Мария Анисова Дом вокруг дерева

Глава 1. Прямой эфир

В телестудии царило необыкновенное оживление. Звукорежиссёры и световики внимательно проверяли технику, сосредоточенный ведущий переминался с ноги на ногу, читая про себя текст, и даже зрители из массовки, получившие за присутствие свои законные пятьдесят рублей, совершенно искренне демонстрировали интерес на добрую сотню.

В ближайший час в прямом эфире планировалось огласить результаты розыгрыша. Чтобы принять в нём участие, необходимо было лишь отравить заявку по электронной почте, а единственный победитель определялся случайным образом. Что же касается главного приза, то он был на тот момент совершенно беспрецедентным – неделя в лесном домике, без интернета, связи и соседей. Единственное условие – прожить отведённый срок в полном одиночестве, а затем прийти в студию и в красках поведать о том, что произошло. Сценарий был уже готов – в нём даже присутствовал «эксперт», который должен истерически сорваться на главного героя за его слова о том, как современному человеку необходимы всяческие гаджеты.

На экране зрителям уже демонстрировали сам домик, построенный специально для розыгрыша. Сначала показывали съёмки местности с квадрокоптера: густой, как и полагается в заповеднике, хвойный лес, озерцо, скалистый пригорок и ни единой души до самого горизонта. Затем камера спустилась ниже и обратила объектив на затерявшийся среди колючих зелёных лап одноэтажный домик из дерева, построенный в виде шара и почти полностью состоящий из панорамных окон. Сверху шар был слегка срезан, чтобы сделать ровную площадку на крыше – с телескопом для наблюдения за звёздами. Камера залетела внутрь, к ожидавшему её там счастливому журналисту, радостно демонстрировавшему полный холодильник еды на любой вкус, милую маленькую кухонку, джакузи и потолок, разрисованный под космос.

«Но главное, – восхищался корреспондент, – это экологичность! Так как домик находится в природоохранной зоне, мы не срубили под фундамент ни одного дерева. Поэтому огромный дуб, растущий здесь, дизайнеры органично вписали в интерьер стиля лофт».

Оправдав новомодным стилем работу неумелых гастарбайтеров, которым притом поставили очень маленькие сроки, чтобы успеть к эфиру, камеру перевели на ствол дерева. Оно росло прямо посередине, уходя корнями в круглое отверстие в полу, а верхней частью ствола – в такого же диаметра дыру в разукрашенном потолке.

– Райское местечко, оборудованное всем необходимым… Кроме, разумеется, интернета и связи. Любой человек, живущий до нашего века, без раздумий согласился бы туда переехать. Но захотят ли современные люди отказаться от всемирной паутины, соцсетей и прочих затягивающих радостей в пользу осмысленного одиночества? – вещал ведущий с тем же повторяющимся видео с квадрокоптера на фоне, – Оказалось, желающих всё-таки немало! За месяц мы получили более трёх миллионов заявок от людей со всего света! И прямо сейчас, на ваших глазах, мне вынесут записку с именем того счастливчика, который уже завтра окажется полноправным хозяином этого замечательного лесного домика!

Прожекторы повернули к кулисам. Оттуда засеменила на шпильках хорошенькая блондинка с конвертом в руках. Ведущий поблагодарил её и развернул записку.

– Итак, по результатам отбора, – звукорежиссёр запустил барабанную дробь, – более чем из трёх миллионов человек… программа случайным образом выбрала…

Зрители повытягивали шеи, как гуси, ждущие отрубей. Операторы спешно перевели камеры на ведущего, чтобы не лишиться премии за испорченную картинку.

– Программа выбрала… Дарью Градовну Хут!

Зал захлестнули овации.

– Если вы нас смотрите, Дарья… Поздравляю! Позвоните нам прямо сейчас, на простой номер: восемь, восемь, восемь! Мы ждём!

***

Кусок пиццы с наноломтиком салями сверху замер на полпути ко рту победительницы.

«Наверное, есть ещё какая-нибудь Дарья Хут», – пронеслась и замерла в её голове первая мысль.

На секунду показалось, что всё вокруг, включая онлайн-трансляцию, замерло в ожидании. Неподвижно, словно пирамида из камней в японском саду, застыла стопка грязных тарелок у ноутбука. Внезапно остановился маятник Ньютона, в последний раз громко стукнув одним металлическим шариком по другому. И даже пыль как будто перестала оседать на большой книжный шкаф, занимающий практически всю одинокую захламлённую комнатку.

Звенящую тишину нарушила наносалями, с противным мокрым звуком плюхнувшись прямо на футболку девушки. Она бы попала ещё и на штаны, но, благо, их не оказалось. Только огромная любимая и растянутая во все стороны домашняя футболка.

– Блин, теперь ещё и соус отстирывать, – возмутилась она, отбрасывая назад локоны длинных пшеничных волос.

На самом деле, это было сказано лишь для вида: всё шло наперекосяк сколько она себя помнила, а это уже ни много ни мало двадцать шесть лет. Вспомнив, зачем она всё-таки подавала заявку, девушка собралась, отыскала под завалами книг, журналов и одежды телефон. Набрала номер, подумав с минуту, нажала на вызов.

– Добрый день, программа «Жизнь с нуля». Слушаю.

– Э-э… Здравствуйте. Я Дарья Градовна Хут.

– О, наша победительница! Перевожу вас в прямой эфир.

– Постойте, нет… Проверьте, вдруг есть ещё…

Было уже поздно. Из телефона вновь заговорили, и девушка узнала голос ведущего.

– Поздравляю, Дарья! Домик уже готов к вашему приезду… А вы готовы?

– Готова, – ответила девушка с какой-то холодной решимостью.

– Замечательно! Сейчас переключу вас на оператора, и он сообщит план дальнейших действий.

С Дарьей заговорил бодрый мужчина. Она машинально записывала всё, что он говорит, на полях страницы из «Грозы» Островского. Когда мужчина попрощался, девушка бросила взгляд на верхнюю печатную строчку: «…я стою над пропастью, и меня кто-то туда толкает, а удержаться мне не за что». Девушка нахмурилась и закрыла книгу.

Пора было собираться. Наполнение маленького кожаного рюкзака с блестящей брошкой-бабочкой не вызвало никаких трудностей. Дарья сложила туда «Грозу» и снова неведомо как начавший работать маятник. «Да, и как я сразу не сообразила, что, если и есть ещё Дарья Хут, то Дарьи Градовны точно нет?», – думала она. Имя её отца, не нарушавшего мировой традиции избегать воспитания собственных детей, было для неё загадкой. Университетские друзья с исторического факультета часто строили шутливые догадки о её появлении на свет. Предположения были одно фантастичнее другого; по самому распространённому, мать Дарьи имела отношения с Зевсом в образе града, а потому сама Дарья, выходило, была полубогом, которому явно предстояли какие-то героические свершения, вроде сдачи экзамена по латинскому.

На этом сборы были закончены. Девушка положила сверху чистую пару носочков, бутылку воды в дорогу и заранее подготовленные четыре пачки «Первитина».

Ехать пришлось на такси. По радио начался дневной выпуск новостей, и сквозь помехи прорвался голос диктора: «Этого ответа с нетерпением ждали все… Он был получен в результате … лет непрерывных вычислений на специально созданном компьютере… Ответ на главный вопрос жизни и Вселенной – сорок два! … несколько раз проверяли на точность, но он остался неизменным». Пока Даша пыталась собрать обрывки речи воедино, таксист выругался и переключил на «Радио Шансон». Там Михаил Круг задавался тем же вопросом, что и создатели суперкомпьютера, хотя вычисления его дали иной результат – к одиннадцати туз.

Глава 2. Чаепитие с Безумным Шляпником

Сопровождавшие Дарью работник заповедника, помощник организатора розыгрыша и операторы оставили её внизу, у пригорка, откуда уже виднелся тот самый домик.

– Дальше вам необходимо отправиться одной, – сообщили ей, – когда вы ступите на порог, от вас до других людей будет километра два. А через пару часов вы станете полноправной хозяйкой всех четырёхсот восьми тысяч квадратных километров! Заберём вас на пороге через семь дней. Наслаждайтесь!

На всякий случай помощник ещё раз проверил девушку с головы до ног на предмет электроники, но его плоский длинный аппарат, похожий на палку для игры в лапту, ничего не обнаружил. На этом они распрощались и разошлись в разных направлениях.

Девушка стала карабкаться на гору. Лес вокруг был очень красивым, живым, не то, что городской бор. Так как это была закрытая природоохранная территория, людей туда не пускали, а потому никакого мусора тоже не было. В зелени у самой земли заманчиво краснела смородина и земляника, красовались толстой ножкой грибы, которые никто не срезал. Пахло хвоей, травами, влагой и свежестью. Тропинка наверх была еле заметной, и то только потому, что здесь ходили строители.

«В таком месте даже на секунду кажется, что жизнь – не такая уж мерзкая штука», – подумала Дарья. Получалось иронично. Она с такой лёгкостью приехала сюда, не раздумывая о рюкзаке, о жизни и о будущем, потому что не намеревалась уезжать. Впрочем, и становиться отшельницей тоже не планировала. Отправляя заявку на участие в розыгрыше, она мысленно бросала вызов судьбе. «Если я стану победителем, – думала она, – если великий и ужасный рандом выберет меня, то, значит, сама судьба дарит место, где мне никто не помешает».

Дарья посмотрела на свои руки – на обеих некрасивыми белыми полосами выделялись шрамы, обрамляющие запястья, как браслеты. «Ну и дура же я была в восьмом классе, – совершенно искренне засмеялась она, – Даже не разузнала, как это правильно делать».

Настроение у девушки было хорошим. Она шагала вверх, ступая по мягкой земле, приятно продавливающейся под ногами, и не думала ни о чём. Наконец, она подошла к светлым дверям. Над входом красовалась табличка с названием «Феникс» и самой мифической птицей с распростёртыми в стороны крыльями, вырезанной из дерева и прикрученной под крышей. Видимо, это было название домика. Что сказать – поэтично, хотя и нескромно. Даше понравилось.

Дверь поддалась легко. Пространство внутри так приятно окружило Дарью, что она восхищённо вздохнула. Первое, что ей бросилось в глаза, так это то, что с дуба сверху, с тех веток, что были под потолком, свисали жёлуди. В детстве она любила делать из них поделки, грызть, снимать с них шершавые «шапочки». Но, когда повзрослела и начала узнавать о том, что стыдливо прятал взрослый мир, вообще перестала что-либо срывать. Всё вокруг стало казаться таким одушевлённым, что она просто не могла причинять деревьям и цветам боль. Пускай остальные думают, что это лишь растения, что у них нет мозга, нет нервной системы. Это форма жизни. И люди – форма жизни. Какая, в сущности, разница? Только в том, что мы никак не можем зафиксировать их боль с помощью своих аппаратов?

Девушка поставила рюкзак у входа и шумно выдохнула. Подъём выдался не из лёгких. Она решила, что завершающим акцентом её путешествия длинной в жизнь должно стать чудесное джакузи, бурлящее водой прямо под лестницей на крышу. Края его светились огоньками, которые в наступающем вечере становились по-настоящему волшебными на вид. Дарья разделась и села в воду. Температура идеальная! Если есть рай на свете, то он здесь.

Где-то час она просто пролежала с закрытыми глазами, наслаждаясь замершим временем – по ощущениям, в её распоряжении была вечность. Часы на стене не висели, торопиться было некуда, а окончание вечности, заманчивой лишь с наличием власти её прекратить, было полностью в её руках.

Наконец, она наполовину высунулась из джакузи и мокрой рукой подтянула к себе рюкзак. «Грозу», несмотря на планы, перечитывать не хотелось, поэтому Дарья сразу перешла к следующему пункту плана и нащупала «Первитин». Приятное настроение сразу куда-то улетучилось. Четыре пачки. Когда она нашла своего друга мёртвым в своей квартире, врачи сказали, что он принял три. Тогда Дарья зачем-то машинально взяла эти таблетки из его аптечки, и только спустя пару лет поняла, зачем. Долго же до неё доходило. Правильно вещал оракул, сидящий в древних Дельфах – познай самого себя. Потому что дело это исключительно трудоёмкое. Себя мы знаем хуже, чем что-либо ещё. Потому что мы себе доверяем, а обмануть доверчивого – это же как конфетку у ребёнка отнять. Или «Первитин» у мёртвого.

Внезапно Дарья осознала, что бутылка с водой закончилась ещё на подъёме в гору. Чем теперь запивать? Водой из джакузи? Негигиенично как-то. И иронично, что негигиенично. На этой мысли девушке даже захотелось написать рэп на эту тему, так сказать, вместо предсмертной записки. Когда её найдут, текст наверняка станет популярным. Может, даже Оксимирон его исполнит. Хотя это, впрочем, уже неважно. Она положила в рот первую горсть больших серых таблеток с белыми вкраплениями.

Дарья зачерпнула воду ладошкой. В ней дрожал, отражаясь, дуб с желудями. Девушка смотрела на него, как зачарованная, не замечая, что вода просачивается каплями сквозь пальцы. Ей показалось, что есть какой-то особый смысл, особое значение в этом дубе. Как будто она видела его уже тысячу раз, и как будто в этом дереве и заключена вся загадка мироздания, не находя ответа которой, она, наконец, решила сдаться.

Вода вся вытекла обратно в джакузи, и девушка зачерпнула её снова. Когда рябь улеглась, она заметила что-то странное: в воде отражался человеческий силуэт. Испугавшись, Дарья вздрогнула, вновь всё расплескав. Это что, препарат уже всасываться начал, что ли? Перед ней стоял молодой человек, примерно её возраста. Среднего роста, с русыми волосами и чёлкой, зачёсанной налево, с небольшой щетиной и яркими карими глазами.

– Выплюнь-ка ты это всё поскорее, Даша! – как-то по-доброму сказал он, обеспокоенно глядя на девушку.

Девушка послушалась. Она выронила уже размякший серый комок и схватила со стенки полотенце, чтобы им обернуться.

– Ты кто? Что ты здесь делаешь?

– Я рисовал… – удивлённо сказал парень, как будто не понимал, как это может быть неясно.

– Это же домик одиночества! Он для меня, тебя не может тут быть!

– Но я здесь.

Дарья подняла руки с растопыренными пальцами и скривила рот. Мощная штука, похоже, этот «Первитин».

– Нет, с тобой всё в порядке. Никаких галлюцинаций, к счастью. Я вовремя успел. Но, боюсь, что ещё минута, и я упущу этот чудесный закатный свет. Так что, извини, я пойду наверх. Поднимайся тоже, если захочешь.

Неизвестный парень удалился. Даша присела на край джакузи. Что это было вообще?

Воду она спустила, наблюдая, как крутится в воронке и исчезает серая кашица. Нет, это определённо из-за таблеток. Просто небольшая доза попала в организм через слизистую рта, вот и всё. Надо посидеть немного, подняться наверх и убедиться, что она всё ещё одна.

Дарья оделась и села, прислонившись спиной к дубу. Сквозь панорамные окна был видно, как на небе уже зажигаются первые звёздочки. Смотря на них, девушка внезапно увидела контур Большой Медведицы – как на картинке в атласе. Созвездие ей удалось отыскать впервые – в городе, где она жила, на небе виднелась максимум пара звёзд, да и то только в ясные дни.

Прекрасно. Прекрасно видеть далёкий свет звёзд, которые уже давно могли погаснуть. Прекрасно прикасаться к чему-то неизменному, такому, что сохранилось нетронутым ещё с сотворения мира.

«Я не должна была этого видеть, – поняла вдруг Дарья, – Если бы у меня всё получилось, я бы уже ничего не видела». Ей стало страшно и противно от того, что она опять запуталась. Когда она шла сюда, когда садилась в джакузи, когда набирала в горсть таблетки – тогда вся жизнь виделась так ясно, так правильно и понятно. А теперь снова муки сомнений. Почему она послушалась эту чёртову галлюцинацию?

«Ну вот, даже глюки у меня неудачные, – вздохнула про себя Дарья, – подсунули мне какого-то небритого мужика вместо радужных единорогов. Хорошо, что я сейчас поднимусь и никого наверху не найду».

Центр крыши был занят дубовыми ветвями, поэтому девушка стала обходить их по кругу. Вот большой блестящий телескоп, который она видела ещё в передаче. Оставалось совсем немного неисследованного пространства: сердце забилось чаще. Дарья осторожно отодвинула ветви.

На краю крыши, отвёрнутый от её взгляда, стоял мольберт. За ним девушка увидела незнакомца.

– О, ты уже пришла. А свет я всё-таки упустил. Но оно того стоило!

Значит, всё-таки галлюцинация. Дарья вдруг поняла, что осталась в этом домике одна со странным парнем, и прийти на помощь в случае чего никто не сможет. Она решила придать себе боевой вид.

– Вы кто такой? Как вы попали в мой дом? – сказала она максимально грозно.

Парень, кажется, снова удивился.

– Я попал сюда так же, как и ты. Через дверь. Вон ту, – он отложил палитру и кисть, и стал спускаться вниз.

Дарья решила наступать.

– Не смешно! Это домик одиночества. О-ди-но-чес-тва! Это эксперимент, и он очень дорого стоит. А вы бесцеремонно его нарушили! – говорила она, уже сходя с лестницы.

Незнакомец, вдруг передумавший показывать дверь, опять поднял брови.

– Но если бы я не вмешивался, эксперимент бы плохо закончился.

Тут Дарью осенило. С непрошеным гостем что-то не так. Допустим, её имя он мог узнать из телепередачи. Но вот догадаться о том, что таблетки эти – лошадиная доза наркотиков, а не обыкновенная аскорбинка, точно было нельзя. Дарья быстро оглядела круглый домик и заметила на кухонном столике нож. Резко схватила его и направила на незнакомца, прижав парня к полукруглой стенке. Он с интересом уставился на лезвие, ничуть не испугавшись.

– Это же… нож для сыра! Точно! – радостно сообщил он, – Но ты ошиблась, я вовсе не сыр. Смотри, я ещё недостаточно дырявый и плесени не видно.

Дарья ничего не смогла с собой поделать и засмеялась, согнувшись пополам. Нож, естественно пришлось опустить. Разве можно было сказать что-то ещё более дурацкое? Похоже, никакой опасности этот тип не представляет. Обычный искатель приключений. Пробрался сюда как-то. Что ж, может, вдвоём будет веселее. В конце концов, планов теперь всё равно никаких.

– Как тебя хоть зовут-то? – решила Дарья задать вопрос попроще.

Однако и он как будто поставил незнакомца в тупик. Парень стал озираться по сторонам и невзначай заглянул в рюкзак, где лежали книги. «Грозу» не было видно, она уже была засунута под сборник Макса Фрая.

– Макс! – торжественно сообщил парень. Я Макс. С большой буквы – имя!

«Сумасшедший, – поняла девушка, – Хотя я и сама не сказать, чтобы совсем нормальная».

– Ладно, Макс так Макс. Надолго ты здесь?

– Не знаю. Как пойдёт, – совершенно искренне ответил тот.

Дарья вздохнула. Видимо, пора оставить тщетные попытки хоть что-то выяснить. Бесполезно. Макс, кажется, расстроился, услышав её вздох. На его лице отразилась пришедшая в голову мысль, и он направился к кухне. Проверив шкафы, выложил из жестяных баночек сушёные ягоды и чёрный чай. Поискав ещё, ничего подходящего не обнаружил и выскочил за дверь. Пропадал довольно долго, так что Дарья хотела даже закрыть дверь на замок, но потом сжалилась: ночь уже, всё-таки, а вокруг ни души.

Вернулся Макс с какими-то мелкими цветочками в руке. И как он их углядел в такой непроглядной тьме? Нет, это решительно было невозможно.

Цветочки вместе с остальными ингредиентами отправились в чайник. Залив смесь горячей водой, Макс ещё колдовал над столиком какое-то время, а потом с гордостью налил в кружку что-то настолько ароматное, что, не протяни он её Даше, девушка бы попросила сама.

– Надеюсь, травка не веселящая? – поинтересовалась она.

– Я думал, тебя такие эффекты не пугают.

– Кстати об этом. Откуда ты узнал, что у меня там не аскорбинка? Следил за мной?

– Можно и так сказать.

– Значит, всё-таки маньяк.

– Маньяк, – повторил парень так, будто слышал это слово в первый раз.

– Значит, убить меня хочешь? Или ещё чего?

– Убить? О нет, Даша, совсем наоборот.

Девушка отпила чай. Сначала вдохнула аромат бергамота и каких-то шишек, затем ощутила сладость клубники, приятно разбавленной слегка кислыми нотками барбариса и лимонника. Такой напиток стоил любого экзотического десерта. Она узнала бы этот вкус всегда – такой чай заваривала бабушка, в те редкие моменты, когда Дарье удавалось к ней выбраться.

– А бабушка говорила, что это семейный рецепт. Выходит, не такой уж он и уникальный.

– Нет, не думай так. Бабушка говорила правду. Это я его… выходит, украл.

– Украл? Ты что, видел мою бабушку?

– Нет.

«Превосходно, – иронично подумала Дарья, – И удивительно. Удивительно, что я ещё пытаюсь найти истину в словах умалишённого, случайно намешавшего шишки с ягодами в нужной пропорции. Просто чаепитие с Безумным Шляпником».

– Так чем, по-твоему, ворон похож на письменный стол? – словно прочитав мысли, спросил парень.

Это было уже слишком. Чересчур много несуразиц за один вечер.

Дарья вспомнила какую-то передачу, в которой говорили, что умирающий мозг может транслировать в сознание совершенно фантастические вещи. Всякие там белые коридоры, свет в конце тоннеля и прочее. Может, она всё-таки выпила те таблетки, и теперь бьётся в агонии? В таком случае, как скоро это закончится?

– Пером, – сам себе ответил Макс, – Но так и быть, больше не буду тебя смущать. Пойдём наверх, посидим на крыше?

***

Они уселись на самый край. Девушка отметила, как здорово найти единомышленника, любящего, как и она, сидеть безо всяких стульев, кресел и прочих излишних приспособлений.

– А что, для этого обязательно что-то нужно? – спросил Макс.

– Конечно. Некоторые вообще терпеть не могут сидеть на чём-то, кроме мебели. Жутко раздражают! И, в общем, взаимно.

– Ну, это уж ты сама виновата, – улыбнулся он.

Даша опешила. С чего бы это? Но спрашивать благоразумно не стала.

– А почему ты взяла те таблетки? – Макс вдруг стал серьёзным.

– Потому что в моей жизни нет смысла. Зачем продолжать что-то бессмысленное? – не задумываясь, ответила Дарья, – Наверное, ты ожидал услышать о какой-то личной трагедии, депрессии или чём-то в таком духе… Но нет. Я отношусь ко всему без лишней серьёзности. Просто не люблю бессмыслицу. Пустые разговоры ни о чём. Работу, которая не приносит пользы людям. Жизнь без друзей и целей.

– Почему ты так уверена, что в твоей жизни не было смысла?

– Пф, это же очевидно, – фыркнула Дарья, – Работа, на которую я могла тут рассчитывать, сводилась к копированию бумажек для того, чтобы множить бумажки, которые снова придётся копировать. А после смерти единственного моего друга рядом не осталось никого, кто был бы мне дорог, и ради кого стоило бы жить.

– А чем бы ты хотела заниматься?

– Вообще-то по специальности я археолог. Мне всегда нравилось изучать древности, докапываться до сути – в обоих значениях. Казалось, что если я буду принимать участие в раскопках, то в конце концов пойму, есть ли смысл… во всём этом мире. Но на настоящие древние захоронения меня так и не послали. Всё, что оставалось – сидеть и копаться в мусоре. А в нём смысл один: лучшее стремится умереть. Остальное – полиэтилен.

– Полиэтилен?

Дарья засмеялась.

– Ты как ребёнок! Знаешь, у тебя невероятно милое психическое заболевание.

– Я совершенно здоров. Как огурец.

– Как огурчик, – поправила Дарья, – Тогда понятно, почему тебе нож для сыра не понравился. Надо было брать фигурный, для нарезки овощей.

Макс улыбнулся. Слипающиеся веки напомнили девушке о том, что она всё ещё жива, и организм, слегка обезумевший от свежего воздуха, по праву требует отдыха.

– Кровать у нас одна. Приставать не будешь? – поинтересовалась Дарья у Макса.

– Что?

– Домик одиночества, забыл?

– А… Нет, мне не нужно спать, если ты об этом. Иди одна.

Дарья, как истинная женщина, до глубины души оскорбилась тем, что к ней даже не попытались приставать. Хотя, если бы попытались, обиделась бы не меньше. Но делать было нечего – она спустилась в комнату и улеглась на чистые простыни.

Глава 3. Стук в дверь

Кровать была повёрнута так, чтобы лежащий мог созерцать природные красоты через панорамное окно. Сейчас было видно только звёзды – в остальном же темень, хоть глаз выколи. Дарье стало как-то не по себе. Она заставила себя лежать в одном положении, игнорируя желание перевернуться на другой бок, но ничего не помогало. Заснуть она не могла.

Девушка достала из рюкзака маятник Ньютона, поставила его на матрас. Оттянула холодный металлический шарик, отпустила. Нехитрая система пришла в действие: крайние шарики затанцевали, по очереди взлетая вверх и возвращаясь обратно. Глядя на них, девушка уже начала погружаться в сон, как вдруг, после очередного металлического стука, маятник вдруг остановился. Не замедлился, постепенно сводя движение на нет – просто резко замер.

Дарья открыла глаза. Ей стало страшно настолько, что по всему телу выступил холодный и липкий пот. Деревья за окном показались ночными монстрами, звёзды – немыми спутниками страха, от которых не стоит ждать сострадания. Она вылезла из-под одеяла и прижалась к дубовому стволу – так ощущалось, что она в безопасности хотя бы со спины.

«Что это со мной? – подумала девушка, – Чего я боюсь? Мне же не было страшно в темноте лет с шести…». Дарья и правда уже давно ничего не боялась. Нет, она вовсе не была храброй – скорее, безразличной. Возвращаясь домой с ночных прогулок, она рассуждала так: «Преступники? Да разве я кому-то нужна? Но даже если и так – ничего. Всё лучше, чем эта бессмыслица изо дня в день». Пожалуй, тревожилась она только по одному поводу: а что, если она захочет всё это прекратить, а в самый ответственный момент кто-то постучит в дверь и помешает? Собственно, один раз именно так и случилось, поэтому она боялась совершенно обоснованно, так сказать, по прецедентному праву.

Страх, поднявшийся из глубины по какой-то неведомой причине, охватывал всё сильнее. Девушка прижалась к дубу, обхватив его руками и прислонившись ухом к коре. Стояла такая мёртвая тишина, что Дарье показалось, будто она слышит движение древесных соков. Внутри что-то явно булькало, передвигалось и… шептало.

«Где мои руки… – разобрала она первую фразу, – Где моё тело? Где мой голос?».

Дарья отскочила к стенке, словно резиновый мячик. «Я как тот кот, которому сзади незаметно подсунули огурец, – пронеслось у неё в голове, – Нет, о боже, что я несу! Какой огурец, у меня тут дерево говорит! Или со страху померещилось?».

Размышления прервал стук в дверь. Тук. Тук-тук. Очень интеллигентный стук для монстра.

Домик одиночества, говорите? Ну-ну. Очень смешно. У меня столько гостей не было с начальной школы. А как только решила побыть одна, так на тебе.

Страх куда-то исчез. Так всегда бывает, когда сильно и долго боишься. Если монстры чересчур задерживаются, всегда начинаешь сомневаться в серьёзности их намерений.

Тук-тук.

Так может стучать только кто-то очень вежливый. Может, работник заповедника, зашёл поинтересоваться, как дела?

Дарья открыла дверь. Перед ней стоял мужчина лет тридцати-тридцати пяти, в дорогой, но изрядно потрёпанной бежевой кожаной куртке, в модных джинсах, рваных то ли ради стиля, то ли из-за какой-то передряги. На гладком, мужественно очерченном лице отчётливо виднелась свежая царапина, сочащаяся кровью. Большие раскосые голубые глаза, из-за коротких золотых кудрей смотревшиеся ещё прекраснее, молили о помощи.

– Простите, я заблудился… Не могу выйти из леса уже третий день… Помогите!

Дарья внезапно поняла, что слишком долго пристально рассматривала гостя – а ведь ему срочно нужно помочь!

– Конечно, заходите скорее, ложитесь на кровать! Я обработаю раны.

Заблудший красавец – иначе его просто нельзя было назвать – ввалился в дом на подгибающихся от усталости ногах и в изнеможении упал на кровать. Дарья долго копалась в аптечке, разыскивая перекись водорода и бинты, а когда повернулась, незнакомец уже лежал почти раздетый – в одних джинсах. Царапин на нём и правда было много. А стеснения, похоже, ни капельки. Но думать об этом сейчас было как-то неэтично – для начала всё-таки полагалось помочь.

Дарья начала дезинфицировать царапины. Гость стойко сносил боль от шипучего раствора, отвернувшись к окну. Дойдя до ран на животе, девушка заметила, что незнакомец явно завсегдатай какого-то тренажёрного зала – весь рельефный и жёсткий, как бабушкина доска для стирки.

Царапины оказались совершенно безобидными. Ничего серьёзного Дарья не нашла, но на всякий случай наложила пару повязок. Взглянув на гостя, решила налить ему чаю, ещё оставшегося, и сделать бутерброд из того, что найдётся в холодильнике. Там, как и показывали в телепередаче, было много готовых к употреблению деликатесов, поэтому у Дарьи, которая даже яйца варить не умела, получился очень даже неплохой сэндвич с овощами и несколькими видами мяса.

Она протянула гостю кружку и тарелку, тот, сморщившись, присел и с благодарностью принял угощение. Дарья удивилась, насколько тёплые и мягкие у него руки.

– Благодарю, ты меня спасла! – улыбнулся красавчик, откусывая бутерброд, – Меня зовут Бели.

– А я…

– Подожди, дай угадаю… В тебе есть что-то… М-м… Древне-персидское. Что-то доброе… И желание обладать… Ты Дарья, верно?

Девушка засмеялась.

– Ты тоже видел передачу со мной, да?

– Ага, – вновь обворожительно улыбнулся Бели, – Прости, что так вероломно нарушил твоё одиночество. Но я и правда заблудился. Был на пикнике, пошёл на поиски хвороста и потерял дорогу. Сам не знаю, как забрёл в заповедник.

– Особенно учитывая, что он обнесён забором.

– Вот именно! Может, это судьба, не находишь?

Бели говорил как-то слишком гладко для человека, три дня скитавшегося в глуши. Это настораживало, однако было очень сложно не доверять таким глазам при таких кудряшках. Дарья растаяла. Именно так она себе это и представляла: в самый неожиданный момент появляется кто-то, посланный судьбой, и вот они уже живут на тропическом острове душа в душу, едят кокосы и спят на горячем белом песке.

– Слушай, а ведь в передаче говорили, что на крыше есть телескоп. Пойдём, посмотрим?

– Подожди! – Дарья вспомнила про Макса, – Что-то мне пока не хочется.

– Да брось! Надо ловить ясное небо! А то появятся тучи – и всё, считай отдых насмарку.

Дарья увидела, как по небу проплыло одинокое серое облако, похожее на дубовый лист. Она могла поклясться, что секунду назад горизонт был кристально чист, словно документ с дипломной работой за месяц до защиты.

Не давая Дарье время придумать очередной аргумент, внезапно избавившийся от усталости гость устремился вверх по лестнице. Дарья побежала за ним – она почему-то не хотела, чтобы он нашёл там Макса.

Наверху никого не оказалось, даже мольберта не было. Неужели он ушёл? Но как? Спрыгнул, что ли?

Бели пристально осмотрелся, прищурив глаза. Он напоминал лиса, выслеживающего в траве маленькую мышку. Спустя минуту, он подошёл к телескопу и стал крутить какие-то детали, будто настраивая его. Однако голова его всё же оставалась чуть повёрнутой в сторону.

Дарья услышала странный шорох. Не подавая виду, осторожно посмотрела туда, откуда шёл звук, и увидела ножку мольберта среди дубовых ветвей. Вот он где! Но почему прячется?

Решив, что у сумасшедших свои причуды, и пугать их не стоит, Дарья всё же настойчиво позвала Бели обратно вниз. Тот не особенно сопротивлялся – казалось, покрутив телескоп, он потерял к нему интерес.

***

– И не заскучала ты ещё тут в одиночестве? – спросил Бели, глядя, как Дарья достаёт из рюкзака книгу.

– Пока мне всё нравится.

– А нет ли у тебя в рюкзаке чего-то поинтереснее?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, что-нибудь такое, что способно разогнать сон и развеселить… А вот, доставай-ка вот это, – он указал на неоткрытые упаковки «Первитина».

– Нет, это так… Не надо…

– Не бойся, я в этом разбираюсь! Смотри! – Бели выхватил одну из упаковок, достал пять таблеток и закинул себе в рот с улыбкой, как канапе с праздничного стола.

Дарья раскрыла рот от удивления. Лихо! Обычно берут по одной, максимум – две.

– Смотри, всё в порядке, – он покрутился на месте, расставив руки в стороны, – Теперь ты.

– Я не хочу…

– Это же просто невежливо, – лицо Бели выражало негодование, – Даже с моей стороны. Разве я могу не поделиться счастьем с ближним? Не обижай меня, давай.

Он взял её ладонь и положил туда горсть таблеток. Какие же у него всё-таки приятные руки! Наверняка от одной горстки ничего страшного не случится…

– Не вмешивайся, Белиал!

Макс стоял около лестницы. Вид у него был решительный.

Белиал на секунду смутился, потом ещё шире раскрыл свои бездонные глаза.

– Даша, кто это? Откуда он здесь?

– Я… я не знаю, он просто немного не в себе…

– Не верь ему, – вмешался Макс, – ни одному слову!

Бели вдруг схватился за бок и прислонился к спинке кровати.

– Ух… Царапина разошлась…

– Давай посмотрю? – подошла к нему встревоженная Даша.

– Нет, не подходи! – крикнул ей Макс, силой воли заставляющий себя остаться на месте и предоставить девушке свободу выбора.

– Успокойся, – нервно ответила ему девушка и обернулась к Бели, – Не обращай внимания, он просто псих.

– Я не псих! Он всё врёт, всё – обман! Попроси его только дотронуться до дерева и повторить свою историю!

Дарья внимательно посмотрела на Бели, всё ещё держащегося за левый бок. Кажется, царапины были только на правом… Но вдруг она ошиблась?

Бели смотрел совершенно невинным взглядом, но к дереву не подходил.

– Ты же, вроде бы, говорил, что видел передачу со мной, так? – спросила его Дарья.

– Конечно, Даша. Послушай…

– Тогда как же ты скитался по лесу трое суток? С телевизором в обнимку?

Лисья усмешка на лице Бели, которую Дарья видела на крыше, медленно превратилась в подобие волчьего оскала. Девушка отпрянула.

– Ты нарушил правила, – прошипел он, обращаясь к Максу, – Об этом узнают все.

– Если расскажешь, я упомяну и про тебя.

– Я хотел всё исправить!

– Это ты будешь на Ахоре объяснять.

– Ты знаешь, как всё кончилось. Спасая её так, сути не изменить!

– Это ошибка, Белиал, я уверен. Конец не мог быть таким…

– С чего ты взял? Она сделала выбор, выпила таблетки, всё! Если не это, то что тогда конец?

– Вот тебе конец!

Макс взялся правой рукой за дуб, а левой крепко уцепился в плечо вырывающегося гостя. Дерево вспыхнуло столбом яркого белого света, толщиной во весь ствол, и один из лучей прошёл сквозь Макса и охватил Белиала. Того схватили судороги, он как-то съёжился и упал на колени. Было похоже, будто их обоих бьёт током – а в таком случае надо взять какой-то предмет и оттолкнуть людей от источника питания. Даша знала это ещё с экзамена по ОБЖ. Она стала крутить головой в поисках чего-нибудь подлиннее и потолще, но Макс сдавленно крикнул: «Нет! Не вздумай!». Даша поверила. Сложно не поверить человеку под двумястами вольтами – или сколько там даёт этот желудёвый проводник?

Напряжение внезапно вырубилось, свет погас. Макс продолжал сидеть на коленях, тяжело дыша. Белиала нигде не было.

– Где он? – чуть слышно прошептала испуганная Дарья.

– В Исе, – так же тихо ответил Макс.

Глава 4. Сон в летнюю ночь

Макс сидел на коленях около дуба, обхватив себя руками и склонив голову почти до пола. Дарья заметила, что вся его одежда куда-то исчезла. Сгорела?.. Кажется, это произошло после той вспышки. Она нашла в рюкзаке шорты на резинке и растянутую чёрную футболку – благо, её одежда была такой, что трудно было сказать, для какого гендера эти предметы гардероба предназначалась. Девушка протянула их Максу. Тот послушно взял и оделся. Ему пришлось как раз по размеру.

Настроение у отвернувшейся к окну Дарьи было неспокойным: она готова была взорваться от негодования из-за того, что в её жизнь так бесцеремонно вмешались, была напугана и шокирована событиями, совершенно не вписывающимся в её концепцию реальности, а из глубин души поднималось необъяснимое тепло. Эти двое, какими бы странными не были, всё же очень интересовались ей, вроде бы, ничего не значащей Дашей. Просто Дашей.

Она вспомнила свою первую, единственную и исключительно неудачную любовь. Чувства, не угасшие до сих пор, настолько невзаимные, что являлись не бальзамом для души, а застывшей вчерашней манкой из холодильника, мерзко по этой самой душе размазанной. Дарья отдала им всю себя, но в итоге поняла, что любит не какого-то определённого человека, а просто любит. Парадоксально, необъяснимо, но совершенно искренне. Она выбрала для своих душевных порывов неудачное направление, тогда как они вовсе не хотели быть направлены на кого-то на этой грешной земле. Но было уже поздно.

Больше поиском спутника жизни она не занималась, потому как никакого пути не планировалось. А тут оказалось, что она не хозяйка собственной судьбы. А если уж с судьбой так, то как же быть с сердцем?..

Надо выяснить всё, чтобы избежать ошибок. Упав один раз, Дарья упорно пыталась не просто подстелить соломки, а застелить ею всё окружающее пространство, как в одиночной палате для душевнобольного.

– Как ты там говорил, – задумалась Дарья, – прикоснуться к дереву и повторить свою историю?

Макс кивнул.

– Значит, таким образом нельзя соврать? А если произнесёшь ложь, тебя шарахнет парой сотен вольт?

Макс снова кивнул.

– Давай-ка сюда свою ладошку и рассказывай мне всё, что знаешь.

– Подожди. Думаю, у нас мало времени…

– Вот и прекрасно, значит, не тормози и делай, что я говорю. Иначе ничего слушать не буду!

Макс положил руку на дубовый ствол, как-то чересчур осторожно, словно на музейный экспонат.

– Кто ты такой? – уверенно спросила Дарья.

– Я симуляция. Сознание реального человека, заключённое в точную, исскуственно созданную копию собственного тела.

Даша опешила. Быстро разобраться в этом было невозможно; она записала эту фразу в воображаемом блокноте и продолжила допрос, чувствуя, что надо торопиться.

– Откуда?

– Из Иса.

– Ис, Ис… Это где-то в Азии?

– Это не здесь. Не на Земле.

– На другой планете? Или в параллельной Вселенной?

– На другой планете.

– Зачем ты здесь?

– Я хотел спасти тебя… Слушай, дай спокойно всё объяснить! Пожалуйста. Я не собираюсь обманывать! И я не сказал ни слова неправды за всё время, что я здесь.

Дарья недоверчиво посмотрела на его ладонь, прижавшуюся к коре, и согласно кивнула. Макс задумчиво посмотрел куда-то сквозь неё.

– На самом деле, даже не знаю, с чего начать… Наверное, я скоро исчезну, а ты проснёшься как обычно и подумаешь, что всё это было сном. Они наверняка выберут этот способ… Но ты не верь, что это было неправдой. Ищи какие-нибудь доказательства. Я уверен, ты справишься, только постарайся – они не будут на виду. И главное – ни в коем случае не умирай… намеренно. Хорошо?

– Я ничего не поняла!

– Я знаю. Просто пообещай!

– Да я уже и не собираюсь. С вами же невозможно…

– Вот и хорошо.

Дарья вышла на улицу перед домом. Уже рассветало, небо сияло янтарём, а от земли веяло прохладой и влагой. Кроссовки тут же насквозь промокли от росы, поблёскивающей случайно обронёнными бриллиантами.

Настроение из смутного сделалось паршивым, как перед экзаменом по математике. Информации, вроде бы, полная голова, только ничего не понятно. И как применить её – тоже неразрешимая загадка. Но что-то делать нужно, потому как времени, говорят, немного. Дарья всё думала, думала, пока солнце не запустило свои светящиеся щупальца между деревьев. Вскоре вместо слабых и нежизнеспособных идей в голове воцарилась пустота, говорящая о том, что больше размышлять нет сил. Девушка заметила неподалёку упавший клён и села на него. Вскоре к ней присоединился Макс.

– О, ты здесь. Не улетел ещё на свою Нибиру?

– На Центан. Нет, здесь время идёт медленнее, так что у меня есть ещё где-то полчаса в запасе.

– Значит, это твои последние минуты на Земле?

– Скорее всего.

– И как бы ты хотел их провести? Есть последнее желание?

Макс пожал плечами.

– Мне просто нравится смотреть на всё вокруг. Здесь всё такое разноцветное и цельное…

– У вас не так что ли?

Он молчал.

– Не, ты точно не с нашей планеты. У наших мужчин совершенно другие последние желания.

– Какие?

– Думаю, напиться, заполучить кучу самых красивых актрис в мире и заработать миллион… чтобы потратить его на выпивку и тех же самых женщин.

– Серьёзно? Я думал, ты более… как бы это сказать… развитая.

– Причём тут я? Это же всё они…

– Забавно, что ты проводишь такую чёткую грань.

– Это не грань, это – охранный забор! Он защищает от всяких типов с низкой социальной ответственностью.

– И как ты только на это согласилась… – задумчиво спросил Макс, обращаясь не к Даше, а куда-то в пустоту.

Пустота не отвечала. Даше тоже не хотелось говорить. Она ощущала себя потерянной, а в такие моменты ей всегда хотелось, чтобы кто-то пришёл и уверенно сказал, что делать. Или хотя бы просто пришёл и позволил спрятаться за своей широкой спиной от всех проблем этого мира. Но рядом был только Макс, а он на вождя или защитника был не очень похож. Поэтому прятаться Даша не пока стала, а решила для начала потрогать его широкую спину указательным пальчиком на предмет проблемонепробивамости. Или хотя бы реальности.

Тык.

Вполне себе реальная спина. Кожаная.

Макс, по всей видимости, сообразил, что она делает – а может, опять угадал мысли – и тоже дотронулся до неё, сжав руку девушки своей ладонью. Неужели его мучает тот же вопрос реальности происходящего?

– I got you to hold me tight, – вдруг по-английски и как-то нараспев заговорил Макс, – I got you, I won't let go. I got you to love me so…

Дарья уже хотела спросить, что происходит, но не заметила, как моргнула. Только что перед ней был лес, и Макс, и рассвет, а теперь только потолок с изображением вселенной, едва прикрытый дубовыми ветвями.

«I got you babe, I got you babe…» – настойчиво повторял будильник слова песни из любимого Дашиного фильма. «Забыла отключить, – пронеслась в голове мысль, – Подождите-ка…».

Девушка осмотрелась. Она лежала в джакузи. Рядом валялась полупустая упаковка «Первитина». Всё говорило о том, что она выпила таблетки, посмотрела кино, подкинутое подстёгнутым сознанием и заснула. Кажется, Макс просил её не верить в это… Но всё произошедшее казалось теперь таким же тусклым, как и любое сновидение, прерванное внезапным пробуждением. Дарья посмотрела на свои руки, которые будто только что прикасались к вполне реальному Максу – пальцы были все сморщенные. Это окончательно убедило девушку, что она просто заснула и пролежала в воде несколько часов к ряду. Физиологию не подделаешь – Даша была в этом уверена.

Просто ради интереса она поднялась на крышу – нет, никакого мольберта, ни одной сломанной веточки, телескоп никто не крутил и не переставлял. Чисто. Идеально чисто.

Дарья была совершенно одна.

Глава 5. Пробуждение

Одна. Наконец-то! Теперь можно почувствовать себя хозяйкой леса и всей этой грешной земли. Отпустить на волю свои сумасбродные желания. Дарья ещё не знала, что придёт ей в голову, но была уверена: она сделает всё, что захочется. Ведь когда, если не сейчас?

Она вышла на улицу с острым желанием сотворить хоть что-нибудь. Закрыла глаза, прислушиваясь к собственным желаниям. Внутренний мир, как назло, упорно молчал, зато в тишине девушка услышала тихий звон журчащего ручья. Она открыла глаза и пошла на звук. Травы шуршали под ногами, от каждого прикосновения издавая густой и яркий аромат. Часть из них была острой или колючей, но Дарью это не смущало: она ощущала себя частью природы, и её единственной целью был ручей. А, как известно, отсутствие мелких отвлекающих задач только упрощает выполнение главной.

Собственно, этот простой факт определил, почему в нынешнее время человечество не может создать ничего такого, что могло бы сравниться, например, с достижениями древних греков. Рабов теперь нет, а значит, вместо организации новых Олимпийских игр или создания «Иллиады» XXI века мы идём стирать носки, мыть посуду и менять наполнитель в кошачьем лотке. А после этого, естественно, не остаётся ни концентрации, ни вдохновения.

Но сейчас Дарье было не до условностей времени. Раз выпал шанс окунуться в первобытное состояние и освободиться от всего лишнего, она собиралась сделать это на полную катушку. А дальше – будь что будет.

Несясь вперёд с пустой, продуваемой ветром насквозь головой, девушка даже не заметила, как наступила в этот самый ручей. Точнее сказать, это был небольшой горный ключ, фонтаном бьющий откуда-то из-под камня. Камень оказался скользким от постоянной сырости и притормозил бег Дарьи так внезапно, что она рухнула лицом в мокрую землю.

Однако если воодушевление охватило, так просто от него не избавиться. Дарья лёжа отхлебнула родниковой воды, которая оказалась ледяной и немного солёной, и двумя пальцами размазала грязь по щекам на манер коренных народов Америки.

«Индеец Слепой Глаз по прозвищу Не Смотрящий Под Ноги вышел на охоту, – произнесла она хрипло, постукивая по стоящему рядом дереву как по барабану, – ни один лютый зверь не скроется от его корявых рук, ни одна добыча не выскользнет из кривых пальцев! Ибо неуклюжесть его столь же сильна, как чутьё и удача, и пока остальные смотрят под ноги, он устремляет взор на притаившегося в прериях бизона».

Словно в подтверждение этих довольно самоуверенных, хотя и ироничных слов, к ручью подобралась ничего не подозревающая серая мышь. Она упёрлась лапками в землю, вытянула мордочку и стала пить. Заигравшаяся Дарья замерла, напрягая руки для резкого броска. Осторожно наклонив корпус настолько близко, насколько было возможно, девушка протянула руку и зажала в ней несчастного грызуна.

Мышь так оцепенела от страха, что даже не вырывалась, только часто-часто дышала и упиралась маленькими когтистыми лапками в Дашины пальцы. Розовый носик ходил ходуном, длинные белые усы чуть подрагивали, а чёрные круглые глазки – на вид очень умные – не мигая уставились на девушку.

Дарья почувствовала тепло, исходящее от крохотного пушистого тельца, и пришла в себя. Неистовое желание натворить всякого мигом куда-то улетучилось.

«Дичаю, – пронеслось у неё в голове, – Как-то быстро. А ведь мне здесь ещё долго одной куковать».

Слепой Глаз вспомнила о цивилизации и запустила свободную руку в карман джинсов. Там, как у любого человека с наплевательским мироощущением, обнаружились семечки. Дарья протянула их мышке. Та с интересом принюхалась, но, видимо, почувствовав какой-то подвох, цапнула девушку острыми передними зубками так, что та разжала сразу обе руки. Мышка тут же скрылась в траве, не став рисковать и подбирать рассыпавшееся лакомство.

– Ну и дурная, – подумала Даша и тоже решила улизнуть куда-нибудь, подальше от ручья, ставшего напоминанием о собственной дикости и глупости.

Неподалёку от источника обнаружился исключительной красоты прудик. Вода в нём была абсолютно гладкой, подёрнутой сетью трав, но при этом прозрачной. Деревья вокруг купали в ней свои ветви, склоняясь над водой словно девушки, любующиеся отражением в зеркале. Посидев немного на тенистом берегу, ни о чём не думая, Дарья решила, что искупаться здесь – вполне цивилизованное желание.

Она разделась и вошла в воду, оказавшуюся на удивление тёплой. Тут же что-то задело её ногу, затем снова и снова. Вглядевшись в успокоившуюся после ряби поверхность пруда, девушка заметила маленьких блестящих рыбок: они кружили около её лодыжек, иногда легко прикасаясь к ним, словно кот, который хочет, чтобы на него обратили внимание.

«Вы как будто любите меня, ребята», – сказала она вслух.

На душе снова почувствовалась засохшая холодная манка. Иными словами, опять стало паршиво. Чтобы не проникаться этим ощущением, Дарья проплыла несколько кругов, приводя сеточку из трав в состояние абсолютного хаоса и портя картину, достойную кисти Моне. Его «Пруд с кувшинками», надолго завороживший однажды девушку, сейчас всё же уступал реальности. На полотне был мостик, здесь же он отсутствовал, и это было просто прекрасно. Никаких мостиков – никаких людей.

Дарья доплыла до берёзы, ствол которой почти лежал на поверхности воды. Она забралась на него, словно русалка с иллюстраций сказок Пушкина, и стала смотреть на недвижимую водную гладь.

«Не уйду отсюда, пока не стану засыпать», – мечтательно подумала она, восхищаясь статичной красотой природы и ощущая приятную прохладу от капель воды на коже. Однако у природы были иные взгляды на ближайшее будущее девушки. Они стали очевидны, когда первая капля, упавшая с неба, громко плюхнулась на берёзовый лист над её головой. Вскоре пруд весь задрожал от мелких, сталкивающихся друг с другом кругов. Гулко и раскатисто прогремел гром.

Дарья засмеялась.

«Думаете, переиграли меня? Как бы не так! Грозы я люблю даже больше, чем такие вот прудики».

Она слезла с берёзы и направилась к домику, всё ускоряя шаг. Дождь усиливался ещё быстрее, и вот Дарья уже бежала, смеясь, расставив руки в стороны и задевая ими молодые деревья, сыпавшие на неё ещё больше прохладных капель. Когда она добежала до домика, почти незаметного во тьме туч без включенного света, гром прогремел совсем близко и очень громко.

Дарья, всё ещё улыбаясь, повернулась на звук и вскинула руку к небу, словно совершая магический жест.

«Да будет свет!» – прокричала она сквозь дождь, и та часть неба, на которую она указывала, осветилась вспышкой молнии, ослепительной и ветвистой.

Вдоволь насладившись зрелищем своего выдуманного могущества, Дарья, наконец, вошла в дом. Свет она включать не стала, потому что хотела полностью расслабиться под шум стихии.

Дарья удобно расположилась в корнях дуба. Проводя по ним руками, она нащупала что-то странное, и поднесла к лицу, чтобы рассмотреть. Душица… Бабушка всегда добавляла её в чай. Я помню его аромат, будто пила этот вкуснейший на свете напиток ещё вчера. Жаль, что это не так. Дарья положила цветок обратно в корни и обратила спокойный взгляд за окно.

Однако умиротворение продолжалось недолго. Ветер всё усиливался, тугие потоки так неистово стремились на землю, что скоро нижняя часть панорамного окна стала больше походить на стенки аквариума. Воды было много, и она грозила найти лазейку в стенах Дашиного домика. Это девушке уже совсем не понравилось. Она щёлкнула выключателем – он, как назло не сработал.

«Какой-то всемирный потоп… Как бы не пришлось после этого дождя на крыше спать», – подумала она.

Внезапно, взглянув сквозь стекло на проплывающее мимо пёрышко, Дарья вспомнила о мышке, чудом спасшейся из её рук чуть больше часа назад. Наверняка её норку уже затопило, а сама она погибла в пучине. И стоило ли ей так пугаться и убегать, если жить оставалось жалкие десятки минут? Какая глупость. Бессмыслица…

Вновь сверкнула молния, прогремел раскат грома, а за ним послышался какой-то страшный хруст. Дарья подняла взгляд на дуб и раскрыла глаза от испуга: от самых верхних ветвей и до корней кора зашевелилась, треснула, изнутри повалил дым, а после этого внешний слой дерева стал рассыпаться в щепки маленькими, но мощными взрывами. В образовавшиеся в потолке и окнах трещины хлынули потоки холодной воды, уже смешавшиеся с землёй и травой. Дарья закрыла лицо локтем, прячась от разлетавшихся опилок, как вдруг всё прекратилось.

Не было больше шума дождя, грома и молний. Не чувствовалось колких прикосновений деревянных щепок. Запах дыма и сырости сменился на едва уловимый аромат лаванды и… пыль системного блока? Во всяком случае, Даша идентифицировала этот аромат именно так. Она столько часов провела за компьютером, что запах техники не перепутала бы ни с чем. Лучше любого парфюмера смогла бы с завязанными глазами отличить видеокарту от материнской платы или жёсткого диска.

Но пыль? Откуда мог взяться запах пыли в помещении, где только что была проведена, скажем так, влажная уборка?

Внезапно Дарья поняла, что не лежит на полу, а полусидя расположилась в каком-то кресле. Судя по ощущениям, кожаном. Она попыталась открыть глаза, но ничего не вышло. Как она ни напрягала свои веки, тьма всё так же оставалась тьмой. Наконец, до девушки дошло, что на её глаза что-то надето. Что-то вроде маски для сна или очков виртуальной реальности.

Дарья попробовала пошевелить пальцами рук – с ними, кажется, всё в порядке. Значит, можно дотянуться до лица и…

– Лахесис. Лахесис! – услышала она незнакомый женский голос, мягкий и тонкий.

– Да? – этот был уже каким-то строгим, хотя довольно приятным.

– Она приходит в сознание, смотри!

– Этого не может быть. Опять какой-то сбой. Эти двое испортили нам все показатели…

– Приборы не лгут. Я сама видела, как она шевелила пальцами.

– Дай посмотреть…

Дарья замерла, не зная, стоит ли себя выдавать. Похоже, она оказалась в какой-то больнице, и хорошо, если её не продали на органы, как в какой-то старой телепередаче. В любом случае, стоит оценить обстановку, прежде чем встревать в чужой разговор. Даже если говорят о тебе.

Девушка почувствовала, как в глаза ударил свет, настолько яркий, что несколько минут она всерьёз был уверена, что её ослепили.

– С пробуждением, Хава.

Чёрт возьми, что? Что происходит? За кого меня принимают?

Дарья пребывала в полнейшем шоке. Не столько от того, что к ней обращались каким-то другим именем, сколько от того, что до сих пор не видела ничего, кроме слепящей белизны. Что она должна ответить? И стоит ли вообще отвечать?

– Она ещё не привыкла к свету, – этот голос тоже был женским, но принадлежал явно кому-то третьему. Он был чуть хриплым, тихим и каким-то холодным. Если бы Дарья выбирала актёра для озвучивания персонажа с именем Смерть, она взяла бы эту даму, не раздумывая ни секунды. Но, как оказалось, имя было иным.

– Что делать, Айса? – спросили первые двое, – Мы инструкции к этому событию читали последний раз, наверное, оборотов сто назад. Честно говоря, даже не ждали…

Айса не отвечала, но Дарья услышала какое-то шевеление, будто придворные дамы на балу столкнулись пышными юбками. Вскоре девушка почувствовала, что к ней кто-то подошёл, а ещё через секунду ощутила очень неприятное жжение в районе глаз, которое вскоре переросло в такую боль, словно кто-то приложил к её векам горящие угли.

Дарья попыталась закричать, но ничего не вышло: голос застрял где-то внутри, словно был сундуком с затонувшего корабля на дне моря: весь оплетённый за долгие годы водорослями, поросший ракушками, он никак не хотел подниматься.

Боль закончилась так же неожиданно, как началась. Дарья стала различать какие-то пятна среди белого света. Вскоре они сложились в три женских силуэта, склонившихся над ней.

Глава 6. Ахор

Дарья увидела перед собой трёх женщин. Та, что казалась самой молодой, выглядела лет на восемнадцать. Она была невысокого роста, в цветастом платье, с длинными и кудрявыми светлыми волосами. Фигура её напоминала античные статуи, а глаза лучились васильковым цветом. Рядом с ней стояла женщина, которую Даша сразу же мысленно окрестила «фриком». Несмотря на солидный, приближающийся к тридцати возраст, она выглядела, как современный подросток: правая часть волос была белой, как снег, левая – окрашена в иссиня-чёрный. В одежде поддерживался тот же контраст: вылитая старшеклассница, вступившая в переходный период. Третья же, хотя и выглядела лет на пятьдесят, была самой притягательной. Она очаровывала своими великолепными идеально гладкими тёмно-шоколадными волосами, загадочной, как у Моны Лизы, улыбкой, глубоким взглядом. Но те же черты и отталкивали от неё: глаза казались чересчур холодными, а губы словно таили какую-то недобрую усмешку.

– Сомкнись, Хава! – хором сказали все трое. Блондинка в платье дружелюбно улыбнулась.

– Что? – только и смогла выдавить из себя ничего не соображающая Дарья.

– Оставим её в покое, чтобы она могла всё вспомнить, – сказала средняя остальным, те кивнули и молча удалились.

Дарья привстала, чтобы осмотреться.

Помещение оказалось достаточно аскетичным, но больничную палату всё же совсем не напоминало. На полу блестела квадратная плитка цвета слоновой кости, стены были тоже окрашены белым. Кроме кресла, на котором лежала Дарья, в комнате больше ничего не было – если не считать, конечно, огромной, около метра в диаметре, прозрачной трубы, внутри которой проходили золотые потоки некого светящегося вещества, тонкие, словно в плазменной лампе. Девушка завороженно смотрела на всё это, и, в конце концов, захотела дотронуться. Встав, она поняла, что любимая футболка исчезла без следа, а вместо неё было надето простое белое платье с красивым широким поясом. Безымянный палец левой руки охватывало плоское матовое кольцо.

«Ничего себе тут у них халатики, – подумала Дарья, – похоже, частная клиника. В государственной мне бы дали только рваную проштампованную сорочку размера этак шестидесятого».

Впрочем, платье сидело по фигуре и движения не сковывало, так что Дарья о потере привычной одежды не страдала. Она подошла к трубе и положила на неё ладонь. Несколько ближайших тоненьких потоков устремились к её пальцам. Девушка водила рукой в разные стороны, с улыбкой наблюдая, как потоки двигаются за ней. В это время в комнату вошли.

– Сомкнись, Хава, – уверенным голосом сказала женщина с короткой стрижкой, как у Твигги, и в похожем платье с поясом, только чёрного цвета.

– Простите, что? – переспросила Хава.

– Ты до сих пор ничего не вспомнила? Тогда, пожалуй, я избавлю тебя от возможных недоразумений и представлюсь, хотя и считаю это излишним. Я Адона, Верховный правитель города Ис. Необходимо отвечать на моё приветствие, чего ты не сделала, и, если бы это кто-то увидел, ты бы уже была арестована за тяжкое душевное оскорбление. Ты Хава, всем известный доброволец симуляционного эксперимента. Он продолжался больше тысячи оборотов, поэтому не удивительно, что ты ещё не до конца осознала произошедшее.

– Подождите, – вмешалась Дарья, – только не говорите, что мы в психбольнице! Я не хотела ту мышь ловить, честное слово! Я нормальная!

Собеседница слушала спокойно.

– Похоже ситуация несколько сложнее, чем мне описали… – сказала она самой себе, – Что ж, так или иначе, но тебе придётся немедленно отправиться в Ахор. Нужно дать показания по одному делу, непосредственно касающемуся тебя. Каро тебя проводит.

Женщина в чёрном удалилась, и к Дарье, стоящей с удивлённо поднятыми бровями, вышел молодой человек в светлой одежде, напоминающей то ли халат хирурга, то ли монашескую рясу. Она была белого цвета – кроме платья той милой блондинки Дарья не видела здесь больше ничего, что было бы не чёрным и не белым.

– Сомкнитесь, Хава! – уважительно поприветствовал её Каро.

– Да что вы все заладили «сомкнись» да «сомкнись»! – возмутилась Дарья, никогда не отличавшаяся завидным терпением, – Что тут вообще происходит? И куда ты должен меня отвести?

– Прошу, не переживайте ни о чём! Вы только очнулись, и это нормально, что происходящее несколько шокирует. Скоро вы и сами всё вспомните, но лучше я вам помогу. «Сомкнись» – это наше приветствие, в ответ на него необходимо складывать руки вот так, палец к пальцу, и немного опускать голову, – Каро показал особый жест, – Веду я вас на Ахор, потому что, раз вы пришли в себя, по закону должны дать показания. Выход из симуляционного эксперимента, увы, не считается освобождающим основанием – прецедентов ещё не было.

Юноша улыбнулся. Дарья попробовала ответить тем же, но не смогла – после объяснений, которые ничем особо не помогли, стало ещё тревожнее. Суд? Кого будут судить? Какие она даст показания, если даже не понимает, что творится вокруг? И что, если подсудимая – она сама?

– Каро, – вновь обратилась она, пока юноша вёл её по белоснежным коридорам, – А кого будут судить на этом вашем Ахоре?

– Увы, я не могу сказать, – он сделал печальное выражение лица, – Это запрещено.

Дарья вздохнула. Она терпеть не могла такое педантичное отношение к жизни. Правила даны, чтобы их нарушать, и точка. Но не все разделяли это убеждение, тут уж ничего не поделать.

Вскоре коридор закончился массивной белой дверью с золотыми вензелями по краям. Это был единственный встреченный по пути элемент роскоши. Каро распахнул перед Дарьей дверь, и взору девушки открылся огромный зал, похожий на университетскую аудиторию. Внизу стояли столы, за которыми сидели люди в чёрных одеждах, среди которых, прямо в центре, была и Адона. Лицом к ним за кафедрами стояли двое мужчин, затем ступенями вверх поднимались полукруглые ряды стульев. Их было очень много: Дарья могла поклясться, что самый большой театр не рассчитан на столько зрителей. Почти все места были заняты. Во всю противоположную стену было вставлено панорамное окно, сквозь которое попадал солнечный свет.

«Скоро закат», – только и успела подумать Дарья.

Каро закрыл дверь. Все взгляды устремились к девушке. Мужчина преклонных лет, с длинными седыми волосами, заплетёнными в тонкую косу, провозгласил:

– Вошёл свидетель Хава, младший практик Vis Viva, почётный член Общества волонтёров кольцевого Центана. Пожалуйста, займите своё место за кафедрой.

«Это я, что ли?» – сообразила Дарья, замечая, что третья кафедра перед людьми в чёрном действительно пустует. Она отправилась туда, спускаясь на ватных ногах и сжимая в кулаки холодные влажные руки. Даже на защите диплома не было столько народа и столько напряжения.

Дарья встала за кафедру. Краем взгляда она посмотрела на стоящих по бокам мужчин. Слева оказался Бели, а справа – Макс. У девушки немного отлегло от сердца: хоть кто-то знакомый в этом сумасшедшем доме! Так, значит, это был не сон?..

Адона поднялась с места, вместе с ней встал и весь зал.

– Сомкнитесь, центанцы! – громко сказала она, и все вокруг, включая уже слегка освоившуюся Дарью, сложили руки и склонили головы, – Ахор о нарушении закона о невмешательстве объявляется открытым. Обвиняемые: главный практик Vis Viva, советник по вопросам бесконечности и бессмертия, Белиал и уборщик № 42, без имени.

«Вот оно что, – поняла Дарья, – Поэтому он и взял себе первое увиденное на книжке имя».

Затем поднялся пожилой мужчина с косичкой, который зачитал подробности дела. По его описанию выходило, что и Белиал, и Макс незаконно вмешались в «симуляционный эксперимент» и пытались повлиять на его исход. Почему-то конец Дарьиной жизни, по словам выступающего, был чуть ли не главным событием всего мирового сообщества, а потому и наказание, судя по всему, предполагалось суровое.

Первым делом судьи решили заслушать более важную персону.

– Vestra Viva, я отклоняю все обвинения в мою сторону, – уверенно заявил Бели, – Придя в лабораторию, я обнаружил проникновение уборщика № 42 в симуляционный эксперимент. Так как он не является практиком, я счёл необходимым вмешаться, чтобы устранить возможные последствия такого необдуманного поступка. Именно этим я и занимался, когда № 42 использовал мощности ДУБа, чтобы мне помешать. Программа вернула меня в Центан, и я отправился немедленно сообщить Верховному правителю об этом вопиющем происшествии.

– Каким образом вы пытались, как вы говорите, «устранить возможные последствия»? – уточнил мужчина с косичкой.

– Сначала я хотел отыскать № 42 и немедленно его вернуть. Однако он трусливо спрятался. Я обнаружил, что он помешал последнему воплощению Хавы совершить свободный выбор, о котором мы с вами знали уже давно. Всё шло к тому, что она – да, как это не прискорбно для нас, проделавших такую большую экспериментальную работу, – совершит самоубийство. Но он вмешался и поставил под сомнение чистоту эксперимента… Поэтому я вернул воплощение Хавы к той точке, на которой её прервали.

– Что это была за точка?

– Vestra Viva, я полагаю, вы уже просмотрели записи, сохранённые в архивах ДУБа. Я пытался дать ей вещество, которое она и сама совершенно осознанно собиралась принять.

– Какое вещество? То, которое должно было её убить?

– О, Vestra Viva, у меня и в мыслях не было! Я не задумывался о его эффекте, потому что я – и никто из нас – не имеет права вмешиваться в симуляционный эксперимент. Я лишь установил вещество и пытался дать его Хаве, чтобы исправить вероломство моего дискредитировавшего себя коллеги…

– Как вы верно заметили ранее, Белиал, № 42 не является практиком, а потому Ахору необходимо понять: как же простой уборщик сумел самостоятельно проникнуть внутрь симуляционного эксперимента, да ещё и воспользоваться возможностями ДУБа?

Бели уже раскрыл рот, чтобы выдать очередную обвинительную тираду, но одна из сидящих в ряду судей женщина раскопала из груды бумаг небольшую папку и передала её мужчине с косичкой. Тот, нахмурившись, стал изучать содержимое.

– Ахор принимает во внимание документ, в котором сказано, что в период с 998 по 1004 большой оборот эпохи Адоны № 42 выполнял обязанности младшего практика Vis Viva и имел доступ к симуляционному эксперименту. Однако он был от него отстранён, а также понижен в должности… за вмешательство.

Судья оглядел зал. Все сидели, затаив дыхание, и недобро поглядывали на Макса. Тот стоял, ничего не замечая, опустив голову и погрузившись в свои мысли. Руки его были спрятаны под белой робой, точь в точь такой же, как у Керо.

– Уборщик № 42, у Ахора нет сомнений, что вы вмешались в эксперимент умышленно. Однако мы требуем, чтобы вы объяснили нам свои мотивы.

– Хава не должна была умереть, – спокойно, не поднимая головы, сказал Макс.

– Почему вы так считаете? Мы ведь все видели, что сценарий её последнего воплощения должен закончиться именно так.

– Это ошибка.

– Ошибка в ДУБе? – тут по залу прокатился смешок.

– Я не могу сказать. Но то, что кто-то намеренно искажал сценарий, это правда, поверьте мне, Vestra Viva.

– Это очень серьёзное обвинение, № 42. У вас есть доказательства?

Макс вздохнул.

– Нет.

– Заслушаем показания свидетеля, – продолжил судья, – расскажите нам, Хава, как всё было… в вашем сне?

– Я действительно пыталась покончить с собой, – дрожащим голосом затараторила Дарья, спрятав за кафедру трясущиеся руки, – Хотела выпить одни таблетки. Но потом увидела его…

– Прошу называть имена! – строго приказал мужчина с косичкой.

– № 42. Он сказал мне выплюнуть таблетки, и я послушалась.

– Что было потом?

– Мы пили чай. Сидели на крыше. Потом я отправилась спать, но… в дом вошёл Белиал. Он притворился потерявшимся туристом и настаивал на том, чтобы я всё-таки выпила таблетки. Однако тут снова появился Макс…

– Какой Макс?

– Ой, простите. Вы называете его № 42…

– Он взял себе имя?

– Ну да, – удивилась Дарья возмущённому тону судьи, – Он появился и спас меня, во второй раз. А потом заставил Бели исчезнуть.

– Хава, уточните, пытался ли № 42 вам каким-то образом намекнуть на то, что вы находитесь внутри симуляционного эксперимента?

Дарья замялась. Кажется, это тоже было противозаконно. Значит, если она скажет правду, то навредит Максу. Но что, если он действительно преследовал какой-то злой умысел, вмешиваясь во всё это? Что, если Белиал прав?..

– Нет, Vestra Viva, – громко сказала девушка, сама удивляясь внезапно проснувшемуся таланту ко вранью.

Судьи начали перешёптываться. Спор был оживлённый, но продолжался лишь несколько минут – женщина с причёской Твигги была непреклонна.

– Суд вынес решение, – провозгласила вдруг поднявшаяся Адона, – Обоих признать виновными во вмешательстве в симуляционный эксперимент. Белиалу, учитывая смягчающие обстоятельства в виде заботы о последствиях и чистоте эксперимента, назначить наказание в виде прекращения доступа к материалам, связанным с системой ДУБ на двенадцать оборотов. Уборщику № 42 постановляю в обязательном порядке в течение тридцати оборотов покинуть зону кольца.

Зал охнул и затих, словно на их глазах упала замертво всеми любимая поп-звезда.

– Объявляю заседание Ахора закрытым.

Белиал ушёл первым, скрывшись в толпе, повалившей к двери. Дарья подбежала Максу.

– Что случилось?

– Не здесь, – он огляделся и направился к выходу, делая вид, что не разговаривает с ней.

– Ответь мне только на один вопрос, – тихо сказала Дарья, смотря в другую сторону от Макса, – этот мой мир, Земля, леса, океаны, – это всё ненастоящее? Симуляция?

– Мир вполне настоящий, – как-то печально усмехнулся он, – Это люди в нём – симуляция.

Глава 7. Венец творения

Макс затерялся в толпе. Дарья не стала его искать, как бы ей этого не хотелось – она чувствовала, что сейчас для этого не время и не место. Зато саму её каким-то образом отыскал Каро. Он проводил её обратно в комнату – там девушку уже ждала блондинка в цветастом платье, которую она увидела сразу после пробуждения.

– Сомкнитесь! – поприветствовала её Дарья, которую всё ещё слегка передёргивало от этого слова, – Простите, как ваше имя?

– Клото, – улыбнулась блондинка, – садись, Хава. Нужно сделать кое-какие процедуры.

Дарья послушно села. Наверное, придётся смириться с новым именем.

Клото сделала девушке какой-то укол, от которого Дарья на пару секунд почувствовала себя практически невесомой.

– Для чего это? – решила осведомиться она на всякий случай.

– Это обезболивающее. Пока вы были в симуляции, мы пропустили его введение.

– Но у меня ничего не болит.

– И не будет, – Клото улыбнулась так добренько, как улыбаются детям и психически больным, – Мы ставим это лекарство всем центанцам раз в год. Оно позволяет избавиться от любой боли на этот срок.

– Что, совсем? А я если я ногу сломаю, то тоже ничего не почувствую? Как же тогда узнавать, какие там в организме неполадки? – запротестовала Дарья.

– Если вы сломаете ногу, то не сможете идти. Думаю, будет заметно. Прочих же бессимптомных заболеваний на Центане не диагностировали уже много миллионов оборотов. Вам не о чем переживать.

Блондинка промокнула место укола ваткой, выбросила шприц и взяла в руки нечто вроде дефибриллятора, только без шнура. Собственно, работал он примерно так же – Дарья поняла этого уже спустя пару секунд. Только вот сердечный ритм у неё после разряда не изменился. Зато появилось другое ощущение – как будто по венам побежали языки пламени. Дарья судорожно глотнула воздуха.

– Что это? – округлив глаза, спросила она у Клото.

– Ваш эйд.

Клото обернулась и посмотрела на белую стену. Там появилось изображение внутреннего строения Дарьи, транслируемое в реальном времени и напоминающее нечто вроде во много раз усовершенствованного рентгена. Выглядело очень реалистично: так, будто девушку разрезали напополам и сняли на камеру с высоким разрешением.

Дарья, едва сдерживая удивление, уставилась на стену. Вроде бы, всё как на картинке в энциклопедии. Единственное – у неё оказалось два сердца. Одно на своём законном месте, другое, поменьше и какое-то золотистое, – в районе солнечного сплетения. На второе и указала Клото.

– Вот он. Радуется, что пробудился. Ещё бы, мы ведь заблокировали его на тысячу оборотов! – блондинка рассматривала изображение так, словно это были не внутренности, а картинка с котятами, измазавшимися в блюдце с молоком, – Что ж, это всё. Можете вернуться домой.

Дарья уже открыла рот, чтобы спросить, где же она живёт, как двери распахнул Белиал. Он уже успел сменить тёмную мантию, в которой выступал на суде, на ослепительно белую рубашку с красивыми блестящими пуговицами: они походили на горный хрусталь, в котором заключили плотный серый туман. Войдя, он сделал озабоченное лицо и шёпотом спросил:

– Как ты, Хава?

Клото быстро вышла из комнаты, прикрыв дверь.

– Я в порядке, – ответила Дарья, – Только я ничего не помню… из жизни здесь.

– Совсем ничего?

– Совсем. Даже имени не помню. Так что буду благодарна, если будешь называть меня Дашей.

– О, как жаль, – Бели неожиданно приблизился и заключил её в объятия, – я так скучал по тебе! Все эти три года… Мы ведь были так близки… Ты даже согласилась на этот эксперимент, потому что доверяла мне больше, чем самой себе. Ты так и говорила. Помнишь?

– Нет, – ответила Дарья, осторожно освобождаясь из объятий, – Но я помню, как ты мне наврал в симуляции, а потом исчез.

Загрузка...