В позиции лоб в лоб, оба принялись обмениваться показным пустословием:
– Может, помахаемся в другом месте? Не стоит разносить дом моей подруги, – в ответ оскалился друг, и я почти ему поверила.
– Каков злобный заяц, вы только посмотрите!
Хотя, насчет пустословия громко сказано – я видела, на что был способен Твид.
Застыв в нерешительности, как действовать дальше, я метнула растерянный взгляд на Доу Бага: с его левого виска стекала капля пота.
– Сейчас я превращу тебя в урода, – схватив его за грудки, ухмыльнулся суровый на-пирсингованный мачо.
От перспективы, что он реально размотает его в моей комнате, я – не помня себя от ужаса – крепко прижалась к его спине, просунула руки между его:
– Ппо-пож-луйста, не надо! – если он начнет колотить Доу Бага, то прежде лишит меня конечностей.
Его дыхание – точно у разъяренного быка.
– Латит… – замерев, позвал Твид, но и не думал отпускать моего друга, который уже зажмурился, ожидая тяжелого хука. – Я прощу тебя, Латит. -
Скрывая раздражение от столь пафосного изложения, только было с облегчением вздохнула, но следующая фраза Твида заставила сжаться мое сердце: – Выбирай Латит. Либо я сейчас надолго отправлю Доу Бага на больничную койку. Либо моя братва этим вечером ломает Джебу руки.
– А Джеб тут причем?! Не трогай брата! Побей тогда и меня заодно! – желая вызвать хоть каплю пощады, я сильнее сдавила Твида в объятии.
Наконец, Твид отпустил Доу. После, расцепил мои руки на своей груди и повернулся, чтобы теперь взглянуть в глаза.
– Ну, раз так. Оголяй зад. Я отшлепаю тебя прямо при нем, – говоря это, не глядя кивнул на парня за спиной.
Ни тени улыбки. Не шутил. Зловещими красными линзами готовился просверлить во мне дырку.
В этот момент на пороге комнаты появился Джеб.
– Я тебя всюду ищу, а ты чего здесь? – брат засиял, увидев своего кумира, но вдруг переменился в лице. Да, неужели понял, что творится неладное?
– Иди сюда, малыш, – вскинув рукой, указательным и средним пальцами подозвал к себе Джеба.
– Дже-э-эб, – я ухватилась за локоть брата; обернувшись ко мне, тот нахмурился.
– Иди сюда, иди, – нетерпеливо повторил Твид.
Когда брат сбросил мою дрожащую хватку и поравнялся с ним, тот отдал приказ:
– Держи Доу Бага, пока я буду шлепать твою сестренку.
Готовая вновь зареветь, безудержно всхлипнула:
– Твид, что ты творишь, – я уже отчаялась внимать его рассудку.
Он ведь напрочь отшибленный!
– Чего? – Джеб опешил.
– А, нет, я передумал! Шлепать ее будешь ты.
До того продолжая стоять за его спиной, Доу Баг было сжал кулак и уже занес для удара:
– Вот мразь!
Но Твид резво обернулся, поймал его за руку и крутанул – друг истошно закричал, его ноги непроизвольно согнулись в коленях.
– Вот и правильно, будешь смотреть вместе со мной, – зло ухмыльнулся тот, схватил Доу Бага за волосы и повернул лицом к нам. Угрожающе, намекнул, чтобы брат приступал: – Дже-э-эб.
Тогда я впервые взглянула на малого со страхом. Детина вымахала еще та. Если бы не столь юное лицо, то со спины его можно принять за очень взрослого парня. И эти сильные руки… Одной ударит, и зад просто треснет.
– Прости, обещаю сделать это мягче, – произнес он, в смятении вновь столкнувшись со мной взглядом.
– Никак нельзя, Джеб. Вот, чтобы от души! Не надо ее жалеть только потому, что она твоя сестра.
Брат сцепил зубы и решительно шагнул ко мне. Я сделала шаг назад, потом еще. Это было бесполезно, так как малой цацкаться со мной не собирался.
Еще вчера я хотела подобное сотворить с ним. Но, кажется, времена меняются.
– Тронешь ее, и я тебя размажу! – пообещал Доу Баг.
Но Джеб даже ухом не повел. Он схватил меня за руку и дернул на себя – увлек на постель: сам сел, а меня уложил животом на колени. Клетчатая юбка в сей момент была задрана, а белье спущено.
Я с присвистом выдохнула, в мыслях пообещала себе, что обязательно поквитаюсь и с братом, и с Тви…
От первого грубого удара не по-детски широкой ладони (и иже унижения) – не смогла дышать, высохшие было до того – слезы снова наполнили глаза.
– Давай! Еще! Вот так! Еще!.. Ого, как колыхается!
Сжимая челюсть и изо всех сил сдерживая порывы разрыдаться (ну, уж нет, я не доставлю Твиду такого удовольствия!), я перестала считать после первого десятка ударов. Подтруниваемый кумиром, казалось, каждый следующий шлепок Джеб наносил сильнее. Оставалось надеяться, что отец вернется домой и отхреначит обоих так – родные мамы не узнают. Но Крута заботила лишь выпивка. Как и всегда.
– Хватит, – безэмоционально произнес Твид. – Можешь остаться и утешить сестру. А я забираю своего нового приятеля, хочу потолковать с ним.
Не поднимая головы, я продолжила безвольно лежать на коленях брата. Вскоре дверь моей комнаты закрылась, и я поняла, что мы остались наедине.
– Прости, – хрипло произнес Джеб.
А у меня даже не было сил ему ответить, не то, чтобы воплотить свою месть прямо сейчас.
Я ощутила его ладонь на затылке – ею он нежно провел по волосам, будто это действительно могло меня утешить. Желала лишь одного – чтобы он переложил меня на кровать и хотя бы принес льда.
Будто прочел мои мысли – так и сделал. Чуть слышно бросил:
– Я за льдом, салфетками и мазью.
Даже смотреть не хочу, что творится на моих ягодицах. Последующие прикосновения брата, когда он вернулся со всем вышеперечисленным – были очень болезненными и в то же время оказались приятными.
– Будут корочки, – глухо уведомил он, я же продолжила молчать. Видя это, он выпалил длинную и совершенно бессвязную тираду: – Знаю, я заслуживаю отправиться в ад. Очевидно, ты ведь не простишь меня. Никогда. Но обещаю… Латит, слышишь? Обещаю, что отныне ты не будешь страдать от моих рук. Никогда! Латит, ты слышишь? – он ухватился за мое плечо и встряхнул, в этот момент я вынужденно простонала. – Прости, прости… – тут же залепетал он и клятвенно пообещал: – Знаю, был для тебя обузой все это время, но теперь буду стараться не никогда разочаровывать тебя. Ты достойна лучшего и, хочешь того или нет, с этой минуты я начну купать тебя в своей заботе и ласке. ..Латит? ..Латит? Скажи хоть что-нибудь? От твоего молчания сердце просто разрывается! – голос Джеба задрожал, дыхание стало тяжелее.
Шаркая коленями, он переместился ближе и заглянул в глаза.
– Латит, если ты сейчас не заговоришь со мной, я вскрою себе вены. Он резво рванул с места, но только для того, чтобы потом вновь опуститься рядом, держа в руках мои маникюрные ножницы.
Накатившие слезы выдали мои внутренние метания прежде, чем я открыла рот и заявила:
– Тогда жалей меня так, чтобы я хоть на мгновение забыла о ненависти к тебе, – с этими словами насколько могла, резко выхватила острый инструмент и отшвырнула в сторону.
Глаза напротив опухли и были красными.
– Латит… – Джеб выдавил подобие улыбки, шмыгнул носом. – Латит… – который раз повторил он. Зарываясь длинными пальцами в волосы и придвинувшись к лицу, замер. Его теплое влажное дыхание приятно касалось моей разгоряченной от злости и гнева кожи. В следующее мгновение он прижался губами к моим в непозволительной близости.
Я лежала на животе, чуть свесившись с края кровати, и Джеб, сидя внизу, обвил мою голову так – не позволяя шелохнуться даже чуть-чуть.
Он отпрянул с вдруг переменившимся выражением лица. Прошел к окну, закрыл его, задернул шторы. Затем щелкнул замком в двери. Зачем то включил кондер и принялся раздеваться.
– Эй, ты чего? – я слабо оперлась о локоть, наблюдая, как он стягивает кожанку, следом штаны и футболку. – Эй, остановись! – крикнула я, видя, что он решительно избавляется от всей одежды.
– Ну, чего ты возмущаешься. Все братья и сестры делают это, – произнес он и уже оголил торс.
– Это “что”? Джеб, иди нахрен, пока я не закричала!
– Я всего лишь хотел предложить покурить план в твоей постели. Станет легче, поверь.
– Допустим, а чего голым ко мне? – я напряглась и хотела было уже выпрямиться в спине, но боль в многострадальных ягодицах не позволила этого сделать, и я скривилась.
– Мне жарко. Не пойми неправильно, – ничуть не смутился он. – И все-таки я ведь дома, не на улице, пускай и в твоей комнате.
Не понимая, как возражать на подобное решение, я буквально проглотила язык, также молча позволила Джебу лечь рядом.
Удобно устроившись, он подтянул меня к себе так, чтобы верхней частью тела я почти лежала на нем и лицезрела его утренние кровавые царапины.
– Это перебор, Джеб, – уперлась руками по обе стороны от его груди, но оказалась тут же прижата обратно.
– Каждый рассуждает в меру своего извращения. Не вижу ничего плохо в объятиях со своей сестрой, – уже закурив, он пустил дым в сторону от меня.
Прямо над нами в стене был встроен кондер, теперь доставлявший моей разгоряченной попе неземное блаженство.
– А закрылся, чтобы отец не надавал по шее за травку? – я недоверчиво взглянула в глаза брату.
– Нет. Чтобы избежать лишних расспросов. Или ты намеревалась лежать с голым задом? – он вновь затянулся и пустил струю дыма теперь вверх, затем приставил самокрутку к моему рту. Я тоже затянулась и, конечно же, закашлялась.
– Латит, тебе неудобно, ложись на мое плечо.
Я согласно кивнула и подтянулась на руках. Удерживая, брат снова зарылся пальцами в волосы. Зажав косяк в зубах, он не глядя дотянулся до миниатюрного пульта – что лежал на полке над головой – от умной музыкальной колонки: включил мою любимую группу. Конечно же, не “Инсэй”. А более старший и давно раскрученный бой-бэнд. Их музыка была динамичной, а голоса всех шести парней звучали так эпично и свирепо – аж до мурашек. Немного попсово, но от этого не менее напряженно.
Мое настроение всякий раз само поднималось, когда я их включала. Вот и сейчас. А еще после пары затяжек я почти уже отвлеклась от мрачных мыслей, как Джеб огорошил странным комплиментом:
– Сестра, ты такая мягкая.
– Ну, конечно, я мягкая! Моя грудь третьего размера почти распласталась о по тебе, – следующее уже привычно тихо пробурчала: – и он из-за своих жестких мышц еще что-то чувствует.
Джеб напрягся: заходясь смехом, он чуть приподнялся и затушил окурок прямо в пепельницу в виде черепа на прикроватной тумбе.
Я неосознанно провела пальцами по его животу, ощущая наличие тугого пресса, задумчиво озвучила:
– У тебя хорошая анатомия, знаешь, твоей девушке повезло.
– Девушки еще нет, но у меня есть такая замечательная ты, – хрипло парировал брат, странно заглянув в глаза. – Трогай, если нравится, мне от этого очень приятно, Латит.
– Джеб, – строго позвала, предчувствуя недоброе.
– Не вижу ничего в этом плохого. Ты сейчас смущена только от того, что ненавидишь меня, а все прочие твои прикосновения – все равно, что семейное насилие. – он произнес это довольно буднично, а мои щеки обожгло от стыда. В довершение к сказанному, будто, между прочим, добавил: – И моя любовь к тебе также сильна, как твоя ненависть ко мне.
– Джеб…
– Латит…
– Ты болтаешь лишние и абсолютно не интересные вещи. Заткнись, момент классный!
Это я ему намекнула на музыку. Сейчас сильные голоса шестерых парней объединились в одном эпичном припеве:
“А-йо, в этот миг ты просто верь
и свои руки к небу,
к своим мечтам подними вверх.
А-йо, над вчерашним небом,
достигая высоты
и света подними руки”.
Когда припев закончился, я попробовала встать, потому что все тело ужасно затекло. Джеб не возражал и поднялся следом, следя за тем, чтобы я не упала – ноги подкашивались от слабости. Но совершив одно неосторожное движение, едва не упала, и брат – сперва удержав за локоть, затем притянул к себе.
– Латит… – на сей раз прозвучало обеспокоенно.
Повиснув на сильных руках, задрав голову и вдруг увидев перед собой Морина, я нервно рассмеялась. Я лелейно произнесла его имя вслух. В следующее мгновение пухлые губы прижались к моим, а сильный язык нетерпеливо ворвался внутрь. Я со всей страстью ответила на этот поцелуй – так скучала! Прошел всего день, но я безумно соскучилась.
– Пожалуйста, Морин, давай сделаем это. Мы же хотели это вместе, – оторвавшись лишь для того, чтобы произнести, снова впилась в любимый рот. Мужские губы в ответ принялись терзать неистовее, заведомо возбуждая до состояния эйфории.
– Крошка, раздвинь ноги, я лучше сделаю тебе приятно, – властно приказал дорогой сердцу голос, буквально тут же юбка упала к ногам. А глаза любимого уже смотрели на меня снизу.
От прикосновения губ и языка там, ощутила неимоверное облегчение и новую волну наслаждения, стала двигаться бедрами на встречу. И где-то уже на стыке оргазма перед глазами поплыло. Когда ясность зрения вернулась, а с ним и малая часть рассудка, я поняла, что только что натворила.
– Джеб! Я теперь не просто тебя ненавижу! Да я на себя сейчас руки наложу! – отвесив хлесткую пощечину, нашла те самые маникюрные ножницы, которые сама же отшвырнула.
– Прошу, успокойся! Прости! Прости! – мешая совершить непоправимое, брат тут же обхватил меня сзади и дрожащей рукой, до крови сам царапаясь об острие, отобрал злосчастный предмет попыток суицида. Он бросил ножницы на пол и подопнул под кровать, загнав его под самые плинтуса. – Прости меня, я не знаю, как так вышло! – сам истерично рвал голос, почти оглушая и, все же, не выпуская из своей крепкой хватки – Наверное, я поймал глюки как и ты! Просто давай это забудем. Латит, прошу, успокойся!
Стоя посреди комнаты, Джеб крепко прижался сзади и зачем-то еще сдавил мои кисти рук. Нас на пару трясло, то ли от стыда, толи от шока. Только, когда дыхание обоих стало более-менее ровным, брат осторожно повернул к себе и пронзил взглядом со всеми оттенками душевного состояния. Он не стал ничего говорить, лишь произвел новый судорожный вздох, одновременно с чем опустил широкую ладонь мне на макушке и прижался своим лбом к моему. Правда, для этого ему пришлось чуть наклониться, ведь он меня на порядок выше; хотя до роста отца еще расти.
– Обещай, что это останется между нами, – пряча взгляд, хрипло отозвалась я.
– Единственное, о чем я могу кричать на весь город, так это то, что за тебя убью любого, – вдруг пообещал Джеб.
Наверное, сие вызвано состоянием эмоционального шока и на самом деле он на такое не способен. Ведь поднялась же у него рука на меня по зову треклятого Твида.
Наконец, с вызовом вновь встречаясь взглядом с братом и уперев в сильную грудь ладонь, отстранилась:
– А как же твой Твид?
Тень сомнения промелькнула в глазах напротив. Джеб сглотнул:
– С ним лучше поступить по-хитрому. Давай не будем сейчас рубить с плеча. Но свое он обязательно получит. Хочешь сделать с ним тоже самое?