Диана Гэблдон – бывший ученый с четырьмя научными степенями, в том числе в сфере поведенческой экологии. В восьмидесятых годах в ее голове родилась история о шотландце из середины XVIII века и вздорной англичанке. Чтобы сделать свою историю интереснее, она включила путешествие по времени. В результате на свет появился роман «Чужестранка», ставший настоящим бестселлером, – по всему миру выпущено двадцать семь миллионов экземпляров. К настоящему времени напечатано семь книг о Джейми Фрэзере и Клэр Рэндолл. А теперь создан еще и телевизионный сериал, ожививший персонажей для новых поколений.
Мир Дианы благоденствует в прошлом, что сделало ее идеальным партнером для Стива Берри, который пишет современные триллеры, опирающиеся на уникальные события прошлого. Персонаж Стива, Коттон Малоун, стал главным героем двенадцати романов. Малоун – вышедший на покой агент министерства юстиции, живущий в Копенгагене, где у него собственный магазин старых книг. Однако, вопреки его желаниям, прежняя профессия постоянно его находит.
Как и в случае с Сандрой Браун, Стив не любит писать рассказы. Он это умеет, но ему требуются серьезные усилия. И, как Си Джей Бокс, Диана отлично владеет этим искусством. В результате они вместе со Стивом придумали сюжет рассказа, после чего Диана набросала черновик. Стив его отредактировал и переписал. Любопытно, что это единственный рассказ во всей антологии от первого лица. И в настоящем времени, ни больше ни меньше.
Но этим отважным писателям пришлось столкнуться с серьезной проблемой. Как соединить мир XVIII века Дианы Гэблдон (в том числе путешествие во времени) с современным героем Коттоном Малоуном?
Они мастерски вышли из положения.
Поклонники обоих писателей полюбят…
Былое было лишь прологом.
Я люблю Шотландию.
И всегда любил.
Меня завораживает калейдоскоп зеленых и серых красок. В особенности я люблю замки Шотландии и сейчас в окно машины смотрю на Ардсмур, который возвышается над северными шотландскими торфяниками, словно сам Господь Бог высек его в древних скалах. Должен признаться, я никогда не видел менее гостеприимную груду камней, но не следует забывать, что столетия назад здесь была тюрьма. Я приехал прямо из аэропорта Инвернесса и вышел из машины под холодный дождь и пронизывающий ветер.
– Мистер Малоун, – слышу я голос, едва перекрывающий грохот стихии.
Я поворачиваюсь и вижу спешащего ко мне через вымощенный камнем двор мужчину с красным зонтиком, который он с трудом удерживает в одной руке, и электрическим фонариком в другой. Я тороплюсь поскорее оказаться в укрытии, но сначала забираю дорожную сумку у водителя, выдав ему пять фунтов чаевых.
– Очень рад, что вы сумели до нас добраться, мистер Малоун. – Мужчина с зонтиком засовывает фонарик под мышку, и мы обмениваемся рукопожатием. – Меня зовут Джон Макрей.
– Называйте меня Коттон. – Я ныряю под зонтик. – И, ради бога, давайте поскорее спрячемся от непогоды. Это напоминает мне бури на юге Джорджии.
Внутри стены выстроены из такого же сурового гранита, только здесь они служат фоном для мечей, щитов и голов оленей, украшающих вестибюль. К счастью, рев дождя и ветра смолкает. Я ставлю свою дорожную сумку. Макрей поспешно берет мое пальто, которое я отдаю неохотно, – привычки к слугам у меня нет.
– Джентльмен – и леди, – с улыбкой добавляет Макрей, – находятся в гостиной с мистером Чаббом. Позвольте мне показать вам дорогу, а я распоряжусь, чтобы вашу сумку отнесли к вам в спальню. Там уже разожгли камин.
Я следую за Макреем и вхожу в гостиную, большое уютное помещение с темными потолочными балками и тяжелой мебелью. Со стен на меня смотрят очередные головы животных. Внимание моего тренированного взгляда привлекает необычный пустой глобус, его ребра определяют широту и долготу. Как и обещано, в камине, сложенном из камня, пылает такой мощный огонь, что на нем вполне можно зажарить быка. Я сразу направляюсь к камину, едва успевая пожать руку хозяина, Малькольма Чабба. Наши пути с ним уже не раз пересекались на различных книжных аукционах в Лондоне, Париже и Эдинбурге. И всякий раз шотландец был в стильном костюме с Сэвил-роу[22]. Теперь он больше похож на рождественскую елку – пылающий красно-зеленый килт до колен и накидка через одно плечо из такого же материала, закрепленная изумительной бронзовой брошью.
– Отвратительный вечер, – извиняется хозяин дома перед тем, как вручить мне бокал с односолодовым виски. – Мы не рассчитывали, что вы до нас доберетесь, но очень рады, что у вас получилось.
В принципе, я не пью. Но знаю, как шотландцы относятся к своему виски. Поэтому я поднимаю бокал к свету, чтобы насладиться его золотым сиянием. А потом позволяю горькой жидкости проскользнуть в мой пищевод, что позволяет телу немного оттаять, и прихожу в себя настолько, что начинаю изучать комнату. Вдоль стен располагается дюжина или даже больше продавцов и коллекционеров книг; они пьют виски, степенно угощаются закусками, которые разносят слуги, и негромко беседуют друг с другом.
Двое из них – мужчина по имени Аркрайт, с ним я знаком, и женщина, ее вижу в первый раз; несомненно, «леди», упомянутая Макреем ранее, – стоят у дальней стороны застеленного скатертью стола, восхищаясь дюжиной книг в бархатных футлярах.
Незнакомые люди всегда заставляют меня держаться настороже, и я не спускаю внимательного взгляда с дамы, когда обращаюсь к Чаббу:
– Я бы ни за что это не пропустил. – Перевожу глаза на килт хозяина. – Клан Макчабб?
– Если бы… Нет, шотландская кровь у меня по линии матери. Клан Фаркварсон. Разве не ужасно? – Чабб взмахивает рукой в сторону кисточек своего споррана[23], отчего они начинают раскачиваться. Когда я немного присматриваюсь, оказывается, что это мертвый барсук, боже мой… Вы будете рады, когда узнаете, что мы приготовили кое-что именно для вас.
Не обманывает ли меня слух?
– Для меня?
– Именно так, – говорит Чабб. – Да, это очень важное событие. Мы ждем прессу… впрочем, с учетом погоды, они могут прислать младшего репортера из «Инвернесс курьер». Но все, действительно все, в том числе и фотографы, приедут на завтрашний книжный аукцион. Так что времени, чтобы изучить выставленные на нем вещи, будет вполне достаточно. Но вы ведь наверняка захотите на них взглянуть перед тем, как переодеться к обеду?
– Да, с радостью.
Я допиваю виски, Чабб забирает мой пустой стакан, отдает его мгновенно возникшему рядом официанту и манит меня к столу. Когда я подхожу ближе, мной овладевает диковинная дрожь, понять которую может лишь истинный библиофил. Я люблю книги. И хотя сначала служил морским офицером, потом работал адвокатом, а затем – оперативником американской разведки, в конце концов книги стали для меня близкими друзьями. Теперь же я вышел в отставку из «Магеллана», тайного подразделения Министерства юстиции Соединенных Штатов, и владею старым книжным магазином в Копенгагене, который славится среди коллекционеров тем, что в нем можно отыскать практически все, что им нужно. И хотя моя прежняя профессия шпиона имеет обыкновение снова и снова навещать меня, книги заняли в моей жизни главное место.
Я шагаю к раздвижному столу, ощущаю сухой аромат старых переплетов и восхищаюсь книгами, которые завтра будут выставлены на аукцион.
«Дирская книга», X век, что следует из короткой информационной карточки. Я знаком с этим ирландским Евангелием, одним из самых древних уцелевших манускриптов, появившихся в Шотландии. «Книга декана острова Лисмор», сборник поэзии XV века, настоящее сокровище; в мире существует всего несколько экземпляров. Авторами стихов были странствующие барды. Несколько других столь же редких кельтских томов…
Но по-настоящему меня заинтересовала вторая с конца книга. Если повезет, я даже увезу ее с собой в Данию, потому что у меня есть для нее покупатель. Все остальные предложения также превосходны, каждый том по-своему очень ценный, но это – настоящая инкунабула, из чего следует, что она напечатана до 1501 года, во времена ручного набора. Кроме того, насколько мне известно, существует только один экземпляр данной книги.
Гримуар. Книга волшебства.
В ней приводятся заклинания, сведения по алхимии и тому, что считалось черной магией в XV веке. Название происходит от французского слова grammaire, которое сначала обозначало все книги, написанные на латыни, но постепенно стало относиться только к посвященным магии. Я не осмеливаюсь к ней прикоснуться, хотя мне очень хочется. В соответствии с обычной практикой аукционов, книгу будут демонстрировать, страницу за страницей, во время тщательного изучения, предшествующего аукциону; при этом страницы переворачивают при помощи палочки с тампоном – и руками в перчатках.
Сейчас книга открыта на странице с ксилографическим изображением изысканного крылатого льва, которого либо атакует, либо обнимает бескрылый лев. На следующей странице я вижу латинский текст, начинающийся с красивой заглавной «О», обвитой виноградной лозой и змеями. К моему удивлению, оказывается, что это не единственный выставленный на аукцион grammaire, но однозначно самый лучший. Есть и два других: один относится к концу семнадцатого века, другой – к середине восемнадцатого.
– Все эти книги из коллекции предыдущего владельца замка, – говорит Чабб из-за моего плеча, глядя на меня сквозь бифокальные очки, примостившиеся на кончике его носа. – Мы считаем, что книга пятнадцатого века является копией значительно более позднего тома. Возможно, она написана рукой самого Сен-Жермена. «Le grimoire du Le Compte Saint-Germain»