Мутный свет еле различимым пятном проникал сквозь прикрытые веки и миллиметр за миллиметром отвоевывал сознание из объятий липкого сна. Вскоре в помощь ему присоединились звуки, проникающие через неприкрытые створки единственного окна.
Открыть глаза было очень трудно, но доносящиеся с улицы голоса доказывали Браену Клэнси, что он еще жив.
Осознание этого факта не огорчило и не обрадовало его. Это позже, когда он полностью вернется в мир реальности, наркотическая ломка снова сомкнет на его измученном теле свои челюсти. А пока все еще продолжалось тупое забытье, ненадолго прерываемое краткими всполохами сознания.
Дом, в котором находилось временное прибежище Браена, стоял на самом краю пустыря, протянувшегося от старой набережной с разбитой мостовой до границы между районами Лидс и Бидстун.
Пустырь появился недавно. После того, как муниципалитет Пиканерры согласился с планом инвесторов о сносе трущоб Бидстуна и постройки на их месте делового комплекса.
Среди полуразвалившихся домов, где ютились только бродяги и наркоманы, появились строительные машины, которые легко, без видимых усилий развалили, перемололи и разровняли несколько десятков домов. И теперь на этом месте была пустота, и даже уличные собаки, столующиеся у мусорных баков, не решались выбегать на пустырь, не успев привыкнуть к резкому изменению привычного мира трущоб.
По пятикилометровому участку неухоженной дороги, ведущей от центра Пиканерры в сторону реки, двигалась карета медпомощи.
Машина ехала неуверенно, осторожно объезжая остовы сожженных автомобилей, брошенных посреди дороги, словно остатки вражеской армии. На белоснежных лакированных бортах кареты красовалась надпись: «Экстремальная клиника Лаваля». Это было уважаемое заведение, услуги которого были доступны только людям с высокими доходами.
Доктор Лаваль разбогател и построил свою клинику, помогая богатым алкоголикам, наркоманам и маньякам избавиться от своих пагубных пристрастий, естественно, в условиях полной анонимности.
Своими успехами клиника снискала себе славу «последней инстанции». Если доктор Лаваль отказывал в помощи, пациенту оставалось наложить на себя руки. Так зачастую и происходило на самом деле.
Бесконечно путаясь в полустершихся названиях улиц и номерах домов, шофер наконец остановил машину около нужного ему дома. Три человека в белых халатах выбрались из машины и, прихватив с собой носилки, вошли в пропахший фекалиями подъезд.
На втором этаже они обнаружили приоткрытую дверь квартиры, которую искали. Войдя внутрь, санитары увидели в жилище такое запустение, как будто там жили кошки.
– Ну и вонь… – покачал головой один из вошедших. – Пойди, Эрик, посмотри в другой комнате, может, он там валяется…
Эрик, зажимая пальцами нос и перешагивая через кучи грязных тряпок, проследовал в следующее помещение. Через какое-то время послышался его голос:
– Джок, Саймон! Идите сюда, вот он, субчик… Похоже, парень капитально обделался, – добавил Эрик, когда двое его коллег вошли в комнату.
– Ты проверь, он не холодный? – посоветовал Эрику Саймон.
– Да нет. Только что у него нога дергалась.
– Тогда вколите ему субинтал, чтобы не умер по дороге, и поехали. У нас до обеда еще два вызова, – распорядился Джок, который был здесь старшим.
Лежащего человека перевернули на спину. Саймон закатал ему рукав полуистлевшей рубашки.
– О, Джок, у него все вены «клевером» засушены… – пожаловался он старшему.
– Ничего, коли в сонную артерию… А ну, нет, постой!.. – внезапно остановил он Саймона. – Тот ли это парень, ребята?
– А мы почем знаем? – отозвался Эрик. – Тебе должны были дать фотографию…
– Дать-то дали, – согласился Джок, доставая фотографию, – только ему здесь лет семнадцать, не больше.
– Ну-ка покажи. – Эрик взял фотографию и, внимательно приглядываясь, стал искать сходство изображения с изможденным лицом лежащего на полу человека. – Разве сейчас поймешь, – и он озадаченно поскреб затылок, – после месяца такой жизни сам себя в зеркале не узнаешь, но… кажется…
– Что такое?
– Да вот. Уши не те…
– Не те, – согласился Джок, – Саймон, поищи еще какое-нибудь помещение. Может, кухня есть или ванная.
Саймон начал осмотр квартиры заново и вскоре обнаружил еще одну комнату, которую поначалу они приняли за чулан. Здесь, среди голых стен, прикрытых отваливающимися обоями, стояла старая металлическая кровать, на голой сетке которой лежало человеческое тело.
Руки и ноги бедняги были обнажены и выглядели не лучше, чем у мумии, пролежавшей в гробнице две тысячи лет.
– Нашел еще одного! – известил своих коллег Саймон.
Они тотчас явились и принялись сравнивать уши.
– Кажется, он, а, Эрик? – высказался Джок.
– Вроде как он, шеф… По крайней мере уши его.
– А если мы ему экспресс-анализ крови проведем, а, Джок? – предложил Саймон. – Так хоть какая-то гарантия будет.
– Какой анализ, Саймон? Посмотри на него – это уже труп. Чудо, что сердце еще бьется. Посмотри на цвет кожи. Этот клиент сидит на «желтухе» не менее трех месяцев… После такого срока экспресс-анализ ничего не покажет. Ладно, ребята, давайте его на носилки, и выбираемся из этой помойки. Хотя, если бы это зависело от меня, я бы оставил его здесь – уж больно плохо выглядит.
– Да какое нам дело, Джок, – заговорил Эрик, помогая Саймону перекладывать невесомое тело на носилки, – если его родственники раскошелились подлечить его перед смертью, значит, у нас есть возможность заработать…
– Это точно… – согласился с ним Саймон, вкалывая пациенту дозу субинтала…