Надпись на закрепленной у входа жестяной табличке гласила: «Частный детектив Шерлок Холмс». Однако не надо было работать частным детективом или просто служить в Скотланд-Ярде, чтобы заметить, что имя и фамилия на вывеске написаны совсем другой краской, нежели название профессии, причем столь неровно, словно на бегу. Наметанный глаз профессионального сыщика сразу бы определил, что надпись неоднократно соскабливалась, исправлялась и снова с потрясающим упорством восстанавливалась в том виде, в каком увидел ее молодой человек в строгом деловом костюме, остановивший кэб аккурат напротив дома на Бейкер-стрит, 22/1. Он вытащил из портмоне визитную карточку, сверил адрес, и лишь затем протянул руку к дверному молотку. Слуга-индус отворил зарешеченное оконце тяжелой двери и уставился на гостя вопросительно, ожидая, что тот объявит причину своего появления.
– Здесь проживает мистер Стивен Шейли-Хоупс, эсквайр? – сухо поинтересовался незваный гость.
– Здесь, – подтвердил слуга.
– Меня зовут Сэмюэль Смит. Я являюсь помощником нотариуса. Вот, прошу…
Человек в костюме просунул сквозь решетку визитную карточку и объявил:
– Моему боссу необходимо встретиться с достопочтенным мистером Шейли-Хоупсом.
Лязгнул засов, дверь отворилась, и слуга в полевой форме одного из полков британской армии, но без знаков различия, указал посетителю на лестницу, ведущую на второй этаж. Хозяин жилища, широкоплечий коренастый мужчина с бритой головой, похожей на огромный бильярдный шар, хмуро уставился на чужака. По всему было видно, что к нотариусам, их помощникам и прочей чернильной братии он испытывает смешанные чувства и эта смесь довольно взрывоопасна. Справившись наконец с безотчетной неприязнью, мистер Шейли-Хоупс указал посетителю на стул и без особого интереса спросил:
– Чем обязан, сэр?
– Мистер Уэсли Кларк, мой начальник, просит вас незамедлительно прибыть по адресу Крисчен-роуд, 17, где состоится оглашение завещания вашей родственницы, покойной миссис Агаты Хоупе. – Он вытащил из внутреннего кармана пиджака запечатанный пакет. – Вот, прошу вас.
– Должно быть, это какая-то ошибка, – не без удивления рассматривая заверенное нотариусом приглашение, сказал частный детектив. – Я не знаю никакой миссис Агаты Хоупе.
Гость чуть заметно пожал плечами.
– Я тоже не имел чести быть с ней знакомым. Однако, согласно завещанию, сэр Уэсли Кларк является душеприказчиком усопшей, а я, как вы сами понимаете, лишь выполняю его поручение. И оно вполне недвусмысленно – я обеспечить ваше присутствие, не ведаю почему, причем вместе с вашим ассистентом, мистером Радживом, по адресу Крисчен-роуд, 17. Там состоится оглашение надлежащим образом оформленного завещания миссис Хоупе. Я был бы весьма благодарен вам, сэр, если бы вы последовали за мной. Кэб ожидает на улице. И если мы не поспеем к обозначенному в приглашении часу, оплата экипажа будет произведена из моего жалованья. А оно, смею вас уверить, не слишком велико.
– Это довольно странно, – пробормотал сыщик, внимательно изучая приглашение в поисках несоответствий. Если даже какая-то моя дальняя родственница, вспомнившая перед уходом в мир иной, милого шалунишку Стивена, которого лет тридцать тому назад угощала леденцами, то причем здесь Раджив?
– Не имею ни малейшего представления, но буду весьма признателен, если вы поторопитесь.
– Хорошо, – недовольно буркнул здоровяк и промокнул выступивший на лбу пот клетчатым платком. – Ожидайте нас в кэбе. Мне надо переодеться.
Дверь нотариальной конторы Кларка отворилась, пропуская мистера Шейли-Хоупса в парадном мундире лейтенанта Девонширских стрелков с медалями и крестом Виктории на груди и его молчаливого, как подобает вышколенному слуге, и слишком смуглого для англичанина спутника. На рукавах у обоих красовались черные траурные ленты, а на лицах была написана подобающая случаю вселенская скорбь. Шедший следом за ними помощник нотариуса оглянулся и, убедившись, что за ними никто не следит, тщательно запер за собой дверь. Нотариальная контора была пуста. Ни единого клиента, желающего заверить дарственную или купчую, ни секретаря, который обыкновенно, словно цепной пес, охранял подступы к двери шефа. Все эти несоответствия, конечно, не укрылись от цепкого взгляда частного детектива, и на всякий случай он поудобнее ухватил длинную трость с набалдашником в виде земного шара в когтистой львиной лапе.
– В этом нет нужды, – заметив и по достоинству оценив движение безутешного родственника, сказал Сэм Смит. – Проходите, джентльмены, вас ждут.
Кабинет мистера Кларка настолько сильно походил на сотни других таких же кабинетов, что любой посетитель мог заранее сказать, что за мебель там будет расставлена и какие книги будут лежать на полках. Разнились только мелочи, вроде цвета и рисунка обоев, но и они были настолько непримечательными, что обычный человек, не привыкший наблюдать и делать выводы, пожалуй, не смог бы уверенно сказать, были на стенах обои, или нет.
Сэр Уэсли Кларк, высокий, подтянутый, с легкой проседью на висках и лицом, одинаково хорошо подходящим как к обстановке Букингемского дворца, так и к джунглям далеких колоний, уверенным жестом указал посетителям на кресла.
– Насколько я понимаю, – настороженно осматриваясь по сторонам, хмыкнул частный детектив, – я являюсь единственным наследником бедной миссис Хоупе?
– Должен вас разочаровать, сэр, – усаживаясь за стол, объявил нотариус. – Поскольку эта дама никогда не существовала, то ее наследство составляет кругленькую сумму. – Он сложил большой и указательный пальцы. Ноль фунтов, ноль шиллингов, ноль пенсов.
– Нечто подобное я и предполагал, – не меняясь в лице, кивнул «убитый горем племянник». – Не стану возмущаться по поводу идиотских шуток, однако потрудитесь объяснить, с какой целью вы устроили этот нелепый спектакль?
Уэсли Кларк, выдерживая паузу, смерил гостей долгим взглядом, словно решая, можно ли им доверять. Похоже, наблюдения удовлетворили его, и в конце концов он прервал молчание.
– Вам ли не знать сэр, что для всего на свете существуют свои веские причины. Как я уже сказал, никакой миссис Агаты Хоупе, насколько мне известно, не существовало, но вместе с тем у вас есть неплохой шанс, согласно завещанию бедной одинокой тетушки, получить тысячу фунтов.
Частный детектив криво ухмыльнулся:
– Нна каких же условиях?
– Во-первых, если вы получите эти деньги, то будете придерживаться именно такой версии их происхождения. Никакие сведения о самом деле или его деталях не должны просочиться за пределы этого кабинета. Можете не сомневаться, вы получите все необходимые документы о праве на наследство, а другие наследники не объявятся вплоть до Судного дня.
– Стало быть, мне предстоит работа на правительство?
– Угадали.
– Это многое объясняет. Но почему бы вам тогда не пригласить меня…
– Потому что официально, – перебил его нотариус Кларк, – никакого дела нет.
– Забавно. Возьмете ли вы на себя труд объяснить, в чем заключается моя будущая работа, или мне следует самому обо всем догадаться?
Хозяин кабинета молча кивнул, должно быть, обдумывая, что надлежит утаить, а о чем можно рассказать.
– Нам известно, – наконец заговорил он, – как быстро и успешно вы раскрыли дело с призраком коммодора Улфхерста. Признаюсь, я впечатлен. И не только я. Пожалуй, на сегодняшний день во всей Британии не найдется другого детектива, который умеет так ловко работать с призраками. А учитывая ваш боевой опыт…
Стивен Шейли-Хоупс оглянулся на своего молчаливого спутника, чтобы скрыть от собеседника страдальческое выражение лица.
– Во-вторых. Должен сразу предупредить: вас ожидает встреча с, как бы это выразиться, существом не менее эфемерным, но куда более гнусным, нежели покойный коммодор.
– Вы меня заинтриговали. Давайте ближе к сути дела.
– Скажите, мистер Шейли-Хоупс, что вам известно о ханстве Канджут?
– Не много. Когда я служил в Кашмире, местные жители называли те места пристанищем самых отъявленных негодяев, основным ремеслом которых были разбой и торговля рабами.
– Так и есть, – подтвердил любезный нотариус. – Крайне неприятное место. Справедливости ради следует отметить, что в тех краях издревле куют отменные клинки. При этом, согласно древнему обычаю, выковав новый меч, канджутцы немедленно стремятся напоить его кровью врагов, каковыми испокон веков считают всех чужаков. Иначе сталь будет страдать от жажды и потребует крови хозяина.
– Да, я слышал об этом обычае и связанном с ним поверье, но не воспринимал их всерьез.
– И напрасно. Это чистая правда. Сам Бог велел нашей стране положить конец бесчинствам свирепых дикарей, попирающих все людские и божьи законы. Но, увы, на сегодняшний день это невозможно, поскольку любое вмешательство извне может повлечь нежелательные политические и стратегические последствия. Дело в том, что Канджутское ханство расположено в узкой долине между Памиром и Гималаями, на берегах одноименной реки, которая является одним из притоков Инда. И сегодня, как бы это ни было нам противно, мы вынуждены поддерживать дипломатические отношения, пока что тайные, с правящим домом этой варварской страны.
Если вы следите за политическими новостями, то должны хорошо знать, что для России, активно расширяющей свои границы на востоке, Канджутское ханство – отличная калитка в нашу Северную Индию. А тот факт, что канджутцы испокон веков совершают набеги на Бухару, ныне присоединенную к России, дает русскому медведю отличный повод кованым сапогом выбить упомянутую «калитку», и с удобствами расположиться прямо на нашей границе. Недавнее восстание русского выкормыша, Исхак-хана, в Афганистане отлично демонстрирует, чем нам это может грозить.
– Все это весьма познавательно и интересно, однако не могли бы вы перейти к делу?
– Я вам рассказываю все это, – поморщился «нотариус», – чтобы вы поняли, что сегодня поставлено на карту. И, будучи человеком неглупым, к тому же офицером, вы должно быть сами уже догадались о причинах абсолютной секретности расследования. Каждому британцу, который хоть немного интересуется проблемами колоний, известно, что мы враждебно настроены по отношению к Канджутскому ханству. И потому общественное мнение неоднозначно воспримет сообщение о гибели наследника тамошнего престола, генерала Алаяр-хана, или принца Алаяр-хана, если так вам больше нравится. Это может привести к грандиозному скандалу в Парламенте и даже к правительственному кризису!
Неделю назад этот предводитель разбойничьих банд прибыл в Лондон на переговоры. Чтобы не привлекать лишнего внимания, ему была предоставлена резиденция Оукбридж неподалеку от столицы. Предварительные консультации только начались и продвигаются крайне медленно из-за мерзкого нрава его генерала, пожелавшего всласть отдохнуть за счет британской казны.
Но сегодня за полночь он был найден мертвым там, в имении. Одиннадцать его наложниц подняли такой вой, что разбудили привратника. Тот сообщил в Форин-офис. Слава богу, не в Скотланд-ярд!
– Причина смерти? – Стивен Шейли-Хоупс напрягся, как борзая, взявшая след.
– У него проломлен затылок.
– Вот как? Интересно. Найдено ли орудие убийства?
– Да. Оно находится там, на месте. Это мраморная колонна.
– То есть кто-то ударил Алаяр-хана головой о колонну?
– Возможно, но следы крови находятся на высоте шести с лишним футов. Словно некий гигант поднял мужчину внушительного сложения и хорошенько приложил его затылком об камень.
– Очень интересно. Насколько я понимаю, свидетелей нет?
– Напротив. Почти целая дюжина свидетелей, вернее, свидетельниц.
– Но они испуганы и молчат?
– Вовсе нет, они лопочут без остановки, как сороки.
– Что же они рассказывают? Видели убийцу?
– Почем мне знать?! Я не владею сорочьим наречием. Эти одиннадцать прелестных, конечно по восточным меркам, гурий, что-то твердят, не умолкая, однако никто из наших специалистов по хинди не может понять ни слова из той околесицы, что они несут.
– Если мне будет позволено, саиб, – тихо проговорил Раджив. – в Канджуте говорят на языке бурушаски. Нм владеют всего несколько тысяч человек, которые живут в самом ханстве и на севере Кашмира. Этот язык ни на что не похож. Сами канджутцы утверждают, что они являются потомками солдат Александра Македонского и, в отличие от индусов, считают себя белыми людьми. По их словам, именно так переводится самоназвание буруши.
– Все это весьма занятно, но мало что нам дает. Не сомневаюсь, что у принца был переводчик. Ведь как-то он намеревался вести переговоры с представителями Форин-офис. Где этот человек сейчас?
– Да, – грустно подтвердил мистер Кларк, – действительно, был. Тамошний переводчик, специально приехавший с Алаяр-ханом. Но он куда-то пропал, в спешке бросив все свои вещи. Полагаю, этот тип напрямую причастен к убийству. Но это уж вам предстоит выяснить.
– Час от часу не легче. Но позвольте узнать, причем здесь мой опыт общения с призраками?
– Видите ли, дражайший мистер Шейли-Хоупс, всю прошлую ночь и сегодняшний день призрак этого чертова разбойника, нисколько не смущаясь своей проломленной головы, носится по Оукбриджу, потрясая острой саблей и выкрикивая на своем тарабарском наречии что-то непонятное, но крайне недружелюбное. Коронеры едва не отправились на прием к святому Петру, пока забирали бренные останки. Дух проклятого туземца какое-то время отсутствовал, потом вылетел невесть из-за какого угла и начал рубить все на своем пути. Так что пока один коронер тащил на спине труп, другой прикрывал его стулом от сабельных ударов.
– Его можно понять, – хмыкнул сыщик. – Смерть – достаточный повод для обиды.
– Его нужно понять, – тоном, не терпящим возражений, подчеркнул нотариус. – С прискорбием должен сообщить, что мы уже потеряли двух констеблей. Их оставили в доме охранять место преступления, и оно немедленно стало местом новых убийств! Причем тут, увы, мы вряд ли сможем предъявить кому-либо обвинения. И нельзя исключить, что это только начало. Мы представления не имеем о намерениях этого проклятого призрака. Могу вам сказать лишь одно – от него необходимо избавиться. Да, да, избавиться, не привлекая ненужного внимания. Чем скорее, тем лучше. По официальной версии, Алаяр-хан погиб в результате несчастного случая.
Нам жизненно необходимо расследовать это дело, понять, кто, для чего и как прикончил этого гнусного выродка еще до того, как мы сами решили сделать это.
Можете не сомневаться, все расходы будут покрываться из специального фонда Форин-офиса. Любые сотрудники полиции, да и вообще любые подданные Британской империи, если таковые понадобятся, в полном вашем распоряжении. Майор Керстейн, о, простите, мистер Сэмюэль Смит проследит, чтобы вы получили все, что вам потребуется. – Стоявший у дверей «помощник нотариуса» по-военному щелкнул каблуками. – От вас же, как уже говорилось, требуется полная конфиденциальность. И, несомненно, конечный результат. Я же, со своей стороны, должен вас заверить: у покойной тети Агаты хорошая память, и она даже после смерти будет неизменно добра и щедра к дорогому племяннику.
Мистер Смит, пожалуй, чересчур моложавый для звания майора, смерил заинтересованным взглядом временного начальника.
– Какие будут распоряжения, сэр?
– Расплатитесь с кэбменом, – буркнул частный детектив.
– На этот счет можете не беспокоиться. Сержант Эшли и его экипаж в полном нашем распоряжении.
– Я почему-то так и думал.
– Желаете посетить место преступления?
– Посетить я желаю представление в «Ковент-гардене», а побывать на месте преступления я обязан.
– Извините, сэр. Ваш ассистент отправляется с нами? Если, как сам он утверждает, язык, на котором говорят в Канджуте, столь уникален, то в качестве переводчика Раджив бесполезен.
– Это уж я буду решать, полезен он, или нет. Вперед, майор! Оукбридж ждет нас.
– Обязан напомнить, сэр, что входить в здание смертельно опасно: призрак носится по всему дому в поисках своего убийцы, и всякий мужчина может стать объектом нападения.
– Вы отлично справились со своей обязанностью. Да, злобный нрав усопшего представляет проблему, но, помнится, коммодор тоже принял нас не слишком любезно. И тоже норовил потыкать в меня шпагой.
– У меня есть все основания полагать, что Алаяр-хан владеет клинком много лучше, нежели покойный коммодор Улфхерст. А учитывая, что вы при всем желании не сумеете ранить его, я не стал бы держать пари за вашу победу.
– Могу ли я высказать свое мнение? – почтительно спросил стоявший за спиной детектива Раджив.
– Мы внимательно слушаем, – кивнул сыщик.
– Полагаю, отсюда до Оукбриджа не более двух часов езды. Если мы поторопимся, то будем там примерно в 4.30 пополудни. Уверен, если мы поспеем к этому времени, то сможем беспрепятственно войти в дом.
– Откуда вам это известно? – насторожился майор Керстейн.
– Из того, что я услышал от вашего шефа.
– Не стоит так волноваться, Сэм, – ухмыльнулся сыщик. – Все очень просто. Убитого звали Алаяр, что означает – Следующий Аллаху. Следовательно, он мусульманин. А раз так, то мы поспеваем как раз к намазу Аср. Уверен, даже став призраком истинный правоверный не пропустит намаз.
– Тогда следует поспешить.
– Несомненно. А по пути мы прикинем, кому могла быть выгодна смерть Алаяр-хана.
– Конечно русским, кому еще?! – дернул плечом майор, сопровождая к экипажу сыщика и его слугу.
Бруэмовский кэб, довольно вместительный и, благодаря рессорам, мягкий на ходу, быстро катил по старой римской дороге.
– Я полагаю, это дело рук проклятых русских. Сейчас в Лондоне находится их полномочный представитель. Я лично видел людей из его свиты. Это настоящие русские медведи, они готовы в клочья разорвать всякого, кто встанет у них на пути. А вы сами понимаете, что закрыть северным варварам дорогу через Канджут в Кашмир это все равно что отнять кость у голодного пса, – настаивал майор.
– Предположим. Могли ли русские знать о тайном визите?
– Конечно. Хотя Алаяр-хана и его свиту в обстановке полной секретности представители Ост-Индской кампании привезли на своем корабле, исчезновение наследника престола из горного княжества никак не могло остаться незамеченным.
– Возможно, и так. Но им известно только об отъезде, а не о пункте назначения. К тому же, пока новость дойдет до русских, пока с курьером доберется до столицы, пока в столице примут какое-то решение, и курьер доставит депешу в Лондон… Учитывая привычку русских долго чесать затылок, а уж затем гнать во весь опор, они, даже если и проведали о приезде Алаяр-хана в Лондон, то вряд ли успели получить необходимые указания. Сомневаюсь, что кто-то из русского посольства станет действовать на свой страх и риск.
Более того, быстро раскрыть тайное убежище покойного, организовать нападение и успеть незаметно скрыться… Не знаю, сэр, на каких полях сражений вам удалось получить звание майора, но, поверьте мне: проделать вышесказанное в чужой стране, к тому же, не привлекая внимания местных жителей, весьма непросто. Для этого нужен особый боевой талант.
– Полагаю, следует обратить внимание на исчезнувшего переводчика, – напомнил майор Керстейн.
– Что о нем известно?
– Увы, немного. Он владеет английским, французским, хинди, фарси. Этим самым, – Керстейн выразительно поглядел на Раджива, – канджутским языком и множеством туземных наречий.
– Прекрасно, но как это может нам помочь? Что еще о нем можно сказать?
Сэм Смит недоуменно пожал плечами.
– Он же переводчик, почти никто. Что может быть о нем известно? Должно быть, такой же туземец, как и его господин. Раджив отвернулся и принялся разглядывать заросшую кустарником обочину за окном.
– Толмач обитал в том же доме, где принц? – едва заметно покачал головой Шейли-Хоупс.
– Нет, во флигеле.
– Хорошо, просто великолепно. Значит, мы без помех сможем осмотреть его комнату. Того, что вы рассказали, совершенно недостаточно. Нам нужны дополнительные сведения. Например, возможно, переводчик вовсе не одного рода и, вероятно, даже не одного племени с Алаяр-ханом. Иначе бы он непременно обитал в его доме.
На лице майора отразился дежурный интерес, который привычно изображают чиновники, не имеющие охоты вникать в суть дела и давно признавшие абсолютно верной едва ли не первую пришедшую им в голову версию.
– Да? Занятно, занятно. Кстати, – вспомнив нечто важное, добавил Сэм Смит, – на рассвете, в ходе осмотра места преступления, на лестнице были обнаружены мусульманские четки из оникса и серебра. Возможно, они принадлежали самому принцу, может переводчику, но не исключено, что их обронил убийца. Вероятно, душегуб такой же дикарь, как и Алаяр или его слуги. Но после недавних завоеваний и у русских появилось много таких головорезов. Уверен, это их рук дело. А переводчик, как это водится у восточных туземцев, предал своего господина, провел убийцу в дом, а потом сбежал вместе с ним. Попомните мои слова, – майор Керстейн расправил плечи и смерил детектива взглядом, полным нескрываемого превосходства, – я никогда не ошибаюсь!
Сознавая полную бесполезность дискуссии, Стивен Шейли-Хоупс решил поберечь запасы бисера и, не желая более метать его почем зря перед кем попало, быстро перевел разговор на другую тему.
– Давайте подумаем, кто еще мог желать смерти его высочества.
– Боюсь, таких нашлось бы преизрядное количество. Алаяр-хан был известным головорезом. Не так давно он решил, что жители соседнего княжества Рушан предупредили купцов об устроенной им засаде на караван. Те хорошо вооружились и дали отпор нападавшим. Подозрения было вполне достаточно, чтобы устроить набег на соседские земли, убить сотни жителей и сжечь мирные селения.
А совсем недавно этот воинственный азиат получил звание генерала от эмира Афганистана Абдурахман-хана. Он привел эмиру тысячу сабель, когда тот сражался против мятежного кузена – Исхак-хана. В землях Термеза Алаяр пролил реки крови, чтобы не допустить распространения мятежа, чем заслужил огромную благодарность Абдурахман-хана и ненависть выживших. Но должен напомнить, что Нсхак-хан поднял оружие при деятельной помощи русских. Так что я уверен, вы быстро найдете на месте преступления их следы.
– Быть может, быть может. Но предположим все-таки, что это сделали не они. Кто еще?
– Мне непонятно ваше упорство и нежелание принять очевидное, – нахмурился майор. – Но если вы хотите играть в шарады – пожалуйста: смерти Алаяр-хана могли желать китайцы. Дело в том, что Цинская империя тоже мечтала прибрать к рукам Канджутское ханство. При тамошнем дворе имеется сильная партия тайных приверженцев Бейджинга (Пекина) во главе с Нафиз-ханом, младшим братом правителя…
Ну, вот мы и приехали. Осматривайте все, что пожелаете. Я жду ваших указаний.
Поместье Оукбридж, обнесенное высоким чугунным забором, увенчанным сотнями острых шпилей, было прекрасным образцом имперской архитектуры. Одним из тех шедевров колониального стиля, которые радовали глаз отставных генерал-губернаторов, генералов и губернаторов далеких туземных земель – несколько абсурдная для местного сырого климата попытка воссоздать дворец мавританского султана или индийского Великого Могола. Возведенная благодаря непревзойденному британскому упорству вилла утопала в экзотической зелени. Стены обвивал краснолистный виноград, деревья в саду были опутаны тонкими лианами, а у крыльца в кадках из резного камня стояли пальмы в человеческий рост – память о покоренных заморских территориях. Мраморные львы над лестницей, водрузившие лапы на земной шар, символизировали грозное владычество метрополии.
Впрочем, внимательный наблюдатель без труда бы заметил стоящие рядом с резиденцией неказистые флигели, которые были построены явно раньше, чем основное здание. Стивен Шейли-Хоупс достал из левого нагрудного кармана массивные серебряные часы, щелкнул крышкой и резюмировал, кивнув головой:
– Быстро добрались. У нас есть еще двадцать минут, чтобы осмотреть жилище переводчика.
Майор Керстейн дернул за шнур колокольчика у ворот. Широкоплечий рослый привратник с огненно-рыжими бакенбардами появился на крыльце сторожки и, увидев гостей, стремглав бросился к воротам. Едва «следственная группа» вошла во двор, как мужчина вытянулся перед мистером Шейли-Хоупсом и, поедая почтительным взглядом его мундир, прижал руки к бокам и отрапортовал:
– Господин лейтенант, во вверенном мне имении Оукбридж никаких происшествий зафиксировано не было.
– А призрак? – не вдаваясь в расспросы, поинтересовался частный детектив.
– Бесится в своих апартаментах.
– Свидетельницы?
– Сидят тихо под замком вон в том флигеле.
– Переводчик жил там же?
– Никак нет, во флигеле напротив.
– Проводите нас туда.
– Есть, сэр!
Привратник указал на посыпанную мелким гравием дорожку.
– Сюда, сэр.
– Вы, я так понимаю, еще совсем недавно служили в армии? – шагая рядом с провожатым, спросил детектив.
– Так точно, сэр. Капрал 92-го Шотландского полка.
– Хайлендеры Гордона?
– Именно так, господин лейтенант.
– Довелось поучаствовать в сражениях?
– Так точно, сэр. В последней нашей кампании в Афганистане.
– Очень хорошо. А здесь, в Оукбридже, чем занимаетесь?
– Да как сказать? При покойном лорде Тоутоне был смотрителем здания, а с тех пор, как имение отошло в казну, мне нашли тут местечко. Я и за привратника, и за садовника, и за конюха. Если надо, могу и в доме что поправить. Все, стало быть, на Мак-Кензи, то есть на мне, сэр.
– Понятно. А где вы были в момент убийства? – Стивен Шейли-Хоупс внимательно посмотрел на бывшего солдата. На лице у того отразилось замешательство.
– Вас что-то смущает, капрал?
– Да, сэр. Я не могу точно сказать, в каком часу произошло убийство. Но вчера я весь день находился в усадьбе.
– Но ведь свидетельницы кричали?
– Это же восточные женщины, сэр. Может, и кричали, но себе в кулачок, не то, что наши, те ревели бы, как олени в дни гона.
– А кто обнаружил тело?
– Я, сэр.
– Они вас позвали?
– Нет, сэр. Я услышал, что музыка внезапно стихла, и зашел в дом. – Лицо бывшего солдата исказила болезненная гримаса отвращения.
– А почему вы обратили на это внимание?
– Прежде тишина наступала лишь глубокой ночью.
– Понятно. А вы? Где вы были в это время?
– Затрудняюсь ответить. Прошу вас, сэр, мы пришли.
Мак-Кензи достал из сумки на поясе ключи и отпер дверь флигеля.
– Мистер Смит, насколько я понимаю, имение под охраной?
– Несомненно.
– Будьте любезны, проверьте все посты и самым тщательным образом расспросите, не было ли чего-либо подозрительного.
– Вы полагаете, что преступник может вернуться на место преступления?
– В утренней «Таймс» о смерти Алаяр-хана не писали. Удар головой о колонну, даже сильный удар, не всегда приводит к смертельному исходу. Если убийца действовал столь молниеносно, что его не успели заметить, вряд ли у него было время удостовериться в смерти. Если, как вы полагаете, действовал профессионал, то он должен убедиться в выполнении задания. И, черт побери, выясните, куда исчез переводчик! Он не мышь! Тем более не летучая мышь, прости, господи! Опросите местных бобби, может, кто из них видел чужака. Действуйте, сэр! Жду от вас результатов.
Майор Керстейн, явно не слишком обрадованный перспективой выполнять команды какого-то армейского лейтенанта, скривился, кинул недобрый взгляд на стоящего без движения Раджива и отправился выполнять приказ.
– Я еще нужен, сэр? – поинтересовался капрал МакКензи.
– Пока нет. Впрочем, окажите любезность, опишите приметы переводчика, вы же, разумеется, видели его.
Смотритель здания шумно выдохнул и призадумался.
– Роста он, пожалуй, не больше пяти с небольшим футов, телосложения худощавого. Тощий, одним словом. Лицо восточное, смуглое. Глаза раскосые. Волосы черные. Больше похож на китайца, чем на индуса или афганца. – Хайлендер задумчиво пожал плечами. – Ну что еще сказать? Тихий, скромный такой. Все в доме сидел, когда хозяин его к себе не звал.
– В тот вечер звал?
– Не могу знать! Не слышал.
– Немного, – вздохнул сыщик. – Ладно, оставайтесь здесь, мы осмотрим комнаты беглеца.
Привратник браво вытянулся и остался стоять у входной двери.
Личные покои тихого полиглота радовали глаз изысканной восточной роскошью, тем более впечатляющей, что говорила она о тонком вкусе обитателя покоев, а не просто о типичнойдля азиатов любви к ярким цветам и обилию золота. Все в комнатах было на своем месте и радовало глаз.
– Ну, что скажешь, Раджив? – убедившись, что шотландец не подслушивает, со вздохом спросил сыщик.
– Занятное дело.
– Глубокомысленное замечание. А более конкретно?
– Есть основания предполагать, что исчезнувший невесть куда полиглот родом из Бухары. Или как минимум прожил там много лет.
– Почему ты так решил?
– На стенах и на полу бухарские ковры. Они очень дороги, но здесь их четыре штуки.
– Почему ты решил, что они именно бухарские?
– В тех краях помимо Бухары ковроткачеством славятся Хива и Самарканд, но все ковры отличаются по рисунку и расцветке. Скажем, в самаркандских коврах преобладают черные, красные и синие тона, а вот такой длинный ворс и многоцветный яркий рисунок характерны для бухарских ковров. Да и вплетенные в узор оберег-тумар и рога архаров так же указывают на это.
– Может быть, толмач просто любил бухарские ковры.
– Может быть, и так.
– Надо признать у этого малого вообще любовь к роскоши не слишком характерная для скромного переводчика, каким его представляет Керстейн.
– При всем уважении, должен заметить, что сей знаток языков скромником никоим образом быть и не должен. Видишь ли, Стив, в Канджуте нет письменности. Единственный грамотный человек там – секретарь могущественного Сафдар Али-хана, владыки княжества. Таким образом в ханстве борются с фальсификацией документов. Так что грамотея для дипломатической миссии, хочешь не хочешь, приходится нанимать на стороне.
Неведомого нам бухарца можно было бы назвать начальником личной канцелярии его высочества, если бы таковая у него имелась. Другим словами, он совсем не простой туземный переводчик, как это думает майор. Скорее всего, он бухарец знатного рода. Возможно, с университетским образованием. Вероятно, нам стоит внимательно ознакомиться с биографией этого человека. Но пока это невозможно, давайте осмотрим его вещи и узнаем что они могут сказать о своем владельце.
Смотрите-ка, в изголовье кровати среди шелковых подушек лежит нож. Это бухарский пчак.
– Я видел такие же в Афганистане. – Шейли-Хоупс взял нож и поднес его поближе к глазам. – Вот, кстати, и герб эмирата.
– Верно, и все же это бухарский пчак. На афганском заклепки на рукояти расположены полуконвертом, а здесь – по прямой линии. Возможно, он был выкован для кого-то из свиты Нсхак-хана, как мы помним претендовавшего на трон афганского эмира.
– Ты хочешь сказать, что переводчик входил в его свиту?
– Очень может быть, и это работает на версию Керстейна о русском следе. Ведь Бухара сейчас под рукой, или, точнее, под пятой Российской империи. Да и восставших Россия поддерживала. Во всяком случае, в начале. Впрочем, пчак легко мог оказаться среди афганских трофеев. Дамасская сталь, чеканное серебро и черное дерево на рукояти – такой нож стоит немалых денег.
– Даже если и так, вряд ли Алаяр-хана убил переводчик. Уж во всяком случае, не этим оружием. Хотя, может быть, очень этого хотел. Посмотри, какое острое лезвие, – Шейли-Хоупс коснулся лезвием волос на запястье. – Как бритва.
– На тумбочке возле кровати стоит точильный камень. Видно, переводчик не терял времени даром. Согласись, не самая обычная привычка – точить нож на сон грядущий. Думаю, именно так бухарец восстанавливал душевный покой. Тебе ли не знать, как успокаивает нервы подобное занятие.
– Готов согласиться. Но к чему ты клонишь? – поинтересовался сыщик.
– Можно предположить, что бухарец ненавидел своего шефа. Возможно, каким-то пока неведомым нам способом он смог втереться в доверие к Алаяр-хану, чтобы в удобный момент прикончить его. Скорее всего, эта ненависть личная. Судя по состоянию камня, толмач день за днем точил нож, никак не решаясь всадить его в горло принцу. Если так, вряд ли в последний момент он отложил нож в сторону и разбил голову поднаторевшему в схватках разбойничьему атаману.
– Он мог впустить убийцу.
– Теоретически, да. Но была ли у него такая возможность? Как он мог сноситься с заговорщиками, если постоянно сидел в поместье и выходил из этого флигеля только по приказу хана? Можно, конечно, предположить что под полом есть тайный ход, но даже если бы он тут и был, откуда о нем могли знать убийцы?
– Хорошо, на эти вопросы мы пока ответить не можем. Также мы не знаем, куда подевался переводчик после смерти Алаяра, – подытожил частный детектив.
– Верно. Но вам ли не знать, мой лейтенант, что стража всегда уделяет больше внимания тем, кто проникает в крепость, а не выходит из нее. Полагаю, бедолага скоро отыщется. Тем более, что на каминной полке лежит бумажник тисненой кожи. Надо полагать, это его бумажник.
– Думаешь, переводчик исчез не по своей воле?
– Пока утверждать рано. Но вот этот нож был ему очень дорог, а он оставил его здесь, у изголовья. Значит, торопился так, что не успел заскочить в свой флигель.
– Хорошо. Исключаем его пока из числа подозреваемых. А что ты думаешь о китайцах?
– Признаться, я их пока ни в чем не подозреваю. Они великие мастера своего дела, и не посылают людей бездумно крушить черепа врагов. Их почерк – касание отсроченной смерти. Если бы мы имели дело с китайцами, Алаяр-хан умер бы еще в море на корабле от внезапной остановки сердца или паралича легких. И оставалось бы только гадать, пьяный ли китайский грузчик-кули в порту случайно толкнул высокого господина, или прелестная наложница легко и нежно помассировала нужную точку в нужное время.
– Значит, все же русские? Но они не успели бы провернуть все так быстро!
– Если бы русские вздумали захватить Канджут, они бы уже давно были там, независимо от договоренностей нашей королевы с наследником канджутского престола. Зачем им терять лицо, убивая в чужой стране какого-то никчемного разбойника, если они могут поднять и вооружить подвластных им восточных правителей для справедливого отмщения грабителям и убийцам. Этим добрым людям всегда есть за что отомстить друг другу. Так что, пока Алаяр-хан вел бы переговоры здесь, там, в его землях, не осталось бы камня на камне.
– Стало быть, Россию мы тоже не принимаем в расчет?
– Мы не считаем ее априори виновной, – уточнил Раджив. – Но сейчас я бы хотел взглянуть на свидетельниц и, – он глянул на тикающие каминные часы, – на место преступления. Думаю, нам следует поторопиться и начать со второго.
Бравый шотландец вытянулся в струнку перед высокими гостями.
– Приятель, а не проводишь ли ты нас к месту убийства?
Лицо хайлендера искривилось так, будто он только что съел весь урожай лимонов какой-нибудь колониальной деревушки.
– Прошу извинить меня, сэр, но там этот дух… Мы, шотландцы, страсть как не любим иметь дело с призраками. Впрочем, вы сами все увидите. Разминуться с ним сложно. Как по лестнице подниметесь, сразу увидите большую залу, в которой его ублажали танцовщицы.
– Танцовщицы? – переспросил Шейли-Хоупс.
– Так точно. Этот принц с собой одиннадцать девиц привез. Одни, стало быть, их чертову музыку играли, другие же в непотребном виде перед ним выплясывали – срамота!
– Нешто тебе не нравится?
Лицо Мак-Кензи вновь стало непроницаемо суровым.
– Я добрый христианин, сэр! И этих бесовских завываний да завлекательных кривляний не признаю. Коль прикажете, я, как велит солдатский долг, пойду с вами, но позвольте мне остаться тут.
– Мы теряем время, – тихо напомнил Раджив.
– Ладно, ступай, найди мистера Смита и напомни ему, что я с нетерпением жду ответа: не встречался ли кому из полисменов мужчина восточной наружности? Опиши им переводчика, но учти, меня интересуют все мужчины восточной наружности, которые могли оказаться в округе.
– Есть, сэр! – браво вытянулся Мак-Кензи и тут же бросился выполнять приказ.
– О чем думаешь? – поинтересовался Раджив, когда частный детектив поднялся на крыльцо. – Вижу, что-то беспокоит тебя.
– Меня удивляет один занятный факт: покойный, уезжая за тридевять земель, прихватил с собой одиннадцать девиц и всего лишь одного мужчину, причем того, который, судя по твоим наблюдениям, ненавидел его лютой ненавистью.
– Может быть, но это лишь предположение, – напомнил слуга. – Вероятно, Алаяр-хан опасался покушения и, судя по тому, что он не прихватил даже воинов из своего рода, на родине ему тоже было чего бояться.
– Да, тип был не слишком приятный. Но, как говорится, нам с ним детей не крестить.
– Учитывая, что он мусульманин, это замечание представляется мне неуместным.
– А учитывая, что он труп, то и подавно. – Стивен Шейли-Хоупс остановился перед резной входной дверью, украшенной множеством крестов, огляделся по сторонам и одним быстрым движением извлек из трости шпажный клинок. – На всякий случай, вдруг призрак забыл время очередного намаза, – пояснил он.
Как и говорил капрал Мак-Кензи, место преступления нашлось без труда. Ничего не мешало осмотру, лишь в полном безмолвии где-то под высоким потолком слышался заунывный вой. Место на колонне, к которому хан хорошенько приложился головой, было обведено мелом, хотя кровавое пятно было и так хорошо заметно. Раджив поднял руку, едва не касаясь рокового отпечатка, а затем взглянул на расшитую золотом кошму, все еще валявшуюся на полу, и перевернутый кальян рядом с ней. Судя по всему, именно здесь Алаяр-хан перед смертью изволил наслаждаться танцами своих гурий.
– Музыкантши сидели там, – сказал Раджив, указывая на низкую кушетку, возле которой валялись брошенные в панике экзотические музыкальные инструменты. А тут резвились танцовщицы.
– Что это нам дает? – поинтересовался отставной лейтенант.
– Довольно много, Стив, довольно много. Посмотри, как расположены канделябры.
– За танцовщицами.
– Правильно. А над ними висит люстра. Свечи на ней, сам видишь, не зажигались.
– Ты хочешь сказать, что Алаяр-хан сидел в темноте и смотрел на освещенных девушек?
– Именно так, мой друг. И музыкантши тоже смотрели на своих подруг из темноты. Так что преступнику не составило труда вбежать, совершить убийство и броситься наутек.
– Но само убийство? Такое впечатление, что душегуб подхватил Алаяр-хана с пола, и со всей силы ударил затылком об колонну. Но тогда, судя по отметине, этот неизвестный должен быть как минимум семи футов ростом.
– Может быть, может быть, – согласился Раджив, задумчиво рассматривая кровавое пятно. Однако хорошо было бы взглянуть на покойного. Вряд ли сам он был высок ростом. В тех горах рослые люди – большая редкость.
Завывание под высоким потолком на миг стихло, и, словно по зову Раджива, в воздухе появилась мужская фигура с разбитой головой, в развевающихся одеяниях и с обнаженной саблей в руке. И, в отличие от призрачных одеяний, отточенный шамшир был вполне реальным.
– Аллах Акбар! – ухнуло привидение, добавив к всем известной фразе длинную тираду на совершенно непереводимом наречии.
– Отступаем! – тут же скомандовал Стивен Шейли-Хоупс и, отмахиваясь клинком от наседающего то с одной, то с другой стороны призрака, начал пятиться к выходу.
Пользуясь моментом, хладнокровный сикх отскочил к кушетке, схватил валявшийся на полу индийский барабан табала и ладонями начал громко выстукивать полковой марш 19-го Девонширского полка. Призрак скривился, оскалив непомерно отросшие с момента смерти клыки, волчком крутанулся в воздухе, демонстрируя во всех подробностях разбитый затылок, и растворился, выронив на пол саблю.
– Уходим! – крикнул Шейли-Хоупс, продолжая отступать к лестнице. – Эта сволочь непременно вернется!
Тут он был прав. Едва смолк барабан, Алаяр-хан вновь сгустился и с надсадным воем бросился вдогонку за детективом и его спутником. Те стремительно, едва не скатившись по ступеням, мчались к выходу, спасаясь от свистящего за спиной клинка.
Распахнувшаяся дверь едва не треснула по лбу капрала Мак-Кензи, но тот вовремя отпрянул к перилам высокого крыльца. Выскочившие «гости» поспешили обезопасить внешний мир от взбесившегося призрака, всем весом навалившись на резную дверь. В здании тут же раздался истошный вопль, полный возмущения и досады, а следом хищное острие сабли пронзило насквозь весьма плотную древесину.
– Так он нас поубивает. – Стивен Шейли-Хоупс с опаской поглядел на торчащее острие. Судя по тому, как оно подрагивало, привидение пыталось извлечь саблю. – Нужно запереть дверь! Мак-Кензи, ключиувас?
– Никак нет, сэр! Мистер Смит забрал всю связку, сэр! Он пожелал осмотреть конюшни.
– Тогда дверь нужно подпереть чем-нибудь тяжелым. Вы могли бы поднять ту пальму? – Стивен указал на дерево, растущее в массивной каменной кадке.
– А как же, – хайлендер гордо расправил плечи, бегом спустился с лестницы, подхватил увесистую бадью и, пыхтя от напряжения, потащил ее наверх.
– Бросайте, бросайте ее сюда! Скорее! – вдруг что есть мочи завопил Раджив.
Бывший капрал напрягся и со всей силы метнул кадку от груди словно ядро. Та, пролетев с полдюжины ступеней, грохнулась на площадку перед дверью и, расколовшись от удара, засыпала крыльцо землей.
– Как же так? – обескураженно проговорил смотритель поместья.
– Ерунда, тащите другую. Мы пока будем держать оборону, – обнадежил сикх. – Кажется, натиск ослабевает. Думаю, призраку скоро надоест сюда ломиться. А главное, на двери вырезаны кресты, следовательно, призрак Алаяр-хана не сможет пройти сквозь нее.
Приободренный, Мак-Кензи побежал за следующей кадкой.
– Я как раз хотел сообщить вам, подхватывая очередную пальму, натужно пробасил он. – Вы были правы. Констебль Ричардс задержал его на вокзале Кинг-Кросс. Он пытался узнать у местных жителей, как добраться до российского посольства.
Детектив с плохо скрываемым удивлением посмотрел на своего помощника. Однако смуглое лицо Раджива было таким же непроницаемым, как светлый лик Будды, с которым он, если верить генеалогическим таблицам, состоял в отдаленном родстве.
– Капрал, будьте любезны, поставьте кадку поближе к двери, – наконец переводя взгляд на доблестного шотландца, сказал Шейли-Хоупс. – И пальму с лестницы тоже тащите сюда. Кажется, его высочество сменил гнев если и не на милость, то хотя бы на безразличие, однако никто не знает, что может прийти ему в проломленную голову. До той поры, пока мистер Смит не явится сюда с ключами, лучше подпереть дверь покрепче.
– Да, сэр! – заученно сгибая руки в локтях и прижимая ладони к бедрам, рявкнул Мак-Кензи, и пододвинул кадку к самой двери, после чего тут же сбежал вниз по лестнице и спустя минуту снова предстал перед сыщиком с экзотическим деревом в руках.
– Подоприте дверь и проводите нас, – Стивен Шейли-Хоупс замялся, подбирая слова, – к свидетельницам.
Двухэтажный флигель, построенный еще во времена первых Тюдоров и, вероятно, перестроенный в Елизаветинскую эпоху, еще совсем недавно использовался в качестве домового театра. Весь его второй этаж был разбит на маленькие комнатки-гримерки, а на первом этаже находился зал на полсотни мест.
Неловко переминающиеся с ноги на ногу восточные красавицы были выстроены на сцене, а в зале сидели только два зрителя: сыщик с Бейкер-стрит и его молчаливый помощник. Капрал Мак-Кензи неодобрительно посмотрел на плотно закутанных от чужих глаз девиц, нахмурился и, сославшись на занятость, поспешил откланяться.
О красоте стоявших перед детективом и его помощником женщин можно было только догадываться, поскольку лица десяти из них скрывала паранджа, однако облик одиннадцатой жены и впрямь радовал глаз, особенно Раджива.
– Судя по вашей сальвар-камизе, вы из Кашмира? – переходя на хинди, спросил он.
– Да, да! – заметно оживляясь, заговорила женщина. – Меня зовут Амала. Я родом из окрестностей Анантнага. Приятно увидеть в этой далекой стране земляка.
– Я из Пенджаби. Меня зовут Раджив Сингх. Прошу вас, расскажите все, что вам известно о вчерашних событиях.
– Прости, – Стивен тронул руку боевого товарища, – но может ты все-таки начнешь переводить?
– Да, саиб, это мое упущение. Но мы пока что не касались ничего существенного.
– Узнай, говорит ли кто-нибудь из женщин на хинди?
Женщина покачала головой.
– Нет. Остальные канджутки, киргизки и одна узбечка. Ну и я. Меня привезли в Канджут после набега. В ту пору мне едва исполнилось тринадцать лет.
– Вот это удача. Нотариус, помнится, утверждал, что здесь никто не владеет этим языком.
– Мусульманские женщины в любом случае не стали бы говорить с чужим мужчиной, – пояснил Раджив. – А моя землячка, вероятно, не слишком горела желанием разговаривать с англичанами. Извини, Стив, но в наших землях вас не жалуют.
Шейли-Хоупс пожал плечами, будто недоумевая, чем вызвана подобная неприязнь.
– Этого я при всем желании не могу изменить. С тобою-то она говорить будет?
– Пока что, как видишь, разговаривает.
– Спроси, готова ли она помогать следствию.
Выслушав слова Раджива, вдова Алаяр-хана печально вздохнула.
– Не то чтобы я этого хотела, во всяком случае не больше, чем все они, – женщина кивнула на «цветник» хана. – Я не слишком любила господина и потому опечалена его смертью ровно настолько, насколько это положено. Однако было бы неразумно отягощать свою карму ложью.
– Так она готова помогать, или нет?
– Да, – потупив взгляд, кивнула вдова. – Хотя мало что смогу сказать. Я не успела рассмотреть убийцу, потому что в момент нападения я как раз играла на домбре и смотрела на танцующих.
– Но ведь потом вы выскочили из залы на лестницу.
– Откуда вы знаете? – удивилась женщина.
– Это мое предположение. Я был на месте преступления, домбра лежала примерно в полутора шагах от кошмы. Если бы вы просто вскочили от ужаса и выронили музыкальный инструмент, он бы лежал значительно ближе. Вот я и подумал, что вы бросились вслед за душегубом.
– Да, вы правы. Я выскочила из залы, сама толком не знаю почему. Но они так визжали, – Амала кивнула на подруг по несчастью. – Нужно было что-то делать.
– Что вы увидели? Вы же хоть что-то успели увидеть?
– Да, – лицо женщины погрустнело. – Господина переводчика. Кажется, его зовут Искандер.
– Ну-ну, – заторопил Стивен Шейли-Хоупс, – пожалуйста, как можно подробней, не упуская деталей.
– Даже не знаю, что сказать. Он стоял на лестнице, а увидев меня, быстро закрыл лицо и, должно быть, испугавшись, побежал вниз и выскочил из дома.
– То есть, до этого он стоял к вам лицом? – уточнил Раджив.
– Да. Вернее, он стоял немного боком, опустив глаза вниз.
– О, я вижу, вам удалось разговорить одну из этих туземных куриц? – раздался знакомый голос. Мистер Смит направлялся к ним широкой походкой увенчанного лаврами победителя. За его спиной маячил шотландец с ключами в руках. Перевод слов Амалы, по-видимому, достиг слуха «триумфатора». – Теперь вы сами убедились в том, что я был прав. Найти убийцу оказалось плевым делом и, как я и утверждал, господин лейтенант, это все козни русских.
Стивен Шейли-Хоупс помрачнел, вытащил из кармана синий клетчатый платок, вытер им бритую макушку и спросил, почти шипя:
– Вы можете это доказать, майор?
– Что тут доказывать? Этот туземец не придумал ничего лучшего, нежели с перепугу начать разыскивать российское посольство.
– Это ровно ни о чем не говорит, сэр. Господин Искандер – уроженец Бухары. Бухарский эмират сейчас входит в состав Российской империи. Насколько мне известно, в Лондоне нет посольства Бухары. Куда же еще идти иностранцу, если не в посольство своей страны?
– Что с того? В убийстве прослеживается отчетливый русский след! Ваша свидетельница также подтверждает, что видела переводчика рядом с местом преступления сразу после убийства.
– А перед тем как увидеть господина Искандера, она видела их, – детектив указал на оробевших гурий. – Быть может, их тоже следует обвинить в убийстве?
– Не говорите ерунды!
– Отчего же? – насмешливо ухмыльнулся сыщик. – Уверен, что вдесятером они бы могли поднять Алаяр-хана и хорошенько приложить его головой об колонну.
– Похоже, сэр, вы симпатизируете русским! – бледнея от негодования, сквозь зубы процедил Керстейн. – Довольно странно для боевого офицера!
– Однако же вполне естественно для человека, у которого в голове больше мозгов, чем в проломленном черепе принца Алаяра. Меня, сэр, пригласили расследовать это дело, чем я и занимаюсь. Вас же послали оказывать мне всяческое содействие. Извольте выполнять приказ! Буде мне понадобится ваш совет, я непременно его спрошу. Можете не сомневаться. Но учтите, майор, если тетя Агата вознамерилась случайного человека назначить виновным в смерти высокого гостя, то у меня есть все основания полагать, что она более не нуждается в моих услугах. Если же она хочет узнать имя истинного убийцы, то позвольте нам с Радживом самим решать, что и как нам делать. Мистер Искандер уже в Оукбридже?
– Да, его только что доставили, – с неохотой откликнулся Сэмюэль Смит, теряя былой гонор. – Я как раз пришел сказать об этом.
– Доложить, – поправил его отставной лейтенант.
– Что?
– Вы пришли доложить.
– Так точно, – скривившись от недовольства сказал майор и вытянулся по струнке. – Прошу извинить, сэр!
– Извинения приняты. Благодарю вас за усердную службу. Будьте любезны, проводите господина переводчика в его флигель. Мы подойдем туда как только закончим опрос свидетельниц.
Керстейн молча щелкнул каблуками, по-военному развернулся и, даже спиной выражая бурю негодования и стужу презрения, вышел из залы.
– Больше вы никого не видели? – вернулся к расспросам Шейли-Хоупс.
– Нет.
– Еще один, последний вопрос: как, по-вашему Искандер относился к Алаяр-хану?
– Мне трудно об этом судить. Жены держались отдельно от прочих слуг. Но, по-моему, Искандер его ненавидел.
– Почему вы так решили?
– Женское чутье. Однажды я услаждала музыкой слух господина и слышала, как он давал секретарю распоряжения.
– И что же?
– Искандер молчал, слушал и смотрел. Так смотрят на кусок мяса, перед как его разделать.
– Благодарю вас, мэм. Вопросов больше не имею. Ступайте по своим комнатам.
Переводчик сидел в мягком кресле, безвольно сгорбившись и положив на колени скованные наручниками запястья. Пара рослых полисменом возвышались над ним словно живые символы неизбежной кары.
– …Если ты честно во всем признаешься и расскажешь, какое задание тебе дали русские, я обещаю, что замолвлю за тебя слово и наказание не будет чересчур суровым.
– Сэр, – входя в комнату, прервал допрос Стивен Шейли-Хоупс, – благодарю за рвение и усердие, но, полагаю, что в ближайшее время ваша помощь мне не понадобится. Займитесь чем-нибудь полезным. Например, узнайте, сколько кэбов проехало здесь между полуночью и шестью часами утра… или погуляйте в саду.
– Как это понимать? – нахмурился майор.
– Как и все остальное – головой. – Детектив прошел к констеблям и протянул руку: – Ключ от наручников.
– Но-о, сэр, – полисмен неуверенно взглянул на Керстейна.
– Снимите оковы, – с неохотой буркнул тот.
– Благодарю вас, – хищно улыбнувшись, бросил через плечо детектив. – А теперь, если считать кэбы ниже вашего достоинства, а прогулка вас не прельщает, окажите любезность: возьмите этих молодцов и прокатитесь по округе, узнайте у местных жителей, не видели ли они поблизости китайцев.
– Китайцев? – переспросил Сэм Смит.
– У меня плохо с дикцией или у вас со слухом? – Обернувшись к «помощнику нотариуса» рявкнул отставной лейтенант. – Выполнять!
– Есть, сэр! – нехотя вытянулся майор и, кивнув сопровождающим, вышел из кабинета.
– Отчего ты вдруг решил, что к этому делу причастны китайцы? – с удивлением спросил Раджив. – Я что-то пропустил?
– Я буду крайне удивлен, если они к этому причастны. Я бы не дал за эту версию и дырявый пенни. Но как-то же мне нужно было избавиться от этого въедливого дурака. Во всяком случае, он будет занят делом и не сможет навредить. А, кроме того, – Стивен усмехнулся, – еще там, в Индии, мне чертовски хотелось что-нибудь вот этак скомандовать майору, чтобы он вытянулся и побежал исполнять мой приказ. Так что, не будь китайцев, миляга Керстейн отправился бы сейчас проверять, не видел ли кто поблизости огнедышащих драконов.
А теперь, – сказал он посмотрел на тщедушного переводчика, разминающего запястья, – поговорим о вас.
– Плохого следователя сменяет хороший? – на безукоризненном английском поинтересовался тот.
– У вас отличное произношение, – не отвечая на вопрос, констатировал сыщик. – Вы долго жили в Англии?
– Да, я изучал древние языки в Бирмингеме. Я, увы, последний представитель нашей ветви древнего и некогда могущественного рода Караханидов. Отец был щедр и оплатил мою учебу.
– Если не ошибаюсь, – вклинился в разговор помощник детектива, – Караханиды до недавних пор правили в Термезе.
– Да, но я вырос в Бухаре у дяди, служившего в свите эмира.
– Ваш отец участвовал в недавнем восстании Исхак-хана?
– Да, – печально вздохнул Искандер.
– Он погиб там?
– Увы, да.
– Пчак, который мы нашли в этой комнате, принадлежал ему? – спросил Шейли-Хоупс.
– Да, раньше это было его оружие, – не спуская внимательных глаз с детектива, подтвердил последний из Караханидов.
– Ик смерти вашего отца причастен Алаяр-хан?
– Это было его рук дело. Отец попал в засаду канджутцев и, к несчастью, угодил в плен живым. Мне не хочется ни говорить, ни даже вспоминать, что сделали с ним эти выродки шайтана. Пчак мне передал один из немногих выживших в той схватке. Я поклялся, что перережу им горло гнусному помету иблиса, звавшемуся Алаяр-ханом.
В то время я изучал древние рукописи, привезенные Наполеоном из Египта, и, как можно догадаться, жил в Париже. Как только до меня дошла эта печальная новость, я бросил ученые занятия, вернулся в Бухару и начал искать способ подобраться к Алаяр-хану. Аллах благоволил мне, и вскоре я узнал, что в Канджуте срочно нужен грамотный человек, владеющий языками и хорошо знающий повадки англичан. Простите, сэр, но это звучало именно так. Я назвался фамилией своего слуги и с его паспортом нанялся на службу. Однако, к моему стыду, должен признать, у меня не хватило решимости зарезать этого мерзавца. Так что хотите, верьте, хотите, нет, но я не убивал его.
– Это было понятно еще до того, как вас доставили сюда, – проговорил Раджив. – Однако, как вы сами понимаете, факты складываются не лучшим для вас образом. Смит уверен, что вы работаете на русских, Амала видела вас сразу после убийства на лестнице.
– Яи впрямь там был. Как раз шел на зов Алаяр-хана, досадуя, что снова не взял с собой отцовский пчак. Мои пальцы просто отказывались сгибаться на рукояти ножа, когда я намеревался убить этого мерзавца. Конечно, в рукопашной схватке мне было не одолеть это порождение гиены и шакала, но он любил курить опиум на ночь глядя, так что ближе к полуночи он обычно уже лежал бревно бревном. Но у меня все равно не хватило духу перерезать ему горло. Я шел, досадуя на себя. Вдруг сверху раздался оглушительный визг. От неожиданности я выронил четки. Дверь распахнулась, кто-то выскочил, но я не увидел кто, поскольку начал в полутьме искать четки. Затем появилась Амала. Впрочем, я не знал их по именам, но, если вы ее так называете, вероятно, это она и была.
– Почему вы решили, что кто-то выскочил до нее?
– Мне так показалось. Между открытием двери и появлением Амалы прошло какое-то время. – Он замялся. – Это произошло не сразу. Она выскочила, закричала, не помню что. То ли «убит», то ли «убийца». Я испугался и бросился наутек. Но больше всего меня огорчало то, что я не причастен к смерти этого кровавого ублюдка. Такова правда, я клянусь в истинности каждого слова пред лицом Аллаха милостивого и милосердного. Однако если вам нужен виновный… – Искандер молча развел руками.
– Мы знаем, что вы непричастны к убийству. Остается только доказать это.
– Кто может подтвердить мои слова? Пожалуй, лишь сам Алаяр-хан, – горестно усмехнулся караханид. – Но он мертв.
– Пожалуй, он слишком буйный для мертвеца, – задумчиво проговорил Раджив. – Но, может быть, это и к лучшему.
– Господа, – отставной капрал Мак-Кензи шел по аллее с граблями на плече и махал рукой, стараясь привлечь внимание гуляющих вокруг особняка сыщиков, – мистер Смит велел разыскать вас. Он приехал злой, как целый рой ос.
– Он что, не сумел найти ни одного китайца? – поинтересовался Стивен Шейли-Хоупс.
– Прошу извинить, об этом мне ничего не известно. Но он считает, что вы держите его за дурака.
– Что ж, если Смит пришел к данному умозаключению, значит он вовсе не так глуп, как кажется. Следовательно, несмотря на очевидную истинность его предположения, оно де-факто ошибочно.
Несколько огорошенный подобными словами, МакКензи часто заморгал рыжими, как огонь, ресницами и выдавил:
– Он велел сказать, что ждет вас в экипаже.
– Благодарю вас за информацию. Пусть там и дожидается. Во всяком случае, можно будет не опасаться его активности.
– Будут ли распоряжения относительно переводчика?
– Распорядитесь доставить ему обед. И если уж мистер Смит притащил сюда обоих констеблей, пусть поставит их у дверей покоев нашего главного подозреваемого. И без моего разрешения никого к нему не пускают.
– Есть, сэр! – браво отчеканил хайлендер и бросился выполнять приказ.
– Он что, остается главным подозреваемым? – ничего не понимая, спросил Раджив.
– Нет, однако, пусть бобби хорошенько его стерегут, так будет лучше для всех.
Майор Керстейн прохаживался рядом с кэбом, беспрестанно покусывая длинную кубинскую сигару.
– Вы издеваетесь? – увидев Стивена и его напарника, спросил он. – Я жду вас битый час!
– Вовсе нет. Мы прорабатывали версию с китайским следом. Насколько мне известно, вы прекрасно и, более того, стремительно справились с поставленной задачей. Нашли китайцев? Учтите, они чрезвычайно хитры и могут выдавать себя за японцев и корейцев! Вы не забыли их тоже проверить?
– Я буду вынужден доложить шефу о ваших методах расследования, – отчеканил «помощник нотариуса».
– Да, непременно. И обязательно передайте ему, что завтра нам понадобятся пятьдесят шесть крепких полисменов, а лучше даже шестьдесят.
Глаза сотрудника тайной службы Форин-офиса сами собой полезли на лоб.
– Это еще зачем?
– Выполняйте приказ, – решительно отчеканил Шейли-Хоупс. – А сейчас, мистер Смит, прикажите сержанту Эшли отвезти нас в цирк Барнума и Бэйли. Чему вы так удивились? Можете не волноваться, слон Джамбо нам не понадобится. Давайте, давайте, поторопитесь!
Майор Керстейн скривился, будто обнаружил, что любимый кот Ее Величества обновил его парадные туфли, но поспешил выполнить непонятный приказ.
– Ну что? – примирительно кивая на оставленных полисменов, спросил он, плотно закрывая дверцу кэба. – Теперь-то вы поняли, что во всем виноват переводчик?
– Отнюдь нет, – глядя на плечистых бобби, покачал головой детектив. – Просто я хочу, чтобы завтра, когда Искандер нам понадобится, он был жив и здоров. Так что потрудитесь, сэр, приехав в Лондон, прислать еще пару человек для его охраны.
Глаза Сэма Смита резко сузились. Он явно подозревал, что отставной лейтенант, пользуясь ситуацией, просто глумится над старшим по званию.
– Вы это серьезно?
– Да уж куда серьезнее. И еще к завтрашнему утру мне понадобится команда плотников. Лучше всего корабельных, они умеют работать быстро.
В тот день посетители цирка Барнума с большим разочарованием увидели на дверях «Замка иллюзий» табличку «Закрыто». А если бы они могли проникнуть взором сквозь двери увеселительного заведения, то с удивлением бы обнаружили, что большая часть кривых зеркал, составлявших диковинные хитросплетения отражений внутри замка, исчезли со своих мест. Однако еще больше они бы удивились, узнав, что зеркала находятся неподалеку от Лондона, в поместье Оукбридж, принадлежащем столь почтенной и серьезной организации, как Форин-офис.
К тому моменту, когда кэб вернул мистера Шейли-Хоупса и его помощника к месту преступления, там уже вовсю кипела работа. Корабельные плотники собирали деревянные конструкции по нарисованному для них образцу, устанавливали в специально заготовленные рамы короба, собирали диковинные механизмы, весьма похожие на средневековые метательные орудия, а затем расставляли их вокруг дома, аккурат напротив окон.
Возле импровизированных катапульт в ожидании приказа переминались с ноги на ногу растерянные полисмены. Неподалеку бродил Мак-Кензи, который опасливо поглядывал на собравшихся и недовольно бубнил, что этакая орава непременно вытопчет газоны и вообще разнесет усадьбу, как вражеский редут. Завидев сыщиков, он разгневанно бросился к ним:
– Что это вы такое задумали, джентльмены?
– Не стоит шуметь, капрал. Мы же все тут заинтересованы в установлении истины, не так ли?
– Я обязан следить за этой усадьбой и беречь ее от разрушения. Вот моя истина. – Мак-Кензи поднял к небесам указательный палец.
– Только в этом? – усмехнулся Раджив. – Жаль. Вчера вы проявляли куда больше рвения. И не только рвения, но и истинной ловкости. Признаться, меня восхитил тот вчерашний бросок, когда вы подхватили кадку с пальмой и, как ни в чем не бывало…
– Ерунда, – заметно добрея, отмахнулся бывший капрал. – У нас, шотландцев, подобные броски – одно из любимых развлечений по праздникам. Метание бревен на дальность. Так они и потяжелее будут. В полку хайлендеров я пять лет был самым лучшим.
– Весьма почтенно, – склонил голову Раджив.
– Благодарю. Но, может, вы все же потрудитесь объяснить мне, что здесь происходит?
– Видите ли, почтеннейший мистер Мак-Кензи, мы намереваемся допросить жертву преступления. А у него, как вам известно, на редкость паршивый нрав.
– Но-о… он же мертв, – оторопело напомнил шотландец.
– Однако это не мешает ему демонстрировать весьма заметную активность. О, а вот и Искандер. Сэр, надеюсь, вас не затруднит перевести вашему бывшему хозяину наши вопросы?
– Но-о…
– Сэр, просто выполните свою работу, – жестко пресек возражения Шейли-Хоупс.
– Как скажете, – неуверенно согласился переводчик. – Хотя это очень страшно и странно.
– Уже сказал. А пока дышите свежим воздухом. Он здесь чистый и душистый, не то что в Лондоне.
Раджив внимательно смотрел на Стивена Шейли-Хоупса, который энергично объяснял полисменам их задачу. Чуть поодаль, недовольно поджав губы, стоял майор Керстейн, всем своим видом недвусмысленно выражавший негодование и категорическое несогласие с происходящим. Наконец, удостоверившись, что все должным образом уяснили задачу, детектив взглянул на часы, сверяясь со временем начала очередного намаза, и скомандовал:
– Начали!
Дюжие полисмены, взявшись за тросы, сорвали с окон ставни и вслед за этим выбили стопорящие клинья импровизированных «катапульт». Те взметнули вверх короба с кривыми зеркалами, и стеклянное великолепие «Замка иллюзий» моментально встало на место ставень, полностью закрыв оконные проемы. В доме раздался отчаянный негодующий вопль.
– Что здесь происходит? – поинтересовался ошарашенный Сэм Смит.
– Видите ли, майор, – насмешливо ответил детектив, подходя к офицеру секретной службы, – призраки, в отличие от вампиров, прекрасно видят свое отображение в зеркале. Впрочем, и вампиры отражаются, если на зеркале нет серебряной амальгамы. Я этот ньюанс специально уточнил.
Он поманил к себе переводчика.
– И что все это значит? – не унимался представитель тайной службы.
– Очень многое, сэр. Я не знаю, видел ли когда-нибудь Алаяр-хан зеркало, но вряд ли ему доводилось видеть кривые зеркала. Так что сейчас его атакует почти три десятка монстров, от которых невозможно скрыться. Подобраться к ним тоже нельзя – перед каждым зеркалом стоит освященный крест. Так что мы – его единственная надежда на избавление от этой нечисти.
– Мистер Искандер, будьте любезны, сообщите Его Высочеству, что то мы спасем его от шайтанов, если он поможет нам установить убийцу и его мотивы.
– По-вашему, это сработает? – спросил Раджива капрал Мак-Кензи, наблюдавший за диковинной «артподготовкой».
– Должно сработать.
– Чудное дело, – сказал отставной капрал, не сводя глаз со здания. – Вы позволите мне удалиться? Следует распорядиться о ланче для вас и полисменов.
– Чуть позже, господин Мак-Кензи. – покачал головой сикх. – Мне нужны будут ваши консультации.
– Как скажете, – с неохотой ответил ветеран. – Но какже ланч…
Вопрос остался без ответа.
Между тем голос говорившего в рупор Искандера стих и тут же из дома донеслась гулкая, словно он говорил в пустую бочку, речь Алаяр-хана.
– Он согласен нам помочь, – начал переводить Искандер. – Но говорит, что не уйдет из дома, покуда не получит кровавого отмщения. Он жаждет видеть, как убийце отпилят голову и выпустят наружу кишки.
– Вот еще. Что за нелепое варварство, – надменно расправляя плечи, сказал Сэм Смит. – Кто бы ни был убийца, он подлежит британскому суду.
– Я просто перевожу, – напомнил Искандер.
– Пусть опишет момент своей смерти, – перебил их распри Стивен Шейли-Хоупс.
– Я плыл в облаках, услаждая слух божественной музыкой, а взор – танцем гурий, как вдруг огонь подхватил меня, будто пушинку, и швырнул на скалы, лишая жизни и лишая права вознестись к престолу Аллаха, ибо преступил я закон в смертный час и не избыл вину свою в последний миг.
– По-вашему, этот бред может нам чем-нибудь помочь? – скривил губы майор.
– Конечно. – Детектив мельком взглянул на стоявшего в сторонке помощника и чуть заметно кивнул ему.
– Так вот, – вкрадчиво сказал тот, обращаясь к хайлендеру, – я еще вчера хотел спросить, не желаете ли добровольно признаться в убийстве?
– Я?! Но-о с чего вы взяли? Будто я…
– Капрал, у вас осталось очень мало времени, поскольку Искандер вот-вот закончит переводить поэтический бред призрака на безукоризненный английский. Я специально не дал вам уйти, чтоб вы его послушали, а я на вас посмотрел.
– И что же вы увидели? – тяжело вздыхая поинтересовался Мак-Кензи.
– Все, что хотел увидеть. На самом деле, несмотря на кажущуюся бессмысленность показаний Алаяр-хана, он все описал довольно точно. Когда вы напали на него, он курил опиум, совершая, с точки зрения Корана, большой грех, ибо Пророк запретил правоверным использовать одурманивающие вещества. Тем не менее он плыл в облаках, любуясь своим «цветником» и слушая милую сердцу музыку. Замечу, его сердцу милую. Вам, как я вижу, такая музыка не по вкусу. Так ведь? Можете не отвечать, гримаса на вашем лице говорит сама за себя.
– В этом вы правы, сэр, – через силу буркнул шотландец.
– А еще говорят, что волынщики не имеют слуха, и им все равно, что звучит вокруг. Вы ведь служили волынщиком, не так ли?
– Было дело. Хотя и не ведаю, как вы про это узнали. – Старый вояка негодующе сжал кулаки. – Но должен вам сказать, что подобные россказни о нас – гнусный поклеп!
– Судя по вашей реакции, мое предположение верно. Это было нетрудно подметить: вы имеете обыкновение перед выдохом надувать щеки, как это делают волынщики. Это и навело меня на мысль о вашей профессии в армии. В целом же я вполне разделяю ваше негодование, – согласился Раджив. – Но в остальном… Огонь, который подхватил Алаяр-хана и бросил его на скалы, – это вы. Не так ли? Именно ваши рыжие бакенбарды и шевелюра вселили в его расстроенное наркотиком сознание образ огня. Остальное вы поняли не хуже меня. Если желаете, могу рассказать, что было дальше.
– Сделайте милость, – бледнея, проговорил хайлендер.
– Расправившись с ханом, вы опомнились и бросились вон из залы. Но именно в этот момент в здание вошел Искандер. Однако у вас было преимущество: лестница расположена таким образом, чтобы обороняющийся на верхней площадке мог видеть входящего и целиться в него, а тот – нет. Так что там, на лестнице, вы моментально оценили позицию и приняли верное решение.
Путь к выходу был отрезан, однако ничто не мешало подняться этажом выше, а затем, пропустив в залу переводчика, незаметно выскочить из дома. Однако мистер Искандер не стал заходить внутрь и, увы, не видел вас. От женского крика и визга молодой человек выронил драгоценные четки и искал их на полутемной лестнице. Но он слышал, что кто-то выскочил из залы до того, как на лестнице появилась Амала. Быстро сообразив, чем лично ему грозит смерть высокого гостя, он бросился наутек, не слишком, впрочем, отдавая себе отчет в том, куда и зачем бежит. Он, как вы сами могли заметить, человек отнюдь не храброго десятка. В свою очередь вы своевременно пришли «на помощь» и, как положено ревностному служаке, вызвали офицеров тайной службы. Я в чем-то ошибся?
– Никак нет. Так все и было, сэр, – с нескрываемым уважением пробасил хайлендер. – Но, клянусь, я был доведен до крайности. Эта музыка не смолкала ни на минуту, а гнусные завывания довели меня до белого каления!
– Охотно верю.
– Ну что, переговорили? – спросил Стивен Шейли-Хоупс, подходя к Радживу. – Я пока спровадил майора распорядиться о транспорте и вернуть зеркала в «Замок иллюзий». Думаю, капрал, вам лучше признаться до того, как он вернется.
– И что меня ждет? – пригорюнился ветеран. – Я же верой и правдой… Я был трижды ранен! Однажды в Афганистане мне пришлось отлеживаться в пересохшем арыке, полном сколопендр и скорпионов, а такие вот дьявольские завывания разрывали мою несчастную голову так, что я сам готов был разбить ее о камни. Поверьте, если бы не стрелки полковника Тротена, которые отыскали меня, уже чуть живого, без сознания, я бы, верно, так и сделал. Прости меня, господи, за такие мысли! А этот мерзавец приехал сюда, в мой дом, и сразу начал изводить меня. Я не хотел, право слово, не хотел.
– Охотно верю. Более того, я уверен, что если заставить присяжных в течение хотя бы нескольких часов слушать эту музыку, они сочтут, что вы действовали в рамках необходимой обороны и потому невиновны. Вот только принимать какие бы то ни было решения не в моей компетенции. Но рекомендую сознаться добровольно. Я расскажу, как лучше написать заявление о явке с повинной. Полагаю, у Форин-офиса найдется достаточно причин не афишировать столь пикантное происшествие, и ваше наказание не будет чересчур суровым.
– Тем более, что необходимо еще избавить Британию от призрака, который и при жизни имел гнусный характер, а после смерти вообще пошел в разнос, – напомнил индус, снова придавая лицу почтительное выражение. – И только вы можете помочь в этом.
– Я-то с радостью. Только скажите как?
– Ваша волынка при вас?
– Да, лежит у меня комнате.
– Тогда поспешите за ней.
– К следующему намазу, капрал, – пустился в разъяснения Шейли-Хоупс, – возьмешь ее и придешь сюда играть. И еще, напиши-ка всем известным тебе волынщикам, чтобы они приехали сюда как можно скорее. Вам надлежит играть тут без остановки девять дней. Это обязательно должно сработать! Ишь, как его скрючило от девонширского марша! Так что уж вы постарайтесь.
– Есть, сэр, играть девять дней без остановки! – расправил плечи отставной капрал.
– Действуй!
За окнами дома на Бейкер-стрит гомонил прохожий люд, выкрикивали новости газетчики, а кэбмены свистом предупреждали зевак о приближении экипажа.
Стивен Шейли-Хоупс прикрыл окно, подошел к столу, ловко откупорил бутылку виски «Хайленд-парк» и разлил его по стаканам.
– Угощайся, Радж. Подарок от Шотландской лиги волынщиков.
– Недурно, весьма недурно, – чуть пригубив из стакана, кивнул Раджив. – Интересно, как тетя Агата решит участь бедолаги Мак-Кензи и целого выводка безутешных вдов?
– Затрудняюсь ответить. Как ты знаешь, я настоял на том, чтобы мистер Смит лично доставил беднягу Искандера к воротам российского посольства. А что ждет его там, мы никогда не узнаем. Что же касается Амалы и ее подруг… – Сыщик кивнул на лежавшую на кресле газету. – Вот свежий номер «Таймс». Там черным по бумажному напечатано, что на борту клипера «Тристан», направляющегося в Нью-Йорк и прибывшего вечером в порт Дувра, умер от болотной лихорадки принц Канджута Алаяр-хан. Следовавшие вместе с ним жены будут отправлены на родину после соблюдения всех подобающих траурных церемоний. Так что формально наказывать нашего меломана не за что. Он уж точно не заражал принца болотной лихорадкой.
Внизу тяжелый бронзовый молоток ударил в звонкий чеканный гонг, призывая хозяина открыть входную дверь.
– Похоже, у нас клиенты, – сказал Стивен Шейли-Хоупс, выразительно взглянув на Раджива.
Тот молча встал, застегнул пуговицы на кителе и, придав лицу уважительно-отсутствующий вид, спустился вниз по лестнице. Его не было всего пару минут, а когда обыкновенно невозмутимый сикх снова появился в кабинете, на его губах играла широкая улыбка.
– Сэр, прибыл капрал Мак-Кензи.
– Легок на помине. Чего же он хочет?
– Он просит замолвить слово перед тетей Агатой, чтобы та позволила волынщикам и далее играть в Оукбридже.
– Думаю, мы сможем убедить мою покойную родственницу продлить этот фестиваль до сорока дней, – ухмыльнулся частный детектив. В тот же миг в воздухе с громким хлопком материализовалась пара ладоней, запястья которых были прикрыты рукавами морского офицерского кителя, украшенного коммодорским золотым шитьем.
– Коммодор Улфхерст?! – вскочил с места Стивен Шейли-Хоупс и, словно не веря своим глазам, оглянулся на старого приятеля, но тот сам стоял, разинув рот от изумления.
Вы правы, мой друг, как всегда правы, – сказала появившаяся в воздухе голова. – Поставьте-ка виски поближе, хочу вдохнуть его аромат. Превосходный «Хайленд-парк»! Жаль, не могу отхлебнуть. Но я не о том. У меня есть для вас отличный клиент!