Если в главном повезло… остальное дано, чтобы оттенять главное…
После знакомства со старцем моя жизнь разделилась на два временных отрезка: до встречи с ним, где я – живой, независимый индивид со своими чувствами, желаниями и ошибками, и после, где я – безмолвный заложник чужого алгоритма, встроенного в мой возбуждённый мозг. Я знала, чтó меня ожидает в ближайшем будущем. Мне указали путь, и я шла по нему, как по длинному, узкому коридору, в котором не было других дверей. Далеко впереди маленькой, яркой точкой маячил свет, и я знала: там выход – и уверенно двигалась к нему в надежде побыстрее выбраться из темноты. Я безоговорочно приняла правила игры, навязанные мне извне, и, переставав размениваться на сиюминутные удовольствия, устремилась к тому будущему, о котором всё знала. Месяцы, дни, часы, словно цветной калейдоскоп, складывались в причудливый математический узор, в красивую длинную формулу, ведущую меня к неизбежному и знаменательному событию. Моя жизнь приобретала буквенно-цифровую направленность, имевшую свой временной предел и свою конечную дату… Дату его рождения. А дальше? Дальше – неизвестность. А пока тщательно спланированный алгоритм жизни, как метроном монотонно отстукивал дни, ожидая рождения нового человека.
28 июня 2000 г.
– Люблю его! И могу кричать об этом на весь мир! Он – моя вторая половинка! Умный, нежный, сексуальный… да он просто красавчик! И только мой! Спасибо тебе, Господи! Дождалась и я своего счастья!
31 августа 2000 г.
– Дорогой, может, тебе ещё подумать?
– Подумать? Ань, да ты за два месяца нашего совместного проживания пять раз предложила мне жениться на тебе. Считаешь, я этого не заметил?
– То есть я тебя тороплю?
– Нет, что ты! Тебе определённо это кажется.
– А вдруг за месяц до свадьбы мы раздумаем жениться?
– Я не раздумаю. Я согласен жить с тобой всю оставшуюся жизнь и умереть в один день. Как в сказке.
– Может, не будем торопиться со свадьбой?
– Хорошо, не будем. Девушка, перенесите дату регистрации с 20 сентября на 1 октября. Так подойдёт, милая?
1 октября 2000 г.
– Анна, вы согласны стать женой этого мужчины?
– Да, согласна!
– А вы, Игорь, будете любить Анну и в горе, и в радости?
– Да, буду! Я люблю её и буду любить всю жизнь!
1 октября 2000 г., 19.00
– Горько! Раз. Два. Три. Четыре. Пять…
26 октября 2000 г.
– Милый, похоже, я беременна! Прикинь! С днём рождения тебя, любимый!
– Да ладно! Анька, это правда?! Я люблю тебя, моя девочка!
28 ноября 2000 г.
– Я понимаю, музыка Моцарта улучшает мозговую активность человека и формирует мозг малыша, но хочется слушать рокеров: Диану Арбенину, Земфиру, БИ-2 наконец. Классика, играющая целый день, – это же возврат в прошлый век, а хочется вдохнуть свободы, независимости, жизни наконец… Да… И купить просила свежую клубнику, а не замороженную вишню. И это, заметьте, не каприз, сбалансированное меню для ребёнка.
31 декабря 2000 г.
– Ну нет, белое платье нынче мне ни к чему! Какая из меня снежинка? Берём жёлтое и вкатываемся в Новый Год колобком.
9 января 2001 г.
– С днём рождения, Анька! Подарок под подушкой! Нашла? Как, вырвало? Это же твои любимые духи.
20 апреля 2001 г.
– Дорогой, ты точно этого хочешь? Не лучше ли нам пока не знать пол наших детей? Твоими стараниями мы и так становимся счастливыми обладателями двойни. Аист в панике: как доставить два пакета за один раз?
– Аня, решили, что идём, значит, идём. Узнаем и начнём придумывать имена «парочке простых и молодых ребят».
– А если девчат?
– Тогда предлагаю сразу придумать имена по всем трём раскладам. Например, Маша-Даша – если две девочки; Паша-Саша – если два мальчика, а в третьем случае, где мальчик-девочка, вариантов тьма. Записывай: Маша-Паша, Маша-Саша, Даша-Паша, Даша-Саша, хотя вариант Паша-Саша тоже имеет право на существование. Александра – красивое девичье имя.
– Любимый, а может, пока без имён, а?
– Ань, сама сказала – сегодня УЗИ. Я сорвался с работы, примчался в больницу и – бац! – нарываюсь на непонимание. Вместе решили: как только уточним, кто живёт в животике, с той же минуты начинаем любить детишек предметно.
– А без имён ты не понимаешь, любишь их или нет?
– Люблю, люблю. Просто с одним индивидуумом ещё можно говорить как-то неопределённо, пользуясь словом «ребёнок». А как с двумя? Ребёнок мой и ребёнок мой? Как мне с ними разговаривать? Все три варианта называть: мои сыночки, мои девочки или мой сыночка и моя дочурка?
– Всё, всё, уговорил. Наша очередь. Заходим.
Я первой влетаю в кабинет, муж – за мной.
– Добрый день, проходите. Вижу, папа решил увидеть своих деток на экране?
– Скорее, папа решил узнать, сколько пацанчиков у него будет, – отвечает Игорь, двигаясь ближе к монитору.
– Сейчас всё узнаем. Мамочка, ложитесь на кушетку. Папа, наверное, мечтает о двух мальчиках?
– Согласно теории вероятности, 67% на мальчика – хорошая ставка.
– Тогда смотрим в монитор, молодой папочка. У вас девочка и… девочка.
– Как? Это точно? – от неожиданности я подскакиваю на кушетке.
Игорь замирает у экрана, словно каменный идол.
– Точно две девочки. Значит, мальчик будет в следующий раз, – говорит женщина, тыча пальцем в монитор.
Игорь, всё ещё не веря, вглядывается в экран, пытаясь в двух прилепленных друг к другу комочках рассмотреть маленьких человечков.
– Дорогой, не переживай, мальчик будет в следующий раз, – смеясь, повторяю я слова доктора, выводя мужа из оцепенения.
– В следующий раз, говоришь, Анька? Ловлю на слове. Ну как так – две девочки? Посмотрите ещё раз. Среди двух младенцев – и нет пацана?
– Две хорошие, здоровые девочки. Да вы счастливец! Все папы хотят мальчиков, зато потом дочек любят больше. Так и у вас в карточке написано – монозиготные близнецы, вот посмотрите, – женщина приблизила медкарту к лицу Игоря, показывая запись. – А это значит однояйцевые, они как правило однополые и похожи друг на друга. Чему тут удивляться – наука. С ней не поспоришь. Так смотрим в экран… Да, срок шесть месяцев. Через три месяца у вас пополнение. Поздравляю.
Когда мы вышли из кабинета, на Игоря было больно смотреть.
– Я тебе говорила: давай оставим всё, как есть. Вот к чему приводит мужское упрямство… – весело тараторила я.
– Значит монозиготные, – повторил Игорь по слогам только что услышанное слово. – Знаешь, Ань, а я рад. Правда, рад. Я так сильно люблю тебя и девочек буду сильно любить. Они будут такие же красивые и умные, как ты.
– Одна будет похожа на тебя.
– Смею напомнить, что у нас монозиготные близнецы, а это означает, что они будут одинаковыми и похожими на тебя.
– Хорошо, хорошо! Договорились – на меня!
Две девочки… Вот это да! Я сама была в недоумении: а как же миссия стать матерью Распутина? Он что передумал? У меня же должен был родиться мальчик! Ну хотя бы один.
20 апреля 2001 г., 16.00
– Мам, привет! У меня новость. УЗИ показало, что у нас будут две девочки. Игорь в непонимании – радоваться ему или горевать. Принимаем все варианты имён на рассмотрение. Папу порадуй двойным женским пополнением. Люблю вас.
20 мая 2001 г.
– Ни одного мальчика, две девочки и один крест. Придётся плавить металл и делать из одного два поменьше. И при крещении надеть девочкам на шею – пусть маленький, но свой собственный крестик. Остаётся узнать, где могут сделать нечто подобное. Ещё нужно купить пару золотых цепочек – тоненьких, девичьих и две красивые упаковочные коробки. Так что с утра, девочки, – втроём на шопинг!
22 мая 2001 г.
– Мам, слушай, мне тут в ювелирную мастерскую надо заскочить. Хочу переделать одну вещицу. Сходишь со мной? Потом в кафе посидим, поговорим. Нет, не завтра, конечно. А когда ты можешь? В пятницу? Давай в пятницу. В обед подходит? Всё, договорились.
25 мая 2001 г., 8.00
– Игорь, сегодня мы с мамой решили прогуляться по городу, так что тебе придётся идти обедать в кафе, где ты сможешь поглазеть на представительниц прекрасного пола в прекрасной форме.
25 мая 2001 г., 9.00
– Привет, мам. Да, всё в силе, приезжай. Я по интернету пробила адрес мастерской. Нашла поблизости, пешком дойдём. Погуляем, поговорим.
25 мая 2001 г., 9.15
– Что за шум, девчонки? Давайте без ссор, вы же сёстры. По крестику достанется каждой. Сегодня всё и решим.
25 мая 2001 г., 9.45
– Мам, предлагаю выпить по чашке чая в городе. Я угощаю.
– Ну, если так, то диета откладывается. Глупо отказываться от дармового угощения.
– Это да. К тому же когда нам ещё удастся посидеть в кафе вдвоём?
25 мая 2001 г., 10.15
– Дом точно наш – номер тридцать пять. Вон и вывеска – «Ювелирная мастерская», – сказала я, заметив нужное название на стене дома.
– Аня, осторожно, плитка на крыльце ходуном ходит. Не оступись.
– Да вижу я. Перешагну.
– Тут и дверь без фиксатора, как в сарае: распахивается настежь, пока о стену не ударится. Разруха какая-то, словно в 90-е попали. И цвет стен… Кто сегодня красит в салатовый?
Я молча киваю головой, соглашаясь с этим утверждением, захожу внутрь. В глубине комнаты вижу плотного мужчину в очках и в сером халате, сидящего за стойкой, и прямиком иду к нему.
– Здравствуйте. У меня появилась одна идея, – издали начинаю я. – Но я быстренько вам её изложу, а вы подскажите можно ли её осуществить в кротчайший срок.
– Слушаю вас, – оживляется мужчина лет шестидесяти, буравя меня взглядом.
Холодок пробежал по моей спине, но я начала:
– Мне по наследству от бабушки достался крестик, – говорю я, смотрю на маму, вижу на её лице недоумение, но продолжаю: – Так вот, я хотела бы переделать его на два поменьше и посимпатичней. Для двух девочек. Металл не драгоценный – то ли медь, то ли латунь, но он мне дорог как память. Вот, взгляните. Возможно ли это? И если возможно, то сколько будет стоить такая переделка?
Я протягиваю крестик ювелиру.
– Тяжёленький… на два маленьких точно хватит. Сейчас принесу каталоги. Посмотрите, полистайте, выберите форму. Мы по эскизу заказчика не делаем, только типовой. А как выберете, цену и согласуем. Металл – точно не золото и не серебро, непонятный какой-то, так сразу на глаз и не определишь. А где вы его взяли, говорите?
– По наследству достался. Из бабушкиной шкатулки, вместе с бусами хранился.
– Да, да, у бабушки. Если судить по весу, то вам вот такая форма подойдёт, – говорит он и тычет пальцем в лист каталога.
Дядька меня определённо напрягает, но я стараюсь не показывать волнение, боясь выдать ценность креста. Крестики на картинке действительно красивые – лёгкие, девичьи. Они мне нравятся.
– Очень симпатичные. Если на два хватает, то сразу и оформим заказ.
– А вы не хотели бы узнать, из какого металла ваш крест? Я мог бы помочь. У меня сын биолог.
– Нет, его ценность измеряется другим – памятью.
– Ясно. Завтра к вечеру постараюсь сделать. Работы здесь немного: растопить да в готовую форму залить.
– А можно сегодня? Очень нужно.
– Нет, сегодня не успею: заказов много.
– Жаль. Тогда я поищу другую мастерскую. Мне нужно именно сегодня.
Я протянула руку за крестом.
– Подождите. Я постараюсь. Всё будет готово часам к четырём, ну, может четверть пятого. Но стоить это будет дороже, вы же понимаете? Двойной тариф.
– Да, конечно понимаю, оформляйте заказ. Я оплачу вперёд, чтобы без обмана.
25 мая 2001 г., 12.20
– Что ни говори, но грушевый штрудель – всё же прекрасная вещь. Но до контрольного взвешивания больше ни грамма теста.
25 мая 2001 г., 13.30
– Нет, мам, я не устала. Давай прогуляемся по набережной. День-то какой хороший, солнце, небо, воздух… По магазинам? Ну хорошо, пойдём по магазинам. Мне бы ювелирку ещё посмотреть.
В ювелирном отделе сегодня огромные скидки, толпы народа около витрин, толчея у кассы. Из магазина выходим без покупки. Но мама не расстраивается, она затаскивает меня в следующий бутик, подвернувшийся нам по ходу движения. Это магазинчик с одеждой. На входе висит огромный жёлтый плакат. «Скидки 50%».
– Быстро брошу профессиональный взгляд на то что устарело и двинем дальше, – заверяет она меня, и, не дожидаясь ответа, проскальзывает внутрь.
Я пыхчу от недовольства, но иду следом, потому как времени вагон, хотя точно знаю, что этот магазин далеко не последний.
25 мая 2001 г., 15.40
В следующий магазин, мы зашли уже с кучей пакетов. Я, не особо перемещаясь, сразу села на кушетку у входа. Мама же в секунду растворилась в мире платьев, блузок, кофточек и юбок. Девушка продавец предложила мне чаю, от которого я любезно отказалась, хотелось просто посидеть в холодке, а никак не подогревать себя ещё и изнутри. По сути мы уже час двигались в сторону мастерской до которой оставались считанные метры, и скоротать оставшееся в прохладе кондиционера время было в разы лучше, чем сидеть в душной и тесной мастерской.
– Мам, уже четыре, – подала голос я, глядя на часы. – Пора забирать заказ. Не терпится уже посмотреть, что получилось.
– Пойдём, конечно, но думаю, он не сделал, – отозвалась она, вынося из примерочной груду одежды, которую тут же сунула продавщице в руки. – Не подошло, – коротко сказала она и направилась к выходу, подхватывая на ходу пакеты с покупками, купленными ранее. – Думаешь я не понимаю, почему мы уже целый час гуляем по магазинам в этом направлении, – подчёркнуто холодно объявила она, выходя на улицу. – Ты торопишь его, дёргаешь. Он состряпает сейчас как попало, а мы потом будем ходить по сто раз переделывать. И чего ты вцепилась в этот крест? Завтра бы забрали… Не понимаю, чего упираться, если ценности в нём ноль. Теперь мотаемся туда-сюда. Ноги топчем. И вообще, мы с папой золотые крестики девочкам хотели подарить, а не эти латунные. Осторожно, Аня, плитка!
– Держи меня, мам!
Я, растопырив руки, балансировала на плитке, пытаясь удержаться на ногах. Открывшаяся дверь ударом в живот отбросила меня к стене. От боли я присела.
– Я же говорила, что он прохвост! – кричала в телефон рыжая женщина. – Да точно говорю – вес меньше, на грамм минимум. Подожди… Похоже, я девушку ударила дверью. – Рыжеволосая подскочила ко мне. – Извините, я не заметила вас. Дверь вроде легонько толкнула.
Женщина тянула меня за руку вверх, но боль в животе сгибала пополам, не давая разогнуться. Я крюком повисла на руках двух женщин, поднимающих меня с плитки. По ногам побежала жидкость – прямиком в туфли.
– Мам, мне надо в больницу… что-то не так… Внизу мокро. Воды, наверное, отошли.
– Извините, я не заметила вас. У меня тут муж на машине. Мы вас подбросим до роддома.
Боль снова резанула живот. Я сжалась.
– Мама, иди, забери крестики. Они мне нужны. Иди быстрей, – выпалила я в отчаянии.
– Я не могу оставить тебя в таком состоянии.
– Я никуда не убегу, – выдавила я из себя.
Следующий приступ боли вызвал короткий паралич. Говорить я не могла, я хватала ртом воздух как рыба, стараясь не заорать во всё горло. Чьи-то мужские руки подхватили меня и с силой втолкнули в автомобиль.
25 мая 2001 г., 15.50
– Анечка, ну, как ты? Уже подъезжаем.
– Мама, ты забрала крестики? – отдышавшись, спросила я.
– Когда? Подогнали машину прямо на тротуар, тебя сунули в салон, у меня куча пакетов, я туда же заскочила, – в подтверждение своих слов, женщина стала перекладывать вещи из одного пакета в два других, уменьшая их количество.
– Нужно вернуться. Мне уже лучше.
– Куда? Мы подъехали к больнице. Я заберу их вечером или завтра утром.
– Они могут потеряться, – нервничала я. – Их нужно забрать сейчас… Мама, дай мне телефон… мне надо позвонить Игорю.
Боль стрельнула в животе словно ко мне приложила кабель под высоким напряжением. Потом снова и снова. Что-то слишком часто. Укус губ. Мычание. Испарина. Снова укус, мычание, испарина.
– Мама, набирай, – шипела я сквозь зубы.
– Сейчас.
– Алло, Игорь. У меня, похоже, воды отошли и схватки начались… Приезжай. Да, раньше времени, но теперь уже ничего не изменить… приезжай в четырнадцатую больницу на Волгоградскую. Ты мне нужен. Постарайся побыстрее.
25 мая 2001 г., 16.30
Без схваток я выглядела вполне дееспособным человеком и могла передвигаться самостоятельно и вертикально, поэтому без посторонней помощи, правда в сопровождении медсестры, я вышла в коридор.
– Привет, дорогой, всё так не вовремя началось… У меня к тебе огромная просьба: возьми у мамы квитанцию и забери заказ. Это недалеко от нас, на квитанции адрес написан. Я отдала в мастерскую переделывать свой крестик, который носила на цепочке… помнишь его? Так вот, из него должны были сделать два – для девочек. Я не успела их забрать. Это не простой крест… это крест… – не договорив, я обернулась к медсестре, ожидавшей меня около дверей. – …в общем, человека из моих видений… ты же помнишь его… Он мне сам место указал, где его найти. Я потом нашла его. Извини, что не рассказывала тебе об этом раньше. Всё собиралась, слова подыскивала… В общем, крест защищает того, на ком надет. Хорошая помощь при родах. Смотри, не перепутай, их теперь должно быть два. Мастер там ушлый, обмануть всех норовит… не будет отдавать – силой забери. Металл креста необычный – камень, из которого его выплавили, из космоса прилетел… Потом подробно всё расскажу.
От боли я согнулась. Укус, мычание, испарина. Укус, мычание, испарина.
Игорь страдальчески смотрел на мои мучения, пытаясь подвести к лавочке, чтобы усадить.
– Всё, всё, уже лучше. Поторопись, дорогой, пожалуйста. Подожди, поцелуй меня. Я буду ждать тебя, – простонала я, снова сгибаясь пополам.
– Всё, роженице пора на осмотр, – объявила медсестра.
– Я люблю тебя, Аня. Я заберу их, если это так важно для тебя. Я скоро… Я быстро вернусь.
– Я тебя тоже люблю. Мне повезло, что из всех врачей в мире я тогда попала именно к тебе.
Игорь в замешательстве остановился у дверей. Я медленно разгибаясь, прошептала: «Поторопись, любимый. Я жду тебя».
25 мая 2001 г., 16.50
– Схватки участились, она рожает. Срок семь месяцев, младенцев двое. Девочки. Это хорошо – головки меньше, рожать легче будет. Со второй придётся повозиться: сил на двух редко у кого хватает.
25 мая 2001 г., 17.00
– Мама!!! Господи, больно-то как!
– Давай, девонька, толкай! Дыши, дыши. Толкай сейчас! Как говорю, так и делай. Не расходуй силы напрасно. Ножки пошли, перевернулся ребёнок. Так, приготовились, щипцы давайте – тянуть придётся. Давай, девонька, давай, помоги нам!
– Да, да. Я помогу! Я стараюсь! Аааааааааааа!!! – орала я во всё горло.
– Тяните! Она не кричит. Шлепайте! Растирайте!
– Нет! Нет! Спасите её! – Я пытаюсь вскочить.
– Лежать! Второй ребёнок на выходе!
– Господи, за что? Прошу, спаси их! Если есть вина на мне, она моя…
Я тихо шептала молитву. Крик ребёнка возник резко и громко, в секунду заполнив комнату собой.
– Открылось кровотечение… схватки слишком слабые… вторая тоже перевернулась, задохнётся. Переносим на стол. Кесарим. Наркоз быстро.
– Покажите мне дочку, дайте мне её поцеловать…
– Катя, теряем время, ставьте укол! Минут восемь прошло… вторая девочка задохнётся…
25 мая 2001 г., 17.10
– Господи, помоги мне! Если стоит выбор, забери мою жизнь взамен двух новых.
Игла вонзается в вену, я вскрикиваю. Вижу блуждающие огни. Закрываю глаза, мысленно говорю себе: «Всё будет хорошо».
25 мая 2001 г., 17.12
Сквозь забытье слышу.
– Режьте!
– Она не спит. Не выдержит боли.
– Режьте, говорю! Угробим ребёнка!
– Давление падает… кровотечение возобновилось…
– Режьте, доставайте ребёнка! Быстрей, быстрей!
– Вот и всё! Девочка здоровенькая, не задохнулась и не нахлебалась.
Я слышу это, улыбаюсь, медленно проваливаюсь в сон.
– Кровотечение открылось. Чёрт держи тампон Сергей! Держи крепче. Пережимайте артерию, останавливайте кровь. Шейте!
Из далека до меня доноситься.
– Дефибриллятор! Разряд! Ещё! Серёга, качай сердце! Разряд! Качай, Сергей! Давай! Ещё раз. Ещё! Ещё! – Это последние слова, которые я слышу, дальше в ушах звенит пронзительный писк аппаратуры, а потом тишина. Оглушающая тишина. Время для меня остановилось.