Шелест ночного леса и леденящий душу ветер не предвещали ничего хорошего. Во тьме среди этого буйства природы едва уловимо слышны были лязг лопаты и шорох перекидываемой рыхлой земли. Неразборчивый силуэт выбрался из ямы и потащил за собой на влажную траву что-то длинное, тяжёлое, обмотанное саваном и верёвкой. С трепетом намозоленные пальцы развязали узлы и раскрыли ещё свежий женский труп. Запах начинающегося разложения тут же ударил в нос, заставив варвара зайтись кашлем в рвотном рефлексе. По лицу, едва различимому в этой тьме, можно было понять, что это совсем ещё юноша. Луна, которая на мгновение показалась из-за тучи, осветила его русую макушку и упрямые молодецкие кудри. С робким благоговением, точно прикасался к святыне, он смахнул смольные волосы с ледяного безжизненного лица. Когда-то алые женские губы стали синими, шелковистая кожа превратилась в твердый мрамор, смрад разложения превращал нечто прекрасное (когда-то) в оплот безобразия. Но молодой расхититель словно не обращал на это внимания, с усилием подавляя в себе природные позывы. На какой-то момент спина его задрожала, будто вот-вот он зайдётся слезами, но и этот порыв был поспешно подавлен разумом. Не время.
Юноша поспешно стал доставать из тканевого свёртка странные предметы: нож, птичьи кости, сухих мотыльков, дохлую мышь и убитого голубя, мешочек с пеплом осины и листы, исписанные странными символами. Он собирался провести страшный ритуал… В их поселении испокон веков велась традиция венчать умерших, если те покидали белый свет юными и одинокими. Так родители покойных делали детям последний подарок, чтобы те не оставались одинокими в потустороннем мире.1 Было в этом обряде что-то трогательное. Но сейчас ужас его состоял в том, что этот юноша собирался венчать с мертвой девушкой себя, живого, и по окончанию столь сильного ритуала покончить собой. Такого ещё никто не делал, но ведьма из города сказала ему, что можно попробовать. Она-то и дала бедному пастуху все необходимое, рассказала, объяснила, научила. И не было бы препятствий, если бы в этих местах жила только одна ведьма…
Как только начался ритуал, юноша разжёг маленький костёр меж ним и холодным телом. Он заговорил что-то неясное, непонятное, поднимая вверх над огнем птичьи кости. Юноша закрыл глаза, неумело погружаясь в процесс. Ему было страшно… Чистота и наивность души заставляли его дрожать всем телом, но именно они и двигали его на этот шаг. Он любил эту девушку. Пусть и значительно больше, чем она его… Но он любил. И этому чувству не могла помешать даже смерть. Если ее нет в этом мире, то он должен найти ее в другом. Решимость гнала страх, как хищник запуганное животное, всё дальше и дальше.
Как только пастух вознёс чашу над головой, раздался страшный рёв. Что-то сгорбленное вышло из тьмы, освещенное вынырнувшей из-за туч луной. В каких-то лохмотьях, с седыми волосами, изуродованным лицом – это существо даже не пыталось походить на человека. Опираясь на трость, оно заревело снова и какой-то невидимой силой затушило ритуальный очаг. От страха юноша подался назад и выронил кубок.
– Как посмел ты нарушить покой моей внучки?! Она… моя! – не голос, а скрежет. Пастух знал, кто перед ним, но отчаянные светлые чувства не позволяли отступить.
– Я хочу быть с ней даже после смерти! Я имею право провести этот ритуал!
В ответ ведьма лишь раскатисто рассмеялась, до скрежета костей неестественно выгнулась назад.
– Щенок… Её тело принадлежит земле и мне! Ты никогда не будешь с ней, – зло в скрипучем голосе пробирало до самых костей. На вид дряхлая старуха вызывала неподдельный ужас, от которого волосы на теле становились дыбом. – Будь проклят!
Буйство природы усилилось, словно реагируя на её слова, и предвещало что-то зловещее. Страх был оправдан. Ведунья, рассвирепевшая ещё до этой ночи из-за смерти внучки, раскинула в стороны руки, начав громко произносить одно из сильнейших заклятий. Само зло сейчас вторило её словам. Демонический вихрь поднялся по поляне, саван тут же закрыл мёртвое лицо, а юноша в агонии заметался по земле. Боль пронзала каждую клеточку его тела, ломала кости, жгла изнутри. Весь мир исчез для него, и лишь отчётливые, громкие слова колдуньи вбивались в голову и выжигались на груди…
– Ты не найдёшь ни смерти, ни покоя; все, к чему ты прикоснёшься, будет мертво, и жизнь превратится для тебя в реки горя и безумия…
***
Стинхол. Наши дни.
– Поверить не могу, что её убили… Мы же… Мы же только на прошлой неделе… – шатенка снова повалилась лбом на руки и зашлась рыданиями. – Как такое может быть?!
Они сидели в небольшом придорожном кафе, где всегда можно было заказать кусок пиццы, колу или холодное пиво. Рядом сидели друзья. Рыжеволосая Лилит расположилась ближе всех к рыдающей и нежно поглаживала её по спине. Двое парней сидели безмолвно, как и все, понурые безрадостной вестью. За столом помимо перечисленных сидела ещё одна девушка, которая не так давно входила в эту компанию. Невзрачная блондинка переехала в Стинхол всего три года назад и сейчас с сочувствием наблюдала за рыданиями Агнес. Не так хорошо она была со всеми здесь знакома, чтобы лезть с утешениями, но и не так плохо, чтобы не сидеть за этим столом.
Шатенка, которую все сокращенно звали Агнес, резко подняла голову. В её глазах мелькнула решимость.
– Нет! Я хочу хотя бы знать, кто мог с ней это сделать! Какие к черту звери?! Это сделал кто-то, я знаю! Послушай, Лилит, это ведь нелогично!
Лилит попыталась обхватить её лицо, чтобы успокоить, но Агнес резко разорвала кольцо её рук.
– Да послушай! И вы тоже. – Она, наконец, обратилась к другим сидящим за этим столом. – Она не могла не закрыть ту дверь! Она всегда боялась этой хижины. Она бы точно все закрыла! А как через закрытую дверь может пройти зверь? Серьёзно! Нам дурят голову. Уж не знаю, что там говорят врачи, но я не верю, что это был зверь.
Все скептически глядели на Агнес, и только Лилит снова потянулась к ней.
– Агни… Мы все равно ничего не можем сделать… Если полиция встала, то мы-то что?
Агнес снова зашлась рыданиями. Шарлотта, которую убили несколько дней назад… Она проиграла спор и должна была провести ночь в лесной хижине, но не дожила до утра. Её тело нашли растерзанным, изуродованным. Криминалисты долго не думали над причиной смерти – все раны представляли собой укусы дикого животного…
Шарлотта и Агнес были самыми близкими подругами. С детства не разлей вода. И вот теперь одной из них нет…
Среди этих бесконечных рыданий голос невзрачной блондинки показался ветром с привкусом тёплого бриза, в существование которого с трудом можно было поверить.
– Не совсем…
Рыдания Агнес резко прекратились, будто кто-то нажал на кнопку пульта; выдержав паузу, она озадаченно подняла голову. Все остальные понурые друзья тоже вопросительно уставились на белокурую.
– Ты о чем, Берри?
Берри какое-то время молчала, потупив взгляд, словно не решалась сказать, а потом резко пошла на попятную:
– Да нет-нет, ничего…
Однако Агнес было уже не остановить. Она резко схватила и до боли сжала знакомую за руку:
– Нет, говори, прошу! Если знаешь или хоть что-то можешь предложить, лучше скажи сейчас! Пойми, Шарли всем для меня была! Мы с детства вдвоём! Она… я…
Берри видела перед собой самое настоящее отчаяние. Тяжело представить, чтобы на этом свете была такая дружба, как меж этими двумя: Агни и Шарли. А учитывая, как Агнес убивалась и как готова была сейчас пойти на любой шаг, чтобы раскрыть правду – это была, действительно, дружба.
Но Берри все равно колебалась, она закусила шершавую губу, взвешивая все «за» и «против».
– Я… Только не посчитайте меня чокнутой. Недавно я узнала, что в городе есть что-то типа гадалки или экстрасенса… Подождите, не надо так скептично отворачиваться! – скептицизм действительно испытали все, кроме Агнес, которая сейчас могла поверить даже в фиолетовых эльфов, лишь бы это помогло найти преступника. – Я сама удостоверилась в её даре. Это произошло случайно… Моя мать одинока, это все знают. Это было год назад. Она познакомилась в клубе с одним мужчиной, порядочным на вид. Он щедро её угощал, и потом, когда они уже хотели ехать к нему… В общем, он что-то забыл и вернулся обратно в клуб, а мама осталась на улице. Мимо проходила «она». Эта женщина неожиданно вцепилась в руку матери и стала говорить страшные вещи, что-то типа: «Беги от него! Он убьёт тебя, беги! Он страшный человек» – не перескажу дословно. Мать испугалась больше этой женщины. Затем вышел её ухажер и, конечно, оттолкнул сумасшедшую. Она убежала. Но зерно недоверия засело в матери. В общем, она прервала встречу и ушла домой. А спустя время его лицо мелькало во всех местных новостях. Он действительно заманивал одиноких женщин к себе, а потом насиловал и убивал… Его обвинили в трёх убийствах, и среди них могла быть моя мать. Я только после этого узнала от неё эту историю. Вот. А через полгода, когда мы с ней шли из парка, она случайно заметила эту «сумасшедшую» (как она в первый раз посчитала) и побежала к ней, волоча меня за руку. Мама схватила её, стала благодарить. Не знаю, не узнала ли та мою мать или же просто ничего не сказала. В общем, она быстро скрылась в одном из старых домов. Там она и живёт. И я подумала… Если ты, действительно, хочешь знать правду, то может она…
Берри замолкла, снова прикусив губу и опустив глаза. Видно было, что она смущается своей веры в эту гадалку. Конечно, кто поверит? Её могут просто поднять на смех сейчас. Частично так и произошло. Послышался хрюкающий смех Тома.
– Обратиться за помощью к чокнутой? Серьёзно? Я… Берри, не обижайся, но с твоей мамой могла тупо произойти случайность.
– Это не случайность!
– Заткнись, Том! – тут же крикнула решительная сейчас Агнес. Она снова перевела взгляд на блондинку. – Отведи меня к ней. Я хочу, и попробую все варианты!
– Бля, эт без меня. – Том явно не пылал желанием. Он вдруг встал и взял свою джинсовую куртку. – Берни, ты со мной?
Берни был не таким едким на слово и имел более развитое чувство эмпатии, чем у Тома.
– Нет, я с девчулями останусь. Кто знает, что их там ждёт? Вдруг помощь понадобится, а они одни.
Том артистично закатил глаза и вдруг сел обратно:
– Ла-адно, конечно, без меня вы не справитесь.
– Твой нарциссизм сейчас не уместен, – съязвила рыжая Лилит.
– Да брось, ты в тайне хотела, чтобы я остался.
Том игриво подмигнул фыркнувшей девушке, пока в следующую секунду Агнес с новой силой не стукнула кулаком о стол:
– Да заткнитесь вы уже. Берри, мы идём сейчас же!
– Как скажешь…
Вся компания из пяти человек накинула ветровки и мастерки – лето уступило свои права осени, и на улице стало значительно прохладнее. Они прошли несколько улиц, городской парк с аттракционами и вышли в один из не самых популярных районов. Здесь, среди хороших домов, стоял ветхий, неухоженный домишка. Сразу складывалось ощущение, что в нем никто не жил: грязные мутные стекла, серые занавески за ними, облупившаяся краска, чёрная и рваная москитная сетка на двери… Здесь лучше было бы жить какому-то алкашу, хотя как знать?
Компания остановилась перед домом, внимательно рассматривая его, словно они могли сделать какой-то вывод на основе только его внешнего вида. Первой обернулась к друзьям и заговорила Берри:
– Слушайте… Может вам лучше остаться здесь? Погуляйте по улице, негоже всей толпой заваливаться к незнакомой женщине. Я думаю, нам лучше пойти туда только с Агнес. Если что случится, мы кинем SOS СМС.
Берри показала телефон, на котором уже было набрано сообщение. Все остальные сочли это разумным, хотя Лилит до последнего не хотела отпускать Агни. Но вскоре друзья отошли в сторону, а Берри и заплаканная, но решительная как никогда Агнес пошли к дому.
Постучала в дверь Берри. Страх усилился, но за стуком ничего не последовало. Девушки переглянулись. Они постучали ещё раз, уже настойчивее, в окно, ещё раз и ещё, снова в дверь, но дом не подавал никаких признаков жизни. Ни половица не скрипнула где-то там за дверью, ни шторка не дёрнулась на окне. Раздосадованные, они уже хотели было вернуться, но вдруг дверь лязгнула и приоткрылась на небольшую щель.
– Кто здесь?!
– Здравствуйте, я Берри! Возможно, вы не помните меня, год назад вы спасли мою маму возле клуба, когда отговорили ехать с убийцей. Мы потом виделись с вами, она ещё вас благодарила. Нам нужна ваша помощь, могли бы…
Но дверь резко захлопнулась назад.
– Подождите!
Берри снова настойчиво постучала. Затем ещё раз.
– Откройте, пожалуйста. Мы предложим всё, что угодно, нам правда нужна помощь…
Все попытки были бесполезны, дверь не открывалась, и весь дом снова погрузился в мёртвую тишину. Обретённая надежда в двух горячих, ещё детских сердцах снова ухнула вниз и растворилась в отравляющей душу горечи. И когда она полностью растеклась по груди, неожиданно за дверью послышался щелчок и дверь открылась. Какого было удивление Берри и Агнес, когда за порогом оказалась не женщина, а девушка, на вид немногим старше их: может лет на пять только. Внешностью она не выделялась, шатенка в балахонистом шоте, который был больше размера на три, и потасканных плащевых штанах, бананами стянутые внизу. Растрепаные волосы из последних сил пытались держаться в слабом хвосте, который не причесывали, наверное, дня три. Её взгляд был странным, бегающим, потерянным. Под глазами повисли синие мешки. Она выглянула за дверь и пугливо посмотрела по сторонам. Затем ореховые глаза снова остановились на гостях. Хозяйка дома оценивающе и с сомнением окинула их взглядом, а потом резко сказала:
– Входите.
Берри и Агнес нерешительно зашли внутрь в тёмный коридор с затхлым воздухом. Не проветривали тут давно, да и дневной свет явно не желали пускать, потому все шторы были плотно задвинуты. Берри инстинктивно сжала в кармане телефон, словно убеждая себя в том, что при любой неожиданности они смогут отсюда сбежать. Небольшая прихожая имела лестницу на второй этаж, видимо, спальню, справа располагалась небольшая комната, а дальше прямо по коридору ещё одна. Туда их и повела странная хозяйка. Там слева – кухня с кухонным островом, во второй части – стол, два ободранных дивана вокруг и два кресла, а за ними телевизор, который, кажется, никогда не включался в этом доме – такой слой пыли на нем скопился.
Хозяйка уверенно прошла в кухонный отсек, продолжая что-то там готовить и не обращая никакого внимания на гостей, которые краем глаза окидывали жуткий беспорядок. Вещи были раскиданы по всему полу, небрежно свисали со спинки дивана, стол был завален мусором, пустыми пачками из-под еды и бутылками от газировки. Этот хаос больше напоминал комнату тинейджера, страдающего синдромом хикикомори, чем стереотипную обитель гадалки. Однако хозяйка тут была явно не тинейджер, навскидку ей было около двадцати пяти. Вела она себя тоже иначе: более свободно и раскованно, не казалась дикой или… страшной…
– Салат будете? Я редко готовлю.
– Нет-нет, спасибо… – Берри и Агнес сказали это в унисон, как заворожённые, с опаской наблюдая за молодой женщиной. Хозяйка дома направила на них долгий пытливый взгляд исподлобья, отчего девушки ощутили, как кожа их становится гусиной. Тогда та спросила в лоб:
– Что вы хотели?
Берри сжала руку Агнес, заставив её закрыть уже открывающийся было рот. Переговоры продолжила Берри:
– Нашу подругу неделю назад убили. Её тело растерзали в лесной хижине, где она должна была провести ночь. Агнес… То есть, мы не представились. Меня зовут Берри, а это Агнес. Агнес хочет узнать, кто был убийцей. В полиции говорят, что это были звери, но это нелепо, и у нас есть основания полагать, что это просто удобный предлог.
– А от меня что вы хотите?
Почему-то такой простой и закономерный вопрос хозяйки, которая слизывала сейчас масло с пальцев, слушая гостей с максимально выраженным равнодушием, привёл Берри и Агнес в замешательство. А собственно, действительно, что они от неё хотят?.. Пришли в дом к незнакомой женщине и рассказывают ей о своих глупых предположениях. И может… Они вообще не за ту её приняли…
– Ну… Простите, вы… Вы разве не… Не экстрасенс?
Это слово прозвучало так нелепо и несуразно в этой комнате и при этой женщине, что Берри уже невольно успела отругать себя. Может, они с матерью и впрямь всё надумали? Была ночь, и мало ли как могла показаться речь со стороны… Но хозяйка дома не рассмеялась и не послала их куда подальше, что стало пробуждать толику надежды.
– С чего вы решили, что я экстрасенс?
Хозяйка дома продолжала домешивать блюдо и добавлять завершающие специи.
– Год назад ведь вы не знали мою маму, а обратились к ней по имени. И говорили очень странно, говорили, что вы «видите», стали предупреждать… Что вы делаете?!
Речь Берри была прервана тем, что хозяйка дома достала какие-то таблетки, выдавила их из блестящей упаковки, раздавила и стала добавлять в блюдо. Это был какой-то препарат, но название его было невозможно разглядеть – пачку женщина кинула за банку.
– Вы же сказали, что не будете салат. – Тон был посредственный, словно это действие нисколько не выглядело странным. – Это психотропные. Дают больным. Подавители галлюцинаций, видений.
– Так значит вы всё же видите видения! – Агнес больше не могла стоять в стороне, и говорила она с явными напором и решимостью.
Женщина взяла чашку с салатом в руки и, ничего не ответив, прошла к столу, окруженному ободранными диванами. Ногой она скинула с угла столешницы мусор прямо на пол, поставила на освободившееся пространство свой обед, открыла железную банку и села на диван.
– Зачем вы пьёте такие препараты? – робкий голос Берри на фоне голоса Агнес отличался сочувствием и переживанием, тогда же как её подруга была движима только эгоистичным желанием правды.
– Я вижу то, чего не видят другие, но я не шизофреник.
Агнес не унималась:
– Пожалуйста, скажите, вы можете помочь?! Если нет, мы просто теряем время. А если можете, то у нас есть деньги, мы можем заплатить, нам нужно только узнать, что произошло!
– Мне не нужны деньги. Я не смогу вам помочь.
– Всё ясно! Она просто с психическим отклонением. Пошли отсюда, Берри.
– Но почему?! – Берри не сдвинулась с места, даже несмотря на то, что Агнес взяла её за руку. Глаза ее наполнились детским отчаянием и непониманием. – Вы лжете! Вы можете помочь! Вы помогли моей маме, даже не требуя вознаграждения, вы спасли ей жизнь. Помогите же ещё раз. Если вам не нужны деньги, мы можем заплатить иначе, давно уже не дети, у каждого вопроса есть своя цена.
Хозяйка дома лениво продолжала есть салат, демонстративно не скрывая свое безразличие.
– Если вы хотите, чтобы я что-то увидела, мне придётся перестать пить эти таблетки. Каждый раз мои «уходы» в подсознание заканчиваются для меня же хуже. Я не могу контролировать свой дар. Вы не понимаете, о чем просите. И дать то, что мне нужно, будете не в силах.
– Это ведь навзинол? – Агнес нагло вышла вперёд. – В свой салат вы добавили навзинол? Мой отец фармацевт, наверное, тяжело доставать такой препарат?
Хозяйка заинтересованно откинулась назад и склонила голову набок. Агнес же поняла, что нашла нужную струнку, и продолжила с прежним заносчивым напором:
– Не знаю, как ты ещё окончательно не свихнулась на таких дозах и не стала овощем. Я даже не знаю, что ты можешь, и в экстрасенсов я совсем не верю. Но если ты каким-то невообразимым образом дашь мне координаты убийцы, я тебе достану десять пачек таких!
– Пятнадцать.
– Да ты свихнулась! Я и так предложила тебе слишком много.
– Пятнадцать, и после видений ты сразу дашь мне препарат, иначе за себя я не отвечаю.
Агнес осеклась, а потом хитро улыбнулась.
– Хорошо.
– Если ты придешь без препаратов, я тут же уйду. Завтра в 12 я приду к лесной хижине.
– Но препарат ты получишь, только если твои видения будут действительно стоящими.
– В ином случае я заберу половину.
– Что?!
– На других условиях сделка не пойдёт.
Агнес стиснула зубы и сжала кулаки, но согласилась. Спускаясь с крыльца, Агнес не переставала бурчать:
– От неё мурашки по коже! И похожа больше на наркоманку. Ты видела, сколько она пьёт таблеток? С ума сойти.
– Ты действительно сможешь принести ей этот препарат?
– Да. У отца удачно завтра приходит доставка. Я от его имени сегодня закажу ещё. Откладывала себе на шубу. Но если что, деньги не пропадут. Перепродам их отцу, а отговорку какую-нибудь придумаю.
***
Та, которую в этот вечер назвали и ведьмой, и гадалкой, и экстрасенсом, и наркоманкой, продолжала сидеть на своём старом диване. Вначале эти две гостьи очень напрягли её. Она всю жизнь скрывала свои способности и вообще старалась избегать общества. Впервые её дар, или же проклятие, ярко проявился, когда она была подростком. Вместо лица своего отца девчушка увидела страшную свиную рожу. Испугавшись до побелевших волос, она тогда ещё не знала, что это лишь начало бесконечного кошмара в её жизни. Со временем девушка поняла, что эти образы начинают распространяться и на других людей. У каждого было свое лицо и свой порок. Последние она чувствовала, видела. Вовремя начала скрывать от остальных свое странное поведение, но привыкнуть к такому было невозможно. Отец вскоре умер. Она уже не помнила, как. Галлюцинации порой часто путались с реальностью. Она так устала… Пять лет назад во время приступа ей дали эти препараты, когда она лежала в психиатрической лечебнице. С тех пор эти таблетки стали для неё персональным наркотиком. С ними пропадали видения и, кажется, она могла жить обычной жизнью. Первоначально их эффект длился до двух дней без пререканий, а то и больше. Но потом разум стал вырабатывать иммунитет, и таблетки приходилось принимать больше и чаще. Жизнь давно уже потеряла смысл и краски. Девушка не знала ни кто она, ни что она может… Звали её Сельма.
На следующий день она наняла такси и приехала к хижине, где её уже ждала группа молодых людей. Деревянный дом на поляне казался добротным и днём отнюдь не внушал страха. Сельма окинула его взглядом. Конечно, она знала этот дом. Все знали лесную хижину. Раньше здесь обитал лесник, но сейчас эта должность пустовала.
Сельма, словно боясь солнца, пряталась под чёрным капюшоном толстовки. Она ссутулилась почти вдвое, хотя, когда Агнес и Берри были в её доме, Сельма явно не отличалась подобным физическим недостатком. Медленной походкой она дошла до компании. Таксист уехал, и они смогли спокойно открыть опечатанную дверь. Внутри стоял огромный дубовый стол и стулья, какие-то стеллажи, наверху под крышей располагалась спальня. Ноздри ласкал приятный запах дерева и какой-то домашней засаленности. Сельма прошлась по комнате и скинула свою сумку на столешницу. Голову она не поднимала, скрывая лицо, голос погрубел:
– Таблетки.
Агнес вывалила из рюкзака картонные пачки:
– Но получишь их только после.
– Да пожалуйста.
Сельма усмехнулась и села за стол, спрятав руки в карманах. Так прошло почти две минуты, пока Агнес снова не наехала:
– Ты так и будешь сидеть? Что ещё?
– Мы ждём.
– Чего? Погоды у моря?
– Когда спадёт действие предыдущих таблеток.
– И когда это будет?!
– Час-два… Готовься провести здесь весь день.
– Очень надеюсь, что ты не дуришь нас. – Агнес села за стол и демонстративно прижала к своей груди рюкзак с препаратами. Сельма лишь усмехнулась в ответ.
Через час каждый занимался чем-то своим. Кто-то ковырял пол, кто-то залипал в телефоне, кто-то рассматривал местную утварь.
– Это невозможно… – тихо послышалось от кого-то из парней. Но все продолжали ждать, хотя надежду потеряла даже Агнес. Слезы наворачивались на её глаза от мыслей, что вот здесь, на полу, лежала растерзанная Шарли… Все же остальные изначально скептично отнеслись к затее с экстрасенсом, и только Берри сидела недалеко от Сельмы и смотрела на неё с неким участием и трепетом.
Спустя ещё время Сельма вдруг услышала скрип. Она вздрогнула и подняла голову, но, кажется, никто кроме неё этот скрип не услышал. Входная дверь отворилась и вошла девушка. Она повернулась назад, кому-то помахала рукой и, улыбаясь, закрыла за собой. Поежилась от страха, осмотрелась и ещё больше сжалась. Она не видела присутствующих. Это был фантомный призрак, повторяющий свою смерть. И его видела только Сельма.
Шатенка тут же поднялась, указывая на потустороннее рукой. Молодые люди заметили странное поведение их «гадалки» и немедленно стали дёргать друг друга, указывая на это. Все напряжённо повставали. Сельма ходила вокруг стола, словно за кем-то. Она сняла свой капюшон, и только сейчас все заметили, как зрачки её расширились, они стали огромными, она будто смотрела в другой мир. Её губы стали бурчать что-то неоднозначное.
– Страшно… Страшно… Шарли страшно… А здесь…
– Шарли?! Что с ней?! Что ты видишь?!
Агнес уже ломанулась вперёд, но Берри и Лилит удержали её. Этой сумасшедшей не стоило сейчас мешать. А та все продолжала свою мантру:
– Страшно… Шарли страшно… Сидит тут… В углу… Она не хочет идти наверх… Она боится темноты… Но тьма… Она сгущается… Она не одна… Тьма вокруг… Проклятая ночь! Нет! Нет! Тьма уже вокруг! Она ещё не знает, но тьма вокруг!
Сельма вдруг схватилась за голову, чуть ли не вырывая свои волосы. Она увидела, как замок внутри двери зашевелился. Не человек открывал его. Не человек! Тьма! Такой страх Сельма ощущала впервые, даже несмотря на то, что вечный кошмар уже стал для нее обыденностью. Такой же страх чувствовала и Шарли, которая всё ещё спрашивала: «Ребята, это вы? Вы разыгрываете меня? Не смешно, хватит!» Но дверь неумолимо поддалась и открылась, впуская зло внутрь. Шарли не видела тот страшный ком тьмы, что только что вошёл в хижину. Он обрёл форму и появились очертания высокого силуэта в мантии. Эта тень посмотрела на Шарли и указала на неё пальцем. Следом зашло нечто ужасное – это уже несуществующая Шарли видела. Труп – марионетка в руках тени! В язвах, синий, кровожадный бугай двинулся на визжащую Шарли. Девочка забилась в агонии страха, метнулась по полу из угла в угол, но участь была неизбежна.
То, что происходило дальше, не передать словами. Сельма закричала в ужасе. Но расправа над бедной Шарли – это ещё не тот ужас, который был предназначен самой Сельме. Оживший мертвец закончил свое дело быстро, даже не успело пройти и минуты. Однако неожиданно Сельма ощутила взгляд тени на себе… Это невозможно! Ведь это всего лишь фантомы, доступные её подсознанию! Она не видела глаза, но могла поклясться, что огромная тень смотрит точно на неё. И от этого взгляда стало ещё страшнее. Весь предыдущий ужас казался мелкой шалостью. Этот сгусток тьмы был необычайно силен, она чувствовала это! Тень в мантии вдруг подняла на неё свою руку и гортанный голос прошептал: «Я приду за тобой»…
В следующее мгновение всё исчезло. Оказалось, что Сельма забилась в угол и уже ничего не говорила, а вокруг собрались её молодые заказчики.
– Что такое? С тобой всё в порядке?
– Эй, приди же в себя! Может ей таблетки дать?
Сельма не различала, кому конкретно принадлежали голоса. Агнес быстро метнулась к столу и схватила одну из пачек. Таблетку удалось впихнуть в непослушный рот и влить туда немного воды. Через полчаса женщине стало лучше. Она поднялась, но ужас в её глазах останется теперь навсегда. Сельма чувствовала, что её вторжение в прошлое повлекло за собой что-то необъяснимое… Что-то… будто печать до востребования на неё наложило. И это тревожило больше всего.
На негнущихся ногах она подошла к столу. Из носа сочилась кровь от резко подскочившего давления.
– Так что ты увидела? Скажи!
Агнес всё ещё надеялась… Сельма же до конца осушила бутылку с водой, которую ей дали, и неожиданно яростно закричала:
– Почему вы не всё мне рассказали?! Это был не простой спор! Что вы делали до этого?
Ребята, словно их, как нашкодивших котят, застали за преступлением, вдруг быстро потеряли свой пыл и поникли, кусая губы. Далеко не сразу заговорила Лилит.
– Ну… В школе у нас был клуб «Любители эзотерики»… Берри с нами не было в тот день… Мы… В общем, мы нашли на одном из чердаков записную книжку… И туда был вставлен очень старый лист с переписанным… Ну типо заклинанием…
Потуги Лилит прервал Том:
– Короче, нам было скучно, и это действительно был спор. Шарли проиграла. И после ритуала должна была остаться здесь одна на ночь.
Сельма дышала часто, глаза её зверели всё больше.
– Да вы… идиоты! Её не человек убил! Дайте мне эту книжку! – Ответом стало лишь молчание. – Дайте сейчас же, я уверена, что она всё ещё у вас!
Берни первым зашевелился. Он обернулся назад, стукнул ногой по деревяшке в полу и откуда-то из-под досок достал старую, даже не книжку, а скорее склеенные страницы, обтянутые потрепанной кожей. Сельма с безжалостным варварством начала листать их. Чужеродный исписанный от руки лист стало не трудно найти. Девушка с необычным даром не знала ничего об этом, но страх, который теперь навечно поселился в её душе, говорил, что она погрязла в чем-то очень страшном. Сельма захлопнула книгу и прижала к себе. В свой рюкзак она небрежно скинула препараты и, как последний трус, выбежала из этого дома. Она бежала прочь, сама, как можно дальше! Теперь ей было плевать на всё. Внутренний инстинкт говорил бежать. И она бежала. Не зная, куда. Может, придётся бежать и из города…
Лишь в своём доме она почувствовала призрачное упокоение. Как только дверь захлопнулась, Сельма сползла по стене и закрыла лицо руками. Через какое время смогла подняться, она не знала. Устало пошла по коридору в тёмную кухню, волоча за собой рюкзак. Отяжелевшая рука поднялась к выключателю, и вдруг свет осветил черную надпись на всю противоположную стену: «Я приду за тобой». Сельма заорала во все горло! Вселенский страх сосредоточился сейчас только в её груди. Судорожные пальцы стали быстро вываливать всё из рюкзака, нашли таблетки, одна, две, закинули в рот… Она закрыла глаза… Должно стать легче… Скоро должно стать легче.
Когда Сельма смогла снова взглянуть на стену, записи уже не было. Даже не разуваясь, она достала холодное пиво, с жадностью осушила две бутылки и прямо в одежде повалилась спать на диван.