Почему многие не любят декабрь? На мой взгляд, ожидание праздников чаще бывает приятнее, нежели их послевкусие. Зимние вечера – подарок судьбы, но скажите, в какой ещё период года женщина может уделить столько времени себе? Появляется возможность пофантазировать над собственным внешним видом, заняться благоустройством своего жилища, подготовить сюрпризы для своих родных, и как приятно придаться чтению книг полюбившихся авторов. От утренних постельных рассуждений меня отвлёк звонящий телефон.
– Вер, привет, – весело прощебетала моя подруга Алла.
– Доброе утро.
– На вечер планы есть? Сто лет не виделись.
– Алл, сто лет – это три дня, планов нет.
– Встреча в спортивном зале не в счет. Атмосфера к душевным беседам не располагает. Мы с Галюней хотим съездить на наше место.
– В лес! Вечером в декабре! Так, колись, что задумали и учтите пост – не время для увеселительных мероприятий.
– У всех корпоративы, – жалобно протянула подруга.
– Скоро праздники наобщаемся, – парировала я.
– Вот об этом то и речь. Всё, в четыре я у тебя.
Бросила трубку подруга, не дождавшись моего согласия, в этом она вся – решила все, за всех и быстро.
Пожалуй, нужно позвонить Галочке и разузнать подробнее. На пятом звонке моя вторая подруга соизволила поднять трубку.
– Да, – явно ещё не проснувшись, прошептала Галюня.
– Здравствуйте и объясните, что это вы хотите от сегодняшнего вечера, Алла звонила.
– Звёзд.
– Каких? Эстрадных или цирковых?
– Нет, самых обычных, – уже более весёлым голосом вещала собеседница, – Ты же сама говорила, что уже и в нашем провинциальном городке звёзд на небе не видно, даже глубокой ночью, из-за большого количества освещения.
– Так, ладно, звёзды мои, не хотите говорить не надо, вечером разберёмся.
Отключив мобильный телефон, я принялась собираться на работу. На службе я состояла у собственных внучек. Так получилось, что моя единственная доченька – Оленька родила – двух очаровательных девочек. Старшая Инна – или Нюся, как мы называем её дома, обучалась в школе. Младшая – Надюша только собиралась приобщиться к сестре. Причем её усердие не могло не радовать меня. Пятилетний рубеж своей жизни наша принцесса встретила во всеоружии, т.е. умением читать, считать, говорить по-английски, но главное от природы была необычайной кокеткой и её огромные зелёные глазки были магнитом для всех мальчишек, с которыми она была знакома. Инна, находясь на пороге первых романов, поражалась способности младшей манипулировать кавалерами, а также умением воспитывать в них мужские черты.
Уложив свои светлые локоны наверх, я осталась довольна прической. Надела серое платье, ожерелье из жемчуга, бежевое пальто, такого же цвета ботильоны и, покрыв голову шарфом цвета утренней зари, прихватила сумочку под цвет головного убора. Вышла из дома. К детям я всегда хожу пешком, вспоминая слова моей любимой бабули о том, что ходить нужно много – будешь здорова. Улицу Пушкина, где проживали ближайшие родственники от дома, в котором находилась моя квартира, отделяли семь кварталов. Была ещё одна причина моих пристрастий к ходьбе. По пути, а именно, чуть не доходя до дома детей, располагалось особенное для меня место, в котором выросла моя мама, долгое время были счастливы бабушка с дедушкой. Липы окружали всё поместье, они были посажены ещё прабабушкой, и со временем стали величественными деревьями, которые питали меня какой-то одной мне понятной энергией.
Сегодня, чуть не доходя до дома детей, я увидела оживление. Целый хор детских голосов кричал «Кис-кис». И тут навстречу мне бросилась Надюшка.
– Верочка! Котенку нужна помощь, но не Толик, не Славик не хотят лезть на дерево! – голос звенел, явно речь предназначалась не только мне, но и соседским мальчишкам, не желающим выполнять команды «руководителя местного отделения МЧС» кои возложила на себя моя младшая внучка.
– Наденька! – мальчишки не должны рисковать, всегда есть варианты менее опасные, и вообще, почему ты одна на улице!
– Дедушка пошёл за лестницей, чтобы снять котёнка, – прошептала мне юная спасительница.
– А-а, – только и смогла я вымолвить поражённая.
– Ты сама говорила, что мужчина должен смело в лицо смотреть любым невзгодам.
– Во-первых, я это говорила не тебе, а твоему папе, во-вторых что-то мужчин я здесь не вижу.
– А Толик и Славик?
– Вы ещё дети.
– Ох, заступаешься ты, Верочка, за трусов, – резюмировала Надежда.
В это время Славик смело начал взбираться по бедной березке, я не успела и рта раскрыть, как он оказался на высоте более чем двух метров. На все мои просьбы прекратить «покорение Эвереста» смелый мальчик отвечал упрямым сопением. Тут, наконец, подоспел с лестницей мой сват – Иван Петрович, приставив орудие к стволу, он ловко снял сначала ребёнка, а затем и котёнка. Пару минут все были бесконечно счастливы, но тут Наденька строго сказала, что Славик – как храбрец должен к нам пойти пить чай и кормить спасенное животное. На что Толик ответил двумя крупными слезинками, катившимися по детскому личику. Безучастно на это смотреть было выше моих сил.
Через двадцать минут, удобно устроившись за столом, все пили чай с блинами, которые приготовила мама моего зятя – Вера Львовна, да, мы с ней тёзки. Вот только внучки упорно величали меня Верочкой, а её Львовной. Сваха проворно с двух сковородок пекла свои произведения кулинарного искусства. У меня в голове возник вопрос отчего у меня всегда получаются просто куски жареного теста, тогда как у неё выходило всегда нечто нежное, кружевное, необыкновенно ароматное и главное потрясающе вкусное, хотя и моё, и её творчество всеми звалось одинаково – блинами.
Мальчишки пожелали угощаться мёдом, Наденька попросила, чтобы ей открыли баночку конфитюра из красной смородины, который по только ей видимой причине больше всего подходил к блинам.
– Да, Славик, к твоей храбрости добавить бы Толиковой рассудительности, – вдруг вздохнула внучка, чем вызвала гомерический хохот взрослых, а главное улыбку Толика, который понял, что окончательно прощён.
После затянувшегося завтрака юные кавалеры были препровождены по домам, мы с Надюшей пошли заниматься математикой, а Вера Львовна хлопотала с горой грязной посуды.
– Нет, милая Верочка, не всегда один плюс один получается два, иногда чего-то нет в первой единице, иногда во второй.
– Ой-ой-ой, не рановато ли?
– Да я все о тебе думаю, чего-то ты у нас все одна, да одна.
Своими размышлениями внучка поставила меня в тупик.
– Почему одна? А вы?
– Мы все по парам, правда я ещё не определилась с кем жениться. Толик умный, Славик храбрый, а так мама с папой, Львовна с Петровичем, Инна тоже вся «при хе-хе».
– Надежда, что значит «при хе-хе»? Прошу объяснить.
– Целый ворох смс за вечер, не мы же с тобой ей пишем, значит скоро замуж. Да и скрывает она их, только я все равно прочитала, а там…
– Чего там? – встрепенулась я.
– Любовь, бабушка, любовь, Верочка. Стасик одноклассник ей всё пишет, даже стихи.
– Но если стихи, то это серьёзно. Не пора ли нам к математике перейти? А то скоро обед, сон.
– Лучше математика, чем сон, – зевая, подытожила Надюша и принялась решать предложенную мной задачу. А вот я не могла решить ту, что предложила она мне. Ну, одна и одна. Вдова. Мне казалось, что это страшное слово, как диагноз – навсегда. И тут я вспомнила об утреннем перезвоне с подругами, надо отпроситься у Львовны пораньше.
После обеда, уложив внучку, я тихонько пришла на кухню, и завела с родственницей доверительную беседу, итогом которой должно было стать моё досрочное бегство со «службы».
– Вер, мне сегодня пораньше нужно.
– Куда?
– С подругами в лес.
– В лес? Навряд ли вам туда нужно.
– А куда нам нужно?
– Где мужики, вам туда.
– И ты туда же.
– Ну не могу я смотреть. Сколько ты ещё будешь свою красоту так проживать, ведь вижу, мужчины заглядываются. На меня так уже лет двадцать не смотрят.
– Мне никто не нужен.
Вера Львовна красноречиво вздохнула и сказала.
– Делай – как знаешь.
Странно, мы с ней ровесницы, однако она ведет себя так, словно она мне, если не мать, то будто старшая сестра, обязанная поучать младшенькую – бестолковую. Хотя все небезосновательно. Львовна выше ростом, плечистая, как она о себе говорит «квадратно – гнездовая», объём талии соперничает с ростом. Плюс этот рост украшает огромных размеров бюст. Лицо тоже квадратное. Следы былой красоты видны только в огромных карих глазах, обрамлённых длинными ресницами, да в дивных, волнистых волосах, которые она от чего-то всегда носит кулей на голове.
Однажды мне в руки попали фотографии времен юности, с них на меня смотрела стройная жгучая брюнетка, которая просто не могла остаться без внимания сильной половины человечества. Хотя, на мой взгляд, было в этой красоте что-то порочное, но магнетическое. В общем, роковая женщина. Каково же было моё удивление, когда я увидела на свадьбе детей её избранника. Больше всего Иван Петрович походил на хомячка, причем как, впоследствии, оказалось не только внешне, но и внутренне. Он все время что-то нёс в дом, то без чего на его взгляд нормальное существование семьи невозможно. Причем его активности не было конца. Ещё вчера сват привёз подсолнечного масла, сегодня уже выгружал какие-то рейки. Мой зять – Максим называет папу современным Плюшкиным, а Львовна ласково – мой хозяин. Вообще она пыталась ему соответствовать, был в этом налет некоего подобострастия, а вот любви, ой не знаю… С другой стороны, когда наши дети приобрели домик на улице Пушкина, вот тут-то дорогой наш Иван Петрович оказался как рыба в воде. Он полностью погрузился в ремонт и, надо заметить, они с Максимом преуспели в этом. Обустроили чудное жилище: на первом этаже три большие комнаты и ещё две спальни наверху. Причем все было до дела, от подоконников до канализации. Мы же с Оленькой занимались отделкой и декором, а Вера Львовна оборудовала по последнему слову кухню…
Нужно вынимать себя из кресла и бежать, большие настенные часы в столовой показывали начало третьего. Когда я повязывала шарф, входная дверь отворилась и зашла Нюсенька.
– Вер, ты уже уходишь?
– У меня дела.
– Предновогодние хлопоты?
– Да нет, Алла с Галюней что-то задумали.
– Вы же уже много лет Новый год отмечаете вместе, наверное, планировать будете.
– Наверное, – ответила я, целуя внучку.
Нюсенька меня обняла и прошептала:
– Вер ты обворожительна, я мечтаю быть такой как ты, но …
– Что, но?
– Хочу, чтобы ты была ещё более счастливой.
– Ты знаешь, что может сделать женщину по-настоящему счастливой?
– Любовь!
– Нюсь, и ты туда же?
– Куда туда же?
– Все, до завтра.
– Счастливо!
На улице я вдохнула свежий декабрьский воздух. Как приятно, что есть возможность прогуляться, направляя свои мысли в нужное русло. Проходя мимо дома бабушки, невольно загляделась. В глубине двора виднелись шапки лип, покрытые снегом. Крыльцо дома было аккуратно расчищено. По современным меркам строение было не очень большим, но смотрелось пропорционально. По обе стороны крыльца располагались по два окна. Второй, как сейчас сказали бы, мансардный этаж от первого отделял узор из резных белых камней. Таким же орнаментом были отделаны углы всего дома и периметры всех окон. Отчего-то захотелось туда – внутрь, как будто там моей душе тепло, мирно и не так одиноко. Хотя разве мне одиноко? Нет. Мне зябко, одеться на вечер нужно теплее. Где у меня валенки? С такими мыслями я поворачивала с Пушкина на улицу Ленина и столкнулась с другими пешеходом.
– Извините! – воскликнул мужчина, – Вы? – в его глазах читался испуг, смешенный с удивлением.
– Я, что-то только не припоминаю вас в числе своих знакомых.
– Да мы и не знакомы. Но это легко исправить, – ответил он.
Мужчина лукаво улыбнулся, отчего на его щеках появились ямочки, а васильковые глаза задорно рассматривали меня, русые брови красивой формы подчёркивали высокий лоб, тонкий прямой нос, большие губы выдавали чувственную натуру, подбородок и скулы чётко очерчены, а если к этому добавить широкие плечи, то складывался образ очень привлекательного харизматичного мужчины. На нем была вязаная шапочка бежевого цвета, такого же цвета пуловер, красная куртка «Аляска» была расстёгнута, а на ногах – валенки. В пакете у него билась живая рыба, но сильные руки легко удерживали её порывы.
– Александр, – представился пешеход.
– Вера, – ответила я.
– Можно узнать ваш номер телефона?
Я быстро на бегу продиктовала цифры своего домашнего телефона. Зачем? Не знаю. Видимо, чтобы быстрее закончить диалог. Дальнейший путь был преодолён с удвоенной скоростью.
Пребывание в своей квартире я начала с приготовления кофе, расположившись прямо на кухне, уже с божественным напитком в руках, задумалась, что меня зацепило в случайном новом знакомом. Было что-то родное, не пойму – что? Нос, руки, жесты, а ещё вспомнила, что джинсы были смешно заправлены в валенки. Кстати, о них тепленьких. Пора. Сделала бутерброды с красной рыбой, завернула красную и щучью икру в блинчики от Веры Львовны, положила в корзину маленькую бутылочку виски. Вообще-то, я с удовольствием пью из спиртных напитков только белое сухое вино, но сегодня в лес нужно что-то покрепче. Я облачилась в черный джемпер и такого же цвета теплые брюки, достала с антресоли дубленку с чернобуркой и с ней же шапку. Нашла шерстяные носки, валенки и без четверти четыре я уже наливала чай в термос. К зеленому чаю я добавила по веточке чабреца, мелиссы, душицы, а также листьев малины и смородины, аромат заполнил моё жилище. Уже стоя в прихожей, меня врасплох застал звонок стационарного телефона, я долго колебалась снимать или нет трубку, но через минуту ответила дежурное:
– Алло.
– Добрый день, это ваш новый знакомый Александр, – услышала я.
– Добрый.
– Вы извините, просто днём в спешке я не мог…
Странно, что «он не мог» воочию, а хочет сделать по телефону?
– А, приходите ко мне в гости…
– Зачем?
– На ужин. Я запеку рыбу, у меня это неплохо получается.
– Мне конечно не семнадцать лет, но вот так к незнакомому мужчине…Чем вы занимаетесь?
– Да нет, всё не так. Это нужно нам обоим.
– Смелое заявление.
– Так мне ждать?
– Нет. Я занята сегодня и завтра, и…
– Не торопитесь, – не дал мне закончить собеседник – Это не свидание, просто я недавно приехал в ваш город, у меня нет знакомых, а мне бы очень хотелось узнать, вы показались мне…
– Извините, что прерываю вас, но мне действительно некогда. До свиданья.
– И всё – таки моё предложение в силе.
– Хорошо при наличии времени я непременно его рассмотрю.
– Так я ещё перезвоню. Счастливого вам, Вера, вечера – и он повесил трубку.
Вот так наглец! Мало того, что предложение было неприличным так ещё и настаивает, говорит, что перезвонит. Ох, а ведь знала нельзя раздавать номер телефона направо и налево, но настроение удивительным образом добавилось. И снова звонок, теперь мобильный, видимо дочь решила предостеречь мать…
– Мама, у меня четыре пункта в плане разговора с тобой.
Вот в этом вся она, всё по плану, по пунктам, даже беседы с мамой.
– Во-первых, завтра мы идем в салон красоты – ты и я, в Новый год с новыми прическами, так что в десять ноль – ноль прошу быть на Московской у Риточки. Без опозданий, пожалуйста!
– Во-вторых, не могла бы ты завтра задержаться у нас, мы идём на корпоратив, а у Львовны плановый визит к её матери, ты же знаешь – эти визиты обязательны.
– Третье, решай, что делать с котёнком. Надюша заявила, что это полностью твоя инициатива.
– Что моя инициатива?
– Спасать, кормить, мам, я знаю твоё доброе сердце, но котёнка необходимо определить в добрые руки! Я прошу, нет, даже настаиваю, ты знаешь моё отношение к домашним животным! И зачем этот спор?
– Спор? – удивилась я.
– Я рада, что ты согласна.
– И, в-четвёртых, я знаю о вашей вылазке – держи себя в руках.
– Дочь!
– Мама я тебя безумно люблю, целую.
Через пять минут я сидела у Аллочки в машине на переднем сидении, сзади посередине расположилась Галюня.
Дружим мы со школы, причем все трое очень дорожим нашими отношениями. С годами мы просто сроднились, не имея никаких тайн, друг от друга. Но вот сегодня я чувствовала, мои девчонки, что-то тщательно скрывают от меня. Галюня прятала глаза и это она – железная леди, хозяйка большого бизнеса, ей принадлежала целая сеть хозяйственных магазинов. Её бульдожья хватка помогла пережить не только дефолт и реформы, но и преумножить свой капитал. Моё благосостояние частично зависело от неё, так как здание одного из магазинов принадлежало мне, и я ежемесячно получала весьма достойную ренту. С нами же Галюня была именно Галюней – сентиментальной, ранимой, как она сама говорила – просто бабой, а то ведь по жизни так нельзя – сожрут, а с нами можно и расслабиться. Вот и сегодня она, обняв нас за плечи и просунув своё лицо вперёд, говорила о своей любви к нам, а на неё – на любовь она была щедрой. Только официальных мужей было четверо, причем романы вспыхивали столь быстро, что мы с Аллой перестали читать ей нотации, понимая, изменить её мы не в силах. Подруга отвечала, мол верна только нам и самой себе, категорически не понимала нас с Аллочкой. Говорила, смешно хранить верность теням из прошлого, хотя Аллочкин Рудимент не такое уж и прошлое, а иногда и самое настоящее. Дело в том, что бывший её супруг имел пристрастие к алкоголю и находясь на высшей точке душевного подъёма, как он это называл, непременно звонил Аллусе, долго и красочно вещал о себе – о непризнанном гении, что он – Рудольф достоин большего, а она… В общем, штамповая ситуация, а Рудиментом мы прозвали его ещё во время дикой молодости, когда он служил в органах, т.е. был ментом. Вот Рудик – мент и стал Рудиментом, кто же мог подумать, что со временем он из мужчины действительно превратиться в рудимент мужской особи. Аллочка же говорила, что благодарна ему за чудесные молодые годы, а в наибольшей степени за дочку – Катюшку. Тем временем мы уже выезжали на федеральную трассу, машина уверенно разбрызгивала жижу из снега и песка.
– И всё-таки девочки я не понимаю, почему сегодня на турбазу в лес. Зачем? Послезавтра увидимся в спортзале, опять же через неделю Новый год. Традиция – мы вместе.
– В том то и дело, что нет! – отрезала Алла.
– Что такое? Что произошло?
– Катерина купила нам с ней путёвки в Карловы Вары, тридцатого вылетаем. Верочка, но не могу я ей отказать, десять дней вместе с дочкой. Ты же знаешь меня, перенести поездку невозможно, а после переезда Катюши в Москву я безмерно скучаю.
По лицу Аллочки потекли слёзы.
– А ты, Галюня? – спросила я.
– А что я? Я ничего, просто встретила любовь – и уверена, что это навсегда. Он зовёт на новогодние праздники знакомится с его семьёй, всё серьёзно. Очень.
– Так что, мы сегодня всё и отметим. Извини, что не предупредили заранее, но ты же у нас натура утонченная, а лишние вздохи тебе не к лицу.
– Да ладно вам, подруги, всё это чепуха, на то и правила, чтобы их иногда нарушать.
Подытожила Алла, ловко обгоняя на своём джипе фуру, пересекая при этом две сплошные.
– И это говорит учитель русского языка и литературы, – напомнила Галюня Алле о её профессии.
– Ладно говорит, она ещё и делает, – кивнула я в сторону дороги.
– Галь, а кто он?
– Можно пока просто ОН, я прошу, да и не могу пока давать какие-то характеристики.
Подруга на заднем сидении опустила свои дивные синие глазки уже который раз. Да уж кто это ОН, который мог так воздействовать на расстоянии на влюбчивую душу Галюни?
Тем временем Аллочка уверенно свернула с трассы, и мы уже весело мчали по дороге отсыпанной щебнем, пролегающей меж могучих сосен и мелькавших берёзок. Деревья – словно красавицы в белых соболях были величественны в своей завораживающей красоте, которую оттеняло ярко синее небо, а солнце играло с ними, подсвечивая перламутром.
– Ох, жаль, что уже скоро закат, – вздохнула Аллочка.
– Ты о жизни?
– Нет о дне, о жизни рановато хоть нам и ближе к ста, чем к нулю.
– Какие сто! Мне снова семнадцать! – возмутилась Галюня.
Тут автомобиль резко затормозил.
– Что случилось? – поинтересовалась я.
– А ничего.
Алла быстро выскочила из машины мы следом за ней, она ловко пристроила фотоаппарат на капоте и велела все троим встать у деревьев для фотосессии.
– Командир полка, – поддразнила её окончательно впавшая в детство Галя. Слепила снежок и залепила им в спину удаляющейся Алке, на что последовала ответная реакция. В результате фото запечатлело трех барахтающихся в снегу тёток.
Когда все трое ввалились, тщательно отряхнувшись в машину, настроение было в нужном градусе. Кстати о градусах.
– Алла, а отсюда мы как? Или ты сегодня ни-ни?
– Вер, мы куда едем?
– На наше место.
– Вот именно, а подробнее.
– Ну, на турбазу, которая находится на берегу реки Медведицы. Там расположено несколько срубов есть электричество, оборудованы места для приготовления блюд на открытом огне. Детская площадка: карусели, качели.
– Садись Верочка – два.
– Что так?
– Главное там есть сторожа, а главный из них папа моего ученика.
– А-а-а, – протянула я.
Да, наша Аллочка подобна героине известного кинофильма «блондинка за углом», всегда располагает нужными связями и знакомствами. Может решить многие задачи, которые нам жизнь подбрасывает в изобилии. Дело в том, что у моей подруги сохраняются прекрасные отношения с её бывшими учениками, многие из которых стали весьма влиятельными людьми. Наша учительница была прирожденной красавицей – глаза редкого орехового цвета, слегка курносый носик, короткая стрижка, светлые волосы с неповторимым пепельным оттенком. У Аллочки весьма миниатюрная фигура, после окончания педагогического института, то есть на заре её деятельности, родители часто принимали учителя за старшеклассницу.
– Короче по домам нас развезут, – ответила Алла.
Через полчаса Галя разливала спиртное по бокалам.
За нас! – весело чокаясь, был произнесен первый тост. И понеслось…
– Галь, ты в бизнесе, что нас ждет? В СМИ пугают растущими курсами валют.
– Ой, девчата, знаете, как в песне «Много раз тебя пытали быть России иль не быть», не завидую я нашему правительству. На новолуние нужно сказать: «Месяц, дружочек, дай мне денег мешочек.»
– Министр финансов – вы закончили доклад?
Алла расхохоталась, а я спросила:
– Что, всё так плохо?
– Да нет, просто самая тёмная ночь перед рассветом.
– Детки растут замечательные, так что за будущее не переживать! – отрезала наш педагог.
– Слушай Алл, – завела я разговор, – Нюська моя, вот что это за Стасик-одноклассник у неё?
– И по этому поводу не переживай, мальчик что надо, серьёзный с внешностью Есенина, так что твоя внученька имеет вкус. Хотя есть в кого.
– Ты о чём?
– О Максиме, Владимире, короче мужчины у вас все породистые.
– Ага, особенно Петрович – породистый хомяк, – заметила Галина.
– Ну, он то тут причём, его Львовна выбирала, – парировала Алла.
Ещё через час бизнесвумен солировала, а мы с педагогом подпевали: «Две звезды, две светлых повести». Мне казалось, что растущие рядом деревья так и подмахивали нам своими ветками. Турбаза была окружена вековыми дубами и соснами. Хозяева уже установили посреди общего двора большую новогоднюю ель, это величественное растение было украшено мириадами мерцающих гирлянд, а на двери каждого сруба висели рождественские венки. Площадка под мангал тщательно расчищена. И для моих подруг уже жарилось мясо. Дым от огня спускался к реке, подчеркивая необыкновенную красоту берега в этом месте. Лёд реки поблёскивал, отражая свет луны и блеск звёзд.
Чуть погодя, к нам за стол был приглашён сторож Витюша. Обаятельный мужчина завороженно слушал Аллочку, вещавшую ему о проблемах в учёбе его сына. Как оказалось, он его воспитывает один, работает в двух местах, и был благодарен за внимание со стороны учителей – коллег подруги, а Галюня тем временем подкладывала закуски в тарелку мужчины. Я же задумалась, что моим подругам нужна та часть в жизни, где они приложат всю нерастраченную нежность. У меня была семья дочери, у Галюни не было детей, у Аллы единственная дочь далеко. Вот и сейчас наша бизнесвумен пытается покормить, прямо из ложечки Витюшу, а Аллочка же чрезмерно увлеклась рассказом о творчестве раннего Пушкина, вот уж не знала, что есть ранний и поздний Александр Сергеевич, на мой взгляд, вся его жизнь прошла в период юности. А может это Алкины пьяные фантазии? Мне было совершенно не обидно за Новый год, так как он перестал восприниматься мною главным праздником, появились другие приоритеты. От чего-то стало скучно и мои мысли перешли к новому знакомому – Александру. Я почему-то уверена, что рыба, приготовленная им, была отменной, а в нём определённо присутствовал настоящий мужчина, он им был. Да, измышления пьяной женщины – страшная вещь.
– Вер, а Вер, давай выпьем за твоего зятя.
– Зачем? Хотя я конечно «за»!
– Ну, ещё бы у Ольги просто соколиный взор, узреть такого, такого…
– Какого такого?
– Обалденного. Его аристократическая внешность: сочетание ярко-голубых глаз с харизматичной улыбкой, утонченные черты лица, высокий рост, статная фигура и густые каштановые волосы, при совсем небольшом желании хозяина, могут тронуть любое женское сердце.
– Галь, они ещё дети!
– Не, Вер, оно или есть, или уже не будет.
– Дети. Ха! Детьми они были лет 15 назад, а сейчас…, – и Алла закончила фразу тяжёлым вздохом.
Максима я действительно любила, сначала просто уважала выбор моей дочери, а потом поняла, что этот стройный, высокий, голубоглазый мальчик может стать замечательным отцом моих внуков. В нём удивительно сочетались обаяние и мужественность. Главное он принимал решения и отвечал за их последствия. Занимался зять грузоперевозками, у него получалось. В тайне, от его родителей и своей дочери я делала его бизнесу финансовые инъекции, не люблю различные кредиты и займы. Жить в долг опасно и неправильно, а подняться с нуля не совсем реально, из этих соображений я и доверяла зятю то, чем могла располагать. Максим, будучи рачительным и трудолюбивым был успешен. В его ярких синих глазах я всегда видела понимание и любовь к моей доченьке и внучкам.
– Галина, а вы действительно крутая бизнесвумен? – спросил сторож, смачно дожёвывая очередной кусочек, скормленный ему подвыпившей подругой.
– Да, Терентьева Галина Никаноровна – глава ООО «Промторг».
Реакция Виктора последовала ежесекундно, он вскочил из-за стола, его глаза бешено вращались, руки теребили салфетку, наконец, его взгляд осторожно поднялся на Аллочку, и он вымолвил:
– Вы не предупреждали что, что…
– О чём я должна была сообщить заранее Виктор Степанович? – недоумевала подруга.
– Попрошу объяснений! – надевая повседневную «броню» жёстко отчеканила глава ООО.
Своим взглядом Витюша искал моей поддержки. Из его сбивчивого рассказа мы не сразу, но поняли, что его основное место работы – ООО «Промторг», где он трудится грузчиком на оптовом складе, а руководит предприятием со слов его коллег, не женщина, а Танк «Никаноровна», которая обладает железной волей, каменным сердцем, взрывным и беспощадным характером. Самому же ему ни разу не посчастливилось встретиться с госпожой Терентьевой и угадать её в пьяной, красивой женщине, да ещё кормившей его с ложечки, не было возможно. За что он извинялся и умолял его не увольнять, а он будет нем как рыба с коллегами.
– Галюнь, ты же не раз говорила, что один из ключей твоего успеха это близкое общение с сотрудниками, знание их проблем, – начала Алла.
– Так Виктор, как вас там по отчеству? – начала свою речь Никаноровна.
– Степанович.
– Виктор Степанович, в понедельник в 9.00 ко мне в кабинет, обсудим ваше положение в моей фирме.
– Галь, а как же обычно в понедельник планёрки, летучки? – спросила я.
– Вер, ты кино от жизни отличай. Ладно, что можно планировать в понедельник?
Я замолчала, действительно проработав в администрации мне трудно представить, как там у них в бизнесе. У нас было всё чётко расписано, распланировано.
– С заявлением? – спросил Виктор.
– Нет достаточно моего приказа, – по-прежнему жёстко отрезала Галя.
Тут мы с Аллочкой на разные голоса принялись увещевать подругу.
– Это же, в конце концов, моя вина, – подытожила педагог.
– Пусть будет вина твоя, а должность новая его.
– Что? – спросили три голоса в унисон.
– Ничего, человек мне нужен – корректировать и исполнять заявки с розницы, а ему, при этом кивнула в сторону Виктора, ассортимент знаком – пусть пробует.
– Ура! – завизжала Алла.
– Удивила, – прошептала я.
– Спасибо, – пролепетал всё ещё не живой не мёртвый сторож.
– Ну, вот и накрылась судьба котёнка, – ляпнула я.
Теперь на меня смотрели две пары пьяных женских глаз и одна трезвая мужская. Пришлось объяснить и рассказать об утреннем спасении котёнка и об ультиматуме единственной доченьки. Над поведением Надюшки подруги смеялись и умилялись одновременно, а Виктор выразил желание забрать животное в подарок маленькому сынишке.
– Ну что по маленькой? – предложила Алла, и не дожидаясь ответа начала разливать виски.
– Нет, всё, – резко отрезала Галина, и её взгляд приобрёл холод февральского утра.
Я в очередной раз удивлялась, как в подруге сочетается влюбчивость и поразительная твёрдость, умение Галюни из стройной, синеглазой, с роскошными каштановыми локонами, обаяшки, молниеносно перевоплотиться в женщину с военной суровостью, сообразительностью и целеустремлённостью Галину Никаноровну.
Обратная дорога всегда короче. Виктор Степанович оказался отменным водителем, Аллочкин «Ситроен» плавно скользил по дороге.
Почему мы не можем ценить каждый день нашей жизни? Ведь они неповторимы, да, бывают схожие, но то, что происходит сейчас, больше не повторится – никогда. Странно, мы чётко формулируем свои «недовольства», а «довольства» гораздо сложнее, так может все, мы станем более бережно относиться к реальности, трансформируя её под свои мечты, а то ведь подаренная свыше расческа, покажется насмешкой судьбы, когда ты уже облысел.
– А на том берегу незабудки цветут, а на том берегу звезд весенних салют…
Аллочка имела от природы удивительный голос, а эта песня Александра Малинина была любимой у Галюни, но сегодня при подчинённых она не подпевала и не выражала восторга, просто с наслаждением прикрыла глаза. Интересно кто же этот ОН, если принято решение – знакомство с семьёй. В нашем возрасте это забавно, кто в составе клана: дети, родители, внуки? Может бывшая супруга тоже?
У моего дома Виктор галантно открыл двери авто, подал мне руку. Мы с девчонками распрощались до послезавтрашней встречи в спортзале. Дома, лёжа в уютной постели, мне было спокойно на душе, я вспомнила как перед отъездом мы пошли на нашу поляну подняли головы вверх и залюбовавшись звёздами, каждый думал о своём, я же молила всевышнего не оставлять меня, родных и близких.
Утром, предупредив по телефону, за мной заехал Максим. Выглядел зять великолепно. Статную фигуру подчёркивало дорогое чёрное драповое пальто, синий шарф оттенял глаза, ботинки начищены до блеска. В машине чистота, как в операционной, запах дорогого парфюма витал в салоне автомобиля.
– Мам привет, Ольга велела без опозданий, ты же знаешь, она иногда чрезмерно внимательна к мелочам.
– Здравствуй, я пунктуальный человек. Как дела, перевозки не упали?
– Выкручиваемся, я не имею права подводить ни семью ни подчинённых, а год заканчиваем с плюсом. Татьяна Георгиевна уже предварительно сбила баланс и управленческая отчётность в шоколаде, но работать ещё много, ты же знаешь, нет пределов совершенству.
– Умница, а программа сегодняшнего праздника?
– В целях экономии, а также личных соображений решили устроить «Голубой огонёк», состоящий из номеров собственной художественной самодеятельности. Коллектив разделили на группы, и каждый готовит свою часть программы, не зная о заготовках других и всю картину в целом, знает только главный бухгалтер, ну и немного я.
– Ваша Татьяна Георгиевна просто незаменима – берегите её.
– В нашей жизни она появилась тоже только благодаря тебе.
Да, действительно, когда-то давно, понимая насколько нужен моему зятю опытный и порядочный финансист, я рекомендовала свою знакомую. Теперь вижу, что тандем сложился.
– Максим, а что подготовил ты? Будешь петь?
– Да, боюсь это единственный мой талант, который можно выносить на публику.
– Как говорит моя Галюня, твои тётки готовы бесплатно ходить на работу, просто из-за того, что у них такой обаятельный руководитель.
– Мам, ты меня смущаешь.
– При такой-то внешности, ещё и скромный, – не унималась я.
По пути в салон проезжали мимо новогодней ярмарки, рядами стояли зелёные сосны, яркая мишура сверкала разными цветами, китайские гирлянды зазывно подмигивали, а прилавок с игрушками манил назад в детство. Детство – сильные папины руки, ласковая мамина улыбка, а бабушка моя Надя – целый мир любви, вкусностей и житейской мудрости. Как же похожи две Надежды в моей жизни и как же я их люблю, и сейчас я понимаю слова бабушки о том, что любовь – это один из главных даров Господа нам – людям, ибо бог и есть любовь. За неё нужно бороться, ценить и питать, и жить, жить иногда ради, а иногда вопреки.
– Всё, прибыли, заеду через три часа, надеюсь управитесь?
– Максим это Оленькина идея.
– В курсе, она считает, что, будучи женой босса, просто обязана всех очаровать.
– Счастливо, босс! До встречи.
В салоне меня встретила новогодняя суета и хозяйка Риточка.
– С наступающими праздниками, Вера Дмитриевна.
– И вам всего наилучшего.
– А у нас для вас подарок.
– Какой? – насторожилась я, зная Риточку – как натуру творческую и ищущую. Будучи, по собственному мнению, от природы далеко не совершенной, она постоянно себя преображала самым кардинальным способом. Вот и сегодня меня встречала девушка, тощую шею которой венчала голова с копной зелёных волос. Небольшие глаза подведены стрелками, перерастающими на висках в звёздочки ярко синего цвета, ногти её рук были накрашены поочерёдно в голубой и зелёный цвета. На ногах были лаковые синие ботинки с жёлтыми шнурками и сильно обтягивающие джинсы классического темно-синего цвета, отсутствие груди компенсировал джемпер с огромной аппликацией цвета «взбесившегося апельсина», а к серенькой, редкой вязки ткани были пришиты шифоновые крылышки, напоминающие о полуденном небе. Но я знала, что этому нелепо нарядившемуся тинэйджеру скоро стукнет сороковник, а мастер она от бога. После её манипуляций любая из нас считала себя красавицей. Вот только после работы с собственной внешностью, на мой взгляд, у неё выходил казус.
– Мастер из столицы.
– Я не готова к экспериментам.
– А зря.
– Мама давай не будем тратить время на препирательства, – услышала я Ольгин голос.
– Да…, но…, – в общем, я уступила под напором. Или правда хотелось?
Мастером оказался тщедушный паренёк – Виталик. Познакомившись со мной, он ловко отвернул моё кресло от зеркала и в его руках ловко замелькали тюбики, кусочки фольги… мне только оставалось получать удовольствие. На нём белый халат и такого же цвета, и качества брюки, и он не уставал расточать мне комплименты.
– Вера Дмитриевна, вы так награждены природой, у вас упругая светлая кожа, густые волосы. Я почти задремала от его стрекотания и тут услышала шум фена, странно, но часы пребывания здесь летели с необычайной скоростью. Долгожданный разворот кресла привёл меня в ужас, из зеркала на меня смотрела чужая тётка. Мои светлые локоны стали голубыми и розовыми, причём один цвет переходил в другой с некой геометрической последовательностью.
– Что же со всем этим теперь делать? – только и вымолвила я.
– Цвет будет уходить и когда приобретёт нужную вам гамму, вы нанесите на голову вот этот закрепитель, ну а через месяц будете красоткой.
Да уж смелое утверждение, но главный сюрприз ждал меня впереди, когда из соседней комнаты вышла Ольга, я лишилась дара речи вовсе. Там, где прежде у нас вились локоны редкого пепельного цвета, теперь горел костёр Короткие рыже-красные пряди, будто соревновались в стремлении вверх, а правый висок был выбрит.
– Мамуля, вылезай из комы время идёт, а нам до приезда Макса нужно ещё выбрать мне два платья на сегодняшний и завтрашний корпоративы.
Да, если подчинённые зятя и проглотят обновление моей доченьки, то её сослуживцы – работники администрации, а ведь среди них работают мои бывшие коллеги, вряд ли.
– Доченька боюсь, диапазон выбора нарядов не столь велик, – кожаная чёрная юбка, аналогичная куртка и ещё, непременно ремень с кобурой.
– Мам, – не дала мне закончить Ольга, – давай мы твой ассоциативный ряд и инсинуации по его поводу обсудим немного позже.
После чего она, взяв меня под руку, повела в магазин одежды. Прохожие оборачивались нам вслед, что меня нисколько не удивляло, Мальвина на пенсии под руку с красным комиссаром – ещё та парочка.
Максим встретил нас ослепительной улыбкой, но в глазах я увидела глубоко спрятанное удивление. С какой-то природной галантностью он отворил нам дверцы, помог удобно расположиться на сиденьях. Хотя о какой это я «природности» учитывая, что его папочкой является Иван Петрович. От мыслей меня отвлёк телефонный звонок.
– Вер, здравствуй мы сегодня с Витюшей заедем к вам за котёнком, а то Ромочка ждёт.
– Ладно, ждём Алл, – ответила я. Хм, «мы с Витюшей», а Ромочка видимо сын, ой Аллочка неужели?
– Сегодня приедут за котёнком, – вслух сказала я.
– Да, мама, ты умеешь работать над ошибками, – атаковала дочь.
– Оль, ты о чём, какие ошибки и над чем это мать должна работать? – робкая попытка Макса заступиться рухнула под тяжестью и неоспоримостью следующего заявления Ольги.
– Мы в ответе за тех, кого приручили. В моей жизни этой ответственности хоть отбавляй, а если не можешь делать хорошо, то лучше не берись.
Дальнейший путь прошёл в полной тишине.
– Вер, ты фея! – встретила меня Надюша.
– А ты мамочка, петушок золотой гребешок?
– Красный, – громко сказал Максим.
– Что красный? – прошептала Оленька.
– Ну, гребень у петуха красный.
– С этим трудно поспорить, но какое это отношение имеет ко мне.
– Э…э никакого.
– Да, значит, мне кажется, что вы сегодня все просто зациклены на стереотипах, и не хотите замечать тенденции изменений в окружающем вас, между прочим современном, мире.
Да, если новая, не самая удачная причёска – это тенденции изменений, то куда мы идём? Хотя кто – куда не знаю, а я предпочла ретироваться наверх – в детскую. С удивлением там я обнаружила Нюшеньку, причём припухлость её глаз вызвала у меня сразу два вопроса.
– Ты заболела?
– Нет.
– Плакала?
– Да.
– О причине расскажешь?
– Я тебя ждала.
Присев рядом я обняла внучку, а та недолго думая залезла мне на коленки, хотя мы были практически одного роста.
– У меня есть одноклассник, который мне нравится. Вчера он в социальных сетях пригласил меня на свидание, ну в кино, а Надюшка.… И слёзы потекли с новой силой.
– Нюсенька, Надюшка дала согласие вместо тебя, пользуясь твоим гаджетом. И ты, испугавшись реакции Стасика, не пошла в школу?
– Откуда ты знаешь его имя?
– Аллочка сказала, что в твоём классе учиться замечательный мальчик, – начала я операцию по спасению Надюши, от совершенно справедливого гнева старшей сестры, – Поверь, в произошедшем нет ничего странного, иногда очень полезно увидеть в другой обстановке. К тому же я уверена, что он переживает не меньше твоего, а Надюша послужила катализатором реакции, которая должна была произойти. Но я тебе обещаю, проводив родителей, я устрою ей хорошую взбучку.
– Мам ты чем занимаешься, мне нужна помощь, – услышала я зов дочери.
Инночка подняла на меня умоляющие глаза и поднесла указательный палец к губам. Я нежно поцеловала девочку и поспешила на первый этаж.
– Посоветуй, что одеть.
– Из всего купленного сегодня, зелёное в пол – то, что нужно.
– Рада, мы совпали.
Телесно бежевый костюм в сочетании с рубашкой цвета топлёного молока и кипельно белым галстуком, придали иссини-синим глазам Максима такую глубину, его кожа, покрытая ровным загаром, дышала молодостью, свежестью. Моя дочь была как всегда потрясающе хороша. Платье подчёркивало соблазнительность форм.
– Родители, какие вы душки! – бегала младшая средь взрослых.
– Папа мужественный, мама – женственная, а можно я вас дождусь?
– Нет, хитруля, ты же знаешь соблюдение режима – основа здоровья, а дисциплина – сестра успеха.
– Ох, мама, я не знала, что и зануды бывают женственными, – прошептала Надежда.
– Вот, Вера Дмитриевна, полюбуйтесь плодами своего воспитания.
– Ты о себе?
Тут за спиной детей я заметила заходившего в дом Ивана Петровича. Встретившись со мной глазами, он начал делать непонятные мимические жесты. Кажется, я и Надежда уловили суть, но он был так смешон, что мы с внучкой дружно рассмеялись, чем вызвали гневный взгляд дочери. Если бы не поспешный уход, события могли развернуться с негативными последствиями.
– Верочка, дедушка, простите меня, я знаю, что каждый имеет право на личную переписку, а вмешиваться в неё, тем более отвечать, но не смогла я, не смогла, а вид расстроенной Нюсечки, – и тут по щекам внучки хлынули слёзы.
Переглянувшись со сватом, я взяла Надюшу за руку и пошла с ней наверх. Пережив водопады слёз, переслушав все возможные доводы, мне удалось помирить сестёр, и вот уже они сидели по разные стороны от меня.
– Вер, у тебя такое красивое кольцо, – решительно сменила тему Надежда.
– Его носила ещё моя бабушка, поэтому оно особенно дорого мне, да и вещь красивая, знаете, девочки, бывают авторские изделия, которые всегда в моде.
– Наверное, оно очень дорогое? – спросила Инночка.
– Топаз, золото, думаю да.
– А главное, как сочетается с твоим голубым платьем, а теперь и с волосами.
– Нюсь, к нам должна заехать Аллочка за котёнком с ней будет мужчина и мальчик. Ты определись, больна ли ты, и я надеюсь, что это в последний раз, когда я вынуждена покрывать твою симуляцию!
Мы не успели закончить сервировку стола, как раздался звонок от входной двери. Надюша бросилась открывать вход в дом для гостей, она обожала моих подруг, и это было взаимно. Аллочка вошла в столовую с Надюшей на руках, следом за ними зашли отец с сыном. Мы с Петровичем взяли на себя роль радушных хозяев и всё бы ничего, только поведение Виктора меня раздражало. Они вместе с сыном были какие-то чрезмерно заискивающие, но была в этом некая «сальность». Да, там, на турбазе было другое впечатление. Однако Аллочка была активнее обычного, поглаживала Ромочку по голове, а на Виктора бросала заботливые взгляды. И когда мы с ней уединились, я в лоб задала вопрос.
– Алл, ты что серьёзно? Я по поводу Виктора.
– Вер, не будь брюзгой, а так если честно…, то просто решила помочь.
– Ему же вроде Галюня помогла.
– Я другое имела в виду.
После того как гости вместе с котёнком ушли я задумалась. У Галины некий таинственный ОН, у Аллочки – Виктор, что с девчатами? И дело даже не в праздновании Нового года, а на душе не спокойно.
– Ну и альфонс, – перебил мои размышления сват, – Не мужик – гадость, не верю я этим смазливым, ты, Вер, подругу побереги, она то баба мировая. Может, составишь мне компанию?
Я растерянно кивнула в ответ.
– Ты молоток, Нюську не сдала, Надюшке так интеллигентно всё разъяснила, вон внучки вместе наверх ушли, – говоря это, он разливал в две рюмки вишнёвую наливку, я едва пригубила, сват, выпив первую, тут же наполнил себе другую.
– Львовна нас не заругает?
– Ой, сваха, мне же не скоро с тёщенькой встречаться, а она у меня не то, что у нашего Максима.
– За комплимент спасибо, а тёща у вас замечательная.
– Не знаю, по-моему, моя Вера Львовна её тоже побаивается.
– Какие вы счастливые, что они у вас есть.
– Это да, – вынужден был согласиться сват.
Дождавшись вечером детей, предварительно уложив спать внучек, я вышла на улицу. Тихонько шла домой и услышала, как кто-то меня догоняет, приближающиеся шаги были тяжелыми явно принадлежали мужчине. Не успев обернуться, я почувствовала удар по голове, меня окутала темнота.
Придя в себя, долго не могла открыть глаза, будто мне на веки положили по мешку чего-то невыносимо тяжёлого. Господи! Что со мной? Было тепло, даже жарко. Про себя проговаривала текст молитв «отче наш» и «символ веры». Во рту было сухо, постепенно вновь обреталась способность приоткрыть глаза. На мне было только нижнее бельё и огромные шерстяные носки, моё тело придавливало к ложу огромных размеров одеяло. Главным же потрясением была я сама, вернее моё изображение на стене. Хм, красивая женщина будто бы рассматривала сама себя, однако липкий страх постепенно выдавливал другие чувства, а ужас меня сковал при осмотре всего помещения. Огромный, явно жертвенный стол стоял посреди комнаты, стены все состояли из серого камня, окна были высоко, люстра была оборудована железными крюками, на стене висели цепи, ножи. О боже! Где я? Дверь была тяжёлой, явно железной, из-под неё пробивалась тонкая полоска света. Увидеть её мне помогла луна, ой, сегодня же полнолуние. Маньяк!!!
Тело отказывалось подчиняться сигналам головного мозга. Неимоверным усилием мне удалось скатиться вместе с одеялом на пол, который оказался каменным и ледяным. Так шуметь бесполезно и опасно, нужно пытаться встать. Всю оставшуюся энергию я вложила в молитву, параллельно вспоминая об Игоре Талькове, да уж каждый из нас у последней черты вспоминает о боге. От чего-то стало обидно умирать прямо перед новым годом, о чём это я? Какие праздники, когда на кону жизнь, а, значит, возможность видеться, общаться с детьми, внуками. Обращение к богу придало сил, понемногу возвращалась способность двигаться. И вот через четверть часа я уже приняла коленно-локтевую, а затем неимоверными усилиями выпрямила руки, и о чудо, смогла сесть. Нож на стене, как, защитное средство – был моей первой целью. Поджав колени и ухватившись за край постели, удалось встать. Серое вещество в моей голове работало в сверхскоростном режиме. Ага, высота стула, поставленного на ложе и мои посещения спортзала, давали мне шанс. Выбраться отсюда – это единственное, что сейчас меня волновало, о причинах, последствиях потом, сейчас – просто выбраться. Нож оказался острозаточенным, с его помощью я почти бесшумно нарезала ленточки из простыни, маленькими привязала носки, перехватив их в районе ступней и лодыжек. Короче, обувь у меня уже была, затем вырезав в центре одеяла отверстие для головы, а также путём отсекания всего лишнего я была одета в «пончо». И вот уже практически на старте послышались шаги, сказать, что я замёрзла – это ничего не сказать. Кто-то явно топтался и прислушивался за дверью. В моих ушах отчётливо слышался стук – стук моего сердца. И опять я отправила в небеса бесшумный вопль. Тишина, и удаляющиеся шаги. Слава тебе господи! Подпоясавшись самой длинной из получившихся лент, я как можно тише затащила стул на диван «именно им оказалось моё ложе», и вот уже подоконник на уровне подбородка, а глаза видят улицу, а значит свободу, ох, каким сладким было сейчас это слово. Одного стула было явно мало, а «наряд» меня утяжелял. Сняв с себя остатки одеяла, и предусмотрительно закинув их на подоконник, я как могла, стала карабкаться вверх, и о спасибо каменным стенам, левая нога на какое-то время обрела небольшую опору, и мне этого хватило, чтобы плашмя лежать прямо у окна. Легко открыв пластиковую раму, я впустила в место моего заключения, свежий воздух. Мгновения и я неслась через какие-то преграды. Да, когда твой жокей – страх, то барьеры в виде чужих заборов, берутся с лёгкостью скаковой лошади. Сзади бешено лаяли разбуженные собаки, но времени увещевать Шариков и Бобиков, не было. И вот я через чьи-то ворота оказалась на широкой улице, но даже будучи коренной жительницей не сразу поняла где нахожусь. Холод, это хорошо, меня мучил уже не один страх, а, значит, он уступал, уступал здравому смыслу. Куда мне теперь? В полицию, с чем? Быть смешной, нет, только домой, там моя крепость. Рассчитав в голове кратчайший маршрут, я уже быстрым шагом, а не галопом направилась по нужному адресу. Стоп, а ключи? И тут всплыл образ любезной Агриппины Спиридоновны – моей соседки, у которой я, предусмотрительно на случай форс-мажора, хранила запасной комплект. Глубокая ночь не только пугала, но и защищала от любопытных глаз, хотя в моей ситуации, где выход? Без приключений прошёл дальнейший путь домой, да и куда уж дальше. Распахнув дверь, женщина протянула мне ключи и, вздохнув, промолвила:
– Ох, деточка, молодо-зелено, а вы, Верочка, опять в тренде. Нам уже и не угнаться. Ну, спокойной ночи, ведь только начало торжеств, а уже феерия.
Да уж феерия, зайдя домой, я бросилась в ванную комнату. Включив горячую воду и заткнув пробку, я посмотрела в зеркало – отражение впечатлило. Щёки горели красным румянцем, лоб покрыла испарина, волосы вздыбились в причёску, а-ля восьмидесятые – бешеный начёс, руки покрывали ссадины, на затылке чувствовалась угрожающих размеров шишка.
Отогревшись, ко мне постепенно вернулась возможность мыслить, и вопросы, вытесняя один другой, зароились в моей голове.
– Кто? Зачем? Где искать помощи? К сожалению, ответов пока не находилось. Это не всё, я видела в комнате свой портрет, а значит цель – Вера Дмитриевна собственной персоной, но что-то в этом изображении меня смущало.
Часы показывали половину третьего – глубокая ночь, но до утра не много времени, а мне нужно разработать план, потому что я не являлась случайной жертвой, кто-то явно знакомый, знающий маршрут. Горячая вода обнимала моё тело. Узнать место моего проживания ничего не стоит и вдруг – как подтверждение самых страшных предположений раздался телефонный звонок, я словно маленькая девочка, прячась от него, нырнула в воду с головой, как будто она могла не только согреть, но и укрыть, успокоить. Вынырнув, я насладилась тишиной. И всё-таки мне нужна защита, вот только в виде кого? Да и что я скажу, что меня похитили, или я боюсь звонка собственного телефона. Нет, пусть он думает, что меня нет дома, а я знала, что звонил именно он, тот, в чьей власти я была. Стоп, зачем включила свет? То есть похититель теперь в курсе, что я дома. Выйдя их ванной, озираясь по сторонам, словно кто-то незримый был рядом, упала на колени перед иконами и взмолилась о помощи, о милости мне грешной. Необходимость сна, как отдыха ощущалась всем моим организмом. Но мысли, мысли.… Почему меня не связали? Близкие и не очень знали, что мы с подругами поддерживаем себя в форме. Галюня! Вот кто мне нужен! Её броня защитит и меня – это точно. Бросившись к телефону, я осознала, что лишилась мобильника, и не только, у него мои вещи, а самое обидное на пальце не было кольца – кольца бабушки. И тут меня сморил сон, видно сказывалось выпитое успокоительное… Я бежала по цветущему лугу и была счастлива, безгранично, беспричинно, было легко так, что ещё шаг и взлечу. Бабушкин голос начал говорить со мной, успокаивал, подбадривал.
– Верочка, всё к лучшему, поверь, нет повода для печалей, гони страх, помни, после плохого всегда приходит хорошее. Господь не оставит тебя, а Галочкин телефон записан у тебя в книжке.
Я буквально подскочила в постели, ведь правда же у Галюни тоже есть стационарный телефон. Через пять секунд я была у аппарата. Спасибо бабушка.
– Галюня, возьми трубку.
– Да взяла уже, – ответили мне.
– О, господи, я уже озвучиваю все свои мысли.
– Галюня, приезжай срочно!
– Сейчас буду.
Вот за что я ей бесконечно ценю, ни одного лишнего вопроса, ни одной бабской эмоции, а время, на минуточку, пять утра.
– Почему ты мне сразу не позвонила? Даже и не знаю обижаться на тебя, или уже лечить начинать, но, учитывая ситуацию, отложим это мероприятие на потом, – услышала я от подруги после своего опуса о ночных приключениях, – Значит так, предлагаю следующий алгоритм. Во-первых, я звоню знакомому сотруднику полиции, и ты выкладываешь ему всё. Во-вторых, в курс больше никого не ставим, а то знаю твоих. Хотя Ольга баба с головой, но она дочь, а, значит, лицо предвзятое и может помешать нам, оценить поведение твоего окружения, а твой маньяк из него – факт. В-третьих, прогулочки пешком прекращаем. Согласна?
– Да, – интересно, у кого-нибудь хватает смелости с ней спорить, когда она в таком расположении духа.
– А теперь кофе. Вера, иди, прихорашивайся, но особо не усердствуй, а то, знаешь ли, мой знакомый полицейский – мужчина.
– Галь, ну кто о чём, а…
– Нет, у меня вшей и никогда не было. А вот баню люблю.
Выйдя из подъезда, я огляделась по сторонам, то, что я увидела, было выше моего понимания – Агриппина Спиридоновна, собственной персоной красовалась перед соседками – бабушками пенсионерками. Поверх сапог, на ней были несуразные шерстяные носки, причём разных цветов. Тело украшало, невероятным образом, перевязанное бантами серое шерстяное одеяло, а голова, которой она пользовалась весьма своеобразно, украшалась пучками искусственных волос ярко-малинового и синего цветов. В руках же она держала муфточку в виде чебурашки. Бросив на меня беглый оценивающий взгляд, моя эксцентричная соседка заявила:
– Верочка, вы сегодня не столь экстравагантны, но всё же потрудитесь объяснить этим несведущим, что я в тренде.
При этом она с лёгким осуждением прошла взглядом по моему белоснежному кашемировому пальто, сапогам и клатчу лилового цвета.
– Агриппина Спиридоновна, вы законодатель, а не просто в тренде, мода ваше даже не второе, а запредельно первое я.
Когда мы сели в машину Галюня посмотрела на меня взглядом, требующим объяснений.
– Я зря тратила время, описывая свой ночной наряд, моя соседка, выдавшая запасные ключи, сделала это явно талантливей.
– А я, увидев банты, решила, что бабуля собралась в роддом, хотя представить возраст роженицы мне было сложновато.
Полицейский оказался приятным мужчиной средних лет. Как мне показалось, кто-то из его предков имел восточные корни, что выдавала смуглая кожа и миндалевидный разрез карих глаз. Отрывистые движения рук выдавали в нём решительность, а волевой подбородок человека, привыкшего отдавать команды. Отутюженная форма и начищенные до блеска ботинки, ухоженные руки говорили о его аккуратности переходящей порой в педантизм.
– Аркадий Юрьевич.
– Вера Дмитриевна.
Вот так началось наше знакомство. Показания вместо меня давала Галюня, и вот странно, мой утренний рассказ уместился в её интерпретации в двадцать минут. Причём за это время она успела описать круг моих знакомых, расписание дня и ещё многое другое, чего о себе я непременно забыла бы поведать. Уже через час мы двинулись к месту происшествия.
– Примерно здесь, – попросила я остановить машину.
Мужчина, выйдя из авто, принялся внимательно изучать территорию, нас же с Галиной попросил пока остаться в машине. Уже через пять минут он протянул мне мой телефон. Странно, ночью он мне казался жизненно необходимой вещью, теперь не вызывал никаких эмоций. В компании лучшей подруги чувство страха словно улетучилось, осталось только ощущение неловкости момента и какой-то опустошенности, будто меня не просто ограбили, а унизили. Мне стало любопытно что еще мог увидеть на этом месте полицейский, но он довольно долго всё тщательно рассматривал. Как мне показалось, рассказ Галюни о ночных событиях занял не меньше времени чем осмотр Аркадия. Затем, я увидела, как полицейский достал фотоаппарат и начал снимать какие-то следы. Сев в машину, он спросил куда меня подвезти. Я ответила, что мои дети живут на этой же улице, но чуть подальше. Они вместе с Галюней подвезли меня к дому детей. Мужчина, прощаясь со мной, сказал, что пришлет оперативников для опроса наших соседей, но они будут работать аккуратно, никого не посвящая в курс произошедшего, меня же попросил принять все меры предосторожности.
– Договорились, – ответила я полицейскому
– Вер, не прощаемся.
Чмокнув подругу и помахав рукой её знакомому, я направилась от машины. В дверях дома меня встретила младшая внучка.
– Вера! Папа с утра ездил и привёз ёлку здоровенную, – восторгам Надюши не было предела.
– Мам, ну ты где, а то и установят и нарядят, – последнее слово Ольга особенно подчеркнула.
– Здравствуйте мои дорогие! – театрально громко вскрикнула я.
– Здравствуйте Регина, – отозвался Иван Петрович.
– Почему Регина?
– Потому что без вас аншлаг – не аншлаг, – и мужчина показала рукой в сторону ёлки, стоявшей посреди гостиной.
Не могу сказать, что я была в восторге от аллегории Ивана Петровича, но в свете произошедшего со мной, даже его неуместное красноречие откликалось теплом в моей душе.
– Привет, Вер, – вошла в комнату Вера Львовна.
– Привет.
– Пойдём, я чай заварила, как ты любишь с чабрецом и липовым цветом. Кстати, о липах, ты уже в курсе, что у твоего старого дома появился новый хозяин?
– Нет.
И тут Львовна посвятила меня в местные новости, которыми с ней, в свою очередь, поделилась Степанида.
– Дом – то твой, старые хозяева, видать, продали олигарху, бандиту – нелюдимый, высокомерный, а уж какой богатый, в гараже снегоход, джипа сразу два.
И тут я угадала стиль повествования Степаниды – женщины, торговавшей самогоном на нашей улице. Поэтому являла собой средоточие всех местных сплетен на девяносто процентов, оказывающихся наветами, либо пустой болтовнёй. Поэтому, я была вынуждена прервать свою сватью.
– Вера Львовна, вы уже знаете моё отношение к творчеству Степаниды, и я не о напитке, он то может и не плохой, судя по спросу, а вот больные фантазии, враньё же всё.
– А вот и нет, он ещё и маньяк!
– Что? – вскинулась я. Кажется, мне становилось интереснее.
– Степанида говорит, что видела, как он из машины выгружал цепи, крюки, маски, а сегодня у его калитки накапано кровью, а всю ночь горел свет.
– Извини Вер, позвонить нужно, – прервала я женщину, и, выйдя, быстро набрала номер Аркадия Юрьевича.
– Прошу прощения, – начала я свой рассказ, полицейский внимательно слушал, – Дело в том, я вспомнила, ночью нападавший шел со стороны дома Антонины, а он у неё угловой, если похититель был на машине, то вполне вероятно автомобиль было видно с окна соседки.
– Спасибо, – коротко ответил собеседник.
Положив трубку, я вернулась на кухню. Чай остывал, а Вера Львовна, поджав губы, чистила овощи к обеду. Надо мириться.
– Ну, а как мужчина, видный? – бросила я козырную карту.
– Ой, Вер! Степанида сказала чертовски.
– Интересный объект.
Сваха таинственно улыбнулась, ну ещё бы, впервые я при ней выразила интерес к мужчине, пусть даже и к маньяку.
– Мам! – громко позвала Оля.
– Да, – в унисон ответили мы.
– Вера Львовна занята, а Вера Дмитриевна не желает ли погулять с внучкой?
– Желает, – если бы дочь знала, как я сегодня нагулялась.
– Надюша, одеваться!
В коридоре Иван Петрович мастерил крестовину для ёлки. Внучка, выходя из дома начала повторять на распев английский алфавит.
– Эй би си ди, – тихо распевала девочка.
– Верочка, а зачем учить алфавит, англичане такие хитрецы, буквы у них в алфавите одни в словах другие, причём ещё и открытые и закрытые слоги? – спросила Надюша.
– У каждого языка свои особенности, и, поверь, для иностранцев наш русский, ох как сложен.
– И всё-таки, я не понимаю, почему бы всем людям на нашей планете не договориться и общаться на одном языке, двадцать первый век на дворе.
– Надюша, язык – это наследие нации, и каждая из них его наоборот бережёт и даже охраняет.
– Ага, внучка, и в русском есть слова, которым место в красной книге, такие они меткие и ёмкие, – вступил в наш разговор Иван Петрович.
– Бабушка, а ты всё английский, английский, оказывается, мы ещё не весь русский выучили. – внучка явно подыгрывала деду, уж слишком невинными были её глазки.
– Надежда, когда вырастешь, поймёшь, знания – главное богатство человека, который может ими распоряжаться по своему усмотрению, но непременно они помогут ему в материальном плане, и принесут ему моральные бонусы.
– Чего, чего? – Иван Петрович явно издевался, переспрашивая меня, но Надюша тоже изобразила вопрос в своих глазах.
– Возможность общаться с интересными людьми, говорить на одном, так сказать, языке.
– А-а, внучка, в общем, когда ко мне приходит Колян и требует сто грамм и разговоров за жизнь – это наш с ним – моральный бонус, – свою фразу мужчина закончил хохотом.
Я же посчитала, что лучше нам с Надюшей выйти за двор. Там меня ждало новое потрясение – Галюнина машина припарковалась у дома с липами, ей на встречу вышел мой новый знакомый – Александр. Они обнялись и взявшись за руки, поспешили во двор. Я поняла. Галюнин – ОН, маньяк Степаниды, хозяин дома с липами – одно лицо, которое ещё и меня настойчиво приглашало меня на ужин. Бабник. Я должна, нет, просто обязана, предостеречь подругу от нового разочарования, которые он ей уготовил.
– Алло, Галь!
– Вера, я перезвоню, – резко оборвала меня Никаноровна.
Да уж, нет роли хуже, чем докучающая моралистка, у людей роман, а тут я, разоблачительница. Нянчий внуков – резко себя одёрнув, я услышала голос Нюсеньки. Она закричала издалека.
– Вер, я успела?
– Куда?
– Как куда? Ёлку наряжать, или я уже взрослая? – засмущалась она.
– Нюсь, я ещё не повзрослела для этого занятия, а уж ты.
Внучка подошла к нам поцеловать, увидев немой вопрос в наших глазах, она, глядя на младшую сестру, произнесла:
– Завтра мы идём в кино. Я объяснила ему, то есть Стасу, что сегодня занята, и уместней принять его предложение позже.
– Ин! Как у вас всё быстро, а ещё на меня губы дула, в кино не ходили, вино не пили и уже предложение? А кольцо? Ему на него родители деньги дадут? – сыпала вопросами Надюшка.
– Надя! Речь идет о предложении сходить в кино, и не более того, – возмутилась я.
– Ох, чувствую, тогда до пенсии Инку замуж не отдадим, а я иду на такие жертвы! – сокрушалась младшая.
– Надюша, а вот только не поняла, почему в твоём понимании вино – непременный атрибут? – спросила я.
– Ну, а как же? Папа дарит маме подарок, наливает вина, они целуются. Ну и так далее.
– Так Надежда, перейдём к английскому, попробуй изъясниться на этом языке.
– Велком ин май хаус!
– Пора наряжать ёлку, – засмеялись мы со старшей внучкой, – да и Нюсечке нужно обедать.
Да, желание казаться взрослее способно на чудеса. Вот и Надюша, как самый младший член семьи пытается быть старше, чем смешит нас, хотя скорее умиляет. Где та грань, за которой покоится возможность её избаловать? Хотя, безусловно, отчасти это уже произошло.
– Нюшечка! – Иван Петрович расставил руки в стороны. Внучка охотно поцеловала дедушку в подставленную щёку, они крепко обнялись.
– У бабушки готов обед, да и ёлка установлена, так что я шёл за вами.
В коридоре мы быстро сняли верхнюю одежду.
– Всем мыть руки! – скомандовала Вера Львовна.
– Давайте хотя бы по двое, – пытался снова пошутить сват.
Я вошла в холл, там стояла трехметровая красавица – ёлка, и Максим с Ольгой, обнявшись, любовались этим подарком природы, который зашёл к нам погостить.
– Ой, мам, а мы замечтались, в Новый год так хочется в детство окунуться.
– Ну, вы ещё не сильно с него и вышли то, – заметил, входящий Иван Петрович.
На что дети просто улыбнулись.
– За стол, – зычно позвала Вера Львовна.
Большой обеденный стол был великолепен, и я только сейчас ощутила голод. Салат из пекинской капусты с креветками и сухариками, филе рыбы в кляре, дивно пахнущая уха, картошечка, посыпанная укропом, солёные грибочки.
– За вчерашний прогул реабилитируется, – пояснил Иван Петрович.
– Больше думаю, как тебя реабилитировать за вчерашнее, – парировала сваха.
– А что я? Я ничего плохого.
– Ну да, если не считать, что заявился пьяным и называл моих родителей сладкой парочкой – седой Эльф с воскресшей Вангой.
Тут я задумалась, оказывается вчера Иван Петрович впервые, пусть даже не в трезвом виде, осмелился шутить со своей тёщей – Галиной Жановной, при том что раньше в течении многих лет был подчеркнуто вежлив с ней.
– Ну, какой пьяный? Так, с Верой Дмитриевной махнули по чуток!
Ольга выронила ложку с салатом и уставилась на меня.
– Ты, доченька, мать не суди, я ей вчера объяснил на собственном примере, так сказать, и показал, к чему приводит этот скользкий путь, – закончив тираду, сват мне лихо подмигнул.
Я просто впала в ступор и лишь прошептала, что буквально пригубила наливки.
– Вот-вот, а с этого всё и начинается, а женское пристрастие ох как тяжело искореняется! – и Иван Петрович закатил глаза.
– Ты, Олечка, кушай, а то вам за стол скоро, – переключился сват.
– А к Коляну кто заходил? – вернула в неприятное для меня русло беседу Львовна.
– Ты святое не тронь. Тёмная ты у меня жена, вот Вера Дмитриевна сегодня Надежде объясняла, что он – Колян, как это? Мой моральный бонус, вот! И дитё всё поняло, а ты не можешь? – при этом он взглянул на супругу, как на юродивую.
– Мам, что с тобой? – и Ольга пристально начала меня разглядывать.
– Всё в полном порядке, – обманула я дочь.
– Ты – кушай, Максим, кушай, – произнёс сват, подкладывая очередной кусок жареной рыбы единственному любимому сыну.
– А то знаю я эти администрации с их корпоративами, бутерброды где вместо колбасы веточки с листочками, да канапе тоже самое блюдо только мельче покрошено.
– Иван Петрович вы сегодня в ударе, – выдавила из себя я.
– Вот я и смотрю, опохмелился чертяга! – строго заявила Львовна.
– Корпоратив – это вчера у Максима, а у нас торжественный банкет по случаю окончания календарного года, – отрезала Ольга.
– Мам, а что новый год – это праздник или повод много раз пить шампанское? – спросила и так уже долго молчавшая Надюша.
Иван Петрович рассмеялся:
– Ух, дедова внучка растёт.
Уже через час Ольга стояла передо мной в костюме цвета топлёного молока, от вчерашней причёски на голове остался только цвет, она умудрилась уложить волосы так, что всё выглядело весьма респектабельно. Максим попросил меня завязать ему красный галстук, который, по его мнению, в купе с чёрным костюмом более всего подходил для предстоящего мероприятия. Наконец-то, сборы были закончены, и мы проводили детей. Внучки пошли поиграть к себе, Иван Петрович лёг на диван и сразу же засопел, а мы – две Веры пошли на кухню, где сваха убралась и приготовила нам с ней кофе.
– Знаешь, Вер, я тебе утром ещё не всё рассказала, Степанида говорила, что сегодня собаки всей округи подняли дикий лай. Ты бы поаккуратней была, а то ходишь домой пешком.
Если бы она знала, что послужило поводом для лая, ведь даже сейчас у меня на душе очень неспокойно. Страх холодной рукой периодически изнутри сжимал моё сознание.
– Какой чудесный кофе. Я ведь его тоже неплохо варю, но у тебя, видимо, есть свой секрет.
– Ой, Вер хлебнула я в этой жизни, Ванька сама видела какой, Максим очень ранний ребёнок, вот я и посвятила себя всю домашним хлопотам, да своим мужчинам. Хотелось, чтобы им всегда дома было хорошо, и сын ценил, понимал, что самые близкие ему люди – семья.
– Тебе это удалось.
Но после этой фразы Вера Львовна горько вздохнула. Ну да, молодость скоротечна. Зазвонил мой телефон, взяв трубку я услышала голос Галюни.
– Вер, мы сегодня ужинаем вместе.
– Есть новости от Аркадия Юрьевича?
– Да, и не только от него, но это не телефонный разговор.
– А где будем ужинать?
– В ресторане, я заеду за тобой. К детям в шесть.
– В шесть? – при этом вопросительно я поглядела на сваху, а та радостно кивала, глядя на меня.
– Но я не готова, не одета?
– Я бы на твоём месте думала о другом, – жёстко на то самое место поставила меня Галюня и положила трубку, хотя, наверное, говоря о мобильной связи так выражаться неправильно.
– Вер, а кто это Аркадий Юрьевич? А то я смотрю ты сегодня вся такая задумчивая? – задала, по её мнению, резонный вопрос Вера Львовна.
Не могла моя сваха знать, что рождало в моей голове целый ряд неприятных эмоций, и как всё происходящее было далеко от любовного романа, в который так старательно, в своих мыслях, она пыталась меня ввернуть.
– Галочкин знакомый, я не причём.
– Ага. А одета ты всегда высший класс.
Высший, по мнению моей свахи, а я была уверена, что мой костюм хоть и вполне ничего, но… Хорошо иметь с дочерью один размер одежды, а у Ольги целая коллекция маленьких чёрных платьев.
Звонок подруги разбудил Ивана Петровича. Принеся гирлянды для ёлки, мужчина принялся их разбирать. Подходил он к этому занятию, как в принципе ко всему до чего доходили его руки, очень ответственно. Через полчаса весь пол гостиной был устлан мигающими огоньками, что вызвало восторг у спустившейся Надюши. Нюсенька же была задумчива, предстоящее долгое украшение новогодней ёлки не отвлекало её. Что же время идёт, и его нам не под силу остановить.
– Вера, пойдём с тобой за игрушками, – позвала меня младшая.
– Пойдём.
И вот мы с ней из кладовки несём два ящика, причём внучка это делала с особой аккуратностью, будто в них были не просто украшения, а некие реликвии. Хотя почему нет? Для меня процесс украшения ёлочными игрушками всегда сопровождался целым потоком приятных воспоминаний, вот эти сосульки купила мама, когда я была в возрасте Надюши, а птички были приобретены бабушкой ещё до моего рождения. Очаровательные, огромные, сверкающие шары купил Максим, когда впервые Нюсечка помогала нам готовиться к встрече Нового Года.
Год назад Ольга выступила с предложением стилизовать ёлку, то есть украсить её в одном или двух цветах. И мне пришлось убеждать дочь, что новогодняя красавица имеет право быть многоцветной, и у старых игрушек – свой несравнимый шарм. Но, по-моему, Ольгу убедили не мои слова, а увиденные стеклянные попугайчики, вызывавшие её восторг, как и тогда в детстве, когда они только появились в доме.
После споров о развешивании игрушек, а также, многократного поднимания то Ивана Петровича, то Нюсеньки по стремянке к верхушке дерева, Надюша водрузила Деда Мороза и Снегурочку под ёлку и громко заявила об окончании процесса.
– Всё готово!
Единственный мужчина среди нас торжественно «зажёг» ёлку.
– Красота, – в один голос выдохнули дети.
– В детстве я боялась темноты, теперь боюсь счетов за электричество, – прозаично выдохнула сваха.
На улице стемнело, пора собираться. Примерив Ольгино платье, увидела в зеркале стройную женщину, только как-то скучно я смотрелась. Порывшись у дочери в ящике с бижутерией, обнаружила весёленькую брошь в виде стрекозы, вспомнив о том, что у меня обувь и клатч лиловые, то это искусственное насекомое «в тему». Уложив волосы, я прониклась благодарностью к Риточке и Виталичке, моя причёска просто сияла и оттенки стали именно оттенками, причём выгодно светились глаза, кожа была ещё светлее. Да, жаль, что закрепитель «ушёл» вместе с сушкой. И снова жуткий страх заполз ужом внутрь меня. Вечер я проведу с Галюней, а ночь, опять одна со своими мыслями. Как хорошо, что бабушка научила меня молиться. Ибо осязаемой защиты на ближайшее время не предвидется. Я глубоко вздохнула, в этот момент в комнату вплыла Вера Львовна.
– Верочка, будь осторожна – такая вероломная красота не может оставлять равнодушным, а нынешние мужики…, – сваха снова «включила» старшую сестру. Как хорошо, что она не в курсе произошедшего, тогда бы она усилила своё шефство надо мной, как младшенькой и нерадивой. А я нуждалась в заботах иного рода.
– Я натёрла твои сапожки – до чего же хороши, и руки у тебя ухоженные, моложавые, – продолжала женщина, подняв при этом свои, большие похожие на мужские ладони.
– Вера Львовна, каждая женщина прекрасна, а ваши глаза просто омуты, и в купе с ресницами и бровями…, – в этой ситуации я была просто не способна на больший комплимент.
Пока я шла к машине подруги на меня с новой силой нахлынули воспоминания минувшей ночи. Да, я думала, что сильная, смелая, а оказалась банально слабой женщиной. Стоп, ведь нападавший либо меня караулил, либо знал, что вчера я вышла из дома детей гораздо позднее обычного, в случайности я не верю.
Галюня – женщина эффектная, но сегодня она превзошла мои даже самые лихие предположения. Волосы подняты в высокую причёску, обнажая красивую шею, костюм подчёркивал красоту сине-голубых глаз, но короткая юбка! Да она показывала стройные ноги подруги, но в нашем возрасте? Это она недавно рассуждала на тему, что нам ближе к ста, чем к нулю? Да, дела, кто же этот ОН, неужели Александр?
– Галюнь, у меня тут ещё по поводу вчерашнего появились мысли, – начала я разговор.
– Мы из-за твоего вчерашнего и собираемся, давай не будем занимать эфир. Вот сейчас Аркадию всё и выложишь, а у меня, знаешь ли, итак голова забита.
– Ой, ты меня прости тебе, наверное, из-за меня пришлось менять свои планы, а у тебя они теперь не только производственные.
– Скорее корректировать и форсировать, ну да ладно сама сегодня многое узнаешь.
– Уже?
– Вер, мы приехали. Должна предупредить будем не втроём, а вчетвером, твоя задача слушать, для выводов поищем другое время.
В ресторане играла живая музыка, в зале стояло множество искусственных ёлочек, официантки сновали в костюмах снегурочек, а гардеробщик был в роли деда мороза.
– Надеюсь, моя шуба не трансформируется в чей-то подарок? – поддела мужчину подруга.
– Так, нам вон в ту кабину, мужчины уже ждут, – повела меня меж столиков Галюня.
Мужчины? Что она хотела этим сказать? Войдя в зал ресторана, мы подошли нашему столику. Я оцепенела. За столом сидели двое мужчин – Аркадий Юрьевич был мною ожидаем, а вот – второй был со слов Степаниды маньяк – тёмная личность – Александр. Стоп, Вера, сказала я сама себе. Просто подруга решила соединить приятное с полезным и потому собралась такая компания. Не надо показывать свои эмоции, основанные на непонятно чьих домыслах. Видимо, выражение моего лица выдавало мысли, пульсирующие в голове, потому что мужчины, встав из-за стола и помогая нам присесть, просили меня быть спокойнее. Интересно как это сделать? И Галюня, хороша подруга.