Он бросил на нее полный ненависти взгляд. Казалось, что перед ним стоит заклятый враг. Столько злобы было в его глазах. Кулаки невольно сжимались. Он не любил скандалов, но на этот раз был вынужден выяснять отношения. Так жить дальше нельзя! На серьезный разговор он решился только сегодня, хотя давно уже нужно было поставить все точки над i.
Нет, расставаться с ней он не хотел. И кому он еще нужен? Когда-то в молодости по нему сохли почти все девушки. Он очень долго выбирал единственную, любимую, с которой стоило бы связать всю свою жизнь. Именно поэтому к пятидесяти годам у него за плечами уже было три брака, два из которых закончились разводами. И никогда ему еще не было так больно, как сейчас. Может быть, это и есть любовь?
Семью он старался сохранить всеми силами. Конечно, он знал, что когда-нибудь ему придется столкнуться с подобными проблемами. А о чем еще должен был думать сорокапятилетний мужчина, который берет в жены двадцатилетнюю девушку? Нет, она не могла выйти замуж за него по расчету. Он никогда не замечал в ее глазах подозрительного блеска при виде денег, хотя был довольно состоятельным человеком. Не так чтобы очень, но на благополучную жизнь им хватило. Она, может быть, даже любила его… По крайней мере, первые десять лет их семейной жизни были настолько счастливыми, что он и она просто млели от счастья. А потом все завертелось, закрутилось… Ей захотелось попробовать чего-то нового, погулять немного. У человека всегда возникает ощущение, что чего-то для настоящей жизни ему не хватает.
Когда она однажды пришла поздно с работы, неумело объясняя, что была у подруги на дне рождения, он молча выслушал ее и даже не возразил, делая вид, что поверил. Он надеялся, что этого больше не повторится, но, по всей видимости, сильно ошибался. Поздние приходы стали все чаще и чаще. У него не осталось никаких сомнений: у жены есть любовник.
И даже это он готов был ей простить. Какое-то время он терпел ее гуляния. Но теперь все. Дальше так продолжаться не может. Пора поставить вопрос ребром. Или он, или тот незнакомец.
– Ой, прости, пожалуйста, – защебетала жена уже с порога, механически поцеловав мужа в щеку. – На работе такой завал. Я никак не могла вырваться.
– Я тебе уже говорил, что ты можешь и не работать, – заметил муж, пропуская ее в прихожую. – И зачем тебе нужен это бизнес?! Ты же видишь, что ничего не получается, конкуренция слишком серьезная. Бизнес – это мужское дело. Слава богу, что в свое время я хорошо в этом разбирался и смог заработать себе на достойную жизнь.
– Ну вот, а я еще ничего не заработала, – неожиданно поддержала она его, встряхнув шапкой темных, коротко стриженных волос, которые тут же легли на место, красиво обрамляя миловидное личико. – У меня все еще впереди.
– Разве я тебе не даю денег? – спросил муж.
– Я тебе за это очень благодарна, – тут же отозвалась жена, ступив на лестницу, чтобы пройти на второй этаж. – Но мне же хочется все попробовать самой. Ты у меня много добился в этой жизни, а теперь дай свободу мне…
– Как раз о свободе я и хотел поговорить, – перебил жену муж и схватил ее за руку, чтобы она не прошла дальше.
– Да, дорогой, – с готовностью ответила женщина и спустилась вниз, чтобы быть наравне с мужем. – Только, может быть, не здесь, а то уже поздно, я устала.
– Нет, здесь и сейчас, – неожиданно резко ответил он, проявив совершенно глупое упорство.
В конце концов, какая разница, где он поставит ее перед выбором. Может быть, в его любимом рабочем кабинете этот разговор мог бы и продолжиться. Но в данный момент ему хотелось возразить ей, он и возразил. Жена заметила раздражение и гнев мужа, хотя даже и не догадалась о причинах.
– Хорошо, только не волнуйся. Тебе же нельзя волноваться на ночь глядя. Потом будет мучить бессонница, – заботливо произнесла она. – Что случилось?
– Мне надо с тобой серьезно поговорить, – начал муж, бросив на нее недоверчивый взгляд. «Можно ли в этот вечер рассчитывать на ее откровенность?» – подумал он. – Я все знаю. Хотя ты, может быть, и считаешь меня дураком, глупым ревнивцем, но я знаю, что у тебя есть любовник.
Женщина хотела было открыть рот, чтобы возразить мужу, но он резко одернул ее:
– Нет, молчи, выслушай хоть раз меня. Я не желаю знать грязных подробностей. Я вообще ничего не хочу знать. Пора уже кончать с этим.
– Ты опять начинаешь. Опять твои глупые подозрения…
– Нет, на этот раз выбирай: любовник или я, – выпалил муж, схватив жену за руку и не давая ей подниматься вверх по лестнице.
– У меня никого нет, кроме тебя, – спокойно сказала женщина. – Мне, кроме тебя, никто не нужен. Я так завалена работой, что не могу приходить рано… Ты же сам знаешь, что бизнес требует почти полной отдачи.
– Да, но не ночью, – огрызнулся муж.
– Еще только десять часов вечера, это не ночь, – поправила его жена. – Я никогда позже не приходила. В конце концов, у тебя есть номер моего телефона. Я всегда отвечаю на твои звонки.
– Конечно, когда с ним кувыркаешься в постели, – добавил он, презрительно хмыкнув.
– У тебя больная фантазия, – произнесла жена. – Пойдем спать, я так сегодня устала…
Женщина высвободила свою руку из руки мужа и пошла вверх по лестнице. Сколько же можно, в конце концов, объяснять ему, что у нее нет никакого любовника. Наверное, опять выпил… Ну что же делать, если времени на семью на самом деле не остается!
– Нет, ты никуда не пойдешь, – крикнул муж раздраженно и бросился за ней по лестнице. – Мне надо с тобой поговорить.
– Не сегодня, я очень сильно устала, – произнесла жена с надеждой, что муж после этого отстанет от нее.
– Устала?! А я не устал? – с гневом произнес мужчина, поднимаясь по лестнице за своей женой. – Сколько можно… Неужели ты не понимаешь, что ломаешь семью. Остановись! – раздраженно крикнул он ей вслед. – Я с тобой разговариваю?!
Женщина даже не обернулась. Мужчина сделал рывок, проявил необычайную ловкость и в секунду перемахнул через несколько ступеней. Жена была так близко от него и в то же время так далека!
Руки вцепились в ее красивые, чуть оголенные плечи. Он хотел развернуть ее к себе, чтобы продолжить разговор здесь и сейчас. Она резко обернулась… Послышался звук скатывающего по лестнице тела и крик жены и …
Все было кончено!
Аплодисменты в студии постепенно стихли. Татьяна Анатольевна Бурлаева улыбнулась, обнажив ряд белоснежных зубов. Героиня моей программы «Женское счастье» сегодня была королевой бала. Зрителей в студии она покорила с первого взгляда. Это было заметно по настроению зала, который чуть ли не после каждого ответа героини благодарил ее аплодисментами. Мне же только оставалось следить за диалогом Татьяны Анатольевны со зрителями, время от времени вставляя реплики, которые были предусмотрены сценарием.
На моей памяти было не так много программ, которые проходили так успешно. Иногда мне приходилось просто плясать перед зрителями, чтобы возбудить у них интерес к героине. Сейчас же этого совершенно не требовалось. Вопросы сыпались со всех сторон, и Лера Казаринова, помощник режиссера, которая во время эфира находится в студии, не успевала передавать микрофон желающим высказаться.
– Татьяна Анатольевна, скажите, пожалуйста, а какое у вас образование? – с интересом спросила молодая дамочка с первого ряда.
– Я закончила с отличием экономический институт совсем недавно, – отозвалась с готовностью Татьяна Анатольевна, как будто бы она ожидала этого вопроса. – Когда я поняла, что знаний мне не хватает, чтобы расширить свое дело, я поступила на заочное отделение. Сейчас у меня уже есть диплом экономиста. Я считаю, что надо быть профессионалом своего дела.
– Конечно, вы правы, Татьяна Анатольевна, – поддержала героиню другая зрительница, схватившая микрофон. – Но ведь наверняка вы сначала ничего не понимали в бизнесе. Расскажите, как вы начинали без денег, без связей…
– Не совсем без денег, – честно призналась Татьяна Анатольевна. – На пустом месте очень сложно построить свой бизнес. У меня был начальный капитал, который я скопила за время работы на одном предприятии руководящим работником. Уже тогда у меня появились идеи, но воплотить их в жизнь не было возможности. Я очень долго не решалась начать свое дело. Риск – дело благородное, но совершенно бездумно рисковать я не хотела. Когда же проанализировала потребности рынка, соотнесла расходы и доходы, просчитала выгоду, то поняла, что пора действовать. Пока я закупила оборудование для хладокомбината, набрала штат сотрудников, прошло еще несколько месяцев напряженной работы. А я все делала сама, чтобы потом и все шишки сыпались на меня. – Татьяна Анатольевна слегка улыбнулась. – Первоначально хладокомбинат состоял всего из нескольких цехов по производству мороженого, но потом мне пришлось расширяться, чтобы выжить в условиях конкуренции. Сейчас у нас налаженное производство, которое уже не дает сбоев. А сначала было очень тяжело.
– Татьяна Анатольевна, у нас есть сюжет, который мы сняли на вашем комбинате, и сейчас он уже готов в эфир, – произнесла я, дождавшись, когда Бурлаева закончит свой рассказ.
Внимание зрителей переключилось на небольшой экран.
Татьяна Анатольевна тоже повернулась к нему, чтобы посмотреть отснятый нашей операторской группой материал. Хладокомбинат состоял из нескольких корпусов, мы проводили съемку в центральном, где как раз и размещалось все производство.
Холодильные установки, сырьевые базы, конвейеры… Когда я первый раз пришла на хладокомбинат, у меня совершенно не было представления о том, как делают мороженое, поэтому производственные агрегаты по его изготовлению казались мне просто устрашающими.
Павлик Старовойтов, наш оператор, очень хорошо смонтировал материал. В результате из двухчасовой экскурсии по цехам получился короткий, но очень содержательный сюжет, который комментировала сама Бурлаева. Ее голос за кадром был спокойным и приятным.
– А здесь у нас осуществляется сортировка сырья по контейнерам, – объясняла Татьяна Анатольевна, указывая на один из цехов. – Все делает машина под управлением человека. У нас на предприятии работают квалифицированные технологи, которые следят за процессом. Отсортированное сырье поступает в…
Я отвлеклась от рассказа Бурлаевой и обвела взглядом студию. Зрители не отрываясь смотрели на экран. Галина Сергеевна, режиссер программы «Женское счастье», стояла в стороне и показывала мне, что до конца еще четверть часа. Я слегка кивнула ей, показывая, что поняла.
– …цех фасовки, где готовое мороженое распределяется в стаканчики или пластик, – продолжала Татьяна Анатольевна. – Все опять же делает машина. Ручной работы от фасовщиц требуется минимум. Мороженое пакуется в коробки, отправляется на склад готовой продукции, а затем уже поступает в магазины, на торговые точки…
Рассказ Татьяны Анатольевны закончился практически одновременно с сюжетом. Зрители в студии, как по команде, перевели свой взгляд на Бурлаеву. Татьяна Анатольевна же молчала, разговор продолжила я.
– Уважаемые зрители, Татьяна Анатольевна приготовила небольшой сюрприз для вас. Подарочную партию мороженого, которое было изготовлено сегодня, доставили в нашу студию. Угощайтесь, пожалуйста.
После этих слов в студию вошли две длинноногие девушки с подносами в руках, на которых были расставлены пластиковые стаканчики с мороженым. На каждой порции специально была приклеена красочная этикетка с логотипом программы «Женское счастье». Гости, не стесняясь, брали себе по порции. Некоторые даже распаковали стаканчики прямо в студии. У нас в редакции в холодильнике тоже оставалось мороженое, привезенное Бурлаевой, – коллектив редакции собирался полакомиться им после программы. Подносы с мороженым опустели практически мгновенно, и длинноногие красавицы продефилировали на выход.
– В студию поступил телефонный звонок от наших телезрителей, – сообщила я, отреагировав на знаки Галины Сергеевны.
После обыкновенной в таком случае переклички прозвучал приглушенный женский голос немного с хрипотцой.
– Татьяна Анатольевна, а расскажите немного о своей личной жизни. Вы замужем? Дети есть? – прямо спросила дозвонившаяся телезрительница. – Спасибо, до свидания.
Татьяна Анатольевна немного встрепенулась, но тут же ответила на вопрос довольно-таки коротко.
– Я не замужем. У меня есть сын. Он уже взрослый, учится в юридическом институте.
Слава богу, что дальше эту тему зрители на развивали. По реакции Бурлаевой было видно, что ей не очень приятны вопросы о личной жизни. Если вполне успешным бизнесом Татьяна Анатольевна могла похвалиться, то в личной жизни, насколько мне было известно, у нее не все шло так гладко.
– Спасибо большое за угощение, – поблагодарила одна из зрительниц героиню. – А расскажите немного о своем свободном времени. У вас есть хобби? Чем вы увлекаетесь?
– Времени свободного очень мало, – призналась Татьяна Анатольевна. – Когда выдается свободная минутка, я провожу время на кухне. Очень люблю готовить, особенно…
Бурлаева не смогла продолжить фразу до конца, так как в студии раздался громкий крик. Я тут же переключилась на произошедшее. В самом центре предназначенных для зрителей рядов почти мгновенно опустели места, открыв сидевшую одиноко полную женщину. Кричала, по всей видимости, она, но сейчас крик стих, и женщина сидела неподвижно, опустив вниз голову. Камеры отвернулись, чтобы не пропустить эту сцену в прямой эфир.
Я бросилась к рядам и не успела добраться до зрительницы, как она повалилась набок, словно это был не живой человек, а манекен. Лицо женщины было искажено гримасой.
В рядах зрителей послышалось перешептывание, прерываемое голосом Бурлаевой, у которой не отключили микрофон.
«Боже, ужас-то какой. Что с ней? Она больная?»
«Умерла, наверное», – послышалось со всех сторон.
Я никак не могла поверить увиденному, но было похоже на то, что женщина на самом деле мертва. Галина Сергеевна первой прошла к ней, прощупала пульс, а затем бросила на меня встревоженный взгляд.
«Неужели на самом деле скончалась?» – подумала я.
– «Скорую» срочно, – скомандовала Моршакова.
И только после этого среди зрителей в студии началась паника. Все повалили на выход, и удержать людей было невозможно, несмотря на то, что Галина Сергеевна просила не поднимать паники.
– Ирина Анатольевна, это моя подруга, – откуда-то сбоку послышался тихий женский голос.
Я обернулась. Передо мной стояла худенькая низенькая женщина лет пятидесяти, которая беспокойно вертела в руках платок.
– Я ее знаю, – бормотала она, указывая на зрительницу, которая по-прежнему лежала в зрительном зале.
– Что случилось? – поинтересовалась я.
– Н-не знаю, – растерялась женщина. – Мы с Верой сидели в студии, потом ей вдруг стало плохо… Она тяжело задышала, потом крикнула. Я вскочила… Что с ней?
– Не знаю, я же не врач, – отозвалась я, наблюдая за Галиной Сергеевной, которая не отходила от пострадавшей, осматривая ее кресло.
– Она ела мороженое… Больше ничего… – растерянно бормотала моя собеседница. – Я тоже его ела. О, боже!
Мысль об отравлении пронеслась в голове и у меня. Неужели мороженое оказалось отравленным? Нет, этого не может быть. Ведь, кроме этой женщины, больше никто не пострадал, и если бы вся партия была отравленной, то… Мне не хотелось думать о том, что могло бы произойти в прямом эфире моей программы.
– Может быть, у нее были какие-нибудь хронические заболевания и случился приступ, – предположила я, обращаясь к женщине, которая нервно вздрагивала, еле сдерживая слезы.
– Нет, ничего не было. Ее отравили! – в отчаянии крикнула подруга погибшей.
– Надо дождаться медиков. Рано еще делать выводы, – решительно сказала я и направилась к Галине Сергеевне, но меня остановила Бурлаева.
– Ирина Анатольевна, что случилось? Что с ней произошло? Я вообще уже ничего не понимаю, – взволнованно проговорила она. – Прямой эфир программы сорван? Что случилось?
– Неужели вы сами не видите? – немного резко ответила я Татьяне Анатольевне. – Отравление, и, между прочим, вашим мороженым.
– Мороженым? Этого не может быть… Никогда такого не было. Я не виновата. Вы уверены, что она отравилась?
– Нет, у этой дамочки просто слабые нервы, и она скончалась от чрезмерной радости при виде мороженого, – откровенно съязвила я.
– Почему вы так со мной разговариваете? – тоже довольно резко сказала Татьяна Анатольевна, что немного отрезвило меня.
В конце концов, в чем она на самом деле виновата? Не сама же Бурлаева убила эту зрительницу. Надо взять себя в руки, приказала я себе и резко сменила тон общения:
– Извините, я немного погорячилась. Неприятная ситуация.
– Еще бы! – поддержала меня Татьяна Анатольевна, простив мне повышенный тон. – Программа сорвана. И у меня теперь появится куча проблем. Как она могла отравиться таким безобидным продуктом?
– Отравиться можно чем угодно, если подсыпать немного яду, – заметила я.
– Яд? В мороженом? – удивленно проговорила Татьяна Анатольевна. – Как он туда попал?
– А вот это сейчас и выяснят сотрудники правоохранительных органов.
В студию вошли трое молодых людей, которые, судя по их форменной одежде, являлись работниками милиции. Они быстро сориентировались в студии и направились к зрительским рядам, где находилась скончавшаяся женщина, от которой ни на шаг не отходила Галина Сергеевна Моршакова. Остальные сотрудники нашей редакции столпились неподалеку, перешептываясь друг с другом.
Следом за милицией прибыли и медики, которые тут же бросились к женщине. Пока врачи занимались пострадавшей, сотрудники правоохранительных органов о чем-то дотошно расспрашивали Галину Сергеевну. Худенькая женщина, которая представилась мне подругой скончавшейся, тоже разговаривала с ними.
– Ирина, опять вляпались?! – то ли спросил, то ли констатировал факт Павлик Старовойтов.
Я только кивнула ему головой, наблюдая за манипуляциями медиков.
– Мы-то ладно, а вот вам, Татьяна Анатольевна, теперь придется худо, – заметил Павлик. – Тетка-то, по всей видимости, траванулась. И не чем-нибудь, а мороженым…
– Пока еще ничего не известно, – отозвалась я на замечание Павлика и направилась к Галине Сергеевне, которая продолжала беседовать с сотрудниками правоохранительных органов.
– Значит, вы сами лично ничего не видели? – уточнил у нее молоденький лейтенант с коротко стриженными волосами.
– Нет, разве можно было проследить за каждым зрителем в зале, – ответила Галина Сергеевна, покачав головой из стороны в сторону.
– Я, я все видела, – торопливо отозвалась худенькая женщина. – Я сидела с ней рядом. Я – ее подруга.
Лейтенант тут же повернулся к ней. Галина Сергеевна больше его не интересовала.
– И что же произошло? – спросил он у незнакомки.
– Программа была… Телефонный звонок, потом Татьяна Анатольевна на вопрос отвечала… – сбивчиво рассказала женщина.
– Это мы и без вас знаем, – перебил ее сотрудник правоохранительных органов. – Как вела себя во время передачи убитая?
– Убитая? Веру убили? – растерянно прошептала женщина, интуитивно отпрянув назад.
– Извините, я тороплю события, – вежливо поправился лейтенант, что было немного неожиданно. – Следствие все покажет. Расскажите: как вела себя во время программы потерпевшая? Что говорила, делала?..
– Ничего не говорила, – уверенно ответила женщина. – В студии же нельзя разговаривать, чтобы не создавать помех в прямом эфире. Вера себя вела… – Незнакомка задумалась, не зная, как продолжить фразу, а затем выпалила: – Она вела себя так же, как и все зрители. А потом нам принесли мороженое. Она открыла стаканчик, даже крышечку положила себе в сумку на память. Мы стали есть мороженое, а потом она закричала… Ей стало плохо.
– Ирина, нас к себе Кошелев вызывает, – прошептала мне на ухо Лера Казаринова.
– Евгений Иванович? – удивилась я, так как обычно в это время нашего непосредственного начальника на рабочем месте уже не было. Прямой эфир программы «Женское счастье» начинается в семь часов, а рабочий день заместителя главного редактора ГТРК уже заканчивается к этому времени.
– Он самый, – кивнула головой Лера. – Сейчас нам влетит. Евгений Иванович просил всех зайти к нему немедленно.
– А Галина Сергеевна уже знает? – покосилась я в сторону Моршаковой.
– Знает. А что, по ней не видно?
Галина Сергеевна стояла как в воду опущенная и беспокойно вертела в руках папку со сценарием столь ужасно прошедшей программы. Кто же знал, что прямой эфир сорвется по причинам, которые совершенно от нас не зависели. Никто не мог предвидеть, что одной из зрительниц в студии станет плохо. Дар ясновидения у работников нашей редакции отсутствовал напрочь. А как хотелось бы всегда встречать такие неожиданности во всеоружии.
– И чтобы больше такого безобразия не было, Ирина Анатольевна! Вы совершенно безответственно относитесь к своим обязанностям, – умело копируя низкий баритон нашего начальника, сказал Павлик Старовойтов, когда мы после разбора полетов в кабинете Евгения Ивановича возвратились к себе в редакцию. – А вы, Галина Сергеевна… Разве не в ваши обязанности входит руководство аудиторией в зале?
Такое ощущение, что Павлик издевался над нами, повторяя вновь и вновь ключевые фразы разговора с Евгением Ивановичем, в ходе которого я молчала, так как знала, что возражать Кошелеву совершенно бесполезно. И только Галина Сергеевна обычно на таких совещаниях вступалась за честь редакции на правах старой подруги Евгения Ивановича. Они когда-то начинали работать вместе на ГТРК, поэтому до сих пор Моршакова позволяет себе называть Кошелева просто по имени.
– Женя, но кто же мог подумать, что так все получится, – спародировал Старовойтов довольно-таки неумело голос Моршаковой.
– Павлик, хватит, – остановила его Лера Казаринова, заметив, с каким недовольством посмотрела на дурачества Павлика Галина Сергеевна. – И без тебя тошно.
– Что же нам теперь, повеситься, что ли, – вскрикнул Павлик. – Я считаю, что ничего страшного не случилось. Подумаешь, отравилась тетенька. Мало ли в городе несчастных случаев происходит ежедневно. И отравления, между прочим, не редкость.
– Но не в прямом эфире телевидения, – добавила мрачно Галина Сергеевна.
– Кстати, а где Татьяна Анатольевна? – вспомнила я о нашей героине, бросив взгляд на высокое кресло в кабинете, в котором обычно восседают героини наших программ после прямого эфира. На этот раз место пустовало. Я даже забыла попрощаться с Бурлаевой, когда уходила из студии в сопровождении своих коллег на ковер к Кошелеву.
– Ирина Анатольевна, надо было ее предупредить, чтобы нас дождалась, – с опозданием посоветовала Казаринова.
– А вы что, не видели, как ее дяденьки милиционеры из студии увели под белые рученьки, – хмыкнул Павлик.
– Татьяну Анатольевну? А зачем? – не поняла Лера.
– Как это зачем? Ведь она же во всем виновата…
– Павлик, не говори ерунды, – с укором посмотрела в сторону Павлика Галина Сергеевна, поправляя свою прическу перед зеркалом. – Сама Бурлаева, что ли, яд в стаканчики добавляла?
Павлик неопределенно пожал плечами. Он хотел было потянуться к бару, где у нас всегда стоит бутылочка коньяку, но затем передумал. Обычно мы после программы устраиваем небольшой фуршет с участием героини программы, чтобы снять напряжение после прямого эфира. И на столе в такие моменты всегда стоит бутылочка коньяка. Нет, мы не то чтобы устраиваем пьяные дебоши на рабочем месте. Выпиваем-то всего по рюмочке.
Коньяк помогает расслабиться, но сейчас нам даже этот напиток не помог бы.
– Черт! А мороженое-то вкусное какое, – причмокнул Павлик и подошел к холодильнику, где хранились наши порции мороженого, привезенные с хладокомбината Бурлаевой. – Я еще до прямого эфира попробовал.
– Ну и как? – поинтересовалась Лера.
Этот вопрос из уст Казариновой прозвучал по крайней мере странно, так как сама Лера постоянно сидит на диетах и питается только сухофруктами и минеральной водой без газов. Конечно, это не весь ее рацион, но при мне Казаринова никогда не ела ничего другого. Лера – приверженец раздельного питания, низкокалорийной диеты и вегетарианства… Короче, она любит все то, что нормальный человек и едой-то не считает.
– Пока еще не умер, – ответил на ее вопрос Павлик, открыв дверцу холодильного шкафа. – Даже хочется еще…
– Чего? Мороженого? – фыркнула Лера. – Павлик, а вдруг и те порции, что у нас в холодильнике, тоже отравлены? Я даже не притронусь к ним.
– Да ты и так бы не стала есть мороженое, – заметила я.
– Правильно, потому что оно содержит очень много калорий, а витаминов в нем практически нет. Мороженое само по себе отрава для организма.
– Конечно, и та женщина умерла от переизбытка калорий, – хохотнул Павлик, достав с полки несколько порций. – Кто еще будет?
Мы с Галиной Сергеевной почти синхронно покачали головами из стороны в сторону. Может быть, в этих порциях мороженого и нет яда, но пробовать его не хотелось. Я что-то не очень люблю игру в русскую рулетку. А это почти одно и то же. Как узнать, не в твой ли стаканчик положили ложечку-другую цианистого калия?
– Пашка, ты чего это? Решил покончить жизнь самоубийством? – донесся голос с порога.
Валера Гурьев, который работает репортером «Криминальной хроники» на областном телевидении, частенько бывает в нашем кабинете. Непосредственно рабочими обязанностями он с редакцией программы «Женское счастье» никак не связан, но проводит с нами почти все свободное время. Дело тут скорее в личной симпатии и привязанности. Мы с Валерой знакомы давно и, кажется, надолго. Он частенько выпутывал меня из всевозможных передряг благодаря своим обширным знакомствам практически по всему городу. Валера знает все и всех.
– И ты туда же. Весь аппетит испортили, – буркнул недовольно Павлик и поставил обратно в холодильный шкаф все порции.
– Ничего, переживешь, – машинально ответил Валера и обратился ко мне: – Ирина, спасибо тебе за материал для «Криминальной хроники». У нас сейчас как раз затишье в работе. Такое ощущение, что все бандиты города уже пойманы. А тут такое происшествие, причем почти в прямом эфире. Это же сенсация.
– Ничего себе сенсация! Вот когда Евгений Иванович закроет «Женское счастье», тогда будет сенсация, – заметила я. – Он сегодня так на нас кричал. Такое ощущение, что это мы яд подсыпали.
– Ну и правильно. Ваша сахарно-ванильная программа уже всем порядком надоела, – усмехнулся Гурьев. – Подумаешь, всплакнут над ее безвременной кончиной несколько домохозяек нашего города.
– А ты и рад! – упрекнула его Моршакова. – Нельзя наживаться на ошибках своих товарищей.
– Я не наживаюсь, – парировал Валера. – Мне какой сказали материал подготовить, такой я и сделал. Кстати, успел кое-что новенькое узнать. Вам интересно?
– Что новенькое? – спросила я.
– В одном из стаканчиков с мороженым, по предварительным предположениям экспертов, на самом деле был яд, – важно сказал Валера.
– Это мы и без тебя знали, – отозвался Павлик.
– Доза была очень большой, поэтому смерть наступила почти мгновенно, – продолжил Гурьев, не обращая внимания на замечание Старовойтова. – Если бы отравы было чуть меньше, то пострадавшую можно было бы спасти.
– А какой именно яд был в стаканчике? – спросила Галина Сергеевна.
– Какой-то цианид. Это пока по результатам предварительной экспертизы, – уточнил Гурьев. – Когда проведут основательное исследование, определят точно. Скорее всего это цианистый калий.
– Где же его преступники взяли? – заинтересовалась Лера.
– Скорее всего у каких-нибудь торговцев всякой такой гадостью, – предположил Павлик. – Можно найти каналы продажи ядов.
– Конечно, можно, – согласился Валерка. – Но это для милиции осложнит поиски преступников. Обычно такие покупки никак документально не оформляются.
– А чего его искать? Разве и так не понятно, кто эту женщину отравил? – хмыкнул Старовойтов, многозначительным взглядом обвел всех нас и, не дождавшись вопросов, продолжил: – Сама Бурлаева. Вы же помните, как Татьяна Анатольевна настойчиво предлагала нам угостить зрителей в студии продукцией своего хладокомбината. Я тогда еще подумал, что она это специально советует в рекламных целях.
А чья была идея пометить партию мороженого, которое доставят в студию для прямого эфира? Опять же Бурлаевой. И менты тоже за нее не просто так схватились. Если бы она была совершенно ни при чем, то ее бы не увезли в милицию для объяснений.
Мы все дружно переглянулись, не ожидая от Павлика такой версии, которую он еще и сумел подкрепить вполне весомыми аргументами. А ведь Павлик прав. Сама же Бурлаева была инициатором угощения гостей в студии. Я совершенно не почувствовала в этом никакого подвоха, поэтому с радостью согласилась, когда Татьяна Анатольевна предложила и стаканчики украсить.
– Чушь все это, Павлик, – первой подала голос Лера Казаринова после затянувшейся паузы. – Зачем надо было Бурлаевой травить совершенно незнакомую ей женщину? То, что она предложила привезти в студию продукцию своего хладокомбината, вполне логично. Все героини стремятся чем-то похвалиться в прямом эфире. Если мы приглашаем какого-то дизайнера, то он показывает свою коллекцию, флориста – он украшает студию цветами, парикмахера – тут же эксперименты с прическами. А украсить партию мороженого для программы она хотела не со зла, а от чистого сердца. Татьяна Анатольевна старалась, чтобы все прошло на высшем уровне. А то, что за нее сотрудники правоохранительных органов принялись, так это же вполне логично. Бурлаева – владелица хладокомбината, кому, как не ей, отвечать за свою продукцию.
– Молодец, тезка, – похвалил Казаринову Валера. – Все по полочкам разложила.
– А если не сама Бурлаева, то кто? – немного обиженно спросил Павлик, и в редакции опять повисло тягостное молчание.
Действительно, кому надо было убивать несчастную женщину? Причем именно во время прямого эфира? Кто осмелился перехватить партию мороженого и добавить в лакомство яд?
Я совершенно терялась в догадках. Похоже было, что и у коллег не было никаких версий на этот счет. Лицо Валерия выражало полную растерянность, Казаринова хмуро морщила лобик, а Павлик беззаботно раскачивался на стуле.
– А женщину-то жалко, – произнесла Лера с сожалением в голосе. – Может быть, ее-то именно и хотели убить? Так все точно подстроили…
– Кстати, менты основные свои усилия направили именно в эту сторону. Сотрудники правоохранительных органов сошлись во мнении, что именно эту Веру и хотели прикончить. Они уже выяснили, кто она по профессии, замужем, не замужем, все такое… – рассказал Валера, недовольно хмыкнув.
– Вот и хорошо, – радостно воскликнула я. – Это как раз их работа. А мое дело – помочь героине, которая по моей же вине оказалась в такой передряге. А потом, честь программы тоже подпорчена! Эту женщину, конечно, жалко. Не хотела бы я оказаться на ее месте. Такая нелепая смерть, – вздохнув, произнесла я. – Но Татьяне Анатольевне даже помочь некому. Ведь сотрудники правоохранительных органов, может быть, виновной ее считают. А я уверена, что Бурлаева ни в чем не виновата. А уж если мне удастся найти убийцу…
– Ага, размечталась, – присвистнул Павлик Старовойтов. – Это не так-то просто. Кто знает, кто мог решиться подсыпать яд в продукцию хладокомбината?
– Я знаю, – неожиданно произнесла Моршакова с важным видом, хотя Павлик даже и не ждал, что кто-то из работников редакции откликнется на этот риторический вопрос. – Это же так очевидно. Я даже знаю, как его найти.
– Вы знаете? – чуть ли не хором воскликнули мы все вместе.
Галина Сергеевна вообще всегда отличалась сообразительностью и богатой фантазией. Она постоянно предлагала почти мистические версии произошедшего. В основном во всех смертных грехах она винила инопланетян. Такое ощущение, что эти милые зеленые гуманоиды только и делают, что истребляют род человеческий. Так, наверное, и есть, по мнению Моршаковой. Поэтому когда Галина Сергеевна предупредила, что у нее есть версия произошедшего, я тут же подумала о том, что сейчас еще одно преступление будет записано на счет ино-планетных существ.
– Нет, это не инопланетяне, – сразу же предупредила нас Галина Сергеевна, и мы с облегчением выдохнули. – Это маньяк! Знаете, я в одной газете читала, что есть такие люди, которые испытывают неимоверное удовольствие, когда наблюдают за смертью с экрана. Ну, любители триллеров, фильмов ужасов и прочей ерунды. А в последнее время, после всяких разговоров психологов, таких фильмов стало меньше. Вот этот маньяк и решил разнообразить себе жизнь таким способом.
Мы молчали. Пожалуй, эта версия была даже круче версии об инопланетянах. Не было слов даже возразить Галине Сергеевне, только Павлик втихомолку хихикнул.
– А что! – продолжала Галина Сергеевна. – Я даже знаю, как этого типа можно найти. Надо связаться с психбольницами нашего города. Если этот любитель острых ощущений уже дошел до убийств, значит, он клинически болен и стоит на учете в психоневрологическом диспансере. Достаточно только выяснить, как удалось ему подложить цианид…
– Все, хватит, Галина Сергеевна, – первым не выдержал Валера. – Вы, конечно, женщина умная, но чтобы до такого додуматься…
– Что? – возмутилась Моршакова, но тут же произнесла спокойным тоном: – Сами потом будете жалеть, что не послушали меня.
В чем уж я точно была уверена, так это в том, что к этой версии мы никогда не вернемся. Но тем не менее вопрос оставался не разрешенным. Галина Сергеевна своим предположением только развеселила нас. Неужели Моршакова на самом деле так думает?
– Да-а-а… Бурлаева влипла по самое не хочу… – задумчиво произнес Павлик Старовойтов, покосившись на пустующее кресло героини.
– Все дело в конкуренции, – неожиданно сказал Валера. – Ведь после такого публичного происшествия не каждый решится купить продукцию ее хладокомбината. Разумеется, снизится объем продаж. Возникнут финансовые проблемы. А там уже недалеко и до разорения.
– Какие конкуренты? – удивилась Лера Казаринова. – Разве хладокомбинат Бурлаевой не единственный в городе?
– Нет, конечно, – отозвался Гурьев. – Я знаю еще по крайней мере два предприятия, которые работают в этой отрасли производства.
– А ты-то откуда знаешь?
– Я знаю все! – важно сказал Валера. – Есть еще огромный комбинат, который находится на окраине города. Там тоже производят мороженое. Я, кстати, немного знаком с генеральным директором этого предприятия. Елена Егоровна Коневская училась со мной в одной группе…
– Ты, кажется, учился на филологическом факультете в университете, – перебивая его, напомнила Галина Сергеевна. – Его выпускники очень редко идут в бизнес.
– Ну, не скажите, Галина Сергеевна, – протянул Гурьев. – В бизнес идут все, кому не лень. А Лена у нас проучилась всего два года, а потом бросила учебу. Кажется, она поступила в экономический институт. Она еще тогда начинала заниматься бизнесом. А теперь вон как развернулась.
– Что же ты до этого молчал? – набросилась на него Лера. – Мы бы твою Коневскую пригласили на программу.
– А у меня никто ничего не спрашивал, – отмахнулся Валерка.
– Ну вот, ты с ней и поговоришь насчет нашего происшествия, – тут же сориентировалась я, обращаясь к Гурьеву. – Может быть, Елена Егоровна что-то знает.
– Это именно она-то и подстроила отравление, – выдвинул новую версию Павлик. – Чего с ней разговаривать, к ней ментов вызывать надо. Чистосердечное признание, как говорится…
– Я все выясню, – с готовностью отозвался Валерка и тут же добавил: – Только завтра, а то сейчас уже поздно.
Валерка уже встал, чтобы выйти из кабинета, но его остановила Казаринова:
– Стой, ты же говорил, что есть еще какой-то хладокомбинат.
– Еще? Да, есть, – ответил Гурьев, оборачиваясь к нам, остановившись на пороге. – Комбинат «Прохлада». Но я про это предприятие почти ничего не знаю. Так что придется эту фирмочку вам самим трясти.
– Ничего, мы все выясним, – с уверенностью в голосе ответила я, обводя взглядом работников редакции.
Еще бы не выяснить! Столько раз я распутывала самые сложные дела благодаря слаженным действиям своих коллег. А уже проработать конкурентов Бурлаевой, так это вообще плевое дело. Конечно, надо было бы поговорить с самой Татьяной Анатольевной. Уж она бы точно указала на тех, кто хочет завалить ее бизнес. Только вот сейчас Бурлаева для нас недосягаема. Сотрудники правоохранительных органов отпустят ее не скоро. Наверное, она проведет в управлении всю ночь. Убийство все-таки!
– Ирина, что там случилось? – спросил взволнованно Володя, помогая мне раздеться в прихожей. – С тобой все нормально?
Я уже хотел к тебе в редакцию приехать, когда по телевидению сообщили, что прямой эфир программы «Женское счастье» сорван по техническим причинам…
– А на каком моменте прекратили съемку? – заинтересовалась я, зная о том, что муж не отрываясь просмотрел всю программу.
– Когда в зрительных рядах началась какая-то суматоха, – рассказал Володя. – Я ничего не понял, потом позвонил вам в редакцию, но никто трубку не брал. Ты где была?
– У Кошелева, – безрадостно ответила я.
– Что, опять кричал? Бедненькая ты моя… – жалостливо произнес Володя. – Теперь-то ты в чем виновата?
Я неопределенно пожала плечами. Из кухни доносился приятный запах. Володя опять постарался и приготовил для меня ужин. Есть не хотелось. Как только вспомню, что произошло со зрительницей после безобидной порции мороженого, так тут же аппетит пропадает.
– Ладно тебе, Ирина, не расстраивайся, – успокаивал меня муж. – Кошелеву только дай повод покричать… Ты же ни в чем не виновата. Не обращай на него внимания. Подумаешь, эфир программы сорван. Больше чем уверен, это из-за какого-то пустяка. Что, какая-то из камер дала сбой?
– Нет, хуже, – безрадостно ответила я, усаживаясь в кресло в гостиной.
– Ты что, есть не будешь?
– Нет, не хочу. Я так устала. Самое обидное, Володя, что мы так старались, материал готовили, сценарий писали, репортаж смонтировали… Во время прямого эфира все шло тоже просто замечательно. А тут такое!..
– Так что случилось? – настойчиво спросил Володя.
– Очень похоже на убийство прямо в студии, – коротко ответила я.
– Убийство? – удивился Володя и даже подскочил ко мне ближе. – Не было же слышно ни выстрелов, ни криков… Какое убийство?
– Отравление.
– Мороженым? – догадался Володя, и в его голосе послышалась усмешка.
Я кивнула головой. Муж еще некоторое время постоял рядом со мной, а потом присел на диван, уставившись на меня широко открытыми глазами. Володя даже не стал выспрашивать подробности, а только произнес:
– Ирина, тебя же это не касается. Только не надо опять искать виноватого. Для этого есть целое ведомство. Министерство внутренних дел называется. Вот пусть милиция и разыскивает преступников.
Так я и знала! Стоило мне только заикнуться, что в студии произошло преступление, как Володя тут же догадался, что я возьмусь за его расследование. Так бывало уже не один раз. Ну не могу я оставаться в стороне, когда с человеком произошла беда. К тому же во всем случившемся есть и моя вина. Если бы я назначила экспертизу каждой порции принесенного в студию мороженого… Если бы я вообще отказалась от этого угощения зрителей… А теперь пострадал совершенно не повинный ни в чем человек.
Знаю я работу этих сотрудников внутренних дел. Для них все очевидно. Виновата сама Татьяна Анатольевна. Ведь именно на ее предприятии был изготовлен отравленный продукт. Но Бурлаева здесь ни при чем. Я же видела, как она отреагировала на происшествие в студии. Не может быть, чтобы она сама все подстроила. Да и зачем ей это?
– После такого происшествия как бы хладокомбинат вообще не закрыли, – произнес Володя.
– Что? Его могут закрыть? – встрепенулась я.
– А почему бы и нет, – хмыкнул муж, – Теперь на предприятие нагрянут разные проверки… Если захотят, то обязательно найдут какую-нибудь погрешность в производстве. А может быть, даже и разбираться не станут, закроют, и все.
– И после этого ты говоришь, что мне не следует соваться в расследование?
– А твое какое дело? – воскликнул Володя. – Ирина, пусть менты и разбираются. В конце концов, ты…
– Надо помочь Бурлаевой, – перебила я мужа. – Она ни в чем не виновата.
– Может быть, и не виновата, – согласился Володя. – Только ты тоже ни при чем.
В принципе, Володя был прав. Я в этой ситуации могу просто оставаться в стороне. Не я же подсыпала отраву в мороженое. И вообще, у меня и без того забот полно. После сорванного прямого эфира Евгений Иванович Кошелев возьмется всерьез за нашу программу, и следующую передачу придется готовить еще тщательнее. Но я так не могу. Что поделать. Так уж я воспитана. Если человек попал в беду, я не могу оставаться в стороне. К тому же много сил и времени не потребуется для этого расследования. Достаточно только потрясти конкурентов Татьяны Анатольевны.
– Володя, а ты случайно ничего не знаешь о хладокомбинате «Прохлада»? – спросила я у Володи.
– «Прохлада»? – переспросил муж, посмотрев на меня внимательно.
Он заметил блеск в моих глазах и понял, что возражать бесполезно. Навряд ли ему удастся уговорить меня не заниматься расследованием, если у меня уже появились кое-какие идеи.
– Ты думаешь, что отравление в студии – это дело рук конкурентов? – уточнил муж и после того, как я утвердительно кивнула головой, продолжил: – Скорее всего так оно и есть. Кому еще нужен развал хладокомбината, как не конкурентам. Только я тебе в этом деле не помощник.
Володька развел руки в стороны.
Ну что же, придется за все браться самой. Ничего, прорвемся, вздохнув, подумала я и уже встала с кресла, чтобы отправиться в спальню, как вдруг зазвонил телефон.
– Кто это так поздно? – растерялся Володька, посмотрев на меня, и схватил трубку. – Да, слушаю… Валера? А что так поздно?… Сейчас я ее позову.
Володя протянул мне трубку с недовольным видом.
Звонил Валерка Гурьев. Если он решился связаться со мной в одиннадцать часов вечера, значит, что-то серьезное. Скорее всего это касается расследования трагедии, произошедшей на программе. Мои предположения оправдались.
– Ирина, у тебя ручка далеко? – начал Валерка бодрым голосом. Он еще не ложился спать. – Записывай. Я все узнал о хладокомбинате «Прохлада».
– Вот молодец, Валера, – вскрикнула я восторженно, чем вызвала недовольство мужа. Володя демонстративно хмыкнул и пошел в спальню. – Что узнал?
– Записывай адрес. Нелли Максимовна Хохлова, генеральный директор. Одна ты туда не суйся, – предупредил меня Гурьев. – Я с Костиком Шиловым связался. Он завтра за тобой заедет, будь готова.
– Спасибо, Валера, – бросила я на прощание и положила трубку.
«Вот и ладненько», – немного приободрившись, подумала я, свернула листок с координатами хладокомбината Хохловой и вложила его в свой ежедневник. Я так и знала, что Костик Шилов подключится к расследованию. Костик работает у нас на ГТРК водителем при руководстве, но очень часто помогает нашей редакции. Причина – тщательно скрываемая симпатия к моей персоне, хотя об этом уже знают все коллеги. Костик готов ради меня пойти на любые жертвы. Уверена, что, как только Валерка намекнул, что у нас чрезвычайное происшествие в студии, Костик тут же предложил свои услуги.