25 [октября], среда[231]
Утром укладка, как всегда, нелепая, Вальполя[232] – Саша[233] должна была перед[елать] свою вчерашнюю работу. Перед самом уходом В[альполя] с ним поссорился из-за трех copy-books’ов[234], котор[ые] он уже два года мне обещал привезти и дать, а теперь куда-то их уложил. Я назвал его selfishly[235], он – в ярость. Разобрал два чемодана, не нашел и ушел в остервенении.
Приехал Женечка[236] с фронта; был у меня. Потом пришла Анюта[237] от баронов[238]. Радость ее свидания.
Обедал с Мифом[239]; В[альполь] вернул[ся] – принес мне три copy-book’a с радостью и нежностью, но я им не обрадовался: not the physical, but the spiritual thing hurt me[240]. Еще какое-то неосторожное слово мое – и он в отчаянии, отказался обедать, сел, склонил голову на руки и плакал. Потом стал одеваться и уходить, говоря, что он не вернется и что responsibility[241] на мне. Я его раздел, обнял утешительно. И через неск[олько] минут опять all night[242]. Я предложился его проводить к Венгеровым[243]. Там на минуту. Потом укладки и чай у Анюты. После вечера, лежа в постели, он со мной сделал <…>[244]. Я думал: вот он у меня в объятиях сейчас, завтра его не будет, и, м[ожет] б[ыть], это навсегда. Но чувства отчаяния и горя не было.
26 [октября], четверг
Сегодня победа большевиков. События.
В 6 часов встал. В 7 В[альполь] уехал. Карета подана вовремя. Я боялся, что его отъезд из-за беспорядков, развода мостов, задерж[ек] в Белоостр[ове][245] и т. п. не состоится. Прощаясь, он мне говорил, что докажет свою верность, что меня не забудет, и просил, если это будет так, и его продолжать любить. Я обещал, но я его не люблю.
После отъезда лег опять в постель, но не мог заснуть, думал о нем – гадкое мое сердце – скверные и злые мысли и чувства. Нет, я его не люблю, и его отъезд для меня облегчение. Разбирал оставленные мне англ[ийские] книги. Завтрак у Анюты.
Потом в 3 часа они – Анюта, Сережа[246], Женька – пили у меня чай.
Звонил Миф, сообщил новости; обедали вдвоем. Опять телефоны: Бенуа[247], Валечка[248]. В городе тихо. Пил чай у Анюты, потом начал «Green Mirror»[249] – посл[едний] роман Walpole’я. Вернулся Миф, когда я [был уже] в постели, дал газету «Солдат и рабочий» – ее прочел. Рано заснул.
27 [октября], пятница
Разбирал food[250] в банках от Fortnum и Mason[251]. Часть снес Анюте в подушке. Завтрак там. Пел. Не работал. По Морской гулял к Зимнему дворцу, изрешеч[енному] пулями, по набережной. Тихо.
Вечером читал Вальполев роман.
28 [октября], суббота
Междуусоб[ная] война. Большевики и т. д.
Днем у Остроградского[252] среди слухов занимаемся безмятежным: отыскиваем названия для рисунков и виньеток текста для «Le livre’a»[253]. М[ария] Порф[ирьевна][254] в ажитации. Меня оставили обедать. После обеда захожу к Платеру[255], беру у него деньги за прод[анные] для Анюты и Жени вещи. Оставшаяся часть вечера дома за чтением.
29 [октября], воскресенье
Читаю все утр[енние] газеты: «Правду», «Новую жизнь», «Дело народа».
Гражд[анская] война разгорается. Днем опять у Остроградского, пригласившего меня еще раз редактировать la liste des illustrations[256]. Слухи, телефон теперь не действует. Обедаю у Анюты – прекр[асный] ростбиф – теперь редкость. Там бароны и <…>[257] расстрелы, аресты <…>[258].
После обеда дома с Мифом. Читаю «Parnasse libertin»[259] (XVIII века). Ночью и утром [еб его][260].
30 [октября], понед[ельник]
Чудесный день. Солнце. Хочется выйти, но по газете «Дело народа», в городе везде стрельба. Кровавые события, избиения юнкеров и т. д.[261]. Не могу работать (встаю поздно). Пел русские романсы[262].
Завтракал один, потом пел. Уничтожено до 200 юнкеров Влад[имирского] уч[илища] на Петерб[ургской] стороне.
Вечером с Мифом читал из отличного «The Student English Literature»[263] о Byron’е.
Потом «Contes en vers»[264] P. de Kock’a – глупые, наивно-сентимент[альные], за редким искл[ючением] (неплох «Le rat»[265]). Ночью сердце.
Вторник, 31 [октября]
Солнце. Утром рисовал титульную надпись для «Le livre’a»[266] – для меня ненав[истное] занятие. Я его исполнил плохо. Потом пошел прощаться к Острогр[адскому]. Там М[ария] П[орфирьевна] в сильнейшей ажитации – животный страх за свою старую шкуру. Там ее брат Веретенников[267] с женой. Неприятный. Слухи, буржуазное настроение – т. е. только страх и ужас. Потом гулял по Морской, Гороховой, где застава около телефона, котор[ый] уже два дня для нас не действует. Встретился с Е.Л. Берлин[268] с ее братом[269]. Поговорили о прошлом вместе.
Вечером заход[ил] к Анюте. Потом читал «Green Mirror»[270] и все время его критиковал в голове. Не скучаю о Вальполе. Осталась какая-то досада – из-за его эгоизма, concert’a[271] и даже snobbism’a. (Не могу забыть инцидент с фотогр[афиями] Изабеллы и Buchanan’a[272]). Пил чай с Мифом, верн[увшимся] из бани.
Сег[одня] читал три газеты: «Нов[ую] жизнь», «Дело народа» и отчасти «Правду». В постели читал из «Student’s Literature»[273] о Шелли. Спал хорошо.
1 ноября, среда
Немного работал – оканчивал надпись для тит[ульного] листа «Le livre’a»[274]. К часу пришли Женечка, Мар[ия] Вас[ильевна][275] с Анютой. Сидели дов[ольно] долго.
Потом я гулял по Морской до Невского и обратно. На ул[ице] тихо. Встретил В.Л. Полякова[276] – пригласил меня обедать. Он глуп наверно: верит, что все <…>[277] устроены <…>[278] банкирами с Путиловым[279] во главе – чтобы скорее провести реакцию. Обедал у них с двумя англ[ийскими] офицерами – очень неинтерес[ные]. Все, что говорилось, было скучно-прескучно. Ксения[280] вертелась, болтала и их, верно, шокировала.
Вернулся домой до 11-ти часов. Читал о Keats’e и More’e из «Student’s Literature»[281].
2 ноября, четверг
Не работал. Утром сделал прогулку до «Астории» после завтрака, за котор[ым] была Женя из Царского[282]. [283]Женя гов[орила], что у них на улице лежала шрапнель.
Мальчики[284] ходили смотреть битву. Очевидец е говорил, что около Пулкова лежат казаки убитые, с отрубл[енными] ушами и пальцами[285].
Обедал с Мифом, принесшим разные подробности бытов[ого] характера: что трупы нек[оторые] в Обух[овскую] больницу были доставлены сов[ершенно] голыми – обкрадены. Что публику для опознания нельзя допус[кать] без сторожей – крадут сапоги и простыни и пр[очее].[286] Как убивали в креп[ости][287] юнкеров.
Солдаты и матросы отказались. А убив[ала] Кр[асная] гвардия, неумело и жестоко. Солдаты нек[оторые] плакали. Одного юнкера, бежавшего, спрятали в плите, другого – в дровах, но этого нашли, в дровах же и застрелили. Жив[ущий] у нас ломовик гов[орил] Саше, что за Нарвской заставой поле усеяно трупами. Вечером заходил к Анюте, потом читал в натопленной комнате Мефодия «The Green Mirror»[288]. К чаю приш[ли] Анюта и Мефодий; в постели прочел два contes’a[289] P. de Kock’a.
Утром заходил М. Остр[оградский]. Предупредил его о моск[овских] ужасах, о кот[орых] знаю через Полякова[290]. Но он уже отстав[ил] свой отъезд и без моих сообщений.
3 ноября, пятница
Ходил к Бенуа к завтраку. Там Яремич[291]. Разговор о событиях, о разрушении (?) Кремля. Шура потащил меня в Зимний дворец, где должно б[ыло] б[ыть] заседание худож[ественной] комиссии[292]. Встретили наши большевики, симпатичные и вежливые. Обошли с ними (пришли еще Аргут[инский][293], Казнаков[294], Эрнст[295], Ник[олай] Лансере[296]) весь дворец, и я видел разрушения. Комнаты Алекс[андра] II,[297] его water closet с непр[иличными] карт[инками], Николая I, Николая II, апарт[амент], где жил Керенский, громадную брешь в нем от попавшего и разорв[авшегося] снаряда. Dégâts[298] очень большие, но много поправимо. Обедал у Анюты, потом читал в натопл[енной] комнате Вальполя «La Prusse galante»[299] 1800 [года] – забавные сплетни о берлинском общ[естве] вр[емен] Фридр[иха] Великого. К чаю пришли Анюта с Женькой; мы выпили красн[ого] вина и съели две коробки от Fortnum и Mason’a. Миф вернулся поздно с обеда от Фреда[300].
4 ноября, суббота
Немного работал: перевел на холст и подрисовал на нем контур картины «Прощание» – долг Гиршману[301]. Гулял. Потом, после 4-х, пришли Ксения Л[еопольдовна], Катер[ина] Леоп[ольдовна], Анюта с Женькой, Ж[еня] Попова. Дамы болтали оживленно, мне весело не было.
Вечером читал «The Green Mirror»[302].
5 [ноября], восресенье
Не работал. Около часу с Анютой пешком к тете Паше[303]. Было тягостно.
Жоз[ефина] Ив[ановна] [говорила] о политике и большевиках. Вернулись к 4-м, у меня уже сидел Кан[304]. Потом пришли Валечка, Анюта и Женька. Было интересно.
Сначала гов[орили] о политике, потом весело болтали.
Вечером один в теплой комнате читал «Green Mirror». Миф вернулся и с упоением расск[азал] о «Хороводе» Шницлера[305], поставл[енном] в театре «Кривое зеркало».
К вечеру выпал первый снег.
6 ноября, понед[ельник] Утром ходил в мастерскую[306] – собирал материалы для новой картинки. Гулял с Анютой по Морской, most unfortunately[307] на обр[атной] дороге встретили О. Преображ[енского][308]: он нас проводил до дому, брюзжал едва слышным голосом – олицетворение буржуа – и зашел к Анюте пить чай – к счастью, не ко мне.
После обеда засел на диван в мою новую (Вальполеву) комнату и весь вечер читал его роман. Интересно, но интерес партикулярный – не думаю, чтобы он был интерес[ен] любому русскому. Много придумано и не умно придумано – не прожито и не прочувствовано. Пил чай один – Миф вернулся из театра Грановского[309] – «Торговка апельсинами» – ругал очень пьесу.
Спал великолепно.
7 ноября
Зимнее солнечное утро. Лежит небольшой снег. Не работал. Завтрак у меня с Женечкой – сег[одня] уезжает на фронт. Потом я поднимался к ним проститься с Женькой.
К 3-м ч[асам] пошел к Бразу[310] смотреть новые его приобретения. Жена его очень мила. Видел работы и самого Браза (посредств[енные]) и его мальчика, очень талантливого. Обедал у Берлинов с Мифом. Зеленая скука, но хороший обед.
Все то же и те же. Ксения все время спала, муж ее или глупо острил, или молчал с глупым глубоком[ысленным] лицом. Брат Поль вульгарно болтал. Сам Берлин[311] дремал и ждал, очев[идно], когда мы уйдем. Катер[ина] мила и любезна, но ничего из эт[ого] не выходит. Ночью [P.S.][312].
8 [ноября], среда Утром [P.S.][313].
Просидел весь день дома. Разбирал мои эскизы и наброски; придумал две-три картины, разглядывая их.
Вечером читал «Green Mirror»[314], но мне помешал незваный Поляков В.Л. Сидел часа два. Разговор едва клеился, все падал; он очень глуп – все более и более убежд[аюсь] – и очень много о себе воображает, но у него доброе сердце. Рассказывал о невероятно глупом поступке Пашин[ой] жены[315] (его секретарши) в Сибирс[ком] банке.
9 ноября
Праздно день провел. У меня завтр[акали] Анюта с Сережей. Читал газету. Пел немного. С Мифом было объяснение. Был зол и гадок с ним.
Обедал у Кана. Однако Л. Габрилович[316] не пришел. Было недурно. Разговор клеился. Хороший обед; [Кан дал] мне коньяку. Смотрели книги – то, что он купил у Острогр[адского] – прев[осходного] Doré «La Sainte Russie»[317]. Вернулся домой и прочел главу «Green Mirror’a»[318].
10 ноября, пятница
Ходил на Моховую к доктору Герману[319]: он прописал мне новые очки. От него занес пакет от Анюты Кану – застал его дома и вместе с ним дошел до Морской.
Часов в 5 приехал Асс[320] с Мавриным, бывшим любовником Дягилева[321]. Я его сначала не узнал – так он изменился – ему теперь лет 35. Асс прив[ел] [его] показывать фарфор. Расск[азал] про Гиршманов и про московские ужасы. Вечером кончил «Green Mirror». Интересно было читать, но интер[ес] приватный. В ней много хорошего, но много клюквы невероятной. Humour неинтересный, не веселый, не достигающий. Не думаю, чтобы могла сущ[ествовать] такая семья как Trenchard’ы. Начал читать его же essay о J. Conrad.
11 ноября, суббота
Занимался своей книгой «Le livre [de la Marquise]»[322]. Приходила Анюта. Вечером читал «Les chansons populaires de nos pères»[323] Malo, о Swift’e из «Eng[lish] Literature»[324].
Пил чай у Анюты с баронами. Дима[325] из Гельс[ингфорса] прислал мне письмо и в подарок три книги: «Parnasse satyrique»[326], две о фарфоре Bow и Chelsea. Я был очень порадован его вниманием.
Ночью не спалось. <…>[327]. Потом думал о Мифе и Вальполе.
12 [ноября]
Встал поздно, недовольный. Заходил к Анюте. После завтр[ака] разбирал англ[ийскую] библ[иотеку] по авторам и сюжетам. Потом лег на диван – болела голова.
Веером ходил к Аргутинскому. Там Яремич и Шура с А[нной] Карл[овной][328]. Сидел недолго.
13 [ноября], понед[ельник]
Ходил к Голике[329]. Книга подвигается. Получил два нежнейших письма от В[альполя] из Torneo[330] и Stockholm’а. Мне стало жаль, что я так холоден к нему. Вечером читал Вальполя – «J. Conrad’a». Занимался своей книгой[331].
14 [ноября], вторник
Занимался книгой. Не вотировал в Учредительное собрание[332]. Вечером у меня пили чай Анюта с Сережей, Попова и Геннад[ий] Ив[анович][333]. Потом читал essay «J. Conrad».
Когда вернулся Миф, у меня было с ним долгое объяснение и выяснение моих отношений к нему. Я <…>[334] из-за него. Он меня очень любит, но не хочет отдаваться. Я сказал, что в т[аком] сл[учае] лучше расстаться <…>[335].
15 [ноября], среда
Не работал. Писал 4 письма бытовых.
Вечером был приглашен Марджановым[336] на первое представление «Саломеи»[337] в Троиц[ком] театре. Саломея – Тамара[338]. Спект[акль] ужасный, стилизация несносная, грубая, глупая. Мард[жанов], кажется, идиот в сценич[еском] иск[усстве].
16 [ноября], четверг
Ходил к Голике, обедал у Бенуа с Аргут[инским] и Робьеном[339]. Было очень приятно[340]. Меж[ду] пр[очим], я рассматривал у Шуры «Les fables nouvelles»[341] Dorat с Marillier – удивительная книга! Довез на автомоб[иле] меня Робьен.
Пятница, 17 [ноября]
Не работал. Гулял с Анютой и заходил с ней к Ксении П[оляковой], пил чай у ней. Обедал у меня Яремич. Часть вечера смотрели книги. Потом я дочел Walpole’я о Conrad’e.
18 ноября
Сег[одня] мне 48 лет.
Завтракал у меня Яремич – опять он приходил за нек[оторыми] вещами для лавочки Об[щества] поощрения худ[ожеств]. Вместе пошли с ним туда на осмотр аукц[иона] Платера. Когда вернулись, у меня на столе стояло silver plate[342] Marion and Web[ster] – корзиночка с леденцами – подарок Мифа. За обедом я, будто все равно, был холоден, хотя он все время ко мне приставал. После обеда, на диване, он бросился меня обнимать, целовать, предлагать себя; гов[орил], что он <…>[343] Вальп[олю] <…>[344] будет со мной жить. Сговорились спать сегодня <…>[345] вместе. Я <…>[346] сейчас же растаял, целовал его. Пошел к Поляковым ненадолго: он [т. е. В.Л. Поляков] меня в 3-й раз пригл[асил] обедать. Там красив[ый] высокий господ[ин] Бенте и англ[ичанин] Макальпин[347], скорее, симпатичный, большой.[348] Этот Макальпин, по-видимому, не любит Вальполя – находит его тори – в книге «Perrin»[349] он обидно и несправ[едливо] выставил школьных людей, котор[ые] к нему отнеслись очень хорошо. Был он в школе очень недолго, к тому же. К 10-ти вернулся домой Миф, тоже пили чай, потом легли спать. Оба сделали, и он был <…>[350] ласков. Спали всего часа два – потом он ушел.
19 [ноября], воскр[есенье]
Утром ходил к Винтулову, генер[алу][351], смотреть книги, но книги он не показал, т. к. наде[ется] на Панчулидзева. После завтр[ака], за кот[орым] была Анюта, пошел на аукц[ион]. Наслаждался человеческой глупостью. Вечером остался дома, не пошел к Оливам[352] на обед – не захотелось, – читал Machiavelli «Mandragore’у» и другие мелкие вещи.
Понед[ельник], 20 [ноября]
Начал обдумывать и приготавливать маленькую работу.
Пел романсы Акименки. Голос звучал хорошо, к вечеру же заболела голос[овая] связка. Перед обедом <…>[353] Миф. Очень охотно предоставил мне себя. Я сделал. Вечером были у меня Яремич и Платер. Прочел после их ухода «Le frère Alberigo»[354] Machiavel’я.
Вторник, 21 [ноября]
Начал работу. Не выходил весь день. Часов в 5 пришел Платер с финляндским антикваром. Тот купил у меня разных вещей на 3850 р[ублей] – то, что мне не нужно и не мило. Вечером ко мне заходил Поляков за англ[ийскими] книгами, сидел слишком долго. Но от чаю ушел. Потом читал «Joseph’a» Fielding’a[355]. Горло болело.
Среда, 22 [ноября]
Работал неб[ольшой] рис[унок] – охотник и крестьянка XVIII века. Пойдет для Анспаха. Вечером в балете, где скучно: две картины «Щелкунчика», «Эрос»[356] и «Арагонская хота»[357]. В антрактах с англичанами Lintott’ом[358], Брусом[359] и Бруксом[360].
Сидел рядом с Мифом. Послед[ний] для Бруса просил меня сесть ряд[ом] с ним. Г[олосовая] связка болит. Ночью частью не спал из-за беспокойства. Может быть, возвращаются мои болезни? Вальполь доехал до Англии; гов[орит?] англичане[361].
23 ноября, четверг
Продолжал работу над рис[унком] «La fille mal gardée»[362] для Anspach’a. Не выходил на улицу. Вечером фестиваль, устроенный Мифом и мной для Анюты и Валечки: розовое шампанское, сиг с mayonnaise’ом, икра и сыр. Обошлось нам всего только в 120 р[ублей]! Было мило и приятно. Читал «Andrews’a», скоро его кончу. Г[олосовая] связка болит. Письмо от В[альполя] из Христиании[363].
24 [ноября], пятница
Работал до темноты и кончил акварель для Anspach’a. Вышло банально, как бандит хромой из нехорошей детской книги. Мифу и Анюте понравилось. Ксения прислала письмо с приглашением обедать. Обедал у них я один. От них к Нуроку, где уже сидел Валечка. Разговоры только о политике. Всю эту ночь громили вин[нные] подвалы Зимнего дворца солдаты. Миллионная усыпана, по Мефодию, телами мертвецки пьяных. Вернулся домой, читал «Andrews’a». Ждал потом <…>