Глава 1
– Девушка, ещё раз повторите свой номер телефона и адрес, – гундит монотонный голос в динамике.
Кто бы мог подумать, что начало года приготовит для меня очередной сюрприз в виде температуры под сорок и полного отсутствия трудоспособности. И, так как я – дама одинокая, приходится проходить все круги Ада… точнее, скорой, чтобы вызвать врача на дом самостоятельно.
– Вы меня слышите? – не сдаётся работница адского филиала.
– Восемь, девятьсот…
Я раза три повторяю особо одарённому созданию свой номер телефона и адрес, надеясь, что не отключусь в процессе: всё как в тумане, тело ватное, глаза горят. Но она, словно издеваясь, каждую цифру переспрашивает, будто я тут на шезлонге лежу, а не ОРВИ превозмогаю.
Проще помереть, чем скорую вызвать…
Кажется, я всё же провалилась в полубессознательное состояние, потому что стук в дверь заставляет меня вздрогнуть спустя минуту после того, как я завершила разговор с оператором «сто три».
Ненавижу болеть! Это всё Лизка! Сто пудов, это она притащила на днях не только винишко, но и вирусишко!
Очередной нервный грохот по моей хлипкой двери вынуждает кое-как поднять свою тушку с постели. Цепляясь за стены и кряхтя, как старая бабка, волочусь в коридор.
Какой нетерпеливый доктор! А если бы я тут без сознания лежала? Точно бы без двери осталась…
– Иду! – говорю я, заглядывая в глазок.
Мужчина. Без белого халата, но с чемоданчиком. Хмурый и чем-то недовольный.
Ну, вроде по мою душу.
Я открываю дверь, но наступаю на пояс махрового одеяния любой уважающей себя женщины в период болезни, и буквально падаю в объятия доктора, пришедшего на вызов.
– Здравствуйте, – произношу заплетающимся языком.
Перед глазами всё плывёт, поэтому разглядеть лицо своего спасителя не получается. Зато нащупать мускулы – ещё как!
– Доброй ночи, – не слишком любезно здоровается доктор. – Елена Королёва?
– Она самая.
– Вы врача на дом вызывали?
– А по мне не заметно? – вкидываю брови, удивляясь тому, как удобно в руках участкового терапевта. Или кто он там.
– Поди отличи пьяную барышню от реального пациента, – ворчит мужчина и, продолжая удерживать меня, заходит в квартиру.
– А вы точно доктор? – скептически вопрошаю я, щурясь. Это чтобы хоть немного разглядеть лицо врача, на которого, скорей всего, придётся писать жалобу в Минздрав.
– А вы точно Королёва? – издевается этот докторишка.
Нет, они там точно все из Ада повыползали! Черти бездушные!
Кажется, я произнесла это вслух, потому что чёрт по вызову мне отвечает:
– Ты сама попробуй пройтись по всем дневным вызовам после ночного дежурства и утреннего приёма в поликлинике, а после ещё коллегу со скорой подменить, я на тебя посмотрю, – цедит мужчина, усаживая меня на пуфик у двери, а сам мостится на обувном комоде напротив. – Как давно температура беспокоит? Сколько градусов? – Достаёт из чемодана планшет, ожидая, что я начну выдавать ему ответы, как из пулемёта. – Одышка есть? Кашель? Горло болит?
– А можно помедленнее? – начинаю злиться. – Я, между прочим, не в адеквате сейчас! У вас хотя бы капля сочувствия есть? Человечности? Жалости?
– Атрофировались во время ординатуры, – заявляет бессовестный чёрт. – Повторяю. Когда заболели?
– Вы другие вопросы спрашивали!
– Так, сознание ясное, – тычет пальцем в планшете. – Когнитивные функции не страдают.
Я хлопаю ресницами, пытаясь осознать то, что он сейчас сказал. В это время терапевт достаёт из чемоданчика градусник, бессовестно отодвигает полы халата в сторону и засовывает его мне подмышку. Я даже понять ничего не успеваю – так быстро он проворачивает свои манипуляции. А возмутиться и подавно.
– Кашель? – продолжает опрос.
– Вчера появился, – бурчу я, хмурясь, и раздражённо дёргаю полы халата на место.
Не хватало, чтобы он увидел моё заношенное до дыр нижнее бельё и катышки на старом спортивном лифчике.
А что? Мужика нет, красоваться не перед кем! Я за удобство!
Нет… Он точно разглядел моё бельишко. Слишком ехидный взгляд медово-карих глаз.
Очень знакомых, кстати…
– Сухой или влажный?
– Я откуда знаю? Вы тут доктор или я? Покашлять?
– Не утруждайтесь, – мужчина снимает с шеи стетоскоп и кивает мне: – Встаньте, Королёва. Я должен послушать лёгкие на предмет бронхита или пневмонии. И снимите, пожалуйста, халат.
Меня охватывает дрожь, вот только уже не от лихорадки. Одно дело раздеваться перед умудрённым опытом седым врачом или женщиной-доктором, а другое – перед грудой мышц и тестостерона.
Мало того, этот докторишка ещё и на моську симпатичный. Естественно, я покраснела! Правда, за температурой это вряд ли заметно. И слава богу!
– Обязательно раздеваться?
– Я вам что, человек-рентген что ли? Конечно, обязательно! – теряет терпение.
Со вздохом подчиняюсь. Отбрасываю мысли о том, что сейчас будет минута позора. И вообще, это всё не со мной происходит. Я, наверное, сплю, потому что наша участковая – это Марина Иннокентьевна, а не сексуальный, но жутко ворчливый мужик с подозрительно знакомой рожей.
Прежде чем халат окончательно покидает моё бренное больное тело, пищит градусник, оттягивая мгновения кринжа. У меня его также бесцеремонно отбирают, внимательно разглядывают цифры и фиксируют их в планшете.
– Когда жаропонижающее принимали, Королёва?
– Два часа назад.
Терапевт неодобрительно качает головой.
– Сколько дней уже так температура не падает?
– Первый.
– Покажите горло, – смотрит в мой открытый рот, светя фонариком, и кивает себе под нос, делая очередные пометки. – Так. Значит, ещё пару дней понаблюдаем за вашим состоянием, а дальше решим вопрос о подключении антибиотика. – И добавляет нетерпеливо. – Раздевайтесь уже, ну! Меня ещё ваша соседка снизу ждёт.
Скрепя сердце, откладываю халат в сторону и поворачиваюсь к альфа-доктору спиной. И всё бы ничего, но эхолокаторы улавливают неясное кряхтение, очень сильно напоминающее сдавленный смех.
– Вы что-то смешное там увидели? – рычу, ощущая прикосновение прохладной мембраны стетоскопа к спине.
– Не разговаривайте, – сурово припечатывает чёрт с медовыми глазами. – Дышите, – приказывает мне. – Не дышите.
Деваться некуда, приходится исполнять его команды. И, пока я дышу-не дышу, воспалённый мозг, наконец, вспоминает, где же я видела эти необычные медово-карие глаза.
– Шевцов?! – резко оборачиваюсь, внимательно разглядывая мужчину. Мне даже вроде как лучше стало на пару мгновений. Видать, адреналин сработал. – Это же вы, да?
Доктор слегка напрягается, но старается сохранять бесстрастное выражение лица.
– Вы обознались, – убирает стетоскоп в сторону, делая вид, что занят очень важным делом в своём планшете.
– А вот нетушки! Это вы! Вы тот самый дежурант, что обозвал меня одинокой истеричкой, а после всю новогоднюю ночь капал витаминки, чтобы я не возмущалась, хотя мне реально плохо было! Я селёдкой под шубой отравилась! Это вам не шутки, знаете ли!
– Кто прошлое помянет, тому сами догадываетесь, что… – Выразительно смотрит на меня бессовестная детина. – Новый Год был, чего вы хотели? – легко отмазывается он. – Да и не так уж я не прав оказался, судя по вашему противозачаточному белью. Надеюсь, вы хотя бы не феминистка, а то точно всё потеряно. Вот ваши рекомендации, – как ни в чём не бывало, продолжает он, отрывая лист с шаблонными заметками. – Выпейте таблетку ибупрофена и, если не станет легче, приходите утром в поликлинику. Лёгкие у вас в порядке, беспокоиться не о чем. Всего вам доброго, выздоравливайте!
Шевцов (а это точно он, теперь я уверена на все сто!) быстро ретируется за дверь, оставляя меня ошарашенно пялиться ему вслед. И, пока я пытаюсь сообразить, что только что произошло, гадкий докторишка, наверняка, успевает уехать на лифте к соседке.
Что ж, теперь это дело принципа… Кем этот чёрт по вызову себя возомнил?
Я смотрю на печать, которую мужик спешно поставил на шаблонных рекомендациях. Шевцов Дмитрий Николаевич – гласит она.
Вот козлина! Причём уже дважды!
Я раньше не видела его в нашей поликлинике. С нового года перевёлся на место Марины Иннокентьевны? Ведёт себя так, будто яйца запасные в кармане носит…
Ладушки. Выдыхаем. После чего собираем все микробы и вирусы ещё и с Лии, а потом едем в поликлинику.
Это будет моя личная вендетта! Держитесь, доктор Шевцов! Я вам ещё покажу, кто из нас здесь одинокая истеричка!
Глава 2
– Ты веришь в судьбу? – загадочно спрашиваю свою беременную подружайку, потягивая чай. Ей теперь нельзя ничего крепче листового, поэтому приходится жаловаться без налёта бархатно-красной элегантности на тонкой ножке.
– Верю, конечно. Спрашиваешь ещё, – намекает на свою драматичную историю любви. Благо с «хэппиэндом». – А почему спрашиваешь?
– Помнишь того козла, к которому я с отравлением попала на Новый Год?
– Твою двухчасовую матерную эпопею разве забудешь? – хохочет Лия, вспоминая, в каких красках и местах я видела дежуранта Шевцова и его медсестру.
– Ну, так вот, можешь меня поздравить с очередным боевым крещением. Он, походу, теперь наш участковый терапевт! – шиплю, закусывая горечь поражения клубничным джемом. – Заявился на прошлых выходных, облапал меня, заценил старое бельишко…
– То самое? – смотрит на меня с чисто женским сочувствием.
– Угу… – пристыженно отвожу глаза. – Выдал шаблонные рекомендации и сбежал к Трофимовне. Даже запариваться не стал!
– Надо же, как интересно, – сверкает по-кошачьи зелёными глазами Чернова. – Может, и вправду судьба…
Я знаю этот блеск. Либо она что-то задумала, либо сейчас выдаст план-скам!
– Темнишь, мать, – наставляю на неё канапешку.
– Хотела тебе картишки на судьбу разложить, – постукивает пальцами по столу и задумчиво смотрит в никуда.
Я в шоках разглядываю эту мадам-затейницу.
– Надеюсь, ты прикалываешься, – подбираю челюсть с пола. – Какое «гадать»? Ты же сама врач! Я думала у вас ещё в институте атрофируется любое восприятие мира, кроме научно-логического. Да и ты беременна, какие карты? Цыганка Аза, тоже мне…
– Девочки всегда должны верить в чудо и мечтать! – важно заявляет Чернова, поглаживая своё пузико. – А науку и логику оставь мужикам, – фыркает она.
– Сразу чувствуется, что ты – педиатр. Есть у вас с детками что-то общее…
– Да ну тебя! Не хочешь гадать, так и скажи. Моё дело – предложить. Съешь вон конфетку лучше, язва. Подсласти себе пилюлю.
Я драматично вздыхаю и беру самую шоколадную из всех конфет, лежащих в вазе.
– А может, ты и права… Пора на поклон к Высшим Силам, а то всё как-то не очень последнее время. Сегодня буквально перед выходом хозяйка квартиры подловила меня. Я уже испугалась, что она потребует с меня баблишко на очередной выдуманный сбор, но всё оказалось гораздо хуже.
– Выселяет? – с первого раза угадывает Лия. И делает грустную моську.
Я киваю, продолжая ковыряться зубочисткой от канапешки в своей наполовину пустой тарелке из-под салата.
– Моча в голову ударила. Говорит, что продавать собралась. Но есть подозрение, что она давно новых квартирантов искала. Тех, которые будут платить больше. Не знаю, что делать. Сказала мне в течение недели собирать манатки и переезжать.
– А как же договор? – возмущённо шипит Чернова. – Она не имеет права выселять тебя за такое короткое время!
– Я по знакомству к ней обращалась. Поэтому никакого договора нет. Так что, если у тебя есть варианты моего спасения, накидывай. – Я пытаюсь натянуть улыбку, но с треском проваливаюсь. – Что за жизнь? С мужиками не везёт. С квартиры выселяют. Карьера писателя держится чисто на моём упрямстве… Ну, не могу я писать в эти трешовые тренды про шейхов, разводы и измены. А разврат и подавно! Как я тебе опишу секс с двумя мужиками, если у самой ни одного нет? – прорывает меня, а Лия начинает хохотать.
– Посмотри порнушку, – скалится, двигая бровями. – Опыта наберись, так сказать.
– Я вообще-то за любовь и моногамию, – кривлюсь, но в глубине души понимаю, что подруга права и хорошие деньги никогда чистыми не бывают.
– Тады ой, как говорится, – сочувственно разводит руками. – Нужно что-то одно выбирать. Так, не вешай нос! – кладёт ладонь поверх моей в жесте поддержки. – С книгами я тебе не помощник, а вот с квартирой – вполне себе. У Влада друг есть хороший. Он живёт один в огромных апартаментах, а дома практически не ночует в силу… различных причин, – уклончиво поясняет она. Но, замечая мой «тяжёлый взгляд», добавляет: – Человек он хороший, поэтому приставать не будет, за это можешь даже не переживать. Но ты подумай, мужчина он, что надо, да и при деньгах. Вдруг охомутаешь в процессе сожительства?
– Ты мне ещё свидания вслепую предложи, – закатываю глаза. – Если мужик до сих пор холостой, то там точно с менталкой или с членом беды.
– С менталкой всё в порядке. А вот про второе ничего не могу сказать, сама проверишь на досуге, если будет желание. – Чернова берёт в руки телефон и набирает номер мужа под моим осуждающим взглядом, потому что я ещё ни на что не соглашалась. – Привет, мой хороший, тут такое дело…
Она вкратце обрисовывает мою ситуацию сюр и просит Влада поговорить со своим другом, чтобы я какое-то время пожила у него дома. Естественно не за бесплатно и естественно, пока не найду себе подходящую квартиру.
– Вот и всё, можешь ехать домой и собирать чемоданы. Уже завтра ты будешь принимать царскую ванну в царских апартаментах мажорчика, которому очень не везёт в любви. Прямо, как тебе. Глядишь, сюжет для новой книжки родится. А может, и что-то большее, – подмигивает зелёным глазом эта сводница.
Лучше уж сюжет для книжки, чем очередной альфач, приписывающий тебе почётное звание «одинокой истерички».
– А с козликом, что делать будем? Я уже записала его в свой чёрный блокнотик.
– Мне почему-то кажется, что жизнь и без тебя периодически огревает его бумерангом, но если тебе очень хочется поиграть в Богиню Возмездия, то есть у меня одна идейка…
Лия подзывает меня к себе, вальяжно разваливаясь на диване, и выдаёт целую пошаговую инструкцию о том, как довести Шевцова до сарказма или до других телесных реакций. А моя интуиция в это время зудящей занозой вопит: «Слишком гладко-шоколадно стелет!».
Эта «страшная» женщина точно что-то задумала!
Глава 3
Дмитрий Шевцов
Задолбали эти друзья! Вечно им что-то надо. То подмени на дежурстве, у жены ДР, то прими пациентку, по-братски, она моя давняя знакомая, то пусти ненадолго пожить хорошую девушку к себе, у неё проблемы.
Я им что, мать Тереза, что ли?! Всё, зашиваюсь! Реально заманали!
Но отказать Владу не могу, он мне, как брат, которого у меня никогда не было. Таких друзей ещё поискать надо…
– Уговорил, но с тебя магарыч, – бросаю Макееву, параллельно заполняя электронную историю болезни.
– Ты бы завязывал с бухлом, до добра не доведёт.
– Женитьба твоя до добра не доведёт, а алкашка – лекарство от сердечных ран. Я так-то, друга потерял, теперь в одну харю приходится шарики заливать.
– Я серьёзно…
Отрываюсь от экрана компьютера, чтобы передать взглядом всё, что я думаю о нём и его советах.
– Лия на тебя плохо влияет. Погляди, из тебя же можно верёвки вить! Куда делся твой стержень?!
– Да на месте он, в штанах. Всё с ним в порядке.
– Это физически он в штанах, а на деле… – качаю головой. – На деле в нежной ладошке Лии, которая всем заправляет, – многозначительно цокаю языком. – Это же её подружайке нужно где-то перекантоваться месяцок-другой?
– Допустим…
– Хрен опустим! Что и требовалось доказать! – Агрюсь я. – Лан, давай, некогда мне с тобой болтать у меня ещё ночная смена на носу. Костян свалил свою жёнушку ублажать, слёзно умолял поменяться. Козёл. Будто мне и без него работы не хватает.
– Так отказал бы, в деньгах же не нуждаешься.
Я смотрю на Влада, как на натуральную блондинку с гиалуронкой в нужных и ненужных местах.
– Я тебе что, дочь миллиардера?
Тот давится смешком, зная, что пахан мой на миллиардера не тянет. А вот на миллионера – вполне себе. Правда, за помощью я обращаюсь к нему только в крайних случаях.
Не лошок какой-то, чтобы сидеть на шее у отца в тридцать три года.
– Ну, если отрастить волосы, сбрить бороду…
– Я тебя сейчас ударю, – без намёка на шутку цежу я.
– Ты вроде работать собрался, – переводит тему, видя, что я на взводе из-за нервного истощения.
Мне бы поспать. Желательно трое суток подряд.
Так и сделаю. Сегодня отдежурю, и пошли все нахер. Забурюсь на хаус, отосплюсь, как следует, позвоню Алине и…
– Фу, какое мерзкое у тебя выражение лица. Я пошёл. А то начнёшь прямо здесь свои влажные фантазии реализовывать. – Макеев поднимается с кушетки и выставляет руки перед собой в жесте, признающем поражение. – Так это, мне давать добро?
– Ты о девчонке?
Ля… Я уже успел забыть о просьбе Влада. Похоже, что жаркий трах с Алиной отменяется… Я, как минимум, сутки буду в отрубе, а та девчонка точно завтра-послезавтра притащится.
А хотя, похер! Это моя хата, так что либо бананы в уши пусть втыкает, либо валит погулять на несколько часиков.
– Димон, ты меня пугаешь, попей глицин и выспись, наконец! – таращит зенки друган. – Смотреть страшно.
– Ты мне не мамка. Вали уже давай, сам разберусь. А Лии передай, это первый и последний раз. И только потому, что я люблю тебя.
– Фу, бля, Димон, какой же ты всё-таки мерзкий, – кривится Влад и топает на выход.
Но перед тем как удрать из кабинета, останавливается. Кивает мне в благодарность:
– Спасибо, буду должен.
– Забей. Это в качестве извинений за прошлое, – добавляю тише. – Мне до сих пор стыдно перед тобой и Лией.
Дружище понимающе кривит губы в улыбке, ловко поймав запасные ключи от моего дома.
– Забыли.
Ночное дежурство высасывает из меня последние соки. Даже улыбаться милой бабуле с КБС, гипертонией и сердечной недостаточностью третьей степени не получается. Хотя она – божий одуванчик. Вот с кого надо брать пример всем пожилым дамам, которые стоят у меня в очереди на приём каждое утро. Всем отделением за ней присматриваем, потому что родственников у неё нет.
– Что-то ты неважно выглядишь, Димочка, – тяжело дышит Тамара Васильевна, пока я располагаюсь рядом и измеряю уровень оксигенации пульсоксиметром.
Средней паршивости. Нужно сказать Оле, чтобы кислород подключила.
– Ну, что вы, Тамара Васильевна, я – бодрячком, – ставлю тонометр на столик. – А вот вы, если будете пропускать приём лекарств, не скоро домой вернётесь.
– Так, может, мне тут нравится, – смеётся она. – Вон как меня все тут любят. Олечка вечером принесла мне куриный бульон, и овсяную кашу с фруктами на завтра. А Константин перед уходом угостил сладкими сухариками и кефиром. Вы такие замечательные, слов нет!
Её слова порождают непроизвольную улыбку.
– Так вот и не заставляйте нас переживать, Тамара Васильевна, – стараюсь, чтобы голос звучал строго. – Пейте гипотензивные вовремя. Не удивлюсь, что вы проснулись из-за высокого давления.
Я вежливо прошу бабулю немного помолчать, надеваю манжетку и измеряю ей давление. Вздыхаю и показательно качаю головой, глядя ей в глаза.
– Сейчас Оля вас прокапает, но это первый и последний раз. Иначе вам прямая дорога реанимацию с такими высокими показателями…
Тамара Васильевна очень терпеливая женщина, несмотря на зашкаливающее давление, сильную одышку и головные боли, которые она, наверняка испытывает, просто сидит и улыбается. Да так по-доброму, что в груди дыхание спирает от жалости.
Такие люди, как она, не должны болеть в принципе!
– Не, в реанимацию не хочу, – хмурится. – Там все злые, как собаки, – машет рукой в воздухе, продолжая тяжело дышать. – Я поняла тебя, Димочка, постараюсь не пропускать приём таблеток, даже если очень не хочется ими давиться.
Я одобрительно киваю. Поднимаюсь со стула и зову Олю, нашу дежурную медсестру. Отдаю ей процедурный журнал, в котором только что написал чего и сколько прокапать, и иду в следующую палату.
К утру я вымотан настолько, что еле дожидаюсь Костяна. Спать хочется больше, чем пить! Нонсенс!
Кажется, я старею…
Сдав смену, мчу домой. Мой коттедж находится в черте города, но добираться всё равно далековато, ибо частные дома строят обычно на самых окраинах, пихая высотки в центр. Из-за этого приходится жертвовать временем ради удобства.
Терпеть не могу квартиры с их вечными проблемными соседями. То сверлят, то скандалят, то детки в музыкалку ходят. Нет уж, увольте!
Паркую свою ласточку в гараже и выхожу на улицу. Вдыхаю утренний воздух полной грудью.
Свобода! Сейчас быстро приму душ, похаваю и буду мять мордой подушку до самого вечера. А может даже и завтрашнего утра. Сегодня днём меня Костян подменяет, точнее, отрабатывает должок за ночную смену, а там два выходных. Красота!
Присвистывая, первым делом направляюсь в душ, чтобы смыть с себя тяжёлый день. Нос улавливает странный запах клубники, и я хмурюсь, остановившись перед дверью в ванную на втором этаже.
– Это что ещё за приколы? – бормочу вслух. – Обонятельные галлюники от недосыпа? Не, с этой хернёй реально пора завязывать. Влад прав. Но почему именно клубни…
Я открываю дверь в ванную и резко затыкаюсь.
Точно галлюники! Причём не только обонятельные, но уже и зрительные! У меня в ванной голая нимфа!
Длинные волосы цвета капучино, который я пью по утрам, достают ей прямо до задницы. Сочной и аппетитной. Настолько, что член моментально натягивает брюки, неприлично оттопыривая их.
Нимфа промакивает локоны розовым полотенцем. Неторопливо и до жути эротично, как в какой-нибудь рекламе шампуня. Я подвисаю, залюбовавшись. До тех пор, пока девушка не поднимает на меня свои большие, как у оленёнка Бэмби, глазищи и не начинает громко визжать.
Глава 4
Переезжать пришлось в тот же вечер. А всё потому, что, вернувшись в квартиру, я лицезрела пренеприятнейшую картину: лебезящая хозяйка проводит экскурсию по «апартаментам» новым жильцам.
Я оказалась права…
Со словами «не я такая – жизнь такая», меня попросили собрать вещи и выехать в течение трёх дней. Уже даже не недели, как я накануне сказала Лие! А так как мы – птицы гордые, я тут же позвонила Черновой, которая уже год как Макеева, но я всё никак не привыкну, и попросила помочь перевезти вещи.
Раз уж такая пьянка пошла, почему бы и не воспользоваться щедрым предложением друзей?
Дом загадочного друга-мажора оказался воистину огромным. Я такие видела только в сериалах. Лужайка, крытый бассейн, два этажа, панорамные окна. Красотища! Наяву пожить в таком коттедже, пусть даже всего ничего, – мечта обычной провинциалки, как я.
– Держи ключи и заселяйся, – протягивает мне связку Макеев. – Насколько я помню, Димон спит на втором этаже в самой дальней комнате. Остальные все свободны.
– Занимай ту, что приглянётся, – подмигивает Лия, обнимая своего мужа за талию. – Даже если это комната Ш… Димы.
Влад укоризненно качает головой, но перечить беременной жене не рискует. Знает, что чревато.
– Мы поехали. Если что, звони, – прощаются, оставляя меня одну в хоромах.
Обойдя коттедж, выбираю первую попавшуюся комнату на втором этаже, потому что на первом все заняты различными игорными приблудами типа бильярда.
Не этаж, а казино какое-то! Что за азартный мужик тут живёт? Надеюсь, у него нет людомании…
Поднимаюсь на второй этаж. Личных вещей у меня немного, поэтому всего за час я заканчиваю «обживаться» и, чувствуя себя жутко вымотанной эмоционально, ложусь спать.
Из-за этого просыпаюсь очень рано, не сразу понимая, где нахожусь. А вспомнив, разлепляю глаза и около часа залипаю в телефоне, без особого энтузиазма листая новостной канал.
Урчащий от голода желудок вынуждает подняться и пойти умыться в общую ванную на этаже. Вот только я подвисаю там ещё на час, разглядывая нельзяграммную эстетику.
Лия оказалась права – у мажора воистину царская ванная в чёрно-золотом стиле. Не удивлюсь, если тут один смеситель стоит, как моя зарплата с парочки книг. А про саму ванну я даже думать не хочу, мне такие цены и не снились.
Правда, для того, чтобы помыться, я выбираю душевую кабинку.
Мало ли! Мужик одинокий… А я немного брезгливая. Хрен знает, чем он тут занимается одинокими вечерами.
«Интересно, во сколько он возвращается домой? Не хотелось бы столкнуться с ним прямо здесь. Да ещё и голой», – думаю я, вытирая волосы.
Как выяснилось, закон подлости работает, как надо. Как часики!
Оторвав задумчивый взгляд от пола, натыкаюсь глазами на мужчину, застывшего в дверном проёме. Причём видок у него такой, будто его в зомби гримировали накануне: осунувшееся серое лицо, синяки под глазами и жутко лохматая прича.
Естессна я заорала!
– Ёбушки-воробушки! – хватаюсь за сердце, отдышавшись, и спешно обматываюсь полотенцем. Возмущённо впериваюсь в обнаглевшего вуайериста, который не торопится извиняться и сваливать из ванной.
И обмираю, вдруг узнав в «зомби» знакомого мне чёрта.
– Шевцов?! – вырывается фальцетом.
Какого хрена тут происходит?!
– Походу, я передежурил, – услышав свою фамилию, докторишка, вместо того, чтобы, наконец, отвернуться, начинает ещё пристальнее разглядывать меня. Правда, на этот раз не мои прелести, а лицо. – Да, точно. Пора в отпуск, – хмуро заключает он.
– Какой отпуск? Ты что здесь забыл, косячный ученик Гиппократа?! Ты меня преследуешь, что ли?! Я сейчас ментов вызову! А ну, немедленно покинь помещение, извращенец чёртов!
Походу, мозг ещё не проснулся, раз я несу всю эту околесицу. Но заставить себя остановиться не могу.
Меня подставила лучшая подруга?! Быть не может! Лия ведь прекрасно слышала, причём неоднократно, фамилию гадкого терапевта! Тем самым другом Влада просто не может быть Шевцовым Дмитри…
Погодите-ка…
«Димон… Диме», – вспоминается мне фраза друзей, в то время как я постепенно закипаю.
Ах, вот оно что… Вот что за лисий взгляд это был вчера! Ну, гадина!
А тем временем чёрт приходит в себя после моей обличительной речи.
– Ты попутала, королишка-старое бельишко? – Я аж задыхаюсь от такого отвратительного коверкания своей фамилии. – Я вообще-то у себя дома, а вот что ты тут забыла – вопрос! Так что, давай, вызывай ментов, посмотрим, кого из нас они вытурят, – цедит «зомби».
Как же стыдно… Но, если и притворяться неадеквашкой, то до конца! А Лие я ещё всё-о-о припомню!
– У меня ключи есть! Меня друзья выручили вчера.
– Ах, да… Влад… – устало опирается на дверной косяк всем телом и скрещивает руки на груди. – Поверить не могу, ты – та самая подруга в беде? Надо же, как тесен мир, – давится ироничным смешком.
– Подруга в беде? Это они меня так назвали?
М-да уж… вот так вот живёшь себе, живёшь, считаешь людей своими близкими друзьями, а они тебе собаку… точнее, чёрта подкидывают! Причём намеренно!
Шевцов цокает языком и оставляет мой вопрос без ответа:
– Давай, сваливай, клубничка, я хочу помыться, устал, как собака, – активно машет мне в сторону выхода с перекошенным от досады лицом. – Потом разберёмся, что к чему. Иди вон лучше завтрак нам сваргань по-бырику. Я спущусь через полчаса.
Всё-таки, собака… собака с замашками тирана! А что? Сам себя так назвал!
Эксплуататор хренов!
– Я в рабыни не нанималась, и за комнату буду платить, так что не указывай мне! Я тебе не домработница! – шиплю, проходя мимо докторишки, и намеренно пихаю его плечом.
Этот зачаток человека реагирует на вторжение в своё личное пространство наглым нарушением моих личных границ: хватает за руку!
– А ты потянешь аренду-то? – с сомнением тянет он, когда я злобно оборачиваюсь. – Судя по бельишку, которое я видел последний раз – вряд ли. Но тело у тебя ничего такое, можешь пожить бесплатно, правда, наведывайся ко мне в комнату почаще, – глумливо улыбается эта скотина.
– А ты потянешь частое наведывание? – вскидываю брови. – Эскорт услуги так-то дорогие, а ты всего лишь терапевтишка в поликлинике, – вырываю свою руку из его лапищи. – Не по карману я тебе, предпенсионник.
– Что?! – давится слюной. – Предпенсионник?! Это с какого перепугу?
Судя по виду, я его задела. А уязвлённый чёрт – бальзам на мою ранимую душу!
– Ты же явно старше меня лет на десять, – спокойно рассуждаю я, повторяя его позу со скрещенными руками.
– Допустим, – вдруг соглашается Шевцов. – А по поводу оплаты твоих дешёвых услуг: тебя совсем не смущает, что я живу в двухэтажном коттедже в частном секторе среди зажиточных людей?
Я пожимаю плечами, пропуская мимо ушей свою «рыночную» оценку.
– Мало ли, нализал? В наше время альфонсов хоть жопой жуй.
Докторишка секунду смотрит на меня ошарашенно, а потом сгибается поперёк в приступе дикого ржача.
– Ладно, один-один! – выдаёт наполовину дедуля, отсмеявшись. – Считай, что чувство юмора тебя спасло, дырявое бельишко. Так и быть, оставайся на завтрак, а уже после я решу, что с тобой делать.
Глава 5
– Ты что натворила?! – шиплю в динамик телефона, пока чёрт моется в душе на втором этаже.
– Я? – спокойно отвечает Лия, словно заранее репетировала речь. Хотя, не удивлюсь… – А я разве не сказала, как зовут нашего друга? – невинно интересуется она, и я понимаю – добиваться от неё справедливости бесполезно. – Видимо, я что-то упустила, когда расписывала тебе наш план мести… – с наигранной печалькой вздыхает Чернова.
– По-твоему, меня не стоило посвящать в такую важную деталь, которая, на минуточку, касается меня лично?! – рычу раненной кошкой.
– А ты бы согласилась, если бы я сказала, что тебе придётся переехать к Шевцову?
Вот коза бессовестная!
– Это к делу не относится!
– Ещё как относится, Ленусь, – снисходительно заявляет эта зараза. – Ты же помнишь наш план? Его сложность как раз таки и заключалась в том, что тебе нужно постоянно быть рядом с ним или на виду. А тут, смотри, как удачно все звёзды сложились! Сама же спрашивала, верю ли я в судьбу. Ну, так вот, да, дорогая! Верю. А вчера ещё раз убедилась, что пути Вселенной неисповедимы. – Когда я злобно и шумно дышу в трубку, она добавляет: – Или я не угадала и тебе больничная палата в стационаре милее?
– Иди ты! – сбрасываю звонок, не прощаясь. И вовремя, потому что вижу докторишку, спускающегося по лестнице на кухню.
– А где завтрак? – широко зевает и потягивается, намеренно красуясь передо мной накаченным телом.
Так сильно задело упоминание предпенсионного возраста? Не, а что такого я сказала? Для меня он и вправду предпенсионник! Мне двадцать два, а Лия упоминала, что другу Влада что-то около тридцати с плюсом.
Шевцов лет на десять меня старше! Кошмар какой…
Но сейчас меня больше всего волнует маленькое полотенчико на его бёдрах, которое опасно сползает вниз от его потягушек.
– Завтрак там же, где и должен быть: в холодильнике или у службы доставки, – огрызаюсь, собираясь свалить с кухни, но этот амбал преграждает мне дорогу.
– Куда собралась? – нависает с высоты своего роста, источая приятный аромат геля для душа. Наверняка, дорогущего. – Если отказываешься греть мне постель, то будь добра, делай что-нибудь по дому. Мне нахлебницы даром не нужны.
– Но Лия сказала…
– Лия и Влад не обсуждали со мной условия твоего проживания, – перебивает меня. – Они просто попросили об одолжении. Мы с тобой должны были заранее обсудить этот момент лично. До переезда. Но ты опередила события, – разводит руками. – А деньги, как ты уже успела понять, мне не нужны в принципе. И уж тем более от такой голодранки желторотой.
У меня аж дар речи пропадает.
– Ну, знаешь ли…
Хочется съездить самодовольному мужлану по его роже, но это было бы сверх наглости с моей стороны. Так-то он прав. Поэтому я просто молча смотрю на него, представляя кровожадную расправу. Но план Лии, внезапно всплывший в голове, действует на меня, как транквилизатор, и я расплываюсь в приторной улыбочке.
Естественно, докторишка замечает резкую перемену в моём настроении.
– Ты чего?
– А у меня биполярочка, привыкай, – обхожу его, улыбаясь, как блаженная.
– Тогда ты не по адресу, – прилетает мне в спину. – ПНД в нескольких километрах отсюда, а я всего лишь терапевтишка, – копирует моё произношение. – Твой случай не в моей компетенции. Поэтому мы с тобой будем вынуждены расстаться.
Я останавливаюсь у лестницы, крепко вцепившись в поручень.
Трижды козлина! Причём, гадкая! Влад сто процентов рассказал ему о том, в каком я положении и о том, что прямо сейчас мне некуда идти. И, зная мою слабость, он ей пользуется. Как низко!
– Тебе кто-нибудь говорил, что ты та ещё скотина, Шевцов? – горько ухмыляюсь. Но не оборачиваюсь, чтобы он не видел моего лица.
– Ой, и не раз, – фыркает чёрт. – Я привык.
– Хорошо, дай мне сутки и я съеду.
Не желая и дальше препираться с гадким мажором, взбегаю по лестнице и буквально влетаю в «свою» комнату. Прислоняюсь спиной к двери, крепко зажмуриваясь и пытаясь отдышаться.
Не плакать, Лена! Не плакать! Не смей! Не хватало ещё, чтобы предпенсионник и просто отвратительный человек это увидел.
Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, успокаиваясь.
Хоть бы не пошёл следом за мной, иначе это будет грандиозный фэйл…
Ладно, не из такой жопы выбирались. Сейчас что-нибудь придумаем.
И, как это обычно у меня бывает, когда накрывают отчаяние и грусть, они снежным комом притягивают за собой не самые радужные воспоминания.
Например, о том, что я не сирота и у меня есть родители. Вот только обратиться к ним за помощью я не могу, потому что они считают, что я занимаюсь хернёй и никогда не поддерживали моё любимое дело. Сказали мне не появляться им на глаза, пока не возьмусь за голову. То есть, за учёбу в ВУЗе, которую я бросила за ненадобностью.
Ну, не хочу я быть педагогом! Хоть убейте! А поступить на бюджет смогла только туда… Да и в наше время не всё упирается в образование. Проще курсы пройти. И то больше пользы будет.
Отбрасывая грустные мысли, достаю ноутбук и открываю сайт аренды недвижимости. Копаюсь там около получаса, но не нахожу ничего из того, что могла бы потянуть финансово.
И, когда моё отчаяние достигает пика, а гордость не позволяет пойти к Шевцову и извиниться (потому что не за что! Это он меня оскорбил, причём не единожды!), прогнуться, чтобы пожить у него какое-то время, раздаётся тихий стук в дверь.
– Я сделал омлет с салатом. Если хочешь, спустись и позавтракай, – я недоверчиво кошусь на дверь. Вот у кого настоящая биполярочка! – И это, не шуми, я спать.
Я жду ещё какое-то время, но «дверь» больше не разговаривает. А открыв её, никого за ней не обнаруживаю.
Наверное, мне показалось… Воображение всё-таки развито ого-го!
Смартфон отрывает меня от разглядывания пустого коридора пиликанием. Беру его в руки и читаю новые сообщения.
Лия 09:34
«Не знаю, что у вас там произошло, но не смей искать себе другую квартиру! Будь наглее и хитрее, ты же женщина, в конце концов! И помни о нашем плане :1 Ты вроде как отомстить ему хотела, так пользуйся, пока шансы сами в руки идут!»
«И не спеши записывать меня в свой чёрный блокнотик :) Я тебе так-то счастья желаю!»
Лена 09:35
«В гробу я видела такое счастье!» – строчу в ответ.
Лия 09:35
«Посмотрим, как ты через месяц заговоришь. Ещё спасибо скажешь :1»
На это я ничего ей не отвечаю, дальше продолжая листать страницы на сайте аренды недвижимости.
Завтра же съеду с этой чёртовой обители!
Глава 6
Дмитрий Шевцов
Вечером того же дня…
Просыпаюсь от того, что телефон светит в рожу. Еле раздупляюсь и шарю вокруг себя в поисках «прожектора».
– Шевцов слушает, – отвечаю не глядя.
– Димон, не обессудь, меня заставили.
– Владираст, какого феназепама?! – рычу, жалея о том, что решил видосики перед сном посмотреть и уснул с телефоном в руках. Так бы дальше дрых.
– Не ругайся, я на громкой связи, – предупреждает друг.
– А-а, Лиечка, привет-привет, так это твоих рук дело? – наигранно лебезю, желая послать эту парочку в ещё одно свадебное путешествие.
А лучше – в роддом. Эту неугомонную беременяшку нужно срочно чем-то занять! Везде свой курносый нос суёт.
– Я тебе шею сверну, если Лены не окажется у тебя дома! Она уже целый час на звонки не отвечает! Я разве тебе не доходчиво с утра объяснила, что мою королевну нужно любить и жаловать, иначе будешь иметь дело со мной? – Лия не повышает тон, но я слишком хорошо её знаю, чтобы понять – она в бешенстве.
– А я тут причём? Может, уснула твоя «королевна», – тру глаза, надеясь, что они разлепятся по окончанию этого разговора.
– Лена всегда мне отвечает, даже при смерти и страшно обиженная!
– Всё когда-нибудь случается в первый раз… – философски тяну я.
Да чхать я хотел на эту барышню! Малолетка офигевшая. Буду рад, если она свалит. А Владу бы яйчишки вернуть законному владельцу. То есть, себе!
– Шевцов! – понижает голос до угрожающего шипения.
В голове тут же начинает мигать красной сиреной.
– Да понял, я понял. Ща проснусь и пойду искать твою потеряшку.
– Если в течение часа она мне не ответит, я приеду и отгрызу тебе голову, Димочка!
– А если она просто уснула, то жду вас в гости завтра после обеда, и ты лично извинишься передо мной, как положено: вискариком или твоим фирменным блинным тортом.
– Остановись, пока остановка не стала последней, – предупреждающе фыркает заноза в заднице, и, судя по звукам, уходит от телефона.
– Братан, прости, – шёпотом извиняется этот говнюк, завершая вызов.
Отчасти я могу его понять. Любовь, жена беременная… Но как можно настолько прогибаться? Трешак…
Надеюсь, никогда таким не стану.
Широко зеваю и топаю в душ.
Лия сказала, что у меня есть целый час, так что торопиться некуда. Зуб даю, что эта языкастая фурия дрыхнет в комнате. Сделаю пару фотографий, как королишко-дырявое бельишко пускает слюнки на мою подушку, и пойду дальше валяться.
Хотя нет, пожрать бы сначала… В животе дыра.
Насвистывая незамысловатый мотивчик, с полотенцем наперевес, топаю к комнатушке, в которой заселилась Ленок. Ради приличия стучу и сразу же вхожу внутрь, но там никого не оказывается.
Пожимаю плечами и спускаюсь вниз, потому что чемоданы на месте.
Если бы эта мелочь пузатая смылась, то вещичек тоже бы не было, а значит, волноваться не о чем. Да и, на самом деле, утром я был категорически против присутствия Елены Королёвой в своём доме. Но Лия умеет быть убедительной, особенно, учитывая то, что меня до сих пор жрёт совесть. В прошлом я повёл себя некрасиво по отношению к ней, а в этой жизни за всё нужно платить.
Впрочем, не будь она беременна, да ещё и на последнем триместре, послал бы всю эту троицу лесом. Так что, после всего этого цирка, будем считать, что мы с ней квиты.
Уже на лестнице бдительный нос чует запах еды. Настолько аппетитный, что у меня моментально начинается гиперсаливация.
Вот это сюрприз! Королевишна не просто снизошла до ужина, так ещё и вкусно готовить умеет? Неужто, сбила свою спесь за день и решила извиниться таким способом?
Потирая руки, прохожу на кухню. И буквально застываю в дверном проёме, потому что у плиты хозяйничает не Ленок.
– Привет! – замечает меня Алина, отрываясь от своего кулинарного шедевра. И, мило улыбаясь, жестом приглашает сесть за островок. – Прости, что я без приглашения. Ты писал, что не сможешь сегодня встретиться полноценно, но я решила забежать и приготовить тебе ужин. Думала, ты до утра проспишь. Так бы незаметно пришла и ушла.
Я смотрю на эту женщину-мечту и впервые задумываюсь о том, что вот на таких и надо жениться. Алина нежна, мила, роскошна и, что самое важное, послушна. Знает, как важно для мужчины, когда все социальные роли соблюдаются.
Терпеть не могу таких выскочек, как Королёва. Неудивительно, что у неё мужика нет до сих пор.
Откуда я знаю? Да по ней видно!
Ну, и ей бы было куда идти.
Вместо того чтобы сесть за стол и любоваться, как Линочка готовит, я подхожу к ней сзади и обвиваю её талию.
– Ты у меня такая замечательная, – шепчу девушке на ушко. – Прекрасная, невероятная, заботливая… – Та краснеет, пытаясь сосредоточиться на готовке, но по сбившемуся дыханию и тому, как топорщатся её соски через ткань, понимаю, что Алина на взводе. – Может, закончишь чуть позже? Тоже хочу порадовать свою девочку, – воркую, покрывая её шею поцелуями.
– Если ты настаиваешь, – кокетливо произносит моя блондиночка и выключает плиту.
– Настаиваю, – игриво прикусываю мочку её уха и разворачиваю к себе лицом. Впиваюсь в сочные губки и прижимаюсь к ней каменным членом.
– Оу, – хихикает Алина, разрывая поцелуй и ныряя своей ладошкой мне в трусы. – Вижу, что о-очень соскучился, – томно опускает ресницы и прикусывает нижнюю губу.
Сказать, что в этот момент я забываю обо всём на свете – значит, ничего не сказать. Есть только я, Алина и её мягкое, податливое тело.
А ещё ладошка, которой она обхватывает мой член и принимается водить ею вверх-вниз.
– О, да, радость моя, не останавливайся.
Подхватывая девушку под попу, закидываю её стройные, длинные ножки себе на талию под смеющееся «ой», и усаживаю блондиночку прямо на островок.
– Будешь вместо десерта, – обхватываю третий размерчик руками, и принимаюсь наминать её сочные буфера прямо через ткань тоненькой кофточки.
Лина закатывает глаза от удовольствия и раздвигает ноги, позволяя вклиниться между ними. Запускает свои руки мне в шевелюру и притягивает к своей груди, чтобы я приласкал её сосочки ртом.
Я повинуюсь. Отказать в таком своей женщине – грех. И, так как одна рука у меня освободилась, скольжу по внутренней стороне бедра своей отзывчивой и страстной девочки и с удивлением осознаю, что под юбкой ничего нет.
– Ах ты, маленькая лисичка, – хриплю не своим голосом. – Ты ведь планировала остаться.
– План «Б» ещё никто не отменял, – коварно улыбается она, и откидывает голову назад, постанывая, когда я принимаюсь ласкать её влажные складочки.
– Ещё и в чулочках, – закатываю глаза от наслаждения, пронзившего тело.
– Всё, как ты любишь, Димочка, – похотливо смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц.
Так. Всё. Пора насаживать Лину на себя. Иначе я, как юнец, кончу в трусы.
И, только я собираюсь приступить к самому приятному, как раздаётся хлопок входной двери и на кухне появляется «дырявое бельишко» собственной персоной.
– Вы это, не отвлекайтесь, – как ни в чём не бывало, произносит Лена. – Я сейчас пакеты поставлю и уйду.
На лице Алины – шок. И даже затуманенным похотью мозгом я вдруг чётко осознаю, что от грандиозного скандала меня отделяют считанные секунды.
Три…
Два…
Один…
Да начнётся шоу!
Глава 7
М-да… Не успела я с ужином. Тут за меня уже почти «извинились».
Может, это знак, что действительно нужно валить из этого дома, а не план мести реализовывать?
– Вы это, не отвлекайтесь, – цежу, стараясь сохранить хорошую мину при плохой игре. – Я сейчас пакеты поставлю и уйду.
Боже, неловко-то как…
Или ловко?
А, может, знак наоборот был в мою пользу? Мол, вот он – твой шанс притвориться влюблённой в докторишку дурочкой и отомстить с размахом!
Хотя, нет… Я, конечно, женщина злопамятная, но не настолько, чтобы рушить чужие отношения.
Не успеваю толком примостить пакеты возле холодильника и шмыгнуть мышкой в сторону лестницы, как в уши врезается истошный вопль блондинки:
– Немедленно объяснись, Шевцов! – отталкивает мужчину от себя и спрыгивает со стола.
Фу! Напомните мне не есть на кухне… Я была права, что тут всё нужно отдраить с хлоркой, прежде чем использовать предметы мебели по назначению.
– Я не собираюсь ничего тебе объяснять, пока не успокоишься, – тот стряпает покер фэйс, прямо как я недавно, и топает к холодильнику, делая хороший такой глоток холодной воды из специальной спортивной бутылки.
Мне на секунду даже становится жалко девушку.
Но всего лишь на секунду… Потому что очередной вопль заставляет задуматься о том, что после такого ультразвука не лишним будет к ЛОРу заглянуть, проверить целостность барабанной перепонки.
– Кто это вообще?! – указывает на меня, но при этом даже взглядом не удостаивает.
Вот стерва! Я ведь почти извинилась!
Хотя, бедолажку можно понять…
– Я, конечно, знала, что ты тот ещё кобель и повеса, но мог бы и сказать ради приличия, что живёшь с другой бабой! – с ядовитой горечью ухмыляется девушка, неясно взмахивая ладонью в воздухе.
Я не знаю, какого чёрта не смылась наверх и до сих пор стою посреди кухни. Или это совесть взыграла, или я решила отыграть наш с Лией план-скам до конца…
Но, судя по словам, вылетевшим из моего рта, – первое:
– Извините, что вмешиваюсь, – начинаю осторожно, за что удостаиваюсь, наконец, ненужного внимания блондинистой зубатки, – но я не его девушка. Я дальняя родственница Димы. На днях меня выселили из квартиры, идти было некуда, я сирота…
Ля-я… И что я несу?! Остановите меня, срочно! Любое враньё потом аукается!
Но Остапа уже понесло, поэтому, не изменяя себе, решаю отыгрывать роль до конца. Прямо как героини моих книг, которые преданы себе, своим принципам и идеалам!
О, как завернула!
Ловлю на себе выпученный взгляд Шевцова, который попёрхивается слюной и начинает закашливаться, покрываясь красными пятнами. Ясен пень, никто из нас двоих не спешит ему на помощь. И у каждой свои причины.
Непонятно, это Димка хотел мне гадость сказать, и его боженька наказал, или он так сильно охренел от мощности моего вранья восьмидесятого левела?
Если судить по вытянувшемуся лицу длинноногой лошадушки – второе.
– Как, простите, вас зовут? – корчит рожу, аки звёздная стерва российских сериалов. Да ещё и интонация один в один! – Не припомню, чтобы Дима упоминал о дальних родственницах, – недоверчиво сощуривает глаза.
И вот солидарность мне в глаз, но я бы повела себя точно так же в подобной ситуации. Но, по правде говоря, хрен знает, какие отношения связывают этого чёрта с блондинкой. Она может быть, как и невестой, так и просто женщиной «для души». Сейчас модно называть простые потрахушки данным термином.
Я кидаю беспомощный взгляд на терапевтишку, который спасся от грозящей асфиксии без нашей помощи и теперь жаждет возмездия.
– Это Мадлена Засерикова, – цедит козлище, опережая меня и умудряясь злорадно ухмыльнуться одними глазами. И лишь чудом я давлю в себе неистовый ржач. Вот это фантазия! – Помнишь, я тебе рассказывал о своих очень дальних родственниках, которые переехали в Якутию? Ну, так вот девочка приехала сюда заработать на жизнь, попытать счастья и её выселили, когда хозяйка узнала, что она водит мужчин домой… Ну, сама понимаешь, – стряпает печальное лицо. – А так как я был ближе всех, пришлось подсобить бедняжке. Решил приютить на первое время, – грустно вздыхает, удручённо глядя в пол и сокрушённо качая головой.
Но наш заговор не сработал. Блондинка оказалась крашенной.
– Вы меня за идиотку держите?! – шипит мадама, сощуривая свои густо подведённый глаза. – А ты? – зыркает на меня страшным взглядом. – Думаешь, лохмы не повыдираю?
– Алина, успокойся, – вновь каменеет Шевцов, скрещивая руки на груди. – Вот только не нужно мне сцены ревности здесь устраивать. Ты сейчас неправа. Да и я вроде с самого начала дал понять, какого рода у нас с тобой отношения. Или тебе напомнить, как сильно я терпеть не могу женские истерики? – выгибает бровь альфач недоделанный.
Ой, зря он это…
Я морщусь, наблюдая за тем, как взбешённая и обиженная женщина подбегает к чёрту и отвешивает ему звонкую пощёчину. А потом ещё одну, для убедительности.
– Козёл! Не звони мне больше!
И, словно этого недостаточно, она снимает с плиты непонятное варево и демонстративно, глядя ему прямо в глаза, разбивает посудину об пол. Осколки разлетаются во все стороны, прямо как моя порядочность в глазах этой блондинки.
Я смотрю на заострившиеся черты лица Шевцова, наблюдающего всю эту картину, и мысленно перекрещиваюсь.
Блонда же сейчас свалит, а я останусь… Что-то мне не особо хочется расхлёбывать последствия плохого настроения докторишки!
– Алина, – рычит ей вслед. – Вернись сейчас же, я не договорил. Почему я вообще должен оправдываться?!
Девушка смело оборачивается и показывает ему ещё и фак. А после громко хлопает дверью.
Вот это темперамент и смелость, достойная отважных или тупых. Я бы на её месте точно побоялась отхватить. Мужики, они же в большинстве своём неадекватные, когда дело касается агрессии.
Так… Пора валить!
Но я не успеваю сбежать, потому что меня перехватывают прямо на подлёте к лестнице.
– Куда собралась, цыпочка? – обхватывает своими клешнями мои предплечья, удерживая на месте.
– Ты это, руки-то при себе держи, – напрягаюсь я, ловя флешбеки Афгана.
Я не просто так побаиваюсь мужчин, у которых проблемы с агрессией. Отец порой поднимал руку на маму прямо на моих глазах. И меня до сих пор дрожь берёт…
Видимо, что-то такое отражается у меня на лице, потому что Шевцов моргает пару раз, хмурится и осторожно выпускает меня из захвата.
– Извини, не хотел напугать. Но сбежать тоже не дам. Сначала ответь за то, что натворила. Специально организовала? Это месть за утро?
– Ты серьёзно? – опешиваю я. – Откуда я знала, что твоя «длятельная» решит заявиться на хаус и приготовить ужин? Я, между прочим, реально за продуктами ходила! У тебя в холодильнике шаром покати!
Морщинка между козлиными бровками углубляется. Мыслительная деятельность запустилась, наконец! Нижняя голова, походу, вернула руль управления основной.
– Хм, и правда… Алина и меня не предупреждала, – басит задумчиво. – Ты точно не могла этого знать.
– Аллилуйя! Можно теперь я пойду наверх и переоденусь?
– Куда?! – делает резкий выпад влево, загораживая проход своим телом. Попрыгунчик хренов! – Как бы там ни было, в том, что произошло, виновата и ты тоже. Сначала помоги мне убрать осколки.
– Ты же вроде как богатый предпенсионник, – вскидываю брови. – Найми уборщицу. Или ты из этих? Как их там… А, вот, вспомнила! Бедная интеллигенция?
– Витаминки для памяти пропей, – кривится небедный мажор. – Хочешь сказать, «поместье» мне досталось от тех самых родственничков из Якутии? – иронично тянет Шевцов.
– Кстати о витаминках! – перед глазами мелькает наша первая эпичная встреча на новый год. – Ты мне за них, за дырявое бельишко и теперь ещё и за Засерикову ответишь, – скалюсь ядовито.
– Короче, я сейчас не в настроении это обсуждать, – приобнимает меня за плечи и тянет в сторону кухни. – Убери то, что осталось от тары и можешь остаться. Я погорячился утром. Уставший был, запара на работе, вот и сорвался на тебе.
– Тебе надо, ты и убирай, – возмущённо пищу я, пытаясь вывернуться. – Я согласна жить тут только за деньги! Терпеть не могу уборку!
– Ленок…
– Вонючий носок тебе в пупок! – огрызаюсь.
Ненавижу, когда меня так называют!
– Я же по-человечески прошу, Лен, – стряпает глаза, как у кота из Шрека. Я даже на мгновение теряюсь от такого резкого преображения. Только что был в бешенстве и тут хоба! – Мне нужно вернуть Алину и всё ей объяснить.
– Это после пощёчин, которые она тебе зарядила? – Выпучиваю глаза. – Так сильно хочется пристроить своего ужика в её норку? Никогда не понимала вас, мужчин! И почему вы стелетесь перед стервами и всё им прощаете? Попробуй какая-нибудь хорошая и верная девушка такое отчебучить, точно отхватила бы. Ну, либо на неё было бы похрен, ушла и ушла. Вселенская несправедливость какая-то… – разражаюсь тирадой, ибо накипело.
Да! Потому что мой бывший именно так и сделал! Обвинил, что это всё из-за меня, и бросил, когда я закатила ему скандал, застав с другой в нашей постели. Никаких извинений, никаких «вернуть и объяснить» (хотя я и не простила бы), просто была послана нахер.
Докторишка-в-жопе-шишка пропускает половину моей тирады, выуживая только то, что он захотел услышать:
– Гляжу, какой-то лошок тебя сильно обидел. Могу пристроить своего ужика в твою норку, если так просишь. Мне же проще, не придётся бежать за Алиной и всё ей объяснять. За тобой побегаю. Да и надобность в уборке сразу отпадёт, – довольно лыбится этот… чёрт!
Глава 8
Сказать, что Шевцов пожалел о своём предложении порадовать меня своим ужиком, значит нагло соврать. Вот где понеслась душа в рай! Отыгралась я по полной. В тот вечер Димка получил не только оплеухи от своей блонды, но и по кокошкам. Правда, уже от меня. Зато больше не посягал ни на норку, ни на кусточек, ни на аленький цветочек. Матерясь, как заправский сапожник, мужик с позором ретировался прикладывать лёд к лицу и яйцу.
А я поняла, что вот он, тот самый знак. Его я так ждала! Та самая чёртоточина, с которой всё началось, вылезла наружу и развязала мне руки. Тем же вечером я выведала у Лии рабочее расписание терапевтишки и приступила к составлению подробного плана мести, попутно загасив свою совесть тем, что у самого Шевцова её отродясь не было.
Я его за язык не тянула! Видит Вселенная, даже простить намеревалась, съехать и не нахлебничать, пользуясь своим положением близкой подруги Черновой.
Но, как говорится, если судьба свела меня с вами, значит, пора платить за грехи!
Толкаясь в приличной очереди к кабинету докторишки, распихиваю всех локтями. До тех пор, пока не нарываюсь на бдительную бабульку, зыркнувшую на меня так, что я чуть было не отбросила задуманное в урну с использованными бахилами.
Хотя, если рассудить здраво, всему этому плану там и место, но, если уж девичья честь задета и не единожды, нужно отплатить рогатому в белом халате той же кринж-монетой.
– Куда лезешь? Я тут со вчерашнего дня стою! – врёт и не краснеет божий одуван, шамкая беззубым ртом и кидаясь грудью на амбразуру всей очереди, мечтающей, как минимум, придушить меня масками.
– Я его жена, обед принесла, – натягиваю приторную улыбочку, молясь, чтобы в итоге не получился оскал.
– Знаешь, сколько таких жён к нашему Димочке ходят на дню? Тю-ю! Не проведёшь, Патрикеевна! – сощуривает и без того морщинистые глаза и укоризненно машет мне указательным пальцем.
– Я на пять минуточек, оставлю контейнер и побегу дальше по своим делам, – елейным голоском отвлекаю бабулю от своего манёвра. Но мне дают не проскочить, а клюкой по икрам, стоит только попытаться обойти с виду хилый «одуван».
Я прикусываю губу, чтобы позорно не взвыть, и с обидой смотрю на терминатора в платке.
– Коли действительно женой была, не стояла бы тутоть! – озвучивает в своё оправдание. – Тьфу на тебя, проститутка невоспитанная!
Я аж дар речи теряю. А ворчащие позади пациенты, пользуясь моим замешательством, быстренько оттесняют мою охреневшую тушку в самый хвост людской змейки.
Скрепя зубами от злости и досады, отстаиваю в очереди целый час своего личного времени. А в промежутках раз десять задумываюсь о дилемме: надо ли мне это всё?
Но выпученные глаза Шевцова того стоили! Словами не передать, какой злорадный восторг захватил меня в тот момент.
– Привет, дорого-ой, – растягивая слова и хлопая ресницами чаще обычного, ставлю перед носом мужика контейнер с едой. Настоящей. Сама утром готовила, старалась. И с особой любовью добавила лошадиную дозу виагры.
Кому-то сегодня будет очень весело. Прямо как мне в новый год с отравлением и его воистину врачебной «заботой».
При этом я получаю двойное удовольствие от происходящего, потому что чёрт-то не один работает, а с медсестрой. Которая, к слову, даже рот приоткрыла, глядя на меня, как на седьмое чудо света.
Отойдя от первого шока, Шевцов закатывает глаза:
– Опять ты. Покоя нет. В фанатки мои записалась? – пытается вырулить ситуацию в нужное ему русло.
Но я была бы не я, если бы всё не продумала до мелочей. Въедливые читатели в комментариях под книгами научили меня тому, что нужно быть бдительной и готовой отбиваться за любой рояль в кустах своего детища!
– Ну, не обижайся, милый, – подхожу ближе, ведя пальчиками по рабочему столу докторишки, и дую губы, мысленно представляя, что медсестра не более чем ещё один предмет мебели. Иначе со стыда сгорю. – Я пришла извиниться за вчерашнее. Мне не стоило так с тобой поступать.
Николаевич, если я верно прочитала его отчество на бейджике, смотрит на меня, как на душевнобольную и явно примеряется выписать направление к психиатру. И, конечно же, свои любимые витаминки, куда же без них.
Интересно, он всех ими лечит? Или только меня?
И о чём я только думаю..?
Дабы не терять контроль над ситуацией, грациозной козочкой усаживаюсь терапевту на коленки и намертво обвиваю руками его шею. Пронзительно заглядываю в карамельно-медовые очи влажным взглядом.
– Ты утром ушёл и даже ни слова не сказал…
– Ты что творишь, дура? – тихо басит Шевцов, заводясь, аки псина сутулая, с полпинка. Но вовремя вспоминает о медсестре. – Оля, оставь нас, будь добра, – цедит сквозь зубы, пытаясь скинуть меня с колен. – И двери закрой снаружи, объяви перерыв, – добавляет растерявшейся девушке. – У меня ЧП, походу, назревает.
Как только мы остаёмся наедине, Димочка, не стесняясь в выражениях, озвучивает всё, что думает обо мне и моих умственных способностях. Но вот ссадить меня с коленок у него так и не получается.
– Всё сказал? – копирую взгляд влюблённой дурочки. – Но ты же сам предлагал познакомиться с твоим личным серпентарием! Ты так жесток, – закатываю глаза в драматичном припадке. – Эмоциональные качельки не всегда хороши! Меня вот уже укачивает. Не играй со мной, Димулечка! Я не выдержу подобного. У меня сердце больное… Ах…
– Голова у тебя больная, а не сердце, – с трудом, наконец, ссаживает меня на кушетку и нависает страшной тенью. – Что за цирк ты тут устроила, драма куин? Ты хоть представляешь, какие слухи теперь пойдут обо мне по всему отделению?! – понижает голос до угрожающего шёпота.