– Небезынтересное развитие событий, – сказал Кент, крутя в пальцах штопор. – Что нам следует делать?
– Департаментом чрезвычайных ситуаций рекомендовано в первую очередь сообщить о засосе, что мы, собственно, уже и сделали.
– А сотовая связь работает? – со странным волнением спросил Бенджи.
– Я же только что при тебе звонила Джине.
– Всегда?
– Насколько мне известно, да. Что такое?
– А прочие коммуникации?
– Никто не сообщал о продолжительных проблемах с электричеством или водоснабжением. К чему ты ведёшь?
– Это любопытно… Можно бумагу и ручку?
– Возьми в гостиной, – Дана повернулась к заглядывающему в холодильник математику. – Второй шаг – пробуждение в своей натуре социальной ответственности по отношению к возможным бедам окружающих.
Кент достал охладившуюся бутылку вина:
– Идём знакомиться с соседями?
– Подо мной живёт общительный кардиолог. Если он был дома в момент засоса, то скоро сам придёт.
– Ты как-то не горишь желанием с ним беседовать. Можем повесить на двери табличку «У нас всё хорошо. Если Вам плохо – постучите, и мы поможем».
– Отличная идея!
Бенджи вернулся и, отодвинув тарелки, нарисовал на бумаге отрезок, надписал над ним числа от 10—3 до 1024 и без объяснений продолжил:
– У тебя есть радиоприёмник?
– Нет.
– А у кого-нибудь из соседей может быть?
– Знакомства с соседями нам не избежать, – усмехнулся Кент.
– У миссис Стил с первого этажа, пожалуй. Что это за числа?
– Частоты. Вот здесь видимый свет, который для нас потерян, судя по этой тьме вокруг, но вот здесь, – Бенджи добавил подписи к рисунку, – радиоволны, которые до нас доходят. Если мы только частично оторваны от внешнего мира, то надо понять эти границы. Рентгеновские лучи и инфракрасное излучение, наверно, проверить не удастся, но приёмник помог бы при анализе длинных волн.
– Хорошо, скоро вернусь, – с этими словами Дана ушла на лестничную площадку.
– Частичная утрата связи с привычным миром говорит в пользу одной из теорий? – поинтересовался Кент.
– Пока мало экспериментальных данных, да и здесь уже столько учёных пыталось строить догадки на пустом месте, что… – физик покачал головой и, упёршись ладонями о стол, навис над своим рисунком. – Ты обратил внимание на то, как мы исчезали?
– Нет, я был на кухне.
– Сначала я заметил исчезновение неба, но пока задавал Дане вопрос, постепенно потухли и скрылись огни города, будто нечто двигалось к нам издалека.
– Тогда гипотеза о виртуальности отпадает, иначе мы бы исчезли мгновенно.
– Многомерность пространства тоже под вопросом: мы либо переместились в параллельную вселенную, либо остались в своей. Что за странный переход? Если два листа бумаги положить друг на друга, то прыжок с одного на другой точка совершит за бесконечно малый промежуток времени, а не шаг за шагом. Иначе это уже не будет точкой.
– Но мы же не идеальные точки.
– В масштабах вселенной!?
Кент протянул руку за пределы балкона и попытался ухватить комок чёрного тумана.
– Температура, – прошептал Бенджи, склонив голову набок. – Она не изменилась. Как и состав воздуха – мы же продолжаем дышать.
– А вот это говорит уже в пользу виртуальности, так как благоприятная для нас среда вне Земли попадётся с вероятностью ноль целых фиг квадриллионных.
– Таким образом, мы остались в привычном окружении, но как будто смещённые по фазе.
– Фракталы имеют нецелую размерность. Может, мы тоже застряли где-то между трёх— и четырёхмерными пространствами? – Кент прищурился. – Фракталы. Это слово я уже произносил позавчера.
В этот момент вернулась Дана с магнитофоном.
– Единственное, что нашла.
– Спасибо, – Бенджи тут же ушёл с балкона включить доисторическую технику.
– Во время нашего телефонного разговора ты спросила меня о порядке в хаосе. Почему?
– Я сидела и наблюдала за интерактивной картой, и мне показалось, что должна быть закономерность в появлении аномалий.
– Мне нужен доступ к собранным вами данным.
Девушка вернулась через минуту со своим ноутбуком:
– Вот главная таблица. Ребята, а, может, сначала поужинаем?
– Разумное предложение. – Кент, сохраняя напряжённое от мыслей лицо, разлил вино по бокалам. Из кухни донеслась джазовая композиция благодаря работающему радио.
– За исследовательский дух!
Зазвенел хрусталь.
– И за мой чудесно начавшийся отпуск!
– Сколько обычно продолжается аномалия? – спросил физик.
– По-разному в зависимости от вида. Здания исчезали максимум на шесть дней, так что не хотела бы я, чтобы мы побили этот рекорд.
– Тебе не нравится наша компания?
– Что ты! Я очень рада, что вы со мной. С пол-оборота включились в изучение феномена…
– Оборот! – довольно громко произнёс Бенджи. – Что если мы в некой петле Мёбиуса, и сейчас просто на противоположной стороне того места, где должны быть, но вместе с тем всё ещё в той же плоскости? Это объяснило бы постепенное исчезновение мира вокруг.
– Но не эпизодичность. Исчезновение отдельных зданий оправдывает только гипотеза виртуальности, если у каждого дома свой уникальный код. Да и как бы мы оказались в считанные секунды на другом конце ленты Мёбиуса, если она бесконечно длинная?
– Значит, она конечная.
Кент взглядом наигранного презрения посмотрел на Бенджи. Тот рассмеялся:
– Сам не согласен.
– Мальчики, вы пытаетесь подтвердить какую-нибудь из теорий или опровергнуть?
– Да уже хоть что-нибудь.
– Уже!? Вы сегодня на совещании видели практически всех учёных, бьющихся над этим вопросом четыре года.
– Да, ты же как раз переехала сюда в момент появления аномалий. Чем тебя не устроил наш проект с шахтами? – полюбопытствовал физик.
– Учёба закончилась, захотелось сменить обстановку. Да и не было тут ещё никаких феноменов, когда я искала новую работу.
– Ты ещё скажи, что они тут появились из-за тебя.
Дана испуганно взглянула на Бенджи:
– Я переехала спустя месяц после первой аномалии.
– Выпьем за то, чтобы засос затянулся на шесть дней для всестороннего исследования? – Кент разлил остатки вина из бутылки.
– Я не хочу весь свой отпуск провести взаперти. Джина вон уже взяла билет на Майорку. Я бы тоже… – Дана несколько раз махнула головой в сторону.
– Ты можешь позагорать на балконе без использования защитного крема, чтобы мы проверили проникновение ультрафиолетовых лучей по солнечным ожогам на твоей коже.
– Бенджамин, ты божественен.
– Сарказм?
– Ты так думаешь?
– За взаимопонимание! – поднял бокал Кент.
– За четырёхдневный засос! – добавила Дана. – И вам хватит на сбор информации, и мне останется время на отрыв.
– Нам ещё придётся объясняться перед командой, почему мы с Бенджи оказались в твоей квартире. Оба одновременно.
– Пусть меня накроет волна общественного порицания…
– Волна! – физик в очередной раз прозрел. – Волна!
– К твоей гавайской рубашке, конечно, очень подходит этот возглас, но что ты имеешь в виду?
– Волны способны переносить энергию и импульс. Возникновение аномалий можно описать с помощью волн, распространяющихся в пространстве и времени.
– Почему тогда они так хаотичны? – спросила Дана.
– Потому что они нелинейные, – подхватил мысль Кент. – И не обязательно продольные. Если спиралевидные с меняющейся амплитудой или второй волной по времени, то отследить периодичность…
Молодые люди молча указали друг на друга пальцами.
– Это может всё объяснить, а, главное, наладить прогнозирование! – вскрикнул математик.
– Это никак не подкрепится теоретическим обоснованием происхождения явления, – ответил физик.
– Это сработает? – еле дыша, произнесла юрист.
– Гипотетически да, если мы правильно выберем вид волны.
– А что для этого нужно?
– Всего-то знать природу её возникновения.
– Может, разложим по Фурье да и всё?
– Я ещё не видел тебя в деле, но Антуан работает с лучшими, так что я нисколько не сомневаюсь, что ты подберёшь алгоритм для матричных данных… Но это псевдонаучно!
– Почему? – обижено спросила Дана.
– Нет, так и есть. Бенджи прав, – махнул рукой Кент.
– Объясните гуманитарию! Лично мне всё, что вы говорите, кажется верхом гениальности, хотя я не понимаю и половины.
Бенджи улыбнулся:
– Извини. Короче, действительно можно подключить разные математические штуки, чтобы научиться предугадывать следующую аномалию на основе уже собранных данных, и даже с высокой степенью достоверности: чем больше уравнений, грубо говоря, тем выше шанс попадания. Но тот же механизм закладывается, например, в компьютеры, автономно совершающие сделки на финансовых рынках: программа видит постоянно меняющуюся цену акции, анализирует ряд данных, сравнивает с индексами и на основе всего этого продаёт или покупает. Однако это ровным счётом ничего не говорит о причинах роста или падения цены.
– А как же спрос и предложение?
– Они рождаются в глобальном смысле от ожидания будущей прибыли. Например, если в результате экологической катастрофы или вируса снизится урожайность кукурузы, то её стоимость возрастёт, а акции сельхозкомпаний, наоборот, должны упасть, потому что будущая прибыль зависит и от количества проданного товара. Зато может подорожать и пшеница – в страхе перед мировым голодом. Да мало ли что ещё придёт людям в голову, когда они услышат про дефицит кукурузы. Мы можем отыскать причинно-следственные связи между явлениями и сделать обоснованные выводы – верные или ошибочные, но компьютер будет только постоянно пересчитывать коэффициенты, получая всё новые и новые данные о росте цены кукурузы. Пока ещё кибернетический разум не обучен выстраивать длинные логические цепочки.
Кент продолжил:
– Поэтому даже если подключим тот же механизм, что и финансовые рынки, к анализу наших данных, мы не сможем дать стопроцентную гарантию. Если вдруг в процессе возникновения аномалий что-то поменяется, то программа будет сбита с толку. Это будет как нашествие саранчи или извержение вулкана.
– И что нам делать?
– Жрецы древнего мира были хорошо осведомлены о движении небесных тел, поэтому могли спекулировать на солнечных затмениях и прочих природных явлениях. Для обычных людей они казались просвещёнными свыше. Вот мы все сейчас подобны древнегреческим простолюдинам, присваивающим молнии гневу Зевса. Но это просто разряд электричества, и при наличии высокоточного прибора в толще воздуха её появление тоже можно спрогнозировать.
– Мне не совсем понятна твоя метафора.
– Надо выкопать корни аномалии!
– Потыкать палкой и посмотреть на раздражение? – Кент пошёл к холодильнику за новой бутылкой вина.
– О, точно! А кто-нибудь вон туда ходил? – Бенджи указал пальцем на тьму.
– Парочка энтузиастов, судя по оставленным ими запискам. Объявлены пропавшими без вести: никто не вернулся и не найден мёртвым. Говорят, туда можно бросить предмет, и он к тебе через некоторое время вернётся. Типа, «Город всё возвращает». Присказка.
– Любопытно, – прошептал физик, приложил палец к губам и надолго задумался.
– Вы не возражаете? – Кент развязал галстук-бабочку и расстегнул две верхние пуговицы рубашки.
– Ой, я же всё ещё хожу в твоём халате! – вскрикнула Дана и убежала в ванную.
– Побросаем что-нибудь в темноту на чёрный день? – спросил Кент, откупоривая вторую бутылку.
– Спички, верёвку, перочинный нож?
– В турпоход отправляемся?
– Мы участники процесса, а должны стать наблюдателями, чтобы увидеть источник волн – если это волны.
– А вдруг камешек был брошен в воду четыре года назад, и сейчас просто всё ещё расходятся круги по поверхности?
– Тогда амплитуда должна была уменьшиться. Но правительство затеяло этот контракт из-за того, что число аномалий увеличилось, а не наоборот.
– Типичная ошибка статистики! «Число заболевших СПИДом увеличилось за последние десять лет в полтора раза». А на деле улучшилась система диагностики заболевания и заработала пропаганда анонимной проверки своего ВИЧ-статуса. Больных больше не стало – их просто стали тщательнее отыскивать.
– Хочешь сказать, что «Драгон текнолоджис» своим энтузиазмом спровоцировал эту истерию на пустом месте?
– Ну, так грубо я бы не говорил, но ты мою мысль понял.
Бенджи взял ещё один лист бумаги и расчертил колонки: «Виртуальность за», «Виртуальность против», «Многомерность за», «Многомерность против», «Необъяснимое».
– Всё равно нам надо докопаться до истины. Заполнять по мере поступления информации.
– Есть, шеф!
– А куда делась Дана?
– Вспомнила, что весь день проходила обнажённой. В душе.
– Ты в какой момент заметил?
– Обнял при знакомстве. А ты?
– Только когда увидел струйку краски по позвоночнику.
– Вы давно знакомы?
– Семь лет. Преподавал у неё практику.
– Что делал физик на юридическом факультете?
– Говорю же: преподавал практику.
Кент решил не настаивать:
– Только рабочие отношения?
– Я женат.
– Это что-то значит?
Бенджи скептически взглянул на собеседника:
– Она приютила нас на время засоса. Давай обойдёмся без конфликтов.
– Я, наоборот, настроен на контакт.
Бенджи потряс бумагами с записями:
– Лучше мы направим энергию на исследование.
– Уж извини, я буду действовать, пока мы засосаны: в привычном мире мистер Гилберт украдёт её.
– В смысле?
– Археологический совет собрал гораздо больше информации об аномалиях, чем «Драгон текнолоджис», а этот политик является вторым лицом в этой организации. Дана сделает всё, чтобы добыть у него информацию.
– Откуда ты это знаешь?
– Заметил их милую беседу во время перерыва в совещании. Она не будет давать свой номер мужчинам просто ради развлечения. Или денег. Не такая.
– Может, стоит предупредить её?
– О чём?
– Ну, о… – Бенджи замялся. – О…
Внезапно радио перестало играть.
– Момент! – крикнул физик и засёк время на часах.
– Новая волна?
– Скорее, её сбой.
– У нас есть таблица данных компании.
– Но там нет никаких сведений изнутри!
– Даже не поспорить.
На террасу вышла Дана в пижаме и с полотенцем на голове:
– Что нового?
– Ты многое пропустила.
– Да ладно!?
– Шутка. Мы тут… – Кент указал на бумагу с таблицей. – Решили структурировать эмпирические данные.
– Можно заполнять самостоятельно?
– Нужно, – сказал Бенджи. – Рекомендуется. Обязательно. Настоятельно.
– Я положила ваши полотенца на стиральную машину и свежее бельё – на постели. Одно спальное место есть во второй комнате, а другое – на диване в гостиной. Определяйтесь.
– Бросим монетку, – Бенджи порылся в карманах мятых брюк. – Орёл или решка?
– Я лягу в гостиной, – сказал Кент, сорвал с шеи бабочку и продолжил расстёгивать пуговицы на рубашке. Дана застыла, наблюдая за его пальцами. – Ещё вина?
– Мне точно хватит на сегодня.
– Ребята, а мне нужны точные данные радиоволн, – настойчиво заявил Бенджи.
– Я даю тебе гарантию, что мы тут проторчим четверо суток, но теперь давай спать, – сквозь набежавший сон выдавила из себя Дана и зевнула.
– Откуда ты знаешь?
– Мне мои слуховые галлюцинации нашептали.
– Иди уже спать. Сладких снов.
Девушка прошлёпала по коридору к своей спальне. Кент снял рубашку со словами:
– Я за последние двое суток тоже больше восемнадцати часов провёл в самолётах и аэропортах. Доброй ночи.
– Я ещё поработаю.
Дана проснулась от звонка Антуана:
– Как ты позволила мне подписать этот контракт!?
– О, прочитал 11й пункт? – сквозь дрёму пролепетала Дана.
– Это что за на фиг!?
– Ты устроил цирк – вот и кара.
– Ты меня предала!
– Отнюдь. Я отстаивала интересы компании. Расслабься: это только на три месяца.
– Да кто он вообще такой!? Человек Соксберри?!
– Уверена, что нет. Но мне нужно время, чтобы собрать доказательства.
– Если он нас подставит…
– Не подставит: он за общее дело, но как-то втянут в политические распри.
– Это ты с ним застряла в одной квартире, так что разберись!
– Хорошо.
Дана вышла в гостиную. Кент спал на диване, укрывшись пледом. Девушка бросила взгляд на обнажённые плечи математика и с тоской всего мира включила кофемашину. С террасы донёсся голос Бенджи:
– А мы тут не одни.
– И тебе доброе утро… Что ты имеешь в виду?
– Радиосигналы довольно странные, если направить туда и туда, – физик указал руками в разные стороны.
– Вывод?
– Параллельные засосы.