Молодой криминалист Матвей Егоркин говорил слегка дрожащим голосом. Или Денису показалось. Или он хотел, чтобы молодняк его боялся, и поэтому решил, что голос Егоркина все-таки дрожит.
– Есть новости из морга. Первичный осмотр не показал ничего особенно интересного. Но в крови прилично алкоголя. Не меньше бутылки вина в одно рыло.
– А волдыри на пальцах?
– Похоже на ожог…
– Точнее.
– Жду результаты токсикологической экспертизы.
– Ладно, бывай. У меня вторая линия.
На экране высветился еще один звонок, пропущенный от абонента, записанного как «Наркоотдел Люберцы». На самом деле это была девица, с которой он познакомился в клубе месяц назад, когда они с Кротом праздновали раскрытие одного старого «глухаря», причем настолько внезапное раскрытие, что Бухарину оставалось лишь радоваться такой удаче. Хотя с похмелья его уже одолевали мысли о том, что везет дуракам, а хороший сыщик должен полагаться не на удачу, а на мозги и чуйку. А потом к самобичеванию добавились муки совести: ночь-то с девицей из клуба Бухарин все-таки провел. Но она и впрямь показалась ему весьма занятной: во время танца цитировала Камю и говорила, что в его смерти виновны Хрущев и КГБ, которые организовали аварию великому писателю и философу.
…Его тесть Григорий Александрович Тимохин – отставной генерал-майор ФСБ. Отставных генералов ФСБ не бывает, и это Денис понял уже давно. Григорий Александрович разводил бурную деятельность везде: дома, на каких-то встречах с какими-то людьми, хотя никто не знал, какие дела он ведет, уже не занимая важных постов, как раньше. Но, видимо, он сохранил за собой все прежние лазейки, ведущие наверх, в «большую», как он сам выражался, жизнь. При нем всегда было двое верных псов – то ли охранники, то ли исполнители воли или прихоти своего престарелого босса-чекиста. Звали их Лева и Сева, и были они метра два с половиной каждый и не менее 100 кг стальной мышечной массы. При этом в каждой черепной коробке у них имелись весьма недурные для такой увесистой упаковки мозги. Киборги-убийцы со встроенным интеллектом, как про себя их звал Бухарин.
Григорий Александрович терпеть не мог Дениса, но был очень мягок с ним в общении, как настоящий извращенец-убийца. Чем нежнее он разрезает свою жертву, тем большее удовольствие испытывает. Бухарин ненавидел тестя, каждое свидание с его персоной давалось ему большим трудом.
И сейчас, паркуясь около особняка Григория Александровича, Денис долго не мог выйти из машины. По стеклу барабанил дождь, разнося следы капель по лобовому стеклу. Родственников не выбирают. Но жен ведь мы выбираем по своей воле. Что не так было у Дениса с Викой? Ведь женился он по любви. Он это точно знает. Или он все-таки умудрился перепутать любовь с чем-то другим?
На экране мобильника беззвучно мигало: «Вика». Несколько дней назад имя абонента выглядело по-другому: «Любимая». Пора променять уютную кабину спортивного кара на отвратительную атмосферу шикарного особняка тестя в викторианском стиле. Вика прекратила звонить, и Денис быстро набрал номер Камаевой.
– Что-то новенькое? – спросила она, не поздоровавшись.
– Нет. Точнее, так, по мелочи. Он был бухой.
– Что-нибудь еще нашли?
– Ждем.
– А волдыри?
– Егоркин погуглит.
– Боже.
– А я тебе о чем.
– Держи в курсе.
– Лады.
Денис отключился и посмотрел на окна, в которых мелькали тени готовящихся к званому ужину демонов-комитетчиков.