Я не знаю, сколько просидела на полу, пялясь в спинку кровати. Отец жив… Только сейчас я поняла, как боялась узнать обратное! Странно вот так выяснить, что человек был тебе по-настоящему дорог. Прошедшие три года вдруг показались такими изматывающими. Я больше не хотела никуда бежать. Скорее, исчезнуть раз и навсегда, в какое-нибудь захолустье, в лес, приручать лисиц и оленей.
– Пошли вы все! – шмыгнула носом и расплакалась. – Все!
Даже не помню, когда плакала в последний раз. Кажется, в первую ночь, когда пропал Киран. Фрейдли привез меня в какой-то мотель на окраине Бруклина с одной спортивной сумкой и рюкзаком. Я не взяла из дома ничего, пообещав себе, что вернусь и верну свою жизнь…
Из кухни долетал запах кофе и еле слышный разговор мужчин. А еще через какое-то время послышался стук ножа о деревянную доску. В сумраке комнаты ничто не отвлекло меня от сбивших дыхание воспоминаний.
Я помнила руки Кирана в мельчайших деталях, и каждое их движение заставляло дышать чаще. Длинные пальцы на рукоятке ножа, рельефные вены и напряженные мышцы – в едином движении это завораживало и мутило разум. Я готова была смотреть на то, как он готовит, в любое время дня и ночи, насыщаясь одним зрелищем.
…Однажды я потянулась попробовать кусочек печеной курицы в острой подливке, но он не позволил. Обхватил мои бедра и усадил на стол, ставя точку в периоде намеков и взглядов.
– Хочешь? – шепнул в губы, едва касаясь их.
– Очень… – выдохнула в предвкушении.
Джанетт говорила, что я, как молодая лиса – без страха тянусь ко всему, что ново и любопытно. Только не все лисы после этого выживают…
Киран обмакнул кусочек мяса в соус и протолкнул мне в рот, подхватывая губами каплю, упавшую на подбородок.
– Идеально, – шепнул, ожидая, пока я распробую.
– Пожалуй… – едва успела облизать губы, как он накрыл их своими, добавляя новой остроты послевкусию. Чили жег сильнее в месте соприкосновения наших губ и языков, оставляя после легкий холодок… и дикий голод.
Голод, который так и не смогла удовлетворить за все это время. Он изматывал душу и тело. Никто не смог разбудить во мне такое предвкушение и жажду его утоления. Зато точно знала, лучший вариант подачи блюда – руки желанного мужчины. Никогда оно не будет таким вкусным на стылой тарелке, сколько ни украшай. Весь этот антураж – бездушный, мертвый и напыщенный – всегда только портил впечатление о блюде.
Я подползла ближе к двери и прильнула к ней ухом – Киран все еще что-то нарезал, на этот раз мелко и быстро… орехи? – и вздрогнула от стука в двери:
– Элль, можно? – послышался голос Фейса.
– Да, – поднялась на ноги и отошла к столику, зажигая светильник на нем.
– Я принес кофе.
– Я не пью кофе, – заметила равнодушно, с интересом наблюдая за реакцией.
– Вот гад! – досадливо усмехнулся мужчина, оглядываясь на кухню, а там вдруг стало подозрительно тихо. – А что пьешь?
Я покусала губы несколько секунд:
– Черный чай с молоком…
***
Он не смог сдержать улыбки и расслабленно опустил плечи, продолжая машинально помешивать мясо в кастрюле. Дает ему шанс? Ведь в кафе заказывала себе латте, хотя три года назад не пила ничего, кроме его чая с молоком. Или просто задевает за больное, прекрасно понимая, что он слышит? Хотя тогда взяла бы кофе…
– Знал, да? – брякнул Фейс перед ним чашку.
– Не был уверен, – улыбнулся, не скрывая довольства, и достал кастрюльку поменьше. – Подай пакетик со специями.
– Что б я еще раз влез… – кипятился друг.
– Вот и не лезь…
Сжал между пальцами звездочку аниса, прислушиваясь к запаху…
Он часто думал, почему именно Элль зацепила его за живое и так глубоко вошла, что не выдрать? Она не старалась ему понравиться, не вилась вокруг него, как другие женщины, и даже не знала, кто он на самом деле. Да если бы и знала – ей было все равно. Ее теплое и уютное одиночество притягивало. Хотелось проникнуть в ее тайну, заглянуть в эти большие светло-зеленые глаза и понять, что она скрывает.
Когда молоко закипело, он добавил в него черный чай, анис, перец, сахар и немного соли – этот чай его научила делать мать. Но в том обществе, в котором пришлось вращаться, предпочитали дорогой кофе и алкоголь.
– Айзек звонит, – подал голос Фейс, выдергивая из его мыслей.
Только начал успокаиваться.
– Привет.
– Ну, рассказывай! – Голос старого друга и бывшего начальника службы безопасности корпорации его отца казался уставшим как никогда. Убийство главы «Текнокома» подкосило всех, а та реальность, в которую их всех швырнуло, напоминала холодную войну.
– Она у меня, ты же знаешь.
– Знаю. Что думаешь?
Он прикрыл глаза, оперевшись о стол:
– Дай время.
Повисла тяжелая гнетущая тишина. Айзек вздохнул.
– Киран…
– Я не уверен, что мы сможем использовать Элль.
– Может, стоит попытаться?
И снова тягостная пауза.
– Киран, мы должны закончить это все. Она – единственный шанс.
– Может, – слова давались тяжело.
– Хорошо, я жду твоего решения.
– Фрейдли «ведешь»?
Послышался смешок:
– Он сам себя «ведет» неплохо, но да, он под присмотром ребят.
– После того, как он отдал мне Элль, боюсь, может под удар себя поставить…
– Понимаю, конечно. Свяжусь с ним.
– Спасибо, – слабо улыбнулся, глядя на Фейса.
Все же он не сильно похож на Айзека. От отца ему досталась разве что упертость, но характер был гораздо мягче. Жаль, что втянули и его во все это, но не было выбора. Фейс бы его не бросил, они с детства друг за друга горой…
Черт, он за всех них был в ответе!
– Киран, кипит… – рассеянно заметил Фейс от ноутбука. – Что папа сказал?
– Что присмотрит за Диком. – Он выставил на поднос большую чашку, перехватил кастрюльку и осторожно перелил туда чай так, чтобы не выплеснуть специи и заварку, и только потом бросил сухую звездочку аниса и палочку сушеного имбиря.
– Я сейчас слюной захлебнусь, – недовольно заметил Фейс.
– Будешь?
– Конечно. И ужин я тоже буду.
Он усмехнулся. Быстро нарезал вареную грудку индейки, сверху высыпал измельченные и прожаренные кедровые орешки, мелкую соломку из моркови и яблока, кусочки апельсина, листья рукколы и красного салата и залил смесью меда с маслом.
Фейс присвистнул, вытягивая шею на поднос:
– Ну, если она и от этого откажется, то я не знаю…
– Буду кормить с рук, – пообещал мрачно, выкладывая салат в прозрачную тарелку. – Готово. Можешь нести.
– Я?!
– Ты же хотел ужин? – невозмутимо вздернул бровь. Чашку с чаем для Элль он поставил на блюдце с салфеткой цвета марсала.
Фейс вскинул руки к лицу и остервенело протер уставшие глаза:
– Ужин это не окупит! И Киран… предложи девочке вина, пусть расслабится, и чего-нибудь сладкого заесть стресс.
– Бери поднос и неси, – процедил с нажимом. – Вино позже. Остынет салат – получим еще один блог с претензией.
– Так вот оно в чем дело? – оскалился Фейс. – Хочешь сыскать славу в сети? А то я думаю – на кой нам блогер под домашним арестом!
Он улыбнулся:
– Удачи.
– Мне как, одну руку за спину? Может, униформу уже выдашь? – смеялся Фейс, направляясь с подносом к двери.
– Договоришься…
Сам сел за ноут и открыл программу видеонаблюдения. Камеры Фейс поставил еще утром, но он так и не проверил их работу. Те, как выяснилось, показывали исправно. Элль обнаружилась на полу в ванной перед окнами. Она лежала на животе, скрестив ноги, и что-то печатала на ноутбуке. Джинс на девушке не было – лишь полосочка белых стрингов разделяла молочно-белые упругие ягодицы.
Он тяжело сглотнул. Казалось, чуть сильнее сожми их – и след на неделю останется. Прозрачная, хрупкая… но, если разбить – порежет, не жалея. Машинально коснулся языком ранки на губе и усмехнулся тому, как настороженно она подкралась к оставленному в спальне подносу. Замерла, присматриваясь несколько секунд… развернулась и ушла обратно в ванную!
Он шумно выдохнул и откинулся на спинку стула, прикрывая глаза.
***
«Милая девочка, ну даже я бы с Вами так никогда не поступил…»
На удивление проняло и Сэлмона. Блог ожил и загудел. Все хотели срочно узнать, где это меня так попытались «накормить», кто этот безрукий шеф-повар, что позволил себе так обойтись со знаменитым блогером. Недолго думая, я отписалась:
«Меня похитили, и теперь я делаю блоги лишь для одного психованного шефа, который, похоже, разучился не только готовить, но и обращаться с женщиной…»
Что тут началось! Поклонники сразу же разделились на два лагеря. Одни сочувствовали шефу, другие подначивали меня устроить ему «сладкую жизнь». Кто-то даже поинтересовался, сколько стоит вот так меня похитить, и остались ли еще варианты запланировать «похищение» на следующий месяц. Но в основном все поняли неправильно.
«Счастливчик, но ему нужно научиться готовить!»
«Может, у парня другие достоинства?»
«Элль, как можно было подать так лосось? Он вообще в курсе, кто Вы? Или вы поругались? Если хотел обидеть – дайте адрес, мы вас спасем!»
«Ничего себе! Болею за него, верю – исправится!»
«Да какая разница, главное – чтобы любил!»
– Элль! Я принес ужин! – послышался от двери голос Фейса, и я подскочила на ноги. Но когда выглянула из ванной, того уже и след простыл, а вот поднос стоял на кровати и источал такой запах, что хотелось наплевать на гордость и предубеждения и поддаться соблазну.
Нет, Киран не разучился готовить, и тем более не забыл, что мне нравится. Я подошла к подносу, обхватив себя руками. Идеально… Он снова принимал идеальную форму… лезвия. Чтобы вспороть кожу и ворваться как можно глубже, оставив незаживающие раны. Дыхание срывалось, злость кипела в венах, вспыхивая на щеках, но это было бесполезно. Кричать и требовать ответа не помогало – он молчал. Я резко выдохнула и направилась в ванную.
Я всю жизнь только и делала, что смирялась с обстоятельствами. Мать ушла, когда мне было три, тетка Джанетт умерла, едва я отпраздновала восемь, отец оставил меня двадцатилетней. Никто в моей жизни не задерживался и не был мне нужен. Я и сама могла прожить, так было проще. Безликий блогер – идеальная сущность, через которую я смотрела на мир, а мир – на меня. Никто не должен был продраться через мои барьеры… Но Киран это сделал…
***
– Почему ты не спрашиваешь меня ни о чем?
– Боюсь спугнуть, – он подал мне чашку с чаем и отошел к окну. Я не понимала, откуда Киран знал, но он совершенно точно вычислил мою нелюбовь к нарушению интимной зоны. Вот только на него она не распространялась. – Ты… – он повернул ко мне голову и улыбнулся, – моя. Понимаешь?
– И правда, звучит пугающе, – уткнулась носом в чашку.
– Поэтому и не спрашиваю, – отвернулся он, но продолжал улыбаться. – Не сбежишь, Чили, даже не думай.
Он сбивал меня с толку обезоруживающей честностью и отсутствием всякого напора. Вернее, напирать уже было не нужно, он привязывал меня тихо и незаметно, а я смотрела и ничего не делала с этим. Я не привыкла к таким мужчинам. На мое завоевание пускались с привычным арсеналом – обеды, кино… От ресторанов я отказывалась, потому что ужины ко многому обязывали, как мне казалось. А Киран… просто встал у плиты моей кухни. И объявил, что я – его.
И я поверила…
***
Притащила из ванной круглый напольный светильник, положила рядом с подносом, включила верхний свет. Подумав, убрала из кадра чай и со спокойной совестью и наслаждением сделала глоток. Его чай был слишком личным ритуалом, сокровенной тайной. И я любила, пока он был горячим, поэтому думать долго было чревато. И да, пусть думает, что я его снова пускаю…
«Шеф, кажется, не безнадежен, друзья! Мне подали салат с претензией на какую-то температуру, близкую телу! Продрогшему телу… Если бы в моей тюрьме не свистело со всех щелей, может, я бы успела попробовать теплый кусочек куриной грудки в завораживающем своим лицемерием сладком соусе… Мед и оливковое масло со специями… Знаете, что его тут призвано нивелировать? Кедровые орешки! Пряные, обжаренные… Все хорошо будто бы. Только в салате всего пятьдесят калорий, в индейке – чуть больше, быстро усвою и вернусь к тягостным безуглеводным мыслям»
Я запустила пальцы в миску, удобно устроившись с ней на кровати. Идеально! Соус не растекался и не пачкал пальцы, создавая иллюзию моего изящества. Если бы Киран мог меня видеть… И я ела так, будто он и правда мог. Собирала листья, тщательно вымакивая ими сок, облизывала пальцы и жмурилась, кусая губы от удовольствия. Мне хотелось чувствовать его. Будто ингредиенты могли хранить какую-то часть мужчины – мысли, чувства, намерения… Ведь он готовит для меня! А готовит Киран Девир только тогда, когда на самом деле того хочет. Или чего-то… от меня.
Очередной кусок еле протолкнула в себя – так сдавило горло обидой. Но у меня был спасительный чай. Киран все просчитал, как всегда.
***
Это конец. Всем его планам и выдержке. Он вцепился взглядом в экран ноутбука и не мог даже моргнуть, не то, что отвести глаза.
Чили ела его салат. Казалось, ну что такого? Женщина ест.
Только это – его женщина! Уселась по-турецки, водрузив миску между длинных фарфоровых ножек, от вида которых уже темнело перед глазами, и ест руками! Ему показалось, что на языке стало сладко от ее пальцев, которые она облизывала, жмурясь, так захотелось положить их в свой рот. Чем меньше оставалось салата в прозрачной миске, тем больше открывался вид на полоску бикини. Внутри скрутило от совсем другого голода, а в штанах все напряглось до болезненного спазма.
Он все же моргнул и запрокинул голову, делая длинный вдох.
– Какое вино она любит? – как сквозь толщу воды долетел голос Фейса.
– Не знаю, – прохрипел сдавленно.
– Не знаешь?
Тот стоял у бара, перебирая богатый запас, изучая этикетки.
– Она еще не пила тогда… – выдавил, прокашлявшись, и, чтобы хоть как-то переключиться, открыл блог. Пробежался по ее отзыву один раз, потом второй… Разочарованно ухмыльнулся, качая головой.
– Что там? – глянул Фейс в экран. – Ого… Отопление, что ли, ей включить? Замерзла? – вчитался дальше. – Ну вот! Смотри! Я ж говорил – сладкого просит!
– Она не об этом, – поднялся рывком. – Садись ужинать, пока не остыло.
– Куда ты? – вскинулся Фейс.
– Прогуляюсь.
– Киран!
Он поднялся в комнату и подхватил со стола свой мобильный. Пересмотрел полученную информацию, еще раз перепроверил все, что сбросил ему агент Фрейдли. Потом присел перед кроватью и вытащил небольшой чемодан. Щелкнул замок, и взгляду предстал Ругер. Не самое честное оружие – оснащенный глушителем, он был одним из самых бесшумных. Но те, кто лишили его и отца, и свободы, не особо выбирали средства. Да он и сам хорошо знал правила своего мира – не святой. Разве что людей до этого не убивал, но проблемой это не стало. Должно бы насторожить, но прошедшие три года добротно все выжгли внутри, не оставив, казалось, ничего…
Несколько минут ушло на подготовку оружия и его проверку, потом он быстро переоделся в темные джинсы, футболку, подхватил со стола ключи от машины и мобильник и спустился в столовую.
– Киран, я с тобой, – у двери стоял Фейс, словно его зеркальное отражение. Весь в черном.
– Фейс, я не хочу повторять – ты остаешься дома и обеспечиваешь безопасность Элль.
Он уже взялся рукой за дверную ручку, когда услышал тихое:
– Ты ведь можешь взять ее и исчезнуть.
Пальцы соскользнули, он повернул голову, чтобы взглянуть в глаза друга:
– Я не держу тебя.
Вышло резко, но Фейс не придал этому значения:
– Киран, я не хочу тебя потерять.
Он сцепил зубы и мотнул головой:
– Мне не дадут потеряться, ты же знаешь, что я важен, – усмехнулся, но тут же сжал рукой плечо темнокожего: – Я не собираюсь никому ничего прощать.
– Я думал, может, ради нее, – кивнул он в сторону коридора.
– Нет, – возразил упрямо, – и на нее другие планы…
И вышел во двор.
Уже стемнело. Он сел за руль и направился в Майами-Бич, но вскоре оставил машину на парковке возле набережной, а сам двинулся в сторону ближайшей остановки метромувера.
Фрейдли сообщил, что нужный ему человек должен был по-тихому забрать Элль из квартиры сегодня ночью. Как же тот будет удивлен… Все эти годы до боли в мышцах хотелось отомстить хитрой твари. Пусть он лишь один из тех, кто виновен, и далеко не самый главный, но и не последний исполнитель. Заплатят все. Со временем.
Вскоре он шагнул в подъезд дома, в котором Элль снимали квартиру.
– Вы к кому, молодой человек? – сурово вопросил охранник на проходной.
– Номер тридцать пять, у нас там вечеринка намечается, Джо говорил, что предупредит…
Фрейдли все предусмотрел, осталось только точно следовать инструкциям.
– Да, а вы…
– Джон Уикер.
– Есть такой, – расслабленно просияли на пункте. – Проходите!
Элль жила на тринадцатом этаже. Видеонаблюдение здесь было таким, что черта с два они потом рассмотрят кого-то. Да еще и хранилось всего сутки. Бесшумно вскрыв замок, он тихо прикрыл за собой двери и с интересом осмотрелся. По его данным, у него оставался еще примерно час до того, как сюда должны наведаться. Надев перчатки, он бесшумно прошел в одну единственную комнату и зажег светильник на столике.
Ничего особенного – безлико, как номер в отеле. Все штампованное: лампа, столик, кровать, смятая постель… Ни картинок, ни уютных вещиц, которые она так любила. Его «цветочек» спрятался в луковицу и замер до лучших времен, мужественно перенося тяготы скитания.
«Дома», – вспомнил он ее ответ на вопрос о том, где бы она сейчас хотела быть.
Элль могла бы навести тут уют, но то, как демонстративно она этого не делала, заставляло сжиматься все внутри от бессильной злости.
В ванной взгляд зацепился за отсутствие бутылочек и баночек. Только «пробники» на полочке в душе, а на зеркале вообще целый ворох. Он прищурился и поворошил их рукой – духи.
У Элль отняли настоящую жизнь, предоставив лишь ворох ее пробников! Коннектикут, Небраска, Техас и еще два десятка штатов, и в каждом – новые духи и мужчина. Может, и не было ничего такого в том, что его девочке хотелось тепла. Но каждый раз при мысли об этом выдержка отказывала, а глаза застилала кровавая пелена ярости. Он включил душ и вышел из ванной.
Через сорок минут тридцать две секунды замок квартиры щелкнул, послышались шаги. Расслабленные, значит, вошедший ни о чем не подозревает. Постоял, прислушиваясь, некоторое время, и уже совершенно спокойно и расслабленно шагнул в сторону комнаты. Как и предполагал, агент Мэйсон принял шум из душевой как знак, что девушка на месте. Оставалось только подождать, пока она выйдет из душа…
И Мэйсон совершенно не ожидал вдруг обнаружить себя на мушке Ругера. Ругнулся, попытался уклониться, но тут же получил пулю в легкое и завалился на кровать.
– Сука! – взвыл.
– Я даже не сомневался, – позволил себе съязвить, подходя ближе. – Недобрый вечер.
Мужчина захрипел, выпучив глаза:
– Девир… да ты…
На светлом пиджаке стремительно расползалось красное пятно. Он щурил в полумраке глаза и пытался дотянуться до пистолета на поясе.
– Я как раз в порядке, а ты выглядишь не очень… Хочешь скорую? – поставил ногу дергающемуся агенту на грудь и надавил. Тот судорожно закивал. – Хорошо. Где Майк Дайверс?
Глаза Мэйсона округлились еще больше, он судорожно закашлялся:
– Я не знаю!
– А зачем тогда вам Элль?
– Чтобы узнать! Есть каналы, по которым ему бы донесли – сам знаешь! Пришло время торговаться. Дочь ему ведь еще нужна…
– Что обо мне известно? – он прислонил дуло к виску Мэйсона, чтобы поторопить того с ответами.
– Ничего! – агент выглядел все хуже: дыхание учащалось, лоб покрылся большими каплями пота. – Мы думали, Дайверс знает!
– Он говорил?
– Нет!
Спусковой крючок – два контрольных выстрела в голову, и Мэйсон затих. Когда зазвонил мобильный, он уже был в метромувере.
– Киран, – голос Айзека не предвещал ничего хорошего, – Фрейдли убили.