Время действия согласного Хронологии «Истории Галактики» – 3828 год.
Адмиралу флота Тиберию Надырову.
Входящее сообщение по каналу ГЧ.
Дата 17 июня 2610 года.
Источник данных: Командир отдельного серв-батальона, капитан Нестеров.
Докладываю, что в ходе боевых испытаний вверенного мне серв-батальона, пострадало (выведено из строя) двенадцать единиц планетарной техники, в том числе пять серв-машин класса «Фалангер» и семь класса «Хоплит».
В ходе испытаний установлена непригодность программного пакета «Одиночка» к эффективным действиям против машин аналогичного класса, управляемых непосредственно людьми из состава группы пилотов-испытателей.
Подробный отчет в форме телеметрических данных прилагается.
…
Капитану Нестерову, от флагмана флота.
Передано по ГЧ с крейсера «Тень Земли».
Дата 17 июня 2610 года.
Приказываю прекратить испытания, до особого распоряжения командования.
Адмирал Тиберий Надыров.
…
Директору Научно-исследовательского центра Говарду Фарагнею.
В виду неудовлетворительной работы программного пакета «Одиночка», приказываю произвести дополнительные исследования и представить обновленный пакет программ независимого поведения в срок до 1 сентября 2611 года.
Адмирал флота Тиберий Надыров.
…
Главе Всемирного правительства, президенту Земного Альянса Джону Уинстону Хаммеру.
Довожу до Вашего сведения, что требования, предъявленные адмиралом флота Тиберием Надыровым, по разработке обновленного пакета программ независимого поведения, представляется невозможным, по крайней мере, в указанные им сроки.
Прошу передать в прямое подчинение Центру Исследований испытательные полигоны, а так же отдельный серв-батальон, который надлежит доукомплектовать пилотами из числа офицеров, имеющих опыт реальных боевых действий.
Директор НИЦ-17 Говард Фарагней.
…
Командующему силами планетарной обороны системы Юнона, генералу Дерюгину.
Приказываю передать в распоряжение директора НИЦ-17, полковника Говарда Фарагнея секретный объект «Гамма», со всей принадлежащей инфраструктурой. Охрану объекта осуществлять прежними силами в установленном режиме.
Джон У. Хаммер.
…
Секретно.
Директору НИЦ-17-Гамма Говарду Фарагнею.
Входящее сообщение.
Дата: 3 декабря 2614 года.
Источник данных: Командующий объединенной группировкой сил космического десанта генерал Лесли Хомиртайн.
В виду хронического некомплекта личного состава десантных подразделений предлагаю рассмотреть вопрос о тиражировании матриц кристалломодулей «Одиночка» для их дальнейшей интеграции в системы серв-машин, а так же андроидов пехотной поддержки, поступающих с заводов-изготовителей.
…
Передача по внутренней сети объекта «Гамма»
Секретно.
Начальнику отдела вторичного тестирования майору Земцову.
Приказываю прекратить стерилизацию нейросетей кристалломодулей «Одиночка», поступающих в лаборатории с театров боевых действий.
Осуществлять накопление матриц сознания погибших пилотов, вплоть до особого распоряжения.
Обеспечить повышенную секретность, и усиленную охрану хранилища.
Директор.
…
Секретно.
Входящее сообщение.
3 января 3637 года.
Директору НИЦ-17-Гамма.
Источник данных: Объединенный штаб флота.
Передача по каналу ГЧ с борта флагманского крейсера «Интерпрайз».
Для осуществления сортировки матриц «Одиночка» в ваше распоряжение направлена группа специалистов штаба флота.
Приказываю обеспечить прибывающим офицерам полный доступ к работам по проекту «Линия огня».
Главнокомандующий объединенными силами Земного Альянса адмирал Табанов.
За три месяца до капитуляции военно-космических сил Земного Альянса. База «Гамма» Сортировка по проекту «Линия огня».
Бой.
Техногенный ад.
Апокалипсис, в прочтении двадцать седьмого века от Рождества Христова.
Лазурное небо над головой.
Черные, растущие на глазах точки.
Шлейф дыма, отнесенный в сторону взрывной волной.
Секунда гложущего разум страха, который тает, по мере приближения звена «Гепардов».
– Уклоняйся! Дуглас, уклоняйся! Они атакуют, передаю вектор…
Две серв-машины в окружении взвода андроидов, – стандартная мобильная боевая единица Альянса.
Город, превращенный в дымящиеся руины, остовы боевых машин, чадно догорающих меж иззубренных стен зданий… Рваная тишина в коммуникаторе, удары сердца, которые, как кажется, слышны на несущей частоте связи.
– Хорошо, майор, отлично… Работаю на прикрытие. Держись!
Торс «Хоплита» рывком поворачивается, одновременно приподнимаясь вверх, словно исполинская серв-машина решилась взглянуть в глаза своей, рушащейся из поднебесья смерти.
На консолях управления сложный танец индикационных сигналов меняет свой ритм, но разум не сосредотачивается на их прочтении, – там, где счет противостояния идет на миллисекунды, нет ни времени, ни смысла в показаниях многочисленных приборов.
Ты либо рожден пилотом, либо нет, третьего не дано,
Единство между человеком и машиной – это не навык, а скорее состояние души, хотя мало кто из пилотов вспоминает о том, что у него есть душа. Достаточно одного дня войны, чтобы рухнуло любое, самое устойчивое мировоззрение.
Реальность… Фрайг бы ее побрал, но она тут, в истощенном рассудке, и выбить ощущение близкой материализованной смерти, может только сама смерть…
Парадокс.
Сколько мыслей прессуют в себе мгновения жизни, особенно когда они прожиты взахлеб, на порыве эмоций, который сдерживает, уравновешивает лишь ледяной рассудок «Одиночки», соединенный с человеческим разумом посредством тонкого, изгибающегося, будто пригревшаяся на солнышке змея, глянцевито-черного шунта нейросенсорного контакта.
Одна душа на двоих, словно стержень, цементирующий единство человеческого разума и искусственной нейросети.
Машина учит человека жить в ритме миллисекунд, он же взамен отдает ей часть своего «эго», даруя чувства, ощущения, эквивалентные боли, страху, надежде, торжеству победы и смертельному ужасу поражения.
Все это запомнит «Одиночка».
Он будет мертв, но серв-машина останется жить.
Именно жить, ибо на ее действия навек ляжет отпечаток души пилота, его самосознания.
Ложь, что кибернетическая нейросистема перенимает исключительно боевые навыки человека.
Нет. Она забирает все, – не родился еще на свет такой пилот, кто не думал бы в критические секунды о вечных дилеммах бытия, совмещая мысли о вечности с конкретикой бушующего вокруг техногенного ада.
«Одиночка» пьет адский коктейль человеческих мыслей, словно шунт нейросенсорного контакта лишь соломинка, через которую перетекают байты навек оцифрованной души.
– Работаю на прикрытие!…
Слова эхом застряли хрипящей тишине, и вот она взрывается воем: одна за другой уходят с подвески оружейного пилона тактические ракеты, озаряя факелами реактивных двигателей обугленные руины зданий.
Алые точки рассыпаются веером, их строй еще не сломан, но единство уже нарушено: часть орбитальных штурмовиков, выполняя противоракетный маневр, вышли из конуса атаки.
– Держись Марк! Только не обнаруживай себя!
Вокруг полыхает огонь пожарищ. Тепловая засветка такова, что сенсорные системы «Гепардов» не в состоянии обнаружить тяжелого «Фалангера» застывшего меж руин. У машины Дугласа критическое повреждение – разбит гироскоп системы самостабилизации, отчего грозный кибермеханизм превратился из мобильной единицы в статичную огневую точку.
– Эхо-4, на связи ноль-семь. Критические повреждения ведущего. Срочно требуется поддержка носителя.
– Ноль семь, это Эхо-4, слышу вас. Направляем «Нибелунг» по пеленгу. Обеспечить прикрытие зоны посадки!
– Понял.
«Гепарды» на бешеной скорости пронеслись над самой рубкой, сотрясая руины ревом реактивных двигателей, и тут же, не ломая строй, начали боевой разворот с заходом на цель, – очевидно, их сенсоры все же сумели распознать среди огня, дыма, десятков подбитых машин россыпь активных сигналов мобильной группы.
В последний момент, один из орбитальных штурмовиков резко отработал двигателями торможения, отставая от группы и одновременно окутываясь яростными сполохами бортового залпа.
Медленно падала подрубленная взрывами стена.
Оторванная конечность андроида, поблескивая на солнце, летела сквозь свитый в тугие смерчи дым.
Теперь они за спиной, но Дугласу не развернуть машину, майор прочно застрял, с трудом удерживая «Фалангера» в равновесии.
Значит, работать в одиночку.
«Гепарды» удалялись. Тот, что атаковал андроидов, резко ускорился, восстанавливая строй. Падучие звезды тепловых ловушек и ложных радарных целей, походили на праздничный фейерверк… или похоронный салют, с какой стороны посмотреть…
Ничья.
Они уклонились от ракетного залпа, но и сами прошли «впустую», не считая двух уничтоженных человекоподобных машин.
Атакующая полусфера блокирована. Процесс перезарядки тактического боекомплекта.
Блокирована, говоришь? – Мысль была адресована «Одиночке».
Действительно между «Хоплитом» и удаляющимися «Гепардами» возвышалась иззубренная, покрытая палеными шрамами бетонная стена.
Ее пересекала трещина, часть постройки осела, нависая над внушительной воронкой, удерживаясь лишь на обнажившемся каркасе арматуры.
Не успеешь. Идет процесс перезарядки. – Комментарий киберсистемы был категоричен.
Секунды. Как невыносимо долго они текут…
Смерть звала. Она растекалась над руинами бледным заревом неживого света, а в рассудке, заглушая рокот боя, звучала мелодия, вырванная из далекой довоенной поры.
Белый вальс.
Он не рвался на эту войну. Война сама забрала его, как ежедневно забирала тысячи молодых ребят.
Она жрала их жизни сотнями, не ведая сытости.
– Держись Марк! «Нибелунг» на подходе. Атакую!
Машина протестовала, но в кресле пилот-ложемента сидел человек.
Дымящиеся после залпа пусковые тубусы только откинули крышки, готовясь принять из выдвинутых решетчатых лотков новую партию ракет, но лейтенант Алан Мерфи уже принял приглашение невыразимо притягательной дамы, зная, что прекрасный неземной лик обернется в последний момент желтозубым оскалом костлявой старухи…
Был белый вальс…
Вот что на самом деле пьет «Одиночка» через глянцевитый шунт.
Шаг.
Активаторы серв-машины взвыли от перегрузки первого стремительного па.
С ноющим визгом над дымящимися тубусами ракетных установок выдвинулись две независимые подвески импульсных лазеров.
Сорокатонный «Хоплит» держал равновесие уже не по данным гироскопа, а исключительно благодаря воле пилота. Его разворот на одном ступоходе, с одновременным лазерным залпом, разрезавшим прутья арматуры, действительно походил на стремительное движение смертоносного танца.
Часть здания обрушилась в воронку, открывая сектор обстрела, натужно взвыл активатор левого ступохода, со стоном принимая вес серв-машины, и бледные разряды когерентного света ударили вслед удаляющимся «Гепардам».
Черно-оранжевые бутоны разрывов расцвели в лазурных небесах, брызжа осколками обшивки орбитальных штурмовиков, не успевших завершить боевой разворот.
Он хотел оттолкнуть смерть, оставив на память эти мгновенья страшной близости, но не смог.
Два «Гепарда» уцелели. Они уже развернулись и теперь неслись в лоб обозначившему себя «Хоплиту», протягивая к нему толстые шнуры лазерных лучей, вдоль которых скользили инверсионные росчерки ракетного залпа.
Прекрасная незнакомка не разжала крючковатых пальцев.
Удар когерентного излучения прожег лобовой скат брони, жалящий луч прошел сквозь кресло пилот-ложемента…
Боль.
Прогорклый запах сгоревшей изоляции, сладковатые флюиды обугленной плоти, бесноватый покой…
А она красива, даже когда сбросила капюшон.
Смерть?
Или начало новой жизни?
Где гасло сознание пилота, там вдруг восставало из пепла освобожденное сознание Одиночки..
Еще не человек, но уже не машина, сорокатонный «Хоплит», оттолкнул образ старухи, но не вышел из ритма смертельного танца.
Теперь и он умел делать это.
Рывок.
Тонкий визг активаторов, бешенный, невозможный с точки зрения традиционной программной логики поворот вокруг оси, с опорой на один ступоход, и вот он стоит на прежней позиции, прижавшись к уцелевшему участку бетонной стены, вкусивший вечность, потерявший пилота, но продолжающий жить, назло, вопреки разрывам, кромсающим землю в десяти метрах от него.
– Держись Марк… – Прохрипел синтезированный голос. – «Нибелунг» на подлете. Я сделаю их.
Майор Дуглас не мог ответить. Он был мертв вот уже десять минут.
Техногенный ад не отпускал людей.
Ракетные комплексы уже перезарядились, когда два «Гепарда», едва не цепляя днищем руины зданий, начали набирать высоту.
Обе установки «Хоплита» окутались дымными шлейфами залпа.
…
Голоса.
Они шли из глубины вечности, воспринимаемые как шепот…
– Критический момент пройден. Нейросеть стабилизирована.
– Запускаем полигон «Линии Огня».
– Есть устойчивый контакт. ОН там.
…
Кто ОН?
Киберсистема «Хоплита» очнулась от информационного шока, возникшего в момент физической гибели пилота.
Над руинами зданий рассыпались падучими звездами обломки орбитальных штурмовиков.
– Марк ты меня слышишь?
Тишина.
Сенсорные системы – максимальная мощность. Сканирование по сфере.
Я не рвался на эту войну.
Первый шаг меж укутанных дрожащим маревом руин.
Где же «Нибелунг»?
Лазурные чужие небеса.
Разрушенный город. Что это? Откуда идет ощущение глобального сбоя?
Что мы ищем тут, вгрызаясь в нашпигованную металлом землю?
Не думай об этом. Твоя задача выжить. Продержаться. Во что бы то ни стало.
Цель оправдывает средства?
Он не понимал, что блуждает в потемках оцифрованного подсознания пилота.
Тело человека уже остыло в объятиях ложемента, но, тем не менее, он продолжал жить в сознании «Одиночки».
Перед мысленным взором, будто тяжкие призраки, внезапно возникли контуры серв-машин.
Четыре «Беркута» колониальных войск.
В такие моменты промедление недопустимо. Доли секунды на анализ, далее действие, иначе поражение неизбежно.
Системы вооружений – статус – активировано.
Предварительное наведение.
Он точно рассчитал залп. Человек научил его многому, в том числе и принятию интуитивных, нестандартных решений, когда численный перевес противника, его огневая мощь уравновешиваются искусством боя, – этого смертельного танца, не поддающегося счислению при помощи стандартных программ.
Серв-машины врага двигались по чудом уцелевшему отрезку автострады, опирающейся на мощные бетонные опоры.
Залп в две точки подрубит несущие конструкции, и полотно автобана рухнет, увлекая за собой тяжелые шестидесятитонные машины.
Массивные опоры рванулись навстречу, – заработала система оптического увеличения. Прицел должен быть абсолютно точным. Только стопроцентное попадание в определенную часть конструкции гарантировало успех.
Визиры окончательного наведения зардели алым.
Движение.
Он сначала почувствовал, а уже потом распознал его десятком работающих на пределе возможностей сенсорных систем.
Маленькая девочка, лет пяти, медленно, словно в полузабытьи брела через руины.
Она двигалась ровно на линии огня.
…
Голоса.
Шепот, измеряющий отрезки вечности.
– Пять секунд задержки… Десять… Пятнадцать…
– Тест провален. Он не выстрелит.
– Отключение полигона.
Свет померк, но голоса не исчезли.
– Брак?
– Не знаю, Стивен.
Шелест привода, подающего отбракованный кристалломодуль из недр испытательной консоли.
– Пожалуй, определи его в третью категорию. Пусть пройдет повторный тест на полигоне для андроидных групп пехотной поддержки.
– Но он не произвел залпа!
Шепот вдруг становиться яростным, шипящим, будто звук издает не человек, а змея:
– У нас совершенно не осталось людей, Стивен. Приказ командующего очевиден, мы не имеем права разбрасываться матрицами пилотов. Ему найдется применение, пусть не в рубке «Хоплита», значит в иной ипостаси. На повторное тестирование в третью группу. Кто у нас следующий?
– Майор Дуглас. Погиб в том же бою, управляя «Фалангером».
– Давай кристалломодуль. Запускаем «Линию Огня».