Часть первая – сто лет спустя
Мне казалось, что асфальт под моими ногами проминается. Я был на столько растерян удивлен и напуган, что звук моих шагов грохотом проникал в мои уши и с треском распространялся по многочисленным отделам мозга.
Обычно, выходя утром на улицу, я никуда не спешу; обычно, проходя мимо забора своей тетушки, я обязательно окрикиваю ее пса, который каждое утро крепко спит в своей конуре; обычно, я не беру такси у ближайшей остановки, а иду на автобусную станцию, и терпеливо жду служебный транспорт. Но тот день был не такой, он был слишком тревожный, слишком странный, и даже, очень пугающий.
Все люди чего-то боятся, так? Страх – это нормально. Это наши условные рефлексы, подсознательные импульсы, нестираемые алгоритмы. Я мало чего боюсь, сам по себе я парень смелый, и в чем-то даже чересчур наглый. Не ведом мне страх, кроме высоты, чрезмерной скорости, и еще чего-нибудь того, о чем упоминать не стоит. Так вот, что я хочу сказать – когда я садился в такси, и называл адрес своего почтового отделения, я испытывал какой-то необъяснимый страх. Поверхность этого страха я ощущал очень отчетливо, но вот его корни. Откуда он шел? Что пробирало меня от макушки до пят? Что за необъяснимая вибрирующая дрожь?
Первым делом я позвонил своему напарнику по работе, его звали Рони. Я упоминаю о нем в прошедшем времени, так как его больше с нами нет. Я обязательно расскажу, что с ним случилось. Да, я обязательно расскажу. Как я могу о нем не рассказать, если без него тут никак? Вот только я сам толком не знаю, что с ним случилось. Чуть позже вы поймете, что я имею ввиду. Я позвонил ему на сотовый телефон, но трубку никто не взял. В течении следующих пяти минут, я позвонил еще три раза, но все повторялось, десять длинных гудков и три коротких. Это меня очень удивило, ведь Рони всегда берет телефон. Он буквально к нему привязан, мобильник всегда при нем, и если случалось, что он не брал трубку, то спустя какие-то секунды он обязательно перезванивал. Можно было позвонить на его домашний телефон, но в этом случае я рисковал потревожить его кузину. Его кузина знала, что, если я звоню на домашний телефон, значит, я не могу дозвониться на сотовый, а если не могу дозвониться на сотовый, значит с Рони наверняка что-то случилось. Не к чему было тревожить его кузину!
Водитель такси ехал быстро. Меня окутывало очень неоднозначное чувство. С одной стороны, я хотел побыстрее добраться до почтового отделения, чтобы выяснить, что там вообще происходит. С другой стороны, выяснение того, что там происходит, не сулило мне ничего хорошего. Почему меня могли вот так срочно вызвать? Причин было немного, и стоит сказать, что одна из них была очень ужасной… что-то подсказывало, что речь пойдет именно о ней. Я понимал, что ничего криминального всплыть не должно, мы с Рони подчистили все документы, и подкопаться было просто не к чему. Даже если адресат написал заявление о пропаже посылки, то никаких последствий бы это не имело. По документам мы чисты, и срок давности истек… но черт возьми, почему меня вызывают? И почему Рони, этот наивный толстяк, не берет свой телефон!? Перед тем, как выйти из такси я еще раз набрал его номер, и прослушал все те же длинные гудки. Ронни меня сильно злил. Я дал таксисту две купюры, и выскочил на улицу.
Зеленая вывеска давно выцвела и превратилась в светло салатовый кусок полотна. Двухэтажное здание почты выглядело грустно и уныло. И это все, что я расскажу о почтовом отделении, так-как и этих слов чересчур много.
Ступеньки захрустели, дверь скрипнула, я попал в душное помещение. В зале было много людей, все они стояли в очереди в одну единственную кассу. Пропустив личную карточку через электронный замок, я попал в просторное помещение. В нем были большие антресоли и высокие железные стеллажи. Что здесь хранилось, я думаю и так понятно – посылки, письма, старые коробки и горы пыли. А еще там была моя руководительница. Она заметила меня не сразу, так как очень внимательно и усердно копалась в каком-то из выдвижных ящиков. Поэтому я, не привлекая внимания, прокрался к своему скромному рабочему столу. Нужно было посмотреть корпоративную почту. Если на меня пришла претензия, то она обязательно отобразиться в моей личной почте. Компьютер включился быстро, я сделал семь щелчков компьютерной мышкой, и вот я уже в корпоративной почте. Там было много всего, в основном всякие инструкции, уроки, поучения, требования, короче – все как обычно, ничего полезного. Претензии там не оказалось, можно было дышать спокойнее. Но зачем же она меня вызвала? Может…
– О, пришел! Я и не заметила! – Я вздрогнул и поднял глаза. Она стояла в трех метрах, в руках большая стопка документов. Она как раз перетаскивала их за мой стол.
– Да, я не хотел вас отвлекать, решил подождать здесь. – Он положила эту стопку на мой стол, деревянные ножки стола затрещали, – бумаг было очень много.
– Ты очень быстро приехал, я ждала тебя к обеду! – Она пошла обратно к своим шкафам.
Моя спешность действительно выглядела очень подозрительно, поэтому я тут же пояснил, чтобы развеять подозрения. – Тут поликлиника рядом, у меня прием назначен на десять, к терапевту, а тут вы позвонили! Вот и решил совместить, чтобы ничего не оттягивать. Сами знаете, что в поликлинике до вечера можно задержаться. Так что я надумал зайти к вам до, а не после. – Она ничего не ответила по поводу поликлиники, и тут же перешла к делу. Она из тех женщин, что не любит трепаться попусту.
– Документы на твоем столе, – она указала на них рукой, – на носу годовая отчетность, а у нас бардак! Нужно в срочном порядке все прибрать и рассортировать, а то не дай Боже проверка, и все, на весь год без премий останемся.
В тот момент я расслабился и немного успокоился. Все оказалось куда банальнее, чем я ожидал. Она вызвала меня из-за этих бумаг! Я действительно никогда не заморачиваюсь с выписками и бланками, я абсолютный рекордсмен по накапливанию бумажной отчетности. Ни в одном почтовом отделении не найдется более безответственного архивариуса, чем я. Но я не архивариус, я почтальон! А все потому, что в государственной почтовой конторе серьезный недобор персонала из-за жесткой экономии, поэтому эту нудную работу приходится выполнять мне.
Я протянул руку к стопке, и снял с нее первую папку. Она была очень толстой, и мне пришлось подхватить ее второй рукой, дабы она не раскрылась, и куча мелких выписок не разлетелись по полу. Положив ее перед собой, я демонстративно раскрыл ее корочки и громко зашуршал макулатурой.
– Работы тут ни на одни сутки! – ответственно заявил я, – с вашего позволения я займусь этим завтра, и еще останусь на выходных. Трех дней должно хватить. Я сделаю все в лучшем виде, так что не переживайте, если придет проверка, то они будут поражены нашим образцовым порядком! – Она молчала. Я поднялся со стула и сделал два шага в сторону выхода.
– Постой, постой, ты куда пошел!? – возмутилась она, – это еще не все, я вообще тебя не для этого вызывала!
Я почувствовал, как сердце в моей груди сильно екнуло. Я оглянулся, – да? А зачем?
– Подойди сюда. – Она села за свой рабочий стол. – Тут мне пришла серьезно просроченная посылка. – Она потянулась вниз и что-то подняла с пола. В тот момент я как раз подошел к столу. Это мгновение я запомнил на всю оставшуюся жизнь… в ее руках был тот самый ящик! Она протянула его мне, и я рефлекторно взял его в руки. И вот это ощущение – неприятное, неосязаемое, внутреннее… вы поймете, о чем я говорю чуть позже, но именно тогда я почувствовал тот самый холод, холод, который до сих пор не покидает мои ладони!
– Что с тобой, ты бледный как поганка! – удивилась она, пристально посмотрев на мое лицо. Мой язык онемел. То ли я не мог найти необходимую порцию воздуха, то ли мышцы моего лица так сильно свело, что речевой аппарат фактически парализовало… Наверно я был слишком сильно шокирован, чтобы вот так с ходу ответить что-то вразумительное.
– Эй, ты чего? – она похлопала меня по плечу. Я рухнул на близлежащий стул и шумно выдохнул. Мне пришлось сделать усилие, чтобы вернуться в реальность. Я громко прокашлялся и встряхнул голову. – Я уже говорил, что через час к терапевту иду! Я что-то нехорошо себя чувствую последние дни. – Намного сложнее было отвести взгляд от этой коробки, которая буквально приклеилась к моим рукам. Я перебирал огромное количество вариантов в своей голове, и первое, что мне показалось наиболее вероятным, так это то, что меня разыгрывают. «Наверно это дурацкий розыгрыш Рони! Это толстый доходяга меня разыгрывает!» – наивно подумал я. Этот вариант неплохо сочетался с тем фактом, что Рони не брал трубку. Но было одно острое «но» – моя начальница. Эта посылка никак не должна попасть в руки моей начальницы, даже глупец Рони отлично это понимал. Потом я огляделся по сторонам. Может установлена срытая камера? Если это розыгрыш, наверно будет камера? … Нет, я понял, что это не розыгрыш. Слишком многое не вязалось! Да и черт подери, в чем тут юмор? В попытке загнать меня в кому, или вызвать сердечный приступ? Не слишком смешно.
– Посылка? А куда ее нужно было доставить? – я старался задавать стандартные вопросы, так я максимально отводил любое подозрение.
– Куда-то в крайние районы, еще три месяца назад, улица Риллочи кажется.
– Три месяца назад? Как же я ее пропустил? Где она пропадала?
– Я сама не понимаю! Отыскала ее на втором складе, когда инвентаризацию проводили. Самое интересное, что твоя роспись на документах стоит, ты должен был ее доставить, но нет, вот она! Очевидно путаница с бланками вышла.
– Очевидно да, очевидно вышла. – Статично повторил я, и продолжил задавать вопросы. – Так, а когда она пришла?
– Ровно три месяца назад. По документам, четыре дня спустя ты ее доставил по адресу. Смотри, на бланке есть роспись получателя.
Я осторожно выдавил из себя эти слова, – не помню такого! Нет, точно знаю, что я такую посылку не доставлял. Я уже как год не был в крайних районах.
– Объяснение только одно, – путаница в документах. Может ее по ошибке отвезли на другой склад, как залежавшийся товар, а документы подписали не глядя. Сам знаешь, как наш отдел документы оформляет. Только вот откуда роспись получателя!? Ну да ладно, это уже не важно. Важно то, что посылку мы нашли. – Она вручила мне новый почтовый бланк. – Я сделала документы заново, проблем быть не должно.
– «Улица Риллочи, девятый проезд, шестая линия, дом 17а» – прочитал я вслух. – Так, ах да, вот еще что, – улица Риллочи, ее нет на карте. – Я резко остановился и прокашлялся. Мой кашель выглядел фальшиво, во всяком случае мне так казалось. А прокашлялся я потому, что сам того не подозревая сделал ошибку. Откуда я мог знать, что улицы Риллочи нет? Я же там не бывал больше года! Неужели у меня такая хорошая память? Надо быть осторожнее! Я посмотрел в ее глаза.
– Это крайние районы, они очень старые, поэтому о детальности карт никто не заморачивался! Многих улиц там нет на карте, но это не значит, что они не существуют. – Она грустно выдохнула. – Окраина сейчас вымирает, скоро ее не будет не только на картах, но и на лице земли.
Она не обратила внимание на мою излишнюю осведомленность о улице Риллочи – это обнадеживало. Моя начальница не о чем не подозревает, это было заметно, и это было хорошо. Но спокойнее я себя не ощущал. Наоборот, было чувство, словно сквозь эту коробку, по моим рукам, проникает какой-то невидимый, неосязаемый ужас. Я все отчетливее ощущал тот холод, что исходил оттуда. Мне нужно было поскорее покинуть почтовое отделение, и остаться наедине! Необходимость привести свои беспорядочные мысли в порядок была очевидна.
– Я сегодня же вечером отвезу эту посылку. Надеюсь с адресом проблем не будет! – Я встал со стула.
– В тех районах местные жители всегда очень дружелюбны, они обязательно подскажут в каком направлении тебе идти. – Ее ответ казался мертвым. Она уже забыла про меня, и принялась доделывать свою бесконечную работу.
– Да, не в первый раз, я сориентируюсь! – Я положил коробку на стол, аккуратно сложил документы во внутренний карман пиджака, нажал на кнопку выключения компьютера на своем рабочем столе. На этом все, можно было идти.
Снова посмотрел на коробку и понял, что брать ее не хочу. Я хотел отнести ее в церковь и сжечь в очищающем огне. Не знаю, почему мне в тот момент пришла именно такая мысль, но, по-моему, она была единственно верной. Игнорируя свои мысли, я дотянулся до посылки, и обхватил ее обеими руками. Странное чувство, – когда я держал ее в руках, я сильно боялся ее уронить, но, когда она стояла на столе, я не хотел к ней притрагиваться. Я попытался не о чем более не думать. Считая свои шаги, я вышел из хранилища, а затем и из почтового отделения. Это был первый раз, когда я ни с кем не попрощался перед уходом.
Безотчетно пройдя сорок метров, я сел на первую попавшуюся скамейку, и закрыл глаза. Спустя пять секунд, я положил коробку рядом с собой, а еще через мгновение, отсел от нее на самый край скамейки. Мне нужно было четко понять – что я сейчас делаю? Я потребовал себя успокоиться, сформулировать проблему, и найти пути ее решения.
Некоторое время я сидел с закрытыми глазами и глубоко дышал. Потом открыл глаза и посмотрел на небо. Сгущались тучи. Ничего хорошего это не сулило. Мелкий дождь или сильный ливень – это не важно. Важно то, что я терпеть не могу такую погоду. Особенно грозу! Я не то чтобы боюсь грозы, – нет. Мне просто не очень комфортно ее переносить, в такую погоду я предпочитаю спать, плотно закутавшись в одеяло. Ветер усиливался, волосы на моей голове расчесывало по всем сторонам света. Потом я еще несколько секунд подумал о чем-то отстранённом, мне удалось отвлечься и немного абстрагироваться от моей проблемы. Я достал телефон и позвонил Рони. Трубку никто не брал. Тут было что-то не так, уж слишком долго он не отвечает…
Я осматривал посылку со всех сторон. Без сомнения – это была она. Точно такая же, идеальная копия! А копия ли? … Да, сомнений быть не могло, ту посылку я лично сжигал в костре, я своими глазами видел ее пепел! Не могла же она восстать из пепла!? На этот вопрос я не могу дать адекватного ответа.
Две пломбы по краям, криво наклеенная этикетка, не пропечатанная буква «П» в начале слова «Посылка», ворсистый материал ее стенок. Куча мелочей, и все они идеально совпадали с той посылкой, что я сжег. Я сразу начал искать следы взлома. Тогда было одно разумное объяснение, – посылку подделали! Зачем? Кому это нужно? Поиск ответа на эти простые вопросы ставил меня в тупик. Тем более, следы взлома отсутствовали, она была идеально запломбирована! И вес, она была точно такого же веса, – семь килограмм триста грамм. Но самое главное волновало меня больше всего – что внутри? Неужели они!? Но как? Еще один? Или те же? Это было невозможно!
Открывать ее было нельзя. Я сразу же отстранил эту мысль. Но что делать? Нести ее по адресу получателя? С одной стороны, почему нет? С другой стороны, конечно нет! Как я могу? Этой посылки не должно существовать! … Я снова почувствовал, что меня охватывает паника и недоумение. Положив коробку на колени, я уставился на дерево.
Да! Я поеду домой к Рони. Мне нужно найти этого толстяка и спросить, что он думает по этому поводу. Черт подери, к этому делу он имеет ровно такое же отношение, как и я! Пусть тоже поломает голову над этой ерундой.
Вообще, раз я доставляю посылку, значит я должен взять служебный автомобиль. Но я его не взял. Сесть в таком состоянии за руль я не мог! Тем более, чтобы забрать авто со стоянки, мне пришлось бы оформлять лишние документы, в том числе и на посылку, а этого я делать не хотел! Коробка была не такая большая и совсем не тяжелая, я с ней и в такси доехал неплохо.
Поднявшись со скамейки, я пошел к местной станции такси. Шаги у меня были неуверенные, я даже немного шатался и периодически спотыкался. Благо идти было не далеко, уже через три минуты, я подошел к большому черному седану с желтой полосой на кузове.
– Угол между седьмым и девятым кольцом, рядом с набережной. – Водитель жевал хлеб и пил чай.
– А, куда простите? – Он поперхнулся. Я повторил.
– Угол между седьмым и девятым, набережная.
– Да, да, конечно! Я не расслышал сразу, хруст батона помешал, – он улыбался своими черными зубами. – Две десятки будет с вас, пойдет?
Я не думал о деньгах, мне было не до них. Я кивнул головой и сел на заднее сидение. – Доедите за двадцать минут, дам три десятки.
– Тогда держитесь крепче! – Он ехидно захихикал, я улыбнулся напоказ.
***
На улице начал моросить дождь. Тот самый дождь, что под потоками сильного ветра накрывает со всех сторон. Я вышел из такси и забежал под козырек продуктового магазина. Я еще раз набрал номер Рони. Ничего не изменилось. Возможно Рони спит. Да, странно, что он спит в первом часу дня, но кто знает, может у него вчера была шумная гулянка? Или он опять задержался со своей подругой в боулинге? Все может быть! До его дома было с сотню метров. Купив в магазине толстый целлофановый пакет, я погрузил в него посылку и крепко завязал ручки, – это для того, чтобы коробка не намокла. Я перебежал через дорогу и скрылся в джунглях частного сектора.
Дверь во двор всегда открыта. Я неосознанно толкнул её бедром, и мгновенно попал внутрь. Отчётливо помню потертую, неровную брусчатку, умеренным зигзагом она вела к крыльцу. Кнопка звонка была мягкая и хорошо продавливалась. Сквозь покосившуюся дверь я услышал тяжёлый топот, – это шла кузина Рони. Я попытался придать своему лицу лёгкий и беззаботный вид, затем расслабленно ссутулился, и оперся плечом о балку крыльца.
– Ах, это ты, как я рада! – Её глаза как всегда очень ярко отдавали дружелюбием. Она обняла меня, отпрянула назад, и поплотнее прижала к своей переносице очки. Мы обменялись любезностями, я расспросил про её больную кошку, маленькие цветы в саду, и ссадину на левой ноге. После, аккуратно перешел к цели своего визита.
– Ах да, я с вами всегда заговариваюсь, и постоянно забываю зачем вообще пришёл! Скажите, Рони ещё спит?
– Рони? Ах, Рони, Рони… – задумалась она, – так Рони с самого утра уехал. Часов в семь! Сказал, что по работе. Подожди, так ты сам ему позвонил! Я слышала разговор. – Она снова задумалась. – Ну да, точно. Он ещё когда уходил, просил меня не волноваться, сказал, что едет к тебе, за посылкой! Ах, он что, не приезжал!? – Её лицо мгновенно побледнело.
Я отвечал на шаг вперёд. – Не беспокойтесь, приезжал. Нужно было срочно обсудить пару неотложных моментов. Только вот я не знаю, куда он после этого поехал. А тут я как раз мимо вашего дома проезжал, решил не звонить, а сразу зайти. Ну раз его нет, значит он на работе, в почтовом отделении. – Я много улыбался.
– Нет, нет, нет, домой он не возвращался. Если бы он приходил, я бы точно знала! Ты уверен, что с ним все в порядке?
– Без вариантов, в этом можете не сомневаться! – Очень кстати, что она не умела пользоваться телефоном. Эта прекрасная душа могла лишь принимать входящие звонки, нажимая на большую зеленую кнопку. Ничего больше она не умела. Думаю, вы и сами знаете, как пожилые люди относятся к современной технике. Если бы она позвонила Рони, и он бы вдруг не ответил, про спокойствие кузины можно было бы забыть!
Я надеялся, что она не заметит краску на моем лице. Мне стало душно. На улице было прохладно, в моей легкой куртке в пору замерзать, но мне стало душно. Наверное, это из-за того, что я не разговаривал с Рони этим утром, и уж точно Рони не приходил ко мне домой. Зачем он соврал своей кузине!? Мне нужно было аккуратно удалиться из этого дома…
Мы обмолвились несколькими словами. Я ещё раз заверил, что с Рони все в порядке. Потом мне трижды пришлось отказываться от яблочного пирога и стакана холодного молока. На прощание я крепко её обнял, и аккуратно пожал её тоненькую ручку. По той же неровной брусчатке, я прошёл к выходу и широким взмахом руки, захлопнул калитку.