Настоящую кладбищенскую тишину ничем не нарушишь, ну если только взрывами, канонадой. Или воющим ревом из глубины женской души. Но в мире – мир, война где-то далеко, а вдова новопреставленного молчит. Слезы душат ее, однако плач наружу не вырывается. Лицо у Вики темное от горя, ни кровинки в нем. Мать держала ее за одну руку, дочь за другую, как будто боялись за нее. Вика едва держалась на ногах, но при этом могла с криком броситься за мужем в яму, во всяком случае, Трофиму так казалось. Могильщики сыплют землю на гроб, а шума нет, птицы в зелени деревьев щебечут, воробьи дерутся, а все равно как-то тихо.
Яму засыпали землей, над могилой вырос холмик, но тревога за Вику не прошла. Как бы не сотворила с собой неладное.
Трофим невольно глянул на Аллу, она стояла рядом со Славой, держала его за руку, грудью прижимаясь к ней. Если со Славой вдруг что-то случится, она, убитая горем, будет вот так же стоять у его могилы. А если вдруг преставится Трофим, она всего лишь тихонько взгрустнет над его гробом.
Думая о своей бывшей, Трофим не заметил, как к нему подошла Вика. И вздрогнул, увидев ее перед собой. Она смотрела на него в упор.
– Я знала, что так и будет, – тихо сказала Вика.
Трофим не знал, что сказать. Насколько он понял, Дима находился в пути, когда его поставили в очередь, к этому времени Вика уже приняла решение остаться дома. Но выяснять сейчас, откуда она знала, что с ним случится, было не к месту. И про аллергию спрашивать тоже. Тем более Вика могла выдавать за истину свое предчувствие беды, возможно, очень смутное. Или даже возникшее позже.
– Я знала, – повторила Вика. Ее лицо скривилось, и слезы наконец хлынули из глаз.
– Ну что ты! Трофим подался вперед, готовый обнять и пожалеть ее, но Вика не откликнулась, не потянулась к нему, и он застыл. Не хочет, не надо, навязываться он не будет.
– Я тебя жду, – едва слышно, сквозь слезы сказала она.
Рядом с Трофимом стоял Мурат, какой-то помятый, придавленный, один, без своей подружки. Вика ему ничего не сказала, просто провела рукой по плечу, огибая его. И кивком показала в сторону ворот, а сама вернулась к могиле. Славу она проигнорировала, как будто он был виноват в смерти мужа. Зато Трофим вопросительно глянул на Кислицына: хотел знать, собирается он оставаться на поминки или нет? До Москвы километров семьдесят, не так уж и мало, тем более можно угодить в пробку. Да и нельзя им пить, все за рулем, если только посидеть немного за общим столом всухую. Но Слава не ответил. Скривив губы, он повел Аллу к выходу. Всем видом вдруг дал понять, что во всем виноват Трофим. Алла вздохнула и пошла за мужем, продолжая висеть у него на руке. Платье на ней черное, средней длины, закрытое и спереди и сзади, но выглядела она в нем довольно-таки соблазнительно. Впрочем, Трофим уже научился глушить в себе порожденные ею соблазны.
Он не пошел за Кислицыными, дождался, когда пара скроется из вида, и только тогда направился к воротам. Мурат неподвижно стоял, взгляд отсутствующий, мысли где-то далеко. Трофим коснулся его руки, желая увлечь за собой, но тот этого как будто и не заметил. Может быть, и Мурат его в чем-то винил? А может, он просто думал о том, что следующий в очереди. Но ведь это не серьезно. Ерунда все это, нет ни одной серьезной причины изводить их старую компанию. Да и не бывает такого в жизни, чтобы людей убивали одного за другим согласно кем-то составленному плану. Такое бывает только в розыгрышах, понарошку.
Трофим шел к воротам по тропинке и очень удивился, когда оказался вдруг в самом центре кладбищенской глуши. Время полуденное, солнце в зените, тени короткие, но все равно место темное, мрачное. И вдруг Трофим почувствовал, что за ним следят, он присмотрелся и среди памятников, за железной оградой увидел человека, точнее, его силуэт. В лучах солнечного света что-то блеснуло – на уровне груди. И еще Трофим даже заметил тень, которую отбрасывал плащ и цилиндр. Плащ старинный, крылатка с пелеринами, в таком наряде, кажется, стрелял на дуэлях Пушкин. А блеснул удлиненный предмет, который человек держал в руках, на ум пришла трость с золоченым набалдашником. А какая еще ассоциация могла возникнуть на фоне плаща и цилиндра?
Человек исчез, как будто его и не было. Словно провалился сквозь землю или растаял как призрак в глубинах вечности? Но скорее всего, Трофиму всего лишь померещилось. Он уже убедил себя в том, что стал жертвой самовнушения, когда услышал шаги за спиной. Сначала вздрогнул, а затем обернулся. И облегченно вздохнул, увидев Мурата. Он шел, погруженный в свои мрачные думы, и только сейчас, казалось, заметил Трофима.
– А где все? – оглянувшись, спросил он.
– Заблудились мы с тобой, – ответил Трофим.
– Вообще-то, я за тобой шел.
– Значит, я заблудился.
– Зачем? – Мурат с подозрением смотрел на него.
– Зачем заблудился?.. – не понял Трофим. – Ну ты загнал!
– Глухо здесь!
– Как в танке.
– Как в могиле.
– Что ж, тогда у нас есть шанс воскреснуть, – усмехнулся Трофим.
– Тогда пошли! – Мурат кивком призвал его продолжить путь.
– Назад нужно.
– Назад на кладбище нельзя. Плохая примета. И оглядываться тоже.
– А прямо – тупик!
– Да нет, кладбище закончилось, дорога будет.
– А оно закончится?
– Все когда-нибудь заканчивается. И кладбище тоже.
– Обычно все заканчивается кладбищем.
– А что, здесь неплохо! Тихо, спокойно, – с самым серьезным видом сказал Мурат. – И даже красиво. – Он глянул по сторонам и кивнул, словно подтверждая свое благоприятное впечатление о кладбище. Уж ни к вечному ли покою готовилась его душа?
– Покойники ходят, – усмехнулся Трофим.
– Жаль, не вижу. А то вдруг вечная жизнь существует, а мы не в курсах.
– Я знаю. В смысле видел, только что. Плащ, цилиндр, трость… Пушкин здесь гуляет. Или кто-то из тех, кого он в гроб уложил. – Трофим повел рукой в сторону, где видел силуэт. – На дуэли.
А ведь это на самом деле был призрак из далекого прошлого, этот плащ, этот цилиндр…
– Без лоха жизнь плоха? – спросил Мурат, с подозрением глядя на Трофима.
А он в ответ удивленно качнул головой. В принципе кладбище – идеальное место для розыгрыша, но это не про него. На Трофима и смерть Евсюкова давит, и недоброе предчувствие, вызванное телефонным предсказанием. Ему бы ноги отсюда унести.
– Да нет, видел, а может быть, померещилось.
Вдалеке среди могил снова мелькнул знакомый цилиндр и тень, которую откидывал старинный плащ. Но это кусты могли шевелиться, да и кроны деревьев колышутся на ветру, создавая игру теней.
– Ты что-нибудь видишь? – пальцем показал в ту сторону Трофим.
– Да ходит кто-то… – всматриваясь вдаль, кивнул Мурат. – Остановился! – Он вдруг сорвался с места и рванул к призраку, который снова исчез из вида. Если, конечно, он вообще существовал.
– Ты куда? – Трофим взял Мурата за руку, когда он обходил его.
– Я сейчас! – вырвался он.
Догонять его Трофим не стал, идти за ним тоже. Делать ему нечего – за покойниками по кладбищу гоняться. А вообще, ощущение такое, словно они переместились в какое-то Средневековье. Трофим глянул назад и вдалеке заметил людей, мужчину и женщину, он в темной рубахе, она в черной шляпе, оба шли куда-то к воротам. Шли быстро: исчезли из вида, скрылись в зелени кустов и деревьев. Трофим кивнул, ощутив себя в реальном мире. Но что это? Мурат исчезал как-то постепенно, сначала за памятником скрылась его рука, затем голова и часть корпуса. Трофим потерял его из виду, но вот мелькнула голова, после чего он пропал окончательно.
Трофим пожал плечами. Ну найдет Мурат странного человека, и что? Поговорит с ним или даже пошлет матом, с него станется, а дальше? Продолжит путь или вернется? Скорее, первое. Кладбище же не бесконечное. Упрется Мурат в забор, свернет к воротам, выйдет к ним, а там или в Москву, или на поминальный обед. В кафе уже накрыты столы, там их всех ждут. Но Трофиму лучше сразу поехать домой, он и так почтил память друга – и деньги подкинул, и на похоронах присутствовал. И даже мистический момент пережил. Пора убираться с кладбища. Но как? Повернуть назад? А как же плохая примета? К плохим приметам Трофим относился скептически, если верил в них, то на уровне «а вдруг». Он мог бы повернуть назад, но как же тогда Мурат? Некрасиво как-то получается, бросил друга и ушел. А если на Мурата напал призрак, чтобы утащить его с собой в вечную жизнь? Это, конечно, дичь, такого быть не может. Ну а вдруг?
Трофим решил, что ему ничуть не страшно идти по следу Мурата, однако его походка уверенностью не отличалась. Под коленками не дрожало, предательская слабость по ногам не разливалась, но все же он заставлял себя идти. А ветер усилился, над головой тревожно шелестела листва, предупреждая об опасности. За кустами же, казалось, шептались покойники, они смеялись над Трофимом. Воображение разыгралось, Трофиму даже пришлось призвать себя к спокойствию. Нет никаких покойников, есть только ветер, он уже убедил себя в этом. Трофим вернулся в реальность, когда увидел Мурата. Он лежал на земле, раскинув руки, глаза удивленно распахнуты, на лице застывший ужас, в груди небольшая дырочка, а под спиной расползлась кровь.
Трофим впал в оцепенение, он тупо смотрел на Мурата, лишь краем сознания пытаясь понять, дышит он или нет. Наконец решился склониться над ним, с дрожью в коленках взял его за руку, пульса не было и дыхания тоже.
Вспомнилась не столь уж давняя сцена, когда Трофим побрезговал сделать искусственной дыхание умирающему Диме. Вспомнил, как винил себя. Но и сейчас сознание будто само по себе родило причину, по которой не следовало вдыхать рот в рот. Поздно уже оказывать помощь – рана в груди, а под спиной уже целая лужа. Значит, в спине тоже рана, значит, Мурата пронзили насквозь. Или штыком, или шпагой. А может, клинком, ножнами которого служила трость. Тот самый человек в плаще Мурата и ударил. Но где он? Куда делся? Вернулся к себе в могилу? Ну нет, больше Трофим не позволит дурачить себя!
Мурат лежал на тропинке, которая петляя между могилами, уводила куда-то к ограде. Он лежал под кустом, за которым скрывался человек в цилиндре, или призрак, Трофим ясно представил, как было дело. Мурат вышел на него, что-то спросил, тот улыбнулся и вдруг обнажил клинок. Удар в сердце оказался таким же стремительным. Мурат успел только испугаться и удивиться. Он упал, раскинув руки, а убийца, вытерев клинок о его брюки, ушел. А брюки у Мурата действительно в крови, словно кто-то использовал их вместо тряпки. Трофим должен был догнать убийцу и призвать к ответу. Он пошел по тропинке. Этим же клинком человек в плаще мог ударить и Трофима, подкараулить его за кустом и ударить в спину или в грудь: защититься-то нечем. Эта страшная мысль не остановила Трофима, но шаг он замедлил. И все же он дошагал до ограды, вдоль которой по периметру кладбища тянулась поросшая травой дорога. И не понять, в какую сторону ушел убийца. А может, он оставался сейчас за спиной. Спрятался где-нибудь за могилами, ждет или даже подкрадывается к очередной своей жертве. Трофим резко развернулся, на всякий случай вскинув кулак. Не так уж он и беспомощен, если разобраться. Клинок из трости можно отбить рукой, а кулаком врезать в подбородок, Трофим хорошо знал, как отправить противника в нокаут. Но тревога оказалось ложной, с тыла никто не подкрадывался.
Убийца мог свернуть к воротам или в противоположную сторону, Трофим выбрал первый вариант. К воротам ему нужно, к людям. Полицию необходимо вызывать, пусть приезжают, разбираются. О телефоне он вспомнил на пути к воротам, вынул его из кармана, но сети не было, даже экстренные вызовы не доступны.
К воротам Трофим вышел с телефоном в руке, а там Кислицыны, Слава с Аллой, и больше никого. Они шли от своей машины, глядя в одну сторону, а Трофим появился с другой. Алла вздрогнула, неожиданно увидев его.
– Ты откуда? – хлопая глазами, спросила она.
Возможно, они вернулись за Трофимом, но если так, то почему Алла так удивилась его появлению? Может, с ним что-то не так?
– Ты чего такой дикий? – ухмыльнулся Слава.
– А это что у тебя, кровь? – Алла провела пальцами по рукаву на своем платье.
В этом же месте у себя Трофим увидел кровь. Он не стал надевать черную рубашку, выбрал светло-серую, на которой сейчас хорошо были заметны темные пятна. И еще кровь он заметил у себя на пальцах, видимо, испачкался, когда проверял пульс у Мурата.
– Это кровь, – кивнул он.
– А Мурат где? – спросил Слава.
– Это его кровь… Вот полицию хочу вызвать! – Трофим тряхнул телефоном, сжимая его в руке.
– Зачем полицию?.. Где Мурат? – с бледным видом спросила Алла.
– Там лежит… Убили его!
– Убили?! Кто убил?! – Слава вдруг бросился на Трофима, зло схватил его за грудки.
– Мужик там какой-то был. В цилиндре. Он его шпагой, насквозь!
– Шпагой?!
– В цилиндре?! – вторила мужу Алла.
Она не просто подозревала Трофима, она обвиняла его. Да и Слава, видимо, тоже, не зря же он набросился на него. Рубаха трещала по швам, верхние пуговицы вырваны, но Трофим не обращал на это внимания. Он думал о том, что в смерти Мурата его могут обвинить не только Кислицыны. Никто не видел, как убили Мурата, а на месте преступления был только Трофим, Слава, конечно же, это подтвердит. И еще на нем кровь потерпевшего, неопровержимая улика, как говорят в таких случаях.
– Мы думали, что это привидение!
– Какое привидение? Ты что несешь? – Слава с силой тряхнул Трофима. И все-таки порвал рубаху. Трофим оттолкнул Кислого, и в руке у Славы остались пуговицы с «мясом».
– Я же тебя изуродую! – взревел Слава.
Трофим встретил его прямым в челюсть. Ударил он на противоходе, ничем не сдерживая себя. Размахивая руками, Слава подался назад, он пытался удержать равновесие, но не смог, сел на пятую точку и заморгал, растерянно глядя на Трофима. Вид у него был как у человека, которому влепили пощечину, чтобы привести в чувство.
– Какое привидение? – потрясенно спросила Алла.
– Мы думали, что это привидение! – мотнул головой Трофим.
Он глянул на дисплей своего телефона, появилась сеть, можно звонить. Пока он вызывал полицию, Слава поднялся, а к ним подошли неожиданно возникшие две пожилые женщины из тех, которые провожали Диму Евсюкова в последний путь. Возможно, родственницы, а может быть, просто знакомые или просто прохожие. Они бы прошли мимо, но услышали разговор, как тут не остановиться, когда человека убили?
– Ты это серьезно, Мурат сейчас там? – спросил Слава, показывая в сторону, откуда пришел Трофим.
– А ты несерьезно? Ты набросился на меня несерьезно? – Трофим провел рукой по своей рубашке с дырками на месте верхних пуговиц.
– А что за человек в цилиндре?
– В плаще, в цилиндре, – сказал Трофим.
– А шпага?
– А шпага в тросточке!
– Не шпага! – махнула рукой грузная женщина с красными навыкате глазами. – Стилет!
– А может, и шпага! – пожала плечами другая, худая и костлявая как сама смерть.
Глаза маленькие, нос острый, щеки впалые. А разговор какой-то уж очень странный. Откуда они знают о шпаге или стилете в трости?.. Возможно, Трофиму все это мерещится. Может, перегрелся на солнце у могилы, сознание помутилось, и ему почудилось, что он оказался в иной реальности? Сейчас его приведут в чувство, он вернется в свое измерение и узнает, что Мурат жив-здоров.
– А цилиндр на голове? – глядя на черный платок, спросил Трофим.
– И цилиндр был, и плащ должен быть, – кивнула костлявая, глядя на Трофима как на человек, одержимого потусторонним миром.
– Где должен быть? – спросила Алла, с подозрением глядя на нее.
– Ни где, а у кого! – Женщина то же посмотрела на Аллу так, словно та была не в своем уме. – У Гоголя!
– Ну, конечно же, у Гоголя, – вымученно улыбнулся Трофим. Разумеется, он блуждал сейчас по лабиринтам своего сознания, где были и странный звонок, и школьная программа, а еще жена ушла к другому, все смешалось, отсюда и этот бред.
– Это мы его так называем, – сказала грузная.
– Кого его? – Слава посмотрел на нее, перевел взгляд на Трофима и пожал плечами. Кто-то из них двоих определенно сошел с ума.
– Призрак у нас по кладбищу бродит, – прояснила худая женщина.
– Призрак, – с опаской глянув по сторонам, подтвердила грузная. – А он что, кого-то убил?
– Не знаю… – пожал плечами Трофим. – Уже ничего не знаю.
Он повернулся к Славе спиной и побрел в обратную сторону. Ему бы убраться с этого сумасшедшего кладбища с его призраками, но сначала нужно убедиться, что смерть Мурата ему пригрезилась. И он обязательно убедится. А объяснения с полицией его не пугали, хотя бы потому, что они наверняка будут происходить в иллюзорной реальности.
– Гоголь не мог убить! – крикнула вслед костлявая.
– Он только пугает! – добавила ее подружка.
– Ну, конечно! – себе под нос пробормотал Трофим.
Сворачивая с дороги на знакомую тропинку, он глянул назад. Ощущение реальности не отступало, он был почти уверен в том, что никого за спиной не увидит. Потому что женщины – плод его больного воображения, и Слава с Аллой тоже.
Но нет, и Славу с Аллой он увидел, увидел и странных женщин. Они стояли и о чем-то говорили, глядя ему вслед. Причем Слава собирался идти за ним, но он не пойдет, потому что должен исчезнуть как мираж. И труп Мурата должен был исчезнуть. Трофим шел к месту, где якобы оставил Мурата, посмеиваясь над самим собой. Действительно, надо было ехать в кафе, скорее всего, Мурат уже там, и Слава с Аллой тоже там, он и убедился бы в собственном диагнозе: временное помешательство на почве нервного переутомления, осложненного тепловым ударом. Нужно хорошенько выспаться, и все пройдет.
Но, увы, реальность оказалась самой настоящей, подтверждением тому послужила череда последующих событий. Сначала он обнаружил труп Мурата, затем появилась полиция. Наручники на Трофима надевать не стали, но в отделение доставили.