю – выставляю вперёд ладони перед собравшимся народом. – Даже понимаю, что это будет очень дорого, и что придётся часть крепостных снимать с основной работы. Придётся сокращать и выпуск товаров. Но если это не сделать сейчас, то остальное может уже никому и никогда не понадобится. Тем более сейчас. Товар и покупать-то некому. Дворяне и богатеи попрятались по своим именьям до заморозков.
– Но я…я не могу принять такое ответственное решение. Надо написать Ивану Акимовичу в Санкт-Петербург – неуверенно Шулер.
– Пишите дорогой Александр Карлович, пишите и побыстрее. А пока, давайте хоть рынок вынесем за территорию и мыло сварим. Хоть для себя – быстро соглашаюсь.
Но чувствую, что особо толку не будет. «Клиенты» явно не созрели, и надеются на русский авось. Придётся самому что-то решать. Надавить на них я пока не могу.
Поселились у Шулера в гостевых покоях в доме из красного кирпича. Дом г-образной формы и с остроконечной крышей расположился на берегу пруда. Потом мылись, ужинали, и я больше отмалчивался. У Шулера было трое детей разного возраста, которые не сводили с нас глаз. С разнообразием тут не очень, а тут такое большое событие. Гости. Да ещё не местные.
– Скажите уважаемый Александр Карлович, а у вас лошадь под седло есть – ну надо же мне когда-нибудь начинать учиться ездить верхом.
– Ну не так чтобы хорошая – замялся глава.
– Такая смирная, спокойная лошадка мне и нужна. Я почти не умею ездить верхом – прихожу на помощь хозяину.
На следующее утро в компании с Фёдором, который был на лошади из экипажа, я поехал составлять план местности и подготовить конкретные предложения. Пока составлял, пришлось, и помотаться из-за расположения объектов. В частности больницу надо срочно убирать в другое место. Вот как её можно было так расположить? Заскочил на рынок и договорился, чтобы охотники мне добыли кабана. Потом поехал в гости к Филатову и заказал два стеклянных самовара литров на пять – семь, чем его удивил. Но с условием обязательно прозрачных корпусов, кроме ручек. Самовары обошлись мне по цене семь рублей штука. Но тут возникла заминка. Филатов не знал, как брать с меня деньги. Я его успокоил, пусть берёт. А Иван Акимович, когда приедет, разберётся. И дальше всё по кругу, в пределах городка. От одной фабрики до другой, которые были расположены не очень хорошо. Потом рассмотрел место, где мне надо ставить прокатный стан и познакомился с бригадой возглавляемой Анисимом. Так как распоряжения от Мальцева насчёт цеха уже пришли, отдал им распоряжение, где копать яму под фундамент цеха. Когда мерил, пользовался метром, чем их удивил. Дал на ознакомление с наказом сделать себе точно такие же метры. Проверил другие их инструменты…и тяжело вздохнул. Взял Анисима и опять всё закрутилось с новой силой. Фабрика, завод, кузница. Но тут уж не мне одному это нужно. Мальцев их тут видать, строил крепко, так что всё обещали сделать, как надо.
Набегался, разнервничался, понял, что могу сорваться и поехал на квартиру.
Зато разговор с Катериной Сергеевной хозяйкой дома сложился удивительно легко. Эта чуть полноватая, но всё ещё привлекательная женщина, скорее инстинктами поняла, что стоит меня послушать. Выполнить, вообще-то несложные требования. На следующий день после рыбалки, вызвавшей очередное восхищение у детей, мы с ней делали активированный уголь из берёзовых углей. Кроме команды крепостными, она и сама сначала всё пробовала сделать. Хотя для местных это не новость. Разве что делал я чуть по-другому.
– Чтобы знать – так она выразилась. Уговорил сложить небольшую печь во дворе для наших экспериментов. У них вообще не заметил никакой конструкции. Может во внутренних покоях что есть? Или я что неправильно понял? Задумываться не стал, и так проблем хватает. Сложили самую простую.
Охотники притянули кабана килограмм на двести пятьдесят. У него были неимоверно большие клыки, больше подходящие для льва. А волосатый, ужас. Мы забрали всё сало и заднюю ногу. Остальное отдал охотникам и ещё два рубля. Ох, чувствую, переплатил и даже очень. Но расстались довольные друг другом. Если с активированным углём проблем у нас не возникло, то с мылом пришлось повозиться и не один день. Но результат того стоил. Сделали пахнущее ромашкой, вот только цвет подкачал. На вид, как кусок застывшей грязи. И с консистенцией ещё тоже предстоит основательно поработать. Ну и ладно. Главное что свою функцию оно выполняло.
Периодически я ездил на стройку смотреть, как идут работы по сооружению нового цеха. Пришло письмо от Мальцева, которое меня…откровенно разочаровало. Ведь умный же мужик, по заграницам ездил, а ведёт себя как наш олигарх. Максимальное извлечение прибыли с самыми минимальными затратами. Разрешил перенести рынок, усилить охрану и варить мыло, для пробы…и всё. Зато передал распоряжение выделить дополнительные материалы на храм. Обещал к концу месяца приехать и посмотреть на результат моего труда и вообще с проверкой. После оглашения письма, мне только и осталось, что развести руками.
На церкви у него и строительного материала и мастеров хватает, а на общественную нормальную баню, нет. Храм… его можно и после эпидемии достроить. Беда для меня была и ещё в том, что тут всё принадлежало Мальцевым. Строить капитальное здание, без разрешения Мальцева было категорически запрещено. Была и охрана из бывших солдат, которая не везде и пускала. Да я и не стремился. Чего я там такого не видел?
Ещё я настоял на выпуске небольшой партии напольной плитки, на кирпичном заводике, мотивируя надобностью в новом цеху. Подумывал и о черепице. Но о ней я мало что знал. А как укладывать её на крышу, я вообще знал только в случайно просмотренном фильме…ещё в прошлой жизни.
Дальше жизнь пошла какая-то уж совсем спокойная. Ходил на рыбалку, ездил на лошади. Бывал на охоте и проверял строительство цеха. Смотрел на лодки и баркасы из Владимира, которые забирали товар и привозили заказанные товары и продукты. Курорт, одним словом. Единственное, омрачали вести с «большой земли», где холера свирепствовала не на шутку. Вымирали целые города, например, такие как Мариуполь, где почти и не осталось жителей. Местные чинуши, всё чаще спрашивали меня, соглашались, тут же крестились…и шли молиться в церкви.
Я же построил с помощью бригады за свой счёт и в их выходные, между прочим, деревянный домик с душевой кабинкой и ведром вместо лейки. Каждый день мылся с мылом. Коротко подстригся и через день брился. Заставлял дворовую девку Софью через день убирать в комнате с водой и мылом. Поставил на разной высоте два стеклянных самовара, очень красивых с разными завитушками и почему-то красными ручками. В одном сделал угольный фильтр, через который фильтровал воду в другой, и только оттуда использовал.
Хозяйка дома, Катерина Сергеевна посмотрев и попробовав воду, захотела заказать такие же. Убедил изменить конструкцию и сделать с несколько большим объёмом.
Пришлось привлекать даже кузнеца. Получившаяся стеклянно-металлическая колонна, со стеклянным краником и разными узорами вызвала восторг даже у меня. Филатов решил сделать для пробы на продажу. Удивительно, но фабрика получила заказы с Владимира и даже более отдалённых городов. А я получил красивый и функциональный подарок, но не больше. Так же не честно…но что тут поделаешь.
Кое-какие результаты принесла и моя деятельность по санитарии. В городе заметно стало чище. Где надо подсыпали песком и галькой, которую собирали дети. Обновили отхожие места и засыпали их известью. За испражнения в неположенных местах полагалось наказание плёткой, а детям розги. Рынок вынесли за речку, а мост подновили.
Зато мои попытки ограничить контакты с людьми из Владимира, встретили решительный отпор всего руководства Гусь-Мальцева. Поэтому я договорился с отставным по ранению вахмистром Воробьёвым начальником здешней охраны.
– Воробьёв, жить хочешь? – задал я ему вопрос в лоб.
– Барин – замялся бывший служивый.
– А жинка, а дети? – напираю я.
– Так кто ж не хочет? – сообразил, что не просто так я завёл разговор.
– Значит так. Будешь у меня получать мыло, за мой счёт, заметь. И чтобы постоянно мылись, особенно после разговора с другими, не с Гусь-Мальцева.
Дальше я прочел ему целую лекцию. Где, что и как.
– Надеюсь, всё понял? – смотрю на него, прищурив глаза. Кивает головой. Продолжаю дальше «наезжать». – Не будешь исполнять, лишишься должности. Понятно?
Так как все знали, что у меня фамилия Мальцев, а по отчеству-то я Иванович, но не знали степень родства, а распоряжался я лихо, многие мои указания нижними чинами исполнялись тщательно. Так, на всякий случай. Новак же о степени моего родства почему-то молчал, ну а я тем более.
К сожалению, много мыла производить мы не могли, не было жира и большого котла. Пару раз охотники ещё приносили кабана и пару барсуков, этим всё и закончилось. Да и разгар лета, откуда у животных много жира? Закупить масло Шулер отказался, сославшись на нехватку денег и прямого распоряжения от Мальцева. А мне уже банально надоело постоянно им что-то объяснять и доказывать. Да ещё и ненароком и не обидеть. Мне тут что, больше всех надо?
Разнообразие внёс помещик из Шатуры, отставной капитан Беспалов, похожий на моржа своими большими бакенбардами. Ветеран русско-турецкой войны 1828-1829 на Кавказе. Прослышав про мыло, приехал прикупить, да и скучно ему. Оказывается, он с мылом сталкивался ещё у сирийских турок и признал его очень полезным. Капитан оказался много повидавшим и воевавшим человеком. Мало того, увидев колонну с углем, и тоже такую захотел. Его сильно опечалила цена в двадцать рублей. Ничего себе. Я и не знал что так дорого! А во Владимире все тридцать. А в столице полтинник минимум. Хотя если хороший самовар в Туле стоит двадцать пять-тридцать рублей, то почему бы и нет. Все промышленные товары, особенно что-то новое, блестящее и красивое, стоило огромных денег. Знать от них просто дурела и хвасталась друг перед другом разным дефицитом.
Небольшое имение, что досталось Беспалову по наследству, доходом похвастаться не могло. И, как я понял, заниматься крестьянским трудом ему ещё и претит.
– Мало того, что свирепствует холера, так ещё и урожая в этом году не будет. Ожидается очень голодный год, а царь-батюшка, уже подушные налоги поднимает, девяносто восемь копеек серебром стало – жалуется нам Беспалов. Слушаем за ужином его дальнейшие рассуждения.
Он уже подумывает вернуться в армию. Но войны пока нет. Для строевой службы он уже староват. Пожаловался нам на жизнь Беспалов. Договорились, что он будет поставлять жир животных, а на обмен, получать мыло. Что уж он с ним собирается делать, мы так и не узнали. А ещё у нас в двадцать первом веке говорили, что дворянам торговать претит. Не знаю, может князьям и графам и претит, а мелкие дворяне, не прочь и заработать, особенно когда их припечёт…очень.