Миссис Хорнекер была высокой и худой, и у неё были очень большие ступни. На подбородке у неё сидела бородавка с двумя торчащими волосками.
Кэти зачарованно уставилась на бородавку. Она никогда прежде не видела ничего столь уродливого на человеческом лице и спросила:
– Она не болит?
Моника уже взялась за ручку двери, но тут же обернулась.
– Что именно? – спросила миссис Хорнекер. Её голос звучал словно из-под слоя гравия.
– Бородавка, – объяснила Кэти.
Лицо миссис Х. стало красным, а Моника издала сдавленный звук.
– Кэти, ради бога! Невежливо так говорить!
Миссис Х. прочистила горло, но её голос по-прежнему был грубым:
– Идите на работу, миссис Уэлкер. Я позабочусь о девочке.
Моника поспешно вышла, радуясь возможности сбежать.
Миссис Х. долго смотрела на Кэти, словно раздумывая, съесть её жареной или варёной.
– Ты достаточно большая, чтобы успеть научиться хорошим манерам, – сказала миссис Х. – И не делать замечаний о таких вещах, как бородавки.
– Вы будете учить меня хорошим манерам? – спросила Кэти. – Я думала, вас наняли, чтобы вы за мной присматривали. Но мне это не нужно. Я сама могу о себе позаботиться.
– Давай-ка кое-что уточним, – сказала миссис Х. – Я не потерплю дерзости. Твоя мама сказала, что ты непростая девочка, но не думаю, что ты мне не по зубам.
Неужели, подумала Кэти. Что ж, посмотрим. Она знала, что миссис Х. ей вполне по зубам, и постаралась не обижаться на слова Моники. Что она имела в виду?
– Твоя мама сказала, что ты ещё не завтракала. Я приготовлю завтрак, – сказала миссис Х. и на своих огромных ступнях протопала на кухню. – Я убеждена, что дети должны учиться ответственности, – продолжала она. – Накрой-ка на стол, пока я готовлю. Я должна была встать очень рано и ещё не завтракала, так что доставай два прибора.
Кэти ничего не ответила. Она неподвижно стояла в дверях, пока няня открывала холодильник. Миссис Х. достала яйца, масло, варенье и упаковку колбасок, а потом открыла морозилку и нашла банку замороженного апельсинового сока. Через несколько минут она сердито обернулась.
– Я же велела тебе накрыть на стол, мисс.
– Он накрыт, – сказала Кэти.
За стёклами очков её глаза блестели серебряным блеском, и она знала, что с этой роговой оправой немного похожа на сову.
– Ты же с места не сдвинулась… – начала было миссис Х. и тут же осеклась. На столе стояли две пластиковые тарелки, стаканы для сока и лежали серебряные приборы. Впервые няня выглядела неуверенной. – Ты забыла про салфетки, – сказала она таким тоном, словно это было не так уж и важно. Кэти представляла, как лихорадочно работает мозг няни, пытаясь понять, как девочка могла накрыть на стол, не сдвинувшись с места. – Это твоя мама накрыла на стол, перед тем как уйти?
Кэти не ответила. Она знала, что взрослые приходят в замешательство, если она им не отвечает. Она подождала, пока миссис Х. возьмёт вилку, чтобы переворачивать колбаски, выхватила из салфетницы на столе две бумажные салфетки и уложила их рядом с тарелками.
Одна из них как раз была в воздухе, когда няня повернулась к пластиковому столу.
Миссис Х. сглотнула и выронила вилку. Однако она не упала на пол, а медленно поплыла к столу и легла рядом с электрической сковородой.
Краска отхлынула от лица миссис Х. Кэти увидела, как её губы начали дрожать, и постепенно дрожь распространилась на руки.
Мгновение они обе хранили молчание. Маленькое лицо Кэти оставалось бесстрастным. Она прекрасно понимала, что рискует, но ей была невыносима мысль о том, что миссис Х. будет её няней всё лето, пока она снова не пойдёт в школу. Кэти было необходимо сегодня же избавиться от неё.
Миссис Х. облизнула губы и осторожно спросила:
– Где ты была? Ведь все эти годы ты не жила со своей мамой…
– В основном сидела взаперти, – ответила Кэти.
Это была почти правда. Бабушка Уэлкер иногда запирала её по ночам, пока не выяснила, что это не работает: ключ всё равно поворачивался в замке, а засов отодвигался, даже если они находились с другой стороны двери.
Миссис Х. была очень бледна. Она забыла о еде. Но Кэти проголодалась. Она решила, что будет уже слишком, если яичница с колбасками приплывёт к ней через всю кухню, поэтому подошла к столу и положила себе немного яичницы. Кроме того, она опасалась, что тарелка может оказаться слишком тяжёлой и упадёт на пол.
Кэти забыла взять тосты, которые как раз выскочили из тостера, но тут зазвонил телефон. Миссис Х. повернула голову, и тост плавно полетел по кухне. Миссис Х. ничего бы не заметила, если бы один кусочек вместо того, чтобы приземлиться прямо в тарелку Кэти, не врезался в край стола и упал на пол.
Телефон продолжал звонить, и миссис Х. бросилась к нему.
Кэти съела весь завтрак, а няня всё не возвращалась. Кэти подумала, достаточно ли будет сегодняшнего представления или нужно что-то большее, чтобы миссис Х. завтра не вернулась.
Она решила подождать и понаблюдать, что случится дальше. А пока можно посмотреть, нет ли кого-нибудь в бассейне. Ей сказали, что она не должна плавать, если с ней рядом никого нет. Кэти попыталась представить миссис Х. в купальнике, и на её обычно серьёзном лице появилась широкая улыбка.
Маленький балкончик на фасаде дома был отдельным и не соединялся с балконом квартиры 2-В. Однако там была терраса с перилами, идущая вдоль всей внутренней части здания, откуда можно было увидеть бассейн, и все жильцы имели к ней доступ. Кэти вышла на террасу и посмотрела на ярко-голубую воду.
В бассейне никого не было. Она и не надеялась, что в это время там кто-нибудь будет, хотя на солнце уже стало довольно жарко. Интересно, нет ли по соседству других детей? Позавчера, когда она только что приехала, Кэти спросила об этом Монику, но сама Моника жила здесь всего неделю. Она ещё никого не знала.
Кэти села, по-индийски скрестив ноги, на тёплые доски террасы. Может быть, кто-нибудь всё же решит поплавать. Или выйдет на террасу, чтобы она могла увидеть, кто ещё здесь живёт и как они выглядят.
Кэти не могла представить, как можно прожить здесь целую неделю и никого не знать. Это совсем не то, что жить за городом, недалеко от такого маленького городка, как Дилейни. Здесь она не сможет одна ходить на долгие прогулки, осенью поднимать в воздух листья, словно облако цветного дыма, и разговаривать сама с собой, не опасаясь, что её примут за сумасшедшую. Иногда дети её так и называли. Сумасшедшая Кэти.
Но почему разговаривать с собой – признак сумасшествия? С кем же ещё разговаривать, если у вас нет друзей?
Кэти не думала, что в этом есть что-то особенное, но ей не нравилось, как люди на неё смотрят, когда она говорит сама с собой, поэтому она делала это, только когда была одна. Или думала, что одна. Здесь же она будет чувствовать себя так, словно кто-то постоянно на неё смотрит и подслушивает за раздвижными стеклянными дверями и задвинутыми шторами. Все шторы в доме были задвинуты, кроме штор у неё за спиной.
Через приоткрытые раздвижные двери Кэти услышала, как миссис Х. говорит по телефону:
– Пожалуйста, попросите её позвонить домой, как только она придёт.
Значит, она звонит Монике. Кэти обеспокоенно заёрзала, размышляя, расскажет ли ей миссис Х. о случившемся или просто уйдёт. Она надеялась, что миссис Х. просто уйдёт. Как нередко случалось после того, как она не могла побороть искушение и кого-нибудь пугала, Кэти начала сомневаться. Может быть, ей не стоило быть настолько дерзкой в стремлении прогнать няню? Может быть, когда-нибудь кто-то из взрослых решит, что она сошла с ума, и её отправят в сумасшедший дом? Туда, где она не сможет открыть замки и выйти на свободу.
От этой мысли Кэти стало холодно, и она потёрла голые руки, на которых тут же выступили мурашки.
Позавчера, в субботу, Моника приехала в Дилейни, чтобы забрать её. После смерти бабушки Уэлкер Кэти спала в свободной комнате в доме Тэннеров. Миссис Тэннер, которая наполовину ослепла и почти полностью оглохла, не думала, что в Кэти есть что-то особенное. Вы могли поднимать и опускать шторы, включать и выключать свет, прибавлять звук или переключать телеканалы или заставлять страницы лежавшей на коленях книги переворачиваться, и миссис Тэннер бы даже не заметила. Поэтому, когда Моника нервно спросила, как у них дела, миссис Тэннер улыбнулась и ответила, что всё просто прекрасно: они с Кэти всегда отлично ладили, и ей будет не хватать её чтения вслух.
Кажется, Моника вздохнула с облегчением и сказала, что у них нет времени остаться на ужин, впереди долгая дорога и им лучше выехать сейчас же. Она сложила вещи Кэти в «Тойоту Целику», усадила Кэти в машину, и они поехали в город. Кэти успела лишь потрепать по голове старого пса Дасти. В горле у неё стоял комок, поэтому она ничего не сказала. В любом случае, старина Дасти был глухим и, скорее всего, не услышал бы её.
По пути они остановились, чтобы перекусить гамбургерами с луком, жареной картошкой и молочными коктейлями. Кэти выпила ананасовый, а Моника – ванильный.
С Моникой было нелегко говорить. Кэти твердила себе, что раз Моника её мама, они должны любить друг друга, особенно теперь, когда им снова предстоит жить вместе.
Но она не чувствовала любви к Монике. Как можно забыть, что твоя мама оставила тебя у кого-то другого, вместо того чтобы забрать с собой?
Конечно, Моника попыталась всё объяснить:
– Дело не в том, что я не хотела забирать тебя, милая. Ты же ведь это знаешь, правда? Я тебе уже говорила, что мне надо было работать, и я не могла заботиться о тебе, когда ты была маленькой. Когда мы с твоим папой были вместе, у нас было достаточно денег, чтобы заплатить няне. Папа работал в одну смену, а я в другую, и мы могли приглядывать за тобой. Но я не могла позволить себе этого, когда папа ушёл.
Моника быстро взглянула на неё, когда они ехали по шоссе, но Кэти не удостоила её взглядом. Её волосы развевались на ветру, он приятно холодил горячие щёки. Она сделала вид, что заинтересованно смотрит на стадо голштинских коров, пасущихся на поле, хотя не раз уже их видела. Наверное, там, куда они едут, коров не будет.
– Я всегда мечтала, – продолжала Моника, – чтобы мне не пришлось жить так далеко от тебя и я бы могла почаще тебя навещать. Я скучала по тебе, Кэти.
Кэти ничего не ответила, и после этого Моника больше с ней не заговаривала. Когда они почти приехали, она откашлялась, как всегда делали все взрослые, прежде чем сказать, что это для твоего же блага. Пока Кэти не замечала, чтобы это было так, но именно это она часто слышала.
– Завтра ты встретишь Нейтана, – сказала Моника. – Он мой хороший друг. Вероятно, он придёт к нам в гости.
Кэти этого не ожидала. Она так быстро повернула голову, что у неё хрустнула шея.
– Он тоже там живёт?
Щёки Моники порозовели.
– Нет. Он просто хороший друг. Но он часто будет приходить к нам.
Тревога Кэти немного улеглась. Она была рада, что Нейтан не будет с ними жить. Правда, мысль о том, что у её мамы появился парень, её немного обеспокоила. Она знала, что именно так их называют, хотя это и были взрослые мужчины. Она слышала, как ребята в школе говорили о маминых парнях или папиных подругах. Большинство из них предпочли бы жить с родителями, которые были женаты друг на друге, однако сами родители решили по-другому. Детям приходилось мириться со многими вещами, которые им не нравились.
Когда они приехали домой, было уже темно, и они сразу легли спать и на следующее утро проснулись поздно. Как только они позавтракали, пришёл Нейтан. Это был крупный мужчина с тёмными волосами, тёмными глазами и грубой тёмной бородой. Он улыбнулся Кэти и сказал:
– Привет!
– Добрый день, – ответила Кэти.
Она оглядывалась в поисках признаков того, что Нейтан проводил в квартире много времени, но потом вспомнила, что сама Моника переехала сюда всего неделю назад, поэтому квартира ещё не была обжитой. Правда, на кофейном столике рядом с пепельницей лежала пачка сигарет, и Нейтан взял одну. Кэти ненавидела табачный дым и отодвинулась от него подальше.
Нейтан посмотрел на Монику и закатил глаза.
– Только послушай! «Добрый день». – Он передразнил Кэти. – Это твой ребёнок или твоя мама?
– Хватит, – сказала Моника. – Позволь Кэти быть собой.
А кем ещё она может быть, подумала Кэти. Она обошла гостиную и сквозь раздвижные стеклянные двери увидела бассейн, который показался ей довольно интересным, балкон и парковку на улице. В комнате был книжный шкаф, и Кэти надела очки, не прикасаясь к ним руками, и стала рассматривать книги. Там оказались любовные романы и триллеры. Любовные романы казались Кэти довольно скучными, если только в них не было много сражений на мечах или перестрелок. Однако некоторые триллеры оказались очень даже ничего. Она вытащила книгу в ярко-красном переплёте под названием «Тайна пожарной части номер пять», но не успела её открыть, как Моника выхватила книгу у неё из рук.
– Не думаю, что это подходящая книга для детей твоего возраста, милая. В четырёх кварталах отсюда есть городская библиотека. Думаю, там ты найдёшь более подходящие книги. В следующую субботу я отведу тебя туда.
Если речь шла всего о четырёх кварталах, Кэти не видела причин ждать целую неделю, чтобы взять что-нибудь почитать. Она задумалась, что такого неподходящего может быть в красной книге, и решила это выяснить, как только в понедельник Моника уйдёт на работу.
Нейтан плюхнулся в большое кресло и выпустил дым в сторону Кэти.
– Как насчёт чего-нибудь освежающего? – спросил он.
Он перекинул одну ногу через подлокотник кресла, а другую положил на кофейный столик.
В доме бабушки Уэлкер Нейтан не просидел бы и пяти минут. Кэти переместила поток воздуха таким образом, чтобы дым, плывущий к ней, повернул обратно и окружил голову Нейтана, словно маленькое облако.
Моника принесла напитки и предложила Кэти стакан лимонада. Он был покупным, но довольно вкусным. Кэти подальше отодвинулась от облака дыма и принялась искать в книжном шкафу что-нибудь подходящее. Через минуту Нейтан сказал:
– Ради всего святого, открой окно. Здесь ужасно душно.
– Можно я почитаю в своей комнате? – спросила Кэти, держа в руках книгу в бумажной обложке под названием «Девочка-единорог».
– Конечно, милая, – поспешно согласилась Моника. – Если, конечно, не хочешь посидеть с нами и посмотреть телевизор.
– Я редко смотрю телевизор, – ответила Кэти. – Я могу придумать более интересные истории, чем показывают в этих глупых новостях.
Она направилась к двери маленькой комнаты, которая теперь принадлежала ей, и услышала за спиной голос Нейтана:
– Что у тебя за ребёнок, Моника? Я никогда таких не видел.
Он даже не понизил голос. Он был одним из тех людей, которые говорят о детях так, словно их нет рядом или они ничего не слышат. Вполне возможно, что он никогда не видел никого, похожего на Кэти. Она и сама не встречала других таких детей. Но ей искренне хотелось, чтобы это было не так.
Потому что ей было очень одиноко.
– Никогда не видел таких глаз, – продолжал Нейтан. – Они совсем не как у тебя. У твоего мужа тоже были серебряные глаза?
– Они не серебряные, – смущённо поправила Моника. – Просто серые. Нет, у Джо были карие глаза.
– Разве не удивительно, что у человека с карими глазами и у человека с голубыми глазами рождается ребёнок с серебряными глазами?
– С серыми глазами, – опять поправила Моника.
Кэти закрыла дверь, чтобы больше не слышать их разговор. Она растянулась на кровати, показавшейся жёсткой и чужой, и открыла книгу.
К её большому разочарованию, книга была вовсе не о девочке-единороге, а всего лишь о девочке, которая умела разговаривать с единорогами. Может быть, она окажется не такой уж плохой. Кэти подумала, что было бы неплохо уметь разговаривать с единорогами.
По крайней мере, лучше, чем разговаривать с самой собой.